Андрей Арсланович Мансуров
Тёмное фэнтези, тёмная фантастика
Тот, что кинулся влево, однако, тут же словно споткнулся, и упал, ткнувшись носом в куст папоротника: стрела, вонзившаяся под лопатку, возделась к небу. Другого, ринувшегося направо, Конан настиг сам – буквально через сто шагов по лесу Мира воздуха! Склон был крутой, но варвар всё равно бежал куда быстрее коротконогого воина!
Церемониться с врагом киммериец не стал: просто ухватил за ворот, и треснул по голове кулаком! Карлик обмяк. Конан поторопился подойти и ко второму малышу, и схватить за ворот куртки и его. На перебегание поляны в обратном направлении ушло не более полуминуты. В глубине «своего» леса Конан остановился. Подошёл и Кудим:
– Сработало. Быстро ты их…
– Ну, что-что, а хлопот с часовыми у меня возникало… Хм. Достаточно много. Так что владеем кое-какими приёмами! – Конан встряхнул обеих коротышек, словно терьер – убитую крысу.
– Отлично. Ну что? Попробуешь допросить?
– Да.
Однако когда отлично связанного по рукам и ногам пленного привели в чувство, полив на него воды из фляги проводника, и похлопав по щекам, ничего вразумительного изо рта, оскалившегося всеми сорока восемью – действительно очень крепкими и острыми! – зубами, не излилось. Даже когда Конан указал на мирно лежащий рядом труп, и чуть ли не проорал шёпотом в заросшее густой щетиной треугольное ухо: «Хочешь отправиться туда же, куда и он?!», на него только в очередной раз злобно оскалились.
Только убедившись, что его сверкающий «неподдельной» злобой взор, и тон, перед которым трепетали даже легионеры короля Вездигдета, славящиеся своей безудержной храбростью и дисциплиной, не оказывают никакого действия, так же как и увещевания на всех знакомых варвару языках, Конан отступился, недоумённо почесывая в затылке:
– Знаешь что, Кудим, если б я не знал, что он – человек, я бы подумал – что тупое животное! Смотри: в глазах нет даже признака того, что он хотя бы понимает, о чём я его спрашиваю! А только голод и злоба! И дело – не в незнании языка! Уж такой-то «намёк» – Конан кивнул в сторону трупа, – не поймёт только вот именно – животное!
– Возможно, ты недалёк от истины, Конан. Многие из нас, ну, тех, кто близко сталкивался с этими… тварями… Тоже считают, что они, скорее, твари, чем люди. И наш язык, да и вообще – язык! – просто не понимают. Поэтому они и ходят, я думаю, группами. Там всегда есть один карлик, владеющий нашим языком. Более умный, чем остальные солдаты. Руководящий их действиями. Офицер, как я полагаю.
– Интересно. Но тогда получается, мы только зря теряем время, пытаясь «вразумить» и «разговорить» этого… Тваря. – Конан ещё раз внимательно рассмотрел лицо пленного, вертя его на вытянутых руках перед собой. Вдруг брови киммерийца нахмурились, – Подожди-ка…
– Что, Конан?
– Да это же… – могучая лапа Конана, опустившаяся на лицо человечка, вдруг сжалась, и убралась назад, унося с собой… Это самое лицо!
Кудим коротко вскрикнул:
– Ящерица!
Конан, внимательно вглядывавшийся в то, что открылось его взору, покачал головой:
– Нет, Кудим, не ящерица. Ящер. Очень похожий на тех, что вымерли ещё до зарождения человечества. Я иногда… Сталкивался. В отдалённых странах, или на необитаемых островах. Неудивительно, что он не говорит: да и как говорить с таким ртом. Вернее – пастью!
Пасть, действительно оказалась ничего себе – от уха до уха. И когда морда ящера осталась без маски, тот не придумал ничего лучше, как в очередной раз угрожающе зашипеть, разинув её во всю ширину: голова барана туда уж точно влезла бы целиком!
– Чего ж удивляться, что они питаются только мясом. А выращивать злаки не смогли бы при любом раскладе, – Конан не без усилия сдёрнул вместе с верёвками и муляжи рук: под ними оказались коротенькие когтистые лапки! – Давай-ка, Кудим, перезавяжем наши верёвки на передних и задних! А то как бы паршивец не улизнул! Я подержу его.
Держать оказалось нетрудно: в силе мышц яростно извивавшаяся тварь всё равно явно уступала могучему киммерийцу. И вот уже пленник лежит перед ними во всей «красе»: жалкий, тощий, и глухо подвывающий монстр, опасливо косящий на своих обидчиков огромным чёрным глазом!
– Странно, что вы не обнаружили этого раньше.
– Твоя правда, Конан: обидно. Но… Если уж случалось в схватке завалить тварь-другую, их товарищи сразу же забирали трупы. Мы не могли их пристально изучить.
– Понятно. Ладно, прикинь-ка его вес. Сможешь донести до дворца?
Кудим попробовал взвалить на закорки ящера, челюсти которого они на всякий случай тоже стянули ремнями: чтоб не выл и не кусался. Покряхтел, приноравливаясь:
– Не пушинка, конечно, но с человеком не сравнить. Скорее, с бараном. Да, донесу.
– Отлично. Неси сразу к королю. Покажи, с кем вы на самом деле имеете дело. Думаю, при таком раскладе его Величество и сам надумает, что приносить дань таким уродам… Никуда не годится. Это же – не люди!
Куда проще один раз собрать всех способных носить оружие мужчин, и сразиться с ними в открытом бою. Раз и навсегда отделавшись от унизительного положения. Потому что после того, как у них во дворце побываю я, и мы с их войском порубимся в своё (Вернее – в моё!) удовольствие, не думаю, что этих тварей останется слишком уж много. Живых. Разве что женщины и дети.
Тьфу ты – самки и детёныши!
– Похоже, ты прав, Конан. Унизительно. Платить такую цену даже не людям, а – ящерицам навроде крокодилов… Пусть и древним. Но…
Как ты узнал? Мы здесь с ними уже почти тридцать лет, а так и не догадывались!
– Я тоже не догадывался, пока не понял, что наш друг, – Конан небрежно похлопал по мешком лежащему на плечах проводника телу, которое сразу возмущённо дёрнулось, – Не понимает ни слова ни на одном из известных мне языков!
– А-а, так вот почему ты говорил с ним так странно…
– Да. Я повторил на семи языках, что убью, если не заговорит. И понял только то, что он и не сможет. Поскольку не понимает меня. И говорить… не умеет. А окончательно я догадался в чём дело, когда взглянул повнимательней ему в рот. Язык-то… Раздвоен!
– Бэл его задери! Надо же. – проводник поцокал зубами, – Правда, мы-то в рот к ним никогда…
– Ну, теперь-то – сможете рассмотреть во всех подробностях. Ладно: попрощаемся. Возможно, встретиться уж не доведётся. – они пожали друг другу руки.
– Конан. Ещё одно. – проводник, отойдя уже на десяток шагов всё же остановился и обернулся назад, – Почему ты думаешь, что они будут ждать тебя… Всем войском?
– Как – почему? Не совсем же они дураки! Понимают, что раз уж Павел Третий вызвал в страну, а затем и во дворец знаменитого на всю Ойкумену наёмника, и приказал даже наложить Заклятье Непроницаемости на тронный зал, то дело – серьёзное. И скоро «безжалостный, могучий и сребролюбивый» варвар придёт к ним. Думаю, стоило мне переступить порог вашего дворца, лазутчика с донесением тут же послали!
– То есть, ты думаешь, что они уже знают…
– Разумеется. И я не особо торопился добираться до дворца Тумсса только потому, что давал им время. Стянуть побольше сил. Для защиты их короля.
– И теперь ты хочешь…
– Да. – Конан так сверкнул очами, что Кудим не стал продолжать расспросы. И без того всё понял. Что киммериец и правда – хочет отплатить за годы унижений и жертв людей мерзким ящероподобным тварям. Поубивав как можно больше воинов. То есть – самцов.
– Но Конан! У них тоже есть луки со стрелами! Они смогут…
– Нет. Взгляни ещё раз на эти лапки. Расположены близко, и коротки. Они просто не позволяют растянуть хороший боевой лук так, как надо!
С этим Кудим спорить не стал: зачем отрицать очевидное!
– Ну, удачи тебе, Конан. Да хранит тебя Мирта Пресветлый!
– Спасибо, Кудим. И тебе – долгих лет жизни!
Дворец Тумсса Восьмого казался вблизи ещё безобразней, чем издали: беспорядочное нагромождение стен, галерей, переходов, башен, и комнат-клетушек: словно поколения неумелых строителей пытались кое-как приляпать побольше жилых и хозяйственных помещений к основному зданию в центре. Причём даже не давая себе труда огородить всё это положенным рвом и достойной крепостной стеной: та стена, что имелась, даже не была замкнута в цельное кольцо, оставляя почти незащищёнными восточную и южную стороны замка!
Отделённое от опушки, где варвар прятался, нешироким, в полсотни шагов, пустым пространством вырубленной прогалины, нагромождение строений казалось нелепой пародией на дома и сооружения людей. Но то, что оно стояло на самой верхушке пресловутого Холма, казалось киммерийцу непонятным: любой дворец в первую очередь – крепость! И, значит, должен располагать колодцем – чтоб на случай осады всегда была вода! А здесь…
Колодец понадобился бы глубиной чуть не в полмили!
Киммериец разглядел ещё много чего: низкие, явно отстроенные недавно, помещения с покатыми крышами. Крытыми землёй, (!) явно уложенной на что-то вроде толстых связок камыша. Отметил грубую кладку стен этих пристроек: из даже неотёсанных камней, и без строительного раствора. (Как такие вообще держатся друг на друге?!) Узкие окна-бойницы…
Но Конан не стал разглядывать всё очень уж подробно и долго, или ждать, когда солнце двинется по небосводу вниз: тогда оно светило бы ему прямо в глаза, поскольку он собирался напасть на здание с незащищённой стеной стороны: с востока. Пробраться по чаще фиолетового леса Мира Воздуха туда, откуда он наметил начать штурм, оказалось нетрудно: охраны или секретов в чащобе не имелось. И не потому, что они оказались искусно спрятаны-замаскированы. Они просто не были выставлены!
Выводы киммериец для себя сделал, но всё же совсем беззащитным и неготовым к нападению дворец не был: все наружные ворота и калитки оказались заперты, а на стенах дежурила стража: через каждые десять шагов стояло по солдату. Вооружение от уже знакомого варвару не отличалось. Но теперь-то Конан понимал, почему его враги предпочитают клевцы, палицы, и шипастые шары на цепях. Крохотными лапками саблей не больно-то навоюешь!
Киммериец кинулся вперёд стремительно, двигаясь так, как умел: словно большая бесшумная кошка! Он выбрал момент, когда двое ближайших охранников вполголоса переговаривались между собой – звуки разговора казались странными, гортанно-завывающими. Да он, собственно, от ящеров других и не ждал!
Его заметили, только когда половина прогалины осталась позади. Теперь-то стражи заверещали во всю силу своих ящеричных лёгких!
Но пока толпа со стен ринулась к той точке, куда он бежал, Конан уже успел, цепляясь за неровности камней стены, оказаться на крыше одной из пристроек, раздвинул могучими руками связки соломы, и… Просто спрыгнул вниз – в комнату!
В ней никого не было, поэтому он тут же нырнул в узкий низкий лаз, не забранный даже дверью, и оказался в центральном дворе! Здесь пока обнаружилась лишь охрана ворот в составе семи воинов-карликов, хотя теперь-то Конана их внешний вид обмануть не мог!
Не задерживаясь ни на мгновение он кинулся к ним. Семь ударов мечом, и через пару секунд горе-воинство, истошно вереща, и подбирая отрубленные конечности или выпущенные кишки, корчилось на земляной площадке, оказавшейся вместо вымощенного булыжником или камнем, пространства двора, а киммериец скрылся в отверстии, ведущим в одну из сторожевых башен!
Сладить с одиноким охранником, охранявшим её лестницу, оказалось делом ещё одного удара: он рассёк хрупкое тельце, не защищённое даже кольчугой, до пупа, если б таковой у ящерицы имелся. Даже не замедлив бега, варвар молнией взлетел по узким и неудобным ступеням наверх – к проходу вдоль гребня стены, где только что находились стражники. Пробегая по этому проходу, оказавшемуся не больше шага в ширину, киммериец порубил в салат, или поотрубал головы примерно дюжине теперь дружно вопящих и пытавшихся чем-то в него ткнуть, или ударить, стражников. Закончился пробег по стене нырком во вторую имевшуюся здесь сторожевую башню.
Почти не касаясь её ступеней, Конан слетел снова на уровень двора, и кинулся прямо в дверной проём центрального, самого крупного строения так называемого «замка».
Тут имелись даже ковры и гобелены! И в держаках на стенах торчали светильники в виде фонарей. Конан про себя усмехнулся: значит, не только коровами и баранами брали дань чёртовы ящерицы! Но зачем им – ковры?! Может – «престиж»?!
А перед кем хвастаться? Возможно ли, чтоб здесь, в мире воздуха, были ещё «короли», кроме пресловутого Тумсса? И чтобы эти монархи навещали друг друга с дипломатическими «визитами»?.. И с целью сватовства «коронованных» отпрысков: для династических браков.
Все эти вопросы он задавал себе, даже не останавливая стремительного бега, и рубя на ходу всех тех воинов, стражей, слуг, что выскакивали ему навстречу с оружием в руках из десятков комнатёнок и клетушек, попадавшихся на пути. Действовал Конан быстро, эффективно, и безжалостно: никого не добивал, но ущерб старался сразу нанести максимальный: чтоб поражённый его мечом враг сражаться больше уж точно не смог!
Нельзя сказать, что от этого он получал наслаждение, или хотя бы удовлетворение: всё-таки тоже живые существа. И лично ему ничего не сделали…
Но работа есть работа!
И делать её нужно на совесть!
За всё время стремительного рейда через Дворец варвар получил лишь две царапины, да и то: одна, на шее, осталась от осколка камня, когда рядом с его ухом в стену врезался шипастый шар, а другая, на щеке – тоже от осколка, но уже – тарелки, которую запустил в него «человечек» потолще, и в белом переднике – не иначе, «повар»!
Его Конан рубить не стал: просто наподдал ногой так, что толстячок улетел назад в кухню, сквозь дверной проём, и уже там заревел во всю глотку, поскольку врезался в какую-то, сразу опрокинувшуюся на пол, кастрюлю с чем-то кипящим! Заорали и остальные пятеро совсем уж крошечных существ, оказавшихся рядом с ним: поварята-ученики даже не были «замаскированы» под людей!
Конан, чертыхаясь, вбежал в кухню, и за шиворот поднял всех малышей, усадив на что-то вроде полки, чтобы убрать их подальше от ещё разливающейся густой и шипящей жидкости. Это задержало его на пару секунд, но ему повезло: из кухни имелся и второй выход: наверх! Вероятно, непосредственно в покои его «ящерейшего» величества! Обрадовавшись, что не надо искать других проходов, варвар кинулся сразу туда.
Вход в королевскую половину, однако, охранялся. Перед запертой дверью стояло около отделения злобно ощерившейся острыми зубами охраны: десять самого грозного вида стражников! Эти уже были в кольчугах и даже имели щиты!
Помогло это им, как же…
Дверь оказалась не заперта. И от толчка могучей рукой просто открылась настежь.
Киммериец уже не торопясь прошёл к восседавшему на троне существу.
Существо выглядело необычно: не человек, но и не совсем ящер. Во-всяком случае, не такой гротескно-замаскированный ящер, которого они с Кудимом «разоблачили».
Нет, на ящерицу король почти не походил: скорее, так мог бы выглядеть предок человека, если б человек произошёл от тех тварей, что остались сейчас лежать на плитах коридора у двери. Высокий лоб, небольшой сравнительно рот, умные глаза. Даже руки-лапы оканчивались не когтями, а чем-то вроде зачатков ногтей!
Однако если правитель Королевства Воздуха рассчитывал своим внешним видом поразить киммерийца, то этой цели он не достиг.
Напротив трона Конан остановился. Некоторое время они просто рассматривали друг друга. Конан заговорил первым:
– Не могу пожелать Вашему Величеству здоровья и долгих лет жизни. Не буду вас обманывать: сейчас я просто убью вас.
– Спасибо за откровенность, Конан-варвар. – голос звучал громко, тембр оказался приятным, а дикция – отменной, – Я нисколько не сомневаюсь, что как человек слова ты так и поступишь. Но я не боюсь смерти. Я боюсь… другого!
– Чего же, Ваше Величество? – Конан решил, что хотя бы из вежливости должен дать королю высказаться. Враг-то он, конечно враг… Но как король достоин хотя бы внимания. А убить ящера он успеет всегда!
– Я боюсь несправедливости.
– Какой ещё несправедливости? – Конан нахмурил брови.
– Присаживайся. Рассказ займёт несколько минут. – ящер вполне любезно указал своему будущему убийце на кресло, пододвинутое к подножию трона, и хлопнул в ладошки. Из дверцы сбоку трона вбежал невысокий даже по местным меркам ящер. Одетый в подобие ливреи. Король что-то быстро сказал ему на гортанном наречии и сделал жест, словно кого-то или что-то отодвигал прочь. Лакей убежал. Король снова обернулся к варвару. – Даю слово, нам никто не помешает. И тебя за время рассказа не будут пытаться коварно убить!
Конан хмыкнул: хотел бы он посмотреть на тех, кто попытался бы его «коварно» убить! Почти все такие «желающие» давно почили с миром… Или не очень с миром.
Однако он сел, и даже приготовился слушать.
– Мы не пользуемся летоисчислением местного, поверхностного, населения. То есть – мы отсчитываем время по нарождению Царицы Ночи. Ты… примерно представляешь, как оно происходит? – Конан кивнул. Король продолжил, – Четыреста сорок восемь циклов Царицы назад в наших краях появился человек. Что само по-себе было удивительно: никогда прежде мы не знали, что на свете существуют такие… Странные и злобные создания!
Человек сказал, что он – высшее существо, что зовут его Кепкуруй, и предложил нам сразу покориться ему и признать своим Повелителем. Мы, разумеется, отказались!
Но оказалось, что человек – маг. И у него есть… э-э… способы заставить слушаться себя! – Конан представил эту картину легко. Уж про что-что, а про методы беспринципных чёрных магов он знал не понаслышке! Ну а тут мысли мага понять и вовсе нетрудно: не люди же! Можно свирепствовать в своё удовольствие!
Между тем Тумсс продолжал свою невесёлую повесть:
– …ультиматум! Все наши дети и женщины теперь оказались в заложницах! Что нам оставалось?! Мы поклялись священной клятвой Румисса. Вот так наш гордый и независимый народ и оказался покорён и порабощён магом-человеком.
Король сделал паузу, очевидно, полагая, что Конан должен задать напрашивающийся вопрос. Однако киммериец этого не сделал, просто кивнув: ему ситуация была вполне понятна. Ну, хотя бы в общих чертах! Очередной «Властелин Мира и его окрестностей» решил завоевать народы и земли Ойкумены с помощью странного, но вполне боеспособного, войска!
– Разумеется, не обошлось без попыток сбросить ярмо! Наш народ и его короли, мои предки, оказались очень свободолюбивы и упрямы, но…
Но чародей оказался очень жесток. И поскольку от нашей непокорности и попыток убить или свергнуть тирана страдали и умирали наши дети и женщины, (Разумеется! – подумал Конан, – ведь для этого ящера они и правда – «женщины!», а не самки!) мы вынуждены были, чтоб совсем без них не остаться, окончательно покориться воле мага.
Когда чародей убедился, что урок нами усвоен, и усвоен навечно, он приступил к тому, для чего и завоевал нас: чтобы захватить ту, другую, землю. Верхний Мир. Захватить нашими руками. Ну, точнее – лапами! – король протянул их вперёд, и Конан снова кивнул – он-то давно всё это понял. Но перебивать короля не стал – невежливо.
Да и пусть лучше расскажет сам. В подробностях!
– Я по глазам вижу, что ты отлично понял всё это. – а в уме и деловом подходе этому Тумссу Восьмому не откажешь! – Да, маг мог жить одновременно в обеих мирах – нашем и вашем! И он знал способ как сделать доступным и нашим отрядам ваши земли! Правда, на это ушло время. Магу для этого пришлось соорудить… Некое волшебное, устройство. Он называл его «Арегат». Как бы тебе это… Ладно: словом, он построил – а вернее, наши плотники, кузнецы, и каменщики! – построили под его руководством некое устройство, которое и делает то самое вещество, что материализует, так сказать, ваш мир – в нашем.
Или – наоборот: это уж как посмотреть.
Словом, теперь и нам доступен ваш мир – вернее, его часть! – и вам – наш! Но!
Арегат оказался очень капризным, и маг его долго отлаживал. Чинил, ругался. Наказывал нас – хотя наказывать-то было не за что: никто даже из лучших мастеров так и не понял, как работает эта штуковина! Иначе у нас не было бы проблем… – голова короля на какое-то мгновение оказалась опущена к подножию трона, но он быстро пришёл в себя от печальных воспоминаний. Конан невольно подумал, что лишь несколько часов назад точно так же склонял голову «наземный» король – Павел. – Словом, чародей не довёл свой труд до конца.
Его машина включена. Но включена не полностью. Поэтому «проникновение» нашего мира в ваш – не завершилось до конца. А имеет весьма чётко очерченные границы.
Область, так сказать, взаимопроникновения наших миров – всего около двух квадратных миль: да ты сам видел те наши владения, что воздвигаются над вашим лесом, обрываясь, словно срезанные ножом! А вот ваш мир для нас, вуррихидов, «преобразован» полностью!
В этом-то и состоит наша проблема: ваш мир, располагаясь прямо над нашим, и став материальным, (То есть, для нас – видимым!) полностью затеняет от нас свет солнца!
Мы не можем ни выращивать злаки и траву, которыми раньше питались сами, и кормили наши огромные стада, ни даже различать – где у нас что: над нашей страной царит теперь вечная Ночь! Да что говорить: мы и отсчёт времени по Ночной Царице можем вести теперь лишь отсюда, с поверхности!
И самое страшное, Конан, что мы не можем что-либо сделать с самим Арегатом.
И он так и продолжает работать в том положении, в котором его оставил маг. То есть, наш мир – проник, но не до конца, в ваш, а ваш – полностью закрыл от нас солнце.
Конан почесал в голове. Тумсс Восьмой воспринял этот жест своеобразно:
– Знаю, ты так просто не поверишь. Ты же – практик и прагматик. Воин. Но если желаешь, и располагаешь хотя бы парой часов – я предоставлю тебе и доказательства. Факты.
– Сомневаться в ваших словах, Ваше Величество, у меня оснований нет. А вот с фактами и арегатом…
Хотелось бы действительно ознакомиться!
Спуск по Холму и вход в уже подземное Царство много времени не занял.
Единственное, с чем возникли проблемы – это сам «проход» сквозь странно выглядящую границу перехода. Однако Конан, преодолев сомнения и чувство дикости происходящего, стиснул зубы, и прошёл сквозь двойное изображение земли: опускавшейся в Мире ящеров, и простиравшейся плоско в Мире людей. Но когда глаза опустились ниже «земной» земли, стало полегче: просто спуск и спуск!
Король Тумсс Восьмой, презрев своё «королевское» величие, просто быстро полз впереди варвара, высоко державшего отлично горящий факел, по тёмному пространству, сквозь которое они теперь шли. Конан просто старался не отставать, поглядывая вниз под ноги: дорога как дорога: грунтовая, утоптанная. Только петляющая чаще чем надо.
По бокам широкой просеки, по центру которой дорога вела, стояли теперь и сосны и ели, и имелось что-то вроде полян и лугов. (Видно, правда, их даже его новым зрением было плоховато: не дальше десяти-пятнадцати шагов.) Но с одним существенным отличием: сосны и ели стояли в виде голых скелетов – лишь сухие корявые стволы и голые ветви! А от лугов осталась лишь буро-фиолетовая труха на земле.
А ещё тут везде царил странный запах: вроде того, что бывает на болоте, если наступить на трясину, и выпустить из её глубин булькающий болотный газ…
Конан подумал, что и правда – для мира «Воздуха» – хотя теперь, как он видел, правильнее было бы назвать его Миром Вечной Ночи! – последствия чёрного чародейства и работы «Арегата» оказались куда страшней и разрушительней, чем для мира на поверхности! Не иначе, как маг не планировал позволять жить кому бы то ни было в мрачных катакомбах этого подземелья! И хотел всех слуг и рабов вытащить наверх.
Чувствуя, что пауза затянулась, и атмосфера стала совсем уж зловещей и пессимистичной, Конан спросил:
– А где сейчас ваши женщины и дети, Ваше Величество?
– Они здесь, Конан-киммериец. Внизу. Мы теперь бережём их изо всех сил. Потому что после стараний чародея по подавлению нашего свободолюбия их осталось не больше нескольких десятков. Поэтому никто из них никогда не показывается на поверхность: стоит только кому-то из людей увидеть их, или наших воинов – в настоящем облике, и – всё!
Вся наша маскировка, и попытки выжить – закончатся!
Люди просто загонят нас вниз, под землю, и больше не позволят выйти оттуда!
И мы будем обречены на смерть от голода, во мраке вечной Ночи!
Конан благоразумно промолчал о том, что с «разоблачением» он уже справился. Но ему стало по-своему жаль этих странных подземных бедолаг: ведь жили же, и никого не трогали! А если сейчас вынуждены требовать дань продуктами – так получается, только от безысходности ситуации!
И виноват во всём этом безобразии, как обычно, маг-человек!
И что прикажете думать наивным, но свободолюбивым ящерам об остальном человечестве, делая свои выводы по одному единственному мерзавцу?!
Вот уж аппетиты и магические приёмы и методы амбициозных сволочей, желающих захватить власть над Миром, или Мирами любой ценой – поистине безграничны!
Но что же самому Конану теперь делать?!
Получается, он уже обрёк бедолаг-ящеров на голодную смерть! Потому что теперь-то люди их точно…
– Вот оно, Конан. Священное Здание. Там, внутри, и расположен Арегат.
Конан переступил порог массивного сооружения из, даже, насколько он видел, необожжённых саманных кирпичей, сверху крытого всё так же: связками соломы и землёй.
Всё верно: вот они стропила из брёвен, на которых лежат доски настила, и проглядывают в щели толстые пуки-связки чего-то вроде камыша. Но не на них, и не на толстых глинобитных стенах задержал надолго свой взор киммериец.
Вот он, странный предмет в центре: слабо жужжащий «Арегат».
Сильно похож на самый обычный деревянный ящик. Только очень большой. Не иначе, маг хотел спрятать его начинку от посторонних взглядов за защитным кожухом. Разумно, конечно.
В глаза бросалось, что при работе над ящиком сверху образуется что-то вроде сиренево-фиолетового тумана, быстро, впрочем, уходящего наружу из окон-проёмов под самой крышей. Никакого сомнения в том, что это именно тот самый «элемент», который и позволяет двум мирам взаимно «проникать», и экстракт из которого ему намешали в «Зелье», у варвара не было. Как и в том, что перед ним то, что называли в некоторых хорошо развитых странах – машиной. То есть, механизмом, работающим вполне самостоятельно.
Киммериец не торопясь обошёл гудящую машину кругом.
Вот оно в чём дело. Вот почему Тумсс говорил о том, что они ничего не могут сделать. А ведь пытались: оно и видно.
На полу у торчащего из недр машины наружу длинного рычага лежало восемь сморщенных, иссохших, и скрюченных, словно в страшных муках, тел – ящеров.
И ещё одно тело висело на этом самом рычаге, судорожно обхватив его.
Тело человека.
Почерневшего и превратившегося в словно сморщенный сухофрукт лица Конан не узнал. Да и очень удивился бы, если б узнал: не может же он знать в лицо всех негодяев-магов Ойкумены! Зато он порадовался, что хотя бы не придётся очередного претендента на роль Повелителя Вселенной, и Светоча Мудрости – убивать. Всё уже сделано до него.
Но вот что делать с убившим Хозяина «Арегатом»…
Ясно одно: если он хочет освободить людей от «ига» ящеров, и сделать их проникновение в мир людей невозможным в будущем, нужно машину остановить. Выключить.
А как это сделать?
Вероятней всего – с помощью вот этого самого, торчащего наружу, железного рычага. Его судя по всему маг и поднимал, чтоб довести дело до конца.
И эта же мысль явно приходила в головы, как сама собой разумеющаяся, не только Конану. Но – вон они, лежат на полу. Те, кто «додумался».
– Ваше Величество. Когда машину… Тьфу ты – Арегат, только построили, но ещё не включили – в каком положении был вот этот рычаг?
– В нижнем, Конан, в нижнем. Отец рассказывал, что маг только с большим трудом поднял рычаг до середины, и тут его словно пронзила молния! Вспышка была видна за три мили, а грохот – как от удара молнии! Отец тогда потерял сознание, как и все наши, кто при этом присутствовали. А маг умер прямо на месте. Мгновенно. Я понимаю ход твоей мысли: да, мы тоже считали, что если опустить рычаг снова вниз – этот ужасный ящик перестанет работать, и всё вернётся на свои привычные места!
Ваш мир снова растает, словно дурной сон, и живительный свет солнца снова озарит нашу священную землю!
Конан хмыкнул. Но возражать против такой трактовки не стал. Тем более что думал примерно так же: появление мира ящеров здесь, в Турсинии, отдалённой провинции Коринфии, людьми – тоже воспринимается как дурной сон!
– Значит, эти храбрецы… – Конан рукой указал на мумифицированные иссохшие тела.
– Да, Конан. Пытались опустить рычаг!
– А почему они не подумали, что если мага убило, то может убить и их?
– Они подумали, Конан. Но они были готовы отдать жизни за наш народ, за его будущее! Счастливое будущее.
Конан подумал, что быть патриотом – это одно…
А быть умным патриотом – совсем другое.
– Неужели пример тех, кто попробовал раньше – не впечатлил последовавших за первыми героями?
– Впечатлил. Но они все – добровольцы. Они готовы были пожертвовать жизнями, лишь бы постараться довершить начатое Пробурном Четвёртым!
– Значит, первого храбреца звали Пробурном?
– Да, Конан. Это был мой отец.
– Мои соболезнования, Ваше Величество. – Конан почувствовал невольное уважение к отпрыску столь храброго, хоть и не отличавшегося, похоже, особым умом, ящера. – Но почему тогда никто не пробовал просто – разрушить сам Арегат?
– Мы боялись, Конан. Что если разрушим его во время работы, всё так и останется, и фиолетовый Чаги, – Король указал на сиреневый туман, – всё равно будет вырабатываться! За счёт только одного волшебства!
Конан подавил ироничный смешок. Всё верно: очевидно, что именно эту мысль и должен был постараться внушить наивным простакам земной, прожженный и коварный, чародей! Что он – непобедим! И его колдовство – «самое колдовское колдовство!»
Но что же Конану делать с Арегатом?
Разумеется, нужно сломать механизм, и разнести по винтикам и колёсикам. (Если они там есть!) Но до этого всё же нужно чёртову хреновину обязательно выключить.
То есть – опустить рычаг вниз!
Но до этого нужно сделать и ещё кое-что…
– Ваше Величество. Прикажите отпустить заложниц. Я собираюсь устранить э-э… Несправедливость. То есть – выключить эту… Проще говоря – опустить этот рычаг. И не уверен, что наши миры останутся после этого в… соприкосновении – надолго. Будет лучше, если человеческие женщины и дети покинут ваше Царство как можно раньше! До того, как ваш – вернее, наш! – мир исчезнет!
– Это… М-м… Разумно! – король снова хлопнул в ладошки. На этот раз маленького ящера не было, но вместо него возник крупный – относительно! – и свирепый на вид ящер в кольчуге. На приказание своего повелителя похлопал глазами, и даже попробовал задать вопрос на своём гортанном языке. Тумсс Восьмой, однако, быстро попытку неповиновения или проявления неуместного любопытства пресёк, выставив в оскале все свои замечательно острые зубы, и скорчив такую гримасу, что, будь такое возможно, испугался бы и Конан. Рык, сорвавшийся с языка короля, заставил офицера отдать честь и быстро ретироваться.
