Андрей Арсланович Мансуров
Невероятные приключения Конана-варвара
– Хм! Надо же… Вот бедняга… А он симпатичный. – Зенло вновь осторожно погладил беспомощно тыкавшегося ему в руку пострадавшего, и опять почесал в затылке, когда существо подняло на него бусинки-глазки и жалобно запищало. Зенло невольно буркнул, – Ну, тихи, тихо… Иди-ка сюда. – и поднял существо на руки.
Оно, ещё поскуливая, доверчиво ткнулось ему мордочкой в грудь.
– Надо же… Он такой мягонький… Конан! А можно, я оставлю его себе?
– Что?! В смысле, возьмёшь к нам на корабль? Хм. М-да. Вот дьявол. Почему бы и нет? Но у него же перебито крыло. И чем ты собираешься его кормить?.. Впрочем – это твоё дело! Можно.
– Спасибо! Я постараюсь его вылечить, маленького симпатягу…
Конан, ещё раз взглянув на крошечные бусины глаз на довольно уродливой, по его мнению, мордочке, треугольные уши и лысые кожистые перепонки крыльев, подумал, что поистине неисповедимы пути… любви. Но вслух он спросил любителя-натуралиста совсем о другом:
– Ладно. Теперь ответь, только точнее. Откуда они появились?
– Кажется… вон оттуда. Да, точно, оттуда! Я ещё заметил, что их тела закрыли вон тот зелёный зуб! – Зенло указал на несколько изогнутый сталактит, у самой стены пещеры свисающий с низкого в этом месте свода.
– Ага. Отлично! Лизандро и Нэш! Отправляйтесь в джунгли, прихватите и Рувима, он там, снаружи. Срубите два длинных нетолстых ствола поровней. А вы четверо – нарежьте лиан и стволов для перекладин. Вперёд, дети Эрука, если хотите свою долю клада!
Через полчаса импровизированная двадцатифутовая лестница была готова, и прислонена к стене в указанном Зенло месте. Многострадальному Рнего из-за своего небольшого веса и обезьяньей ловкости, вновь пришлось быть первопроходцем. Четыре мощных пирата крепко держали шаткую конструкцию, пока он чертыхаясь и оглядываясь, поднимался с факелом в руке с перекладины на перекладину.
– Ого! – раздался вскоре его удивлённый возглас, – Ты прав, капитан! Тут есть лаз! Но лестницу придётся переставить…
Когда лестницу перенесли на десяток футов правее, Рнего, уже шустро взобравшись по ней на самый верх, вдруг исчез за скальным выступом. Блики его факела стали отбрасывать причудливые дрожащие тени.
– Ох!.. Клянусь кишками Бэла, вот это да! – донёсся до них его приглушённый и искажённый пещерным эхом удивлённый возглас.
– Что там, Рнего?! – рявкнул заинтригованный Конан, задрав голову повыше.
– Сокровища!!! – возбуждённая физиономия Рнего нарисовалась у лестницы, глаза горели радостью, – Клянусь бородой Зарума, они здесь! Вот поднимись – и убедишься! Груда! Прямо груда!..
– Ха! Надо же! – Конан, которого в таком деле не надо было приглашать дважды, за мгновения одолел жалобно застонавшую хлипковатую лестницу, неся ещё факел, – А я-то уж было подумал, что Велтран опять накаркает, и мы шиш чего найдём. – ворчливо буркнул он себе под нос, перелезая на неширокий каменный выступ.
Узкий и изогнутый наклонный лаз снаружи был полностью скрыт своеобразным карнизом из монолитной скалы. Чтобы протиснуться в него, пришлось лечь на живот, и ползти футов десять, но затем расщелина стала шире и выше, и он оказался в небольшой, шатром сходящейся кверху, пещере.
Наверху, футах в сорока, висели… Десятки «демонов», посверкивая глазами и полураскрытыми пастями с белыми зубами, и шевеля перепонками и телами, словно от ветра.
Явно они не очень были рады незваным гостям, но нападать пока не собирались. Внизу же, на полу, кое-где наросли, наподобии сталагмитов, целые кучи из мышиного помёта, и запах, по правде говоря, оставлял желать лучшего. Но после вони из брюха спрута команду Конана трудно было этим удивить, или испугать.
Вскоре все, кроме четверых, оставленных у лестницы, заползли вовнутрь, и собрались вдоль стенок пещерки тридцати футов в поперечнике, пялясь во все глаза, и усиленно потея и сопя.
Они облизывались и буравили глазами то, ради чего пережили столько приключений: в центре, в яме, лежало вожделенное золото – действительно целая груда!
Пусть оно было… хм. Скажем так: испачкано летучими мышами. Но какая разница – ведь это было золото! И его было много… Такой славной добычи им давно не попадалось! Да что там давно – вообще никогда!
Здесь хватило бы, чтобы наполнить доверху три-четыре мешка! Или даже пять…
Первым преодолел мистический трепет всё тот же Рнего, и, опустившись на колени перед кучей, где она была почище, с блаженным вздохом запустил руки прямо вглубь горы полновесных монет.
– Вот дьявол! – отдёрнул он вдруг свою левую руку, уставившись на свой палец, а затем засунув его в рот, – укололся! А золото-то наше… до сих пор кусается! – с довольной ухмылкой он стал пересыпать сверкающие монеты из руки в руку, остальные облегчённо засмеялись, и задвигались, сразу нарушив атмосферу торжественности.
Конан застыл на месте, ощущая непередаваемое удовольствие от зрелища такого ощутимого результата, и в то же время испытывая какое-то смутное беспокойство: что-то было не так! Но что – что настораживало?!..
Тут к куче приблизились и другие. Раздались шутки и ругательства, и атмосфера тайны и страшного напряжения, вроде бы, рассеялась окончательно.
– Да что за чёрт! – Рнего опять обо что-то укололся, – Кажется, монеты не хотят, чтобы их забирали! Ну уж нет – не на таких напали – мы всё равно… Ух ты! А вот и сюрприз. Конан! А ведь внутри-то кучи – серебро! Да и медяшки попадаются! – он показал пригоршню монет, которую, уколовшись, всё же достал из середины кучи, – Значит, тут гораздо меньше, чем казалось вначале! Прямо как на базаре – вверху отборный товар, а снизу – всякая ерунда!
– Проклятье! – Халед тоже отдёрнул руку, глядя то на палец, то, сердито, на непокорное золото. Мысль, неясно оформившаяся в мозгу Конана, вдруг озарила всё происходящее молнией страшной догадки.
– ВСЕ НАЗАД!!! – от его голоса задрожали стены, и, сорвавшись с потолка, заметались в тесном пространстве, испуганные мыши, на которых, впрочем, никто даже не взглянул – все глаза были прикованы к киммерийцу, – Отойти от золота! Немедленно!
Все попятились, поневоле выполняя приказ, Конан же, могучим прыжком подскочив к Халеду, одной рукой схватил пострадавший палец, другой же, быстрее, чем кто-либо успел моргнуть, выхватил кинжал, и отхватил палец у самой ладони!
Факелы, к счастью, не потухли, и трепещущее пламя хорошо освещало всех персонажей этой страшной и странной сцены. Поражённый Халед даже не закричал, только судорожно вздохнул, выпучив глаза.
– Все назад! – уже спокойней произнёс варвар, – Кто приблизится к куче раньше, чем я разрешу, пусть пеняет на себя – зарублю, чтоб не мучился!
Несколько секунд пираты, недоумевая, пялились на своего капитана. У многих поневоле возникла мысль, что, может, вид золота как-то слишком сильно подействовал на его голову, и что-то произошло с его мозгами, обычно такими крепкими и уравновешенными. Ну, разумеется – ведь здесь Золото! И его много!
Халед, так удивлённый усекновением своего пальца, что даже забывший истошно заорать, и только коротко ругнувшийся, первым нарушил напряжённую тишину круга настороженных людей, не без страха глядевших на своего предводителя, всё так же стоявшего, сжимая в руке окровавленный кинжал:
– Конан! Зачем ты это сделал?! – он потряс своей кровоточащей кистью, и растерянно добавил, – Ты… спятил?
– Нет! – Конан дышал ровно, уже успокоившись, так как все его люди теперь были в безопасности, – Я вас спасал. И тебя в первую очередь! Вот, послушайте: там, в куче золота – на дне серебро и медь. А, может, и земля подсыпана – чтоб куча казалась побольше.
Значит, куча – приманка. Ну, навроде сыра в мышеловке… А между монет – отравленные колючки! Если бы мы, как идиоты, стали радоваться, и перетаскивать скорее всё это на корабль, укололся бы каждый!
Разом возник гул от гневно-испуганных возгласов, а здорово позеленевший Рнего заплетающимся языком пробормотал:
– А… я? Конан, а что же теперь будет… Со мной?!
– А ты – бегом на корабль! Нэш и ты, Бомаго – вы с ним! Проводите и поможете, если что. Скажете Велтрану, чтоб взял в моём ларе склянку из такого, зелёного, стекла – ну, он знает, он сам и уговорил меня купить её! Выпьешь не больше половины! Понял? Это противоядие, и оно обошлось мне недёшево! Другую половину оставите про запас – мало ли что ещё может случиться… А, да. Халед! Иди тоже с ними. Пусть Велтран отольёт на всякий случай и тебе немного. Повторяю – немного! Если яд не попал тебе в кровь, можно сдохнуть и от этого чёртова противоядия! А на вкус оно – чистая жёлчь Неграла!
И пусть Эльдорн перевяжет тебя! Ну? Чего вы ждёте?
– Но… но Конан, я пока ничего не чувствую! – Рнего вернулся к своему обычному цвету, услышав, что есть противоядие.
– Ха-ха! А ты пока и не должен! Теперь я уверен – всё это придумал и устроил тот самый стигиец. Яд очень медленный. Люди, нашедшие клад только по карте, должны были все переколоться, и лишь через день-другой почувствовать действие яда… А затем – умереть в ужасных мученьях! Это и называется подлинно стигийским коварством!
– О-о!.. – Рнего теперь стал серо-фиолетовым, ноги у него подкосились, и он сел прямо на пол, хватаясь за горло, – У-у! Помогите! Я… Я задыхаюсь! Моя голова! Всё плывёт!.. Я… Я… – его глаза бегали от лица к лицу, зрачки расширились. Похоже было, что он сейчас и вправду потеряет сознание.
– Хватит валять дурака! – сердито прикрикнул на него Конан, – Ну-ка, возьми себя в руки! Ты ещё долго будешь здоров! Или я не знаю стигийцев. Но – чем раньше ты примешь лекарство, тем лучше: больше шансов остаться в живых! Поэтому – поднимайся, и – бегом на «Вестрел»! А не то нам точно придётся делить между собой твою долю!
– Что-о?! Ну, нет! Не дождётесь! Я уже бегу! – оказалось, что мгновенно очухавшийся Рнего очень хочет жить, и отдавать кому-то свою законную долю совсем не собирается: двое провожатых и могучий Халед еле поспевали за ним. Вскоре их крики затихли снаружи. К этому времени расселись по местам и мыши.
Когда оставшиеся в тесноватой пещере остальные пираты навозмущались и начесались в затылках, возник вполне естественный вопрос: Как же взять деньги? И при этом не умереть?
У Конана был готов ответ:
– А ну-ка, вы трое! Затащите сюда большой медный казан, который там, в средней нише камбузного угла! И пару половников не забудьте! Да, и верёвки!
Повар из Конана вышел бы неплохой.
Во-всяком случае, они со здоровяком Зануссом, оба обутые в крепкие надёжные сапоги, довольно ловко навострились снимать золотые пенки с предательски блестящей кучи. Когда всё золото было вычерпано, и внизу остался лишь слой серебра и меди, казан на верёвках спустили и перенесли к очагу. Серебряные и медные монеты оставили пока мышам, даром что те свою благонадёжность уже доказали. Ну а попугать незваных гостей – лучше и пожелать нельзя…
Пока возились со сбором и спуском, готовили дрова, обсуждали и возмущались стигийской подлостью и коварством, возвращались на корабль, чтобы посмотреть на дела Арристарха, Рнего и Халеда, а потом и обратно, ночь почти и закончилась.
Пещеру теперь воспринимали почти как дом родной. В очаге жарко пылали несколько огромных поленьев, давая сильный и ровный жар.
– А что же теперь? – с интересом спросил Велтран, не удержавшийся, чтобы не прийти с зарёй со всеми, после того, как они убедились, что жизни их главного отравленного ничто не угрожает. Беднягу всю ночь лихорадило и рвало. Прочистило его и с другой стороны…
Крупный и какой-то вонючий пот лился с Рнего ручьями. Но к рассвету всё благополучно закончилось, и обессиливший корсар заснул, наконец, спокойным сном. С Халедом всё обошлось. Арристарх ходил, потупя взор – похоже, ему было… стыдно.
Теперь все, так же, как раньше силу и удачливость, прославляли и превозносили ум и прозорливость своего предводителя. Конан только посмеивался. Теперь, когда золото было найдено, и страшная ловушка разгадана, он чувствовал себя почти как обычно – пропало предчувствие беды и нависшего проклятья. Тем не менее, дифирамбы в его адрес не ввели его в гордыню и заблуждение:
– Хватит! Не мне скажите спасибо, а всё тому же Велтрану: это именно он первым почуял, что что-то нечисто с этой картой, и посеял семена сомнения в наших душах. А ещё скажите спасибо Рнего: это именно его слова о том, что куча – просто базарная лживая витрина, насторожили меня! А если бы он не пожертвовал собой, и не достал из глубины медь и серебро, я бы и не додумался до всего! Поэтому я думаю, будет справедливо, если каждый из них получит по дополнительному паю!
Гул одобрения подтвердил капитану, что он верно оценил роль двух первопроходцев бутылки и кучи – им команда действительно была обязана и тем, что золото всё же нашлось, и тем, что все остались живы!
– Ну, здорово, что все мы остались живы, – продолжил нетерпеливо Конан, – А теперь тащите сюда вон ту здоровенную сковородку! Её ручка вполне подходящей длины…
На жарком пламени в широкой сковороде быстро вспыхивали и страшными сине-зелёными искорками выгорали тонкие, почти прозрачные неразличимые в полутьме пещеры колючки – скорее всего, стигиец собрал их с какого-то местного растения вроде кактуса. И было их много, ох, много…
Золото, насыпанное тонким слоем, долго перемешивали шумовками и мечами. Едкий запах старались не вдыхать, стоя подальше. Затем, убедившись, что всё готово, очередную «прожаренную» партию монет бросали в малый казан, и долго промывали в проточной воде одного из ручьёв в джунглях, чтобы смыть остатки выгоревшего яда, и остудить. Сушили на солнце, и уже только потом складывали в мешок.
Таким оригинальным и несколько трудоёмким способом к обеду всё золото было очищено, и, даже без помощи банков, отмыто.То есть, в буквальном смысле – от яда и помёта. Набралось его побольше полмешка – приличное количество. Однако серебро и медь Конан и команда тоже не собирались оставлять: до ужина ещё два мешка монет были перенесены на «Вестрел», и надёжно уложены в кладовой. Разумеется, тоже «прожаренные» и «отмытые».
Пираты, вначале с опаской и неуклюже возившиеся со сковородами и шумовками, к концу этого действа уже вовсю смеялись, радовались и показывали чудеса домовитости. Да, теперь им точно будет о чём порассказать в кабаках прибрежных городов!..
Когда последнее стоящее добро из пещеры было погружено, Конан, убедившись, что все в сборе, живы-здоровы, и денежные и прочие дела на острове закончены, приказал поднять якорь.
Бледный, осунувшийся, но довольный Рнего сам ещё не мог стоять на ногах, и друзья вытащили его на палубу – попрощаться со своей новой Родиной – местом, где он, благодаря своей счастливой звезде и предусмотрительности Конана, купившего-таки противоядие, во второй раз «родился» на свет.
Под скрип снастей и мирное журчание воды в кильватерной струе все долго и как-то подозрительно тихо смотрели на удаляющуюся бухту и тёмную полосу джунглей над белыми бурунчиками омывавших песок пляжа, волн. Громада высокой горы нависала над островом загадочной мистической тенью недоразгаданной тайны…
Они увозили мешок золота и два мешка других монет, доставшихся страшной ценой и невероятными приключениями, увозили маленького раненного зверька с кучей фруктов для него, и старый медный казан. Увозили воспоминания о бессонных ночах и тяжких трудах, трагичных и смешных происшествиях. Увозили в сердцах грусть по погибшим товарищам.
Но они увозили и радость от своей тяжёлой и невероятной победы над жутким монстром из легенд, когда только сплочённость, взаимовыручка и находчивость помогли им. Да, как сказал их капитан, теперь им есть что порассказать внукам…
И всё же все они чувствовали какую-то незавершённость случившегося.
Да и немудрено: ведь они увозили и главную добычу этого фантастического приключения – таинственный нерасшифрованный манускрипт, загадочное послание на пергаменте, составленное и странным образом спрятанное коварным стигийцем.
Что сулит оно: богатство или разочарование? Добычу и славу, или горечь потерь и неудачи? Они не знали, но были готовы ко всему. Ведь трусы, нытики и слабые духом не идут в пираты. Тем более, в команду Конана-киммерийца.
Значит, вперёд, к новым приключениям!
Конан, смачно сплюнув за борт, хлопнул верного помощника, похоже, замечтавшегося, глядя на удаляющуюся тёмную массу острова, по широкому загривку:
– Что, Велтран, уже прикидываешь, как бы нам побыстрее доплыть до Стигии?
– Я?! Прямо сейчас – до Стигии?! Ох, Конан! Эти твои шуточки, они… Нет, скажу честно: я думаю, надолго ли ребятам хватит денег. Готов поспорить: в кабаках Кордавы наши жалкие мешки разлетятся месяца за полтора!
– Да ты оптимист! А я считаю – ещё быстрей! Поэтому я уже сейчас думаю – без дураков! – что плыть на поиски переводчика всё равно, рано или поздно, придётся!
Поэтому, пока ребята там разбираются с превосходным праздничным ужином Юрдалла, которым он так здорово обновил наш новый казан, нам с тобой стоит ещё немного поработать над этой стигийской тарабарщиной! Клянусь селезёнкой Неграла, самые умные мысли приходят ко мне в середине второго бурдюка!
– С удовольствием, Конан! А что, бурдюка сегодня будет только два? – толстячок-зингарец хитро прищурился, склонив голову к плечу.
– Что?! Почему – два?! Ты что, забыл, что сегодня мы празднуем редкую удачу! Тут меньше, чем четырьмя кожаными ёмкостями не обойдёшься! Я имею в виду: по четыре – каждому!
Ну, пошли, открывай кладовую! Так уж и быть: донести их до моей каюты я тебе помогу!
Велтран озабоченно почесал в затылке. Пробормотал что-то о нехватке ёмкости трюма, где была кладовая, под нужный запас бурдюков. Потом ухмыльнулся во весь рот, и обречённо махнул рукой.
Похоже, для него основная работа только начинается!
Правда, перепить Конана не удавалось ещё никому!
Конан и Дух Огня
Он спал.
На поверхности проходили неизмеримые тысячелетия.
Он спал под надёжной и прочной защитной оболочкой.
Формировались континенты и океаны. Вздымались могучие горы и вновь рассыпались мельчайшей пылью и песком жарких пустынь. Поверхность планеты неузнаваемо изменялась, магнитные полюса играли в чехарду. Моря наступали на сушу, и снова отступали. Где-то, в неизмеримой дали рождались и умирали звёзды и целые миры…
Вода и ветер миллионы лет вели свою кропотливую работу. Защитную оболочку погребла под собой толща наносимых и отлагающихся вокруг и поверх, частичек. За миллионы лет, что он спал, на поверхности образовалась плодородная почва, планета остыла, луна отодвинулась, и теперь ни катастрофические приливы, ни жар огня не мешали Природе. И появилось то, чего он не должен был допустить – Жизнь и Разум.
Но ничего этого он не знал.
Цель, для которой он был создан и доставлен сюда, не могла быть достигнута до тех пор, пока он не проснётся.
А он не мог проснуться, пока не разрушится защитная оболочка.
Так устроили те, кто создал его – на погибель этому Миру.
Ведь древние Боги – вовсе не сказка. Они существовали, что бы там ни говорили скептики и атеисты. Они создавали и разрушали миры так же легко, как ребёнок, играя, сшибает прутиком головку цветка, или, даже не заметив, наступает каблуком на муравья, или иную букашку, совершенно не заботясь их судьбой…
Они существовали! По силе и неизмеримым возможностям они были Богами.
Они могли быть терпимы и доброжелательны друг к другу, и создавать мириады прекрасных Вселенных, в которых жизнь и Разум цвели и бурлили, словно ослепительные цветы, или фонтаны. И Красота и Творчество цвели и приносили пышные плоды…
Но время изменило Богов – и не в лучшую сторону.
Они стали вести себя, словно капризные и избалованные дети: стали враждовать друг с другом, завидовать более талантливым и одарённым, строить козни и плести интриги, или же просто ломать чудесные игрушки, созданные соперниками – врагами, то есть, бывшими друзьями.
Ибо разве могут быть друзья у Бога?! Ведь подлинный Бог – должен быть один. И все Вселенные, и право вершить там суд и свою волю, должны достаться сильнейшему…Тогда-то и был создан Уулайлэйх: его имя в те далёкие времена означало – Маленький Подарок. Он был тайно доставлен и надёжно спрятан. Чтобы в тот момент, когда Хозяин и Творец охладеет к любимому Миру и перестанет опекать его, обратив своё внимание на создание новой игрушки, его враги могли нанести подлый и страшный удар, безвозвратно разрушив столь долго лелеемое и тщательно пестуемое детище Творца.
К счастью, Творец не был ни наивен, ни беспечен.
Он вовремя заметил подброшенный в его владения страшный скрытой злой силой «маленький подарок».
И принял меры.
И хотя он не мог удалить Уулайлэйха из своей вотчины не пробудив его к жизни, он нашёл способ нейтрализовать создание злобных рук и разума. И сделал он это так, что врагам казалось, что всё произойдёт, как они задумали – адское создание готово к действию, и в нужный момент…
Так любимая Вселенная Творца была спасена.
Долгий сон носителя Апокалипсиса превратился в вечный.
А для сохранения защитной оболочки от случайности и глупости был приставлен Страж и Хранитель – Оффайер, Дух Созидающего Огня.
И уж обеспечить своего верного слугу Бессмертием Творец не забыл…
– Нет, Конан! Н-Е-Е-Т! Больше ни капли! И никакого кредита!
Это была твоя последняя кружка в МОЁМ заведении, клянусь кишками Бэла и селезёнкой Мардука! Нет – не налью, пока не вернёшь должок!
– Но говорю же тебе, Янир – у меня есть клиент! И солидный. Он заплатит мне! Давай, давай, не зли меня – пожар в кишках нужно гасить вовремя! Вот она – кружка! – хоть варвар и не чувствовал уверенности, в его тоне она наличествовала в должной мере – та то он и Конан!..
– Клиент, говоришь? – хитрые щёлочки глаз хозяина, казалось, видели изнывающего от похмелья киммерийца насквозь. И вся его наигранная уверенность не могла обмануть старого лиса.
Впрочем, было бы удивительно, если б за свои полвека и почти сорок лет стажа в харчевнях, было бы по-другому. Прокопчённый дымом кухонного очага и пропустивший через свои руки сотни бочек горячительных напитков толстенький коротышка наверняка мог почуять запах медной монеты мили за полторы. И примитивное враньё страдающего от жажды Конана раскусил сходу:
– А где же тогда аванс?! Почему он не дал тебе аванс? Уж не хочешь ли ты втереть мне, что такой прожжённый наёмник, как ты, согласился работать без аванса?!
Нет, дорогой земляк, злить тебя я не собираюсь, но и ломать мебель бесплатно больше не дам! Вот когда оплатишь за тот раз… И вообще: я уверен, что такие… Хм. Здравомыслящие и деловые люди, как мы, всегда смогут договориться… Полюбовно! Мне ни к чему неприятности в моём заведении, но и ты, я уверен, не захочешь на галеры.
Упоминание о здравомыслии, и, главное, о галерах, действительно несколько отрезвило начавшего было распаляться и сжимать пудовые кулаки варвара. К тому же угроза была вполне реальна: он и вправду ещё не рассчитался за урон, нанесённый заведению Янира во вчерашней драке.
Нарушителей многочисленных, словно специально для этого написанных законов, как-то: дебоширов, должников, убийц, воров и прочих нарушителей спокойствия Шемитской Империи быстро, и без всякого суда отправляли на эти длинные, неуклюжие, непривлекательные для чувствительной (да и не- чувствительной!) натуры, вонючие и славящиеся повышенной смертностью, суда.
Нет, терпимое и почти дружеское отношение Янира надо ценить.
Даром, что и вправду, почти земляк – его родители происходили из соседнего с Киммерией Гандерланда, и привезли будущего хозяина большого трактира сюда ещё в семилетнем возрасте, да здесь и почили оба, подхватив какую-то местную заразу – ну совсем как Конановская верная кобыла, отдавшая концы на второй день пребывания в этой дыре!.. И пришлось шустрому сироте самостоятельно пройти весь путь от мальчишки-прислужника до хозяина уважаемого в городе заведения.
А это говорит о незаурядном терпении, трудолюбии и… Изворотливости в комплекте с расчётливым и жестоким умом. Недаром же он давеча не стал сдавать Конана прибежавшим на шум воинам Карротты – ночной стражи Сараканды, столицы одной из Шемитских провинций – которые не упустили бы случай заполучить такого здорового, сильного и видного (очень видного, при здешних-то мелковатых людях: издалека!) молодого гребца. И ничего бы Конан с ними не сделал.
Мечом против десятка арбалетов много не навоюешь.
Выручил Янир – знаток местных традиций и рыночной дипломатии. Впрочем, его землячок – та ещё прожжённая расчётливая бестия. Забери стражники Конана сотоварищи, вовек бы ему не видать должок. А так остаётся вполне реальная надежда, что такого могучего и выдающегося – аж под самый закопчённый потолок – светлокожего воина из экзотической дальней страны наймёт, наконец, ещё кто-нибудь.
Пусть не для охраны каравана (как, собственно, Конан и попал сюда, в жаркий и пропылённый скучный Шем), так в качестве телохранителя, или… Престижного охранника! Или, говоря простыми словами – телоублажителя!
Да, знатные шемийки, нуждающиеся в том, чтоб потешить самолюбие, могли себе позволить и не такое: государство и религиозные институты сквозь пальцы смотрели на забавы и прихоти благородных и состоятельных. Разумеется, до тех пор, пока «неуставные отношения» не выставлялось напоказ, и хотя бы видимость приличий соблюдалась. То, что творилось за высокими заборами частных домов и усадеб, власть имущих не касалось – разумеется, кроме случаев заговоров против хокима, местного мэра!
Ну а то, что только при Конане состоялось две облавы на жриц любви, было вполне нормально: должна же быть хотя бы видимость радения о соблюдении законов Империи. То, что все весёлые представительницы древнейшей профессии всё ещё наводняли улочки городка, говорило о готовности их… откупиться. Восток – дело тонкое!..
Всё должно… Приносить Барыш! (А сидя в вонючем зиндане жрицы любви заработают – разве что чесотку!..)
Слоняясь по кривоватым и грязным улочкам Сараканды в поисках нанимателя, могучий варвар неоднократно ловил на себе заинтересованные взгляды из-под полупрозрачных газовых завес, охранявших покой и инкогнито обладательниц расшитых бархатом и парчой носилок. А иногда замечал и внимательный миндалевидный глаз под чёрным луком изящно изогнутой по моде брови, когда хозяйка десятка рабов-носильщиков уж слишком пленялась его статью и экзотической «варварской» внешностью, и, увлёкшись, приподнимала краешек покрывала – чтоб, значит, рассмотреть « в деталях»…
И хотя смазливые и смешливые, закутанные в надушённые покрывала служанки уже несколько раз забегали под разными надуманными предлогами в «Жаренного быка», и почти как на базаре, наглыми маслянистыми глазами восторженно разглядывали мускулистый загорелый торс, суровое хмурое лицо, и другие достоинства двадцатичетырехлетнего наёмника из далёких северных стран, подойти с конкретным предложением пока не решалась ни одна – под свирепым, сверкающим молниями взглядом варвара вся их наглость куда-то испарялась… Ну, или не было пока прямого приказа госпожи.
Что ж. Янир делал свой бизнес и на них, беззастенчиво расписывая достоинства своего постояльца – за отдельную мзду, разумеется! Похоже, недалёк тот час, когда одна из хозяек этих присылаемых на разведку бесстыжих девок всё же решится… О, Бэл!
Конечно, молодой киммериец считал ниже своего достоинства работу жиголо, и проклинал тот день, когда вечное безденежье и тяга к приключениям и новым местам побудили его согласиться сопровождать караван в далёкий, казавшийся страной из Волшебной сказки, Шем.
Вот уж нашёл приключения! Скукотища. Жара. Пылища. И полчища мух. Вездесущих и назойливых. А по ночам ещё и комары – размером чуть не с воробья!..
Пустыни и предгорья, через которые в основном и пролегал путь, ничем не радовали ни глаз, ни истосковавшуюся по доброй сече душу – только марево нагретого обжигающим солнцем воздуха, превращающее горизонт в подобие огромного блюдца с чаем, да пресловутые миражи: величественные пальмы и… пальмы. Вожделенные, и несуществующие оазисы… Он так и не увидел воочию ни одного.
Варвар даже не размялся ни разу, не дал своему мечу отведать вражьей крови: ни грабители-бедуины, которых так опасался начальник каравана, ни туранские разбойники не посчитали нужным встретиться им. Его каравану не повезло. Или, вернее сказать – каравану-то как раз повезло!
Никто не напал, чтобы пограбить! (Таможенники границ не в счёт: они – на Службе!)
А вот Конан совсем заскучал и истомился, и даже нажил себе пару врагов из числа других сопровождавших караван наёмников – должен же воин хоть как-то разминать заскучавшие кулаки! Да и нечего им ворчать: ведь все остались живы. И даже сравнительно здоровы – пара сломанных рук и рёбер, и десяток выбитых зубов считаться серьёзными потерями не могут.
Выданного заработка хватило только на неделю нормального питья, и дюжину девиц древнейшей профессии. И на одну хорошую потасовку. Хвала Крому, что за комнату он уплатил вперёд. И что, спрашивается, ему теперь делать в этой сонной, и позабытой Богами пыльной дыре, где, кажется, и солнце по небу движется, позёвывая?!
Ждать обратный караван? Так он соберётся не раньше, чем месяца через три. А может, и восемь.
Ехать в столицу Шема – Эрук? Да, до него недалеко – четыре дня пути. Но кто сказал, что оттуда караваны ходят чаще? Да и в любом случае, чтобы куда-то ехать, нужен новый конь, а на него опять-таки нужны деньги.
Эх, жаль, что телохранителей состоятельные шемиты предпочитают брать из соседней Стигии. Хоть те не так могучи и грозны на вид, как Конан, зато и менее заметны.
И достаточно искусны во владении любым оружием. Надо отдать его конкурентам должное: всем тем, что могло причинить вред другому человеку, стигийцы владели мастерски. И стоили их услуги недорого. Конечно, по меркам Конана.
Нет, он трезво смотрел на ситуацию – здесь его шансы невелики. Привычка в таких провинциальных городках гораздо сильней здравого смысла. И вот ещё что он понял, пожив в трактире Янира, побродив по базарам и другим людным местам: от яда никакой телохранитель не защитит, а от врагов и конкурентов на востоке предпочитали избавляться именно так…
Так что глядя на дно своей пустой кружки, Конан при всём своём неистребимом оптимизме, несколько приуныл. Вот сейчас бы как раз – подраться! Для поднятия, так сказать, настроения и боевого духа!
Но не с кем. Сегодня здесь только случайные людишки, и слабаки. Те, с кем было приятно и весело помахаться, залечивают раны после вчерашнего, уже по дороге домой…
Да и шнырь вон сидит. Наблюдает. С нетерпением.
Конан с утра опытным глазом отметил неприметного маленького человечка у самой двери, раньше не заходившего в «Жареного быка», и теперь готового при малейшей опасности беспорядка и буйств, нырнуть в спасительную черноту незаметно подкравшейся южной ночи, и привести с собой взвод Карротты.
