Андрей Арсланович Мансуров
Невероятные приключения Конана-варвара
Затем – в ослицу. Заездили до полусмерти… Затем – в собаку, лошадь, и ещё кого-то, сейчас уже трудно вспомнить. Но для каждого раза у чародея находилась своя, изощрённая, крайне болезненная и унизительная, пытка. Разумеется, всех животных маг мучил и унижал – но так, чтобы сильно не повредить роскошное тело, которое ещё не заполучил, и рассудок: ведь если бы принцесса сошла с ума, все его старания пропали бы даром…
Девушка же готова была на всё, только бы не лечь с отвратительным стариком, в образе которого маг предпочитал теперь находиться, вероятно, чтобы не тратить лишних сил на создание более «приятного» образа.
И вот, когда Лиана оказалась в облике огромной кошки, на которую чародей собирался устроить облаву с травлей собаками, она исхитрилась ночью длинным когтем открыть засов своей конуры. Могучими лапами расшвыряла охрану, взобралась по отвесной стене, снесла дверь, и, бережно держа в пасти бесчувственную мать, бежала, выпрыгнув через бойницу и переплыв ров, в непроходимые леса Черноречья. И её не остановили ни три стрелы, ни пущенные по следу собаки. Их она просто растерзала, и затем классически запутала следы, пройдя по руслу мелкого ручья…
После бегства выяснилось две вещи: Шакира практически сразу очнулась от гипноза и вспомнила всё, что с ними произошло. Выдернула стрелы из спины дочери, которую сразу узнала, и как могла, залечила её раны, тряхнув стариной и применив лечебные травы, в которых когда-то неплохо разбиралась.
Но когда они попробовали пробиться в Аквилонию за помощью, проявилось действие защитного заклинания мага: тело королевы отказалось служить, она без чувств повалилась на землю, и стала стремительно сморщиваться, усыхать и… стареть!
Пришлось Лиане вновь хватать мать в зубы, и быстро нести потерявшую сознание Шакиру назад, в леса Керхии. Однако тело не помолодело… Страшно подумать, что было бы, промедли Лиана хоть немного, и не догадайся быстро вернуть мать назад, подальше от границы, установленной предусмотрительным магом.
Всё лето жили они в шалаше, пока Лиана не нашла эту полусгнившую избушку.
Однако не смирившаяся с поражением королева делала ещё две попытки прорвать в других местах заколдованный круг. В результате выяснилось, что маг предусмотрел всё, а она теперь еле ходит, и совсем ослепла.
А Лиана может преодолевать магическую границу, но сильно рискует при этом жизнью – Шакире пришлось вынимать из тела дочери ещё две стрелы, лечить от удара мечом, и снимать капкан: никто не хотел – или не мог? – понять, что странный хищник не нападает, и не угрожает стадам, а нуждается в помощи. Напуганные люди мыслят однобоко – судят только по внешности, и не верят, что хищник хочет поговорить…
Вот так и приходится им теперь жить не дальше десяти-двенадцати миль от родного замка. Странно, что попыток изловить их волшебник пока не делал. Может, он ждёт, когда они сами вернутся, чтобы умолять его о пощаде и снятии чар? Если это так, то – не дождётся! Лучше – смерть! Конана поразила сила и решимость в голосе согнутой волшебством, но не сломленной сильной и отважной женщины, настоящей Королевы.
Дочь была ей под стать. Во время страстной обличительной речи она ясными и любящими глазами смотрела на свою героическую мать, словно улыбаясь и подрагивая могучим хвостом – как бы говоря, что во всём согласна, и будет поддерживать ту до конца! Шакира, чуть поостыв, взглянула на дочь с нежностью и обожанием. Да, она добывала им обеим пропитание, благо, с такими инстинктами и силой это не составляло труда, но и не снискало ей особой любви у местных фермеров, разводивших овец и коров. К сожалению, с поиском того, кто мог бы понять её поведение и помочь, было потруднее…
– Разумеется, ваше Величество, я помогу вам! – глаза Конана горели справедливым гневом. Надо же, какая мерзость случилась чуть ли не у него под носом: прямо у границ его державы. – А сейчас расскажите мне подробней всё, что вы помните о чародее и его повадках: как он выглядит, когда ни под кого не маскируется. Где хранит свои волшебные атрибуты. Каковы его привычки, что он ест, пьёт, что любит – словом, всё-всё, что помните, пусть даже и крохотные детали: может, где и отыщутся его слабые стороны! Любая подмеченная вами мелочь может стать ключом к вашему, ну, и, разумеется, страны – освобождению!
Однако это не заняло много времени. И всё равно – вряд ли было достоверно…
Шакира честно сказала, что даже сейчас не уверена, что видела подлинное обличье чародея: он одинаково свободно чувствовал себя и как благообразный красавец средних лет, и как юноша с невинным, словно ангельским, лицом, и как солидный, авторитетный старец. А однажды она видала, как он развлекался тем, что в образе лесного кота ловил и превращал в окровавленные куски трепещущей плоти голубей во дворе замка…
Одно можно было сказать с полной уверенностью: он был непревзойдённый мастер по части гипноза и управления людским сознанием. Все находившиеся в замке люди, будь то придворные, солдаты, или слуги, безропотно подчинялись его приказам.
Приказывали им забыть что-нибудь – они забывали, будь то хоть родная мать. Приказывали исполнить что-то – они не ели, не пили и не спали, пока приказание не бывало в точности исполнено. Иногда чародей забавлялся, заставляя несчастных поверить, что они тонут, или охвачены со всех сторон пламенем, или их атакуют змеи, и гнусно смеялся, наблюдая за муками и метаниями своих жертв. Силу его волшебства стократно увеличивал некий магический хрустальный шар, который должен был находиться возле чародея, и размещаться повыше – поближе к небесам.
Поэтому сразу, как только была захвачена власть, и маг подчинил себе всех в замке, он затащил этот шар из тайника в лесу у стен замка, где прятал его до времени, под самую черепицу самой высокой башни замка. И почти неотлучно находился неподалёку от него, спускаясь к своим рабам лишь на несколько часов в день: раздать приказы по управлению королевством, проследить, чтобы в замке была свежая еда и всё необходимое, поунижать, теперь своих (уже и без того достаточно униженных) придворных, и, конечно, выбрать очередную партнёршу на ночь.
Её он уводил наверх, в свои «возвышенные» апартаменты, оставляя под гипнозом, или освобождая от чар – в зависимости от своего настроения, и того, насколько сильное впечатление произвела на него красота жертвы. Если он хотел подвергнуть девушку изощрённым издевательствам и унижениям, он начинал делать это даже при всех, ещё не уведя бедняжку из главного зала замка, где вершил суд и расправу.
Иногда, если маг оставался доволен жертвой, он отпускал её утром – нет, не из замка, а только в специально оборудованные комнаты с решётками на окнах – новый застенок. В противном же случае её тело утром подбирали слуги с брусчатки внутреннего двора замка, тщательно замывая затем следы крови…
Взамен «использованных» красавиц, новых постоянно подвозили отряды специально обработанных и вымуштрованных слуг, привезённых магом с собой из неведомых стран, и редко остававшихся в замке больше, чем на одну ночь – где эти негодяи поневоле искали своих жертв, и как происходило похищение бедняжек, никто не знал. Да и не мог знать – расспрашивать их было бессмысленно да и запрещено.
Лиана, если и помнила что-то ещё в добавление к рассказу матери, поведать об этом всё равно не могла. Но она готова была в любой момент провести Конана к замку кратчайшим путём.
Выбравшись наружу из затхлой тесноты полуизбушки-полуземлянки, Конан вдохнул полной грудью чистый лесной воздух. Покачал в раздумьи головой. Отвязав верного коня, он обернулся к королеве, провожавшей его, стоя в дверях:
– До встречи, ваше Величество! Не могу сказать, сколько времени мне понадобится, чтобы разделаться с мерзавцем, но будьте уверены: он своё получит! Надеюсь, его смерть разрушит злые чары, и вы снова предстанете перед нами во всём блеске вашего величия и красоты!
– Спасибо, Конан! – горько усмехнулась королева, – Я знаю, на свете нет рыцаря, равного тебе – как по части уничтожения чародеев, так и по части говорить комплименты… Мы верим в тебя, ты должен победить, но к старому возврата нет: если у Керхии и будет снова Королева, то это будет Лиана. Я же не смогу после всего случившегося собраться с духом и силами, чтоб снова принять на плечи бремя Королевской власти…
Нет, я отлично осознаю: моё время ушло! – глубокий вздох многое сказал Конану.
– А сейчас прощай! Удачи тебе! Мы будем молить за тебя Богов!
– Прощайте и вы, ваше Величество! – пересилив себя, Конан всё же улыбался, – хоть и знал, что она не видит его, – А я всё же верю, что вы ещё сядете в седло! Вы – мужественная и волевая женщина. И вы нужны своим подданным. Так что берегите себя! И спасибо за добрые слова. Помощь Богов, конечно, не помешает… Но – вы-то помните… – он выразительно похлопал по рукоятке верного меча. Шакира, услыхав это, усмехнулась. На морде – или лице? – Лианы тоже промелькнуло что-то вроде улыбки.
Когда они с Рыжим и Лианой вот-вот должны были скрыться за стеной леса, Конан оглянулся. Он знал, конечно, что королева его не видит, но всё равно поднял руку в прощальном приветствии. Словно почувствовав это, она помахала в ответ.
Лиана долго и осторожно вела его по лесу. Кажется, они действительно прошли не меньше двенадцати миль. Только на закате перед Конаном замаячили в просветах меж деревьями отливающие багровым в тревожном свете уходящего солнца, стены и высокие башни замка Рэдволд, бывшей загородной резиденции королевы. А ныне – тюрьмы для её друзей, приближённых, и слуг.
Нет нужды подробно останавливаться на его внешнем виде и внутреннем устройстве – он ничем оригинальным не выделялся среди сооружений подобного рода, и даже сам Конан жил в похожем, разве что чуть более обширном и укреплённом. Да оно и понятно: на свой замок варвар сил не пожалел. Положение обязывало.
Всю дорогу Конан напряжённо думал – правильно ли он поступает, пытаясь всё сделать в одиночку. Ведь он уже не мальчик, и даже не юноша – он зрелый мужчина, Король.
А Король должен прежде всего думать – думать, как сделать любое дело так, чтобы не было нанесено вреда Государству, которым он управляет, и подданным, и близким, за которых он несёт ответственность.
Поэтому личные амбиции и эмоции отходят на второй план.
Поможет он своей стране, если погибнет, или будет заколдован?
Вряд ли! Но, с другой стороны, на путь домой и поход его армии к этим местам уйдёт драгоценное время – не меньше недели. Да и что может сделать армия, если не обеспечена действенная защита от волшебства, и за милю от логова врага все его воины подпадут под действие гипноза?! Ведь вряд ли маг хоть на миг «выключает» свой шарик – он будет просто растерзан очнувшимися! Нет, так рисковать своими людьми было бы глупо и непростительно для Короля.
Ну и наконец, такой вариант уж слишком отдаёт трусостью. Что, со временем он изменился? Стал другим? Может, состарился?! Нет, он не должен изменять сам себе, быть чрезмерно осторожным, или обманчиво рассудительным. Он должен смело, пусть даже где-то напролом, идти вперёд, к цели! Ведь он-то, в отличии от обычных людей, отнюдь не беззащитен: на рукояти любимого меча ещё сидит волшебный шарик-талисман, нейтрализующий любое враждебное Конану волшебство или заклинание!
И разве Король не должен вести своих воинов? Быть впереди? Знать врага?
Решено – он принимает вызов! И будет самим собой!
Но всё же действовать совершенно не осмотревшись – для такого опытного воина, да ещё с богатым воровским прошлым, было бы непростительной глупостью. Так, посмотрим, что тут у нас…
Три главных, и без того высоких башни Рэдволда явно были ещё надстроены. Свежая кладка, выделявшаяся по цвету, и с потёками ещё не потемневшей извести, возносила тонкие, кажущиеся с такого расстояния просто колоннами, шпили с черепичными крышами ещё на добрых шестьдесят футов ближе к небу, чем запомнилось Конану по единственному визиту к соседке. Может, внутри есть и ещё новшества? С башнями-то всё понятно, но всё равно – вот так, снаружи, невозможно догадаться, в которой из них проклятый маг держит свой драгоценный шар – главный инструмент злодейского волшебства. В том, что этот шар так или иначе придётся найти и уничтожить, Конан не сомневался.
Варвар повернулся к Лиане, горящие ненавистью глаза которой были устремлены на родовое гнездо, столь милое когда-то, и нагло отнятое теперь.
– Пришла пора и нам прощаться! Извини, если был груб с тобой. Я же не знал, что ты – женщина, да ещё и принцесса!
Огромная кошка своим лучистым взглядом и кивком дала Конану понять, что не сердится на него, и даже доверчиво потёрлась о его колени могучим боком, тихо мурлыкая. Не к месту для драматического момента прощания он подумал вдруг, как, наверное, эту бедняжку мучают… блохи! Поколебавшись, Конан положил свою сильную руку на плечи кошки-девушки, и мягко погладил её.
– Возвращайся к матери, и держитесь пока подальше от замка! Не знаю, когда и как я смогу разделаться с негодяем – может, за час, может, за месяц… Тут ничего нельзя предсказать заранее! Но всё же постараюсь управиться побыстрее – не то мои там, дома, будут беспокоиться. Надеюсь уложиться за пару недель… Береги мать!
Конечно, Конан про себя рассчитывал справиться с магом гораздо раньше, но если бы он не вернулся домой недели через три-четыре (одна-то уже прошла!), Зенобия и вправду стала бы всерьёз беспокоиться, и даже, чего доброго, отправила отряды Гвардии на его поиски. А это вовсе не входило в планы Конана. Спасать – его!.. Нет, это уж точно не в его духе и привычках!
Расставшись с Лианой, он стал неторопливо обходить замок по кругу, так, чтобы его ни при каких условиях не заметили со стен. Он собирался осмотреться, и заодно выбрать место, откуда он ночью постарается проникнуть внутрь, так, чтобы не потревожить караулы.
Высота и монолитность стен его нимало не смущала – сильные пальцы и гибкость пантеры помогали ему в бурном прошлом брать и не такие твердыни. Верный Рыжий знал, что от него требуется, и ни звуком не выдавал их незримого присутствия.
Однако планы киммерийца были несколько нарушены, когда он добрался до места, где ров под стенами замка перекрывали мост и насыпь, ведущие к главным воротам, которые, что весьма удивительно, оказались широко открыты. Конан задержался, пытаясь оглядеть внутренний двор.
Вдруг из ворот торжественной церимониальной походкой вышел мальчик в нарядной ливрее, и с жезлом посланника в руке, и так, словно он точно знал, куда идти, мимо застывшей по стойке «смирно» стражи, направился прямо к убежищу Конана.
Варвар был уверен, что ничем себя не выдал, ведь за плечами были почти тридцать лет воровской и боевой практики. Тем не менее он решил не двигаться, и посмотреть, что будет. Непосредственная опасность, вроде, пока не угрожала. Мало ли куда направился посланец…
Странный мальчик между тем уверенно подошёл почти вплотную к его укрытию, поклонился по всем правилам церимониала, и, глядя на Конана сквозь ветви ничего не выражавшим, каким-то рыбьим взглядом, напыщенно-торжественным тоном произнёс:
– Хозяин замка Рэдволд, могущественный Юрденна, приветствует короля Аквилонии, знаменитого Конана! И желает лично засвидетельствовать своё почтение! Могущественный Юрденна также спрашивает, не будет ли великому Конану угодно оказать ему честь, и стать его гостем на любое время, какое ни пожелал бы король Аквилонии! Рэдволд и его хозяин полностью в распоряжении многоуважаемого и долгожданного гостя!
Равнодушным и каким-то неживым тоном выдав словно заученный текст речи, мальчик, словно автомат, снова торжественно поклонился, и замер, изредка помаргивая, и упёршись своим странным отрешённым взглядом куда-то поверх левого плеча удивлённого киммерийца.
Конан, не торопясь отвечать, напряжённо думал, хмуря чело и сердито сопя.
Похоже, несмотря на все его старания, враг давно знает, что он здесь. Так чего тянуть?
Его приглашают – он пойдёт! Противник, как видно, не лыком шит! Но и сам он тоже не подарок. Он будет начеку: не позволит себя загипнотизировать, или обмануть! У него достаточно защиты и опыта общения с магами.
– Указывай дорогу, посланец! – варвар, уверенно ступая, вывел коня из чащи.
Они прошли по мосту в ворота. Стражники, на вид не слишком-то ухоженные и подтянутые – чего Шакира-то уж точно никогда бы не допустила! – проигнорировали вступление под своды башни с воротами как мальчика, так и Конана с Рыжим.
Посланец всё так же неспешно, торжественно и уверенно двигался прямо к центральной части замка, где, как помнил варвар, находились парадные залы для торжественных приёмов, балов и обедов. Судя по отсутствию изменений или переделок во внутреннем дворе замка, планировка мага устраивала, и он оставил всё, как было.
Загрохотали цепи и заскрипели створки: это стража поднимала подъёмный мост, закрывая ворота и отрезая замок от мира. Конан даже не взглянул туда – зачем, если он всё решил?
Передав коня заботам подошедших конюхов, таких же «замороженных», киммериец проследовал за мальчиком внутрь, через ряд величественных покоев в пышном убранстве, которым, впрочем, как сразу заметил его намётанный глаз, не помешала бы капитальная уборка – вновь чувствовалось отсутствие заботливой женской руки – и был подведён к высоченным резным дверям тронного зала. Мальчик, войдя первым, низко и вычурно поклонился трону, и звучно объявил:
– Его Величество Конан, высокочтимый король Аквилонии! – после чего, не поворачиваясь к трону спиной, отступил вбок и назад.
Конан без лишних церемоний и разговоров прошёл в длинный зал, в дальнем конце которого располагался великолепно отделанный трон на невысоком постаменте – всего в три ступеньки. Застывшие в разных местах зала пышно одетые мужчины и женщины не сдвинулись со своих мест при его появлении, и лишь провожали его глазами. Рыбий взгляд и подзапущенный вид величественных в своё время придворных своей соседки варвара уже не удивил.
Проходя мимо их помятых костюмов и замызганных платьев, он всё же подумал, что то, как маг относится к ним, говорит о желании унизить, втоптать в грязь, отомстить за какие-то прошлые обиды всем, кто выше по социальной лестнице. Вот и ясны по крайней мере две черты характера нового хозяина Рэдволда – подлость и мстительность. И главный вывод: сам маг явно происходит не из сливок общества – иначе он понимал бы тот элементарный факт, что тем самым роняет престиж двора и королевства…
Стало быть – и свой.
Поскольку никто и не пытался его удержать, киммериец приблизился к трону на пять-шесть шагов, прежде чем сидящий на троне разлепил скривлённые в удовлетворённо-презрительной ухмылке губы, и неожиданно весело сказал:
– Приветствую тебя, Конан из Киммерии, ныне могущественный властитель Аквилонии, смелый воин и мудрый правитель! Я действительно рад тебя видеть! Эй, вы там… – небрежный жест рукой, – свободны на сегодня!
Судя по шороху платьев и стуку каблуков, все ринулись прочь. Конан даже не оглянулся. Буравя взглядом странное лицо перед ним, он произнёс:
– Хотелось бы ответить тебе тем же, Юрденна. – он подчёркнуто выделил отсутствие у врага почётного титула, зная, что тем самым разжигает в том злость, и, следовательно, делает менее осторожным, – Но, боюсь, после того, что я услышал о тебе и твоих делах, наша встреча ничего хорошего тебе не сулит! – предпринимать что-либо, однако, Конан не спешил.
С чувством безотчётной брезгливости он рассматривал казавшееся, однако, вполне человеческим, вроде бы даже довольное его грубым тоном и недвусмысленной угрозой, лицо существа, словно чудовищный краб, или паук, развалившегося на явно великоватом для него символе королевской власти.
Несмотря на то, что у того было всего четыре конечности, Конана не оставляло ощущение, что их гораздо больше… И они всё время шевелятся – готовые напасть, оплести, разорвать…
Перед ним сидел карлик. Старый, омерзительно сморщенный карлик с огромной головой на непропорционально тонкой шее. Размером с ней – с головой – мог бы поспорить только его же горб. И Конана этот маленький уродец явно не боялся.
– Ага, значит, Шакира с дочуркой уже просветили тебя! – довольно закудахтал чародей, потирая крохотные ладошки, – Это прекрасно! Сбережёт нам массу времени. Ведь я, честно говоря, ожидал тебя к ужину, и мои повара постарались от души!
– Я не собираюсь гостить у тебя, или тем более, ужинать с тобой! – рявкнул рассвирепевший Конан, со злостью и сожалением думая, что из него, похоже, пытаются сделать идиота, и, к сожалению, кажется, встреча с Лианой, а затем и её матерью, была лишь искусно подстроенной ловушкой. В которую он попался, словно юный и наивный простак-справедливоборец!
– Да нет же, уверяю тебя, мой дорогой гость – сердишься ты напрасно! – словно отвечая на эти его мысли, никак, впрочем не отразившиеся на лице прекрасно владевшего собой Конана, вновь захихикал карлик-паук, – И на королеву с дочерью ты напраслину не торопись возводить!
Он вдруг посерьёзнел и приосанился. Даже тон стал торжественно-гордым:
– Я специально не трогал их, зная, что ты очень тонко чувствуешь ложь и обман, и если я зачарую их, они не смогут так правдиво и проникновенно рассказать тебе о случившемся. Да, – он жестом удержал слова, готовые сорваться с уст Конана, – Их история правдива. Подожди же, не перебивай! – Конан снова открыл было рот, чтобы высказать то, что он думал о Юрденне, – И здесь ты тоже прав. Прав – с точки зрения обычного человека! – маг не удержался, и мерзко захихикал, подчеркнув это последнее слово, – Но ведь ты ещё – и Король!
А Король должен понимать… Что есть дела и поважней человеческой жизни. Кроме того, из элементарной вежливости гостя к хозяину, дай мне, наконец, закончить мою мысль! Ведь ты здесь – для дела!
– Не может быть у меня дел с гнусными мерзавцами-извращенцами и мошенниками, даже если они ко всему ещё и колдуны! – решив, что болтовни довольно, Конан метнул от бедра испытанный и заговорённый кинжал, который возил с собой как раз для таких случаев, и который загодя спрятал в рукаве, в специальном кармане с прорезью. Ярко блестящее синими сполохами от близости чар лезвие сверкнуло разящей молнией.
Успеть среагировать у карлика не было ни малейшего шанса. Направленное могучей рукой волшебное оружие достигло цели за ничтожный миг.
Вонзилось оно как раз туда, куда наметил варвар – точно в чёрное сердце урода.
Однако оказалось, что радоваться победе ещё рано.
Конечно, побить карлика так просто не удалось.
Тот захрипел. Заперебирал, словно в агонии, ручками-ножками.
Затем замер и хитро глянул на Конана. Гнусный рот снова открылся и разразился противным кудахтающим смехом. С деланным возмущением Юрденна всплеснул руками:
– Ай-яй-яй! Ну что за воспитание! Что за манеры! И это – у короля! Что же тогда сказать о подданных? Ну ни капли уважения к пожилым людям! Эх, молодёжь: вот так всегда – недослушают, перебивают, да ещё и парадный костюм испортить норовят! Да, просто беда с этими смертными. Все они так импульсивны, предсказуемы… – он сокрушённо покачал огромной головой.
Конан молча ждал, когда его врагу надоест паясничать. Первый раунд за магом.
Значит, нужно быть осмотрительней, и ждать.
Карлик между тем растворился в воздухе подобно дыму, и Конан увидел свой кинжал, глубоко вонзившийся в спинку роскошного трона. Однако подобрать его не удалось – лезвие, словно изъеденное кислотой, с шипением и дымком, растворилось, и бесполезная рукоятка грохнулась на сиденье кресла.
Юрденна же снова медленно как бы вытек из воздуха, но уже возле богато расшитой портьеры, где, глядя на варвара помертвевшими бусинками-глазами, потянул за узорчатый плетёный шнурок. Портьера бесшумно ушла вбок.
За ней стоял ряд арбалетчиков с такими же пустыми глазами, как у мальчика-посла, конюхов или придворных. Всё отличие заключалось в том, что те не целились из взведённого страшного оружия варвару в живот и ноги.
– Ну ладно, оставим шутки и глупости! – произнёс вполне будничным тоном карлик, возвращаясь к трону, брезгливо, двумя пальчиками сбросив оттуда узорчатую рукоять, – Теперь, когда ты удовлетворил свою естественную жажду «справедливой расправы», и снял нервное напряжение, а заодно, – он криво ухмыльнулся, – и убедился, что по крайней мере на данный момент все козыри у меня на руках, надеюсь, мы сможем, наконец, спокойно поговорить!
Конан был вынужден признать, что кое в чём его собеседник прав.
И хотя он был уверен, что стрелять в него сейчас не будут – во всяком случае на поражение! – он не поручился бы, что хозяин будет настолько глуп, или достаточно терпелив, чтобы позволить варвару беспрепятственно отправиться на поиски своего настоящего тела.
Нет, спектакль явно отрепетирован и хорошо продуман.
Значит, борьба затянется.
– Поговорим! – коротко кивнул киммериец, набираясь терпения.
– Прекрасно! Приятно иметь дело с разумным противником. – прокомментировала говорящая иллюзия, вставая, и жестом приглашая за собой, – Идём!
Подвал, в который попал Конан, был просто грандиозен по своим размерам. И уж его-то точно переоборудовали! Похоже, предыдущие владельцы Рэдволда веками собирали здесь дары виноградной лозы со всех стран света – раньше здесь были винные погреба.
Теперь же здесь была самая роскошная, шикарная и помпезно украшенная…
Тюрьма!
В просторных, великолепно обставленных и декорированных, словно будуары, но всё же, камерах, содержались самые красивые и породистые – другого слова и не подберёшь! – из всех когда-либо виденных им (а было таких, ох, немало!) – женщин.
Ну, то есть, отдельные, как выразился карлик, неплохие экземпляры, ему, разумеется, попадались, но чтобы вот так – в одном месте, одновременно, встретить столько великолепных представительниц прекрасного пола… Нет, он вынужден был признать, что такого даже он не видывал.
Ему пришлось подтвердить это после того, как они с Юрденной обошли все пятьдесят пять комнат, и Конан посмотрел на всеx, равнодушных к тому, что их осматривают, словно лошадей в конюшне, загипнотизированных пленниц.
– Теперь, когда ты увидел, так сказать, отобранный и подготовленный мною материал, и оценил масштабы моей власти и настойчивости, почему бы нам не подняться в мой кабинет, и не решить все наши дела за кубком доброго вина! – предложил, вновь мерзко потирая ручки-клешни, карлик. И хотя Конан придерживался другого мнения об угощении и питьё в доме врага, ему пока вновь пришлось подчиниться.
Молчаливый эскорт из тридцати арбалетчиков всё так же, колонной по два, протопал за – и перед – ними к маленькой, уютно обставленной комнатке на втором этаже, бывшей, скорее, под стать одной из красавиц снизу, чем аскету и мыслителю, каким престало бы быть, по идее, волшебнику-чародею. Да и магическими атрибутами, как в замке, например, у Пелиаса, тут и не пахло. А пахло тут заморскими благовониями и… духами.
Стол, стоящий посередине кабинета, действительно ломился от яств, и кувшинов разных форм. Хрустальные же кубки даже Конану не показались маленькими.
Внутрь кабинета хозяин, однако, провёл одного Конана, грозным взором окинув своё воинство перед тем, как прикрыть двери, и жестом предложив варвару самому угощаться и наливать себе из любого приглянувшегося кувшина. Затем он молча же подождал, пока Конан, не видевший смысла отказываться, и к тому же здорово проголодавшийся, не налил себе и не осушил солидного кубка, не глядя заев отлично приготовленным жаренным мясом оленя c ближайшего дымящегося золотого блюда.
Вино, да и закуска оказались превосходными: Конан, давно понявший, что уж отравить-то его точно не собираются, не без удовольствия прикончил ещё пару здоровенных ножек – не иначе, как индюка.
Юрденна, хотя глазки его и горели нетерпением, спокойно прошёлся по комнате несколько раз, жестом предложив киммерийцу располагаться так, как тому удобно. Видно было, что он доволен, и ему не терпится начать – похоже, чёртов карлик действительно что-то спланировал, и спланировал давно.
– Удобно тебе? – спросил он наконец.
– Удобно. – отозвался Конан, и вправду неплохо устроившийся на мягких подушках кушетки, занимавшей всю длину одной из стен, и спокойно выжидавший со вновь наполненным кубком.
Хоть они и были наедине, повторять глупой ошибки и вновь нападать он уж точно не собирался: он не идиот, чтоб не понять – в ближайшее время (а, возможно, и никогда – вплоть до момента последней схватки!) телесного воплощения мага ему не видать…
– Хорошо. – карлик вновь прошёлся: похоже, не мог заставить себя усидеть на месте! – Тогда я начну. Правда, начну я несколько издалека.
С одной древней легенды. Тебе ведь наверняка знакомо имя Геркулеса?
Конан кивнул.
Так-так. Вот и настал, судя по ненапускному волнению хозяина, тот момент, когда станет ясно, для чего Конан ему понадобился. Впрочем… Кое о чём он и сам начал уже догадываться. И это ему не понравилось. Очень не понравилось. Но – послушаем.
– Ну так вот о Геркулесе. Он знаменит, конечно, своими двенадцатью подвигами, весёлым, беспечным характером, и… Мученической смертью. После которой отец забрал его прямиком на небо. Но это – только то, что сможет вспомнить и сказать о нём почти каждый человек. Официальная, так сказать, версия легенды.
Мне же довелось при постижении тайн магии познакомиться с оригиналом этого знаменитого мифа, дошедшего до нас в виде не знаю уж, какой по счёту копии со свитка, составленного, по слухам, самим Мидассом Мудрым. Интереснейший, конечно, документ. Кое-что там, конечно, скучновато, затянуто, устарело… Но – кое-какие в нём есть мысли, и соображения, которые умному Правителю и сейчас…
Впрочем, не будем отвлекаться. Так вот, помимо целого вороха официальных, но жутко подробных описаний традиционных подвигов, я нашёл и несколько неофициальных – да оно и понятно – Ха-ха! – хотел бы я посмотреть, как бы эти предания включили в общедоступный свод!
Так вот, запомнилась мне почему-то, накрепко причём, вот такая… Хм. Скажем, пикантная… неофициальная легенда.
Когда-то в Анции (сейчас этого города не существует) правил царь… Ну, на современном языке это звучит как Десней. И было у него пятьдесят дочерей. Ну, сам понимаешь: древность, почти свободные нравы, количество жён, да тем более у царя, никто не ограничивает – сколько можешь прокормить и… обслужить – столько и бери! А уж про детей и говорить нечего! Как головастиков в пруду: кто от кого, и как его зовут… Представляешь, какой гвалт стоял у него в гареме? Н-да, кошмар. О чём бишь это я?..
Ах да. Однажды великий Геркулес по дороге к очередному – сейчас неважно, какому! – подвигу, завернул к Деснею в гости. Ну, не в поле же ему ночевать – герой, всё-таки, любимец народа и баловень небес! Конечно, Десней принял его со всеми подобающими почестями и радушием. Вкусно и сытно угостил. Услаждал музыкой, отменным вином и танцами – я думаю, довольно… э-э… зажигательными. И… так сказать, удобно устроил на ночь.
