Андрей Арсланович Мансуров
Доступная женщина
Сытая Наталья смогла даже рассмеяться:
– Слушай, а ты молодец! Как ты вычислил, что я голодна как собака?
– Это просто. Случайно посмотрел на часы. Угадай, сколько времени.
– Хм… Два?
– Половина четвёртого.
– Вот это да! А затягивает, затягивает, надо признаться… Не думала, что уже… Скоро домой.
– Ну – почему же – домой? Сегодня выходной. Можем ещё куда-нибудь…
– Нет, пожалуйста, никаких больше «приключений на…». Всё. Давай тогда… Слушай, а здесь можно просто где-нибудь посидеть? Полюбоваться на природу – ну, там, лес, море, горы. Да чёрт с ним – подойдёт и пустырь какой-нибудь! Хотя бы с видом на свалку, или ещё чего… Только чтобы с нами уж ничего не… случалось?
Михаил с важным видом покивал. Состояние того, кто в первый раз почувствовал на своей шкуре что такое «погружение в реальность», вычислить не сложно. Он и сам… Привык только после пятого-шестого раза. А так – постоянно покупался на спецэффекты, и каждый раз новые драматические эпизоды, разработанные лучшими мастерами психологии и спецэффектов.
– Здесь есть канатная дорога. Она идёт над всем парком. Можно только смотреть. С высоты. Ну, обычно этот вариант применяют те, кто пришёл в первый раз, и хочет просто… Осмотреть. Вживую, так сказать, а не по экрану информатора.
– Отлично. – правда, особого энтузиазма он не заметил, – Поехали?
Разумеется они поехали.
С высоты пятидесяти метров Парк казался даже больше, чем значилось в проспекте.
Само-собой, горы и водопады не слишком поражали воображение масштабом, зато живописности им было не занимать. Словно волшебный палимпсест, внизу открывались всё новые и новые удивительные и прекрасные места.
Михаил с улыбкой поглядывал на Наталью: та, сидя в удобном и безопасном кресле, снова вела себя непосредственно, как девчонка: тыкала во всё пальцем, восторгалась, хлопала в ладоши. Он объяснял, показывал. В проспект не заглядывал – помнил интерьер и так. А вот внутреннее содержимое проплывавших внизу аттракционов сквозь «почву», «скалы» и «воду» разглядеть невозможно…
Они проплыли над Джунглями Амазонии и Конго, прериями и пампасами Чили и Мексики, степями Забайкалья и тундрами заполярья. Затем снова пошли горы и обрывы Новой Зеландии, вдоль которых неторопливо проплывал их вагончик. А поскольку стояло лето, его панорамные стёкла не мешали – их убрали до зимы…
По африканской саванне неторопливо двигались слоны – крохотные отсюда, сверху, а вокруг паслись и перемещались зебры, гну и выслеживающие их прайды львов – страшно, хоть и с высоты! Пробежал гепард, догнав и завалив какую-то крохотную газель.
Наталья проворчала:
– Вот сволочь… Как натуральную!..
На альпийских пастбищах даже паслись какие-то не то козлы, не то бараны – явно слишком винторогие для обычных, равнинных. А уж травка – зеленее не бывает. Да ещё с жёлтенькими точечками цветков одуванчиков. Михаил знал, что всё это – пластик, но держал при себе: пусть спутница повосторгается вдоволь – благо, натруженные ноги отдыхают…
Так та и поступала, пока не стало совсем уж темно – солнце село.
В машине почти не разговаривали, если не считать вздохов и междометий по поводу увиденного и ощущённого… Домой приехали только в одиннадцатом часу – когда сумерки собирались перейти в светлую летнюю ночь.
Наталья привалилась местом, где спина переходила в то, что помягче, к стене прихожей: – О-ох…. Я не могу разогнуться!.. Словно по мне танк проехал. – она кое-как стянула с ног кроссовки, – Хорошо хоть ты мне купил нормальную обувь. Спасибо. Да и за всё – спасибо.
– Да не за что. Ты уж поблагодарила…
– Да. Однако так, как положено, поблагодарить ещё только собираюсь… Вот только – можно не сегодня?..
– Можно. – Михаил и сам чувствовал ужасную усталость. Давненько он так… Не «отдыхал». Как в поговорке: раз уж деньги заплатил – веселись, что хватит сил…
На ужин микроволновка отварила им пельменей: чтоб не заморачиваться чем-то серьёзным и долго готовящимся. Наталья едва одолела половину своей порции, отодвинув тарелку, буквально взмолилась:
– Больше не могу. Сыта. Спасибо. Можно я пойду мыться и спать?
Михаил покивал. Надо же! А он и не знал, что от усталости пропадает аппетит:
– Конечно. Я попозже.
Наталья мылась долго – он даже было подумал, что она заснула, прикорнув где-нибудь в тёплом мягком уголке ванной. Однако через полчаса, когда он доел и даже вынул из посудомоечной машины посуду, всё же вышла. А-а, вон оно что: помыла голову.
Сам он голову тоже помыл. А ещё бы не помыть: завтра на любимую работу.
– Ну ты как тут? Спишь? – он забрался со своей стороны в постель.
– Пытаюсь. Блин. Стоит закрыть глаза, и всё качается, наплывает, бежит… Фантасмагория какая-то. Как в мультфильмах. Больше никогда не пойду в Диснейлэнд.
Он засмеялся:
– Во-первых – Луна-парк. А во-вторых – не зарекайся… Ладно, спи уже, искательница приключений и экзотических мест…
Затем он долго лежал рядом с почти сразу засопевшей женщиной. Думал.
Она права: одного такого посещения хватает надолго. Если ты не ребёнок. А детей сейчас как раз туда не водят. Для детей – только Интернаты и Воспитательные Дома. Чтоб не избаловать, как случалось раньше, будущих Работников.
Считал ли он такое положение дел нормальным?
Нет.
Но что можно сделать против Системы?!
Детство, безоблачное и беззаботное детство, как у того же Джерри Даррелла, осталось далеко в прошлом, стало нереальным и далёким – словно сказка о Спящей Царевне. Отобрали у малышей Волшебную Страну Оз, Золушку и Деда Мороза…
Да, никто теперь детей не балует, не нанимает учителей, и не «засовывает» во всякие престижные элитные и высокооплачиваемые Заведения, как, он слыхал, бывало раньше. (Ну правильно: начальник хочет, чтоб уж его-то сын тоже стал начальником! И ручки особо не марал. А для этого образование должно быть отнюдь не «стандартным»!)
Ушло всё это в прошлое. Нет сейчас ни у кого никаких «своих» детей.
Оплодотворение осуществляется по компьютерным программам, проводящим подбор мужских и женских гамет по разработанным больше века назад принципам. Целесообразности. Получения заданных наследственных черт. Среди которых главное – здоровье. Ну, и отсутствие склонности к… э-э… нестандартным поступкам. Проще говоря – выходкам. (ну, такого сейчас практически нет – генный материал хоть раз что-то «выкинувших» работничков попросту удаляется из Банков гамет.)
С другой стороны, какие, к чертям, могут быть «лучшие черты», если учёт параметров отца – ещё возможен, а вот матери…
Кто может поручиться – не попадёт ли, скажем, его сперма в яйцеклетку какой-нибудь Валькирии, или «Святой Агнессы»?! Нет, тут не предскажешь…
Поэтому и существует Этап Предопределения – где уж окончательно выясняется, чему ребёнка следует углублённо и расширенно обучать и к какой работе готовить.
Это вот он – один из Последних… Исключение из Правила. Подтверждающее правило лучше, чем…
Потому что чтоб зарабатывать на существование, ему, точно так же как и всем остальным «выращенным» винтикам-шестерёнкам, приходится работать. И работать на совесть. Засунув в …опу свои амбиции и крамольные мысли, и подстраиваясь под требования и установки Системы…
С другой стороны – оппозиции не существует. (во всяком случае, он о таковой не слышал!) Как и разумной альтернативы. Если их Общество хочет выжить, придётся и дальше уповать на существующие принципы его поддержания и функционирования.
Михаил скосил глаза – простыня мягко облегала приятную выпуклость там, где у Натальи начинали расти натруженные за сегодня ноги. Интересно – избавив женщин от родов, сделало ли Государство им бесценный Подарок? Или – подложило свинью?
С этой мыслью он и заснул.
Утро началось с будильника.
Наталья ещё не встала, но отреагировала, даже не открывая глаз:
– Ой! Милый! Извини, я сегодня проспала! Сам что-нибудь перекусишь?
Как будто до этого двадцать девять лет он не «перекусывал». Но вот то, что он милый…
Однако он вынужден был отметить, что одному кушать гораздо… Да, скучнее.
Надо же. Избаловался. Нет, неверно: это она его избаловала.
Проезд в метро позволил как-то настроиться на деловой лад. Работы много. Поскольку предыдущий Проект сдали «с отличием», имеют право на более сложный и дорогой. С одной стороны – престижно. (Все завидуют!) А с другой – придётся попотеть.
Шеф, как обычно маячивший при входе, увидав Михаила одел казённую улыбочку, сегодня чуть более широкую – кончики губ приподняты выше обычного на целый миллиметр!: – Доброе утро, Михаил Геннадьевич. Прошу в мой кабинет на пару минут.
Михаил… подобрался. Вежливо ответил:
– Доброе утро, Валентин Игоревич. Разумеется.
В кабинете у стены, достаточно далеко от стола для совещаний, чтобы почувствовать себя бедными родственниками, сидело двое молодых людей. По той поспешности, с которой они вскочили, и блеску новизны костюмов, явно только из гипермаркета, Михаил догадался сразу: только что из Высшего. Амбиции и напор пополам с робостью.
Гремучая смесь. Но ему только на руку.
Шеф начал:
– Михаил Геннадьевич. Позвольте вам представить наших новых работников: это – Владимир Сергеевич. – парень повыше быстро протянул потную и холодную руку, которую Михаил слегка пожал с вежливой улыбкой, – А это – Василий… э-э…
– Владимирович. – быстро подсказал второй, тоже пожав руку Михаила. У этого кожа оказалась горячей и какой-то шершавой. Кожная болезнь, что ли какая?..
– Очень приятно. – для него Михаил тоже приподнял кончики губ.
– Молодые люди. А это – наш ведущий специалист, заведующий Секцией оптимизации планирования, можно сказать, акула от Статистики, Михаил Геннадьевич. – и, обращаясь уже к Михаилу, – Михаил Геннадьевич. Я прошу вас взять, так сказать, этих неофитов под своё могучее крыло ветерана, и познакомить с традициями и стилем работы нашей… Фирмы.
– Спасибо за честь и доверие, Валентин Игоревич. – Михаил отнюдь не был счастлив тем, что ему «под крылышко» спихивают двух салаг, но – у всего есть своя цена. Особенно для того, кто «проявил себя», как недавно он, – Непременно. Разместить их в?..
– Да. Пусть сидят в вашей Секции. Я уже распорядился, и перегородку перенесли.
– Благодарю, Владимир Игоревич. – Михаил чуть поклонился, – Можно приступать?
– Да-да. Ну, молодые люди, Владимир Сергеевич и Василий… м-м… Владимирович – желаю всяческих успехов и скорейшего вливания, так сказать, в коллектив.
Михаил и новички откланялись.
У себя в отделе Михаил сразу заметил перемены: невысокая перегородка, что отделяла раньше его секцию от отдела уволенных интриганов, переместилась на два метра в глубину сокращённого отдела – так, чтобы рабочих мест стало на два больше. Столы с компами и стулья уже сверкали новизной – никак, Юрьевич выдал со склада! Надо же.
Вот так. Он растёт. Теперь в его подчинении не пять человек, а семь. Неплохо. Вроде. Правда почему-то теперь, когда добился-таки, чего хотел, особой радости нет.
– Владимир. Василий. – у входа в их «отсек», Михаил приостановился, решив проинструктировать молодёжь сразу, – Наш отдел – особый. Мы занимаемся вычислением, так сказать, внутренней эффективности. То есть – эффективности работы всей нашей Конторы. Поэтому те сведения, что будут проходить через ваши руки и машины, не должны стать известны никому.
Причём: никому – значит – никому! Даже коллегам по Отделу или Секции.
Связано это с тем, что наши данные, попади они в ненужные руки, могут отрицательно сказаться на производительности работы наших… Коллег. И даже причинить вред всей Фирме – мы не должны допускать потери лица, потери престижа авторитетнейшей в этой сфере бизнеса Организации. Виновных в утечке (будь то сознательной, или по неосторожности – абсолютно безразлично!) обычно увольняют, и они попадают туда… Где их индекс жизни намного ниже. Понимаете?
Оба поспешили покивать с максимально серьёзным видом, а у Василия даже пот проступил на висках – ещё бы! Вот так, сходу – такая ответственность! Не справился с Первой Работой – на разгрузку судов в доках! Жуть! Особенно с таким Предопределением, которое предусматривало чистенькую и непыльную работу в офисах, и полное отсутствие мускулов…
Решив, что достаточно с новичков его «пронзительного и начальственного взора», Михаил позволил несколько ослабить давление:
– Ну, теперь, когда я вас намного напугал, поясню. Работа и правда секретная. Всё, что наработаете за день, тщательно сохраняйте. Пароли подберите такие, чтоб никто не мог вскрыть – никаких телефонов, дат рождения, детских кличек и названий фильмов.
Если по нужде будете выходить (туалет вон там, а столовая – там), всё равно монитор и процессор выключайте. – Оглядев слегка побледневших парней, Михаил решил, что они, вроде, держатся неплохо. Не то, что он сам, когда пришёл в Первое своё место (Ох, и лил с него тогда пот – в три ручья! Хорошо хоть, не по лицу. А по спине!). – Ладно. Идёмте знакомиться с коллективом Секции. С остальными сотрудниками познакомитесь сами. Знакомство много времени не заняло. К пяти сотрудникам прибавилось двое.
– Рабочие места – вот. Выберите сами, кому где удобней сидеть. Да. Хорошо.
Дмитрий Фёдорович, можно вас на минуту? – Михаил обратился к мужчине на десяток лет старше себя вежливо, хотя и не слишком восторгался его способностями: не продвинуться человек дальше инженера второй категории за двадцать лет службы… Такое возможно только если он не хочет этого сам. А вот почему – уже совсем другой вопрос.
Однако в профессиональной компетентности своего помощника и непосредственного заместителя Михаил не сомневался, – Это – наши новички. – он представил их друг другу, – Будьте добры, поставьте задачу на сегодня нашим… молодым коллегам.
Хм. Вот у него и «солидный штат». Теперь, чтоб не ударить в грязь лицом, нужно перераспределить работу так, чтоб каждый справился, и справился вовремя – к утру пятницы. А уж скомпоновать и откорректировать результаты – его задача.
Первые недели две, конечно, с его новых подчинённых толку будет, как с козла молока. Потом, когда втянутся, начнётся следующий «детский» период: «я всё знаю лучше шефа!» Затем – всё как всегда. Интриги, подкопы, сплетни и вся остальная прелесть оффисной жизни планктона, мечтающего пролезть в караси… Или даже щуки.
Дёрнув щекой, он включил оборудование. Всё! Ну-ка, отключиться от посторонних факторов!.. Пора работать.
Домой он попал опять только после семи.
Странно. Сегодня никакие запахи не наполняли коридор, пока он приближался к двери. Непонятно. Или она не готовила?
Точно. Не пахнет и здесь. В квартире темно. Такое ощущение… Что никого нет!
Тишина буквально навалилась ему на плечи, словно ватная перина. Странно. Да и на столе… Точно – лежат ключи!
Он быстро обежал на всякий случай все комнаты, заглянул в ванну и туалет. Нету его Натальи. Нигде. Чёрт! И записок нет. Остаётся одно: автонавигатор.
– Алло, здравствуйте. Автонавигатор? Да. Примите вызов. – он быстро листал сопроводительные документы, которые ему выдали после подписания Договора. Ага – вот! – Нужны координаты женщины. Личный идентификационный код Эн Аш пять, категория Д-5, номер 549133/93, Наталья Кудинова, 22 года. Да. Нет. Ах, вот так… Понятно. Скиньте мне на телефон. – он продиктовал код и номер.
Пусть с него снимут десять кредитов, но теперь на экране мобильника засветилась точечка её чипа – вон она, в лесополосе за городом. Движется по дороге к Этернотеке.
Хорошая штука этот джипиэс, да и чип, вживляемый в запястье при рождении позволяет легко избегать попадания в категорию «без вести пропавших».
«Затеряться» Система никому не позволит.
Догнал Наталью он всего в паре километров от её «Дома».
Она шла по обочине, медленно, но упорно передвигая явно уставшие после вчерашнего, да и сегодняшнего, ноги. Сумка, висящая через плечо, била по бедру. Впрочем, эта сумка как будто стала даже меньше, чем когда он привёз её домой…
Хромота усилилась, и прямо бросалась в глаза. Ему словно осколком стекла резануло по сердцу. Он только сейчас понял: у неё одна нога короче другой. Однажды встречал парня с таким врождённым дефектом – тот ходил именно так, переваливаясь, и подволакивая…
Молодец. Настойчивая. Просто сильно устала – а так можно лишь поразиться настойчивости и упорству. Пожалуй, такая и в работе чего-нибудь смогла бы…
Поскольку по спидометру между его домом и Этернотекой 53 кэмэ, вышла, значит, почти сразу как встала…
Странно. Он же дал ей запасную кредитку – почему не вызвала такси?
Да и вообще: в чём дело, чёрт его задери?! Что теперь не так?!
Обогнав её, он остановил машину на обочине. Открыл дверцу со стороны салона, и стал ждать. Правда, боялся, что она просто пройдёт мимо.
Он не знал, что стал бы тогда делать. Вероятней всего, просто развернулся, и уехал домой. Не у одной неё есть характер! Не нравится его общество – так бы и сказала! Контракт он всё равно уже оплатил, и претензий бы не предъявлял!
Наталья подошла, уже еле передвигая ноги. Даже в кроссовках пройти пятьдесят километров – подвиг! А если учесть, что у себя «в клетке» и даже на тренажёрах спортзала она явно не могла к такому подготовиться, удивительно, что вообще ещё идёт.
В салон девушка забралась со стоном, рыдая и размазывая слёзы по лицу. Рыдала она, судя по бледному виду и припухшим воспалённым глазам, уже довольно давно. Сумку бросила прямо под ноги.
Михаил молчал и ждал.
Наконец она захлопнула дверцу. Еле слышно сказала:
– Пожалуйста… Ничего не спрашивай. Если не… не передумал, отвези меня домой. – и, после секундной заминки, наверное, побоявшись, что он неправильно её поймёт, прикусив губу, поправилась, – К тебе…
Он кивнул. Развернул машину, двинулся обратно. Час пик прошёл, и на шоссе почти не было машин: все восемь полос свободны. Но он не гнал, а ехал спокойно – не больше восьмидесяти.
Наталья, как и в первый раз, сидела посередине заднего сиденья, и теперь уж вовсю грызла ногти. Взгляд отрешённо направлен в окно, но Михаил мог бы поспорить, что ничего она не видит. Думает. О чём-то своём. О том, что толкнуло на глупый, как казалось ему и сейчас, поступок.
Ну а разве не глупый? Если сдался всего за пару километров до цели?!..
Насколько он помнил себя, сам так не поступал. Раз уж что-то наметил – добивался.
Если не удавалось одним способом, в лоб, искал обходные варианты. Но – не сдавался.
Поставив машину у подъезда, он, так же как в первый раз вышел, и, открыв её дверь, предложил руку. Она постаралась не хромать, хотя он видел, чего это ей стоит: прикушенная почти до крови губа и бледное, искажённое гримасой лицо. Хорошо, почти темно.
Да и нет никого на улице в такое время – прайм-тайм! Все, кто не работают, и не гуляют на корпоративах, смотрят ящик.
Дома Наталья первым делом скинула кроссовки. А, вот в чём дело: она одела его носки. Наверное, чтобы не натирало. Грамотно. Для дальнего похода.
Впервые она разлепила запёкшиеся губы:
– Прости, взяла без спросу твои носки. Я… Хотела потом отослать их по почте…
Он вдруг почувствовал себя легко, словно только что совершил что-то важное. Да и сердиться на неё как-то сразу перестал. Улыбнулся:
– Я бы не обиделся, даже если б ты оставила их себе – на память. А вот баклажку с водой ты зря не взяла – наверняка жажда мучает. Там, в холодильнике – соки. Только подогрей в микроволновке.
Наталья вдруг разогнула спину, и бросилась ему на грудь, рыдая, как ещё никогда:
– Прости! Прости-прости-прости! Не знаю, что на меня нашло – у меня бывает… Такое чувство, что никому не нужна! Что – пустая, никчёмная кукла, которая и клиента-то толком не может… Прости! Какая же я дура!
Михаил, ничего такого не ожидавший, решился крепко обнять «куклу», и слегка погладить её по грязным, покрывшимся серой коркой пыли, и растрёпанным после целого дня на ветру волосам:
– Ничего. Дура – не самый страшный порок… Зато – красивая.
За это ему дали сильного тычка в грудь, не спеша, впрочем, вырваться из объятий:
– Неправда! Ты… Ты специально так говоришь, чтобы я… Ты издеваешься! Как я могу быть красива – грязная, бледная, уставшая и… и… Глупая!
– Ну и что? Мы тебя помоем, покормим ужином, и положим отдохнуть. Всё это поправимо. Ну, кроме глупости, конечно… Но, как я уже сказал, это компенсируется красотой. – она вскинула на него красные от ветра и слёз растёртые глаза.
Вряд ли она и правда, видит его чётко сквозь текущие слезы, но он постарался улыбаться просто и открыто – без ироничных заламываний брови, или косой ухмылки.
– Ты… Я тебе… И правда, нравлюсь? Ну хоть чуть-чуть?!
– Да. – он говорил так, как чувствовал. Знал, что несмотря на молодость и отсутствие образования, фальшь и ложь она чует за километр, – Нравишься. И даже грязная. И глупая. Есть в тебе что-то… Детское. – он прикусил губу, помолчал, – Цепляет.
Показалось ли ему, или в глубине всё ещё источавших слёзы глаз, что-то мелькнуло? Но – что?! Затаённое торжество? Радость от его слов? Сожаление о глупом поступке?
Вряд ли ему это когда-нибудь узнать. Ведь он не собирался её ни о чём расспрашивать. А сама она… Впрочем, как знать – а вдруг?..
Она мягко отстранилась. Сказала только:
– Прости. И – спасибо. Что не стал звонить в… Чтобы они подобрали меня сами…
Он просто кивнул. Потом сказал:
– Попила бы чего. Хрипишь жутко. Пыли, небось наглоталась.
– Что есть, то есть… Может, и тебе… Сока?
– Пожалуй, давай. Пить хочется. Но, наверное, не так, как тебе.
– Твоя правда. Я – точно, настоящая дура. (Ну, это ты уже знаешь!) Какой хочешь? – она открыла холодильник, и водила пальцем по коробкам в двери.
– Любой.
Она вытащила апельсиновый, и сунула на пару щелчков в микроволновку.
Разлила по стаканам. Первый глоток сделала жадно, даже пролила немного на майку – похоже, не могла удержаться. Михаил вначале присел. И пил маленькими глотками. Она, посмотрев на него, поступила так же, буркнув:
– Точно. А вовремя я вспомнила, что так жажда утоляется лучше!.. – он хмыкнул.
Докончив литровую коробку, она с сожалением глянула на белый айсберг:
– Хочется ещё. Но я знаю, что нельзя – сейчас всё выйдет с потом! Ладно, позже ещё попью. А сейчас… Можно, я схожу помоюсь?
– Конечно. Ужинать потом будешь? – кивок, – Что разогреть? Шашлык или котлеты?
– Давай котлеты. Шашлык сейчас не ужую – сил нет. – она ушла в ванную.
Он подождал.
Услышав звук полившейся из душа воды, неторопливо направился в прихожую. Взял её кроссовки. Внимательно осмотрел. Нет – всё верно. Корка грязи, влажность стельки, и износ подошвы сказали ему, что действительно в них сегодня отмахали километров пятьдесят.
То есть это – не подстава.
Наталья не проехала часть пути на такси, и не прошла остальное уже тогда, когда он мог бы, и должен был заметить её исчезновение.
Значит, его «партнёрша» не расчётливая стерва, как он было в силу хронической подозрительности заподозрил, пытающаяся «привязать» его к себе, а просто…
Просто странная, управляемая какими-то своими, пока неизвестными ему, внутренними порывами… Дурочка.
С его прагматической точки зрения непредсказуемые, нелогичные и не ведущие к какой-то конкретной Цели поступки и были – именно дуростью. Впрочем, «закладывать» Наталью он не собирался. Зачем портить девушке и так, похоже, нелёгкую, жизнь?
Он внутренне усмехнулся: а прикольно было бы, если б к информации на её табличке добавилось: «обладает непреодолимой тягой к долгим пешим прогулкам».
Чувства к своей партнёрше он испытывал теперь двойственные: с одной стороны, ему так хорошо в плане секса с пластиковой дурищей Викторией никогда не было. С другой – таких осложнений в моральном плане ему даже на работе никто не…
Подумав ещё, он снова утвердился в верности принятого сходу, интуитивно, решении.
Он… «Поэксплуатирует» девушку до конца срока Контракта, и просто вернёт обратно. И вряд ли когда ещё вернётся не то что на её Уровень – а и в её Корпус.
Звук льющихся струй прекратился. Он воспринял это как сигнал: сунул в микроволновку два брикета котлет и два – гарнира. На гарнир выбрал картофельное пюре. Она так и сказала: жевать сегодня не сможет.
Наталья в махровом халате и с помытыми и высушенными волосами смотрелась куда лучше. Только огромные тёмные круги под глазами, да краснота самих глаз говорили о том, что произошло только что. Ела она с трудом, явно запихивая в себя пищу лишь потому, что знала – измотанному организму нужно питание. Чтоб восстановить силы. Зато пила много – почти докончила вторую литровую упаковку сока, тоже предусмотрительно разогретую Михаилом. Сам Михаил ел спокойно, заедая салатом из помидоров-огурцов, от которого Наталья отказалась: «смотреть на него не могу!»
После еды она несколько засмущавшись, замялась. Но всё же спросила:
– Мне… Ждать тебя сегодня?
Он давно знал, что на это ответить:
– Нет, не надо. Я должен кое-что поискать для работы, так что спи. Приду, когда закончу и помоюсь. Поздно. Спокойной ночи.
– С-спокойной ночи.
Проводив взглядом её покачивающуюся на ходу фигурку, он подумал, что сегодня она будет спать, наверное, ещё беспокойней, чем вчера. Если вообще уснёт – от перевозбуждения часто человек не может заснуть даже если физически измотан до безумия.
Убрав со стола, Михаил пересел в кресло, и взял лаптоп. Он предпочитал его виртуальной версии – симпу: хоть ощущается, что тычешь не в пустоту.
Когда в полпервого вошёл в спальню, Наталия и правда спала.
Тихо скинув халат, он залез со своей стороны под одеяло. Девушка не пошевелилась. Однако минут через десять, когда глаза уже закрылись, и стало накатывать то самое привычное полузабытьё, его вдруг разбудил её вскрик!
Он вскинулся. Но она, вроде, замолкла… Однако оказалось – что только на минуту! И вот уже снова голова мечется по подушке, а из стиснутых зубов льются хрипы вперемежку с выкриками и стонами!
Он осторожно, а затем и сильно потряс её за плечо:
– Наталья! Наталья, проснись! Да Наталья же!..
Рот закрылся, глаза открылись:
– Ох! Что?.. А-а, это кошмар… Ф-фу… Спасибо. Спас меня!
– Что? Динозавр? – он не смог придумать ничего другого.
– Нет. Хуже. Моя… Воспитательница. Ладно – не важно. Спасибо, разбудил… А… Можно я?.. – она вопросительно положила ему руку на грудь.
– Можно. Конечно. – он снова прилёг, ощущая, как её головка с гривой высохших и приятно пахнущих его шампунем волос устраивается поудобней у него на плече, а нога как-то автоматически оказывается на его бёдрах. Поёрзав, она замерла там, очевидно, найдя удобное положение. Ручка обхватила его грудь, и в шею засопел маленький носик. Наталья испустила вздох. Удовлетворения?
Кто ж её знает…
Так, ощущая непривычную, но отнюдь, оказывается, не неприятную тяжесть на чреслах, и влажное дыхание в шею, он и заснул.
– Доброе утро, Михаил Геннадьевич! Сейчас семь часов восемнадцать минут. До отхода…
Чёртов будильник! Михаил мягко отодвинул с груди расслабленную руку, и потянулся. Будильник замолчал.
Осторожно он встал – голова Натальи осталась лежать на его подушке. Странное у неё выражение лица. Когда приглядишься: не то радуется чему-то, не то… Ждёт.
Уходя, он счёл необходимым попрощаться:
– Наталья! Наталья! – на него уставился растерянный взгляд всё ещё красных глаз, – Я – на работу. Постараюсь сегодня вернуться пораньше. Приготовишь чего-нибудь?
Пару секунд она моргала, видимо, пытаясь вспомнить. Потом покивала:
– Конечно! Чего хочешь?
– Если не трудно – хотелось бы опять плова. Ну, такого, как в первый раз. Только – мясо возьми не такое жирное. О,кей?
– Ага. Хорошо. Будет тебе плов. Ну, удачного дня!
– Спасибо. Удачного дня. – он отвалился от косяка, к которому прислонялся, и вышел.
Захлопнул входную дверь. Почему-то, сам не зная почему, постоял около неё. Потом поспешил к лифту – вон, он уже идёт…
На работе всё оказалось хорошо – тишь, да гладь. Ни у кого из его подчинённых никаких серьёзных проблем. Даже удивительно. Видать то, что секцию расширили, а его как бы повысили, сильно подстегнуло соображательные способности «ветеранов».
Обойдя всех, и повникав в общие проблемы, и частности, он выразил одобрение: кому – вежливым мычанием, а кому – и «отеческим» похлопыванием по спине, даже не сделав никому замечаний. Что случалось редко. А молодцы его ребята. Могут же, когда хотят…
Новички прямо дымились от азарта и энтузиазма: Дмитрий Фёдорович нашёл для них вполне доступное по компетентности первогодок Задание. Даже два. Перспективные, так сказать, разработки… А что – пускай их. Всё-таки, недаром же говорят про «свежий взгляд»!.. Вполне возможно, что вот такие салаги, у которых мозг не запорошен рутиной, и стереотипами, что-нибудь им интересное нароют.
Кстати, Василий, похоже, уже и нарыл!
Михаил, довольно покомментировав и поулыбавшись Василию, дал пару советов и другому новичку – тот вначале не мог понять смысла. Но когда понял – буквально залучился, закивал…
Ладно, пусть роют.
Сам Михаил работал, словно проклятый – идея, которую он давно пытался пробить, как раз подходила к новому Проекту. А что: оптимизировать – так уж оптимизировать! Конечно, не «революция» в статистике, но… Подход и правда – новый.
Оторвался от работы он лишь когда Дмитрий удивлённо спросил, пойдёт ли он обедать. Чёрт! А и правда: обедать надо! А то слава маньяка-трудоголика ему не нужна!
Пловом пахло чуть ли не от стоянки.
Во-всяком случае, в подъезде-то уж точно. Невольно дёргая крыльями носа, он втягивал в себя знакомый аромат, злорадно думая, что соседям, наверное, завидно! Да и … с ними! Хотят вкусно кушать – пусть выписывают себе такую, как его Наталья!
Но – не его Наталью!
Внезапно он поймал себя на мысли, что ему было бы неприятно, если б он узнал о том, что кто-то ещё… И что его Наталья – по сути, вещь. Которую может заказать и взять «поэксплуатировать» любой. Любой! Будь то молодой неопытный сопляк-менеджер, или умудрённый интригами кобель-ветеран среднего или высшего звена…
Странно. Ведь он же знал, что её – уже «брали» пятнадцать раз, но…
Но как-то не придавал этому значения. Неужели те, кто отмечал, что она «любит готовить», тоже – испытывали что-то такое же?!
Его передёрнуло. Ревность? Глупости! У них – деловые отношения! Человек, работающий человек, сейчас не может позволить себе отвлекаться на те предрассудки, что существовали пару веков назад: типа там – семья, любовь, ревность…
Может, ещё и дети?!
Его передёрнуло снова – это уж не предрассудки. А нарушение Закона. Хоть и принятого всего десять лет назад, но – Закона! Система знает, где у неё слабые места, и уж конечно, старается подстраховаться. Конгломерат индивидуальностей, устремления которых направлены на Дом и Семью – ей не нужен! А нужны рабочие винтики-шестереночки, зацикленные на карьере и росте этой самой Производительности, которую он, кажется, уже долгие годы столь тщательно обсчитывает, давая рекомендации… Да и оперировали ее, сделав… Бесплодной. Не в этом ли все дело – для него?!
