Андрей Арсланович Мансуров
Доступная женщина
После долгого препирательства-уступательства остановились на тех же видах Природы – на этот раз джунглей с порхающими попугайчиками и бабочками, и нереально нежных изысканных орхидей, растущих и на стволах, и на лианах…
От цветов Наталья пришла в восторг и лёгкое обалдение:
– Ой, ты посмотри-посмотри!.. Какие цвета!… А форма – О-о! А вот эта-то, вот эта!.. Господи, как бы я хотела такую… Потрогать хотя бы!.. Или понюхать!
Михаил щёлкнул кнопкой на пульте. Активировалась услуга «Адаптивные запахи». Пусть она стоит недёшево – но чего не сделаешь, чтобы поразить соседей! Ну, и девушку!
Девушка заохала громче, а потом и вовсе перебралась поближе к чёрному ящику, синтезировавшему, и через сеточку в передней панели с фыканьем и шипением выбрасывающему все эти ароматы и миазмы…
Затем джунгли кончились, и начался какой-то исторический экскурс в древний Рим. Тут уж пришлось снова искать что-то другое: медный запах крови, дыма и пота от римлян, убивающих варвароподобных, волосатых и грязных врагов, как и вид самих «мужественных» легионеров, сверкающих своими «лорика сегментата» на солнце, словно зеркальные карпы, раздражал их обеих.
Посмотрели сюжет о картинной галерее музея Прадо. Это Наталье понравилось:
– Боже! Какие толстые фигуры! А как хорошо нарисованы!.. А что – все эти бабы и правда были такими кривоногими?!.. – он только фыркнул, – Ну, зато лица… Холёные. Кисти рук – крохотные… Явно аристократки – не работали ни дня! Видишь – уже тогда многие женщины не работали!
Михаил удивился:
– Так ты – что? Отказываешься от своих убеждений? В том смысле, что работать надо всем? Как триста лет назад?
– Н-ну… Нет, конечно. Но если честно – работать никто не любит!
– В самую точку! – он даже причмокнул. – А любят все – только развлечения!
Кстати, как там у нас сегодня с этим? Что-нибудь особенное?
– Да. Я приготовила тебе песню! – и, на его расширившиеся глаза. – Выключи-ка звук!
Он так и сделал. Заодно вырубив и ароматизатор. Да и весь телевизор! Нечасто ему готовят песню!..
Наталья вышла на середину комнаты. Хлопнула в ладоши над головой, призывая, очевидно, аудиторию ко вниманию. (Впрочем, аудитория и так целиком!..)
– Песня о Стеньке Разине! (Ну, это – народная. Фольклор, так сказать!)
Она начала низким, чуть хрипловатым голосом, плавно раскачиваясь в такт, и постепенно освобождаясь от одежды:
– «Из-за острова на стрежень,
на простор речной волны…»
Михаил невольно представлял себе и волну, и челны.
И здоровенных бугаёв, обвешанных старинным оружием, и принципиально не желавшим работать, а желавшим только нахаляву всё грабить, попутно убивая всех несогласных просто так отдавать нажитое и заработанное кровью и потом добро… Чтобы потом всё это всей шайкой прокутить.
Словом, песня оказалась отнюдь не про «эффективную работу», и «железную самодисциплину», как теперешние. Ну, и, само-собой, не про любовь.
Однако потом от содержания песни он как-то невольно переключился на уже только созерцание.
И когда дело дошло до «…грянем песню удалую за помин её души!», уже практически реагировал только теми органами, в которых ушей ну точно не было…
Наталья так и поняла, когда он заёрзал, что сеанс пения удался, и поспешила пробежать в спальню, приостановившись на пороге, вильнув тем, чем положено вильнуть, и бросив через плечо красноречивый взор…
Чёрт! А огромные у неё, оказывается, глазищи – в поллица! Чёрные, глубокие…
Затягивает, словно магнитом!..
Магия Женщины?!..
Сопя и вожделея, Михаил поспешил продолжить изучение фольклора.
Но уже – в более приватной обстановке.
Пятница прошла спокойно.
Поскольку Проект завершили и успешно сдали, Михаил разрешил своим уйти на час раньше, предупредив Шефа о «новом хитром» способе поощрения производительности труда… Шеф не возражал – если работа идёт, пусть порадуются детишки…
Вечером, выковыривая зубочисткой буквально глыбы мяса после замечательной Тхундульмы, (тушенные овощи внутри мясного рулета!) он впервые решил спросить:
– Наталья. А куда бы тебе самой хотелось поехать отдохнуть на выходные?
Она почесала затылок, затем отдёрнула непроизвольно руку:
– Извини. Дурацкая привычка детства. Может, в Луна-парк?..
– Луна-парк, так Луна-парк… Только придётся снова в кроссовках.
– Договорились!
Луна-парк подавлял.
Михаил знал, конечно, что это – просто чудовищно увеличенный, и оснащённый по последнему слову техники, Диснейлэнд. В котором взрослые мальчики могут и пострелять, играясь в спецназ. И на лошади поскакать – уже как ковбои. И с динозаврами врукопашную схватиться, и в пещере с сокровищами сокровища найти, и злющих пиратов, охраняющих их переколотить… Причём всё это абсолютно достоверно. И – абсолютно безопасно.
При входе висела гигантская интерактивная карта, и стояли мониторы с картами поменьше – со звуковыми или текстовыми пояснениями. Наталья выбрала со звуковыми:
– Когда я читаю, я хуже запоминаю! – ага, автоматически отметил Михаил, аудиомоторная память. Сам он прекрасно помнил план и основные аттракционы. Ещё бы: каждый День Статистика шеф «корпоративил» здесь – оплачивая целый день дуракаваляния всем… Оправдавшим ожидания!
– … сможете прекрасно провести время в самом пугающем месте – Пещере Скелетов, в которых и самых мужественных проберёт до дрожи! Затем монорельс доставит вас на… – пока бубнил приятный чёткий голос диктора, он просто оглядывал территорию. Ничего не скажешь: комплекс реально огромен. Пять или шесть квадратных километров экзотического не то – сада, не то – аквапарка, да ещё с горами и джунглями…
– Вот. Я выбрала. Хочу – в Пещеру Скелета!
– Поехали. – он подозвал минитакси.
Чиркнул кредиткой по таксофону. Порядок. Шофёр вежливо кивнул. Теперь автоматика передаст его код в диспетчерскую. И там на контрольной панели загорится первая сумма за услуги Парка…
Дорога заняла минуты полторы: скоростными лифтами и подземными супертоннелями разрешалось пользоваться только штатному спецтранспорту.
Вагончик у входа в чёрное жерло скалы уже поджидал. Он снова чиркнул кредиткой. Открылся турникет. Они вошли и сели. Наталья, оглядываясь на двинувшиеся вперёд стены и свод, опасливо схватилась за его плечо:
– А нас… А нам ничего плохого не сделают?!
Он собирался было спросить, зачем тогда они здесь. Но передумал:
– Сделают, конечно. Но мы ведь за этим и пришли – подбавить адреналинчику в кровь! – и, уже серьёзней, – Ничего не бойся. Обойдётся без членовредительства!
Она ткнула его кулачком в бок:
– Ещё чего! Я никому не позволю навредить твоему… Члену!
Ворота закрылись, и они какое-то время ехали в кромешной темноте, только вагончик под ними дёргался резко то влево, то вправо. Внезапно пол под ними словно ушёл вниз, и завизжав и заорав, они понеслись в… Пучины Ада!
Именно эти картины предстали их взорам, когда вагончик выровнялся, и снова поехал горизонтально!
Ну, прямо по Святому Писанию: тут и жарили грешников, и варили. И даже раздирали на части! Это казалось не столько страшным, сколько омерзительно кровавым: в крови было всё – и тела, и интерьер (если котлы с серой можно так назвать), и руки чертей, орудовавших трезубцами и кочергами. Михаила поразил один старик: он висел над чаном с кипящей смолой, медленно погружаемый туда начиная с ног… Вот уж если не знать, что это – андроид, можно поседеть от истошно-душераздирающих криков!
Наталья теперь держалась за его плечо обеими похолодевшими до ледяного состояния ладошками, и поминутно вздрагивала, когда какая-нибудь из гигантских летучих мышей касалась их затылков или спин то крылом, то когтистой лапой.
Из стены вдруг выдвинулась тоже – когтистая лапа, но с добрый танк размером, и им пришлось нагнуться: иначе сцапали бы!.. Наталья треснула кулачком его по колену, почувствовав, что он содрогается. Но не от страха:
– Хватит ржать! Я испугалась! А если бы схватило?!
– Если бы схватило – вон! Видишь котёл? Все грешные девушки, которые не слушаются старших, попадают в кипящий воск, и из них делают фигуры для музея!
Она оглянулась – как раз вовремя, чтобы завопить, и врезать ладошкой по черепу, подлетевшему к ним на крылышках, как у голубя! Череп тоже завопил – словно сирена тепловоза. И шваркнулся о стену пещеры! После чего медленно съехал по ней на пол, где его тут же подобрали и затолкали в ближайший колодец, отсвечивающий огонькам и сполохами.
– А там – что?
– А там – топки. Кого не варят в котлах, или не жарят на сковородах здесь, – он обвёл рукой, – там используют как дрова. Ну, кидают в печи. Сам, правда, не видел – коллеги попадали. Рассказывали. Попасть в горнило не слишком приятно – потом за шиворотом много золы… Так что не хочу пачкаться. Стараюсь не выпадать. Да и тебе… Берегись!
Он нагнул её голову почти вовремя: мохнатый, словно шмель-переросток, птеродактиль, шлёпнулся прямо Наталье на спину! Пока Михаил отдирал его когти от кофты, и вышвыривал за борт вагончика, тот истошно орал, и съездил-таки пару раз крыльями ему по башке! Настырная зараза! В тот раз удалось просто увернуться…
– Это – кто такой был? Чёрт?
– Нет. – Михаил ругался сквозь зубы, разглядывая царапины, – Это называется птеродактиль. Динозавр такой. Летучий. Кусается и царапается. Вот! – он продемонстрировал набухшие кровью длинные узкие разрезы на руках.
– Ни-че-го себе! А царапины… Заживут? Они не… воспалятся?
– Да нет, что ты… Это – просто краска. В которую уже введён антисептик, обезболивающее и коагулянт – на случай, если и правда, прорежет кожу.
– Всё равно… Неприятно.
– Тю! – она удивлённо взглянула, наверное, не ожидая, что он применит её любимое словечко, – Мы же за этим и пришли: развлечься! Кстати, готовься!
– К чему? – в тоне сквозило неподдельное напряжение, брови нахмурились.
– Сейчас нас сбросят в жерло вулкана!
– А-а-а… Э-э-э… Я не хочу! Как… Остановить?! Я не умею летать! – по мере того, как вагончик подъезжал всё ближе к краю ужасного разлома, высотой побольше, чем Гранд-каньон, она ёрзала и порывалась выскочить, оглядываясь назад всё чаще.
– А-а, ерунда. Никто не умеет. Но не бойся: мы… Не умрём. Во всяком случае, не сейчас! – он не хотел говорить, что будет дальше, чтоб не портить ей удовольствия от сюрприза!
Сюрприз удался: на полпути к булькающему гигантскими огнедышащими пузырями лавовому озеру их перехватили огромные не то чайки, не то – лебеди. Это уж кому как кажется! Наталья, которую несли вверх за талию, визжала: боялась, как оказалось, высоты. Михаила держали за ногу, но своё вверхтормашное положение он терпел стоически: прошлый раз вообще несли за шиворот, словно кутёнка. Унизительно…
На широком уступе, на который их сбросили, из низкого хода выполз огромный ящер с раздвоенным языком. Наталья поспешила спрятаться за спиной уже поднявшегося на ноги Михаила:
– Гос-споди! Да что же здесь – все какие омерзительные, зубастые и скользкие?! Я такую тварь впервые вижу!
– Нет, не все. – Михаил медленно отступал, оглядываясь в поисках подходящего оружия: в прошлый раз ящера не было! Это уже что-то новенькое! – Этот просто похож на комодского варана. А они – бронированные.
– Вот уж спасибочки, «обрадовал»! От этого тварюга сразу стала родней и ближе!..
– Не бойся. Сейчас мы её… – Михаил подобрал здоровенный сук, и попытался спихнуть монстра с полки, поддев под брюхо, как рычагом.
Ага, два раза… «Тварюга» щёлкнула пастью буквально возле лица, заставив невольно отпрыгнуть, выпустив сук… Ах, вот вы как со мной!..
Михаил буркнул: «Стой спокойно», с разбегу перепрыгнул ящера. Тот и ухом не повёл. Продолжил надвигаться на Наталью, шипя, и скаля зубы (немаленькие, надо признать!). Та завизжала:
– Убери, убери его от меня, пожалуйста! Он… Он воняет! И у него слюна капает! Фу!..
Михаил зацепил обеими руками за шипастый хвост, и споро стал переворачивать его. Тварь шлёпнулась на спину! После чего заревела, оказавшись снова на ногах. Однако третий переворот дал желаемый результат: не успевшая среагировать или сориентироваться рептилия вылетела с уступа в море лавы!
А здорово она плюхнулась – они пронаблюдали жидко-тягучий, словно от сливок, круглый всплеск огненной жидкости, и лава сомкнулась над монстром!
– Знаешь, а я по-настоящему испугалась… – призналась Наталья, убирая мокрую прядь со лба, – Он выглядел… Вовсе не как искусственный! Такой противный!.. – её передёрнуло.
Михаил кивнул, осматривая ладони. Кожу саднило:
– Раньше здесь такого не было. Только крысы. Ну, их-то легко было спинывать вниз… А этот… Вон, смотри: я ободрался об его… Пластины.
– Ну что?! Ты всё ещё утверждаешь, что это – краска, и антисептики?
– Н-не знаю. Но здесь точно никто никогда не погибал. Зато – уж реализму-то… Море! Гарантирую: дальше будет не хуже! Идём-ка дальше: нам – туда.
За поворотом уступа оказалось племя дикарей. Вот чёрт – опять новинка!
На этот раз даже джиу-джицу не помогло: на него навалились с сетью, сделали подножку, оторвали от пола…
А молодцы… Предусмотрительно: мало ли какой ни попадётся клиент!
Их с Натальей привязали за руки и за ноги к двум шестам. И понесли по тёмным извилистым переходам, где жутко воняло палёной шерстью и плесенью, (интересно – как удалось добиться такого эффекта без угрозы здоровью «приключенцев»!) шкребя иногда их одеждой и боками по шершавым и покрытым мерзкой слизью стенам. В какой-то момент он потерял спутницу из виду. И начал было беспокоиться… Но вот их вынесли на площадку перед вигвамами. Индейцы, что ли?..
Точно! Как пить дать – сейчас будут скальпы снимать!
Однако дела пошли ещё хуже.
Наталью привязали стоя к врытому толстенному закопчённому столбу, и споро принялись наваливать хворост, поливая ещё чем-то вроде масла! А его самого привязали головой вниз к другому столбу, да так, что кровь стала быстро приливать к голове, сильно раздражая, и мешая сосредоточиться на криках напарницы.
– А-а-а! Помогите!!! Михаил, они меня сожгут!!! Михаил, где ты?! Не-е-ет!!!
К куче хвороста проковыляла мерзкая на вид старушенция, с носом, что твой томагавк, и, сотрясаясь от смеха, поднесла факел заскорузлой рукой, похожей на головешку… А уж жесты делала, ещё что-то приговаривая!..
Ну как тут не поверить, что все старухи – ведьмы!
Наталью охватило пламя! Гос-с-споди, да как же!.. Ведь сгорит!!!
Истошные крики заставляли сердце буквально обливаться кровью – привык к ней всё-таки! И хоть и осознавал где-то там, в глубине, что всё это не настоящее, что – лишь шоу, показываемое специально ему, где-то всё же… Таился страх!
Что могут иногда и чёртовы механизмы-андроиды ошибиться, или что-то перепутать – и спалят не робота с лицом его спутницы, а саму спутницу!
Сотня мыслей пронеслась через отяжелевшую от притока крови голову: а вдруг она и правда – погибнет?! А вдруг придётся лечить жуткие ожоги в Госпитале?! А что ему скажет Наталья, если (тьфу-тьфу!) удастся её всё же спасти и вылечить?
И, наконец, совсем уж глупая мысль: что ему скажет Администрация Этернотеки, и какой штраф наложит за… Порчу имущества?!
Вдруг, когда Наталью уже полностью скрыло пламя, его кто-то оторвал от столба, а племя индейцев, завывая, ринулось навстречу прискакавшим невесть откуда, ковбоям с пистолетами и ружьями, пули из которых, как понял Михаил, и перебили его верёвки.
Увёртываясь от сыпавшихся вокруг простреленных тел, и скачущих коней, он пробрался к костру. Чёрт! Поздно.
Его спутница уже представляла собой тлеющую головешку, сжавшуюся и почерневшую. Омерзительно несло горелой плотью, палёным волосом, и порохом.
Он пробрался к её телу сквозь остатки пламени, и ногой отбросил обугленное тело в сторону. Оторвал корку сгоревшей кожи… Ф-фу… Сволочи. Купили-таки!
Андроид. Вон – под кожей – пластиковый скелет!
Но где же тогда сама Наталья?! И… Что же показали ей?!
Он встал с колен, и двинулся в жерло пещеры, оказавшейся за ближайшим вигвамом, сейчас тоже полыхавшим, что твой факел.
Идти оказалось недалеко: на той стороне пещеры тоже разыгрывалось шоу с индейцами-ковбоями, только здесь Наталья лежала у костра, где дымились, покоясь в пепле, его головешки, и… Безудержно рыдала!
– Наталья! Да Наталья же! Мать их … ! Я здесь Эй! – он заорал что было сил.
Она подняла голову. Узнала – но словно не поверила глазам! Потом вскочила, и прямо сквозь тела коней, ковбоев и разных мечущихся с дикими воплями скво, бросилась ему на шею! Тела, как он отметил, свободно пронзались ею насквозь. Голограммы.
– Михаил! У-у-у! Миша! Ох ты Господи! А я… Я-то уж подумала… – она сотрясалась так, что он поспешил обнять понадёжней и покрепче – чтоб уж больше не разделили!
Через пару минут бой вокруг них затих. Только для того, чтобы мрак рассеяло восходящее, якобы, солнце – там, вдалеке, за лесом и горами. Шум утих, умиротворяющее запели птички… А красиво, чтоб им… И – вовремя. Они как раз оценить торжественность и пафос момента…
Хотя – вряд ли такое сделано специально для женщин. А мужчинам глубоко плевать, или – вообще – одно удовольствие от смерти «коллеги» или «друга».
Но стоя на пепелище стойбища, вдыхая дым и гарь, и видя восход во всём великолепии красок, они не могли не поразиться – а здорово всё… Сделано. Словно…
Очищает! Умиротворяет. Словом, помогает прийти в норму после… Хм. Пугания.
Есть же древняя поговорка: «Сделай человеку плохо. А потом – верни, как было. И человек будет счастлив!!!» Верно.
Только за каким … ему, да с Натальей, нужно было лезть туда, где «плохо»?!
Впрочем – это «девушка» выбрала «Пещеру скелетов».
По виду не скажешь, что шибко довольна. Вон: лицо мрачнее тучи.
– Михаил. Я смотрю, техника у вас… Ушла далеко вперёд. Всё – иллюзия… А я-то, дура старая!.. – голос не дрожал, но развернув её лицом к себе он увидел слёзы, проложившие дорожку к подбородку, где они очень даже мило капали вниз… Михаилу что-то сжало сердце – чья-то жестокая волосатая лапа: балбес, оказывается, всё-таки – он.
Мог бы предупредить. Хотя и тут заковыка – и сам не знал!
– Наталья. Прости. Я… Должен был предупредить тебя. Правда, в оправдание могу сказать, что и сам вижу всё это в первый раз… До этого тут всё было куда примитивней!
– Не извиняйся. Я сама виновата. Начиталась …рни этой, – она махнула головой в сторону входа, – вот и захотелось адреналинчику… Уж получила по-полной!
– Хм. Ты, во-всяком случае – реалистка. Расслабься. Дальше пойдёт легче. Там только Американские горки, путешествие на каноэ по джунглям с аллигаторами (подумаешь!..), и старые трюки из фильмов-катастроф… Ну, где всё взрывается и извергается!
По виду Натальи нельзя было сказать, радует её перспектива дальнейших «увеселений», или наоборот. Однако Михаил просто молча ждал – вдруг его дама захочет…
Однако ничего у него не выгорело: похмурившись, и повздыхав, Наталья сказала:
– Поехали. В-смысле, дальше. В кои-то веки меня ещё кто сводит в такое шикарное место. Раз ты говоришь, что легче – значит, легче… Даст Бог, выживу.
Горки оказались ну очень свирепые! Их болтало и крутило вниз головой так, что заходилось сердце, и если б не ремни – они точно десять раз отправились бы или на дно Гранд Каньона, или в пролёт Эйфелевой башни, или в Ниагарский водопад.
Всё это шипело, гремело, гудело и ревело, их обдавало то паром, то – запахом нагретой краски, то брызгами воды, то ветерком прерий… По которым где-то вдалеке двигались фургоны переселенцев, оставляя за колёсами длинные шлейфы этой самой пыли.
Виды то с высоты птичьего полёта, то – словно изнутри (особенно поразил укрупнённый раз в сто внутренний вид термитника со всеми почти живыми обитателями!), заставлял щуриться, и поминутно разевать рот – от перепадов давления закладывало уши.
Наталья теперь не визжала, а только вскрикивала коротко – но уже не от страха, а от восторга! Когда пролетали под морским дном по тоннелю, вокруг которого сновали акулы и касатки, и оказалось потише, заорала ему на ухо:
– Супер! Вау! И почему я, идиотка, не захотела сюда сразу! Прямо дух захватывает!
– Погоди-погоди! В диких джунглях Амазонии ещё красивей!
И точно: в них оказалось ещё красивей, если можно так сказать, и куда экзотичней.
Потому что всё проплывало буквально в двух шагах: можно было потрогать и понюхать (Вот уж точно – Вау!) понравившийся цветок. Или отвести с дороги шершавые коричневые плети лиан, одна из которых вообще оказалась зелёной змеёй – еле успели увернуться! Михаил рефлекторно треснул по метнувшемуся стрелой телу – змея сорвалась бы с лианы, но!.. Но хвост оказался вмонтирован в развилку.
Наталья засмеялась. Правда, на взгляд Михаила, скорее, истерично, чем весело или с облегчением. Потом плюнула прямо в воду:
– Сволочи!.. Опять чуть не… Да нет – купили-таки!
Пролетавшие мимо попугаи всех размеров, разноцветно переливающиеся в лучах кое-где пробивавшегося сквозь плотный полог леса лучиках солнца, весело-беспечные и весьма (на вкус Михаила) гнусно что-то оравшие, смотрелись изумительно! Ну прямо новогодние гирлянды в комплекте с огненными салютами! Наталья вздохнула, взявшись за его руку:
– Гос-споди! Красивые-то какие! Неужели они и в жизни?.. – она замолчала, и желая и не желая услышать от него правду-матку.
Нет, он не будет жесток. Зачем лишать иллюзий, особенно если они прекрасны?
– Да, примерно так они и выглядят. Ну, мы же смотрели в фильме. И в зоопарке.
– Да нет – в зоопарке они были какие-то… блекловатые! И скучные. И вообще не летали – я сейчас даже подумала, что там сидят чучела, взятые откуда-нибудь отсюда!
– Слушай, на тебя трудно угодить. Бедные птички, оторванные от родины, и засунутые в клетки на далёком севере – как, по-твоему, они могут себя чувствовать в такой холодище? Да – для них наши обычные плюс двадцать – лютый мороз. В тропиках-то под тридцать, и ниже двадцати пяти не падает никогда! Правда, там гораздо влажней. Мои знакомые бывали в командировке на Амазонке – строили фабрику переработки водорослей – говорили, жуть! Сам всегда потный, одежда, как ни суши – не просыхает, да ещё малейший укус, или царапина – воспаляется мгновенно, а заживает – месяц. Даже с теперешними лекарствами!
– Ух ты… Вот действительно жуть-то… Но попугаи…
– А вот про них он как раз говорил – все верно: красивые, сволочи! Тут тебе и изумруды, и рубины, сапфиры и опалы! Цвета бесподобные, словом! Правда, орут, как тут точно подметили: гнусно и громко.
Они посмеялись. Пирога в это время проплыла мимо плёса из песка, где нагло развалилась пара крокодилов, подставивших пасти заботам птичек-киви. Те бойко и деловито сновали там, не боясь дюймовых белых клыков, и что-то аккуратно, а иногда – и не очень, выдалбливали из потаённых уголков этих жутковатых хлопалок.
– А они… Не едят птичек? – Наталья указала пальцем, словно он и правда, мог усомниться, о ком она спрашивает.
– Этих – точно нет. Пластик малопитателен… Да и крокодилы ненастоящие. А вообще-то, нет, не едят. Инстинкт подсказывает им, что так зубы сохраняются дольше. Нету очагов гние… Ну, воспалений.
Наталья рукой попыталась помочь пироге развернуться левее. Михаил предостерёг:
– Поосторожней! Ты же не хочешь, чтобы… – оказалось, предупреждение запоздало: кусачие пасти позахлопывались, вызвав возмущённые, писк и мельтешение крохотных крылышек, и аллигаторы поспешили на плеск, весьма шустро извиваясь телом, словно гигантские ящеры (Блинн – они же такие и есть!) – вот гады, слышат, что ли? Или запрограммированы на любителей особо острых ощущений?!
Пятиметровые твари нырнули с берега.
Наталья рассердилась:
– Сволочи! Я же только поближе хотела проплыть – рассмотреть получше!
– Ну, сейчас точно посмотришь! – Михаил поспешил очень кстати (или – в строгом соответствии со сценарием!) лежавшим на дне веслом треснуть со всего маху по ближайшей высунувшейся в шаге от борта пасти! Вот шуму-то поднялось!
Другой крокодил треснулся о борт боком, выставив наружу не морду, а бронированную спину с чешуйками-бугорками, и бить его смысла не было ну никакого. Зато пришлось чуть ли не плюхнуться на дно пироги: крохотная скорлупка закачалась так, что Наталья завизжала:
– А-а-а! Помогите! – после чего тоже упала на дно, соскочив с банки, как и Михаил.
– Не кричи! Всё равно тут кроме нас, идиотов великовозрастных, никого нет.
– Ну тогда тресни им ещё – пусть убираются обратно на берег!
– Я-то тресну… Да вряд ли они уберутся – тут сценарий, наверное, такой!
Михаил треснул, крокодил высунул морду на корму лодки, разинул пасть. Закинул на борт одну когтистую лапу. Михаил подключил сапог – не помогло! Морда только гнусно осклабилась – точно её попробовал укусить докучливый комар.
И вот уже в каноэ полно воды, и туша полутонного монстра, подбирающегося к перебравшимся на нос людям.
– Прыгай! – Михаил, поняв, что неспроста туша второго крокодила стоит на полпути к берегу, почти вытолкнул Наталью из лодки.
Та завизжала снова, но на песок берега, оттолкнувшись от ребристой спины, перескочила. Михаил буквально перебежал туда же, схватив спутницу за руку:
– Ходу, ходу! Сейчас нас будут «преследовать»!
Они помчались по словно специально проложенной в буреломе тропинке, уворачиваясь от мчащихся навстречу лиан и стволов.
– Направо, направо давай! Там – просвет!
За просветом оказался… Аэродром! И как раз маленький, чертовски похожий на кукурузник древний самолётик взлетал, а за ним с улюлюканьем неслись какие-то не то – татуированные, не то – раскрашенные тёмно-кофейные пигмеи – не больше метр сорок ростом! Михаил сориентировался быстро:
– К самолёту! Вон – в борту люк! – вокруг начали сыпаться копья и стрелы!
Как только они поравнялись с крылом, из люка протянули руку. Михаил влез, Помог выудить Наталью. После чего, задыхаясь, кивнул бородатому крепышу:
– Спасибо! Не дали погибнуть геройской смертью!
Бородач ухмыльнулся:
– Не за что. Сами еле спаслись… А вот Ваську всё-таки скальпировали! Вон – видите? – и точно. В проходе лежал, похоже, без сознания, мужчина с чёрной от крови головой. Несчастный громко стонал. А ещё б ему не стонать: отсутствовали и кисти на обеих руках!
– К-кто это его так?! – Наталью передёрнуло.
– Калихамуты, будь они неладны! – бородач сплюнул в открытый люк, за которым теперь мелькали верхушки деревьев, – Ничего. Сейчас наложим жгуты. Чтоб уж вообще кровью не истёк, и…
Наложить не удалось. Потому что мотор вдруг стал давать перебои, чихнул, и заткнулся, самолётик, словно остановленный невидимой рукой, резко замедлил скорость, и вдруг нырнул носом вниз – и завращался, как в штопоре! Все заорали, пытаясь схватиться за то, что оказалось под рукой.
От страшного удара, последовавшего буквально мгновение спустя, это не спасло. Зато от превращения в лепешку спасло то, что самолётик словно застрял в кроне огромного баобаба. Впрочем, может это был и не баобаб – Михаил в ботанике никогда силён не был – но дерево оказалось уж очень здоровым…
– Ты… Жива? – Михаил спрашивал из положения «мордой вниз» – зацепился ногой за какую-то не то багажную, не то – страховочную сеть.
– Ага, смешно… Жива… – стон, – А можно мы уже… Закончим «приключаться»?
– Нет, нельзя. – сердито буркнул бородач. Я – к пилоту. Посмотрю, что с ним.
Однако осуществить это намерение тоже не удалось. Весь перед самолёта, с мотором и кабиной и подползшим туда по стенке салона бородачом с диким скрежетом разрываемого металла отвалился, и грохнулся на землю, вызвав в джунглях дикие вопли и выкрики – словно от стаи оголтелых обезьян!
– А ты… Тоже думаешь, что не закончим? – в голосе Натальи сквозила… Усталость. Михаил подумал о женской непоследовательности. Сама же!.. Но вслух сказал:
– Если действительно устала, закончим прямо сейчас. Только скажи.
– Ну… Говорю. Я и правда… Устала. От впечатлений. Да и лётчиков жалко.
– Хорошо. Понял. Нажимаю «Стоп». Деньги всё равно сдерут, как за обслуживание «по полной программе».
– Ой, не ворчи пожалуйста. Сам вымотался не меньше моего…
– Ну… есть такое дело. Однако я не рвался в бой, как некоторые тут…
– Ну, да… Хотела «поприключаться». Я уж сказала: нечасто меня… – она заткнулась, всё ещё не делая попыток разгрести ужасную мешанину из парашютов, верёвок и мешков в хвосте, где застряла ещё прочней, чем Михаил, хотя и головой кверху.
Он подумал, что они, похоже, сильно проголодались – от этого и раздражены, словно два кота-соперника, пытающиеся поделить милую кошечку… Но это исправимо.
Поесть, правда, удалось лишь через десять минут – после того, как бригада веселящихся спасателей в альпинистском снаряжении выудила их из самолёта, действительно висевшего. Правда, хоть и не на дереве, но на достаточно высоком кронштейне. А вообще, когда выключили визуальные, аудио и обонятельные эффекты, они оказались на полу гигантского ангара, длиной, пожалуй, с километр, и добрых полкилометра в ширину.
Нулевой уровень, где все они оказались, выглядел состоящим лишь из казавшимися воистину бесконечными, рядов простых бетонных колонн, идущих через каждые пять шагов.
Колонны поддерживали что-то вроде каркаса из мощных двутавров, на который крепилась как бы сетка из профилей поменьше. А наверху, крепясь к этим поддерживающим профилям, виднелась невероятная мешанина труб, кабелей, экранов, пластиковых полотнищ, сетей, кронштейнов и подпорок, на которых крепилось всё что угодно, только не казавшиеся столь реальными только что джунгли и река…
– Выход – там. – старший смены (узнать его оказалось нетрудно – на его комбинезоне висел соответствующий бейджик) махнул в сторону казавшихся издали крохотными, ворот, забираясь обратно в сверкающий свежей жёлтой краской электрокар, на котором подъехала бригада.
Михаил сказал:
– Спасибо. А где тут ближайшее место, где можно поесть?
– От галереи сразу налево. Пиццерия Самсон.
– Спасибо ещё раз. – он чиркнул карточкой по прорези терминала, который поднёс невысокий парень. Спасатели покивали. После чего расселись по продольным скамьям, и кар неторопливо отправился «домой» – будка спасателей высилась прямо посередине помещения ангара. Что ж. Вполне логично – чтоб быстрей успеть везде…
Ворота, когда подошли, оказались в добрых три этажа. Дверь, сквозь которую они вышли наружу, имела изнутри простую ручку, а снаружи кодовый замок. Михаил захлопнул её за ними. Ох, как светло-то: с полумрака пришлось щуриться.
Чёрт. Снаружи и следа не было видно от огромного здания: сплошные холмы и горы, а они будто появились из очередной пещеры… Изучать склоны прохода, и правда, похожего на галерею, и окрестности они почему-то не захотели.
Пиццерия, действительно, оказалась хоть и не в двух, но в ста шагах.
Пицца к огромной радости Натальи, да и Михаила, тоже оказалась на высоте.
Ну ещё бы: нужно чтобы услуги «в комплексе» оставляли одинаково «благоприятное впечатление». Уж в маркетинге-то Михаил поднаторел. Откинувшись на спинку стула, он даже распустил ремень на одну дырочку.
