Андрей Арсланович Мансуров
Доступная женщина
– Каша-маша? А что это?
Наталья казалась серьёзно удивлённой:
– Ну маш… Бобовое растение такое… Типа сои. Мешают с рисом и… Хм. Впрочем, может ты и не знаком. А в детстве? – он покачал головой, – Ладно. Я не нашла в запасах – пришлось сходить в гипермаркет, прикупить килограммчик. Вот, пробуй!
Он так и сделал. Горячее! И на вкус… Странно. Он и правда такого не едал.
Себе Наталья положила куда меньшую порцию, и теперь с аппетитом наворачивала, размазав по краю тарелки – чтоб быстрей остыло. Подумав, он и сам поступил так же. Они кушали, запивая чаем и заедая хлебом – похоже, она и хлеб купила особый, отрубной. Михаил уж и забыл, что такой выпускают – привык к пижонскому, белому… Однако и хлеб и каша ему понравились. Горячая только она очень!
Он ещё работал над своей порцией, а Наталья уже отнесла и вставила тарелку в заурчавшую мойку. Вновь присела напротив, подперев щёку ладонью, и посетовав:
– Нечего смотреть у тебя в ящике! Сплошь сериалы про молодых да ретивых да успешных… Красивых и спортивных. Которые умней и усидчивей всех конкурентов… Совету про Здоровье… Да футбол с автогонками. Ну, ещё, конечно, расхваливают новые престижные тачки, гарнитуры, костюмы…
Научные каналы как-то выше моего понимания. Так что давай обсуждать литературу. Я уже успела прочесть всего Даррелла!
Ух ты! Действительно, хорошая скорость! Даррелла-то у него – три тома!
– Ну… Ладно, давай. Тебе что понравилось больше – как он про животных, или как – про людей?
– Про людей, конечно! Очень похоже, что он их, хоть они почти все его родные – слегка презирает!
– Это ещё почему?! – Михаил слегка опешил. Если честно, то примерно такое же впечатление сложилось и у него. Но это – у него! Который читал все книги Даррелла, и печатные, и ещё несколько – с айпада, раз по восемь, и сравнивал, конечно, с другими авторами…
– Ну – как же! Достаточно вспомнить, как он описывает дуру-сестру, или прибабахнутого брата-писателя, так ничего за все три тома и не написавшего. Ну, или мамочку – при всём уважении Джерри не забыл упомянуть, что она – любительница приложиться… И не к рюмочке. А, скорее – к стаканчику!
Зато вот местных греков он и правда, описывает с теплотой… Но это, скорее, просто потому, что они-то ему не мешали заниматься зверями! И даже учили. Зоологии.
– Хм… Можно, конечно, на это дело и так смотреть… А что скажешь о друзьях брата-писателя – ну тех, артистов-писателей-художников?
– О, да! Это – нечто! Особенно лысая женщина. Вот раньше странные нравы были, ну, до того, как… – она запнулась было, – Я хочу сказать, что сейчас такую женщину просто отправили на пенсию – и в Розвилли!
– А что, ты считаешь, что жизнь в Розвиллях хуже чем здесь?
– Нет. – она посерьёзнела, – Там, конечно, дармовое обеспечение и замечательная природа… Теоретически. Но вот старики там, думаю, глубоко несчастны. Одиноки. Их же никто не посещает – только соседи по комнатам… Да ещё телевизор – вот и все развлечения. Словно ссылка. Ну, или – тюрьма. Только без решеток… Нет, Розвилльские Дома – не для слабонервных.
– Согласен, там должно быть жутко тоскливо. Получается, человек всю жизнь горбатился, или вот если женщина – то как вы там, в Этернотеке, работал над собой, а ему – Бах! – тычут в морду, что он – отработавший элемент! Перегоревшая лампочка. Занимает место более молодого и полного сил. И плевать на его опыт и знания, – Михаил сглотнул, внезапно осознав, что пытается оправдать свою сегодняшнюю попытку восстановить на работе старичков-ветеранов…
Ну а что такого? Пока могут – пусть работают! Они же будут носом землю рыть, выше головы стараться прыгнуть, только чтобы доказать свою полезность и работоспособность!
Нет, там, в Розвиллях, от человека почти сразу остаются «рожки да ножки» – от осознания никчёмности, невостребованности, да и отсутствия друзей, (которых, пока человек работает, таковыми можно назвать лишь с большой натяжкой… Но – всё-таки!..) все как-то иссыхают, тоскуют. И… Умирают.
А, может, цель Государства, Единого Общества в этом и состоит?
Чтобы отработавший элемент сам осознавал, что – всё! Спёкся! Обуза для Бюджета страны! И… Истаивал словно свеча, мучаясь этим самым осознанием?
Он знал статистику по долгу службы: никто из «отправленных на заслуженный отдых в места с отличным климатом и всеми бытовыми удобствами» не задерживался на этом свете долго. Женщины (они, кажется, устойчивей к стрессу. Да, собственно, жизнь в Этернотеках и приучала их к одиночеству и невостребованности. Большинство, во-всяком случае!) – не более двадцати. А мужчины – так и вообще – трёх-пяти…
Собственно, его всегда удивляла крамольная мысль: Ну а почему все – именно так?!
Почему там, в Розвиллях, проживание тоже раздельное, так, что между посёлками мужчин и женщин десятки километров и непроходимая тайга или джунгли? Может, чтоб не «скрашивали друг другу жизнь», не соединялись в «пары», и не жили таким образом дольше? Не тянули на себя деньги из Бюджета?
– Ну, это у вас, мужчин, Производителей и Созидателей – «опыт и знания!». А у нас – что?
Какой «опыт» я смогла бы передать? И – главное! – кому?! Всех нас там, в интернатах, прогоняют по единой Программе, стригут под одну гребёнку, и одевают в единую одёжку! А вот только потом, при формировании Предопределения, начинается «узкая специализация»: эти – «элитные самки»… А эти – так, шваль всякая, годная только ножки пошире раздвигать! – её лицо пошло красными пятнами, и несмотря на сдержанность в голосе, он понял, что она на грани срыва, – Мы для вас теперь – ВЕЩИ!!! Продукт потребления!
Это – как в гипермаркете: захотел колбасы – вот она! Захотел секса – поехал. Купил! Или… Ну – в том же зоопарке: пошёл, посмотрел, если понравилось – выбрал, использовал, покормил.
Михаил вскочил. Кулаки сжались сами собой:
– Так ты… Ты!.. Почему сразу не сказала, что тебе – противно?! Я бы… Вернул тебя назад! С наилучшими рекомендациями, и полной оплатой всего срока!
Она долго молчала, уткнувшись в ладони лицом.
Но когда оторвала их от него, слёз не было:
– Прости. Я… Не хотела тебя обидеть. Я знаю – я несдержанна, и часто порю чушь… Или то, что думаю. Меня и там, в интернате, часто «изолировали с воспитательными целями»! Карцер, словом. Чтобы не задавала неудобных вопросов. Не подавала отвратительный пример. Не спорила с воспитательницами. Однажды меня даже искусственно выкармливали, когда ничего не ела, и хотела… Неважно.
К тебе лично ничего из сказанного не относится. Просто я…
Как бы почувствовала в тебе родственную душу – ты живёшь по заветам матери, читаешь старинные книги… Ты смог бы, наверное, понять меня.
Только – зачем?! Зачем я буду всё это на тебя вешать? Словно у тебя нет своих проблем? Сволочей там, на работе. Сволочей здесь, в соседних квартирах. Сволочей в Правительстве, что хуже всех остальных…
Это они, они – сделали из тебя добросовестно-безликое колёсико в государственной машине, а меня, да и всех других дур за стёклами клеток – чем-то вроде смазки… Чтобы механизм машины работал лучше… Эффективней!
– Наталья! – он и правда был ошарашен, – То, что ты говоришь, это же… Это…
– Да – Мятеж. Бунт. Торнадо… В стакане с чаем… Запрещённые речи. Крамола по-полной… Ну, можешь сдать меня обратно – я не в претензии…
– Да нет, балда ты такая. – он усмехнулся, – Я не об этом! Не сдам я тебя никуда, конечно… Просто ты так… Так конкретно, чётко и связно излагаешь – словно брала уроки Риторики. Или прослушала курс политической Экономии. Красноречива, прямо как какой-нибудь Цицерон!
– Это еще кто? – она выглядела слегка рассерженной.
– Э-э, неважно – оратор один древний. Просто… Ты не похожа на… Подпольщицу. Мятежницу. Феминистку, – он пояснил, видя её недоумённое качание головой, – Ну, ту, что борется за восстановление прав женщин. Ты где-то что-то читала? Ну, обо всём этом?
– Нет. Я… Да и где бы я могла прочитать?! Все файлы по истории Единого Общества засекречены, а доступна только история Средних веков… Да фараоны-римляне всякие…
И там, в Интернатах, никто, конечно, про то, как это всё было до строительства Этернотек, не рассказывал. А просто – заставляли зубрить и вбивали, какова наша роль в Обществе Потребления: повышать вашу производительность – мать её!.. – труда!
И – «скрашивать серые будни производителей лаской, заботой и оздоровительным сексом!».
– Ага, ясно. Правда, я и сам… Не слишком-то хорошо знаю, как это было до, – он кивнул за спину, – того, как… Стало вот так. Но кое-что всё-таки узнал. Я же – статистик. А статистика обязана знать всё, чтобы способствовать этому самому… Повышению эффективности! Рассказать? – он и сам не ждал от себя такого предложения!
Она вдруг приободрилась, и почти с теплотой взглянула на него. Злости и отчаяния затравленного зверька в глазах уже не было. А только любопытство: похоже, поняла, что он и правда, её не «сдаст»!
Кивнула.
– Ну… Точной даты не вспомню, но века два назад была такая телепередача… Как викторина, что ли. Туда приходили неженатые мужчины. А профессиональные подборщики должны были им выбрать жену. Да-да, раньше всё это так и называлось – вступить в брак. То есть – мужчина и женщина должны были всегда жить вместе, в одной квартире. Заниматься сексом. И воспитывать детей. Правда, я знаю, раньше и женщины тоже…
Работали. И не на «подсобных» должностях – а нормально! Полный рабочий день!
– Ты что – серьёзно?! – глаза у неё расширились.
– Да уж куда серьезней… Понимаю, звучит глупо. Однако у меня где-то в архивных данных есть выкладки – расчёты эффективности женского труда. Потом, когда выяснилось, что он втрое-вчетверо хуже (Ну, этот показатель!), кто-то решил, что женщинам лучше уж сидеть дома, и не работать вообще. Статистика за сто с лишним лет показывает, что Производство только выиграло. Оказывается, женщины чаще болели, а когда рожали – вообще на несколько лет полагался отпуск, Ну и… Не слишком-то они напрягались на работе!..
Так что когда все стали домохозяйками, промышленность, сфера услуг, медицина, образование и всё прочее стремительно рванулось вперёд. Мужчины уж постарались. Но вот потом… Потом получилось, что труд домохозяек полностью взяли на себя автоматы – он кивнул головой, – посудомоечные, стиральные, автоуборщики, автоповара. Ну, я-то своего обычно отключаю на выходные и сам… Неважно. Важно, что женщины, сидя дома, уже могли вообще ничего не делать.
Почему мужчины потребовали убрать женщин в Этернотеки, я не знаю. Возможно, от вынужденного безделья многие женщины… Как бы это сказать… Дурели. Начинали скандалить по пустякам. Цепляться. Трепать нервы. Словом, точно не знаю.
Ну, кустарными-то и «народными» средствами Институт Брака расшатывали и обходили давно: всякие там «гражданские» браки, «гостевые», браки по Контракту – это когда без совместного имущества… Однако всё это ерунда, частности.
Я точно знаю, что революция на государственном уровне началась, когда кто-то из Боссов Компании БМВ повёл политику полного «официального» искоренения женщин на своём заводе. А потом и другие гиганты промышленности присоединились. Заставили своих рабочих и служащих писать письма в Правительство, петиции – с жалобами на то, как дома им не дают нормально отдыхать… Перед следующим рабочим днём. Потребовали ограничить права неработающей прослойки – лишить их права избирать, владеть имуществом, воспитывать детей… И так далее. Уж не знаю, сколько в этих петициях было правды, а сколько – демагогии…
Но вот когда сотнями тысяч таких запросов и заявлений завалили разные подкомиссии Госдумы и Правительства, оно… Зашевелилось. Особенно когда в него прошли избранные именно за эту Платформу – «социальную защиту и спокойствие предпринимателей и трудящихся», деятели!
И именно эта самая передача, где женщин подбирали по индивидуальным параметрам, и разработала Программу всеобщей Этернизации, когда каждый Полноправный Избиратель просто мог бы выбрать партнёршу – уже без всякого брака, а лишь на время.
Раньше, говорят, был такой сервис – девочки на дом. То есть – проституция. Вот всех этих девочек для начала в Этернотеки и подгребли. А потом – и домохозяек, на которых написали Заявления их мужья.
Стали сдавать их в аренду централизовано, от лица Государства.
Всё это стало возможным после принятия Закона Лосева-Жириновского, запретившего принимать женщин на работу. И Закона Дусеева. Который запретил женщинам владеть собственностью. Как неработающим. Ну, как когда-то было на Востоке…
В деталях всего не знаю, но часть материалов обо всех этих событиях погибла, или была намеренно уничтожена в ходе Первого и Второго бунта Фундаменталисток… Там, вроде, содержалась информация о том, что было, и как, о выступлениях, как раз феминисток, и других. Законных и незаконных попытках женщин вернуть себе Права и свободы…
Законные запретили. Указом. Как происходило подавление незаконных, я не знаю.
По слухам – жестоко. Говорят, демонстрации попросту расстреливали и травили участниц газом. Вызывавшим бесплодие, сумасшествие и даже смерть… Вот тогда-то и погибло до половины всего поголо… э-э… Извини – половина женщин погибла.
И вот теперь у нас по расчётам – шесть мужчин на одну женщину. Такое соотношение оптимально для… Баланса. Да оно и понятно: зачем Государству кормить лишние рты? Детям и пожилым мужчинам – не до женщин. Остальные… Пару раз в месяц. Все это и рассчитала Статистика.
Вот. Примерно так.
Ах, да – конечно, всё это стало возможно только после появления методики Йоши Такуро, первым вырастившего эмбрион вне матки, оплодотворив вырезанный яичник «в пробирке». Кстати – яичники вырезают, насколько я знаю, у всех. Лет в пятнадцать.
Наталья автоматически помассировала крохотные шрамы на животе:
– Да. Нам… Объясняли, что рожать – дикая боль и возможная смерть!
– И это – правда. Та же статистика так и показывала – две из трёх женщин проходили через операцию «кесарево сечение» – это когда роды идут не естественным путём, а ребёнка вынимают через разрез в животе… – она скривилась, как от зубной боли, и Михаил уж подумал, что её сейчас стошнит… Однако Наталья удержалась. Позеленела только.
Он быстро продолжил:
– Да, это болезненно. Но рожать «естественно» – ещё мучительней!
Но – что же нам было делать?! Поскольку медицина позволяла сохранять жизни и больным, и с узким тазом, и старым, и со всякими отклонениями, рожать естественно уже никто не хотел. Да и не мог! А работники Обществу нужны. Произошел, типа, «искусственный отбор». Красивые, желанные женщины – не могут родить сами. Естественным путем. А те, кто могут… Ну, как бы это сказать… Не столь красивы. И желанны. Парадокс!
Так что методика развития «ин витро» сейчас общепринята. Я – пережиток эпохи. Монстр. Быть может – последний «нормально» рождённый мальчик. И как мне кажется, именно поэтому мать и умерла…
Раньше обычного срока! Впрочем, может и Дух, атмосфера Розвиллей виновата…
– И – что? Получается, сколько и какого пола рождаются… Тьфу ты – вылупляются! – теперь определяет только Правительство?
– Да, так и есть. Всё решают специальные Комитеты планирования контингента. Предоставить расчётные данные для этого Комитета – как раз моя работа. Определять, на какое производство, или в какое Учреждение сколько надо: чиновников. Инженеров. Рабочих, сторожей, продавцов, учителей-наставников…
Женщин для Этернотек.
Так что Общество самодостаточно. И стабильно. Защищено от кризисов как перепроизводства, так и – перенаселённости.
– Звучит жутко. Словно на свиноферме планируется поголовье…
– Всё верно. Примерно так и обстоит дело. Мы – свиньи. Или – куры. Кому как нравится. Только мы – куры разумные. Поэтому стараемся пролезть поближе к кормушке. Подлизаться к высшему. Плюнуть на нижнего. Клюнуть ближнего. Дарвин!
– Какой Дарвин?
– Ну, учёный один. Старый. Создал учение, что выживает сильнейший и приспособленнейший. Неразборчивый в средствах, подлый, расчётливый, готовый идти по головам, и перегрызать глотки конкурентам… Самый мерзкий гад, короче!
– Я думала, ты… преувеличиваешь. Так у вас там что, реально – борьба за выживание?
– О, ещё какая! Говорят, первым администратором, введшим принцип вседозволенности в борьбу между конкурентами, считается Гитлер. У него многие Ведомства дублировали работу друг друга, и выживало сильнейшее и подлейшее – то есть то, что сумело переманить ассигнования, и задушить соперничающее.
Вот именно это сейчас и происходит в Обществе Потребления. Правда называется по-научному: «саморегуляция организационных процессов». Даже наше ведомство «сожрало» минимум две подобные Конторы. И это – только при мне!
– Подожди-ка… Не поняла. Вы что же – мешаете друг другу работать?
– Нет. Не в открытую. Мы только стараемся доказать вышестоящему Начальству, что наша Фирма, наше Объединение, или Контора – эффективней. Производит больше продукции… Или – рассчитывает всё, что надо рассчитать, или там, продаёт, (если это что-то связанное с продажами) – лучше, дешевле и быстрей, чем у Конкурентов.
И тогда Государство проигравших расформировывает, а нас поощряет. Премиями.
– А куда идут те, которых… Расформировали?
– Как – куда? В другие Конторы, Фирмы или Объединения! А если у них опять не получается, их снова… Ну, и так далее – пока не смогут достойно бороться! Но такой прорыв случается редко. Как правило, те, кто закрепился на рынке, уже не уступают. А Государству это выгодно: если уж кто-то сможет превозмочь такую Систему, и пролезть – значит, метод работы придумал ну очень эффективный! И выживает! И уже остальные думают и изобретают: как бы переплюнуть!..
– Когда я тебя слушаю, становится как-то… страшновато. Получается, хорошо, что женщины далеки от… От всей этой грязи, крысиной возни. Словно – бег в мешках! Вы же, наверное, не доживаете до пенсии с такой нервотрёпкой!
– Твоя правда. По той же статистике средняя продолжительность жизни мужчины – пятьдесят шесть лет. До пенсии доживают двое из трёх. И в Розвиллях живут… Не больше, чем ещё года три-четыре. Опустошённые и вымотанные. Теперь тебе понятно, почему сейчас женщинам в сфере производства, да и любой другой – места нет?
– Да понятно-то мне не только это… Ты хорошо объясняешь. Но…
Думаю, вам, особо ретивым и амбициозным, и женщины-то как таковые не нужны. Да и некогда. А кому совсем уж приспичит – вон, резиновая кукла: быстро и дёшево!
Михаил почувствовал, как краска заливает щёки и шею:
– Нашла?!..
– Нашла, конечно… А чего её искать – из того ящика, куда ты её сунул, отлично слышно писк речевого адаптора: «Хозяин! Зарядка закончится через двое суток! Картридж необходимо заменить!»
Михаил рассмеялся – тон, которым это было сказано, действительно, напоминал «кукольный» голос его «Виктории», модель СПБ – 27.
– Ну и что ты сделала?
– Что-что… На зарядку поставила, что же ещё. И картридж сменила. Пользуйся на здоровье! Мозоль только не натри на… Этом месте! – она дёрнула плечиком, зыркнув сердито ему в глаза, а затем отвернувшись к окну.
Ах, вот оно что… А он-то недоумевал. Чего она такая взвинченная! Сердитая. Ершистая сегодня. Ревность?! Ревность – к резиновой игрушке?! Хм-хм…
Впрочем, кто поймёт этих женщин – возможно и такое. Причём – на полном серьёзе. Психология изолированной от социума особи вообще непредсказуемая вещь. А уж тем более – психология женщин. Всю жизнь сидящих за стеклом. И только на несколько дней – ну, пусть – месяцев! – в году оказывающихся «при деле».
– Спасибо. Извини. Я… Должен был, конечно, выключить её и убрать. Получилось как-то… Неприлично. Прости.
– Не извиняйся, всё нормально. Подумаешь! Один из моих… Прежних – тот вообще не мог со мной, если предварительно не… Возбуждался на куклу! Два других – так вообще: просто жили параллельно, так сказать: ночь со мной, ночь – с куклой.
Так что – фигня! Я переживу.
Михаил подумал, что её-то психика, пожалуй, поустойчивей, чем кажется с первого взгляда… Или это – попросту бравада обиженной девочки, которой обещали конфету, а дали – пустой фантик… Наверняка Образ его личности сильно упал в её глазах, когда эта мерзавка запищала из ящика…
Он встал из-за стола:
– Извини всё равно. Я должен был подумать об этом. Пойду отключу.
– Если не хочешь – лучше не надо. Ведь тогда её личность, которую ты сформировал для процессора приказами и коррекцией, пропадёт. И тебе придётся начинать снова с нуля. А это, наверное, долго и трудно.
Смотри-ка, она типа заботится о нём… Нет, разумеется, она понимает, что она с ним – не навсегда, и что использование кукол всеми половозрелыми мужчинами обязательно, как обязательна и ежемесячная сдача спермы… Но.
Но наверняка вынимала посмотреть: насколько типаж соответствует её.
– Всё равно отключу. Не так уж и долго. – он прошёл в кабинет, вынул куклу из ящика.
Да, зараза – хоть и подключена, ещё мигает оранжевым, «просит каши».
Он щёлкнул основным тумблером на затылке блондинки с лицом Ванессы Миррор, чего не делал… Да, лет пять. Ну и ладно: всё равно после Натальи он не сможет по-старому…
Или – сможет?
– Я – мыться, затем буду смотреть ящик, наверное. Ты… Как?
– Я помоюсь после тебя. Потом в постельку. Баиньки. Надумаешь – присоединяйся.
Он кивнул, прошёл в спальню, достал из шкафа свежее полотенце. Наталья, пока его не было, успела прибрать со стола. А сейчас, подперев ладонью подбородок, наблюдала, как чёртов автоуборщик сердито похрюкивает трубкой всасывательного хобота, вертясь вокруг ножек, и подбирая крошки с пола. Халатик чуть распахнулся, обнажая… Хм-м… Ну – ни дать ни взять – уставшая домохозяйка двухвековой давности…
Мылся сегодня Михаил с особой тщательностью.
Хотя и понимал, что увеселений скорее всего не будет. Наталья обижена. И поделом: ему самому понравилось бы, если б его пригласила дама, а из шкафа выпал бы искусственный член куда больших, чем у него, размеров?..
Впрочем, нет – неверно. Так сравнивать нельзя! Потому что ситуация невозможна: у женщин Этернотеки нет возможностей кого-либо приглашать «в гости»! Они же нигде не живут! А место, где их выбирают – просто предоставлено им. Да ещё за арендную плату. А когда подходит их возраст – переводят в Розвилль. Как, впрочем, и мужчин-безработных. И стариков. Да… Ему до этого возраста осталось не так много.
А потом – он знал! – смерть от безысходности. Ненужности. Тоски. Бр-р!..
Он сердито сплюнул в сливное отверстие: что за чушь! Расклеился! Подумаешь – «обиделась»! Он же всегда может отвезти её, и выбрать другую.
Вот только хочет ли. Так поступить… Что это – как не предательство?!
Он выключил воду. Стал сердито растираться, делая спине горячо – ай, больно!
Да что же это с ним? Разволновался, как мальчишка, впервые увидавший женскую обнажённую грудь! Хватит. Телевизор ждёт его.
Натальи в зале не было – ушла в спальню. Он включил второй спортивный – о! Отлично попал, как раз к началу! Англия – Уругвай. Весёлые ребята: одни – текущие чемпионы мира, другие – прошлого сезона!
Пока диктор бодро-экзальтированным тоном, только что не захлёбываясь, объявлял составы команд, Наталья прошла за его спиной в ванну. Включила воду. Он заставил себя сконцентрироваться снова на игроках, вдоль ряда которых двигалась камера на выдвижной штанге. Стадионы сейчас в тысячу раз лучше оборудованы именно для высокотехничной игры, поскольку зрителей на них давным-давно нет. Все сидит по домам, на мягких креслах, и с пивом и солёными орешками, или чипсами в руке…
Почему же он никак не может сосредоточиться на начавшейся Битве Титанов?
И всё прислушивается: вот, она отключила воду. А сейчас, наверное, вытирается. А сейчас… Позади него открылась и закрылась дверь, чуть слышные шаги прошуршали и скрылись в спальне. Там зажёгся бра у кровати – наверное, она захотела немного почитать. Ну и ладно – ложиться ещё рано. Только полдесятого. Он посидит хотя бы до одиннадцати – до конца матча.
А почему, собственно, он должен сидеть, если ему не смотрится?! Можно же переключить чёртов футбол на что-то познавательное, или на природу…
Пульт помог пробежаться по всем ста четырём каналам основного Пакета. (Больший ему не по карману. А если честно – ему и эти-то смотреть сил не хватает…)
Ничего. В-смысле, ничего путного. Футбол, плавание, гольф, чемпионат континента по лёгкой атлетике… Сериалы. Точно: про ретивых, креативных, успешных. Скучища.
Так, устройство вселенной. Планеты. Нет уж – лучше коллекционные машины. Нет – сегодня тут тоже скучно: какие-то совсем уж вымершие динозавры из двадцатого века: «Астон Мартин», «Ламборгини»… Он и названий-то таких не помнит…
Щёлкая пальцем по клавише, он всё ещё невольно прислушивался, искоса бросая взгляд на полосу света из приоткрытой двери, поймал себя на том, что и звук сделал потише… Ладно – посмотрим на красоты подводной природы Большого Барьерного Рифа – это всегда успокаивает. Особенно под классическую музыку…
Минут через десять ему надоело изображать заинтересованность телевизором. Он выключил его. Прошёл в спальню, скинул домашние штаны, залез к Наталье под бочок. Он знал – она ещё не спит. Только что свет погасила.
Однако она не спешила повернуться, или что-то сказать. Он, подумав, что негоже первому налаживать контакт – словно он в чём-то виноват! – лежал молча на спине, привычно ощущая ею, как массажные механизмы легонько перебирают пружины и поверхность матраца под ним.
Он уже почти заснул, когда его вдруг схватили за предплечье, и в ухо ткнулась нежная пуговка носа:
– Михаил! Хватит делать вид, что спишь!
Скажи мне, только честно! Я… Лучше твоей куклы?! – на его чресла вдруг снова надвинулась тёплая и горячая ножка.
Ну, на такой вопрос мог быть только один ответ…
Но давать его, и доказывать правдивость пришлось часа полтора!
Утром он встал сам, до гнусноватого голоса будильника. Натальи уже не было, а из кухни вновь приятно пахло.
Завтрак прошёл бодро, Наталья храбро обещала «что-нибудь сготовить вкусное», и он вышел за порог, удивляясь, что чему-то улыбается, словно идиот! А и правда – чувствовал он себя… Хорошо!
На работе его ждал сюрприз!
Все файлы из стационарной персоналки оказались стёрты.
Ага, уж он-то догадался, чьих рук это может быть дело.
Бедняги. Они не работают здесь и четверти того срока, что он. А уж полезными связями с такими же как он, старичками, даже и обзавестись не догадались…
Предупредив секретаря Шефа, что поехал разбираться с таинственным исчезновением инфы, он спустился на лифте в подвал. Затем по лестнице спустился ещё на три этажа. Провёл карточкой доступа по панели бронированной двери. Загорелся зелёный, дверь зашипела, и приоткрылась.
Он не гордый – дооткрыл её руками. Вошёл, захлопнул за собой полуторатонную махину. Полутёмный коридор привёл в диспетчерскую.
Тут, за пультом с сотней мониторов на поделённом на сектора огромном светодиодном экране, сидели трое.
Кто это сегодня у нас? А-а, Петрович.
– Привет, Петрович, привет Саша, привет, Фёдор!
Два близнеца, сидевшие слева и справа от Главного, повернулись и бодро помахали ладонями. Петрович медленно встал, и протянул ладонь. Михаил пожал её.
– А ты, похоже, становишься популярен. Я (ну, вернее, программа!) вчера отследила совещание, на котором твоё имя упоминали девять раз. А сегодня с утра – двух чудиков, которые что-то сделали с твоим компом. Думали, наверное, идиоты такие, что раз вахтёр на входе спит за час до начала работы, и мы здесь тоже дремлем… А ещё пытались завесить камеру тряпкой – ту, которая на потолке. Фальш. Дебилы, точно. Ну-ка: посмотри запись!
Петрович вернулся за пульт, и нажал несколько клавиш виртуальной клавиатуры.
Да, всё – как на ладони. Настоящая камера комнаты не видна. Да её и профи не найти без спецтехники. Но разрешение!.. Вот два «оскорблённых в лучших чувствах» придурка встречаются на стоянке за час до работы… Вот – входят. Вот занимаются его компом.
Войти-то в его документы, конечно, не могут… Ну ничего: остаётся всегда старый механический способ: можно открыть кожух, отвинтить четыре шурупа, и вынуть матрицу памяти. После чего пару раз шарахнуть по кристаллу молотком!
Дебилы. Им пришлось сходить за веником, чтоб убрать осколки.
Какой он умный! Или – учёный. Каждый день скидывает все данные и документы на флэшку, и уносит её с собой!
– Петрович, с меня причитается! Сколько?
– Ну… Давай на три: всё-таки их – двое! А нас тут – трое!
Они привычно поржали. Михаил вынул три бумажки по десять червонцев, и вручил просимое в протянувшуюся ладонь:
– Спасибо! Скинешь?
– Уже скинул. Флэшку только вернуть не забудь!
– Само-собой! Ну, чао!
Наверху Михаил попросил секретаря доложить Шефу о срочном личном деле.
Через какой-то час два вспотевших придурка с красными пятнами на лицах покидали офис, бросая на Михаила недвусмысленные взгляды, и играя желваками на скулах. Пометки о «антисоциальных действиях в отношении коллег» и «преднамеренной порче казённого имущества» намертво были впечатаны в послужные списки «заговорщиков».
Пожизненная Деклассация не позволит им занять «тёплые места».
Михаил широко улыбался. Он не боялся «расплаты», или мести.
На пространстве, контролируемом видеонаблюдением (Девяносто процентов города и сто – любого здания!) он её не боялся по причине того, что следующая ступень – понижение статуса «проявивших физическую агрессию в отношении коллег», вплоть до чернорабочих.
А там, где видеокамер не имелось, целиком полагался на свою выучку: три занятия в неделю. По два часа.
Восемь лет регулярных тренировок джиуджитцу и боевого самбо. Это – пострашней любого каратэ! Разве что нападающих будет больше восьми…
Хотя вряд ли у деклассированных до второго Уровня хватит средств нанять столько боевиков.
А уж тем более – профессионального киллера с незасвеченным стволом.
Порядок. Похоже, их подразделение отделалась от двух амбициозных, но глупых сопляков. Ладно, пусть пробуют себя в увлекательнейшем бизнесе по разгрузке вагонов…
Дальше работа пошла как по маслу. До конца дня его подчинённые завершили Проект, который должны были сдавать только в пятницу. Хм… Может, ещё кого выгнать?! Вот как подстёгивает остальных!..
Ладно, он и так доказал свою профпригодность, и высокую приспособляемость к «жёстким реалиям сегодняшнего мира бизнеса». Прощался он с подчинёнными кратко и вежливо. Но, когда все ушли, скинуть всё сделанное сегодня опять на флэшку не забыл…
Наталья приготовила суп-харчо.
И вид, и вкус вполне соответствовали. Хотя раньше Михаил такого не едал, но оказался приятно удивлён. Картофель, оказывается, может и остаться цельным, и быть одновременно очень нежным… А уж мясо барана наполняет таким… Таким… Силой, короче!
Однако сегодня они ещё решили немного посмотреть вместе телевизор.
