Андрей Анатольевич Орлов
Дневник Великой Отечественной Войны Боровиковой Александры Никифоровны
Глава 5. Октябрь 1941
1/X/1941
1/X. Встала в 6 час. утра, сразу же пошла под душ, думаю помыться, пока нет «В.Т.».
Успела помыться основательно.
Погода с утра пасмурная, настоящая осенняя.
Радио не работает, но говорят, что сообщили, что наши войска оставили г. Полтаву.
Погода стала к обеду ясная, жужжит эксгаустер (*Устаревшее название вентилятора) в “Катушке”, а тебе кажется, что жужжат самолеты, а если на поворотном кругу стукнет вагонетка, тебе кажется, бьют зенитки.
Вот до чего взвинчены нервы.
До бомбёжки цеха я не боялась ничего, а сейчас, почему-то, стала бояться.
Вот сидишь ночью в щели, погода пасмурная, облака низко, и вдруг, в воздухе начинает выть какой-нибудь проклятый Мессершмитт (*Messerschmitt), как немазаная телега.
Как он завоет, так и душа заноет,
Или, думаешь, вот-вот стукнет тебе по кумполу.
Жизнь.
В 16 час. так приятно светит солнце, а на душе очень тяжело, арт. канонада не умолкает.
Отдохнули лишь несколько дней, а сейчас бьют, и бьют, иногда кажется, что взрываются снаряды.
Неужели, опять обстрел города, как всё это надоело.
Сильно за себя я не отчаиваюсь, я одна, трахнут, так трахнут, туда, может быть, и дорога.
Только жаль город, и жертвы.
Сегодня собираюсь домой, заберусь в свой подвал, что будет.
Домой не отпустили, ночевала на Фабрике.
За день было две тревоги.
Ночная «В.Т.» длилась 3 часа, и была очень беспокойная, где-то сбросил опять две штуки, ночь была полуясная, светил месяц, но были облака.
В районе Дубровки такой был бой, точно барабан – беспрерывно.
Вечером посмеялись над Агафоновым, он принёс мне книжку.
В общем, парень втюрился, но не в это бы время, я бы покрутила его головушку.
2/X/1941
2/X. Сижу, пишу вот этот дневник, а стрельба всюду, и артиллерия, и зенитки.
Погода пасмурная.
Хочется домой, не знаю, как доеду.
День прошёл спокойно, не было ни одной «В.Т.».
Днём вздремнула с часок, а потом сидела, и вышивала.
Лошадка моя всё время бегала по очередям, ну, и лошадушка, действительно, достанет всё.
В гостях я сейчас на Боровой, вчера даже Лошадушка угостила сметаной, и студнем.
Арт. стрельба продолжалась весь день.
Обстреливали вчера наш район.
Один снаряд упал на Боровой, поблизости от нас и, говорят, убило продавца керосинового магазина.
Вот где судьба смерти.
За день я с удовольствием наслушалась радио, так как на Фабрике не работает всё ещё после бомбёжки.
Вечером передавали несколько новых песен, это для нас было что-то неожиданностью, так как песен не передавали давно.
Вспоминались прежние годы, мирное время, студенческие годы, хождения в кино, театры, по магазинам, да, всё прошло…
Да, всё прошло, те годы уже не вернутся, но надеемся, что будем ещё жить, походим в кино, и театры.
Жду впереди ещё радостную жизнь, и тех, кто останется в живых.
Из дома что-то ничего не пишут, не знаю, почему, наверное, что-нибудь пишут лишнее, и военная цензура не пропускает.
Знаю я своих племянниц.
Ну я им тоже ничего не пишу.
От знакомого тоже нет писем, но, судя по его аккуратности, задумываюсь, жив ли он.
Ведь он всё время был на боевых позициях.
Как я себя ругаю, что не съездила к нему, когда он приглашал.
Ведь это, может быть, была последняя наша встреча.
И он хотел этой встречи.
Да, знакомый-знакомый, не выходишь ты из моей головы.
Вот сейчас проезжала по Староневскому, и вспоминала, как мы ехали вместе последний раз в трамвае.
Ехали молча, но у обоих было одно чувство, он хочет ещё побыть со мной, и я тоже.
Но судьба сложилась так, что мы с ним скоро разошлись.
У меня, как он сошел с трамвая, навернулись на глазах слёзы.
Пока было видно меня, он всё время оглядывался.
Да, знакомый, хочется мне с тобой встретиться, и поговорить, и прочитать хотя бы часть этого дневника, и поделиться впечатлениями.
Ещё, второй человек есть у меня на фронте – это М.К. Русских.
Это, мой нареченный брат (*Термин, который использовался для обозначения близкого друга, товарища, или союзника), жаль, что я с ним не встретилась, перед отправкой на фронт, после Госпиталя.
Бизелев Петя тоже хороший парень, но почему-то ничего не пишет.
О Хаиме никогда не вспоминаю.
3/X/1941
З/X. Приехала из дому, с Боровой.
Встала вместе с Информбюро: бои по всему фронту.
На каждом направлении немцам поддали здорово.
Вчера вечером передавали очень интересный эпизод борьбы за Ленинград.
Часов у меня нет, но, наверное, уже 9 часов.
Пишу вот этот дневник, артиллерийская канонада начинается снова за Кировским районом.
Кто куда бьёт – неизвестно, надо выйти на улицу, и определить.
Кот мой сидит, и мурлыкает, после хорошего завтрака.
Так он, наверное, проживёт около меня, как-нибудь прокормлю.
Погода рябая, настоящий осенний день.
В общем, по нынешней погоде, только бы гулять, да гулять.
Год урожайный, но до Ленинграда не доходит ничего.
Получаем второй месяц по 400 гр. хлеба, но пока жаловаться нельзя.
В особенности, за вчерашний день.
Ну ладно, Шурочка, пора идти на территорию, я ведь знаю, что ты не любишь засиживаться в кабинете.
Восстанавливай цех.
Сегодня занялась сбором средств для приобретения тёплой одежды бойцам – дела идут хорошо.
В 14:10 дали «В.Т.», но до этого ещё был слышен воздушный бой.
Такой был шквал заградительного огня, били, точно в барабан.
Погода стоит воровская.
К вечеру погода стала ясная, и сильный ветер, разогнались все тучи.
Предчувствую, что ночь будет неспокойная, и действительно, да.
За всю ночь почти не пришлось сомкнуть глаз.
«В.Т.» в 17:45 прошла спокойно, но «В.Т.» в 19:40, это было что-то ужасное.
Длилась она 3:45, и вот, всё время мы сидели в щели.
Разрыв фугасных бомб был повсюду, стреляли зенитки М.З. (*3-дюймовая зенитная пушка M3 – американская зенитная пушка, которая служила на протяжении 1930-х годов и в начале Второй мировой войны. Её предшественником была 3 – дюймовая пушка M1918).
Творилось, не знаю, что.
В особенности, пострадала Охта.
После отбоя «В.Т.», пошли попили чаю, снова «В.Т.», был самый сладкий сон, но ничего не поделаешь, пришлось уйти в щель.
Хотелось до безумия спать.
«В.Т.» длилась 30 минут, прошла спокойно.
Только пришли к себе, я легла в койку, снова «В.Т.», длилась 4:15.
Это было что-то ужасное, зажигалки сыпались везде, и всюду.
Зениток было мало слышно, ястребков тоже.
Но ничего, пришлось высидеть в щели.
Только пришли к себе, не успела я отогреться, через 10 минут снова «В.Т.», длилась до 5 час.
Придя погреться, был слышен гул самолёта, мы с Романовой решили выйти на улицу.
Действительно, самолёт был вражеский, т. к. через несколько времени было сброшено полста зажигалок, с визгом летящих на землю, после этого плеснул ещё несколько фугасок.
Мы убежали в щель, и только тогда услышали «В.Т.», тревога кончилась в 5:55.
Придя к себе, я решила всё же хоть немного уснуть, но сон был за ночь разогнан.
Мне слышался гул вражеских самолётов, но оказывается, это работала машина от прожектора.
Я уже не захотела вставать, и уснула.
В 7:30 меня будят, и говорят, «В.Т.», сразу же пошла в щель.
Сборов немного: одеть пальто, и взять противогаз, и то, последнее забываешь часто.
Так, за день, и ночь, было 7 «В.Т.».
По счёту, 186 тревог.
Правда, первые «В.Т.» были очень спокойные, сейчас свой нос не высунешь, при любом любопытстве.
То ли была не любопытна, а сейчас не высунешь носа из щели.
Удивительная ночь была по природе.
Закат луны сменился восходом солнца, можно сказать, что не было темно.
В одну тревогу я долго болтала с Агафоновым, парень втюрился по уши, ну и чёрт с ним.
Вечером я рассказала с полдюжины анекдотов Романовой, когда сидели в щели, и, думала, продолжить вечером, но не пришлось.
Сижу, пишу дневник, и ей богу, боюсь не успею причесать волосы, начнётся «В.Т.».
4/X/1941
4/X. Встала в 7:30 утра, по сигналу «В.Т.», вернее, не спала всю ночь.
Позавтракав, решила обойти территорию и взялась записать вчерашний день.
Радио не работает.
Погода изумительная – солнце, небо ясное, но самолёты всё время жужжат в воздухе.
Днём было 2 «В.Т.», прошли спокойно.
По погоде должно быть хорошее настроение, но пока очень плохое.
Вообще, то-ли я мало унывающий человек, но и утешительного мало.
Арт. стрельбы сегодня не слышно, это тоже, своего рода, утешение.
В 15 часов приходила Зоя Кузнецова, и говорит, что Зарецкий сильно ранен, лежит в Госпитале.
Пулей ранило ногу, и осколком голову.
Порассказал он Зое, как он мытарил, после ранения, но всё же выбрался и, возможно, поправится совсем.
Ранен в бою за Пулковские высоты.
За день до 12 час. было 10 «В.Т.».
Только придёшь к себе, снова «В.Т.».
Всю ночь не пришлось сомкнуть глаз, просидели в щели.
Было очень холодно, ночь была лунная, без ветра.
Тревоги длились без конца, были перерывы только для обогрева, ох, и холодно было.
Сегодня привезла из дома тёплый платок, постараюсь довязать носки, и тогда можно сидеть в щели.
Весь вечер смешила анекдотами.
Насмешила меня и Аня Романова, рассказала она:
Как главный инженер чертил каблуком чертёж щели, кто бы видел, это же уморушка. Для эффекта придется демонстрировать.
Все время приставал ко мне Агафонов, ему уж очень хочется проводить со мной время.
Главное, говорит, сегодня, что я никогда не задержусь с ним поговорить, всё спешу.
Ночью работал наш прожектор, ну и дисциплина же у них.
5/X/1941
5/X. Продолжение бессонной ночи, только легла спать, в 1:30 «В.Т.».
Длилась 2:20, сидели в щели, и мёрзли.
Если так придется сидеть долго, и не спать, поймаешь ревматизм.
Время 9 утра, было уже 3 «В.Т.», общей продолжительностью 4 часа.
В общем, за сегодняшнюю ночь, здорово намёрзлась.
День сегодня серый, осенний, и холодный, воскресенье, работает только мой цех.
Задача сегодня: довязать носки.
В 2 часа дня изучали штыковой бой.
Во время этой учёбы было слышно, и видно, воздушный бой, а потом дали «В.Т.».
Во время боя был подбит самолёт, только не знаю чей.
Поужинав, легла спать, и уснула, сладко-сладко, проспала до часу ночи, вдруг «В.Т.».
И так, с часу ночи, опять началась бессонная ночь.
Ночь была ясная – лунная.
Вражеские самолёты встречали наши ястребки, поэтому ночь прошла более-менее спокойно.
Как-то на душе веселее, когда наша авиация в воздухе, находишься, как будто, в безопасности.
6/X/1941
6/X. Сегодня первый день спала, как начальник за весь период войны.
Встала в 7:20, это так подремалось после утренней тревоги.
Напившись чаю, покушав кашки, пошла к рабочим, подписала наряды, и решила записать вот этот дневник.
Вдруг, меня вызывает Соколов, и говорит, что меня включили в список ответственных дежурных по Штабу.
Я дежурю на пару с Поповым, это ещё ничего, очень не хочу с Ив. Анакиным.
Мне значительно было лучше сидеть в щели, чем в Штабе, или на вышке.
Я здесь знала больше, что делалось в городе, так как у нас был военный телефон.
День сегодня пасмурный, ветер, и холодно.
За день была одна тревога.
Сегодня получила компенсацию, только бы выпить в компании.
Ну, за неимением компании, хотя бы кружку пива, да его сейчас нет.
После работы зашла к Романовой, похохотали до слёз.
Она рассказывала:
Как мои рабочие ломали разрушенную стену у цеха.
Как верёвка сорвалась, все они упали, в том числе Тамаров, болтая руками и ногами.
Как им помогло уронить столб, вот это никак не могу понять.
Потом зашли в партком (*Партийный комитет – комитет, избираемый партийной организацией для ведения текущей работы), что-то разговорились с Соколовым, он говорит, я тебя хотел назначить дежурным наблюдателем по Штабу с Ив. Анакиным, я сразу ответила, что с ним не пошла бы, они сразу же захохотали.
Конечно, с Соколовым, Поповым буду дежурить, а уж с Анакиным, никогда.
Привела сегодня учёт «В.Т.», всего уже 199.
Я свою рукопись никак не могу передать Агафонову.
В воздухе сегодня тихо, а на полигоне всё время пристрел (*Пристрелка целей или пристрелка орудий) идёт.
На этом заканчиваю, так как темно, холодно, и скучно.
Пойду в сушилку, там опять посмеёмся и, может быть, проспим спокойно, ну, а что будет, допишу утром.
Всего хорошего, Шурочка, иди, суши сухари, и спи спокойно.
Спать спокойно не пришлось.
Напившись чаю, покушав кашки, в 19:25, «В.Т.».
Моментально одевшись, пошли в щель.
Только вышла, вдруг, вижу вспышку по направлению к Московскому вокзалу.
Оказывается, враг бросал осветительные ракеты, и вдруг, взрыв фугасной бомбы (говорят, у Мельницы Ленина).
Я сразу же в щель.
Гул самолёта поблизости.
Вдруг, какой-то трезвон, и движение воздуха, бойцы наши мигом в щель.
Я, думала, сначала, что бросает зажигалки, но оказывается, бросал маленькие фугаски 5 – 10 кг. по Мартыновской улице.
Всего было брошено на эту деревянную улицу 24 бомбы, есть разрушении и жертвы.
Я беспокоилась за “Катушку”, и за вышку.
Во время «В.Т.» сходила, и позвонила в Штаб, они ответили, что у них спокойно.
Когда в 12:15 дали отбой «В.Т.», мы с Нюркой пошли посмотреть, что там произошло.
Идя мимо сушилки, я хотела прыгнуть через вагонетку (*Открытый вагон малой вместимости (0,5–6 м3), предназначенный для перевозки грузов, который перемещается по узкоколейным железнодорожным путям), и очень ушибла ногу, едва встала – пробила до кости.
Потом пошла на эстакаду.
Трамваи ходили, но ничего было не видно, так как ночь тёмная.
Обратно пошла мимо лесоцеха.
Аня Романова давай демонстрировать, как рабочие ломали стену: “раз, два, взяли!”
Хохотали до слёз.
Вдруг, «В.Т.», мы сразу же побежали в щель, и занялись рассказом анекдотов.
После отбоя «В.Т.», пошли к себе.
Романова у печки уснула сидя.
По старой привычке (я люблю побаловать), привязала к ней пилку, и т. д.
Хохотали до слёз, как она проснулась и освобождалась от груза.
В 12 час. легла спать.
7/X/1941
7/X. Пробудилась в 5 утра, сходила под душ, и легла снова спать.
Нога всё время болит после вчерашнего.
Напившись чаю, пошла на свою голубятню, и решила записать.
Погода сегодня пасмурная, а наша авиация уже в воздухе.
14 час., ясно светит солнце, и очень тепло, но мне сегодня очень тяжело ходить, болит нога.
Через правое плечо противогаз, через левое бинокль, ведь я сегодня дежурная по Штабу.
В первом часу была «В.Т.», я уже сходила на вышку, тревога прошла спокойно.
Не понравилось мне на вышке, так как очень шумно с проспекта, на территории лучше слышно.
Там гудит эксгаустер, подъёмник, трамваи и т. д., сплошной шум.
Сегодня моя старая компания будет сидеть без меня.
Здорово насмеялись с Нюрой Романовой.
Да, сегодняшний день есть чем дополнить.
Как я уже упоминала, что дежурю на вышке.
День был ясный, и солнечный, погода очень приятная, но у меня было какое-то напряжённое состояние, я почему-то беспокоилась, как выстою на вышке, и обеспечу дежурство, в особенности ночью.
Действительно, по расписанию, в 7:30, «В.Т.», и я заняла пост на вышке.
Сначала приходил ко мне Титов, потом он замёрз, и ушёл.
Пришел Магин, и я пошла погреться.
«В.Т.» длилась 6.05.
Вот эта «В.Т.», по продолжительности, первая «В.Т.» за всё время войны, из всех 204 пережитых, за время войны.
Вражеские самолёты давали заходов 7, и почти все, по одному маршруту.
Вражеские самолёты заходили с Кировского района, затем в Ленинский район, потом к “Мельнице Ленина”, “Завода Ленина”, Финляндскому вокзалу, правый берег Невы, малая Охта.
Один раз самолёт прошёл над нашей Фабрикой.
Сначала я думала, что на вышке стоять очень жутко – ничего подобного.
Очень много было сброшено зажигалок на город.
В Московском районе пожар – потушили быстро.
Левее “Красного Нефтяника” продолжался пожар 2–3 часа.
В районе Смольного был весь горизонт в огне – вид синего, так называемого в детстве, мышиного огня.
Возник пожар, длился 2–3 часа, был потушен.
Затем, в районе порта было сильное зарево в 4-х местах, и горело долго.
А, сволочи, ракетчики, всё время, как свечи, пускали ракеты, в особенности в Сортировочной, в Щемиловке, и у Володарского Дома Советов, в Рыбацком, у “Красного Ткача”, и т. д.
Все ракеты были сброшены с территории “Картонтоля”.
Вот, сволочи.
В городе были тоже ракеты.
Покрылась я тёплым платком, и выстояла дежурство, не замёрзла.
В 1:30 дали отбой «В.Т.», я пошла на ночёвку, покушала супу, который послала Мотя, и, хотела лечь спать, встретилась с Адамом, и проболтала до 4 час. ночи.
В общем, парень увлёкся по уши.
Только легла спать, в 4:30 снова, «В.Т.», я снова на вышку.
Погода стала пасмурная, и моросил дождь, но с 4 час. началась сильная артиллерийская канонада.
Стреляли, по всей вероятности, Кронштадт и Рыбацкое, после отбоя легла спать.
8/X/1941
8/X. Встала в 10:10 утра, вот спала после дежурства.
И разбудила меня Шура Кольцова.
Соскочила с койки, поплескала на глаза, и с запухшими глазами бежать на диспетчерское совещание.
День сегодня пасмурный, временами моросит дождь, и есть предположение, что «В.Т.» не должно быть.
Вот уже 13 часов, а я ещё не видела своих всех рабочих.
Завтра выходной день, но наверно, домой не поеду.
День прошёл спокойно, но очень хотела спать.
Арт. канонада всё время раздаётся.
Опять, сволочь, прорвался, бьют зенитки, но сейчас ничего не страшно.
В особенности, после дежурства на вышке.
А ну его, унывать, смерть, так смерть, жить, так жить.
Нет, откровенно говоря, хочется жить, и всё пережить.
Разве не интересно посмотреть потом, после войны, что будет.
Ведь фашизм всё равно будет уничтожен, в этом я уверена, без всяких колебаний.
Победа будет за нами – Ура!!!
Вечер и ночь пасмурные, моросит дождь, мы легли спать в полной уверенности, что «В.Т.» не будет, предварительно наболтавшись.
В комнате было жарко, и текло с потолка.
9/X/1941
9/X. В 5:30 дали «В.Т.», я быстро оделась, и пошла в щель.
Только выбежали, за проспектом сбрасывались уже зажигалки, я пока посидела в щели, закурила, потом высунула нос из щели, было уже светло, кругом были видны пожары, оказывается, опять набросал везде зажигалки.
Был сильный пожар, на Бумажной Фабрике им. Володарского, потом, говорят, 20 школа.
К центру города была туча чёрная чёрного дыма.
После отбоя поехала домой.
Пообедав с Ленкой, пошла стирать, и сушить бельё.
Приезжаю домой, как в гости.
Накушались всего, в особенности за вчерашний день: чечевичной каши, макарон, селёдки, яичницы и мясного супа.
В 19:20 «В.Т.», но я легла спать, пока не дали ещё отбоя.
Почему-то я дома спокойна, в своём подвале.
И так проспала до 5 час. утра.
10/X/1941
10/X. Встала в 7 час. утра, пробудилась, и валялась в койке целый час.
Прослушала Информбюро: бои по всему фронту.
Особенно упорные бои на Вяземском направлении, Брянском и Мелитопольском.
Во вчерашней сводке было сообщено, что наши войска оставили г. Орёл.
Погода сегодня холодная, с раннего утра было пасмурно, но к 8 часам утра уже небо стало чистое, опять, наверное, будет «В.Т.».
Сегодня я дежурная по Штабу (в самом Штабе), вместо Попова.
Сейчас пойду к Ане Романовой, ей богу, я к ней привыкла.
Сегодня такой дурацкий день, куда ни придёшь, везде жарко, просто не жалеют пара.
День всё ещё пасмурный, но на улице теплее.
Была уже одна «В.Т.», прошла спокойно.
Сегодня, как обычно, в 7:24, «В.Т.».
Я лежала, и читала газету, ждала вот-вот «В.Т.», по расписанию.
Сборы и ходьба до Штаба заняли 3 минуты, ушла в Штаб в 7:20 вечера, пришла в час утра.
За ночь было 5 «В.Т.».
Только придёт с вышки Попов, как опять «В.Т.».
Ночь была облачная, между облаками проглядывала луна, и вот пасмурную-то погоду любят фашистские стервятники.
Крошили и сыпали фугасные, и зажигательные бомбы, сколько, и куда попало.
В особенности, правее Малой Охты.
Сначала сбросили большие фугаски, потом зажигалки, а потом опять мелкие фугаски.
Потом неожиданно падает бомба поблизости, получается сильный взрыв, потом сотрясение здания, оказывается, бомба попала на улицу Палевского, разбила главную будку.
Поблизости в домах вылетели стёкла, своротило все печные трубы.
Затем была сброшена бомба в жилой дом, против Фабрики Ногина.
Одна бомба упала на Союз-утиль.
Бомба была сброшена на парашюте, сначала задержалась на проводах, потом парашют оборвался, и бомба пала на землю, и не взорвалась, весом 1.000 кг.
Народ был весь изолирован, и местность оцеплена, радиусом на 150 метров.
Затем зажигалки сбрасывались в Московском районе.
Вспыхнуло много пожаров, но очаги пожаров ликвидировались быстро.
Вот так прошла ночь.
«В.Т.» кончилась в 2:20, и из Штаба я никуда не пошла, и вздремнула, уткнувши носом в стол, потом легла на оттоманку (*Диван без спинки), и проспала до 7 утра, перешла в сушилку, и ещё вздремнула с полчаса, но скоро разбудили рабочие.
Странно всё же получается, когда всё было спокойно, я за сутки спала 7-8-9 часов, и ещё хотелось спать, а сейчас, иногда за сутки уснёшь 2–3 часа, и ходишь целый день, хоть бы что.
Меняется время, меняются люди.
Сильно, говорят, я похудела, но надо сейчас учесть эту беспокойную жизнь, бессонные ночи и питание, сейчас не кушаешь пельмени, да яйца, а кушаешь всё, что попадет, даже соевый суп, от которого тошнит.
Вокруг цеха приводится божеский вид, скоро можно восстанавливать цех.
11/X/1941
11/X. Встала в 8 утра., очень не хотелось вставать, но ждали рабочие, валяться по-прежнему некогда, может быть, вздремну в обед.
Погода серая, но сухая, небо облачное, и если к вечеру не изменится, то очень опасно.
Кошмарный сегодня день, так хочу спать, не смотрят глаза, а настроение туманное.
Рабочие пошли обедать, а я легла вздремнуть, и сразу стало полегче, но жду с нетерпением, когда кончится смена, чтобы снова лечь, и основательно отоспаться для бессонной ночи ожидаемых «В.Т.».
У меня почему-то сегодня предположение, что ночь будет спокойная – вот бы хорошо.
Утром бы сходила под душ, и было бы всё в порядке.
День всё время пасмурный.
Обещают с 13/X/4I г. смену погоды.
15 часов, передают материалы из газет.
Когда стали передавать о Бабуринском жилмассиве, его организованности, и самозащите, ей богу, слёзы на глазах.
Этим что-то напомнило прошлое, что-то неразрывное, пять лет я жила вблизи этого массива, знаю его прекрасно.
Этой передачей мне вспомнилась мирная жизнь – студенческие годы.
Тяжёлые были они, но хорошие годы.
Я о здании общежития на Песочной никак не могу забыть.
Ведь это было первое, и единственное по Песочной улице, по величине, и красоте.
Лесной, и вместе с тем Выборгская сторона дороги мне, как свои родные места, где я выросла и повышала свои знания.
Вместе с тем, с Выборгской стороны я начала знакомиться впервые с городом Ленина.
Никогда в жизни я не забуду первых часов, дней, проведённых мною в Ленинграде, в том числе на Выборгской стороне.
Мне вспоминается осенний солнечный день осени – я сошла с поезда, перешла выход в город, села на трамвай № 25, в то время, по неизвестному мне городу.
Это первые шаги к Академии.
В эти минуты раскрылась мне вся красота этого великолепного города.
Как я блудилась (*Блуждать – запутаться, плутать, сбиться с пути (с дороги)) первое время в парке.
Тучный, зелёный тенистый парк, с его оранжереями, и цветниками, красивыми, но в то же время, строгими линиями.
Сейчас же я знаю, каждый кустик, каждый поворот.
Сколько книг, и учебников, перечитано в этом парке.
Сколько снимков, есть у меня от этого парка.
И вот, пришло лето 1941 года, я ни разу не была в этом замечательном парке.
С начала лета было холодно, затем установилась хорошая погода, но началась война, начались «В.Т.», начались обстрелы.
Война приковала к Фабрике, и думать о чём-то другом, не приходится.
Вечер был пасмурный, прошло 7:30, время налёта фашистских стервятников, но время не лётное, и мы легли спать.
Уверенности о пасмурной погоде на всю ночь не было, так как уже не первая такая ночь.
И вот, в 22:45, «В.Т.».
Мы моментально оделись, и пошли в цех, где просидели до 4-х часов утра.
Самолёты кружились почти всё время около нас, били зенитки, освещали прожектора.
Но скоро в воздухе появились наши самолёты, стало веселее.
Веселье относительное, лучше бы спокойно спать, чем сидеть, и мёрзнуть под землей, в ожидании, что вот-вот стукнет тебе по кумполу, и зароет.
Лучше бы не слушать завывания вражеского стервятника, который скрипит, хуже немазаной телеги, ежедневно, и ежечасно.
Чуть только прекращался шум моторов, мы выходили из щели, и шли погреться.
Странно как-то, сейчас вошло в обыденность эти тревожные, холодные, и бессонные ночи.
А что будет зимой?
Я, думаю, сложить печку, и будет теплее, а то простудишься.
Ведь пока жив, хочется жить.
Из дому ничего не пишут, не знаю, что они думают обо мне, может быть, не считают уже живой.
Ну, Боровиковы крепки, они должны пережить всё.
Немного вчера поболтала с Адамом, он паренёк всё же выдержанный, и не навязчивый, мне нравятся такие люди.
Ну, по сравнению со знакомым, это ничего – что та.
Откровенно говоря, сейчас я его что-то стала забывать, потому что он о себе редко напоминает.
12/X/1941
12/X. Воскресенье, решила выспаться, и встала в 9 час. утра.
День ясный, прохладный – осень.
Информбюро не слышала, так как радио у нас нет.
В кабинете у меня радио работает, но ведь я нахожусь там только днём.
Как раз записываю в 11 час. дня, и слушаю последние известия: бои по всему фронту.
Особенно ожесточённые на Брянском, Вяземском направлении.
Вдали где-то раздаётся канонада, опять, наверное, сволочь вклинивается ближе к Ленинграду.
Но оказывается, бьёт наша артиллерия.
15 самолётов, пошли, наверно, на выполнение боевого задания, ну, счастливого им пути.
Ох, как приятно смотреть на свои самолёты, когда они в воздухе, и идут на задание.
Прямо сердце радуется, когда смотришь на них.
Да, было время, когда сообщали по радио, и в газетах, что такого-то числа был налёт на Ленинград, столько-то сбито самолётов, и т. д.
Сейчас это повторяется каждый день, и почти в одно и то же время, как по расписанию.
Откровенно говоря, мы сами привыкли ко всему, правда, очень неприятно не спать ночи, и слушать этот проклятый звук самолётов, и лязг, и тряску земли от фугасок, слышать, и видеть разруху города, видеть возникающие пожары, правда, последние тушатся быстро, но всё же, это переживаешь каждый день.
Я упоминала о бомбе, упавшей на Союзутиль, сегодня сообщили, что весом 1 тонна, длина ее 2,2 м., вот это груз.
Упавшая бомба на Палевском 3-х зарядная, взорвался только один заряд, и то, было такое сотрясение, а чтобы, если взорвались все 3 заряда.
Сегодня сообщили что, сволочи-фашисты, стали применять осколочные бомбы, для поражения живой силы.
Но нет, нас не сломить, Ленинград будет наш.
Завтра моё дежурство на вышке, и я пойду без всякой боязни.
Переживём всё, кто бы знал, как сильно жить хочется, как никогда.
Конечно, победа будет за нами, об этом не должно быть и речи.
После работы пошла в сушило, легла вздремнуть, хотелось покушать, но было нечем, а завтра ещё один день надо прожить.
Потом поварила картошки, покушала, и в 7:30 раздаётся «В.Т.».
Это 223-я «В.Т.» по счёту.
Быстро одевшись, пошла в щель в валенках, которые получила (мужские) для дежурства на вышке, ох, и тепло же в них.
«В.Т.» длилась 25 минут, прошла спокойно.
Погода была очень опасная для налёта.
Когда дали отбой «В.Т.», мы долго не ложились спать, были в полной готовности к следующему налёту, которые повторялись через 5-15 минут, каждую ночь.
Пошли с девчатами на территорию, и проходили, наверно, с час.
В воздухе было тихо, в направлении Шлиссельбурга шли усиленные бои.
Артиллерийская стрельба освещала горизонт.
После всех наблюдений, я пошла к себе, и в 9 часов легла спать.
С 9 ч. до 1 часу ночи спала в валенках, в пальто, и в большом платке, потом сбросила всё, и залезла под одеяло, и снова легла спать, предварительно проверив в воздухе.
Так пролежала до 7 часов утра.
Давно не приходилось так спать, полностью всю ночь.
Если вчера уснула во всём обмундировании, то нет ничего удивительного.
Об удобстве спанья мы забыли, спишь в том, в чём ходишь весь день.
Ночью была слышна артиллерийская канонада, в направлении Карельского перешейка, били точно барабаны, не знаю, было ли наступление или немцы врезались в клин, мы же люди малограмотные в военных делах.
В воздухе было тихо, следовательно, можно было спать.
13/X/1941
13/X. Встала в 7 часов утра, конечно, основательно выспалась.
На радостях позавтракала, и пошла к себе на голубятню, слушать радио.
Бои по всему фронту, особенно ожесточённые на Вяземском, Брянском направлениях, после ожесточённых боёв наши войска оставили г. Брянск.
Да, дела не веселят, но в то же время, внутренний инстинкт подсказывает, не вешать голову.
Сдача Орла, Брянска и др., это ещё не падение советской власти.
Все равно мы победим.
Переживём всё, все невзгоды и недоедания.
Конечно, всего жаль, как городов, так и население, но не гарантирован ты и сам за себя, но ныть, и вешать голову сейчас некогда, наоборот, в ответ на всё, сегодня моё дежурство на вышке 7-го этажа.
Пойду без всякого колебания и боязни, и буду наблюдать серьёзнее за воздухом.
Погода облачная и сухая, временами порошит снег, для налёта погода опасная, но нам не привыкать.
Цех, в основном прибрали, можно приступить к восстановлению.
С горя или радости, надо продолжать дневник.
Сегодня получила от знакомого письмо, в этот момент не было такого порыва, как раньше, но потом у меня было буйное настроение, всех бы я мяла, всех перековырнула, основная масса порыва досталась Ане Романовой, не хватало только кружки пива.
Эх, знакомый-знакомый, почему-то я считала, что забыла тебя, по крайней мере мне так казалось.
Но сегодня, сегодня всё во мне говорит за тебя, знакомый, и только за тебя, летят после этого все Адамы вверх тормашками, с которыми от нечего делать иногда болтала.
Написала я ему опять – не знаю, получит или нет.
Был бы ты здесь, тебе попало бы здорово, опять бы полетел ты сам, и твои часы.
Ну, ладно, былое снова не вернётся, и не воротится назад.
Ну, хватит, ПОЭТ, а то зарапортуешься.
Аня мне не даёт покоя в жизни.
Вчера я ей рассказала несколько анекдотов, в том числе и пять фунтов шерсти.
Сегодня я ей напомнила этот анекдот, и что же я получила, да получила то, что она меня выгнала.
На пути попал Адам, ну и пришлось пожаловаться ему.
А он ходит, как петух.
Сегодня день моего дежурства на вышке.
В 6 час. мы с Ирой Курочкиной пошли в столовую, накушались фасолевого супу, с таким аппетитом, что меня чуть не стошнило.
Даже сейчас, вспомнишь, тошнит.
Пришлось закушать сахаром, затем картошкой, а потом чайком.
Ой, какой противный.
Наверное, с этого супа, у меня разболелась голова.
Но болеть было некогда, в 6:30 раздался сигнал «В.Т.», я была в полной боевой готовности и побежала на вышку.
Только плохо сгибались ноги в моих валенках, ведь надо сосчитать 180 ступеней, только поднимаясь вверх.