Андрей Алексеевич Мурай
Письма к незнакомцу. Книга 7. Муж и жена – одна сатана
-14-
Приветствую Вас, Серкидон!
Надеюсь, Вы запомнили города-курорты, которые посетили наши новобрачные? Что и говорить, губа не дура! Вот бы и Вам, Серкидон, прокатиться тем же маршрутом, имея под боком приятную попутчицу! Лично я себе такое путешествие запланировал в одной из следующих жизней: в мужском ли, в женском воплощении, женихом ли, невестой ли, а нет – так мелкой пташкою, но побываю в тех местах обязательно!
А что же наши молодые?..
Вернулись в Трир. Они были счастливы три с половиной месяца. Счастья было полные штаны! Так им было хорошо, что выбрали они блаженство и благополучие лет на двадцать вперёд. А что потом? «Скатилась со счастья вожжа», – жаловался есенинский «форейтор». После сладостного свадебного путешествия – горестное гонение по Старому Свету.
А ведь начиналось-то по-козырному! Диплом Карл защитил с блеском, принялся редактировать рейнскую газету, тираж которой вскоре увеличился десятикратно! Маркс лично писал передовицы и мечтал сделать свою газету флагманом революционной демократии. Восторженная фрау Дорнеманн пишет:
«Никогда прежде отсталые прусские порядки не подвергались бичеванию с такой едкой иронией и меткостью выражений, с такой ясностью мысли и таким обилием неопровержимых фактов».
Долго терпеть бичевание с едкой иронией власти не пожелали: газету закрыли. Маркс – безработный. Давний приятель отца зашёл на огонёк и намекнул, что есть возможность получить «доходное место». Взамен пустяки: верой и правдой служить правительству Пруссии.
Маркс уже не мальчик, но муж. Жена на четвёртом месяце беременности. Мать, Генриетта Маркс, ждёт от сына помощи. После смерти мужа она на скромную пенсию пытается поставить на ноги братьев и сестёр Карла. Генрих Маркс смотрел на дочерей, среди которых ослепительных красавиц не было, с болью в сердце, писал Карлу, что «этот товар ходок только, когда позолочен»82, с дальним расчётом: мол, придёт пора, позолоти сынок.
По всем земным меркам Маркс должен был принять заманчивое предложения и жить, как все. Но пассионарий – дитя Космоса: живя жизнью земной, обывательской, он не успевает расходовать огромную космическую энергию, заложенную в него. Поэтому идёт пассионарий тропами нехоженными, или первопутком, или – на красный свет, или – лезет на рожон. И потом, смирись бунтарь, стань он «наёмником капитала»83 мы с Вами, Серкидон, ничего не узнали бы ни о Марксе, ни о Женни…
Скрытый подкуп гневно отвергнут, приятель отца выставлен за дверь, а Карл Маркс выдворен за пределы Пруссии. Какому правительству нужен критикан-революционер, носитель опасных идей? Маркса стали гонять по Европе (чуть не ляпнул, как вшивого по бане, едва сдержался), как вольнодумного Руссо. Но если Руссо бегал один, то Маркс со всей семьёй. Для Женни начались годы переездов, бесконечных беременностей, тревог за здоровье детей. Политические гонки закончились в туманном Альбионе, гонимая семья осела в Лондоне. Тут хотелось бы написать – и обрела долгожданный покой и достаток. Ничего подобного…
Дайте дух перевести… «Чайку хлебнуть, и снова в путь!» (это – стихи…)
Я снова с Вами. «Дорогой мой, Серкидон,//Был такой мудрец – Прудон». (Это опять стихи). Так вот Прудон84, размышляя на тему, как обустроить капитализм, написал свою «Философию нищеты». Маркс раскритиковал Прудона работой «Нищета философии». Для горемычного марксова семейства в его лихие годы подходит название «Нищета и философия». А лучше просто – «Нищета». Чего другого можно ожидать, если муж без работы, а дети рождаются один за другим.
Читаем биографов:
«На протяжении многих лет нужда в доме Марксов была гнетущей. Семья неделями питалась одним картофелем, в зимние холода сидела без угля, а если кто-нибудь заболевал, то нечем было заплатить врачу и за лекарства. Женни чуть ли не ежедневно вела унизительную войну с кредиторами. Вновь и вновь приходилось ей умолять булочника, мясника и бакалейщика отпустить хоть что-нибудь в долг. Дело доходило до неприятных объяснений и оскорбительных сцен. Много сил и нервов приходилось ей тратить на улаживание конфликтов с домовладельцами, так бедность и связанное с ней постоянное унижение как над семьей дамокловым мечом постоянно висела опасность остаться без крова. Последним спасением всегда оставался ломбард, куда перекочевывали не только вещи, без которых можно было обойтись, но даже белье и нередко – единственная юбка Женни»85.
Сердобольная марксова тёща Каролина прислала в помощь служанку, платила ей жалованье, умоляла дочь вернуться в тёплый и сытный дом, но Женни с двумя, а потом и с тремя дочерьми оставалась и в нищете, и в тесноте, и в тумане. Сводный брат Женни никак не мог смириться с тем, что она, баронесса фон Вестфален, вышла замуж за еврея. Он, Фердинанд фон Вестфален, уже ставший начальником прусской полиции, подослал в семью Маркса человечка под видом доброжелателя с заданием узнать, как живёт зять, чем занимается, нельзя ли посадить поганца в тюрьму.
«Засланный казачок» прислал в Пруссию отчёт:
«В частной жизни он очень неряшлив, циничен, отвратительный хозяин. Он ведён богемную жизнь. Редко моется и меняет бельё. Быстро пьянеет. Зачастую целый день слоняется без дела; но если у него есть работа, то он сидит за ней днём и ночью. Ложится спать и встаёт когда вздумается. Иногда не спит всю ночь и всё утро, к полудню ложится на канапе, не раздеваясь, и спит до вечера, не обращая внимания на домашнюю суету. В его квартире нет ни одного целого предмета мебели. Всё поломано, покрыто пылью, в большом беспорядке. Посреди гостиной стоит большой стол, покрытый подобием скатерти. На нём рукописи, книги, газеты, клочки ткани от шитья его жены, треснувшие чайные чашки, грязные ложки, ножи, вилки, свечи, чернильницы, стаканы, трубки, табачный пепел… Всё это вперемешку… Когда входишь к Марксам, дым от угля и табака ест глаза, точно в пещере, и ничего не видишь. Гостя приглашают присесть на детский стульчик, но он не вычищен, так что можно измазать брюки. Все это нимало не смущает ни Маркса, ни его жену»86.
Далее добрый шурин направил письмо лондонским коллегам, в котором просил рассмотреть возможность арестовать Маркса за подрывную деятельностью. Королевская полиция ответила, что, пока данная деятельность остаётся лишь в теоретической плоскости, для ареста означенного господина нет никаких весомых оснований.
Беспросветная нищета подтачивает силы, по ночам Женни плакала. А какая бы женщина не заплакала на её месте? Маркс от ночных рыданий убегал к Энгельсу в Манчестер.
Женни писала вслед:
«Мой милый Карл! Я было твёрдо решила не мучить тебя постоянно денежными делами и вот снова принимаюсь за своё. Право, Карл, не знаю, что мне и делать. Маренго (домохозяйка) не может и не хочет больше ждать, она меня прямо повергает в ужас. Она уже на всех наводит страх. К тому же ещё булочник, гувернантка, бакалейщик и страшный человек мясник. Я в таком положении, Карл, что не знаю что делать. В глазах всех этих людей я выгляжу просто лгуньей»87.
Ну, скажете Вы, Серкидон, это обычные женские причитания. Хорошо, вот Вам письмо мужчины, которого плаксой назвать никак нельзя.
От Маркса – Энгельсу.
«Моя Женни больна. Моя дочь Женни больна: у меня нет денег ни на врача, ни на лекарства. В течение восьми-десяти дней семья питалась только хлебом и картофелем – диета, не слишком подходящая в условиях здешнего климата. Мы задолжали за квартиру. Счета булочника, зеленщика, молочника, торговца чаем, мясника – все неоплачены. Статью для Дана я не написал, так как не имел ни одного пенни на чтение газет… Самое лучшее и желательное, что могло бы случиться, это если бы домовладелица вышвырнула меня из квартиры. Тогда я расквитался бы, по крайней мере, на сумму в 22 фунта ст. Но такого большого одолжения от нее вряд ли можно ожидать. К тому же еще булочник, молочник, чаеторговец, зеленщик, старый долг мяснику. Как я могу разделаться со всей этой дрянью? Наконец, в последние восемь-десять дней я занял несколько шиллингов и пенсов у каких-то обывателей; это мне неприятнее всего, но это было необходимо для того, чтобы не околеть» 88.
Маркс намекает другу и спонсору: пришли деньги. Потом такие письма научатся писать и дочери. Женни в своих письмах к Энгельсу только благодарила за присланное (деньги, вино), просить – ей не позволяло происхождение.
Но Маркс работал. Несмотря на болезни домашних, голод и домашнюю суету. Работал за единственным столом, порой к его стулу дети пристраивали остальные стулья, устраивая «омнибус». Маркс был «лошадью», и ему приходилось делать вид, что он везёт, иначе можно было получить кнутом. Так он писал «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта». Часто, желая сосредоточиться только на работе, Маркс писал по ночам. А это разрушительно для здоровья…
Пожалуй, достаточно о жизни семейства Маркса в пятидесятые… Всего писать Вам не имею права, поскольку некоторые письма Маркса и отдельные дневниковые записи Женни больше подходят для сценария голливудского фильма ужасов, чем для нашей переписки.
С начала шестидесятых жизнь на бытовом уровне не сказать чтобы стала совсем хорошей, но перестала быть беспросветной. Энгельс ежемесячно присылал нечто вроде пособия, помогали сочувствующие члены первого Интернационала, некоторые из них завещали Марксу значительные суммы. Относительное материальное благополучие позволило с бородой уйти в писание «Капитала».
А что Женни? Она – подвижница. Женни всегда считала часы работы над текстами мужа «самыми счастливыми в своей жизни». Вечером, после домашних дел, разборок с кредиторами, в крохотной клетушке, при слабом освещении баронесса отрабатывала марксистский факультатив. Главная трудность – отвратительный почерк Маркса, который сам себя не всегда мог разобрать.
Наконец первый том «Капитала» дописан. Женни пишет Энгельсу:
«Какая радость видеть перед собой рукопись столь огромного размера и в начисто переписанном виде! У меня гора с плеч свалилась…»89
Хотите, Серкидон, чтобы у Вас гора с плеч свалилась? Попробуйте переписать первый том «Капитала», разрешаю Вам ничего не править, просто – переписать. Не хотите? Ну тогда хотя бы попробуйте его приподнять…
О том, что Женни Маркс блистала как хозяйка революционного салона, мы с Вами уже наслышаны. А что же дочери? Они, конечно, радовали, они подросли и поддерживали мать, и в борьбе за существование, и в революционной борьбе. Умницы, красавицы, заметные фигуры в социалистическом движении, пропагандистки папиных идей, переводчицы «Капитала». Коллективный Карл Маркс в женском обличии…
Да, пожалуй, так лучше всего. Именно – «в женском обличии». Сначала я написал было «Карл Маркс в юбке», потом исправил «в трёх юбках». Получилось нечто несусветное! Такое и не представить! Легче представить себе квадратный трёхчлен из широкоизвестного анекдота о Василии Ивановиче…
Так что считайте, Серкидон, что мне пришлось сделать по Вашей милости два черновика, прежде чем нашёлся единственно верный образ. И кто меня научил такой требовательности к себе, к ответственности перед словом? Карл Маркс! Работая над письмом к какой-то, незнакомой ему, Вере Засулич90, Маркс набросал прежде два черновика, и лишь третий вариант письма был отправлен в холодную и тёмную Россию…
Так о чём это я?.. Ну да, о дочерях, о красавицах. Когда эти цветочки расцветают, вокруг них начинают виться наглые мохнатые шмельки с желанием отведать нектара. Маркс бил по хоботкам, и с особым рвением отгонял от дочерей революционеров и социалистов, учитывая горький опыт жены. Приведём отрывок из его письма Полю Лафаргу91, который начал подбивать колья к средней дочери:
«Прежде чем окончательно определить Ваши отношения с Лаурой, мне необходимо иметь полную ясность о Вашем материальном положении. Моя дочь предполагает, что я в курсе Ваших дел. Она ошибается. Я не ставил этого вопроса, так как, по моему мнению, проявить инициативу в этом отношении следовало Вам. Вы знаете, что я принёс всё своё состояние революционной борьбе. Я не сожалею об этом. Наоборот. Если бы мне нужно было снова начать свой жизненный путь, я сделал бы то же самое. Только я не женился бы. Поскольку это в моих силах, я хочу уберечь мою дочь от рифов, о которые разбилась жизнь её матери»92.
Это письмо доказывает, что Маркс всё понимал. Он был умный человек, но раб своего Предназначения. В заключение коротко – мои пожелания относительно Вас:
1. Выбирая дело, не ввязывайтесь в освобождение всего рабочего класса. Это не получилось даже у Маркса. Постарайтесь лучше освободить себя от: лени, невежества, страха, зависимости от вредных привычек.
2.Выбирая жену, ищите такую, как Женни фон Вестфален. При этом имейте в виду: такие женщины могут полюбить только выдающегося мужчину. Пытайтесь соответствовать.
3. Выбирая друга, ищите такого, как Энгельс. Но учтите, верного друга найти ещё труднее, чем верную жену. Маркс познакомился с Энгельсом (по одной из легенд) в старинном шахматном кафе «Режанс», Париж. Поищите и Вы друга там.
Да, письмишко-то получилось длинноватым… Помнится, доцент Коровкин говорил нам студентам, что в письме к неведомому корреспонденту Маркс разразился следующей сентенцией: «Извините, я написал Вам длинное письмо, но у меня совершенно нет времени…»93
Вы поняли намёк, Серкидон? Э-э! Серкидон! Вы там не уснули на противоположном конце наших эпистолярных отношений?
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма, которое, надеюсь, будет короче.
-15-
Приветствую Вас, Серкидон!
Обратите внимание, большинство людей живёт так, что и вспомнить-то о них нечего: ну да, родился, ну вот, скончался. А что между этим? Где высокие проявления человеческого духа? Их нет. Собачья свалка, крысиные бега, или, как шутил Маркс, «война мышей с лягушками». Разговор же о личности значительной, высокодуховной и пассионарной подобен ремонту квартиры: закончить нельзя, можно только прекратить. Что мы c Вами, Серкидон, сегодня и сделаем.
И вот что я предлагаю: пусть Маркс был человеком масштаба неохватного, но сюсюкать с ним не будем. Призовём Маркса на суд истории. Так, чтобы и с адвокатом, и с прокурором…
Смотрите-ка, явился! Не оробел, стоит соблазнитель пролетариев, как гетера Фрина, закутанный чёрным покрывалом. Закутан так, что даже чёрную бороду не видно на чёрном покрывале. Кстати, прекрасная тема для детского ужастика: чёрная, чёрная причёрная борода на чёрном, чёрном, причёрном покрывале. Но все шутки сторону, смотрите: изготовился к слову прокурор.
Обвинительная речь:
«Уважаемые господа присяжные заседатели! Высокочтимый суд!
Давайте внимательно посмотрим на возникшего призраком чёрного гения человечества… Ба! Да это же вылитый Карабас-Барабас! Сейчас нам плохо видно бороду, но всегда и всем была видна его грубость, нетерпимость к чужому мнению, желание повелевать и устанавливать законы, а ещё лучше – диктатуру. Другая сторона Карла Маркса. Развернём его и увидим: авантюризм, наглость, самоуверенность, желание всюду сунуться своим носом. А это уже от Буратино. Где-то должен быть золотой ключик. А вот и он – упразднение частной собственности на средства производства. Дверей для этого ключика так и не нашли. Дома, которые строили по чертежам Маркса, стояли без окон, без дверей, полны обманутых людей. Стояли, покуда не разваливались. И погребли под собою многих.
Есть одно верное определение коммуниста: это человек, у которого ничего нет, и он хочет этим со всеми поделиться. Коммунист Карл Маркс подходит под это определение, как никто другой.
Тут же спрошу: «Можно ли верить теориям человека, который не в силах организовать достойную жизнь своей семьи?» На его совести смерть трёх собственных детей, не перенесших крайнюю нищету, страдания и безвременная смерть жены. Аморальность этого типа дополняют: жизнь на деньги приятеля, незаконнорождённый ребёнок от служанки Елены Демут94, шашни с племянницей, которая была младше его почти на двадцать лет, курение дорогих сигар и игра на бирже.
Он, внук раввинов как с отцовской, так и с материнской стороны, провозгласил: «Религия – опиум народа», после чего подсунул народу свою религию. Где опиум заменен на героин. Вкусив от его теории, пролетарии всех стран почувствовали себя героями-гегемонами! И что? Одни погибли в классовых войнах, остальные или деградировали, или спились. Прозорливый Отто фон Бисмарк говорил: «Очень жалко тех людей, на которых эта теория будет практически опробована. Хорошо, если это будут русские».
Ну а кто же ещё, какой ещё народ мог отважиться сунуться в пасть такому учению?! В России портреты Маркса повесили вместо икон, а слова «слава Богу» заменили лозунгом «слава Труду!» Свидетель российской катастрофы Герберт Уэллс писал:
«Коммунистическая пропаганда сплотила всех озлобленных и обездоленных во всемирную организацию бунта и надежды… Они избрали Маркса своим пророком и красное знамя – своим символом».
А что в результате? Миллионы жертв, крушение надежд и опять через жертвы возврат к капитализму. Простите мне мою вольность, господа, но в заключение речи, учитывая национальность подсудимого, расскажу анекдот.
– Папа, – спрашивает мальчик отца, – а кто такой Карл Маркс?
– Это человек, который избавил мир от цепей… Сара, ты помнишь свою золотую цепь?..
Господа присяжные заседатели! Высокочтимый суд! Я требую этого новоявленного Прометея, вложившего огонь классовой ненависти в души людей, приковать не золотыми, а стальными цепями к скале и пусть к нему каждодневно прилетает орёл с клювом не меньшим, чем нос Сен-Симона, и терзает ослабленную алкоголем печень подсудимого. Спасибо за внимание».
Да, Серкидон, крутовато. Можно было бы обойтись орлом с обычным клювом. Но тише, слово предоставляется второму участнику соревновательного юридического процесса.
Говорит адвокат!
«Многоуважаемые присяжные заседатели! Члены высокого суда!
Прежде всего мне хотелось бы напомнить рьяному обвинителю об интеллектуальном могуществе человека, застывшего величественной тенью перед нами. В этом могуществе не усомнился ни один из его многочисленных противников. Карл Маркс знал все европейские языки, латынь, древнеславянский, прекрасно знал экономику, а философия, как античная, так и современная, была для него открытой книгой. Поражает количество изученного и написанного им. Не однажды Маркса признавали мыслителем века95. Любому критику, прежде чем пытаться бросить тень на светильник такого разума, разумно было бы сравнить его мощь со своим скромным потенциалом.
По сути. Многие забыли, что капитализм первой половины девятнадцатого века был людоедом. И чем моложе был человек, тем с большим удовольствием и тем скорее капитализм его пожирал. Треть работающих на английских фабриках были детьми, встречались дети шести и даже пяти лет. Они работали в ужасающих условиях по четырнадцать часов в день. Нынешнее относительное вегетарианство капитализма оплачено миллионами жизней. Неутомимая деятельность Маркса вдохнула надежду в сердца пролетариев, осветила путь к освобождённому труду. С каждым гудком «локомотива истории», а так Маркс называл революции, капитализму приходилось умерять свои аппетиты. Что же касается без преувеличения титанического труда – «Капитала», то сам Маркса, вполне справедливо охарактеризовал его как «самый страшный снаряд, который когда-либо был пущен в голову буржуа». Отношение Маркса к этой работе раскрывает отрывок из письма к одному из своих приверженцев:
«Итак, почему же я Вам не отвечал? Потому что я все время находился на краю могилы. Я должен был поэтому использовать каждый момент, когда я был работоспособен, чтобы закончить мое сочинение, которому я принес в жертву здоровье, счастье жизни и семью. Надеюсь, что этого объяснения достаточно. Я смеюсь над так называемыми «практическими» людьми и их премудростью. Если хочешь быть скотом, можно, конечно, повернуться спиной к мукам человечества и заботиться о своей собственной шкуре. Но я считал бы себя поистине непрактичным, если бы подох… не закончив своей книги, хотя бы только в рукописи»96.
Эти строки дают ответ на многие вопросы и прежде всего на вопрос «Кто вы, доктор Маркс?». Это доктор, дерзнувший стать врачом человечества.
Что же касается его жены, то вот выдержка из её письма мужу: «Для меня, однако, главное в Германии то, клянусь честью, что здесь я увидела украшение рода человеческого, мужчину-совершенство»97.
Уверяю вас, господа, Женни Маркс прожила сложную, временами трагическую, но счастливую жизнь вместе с мужчиной, которого любила, который восторгался ею, страдал из-за того, что не может дать ей должного на материальном и бытовом уровне. Жестоко переживал Маркс смерть детей, похоронив девятилетнего сына Эдгара, он поседел. В письме к Энгельсу читаем: «Теперь я знаю, что такое настоящее горе…»
Величественна были жизнь Маркса, но не менее величественна была его смерть. Вот что пишет подруга дочери Элеоноры: «В последний раз я видела доктора Маркса, когда он лежал в гробу, с руками, скрещенными на груди – боец, доблестно сражавшийся до тех пор, пока оружие не было выбито из его рук силой большей, чем его собственная. Замечательно спокойным было его лицо, морщины сгладились, старость, казалось, отступила, все следы страдания стерлись. Осталась спокойная и величественная мощь»98.
Как это созвучно со строчками русского поэта Лермонтова:
«Но с торжествующим врагом//Он встретил смерть лицом к лицу,//Как в битве следует бойцу».
ГОЛОС СВЕРХУ: ЗАКАНЧИВАЙТЕ!
В заключении цитирую слова верного друга и соавтора Маркса – Фридриха Энгельса:
«Свершилось! Человечество сделалось на целую голову ниже и притом на самую замечательную голову из всех тех, которые теперь существовали».
Вечная слава герою! Благодарю за внимание».
Вот такие дела, Серкидон! Солнце коммунистов закатилось, и дальше они шли впотьмах… Явно перебрал с количеством сказанного адвокат, был предупреждён сверху и речь свою вынужден был свернуть. Она не должна была намного превышать речь обвинителя. Иначе бы слова Энгельса неплохо было бы продолжить. Он писал:
«Движение пролетариата и дальше пойдёт тем же путём, но исчез тот центр, к которому в критические минуты неизменно обращались французы, русские, американцы, немцы, получая всегда ясные, надёжные ответы: такие ясные и надёжные, которые мог дать только человек в совершенстве знающий предмет»99.
Любопытный момент в оправдательной речи – это путь общественно-экономической формации от людоедства к вегетарианству. Такое случается и с людьми. В молодости человек радостно развратничает, ест мясо с кровью, ездит к цыганам, играет в карты, а потом, ближе к неизбежному уходу, раскаивается, зовёт «в келью под елью», пропагандирует вегетарианство, призывает к опрощению…
Это путь не только графа Толстого, – если подумать, наберётся целая рать этаких поздних праведников.
Моё мнение о теории Маркса: мне кажется, его подвела излишняя страстность. Когда мужчина страстно любит женщину, он не видит её недостатков. Для идей и женщин правило одно: люби, не особо фанатея. Но… но если «Капитал» и ошибка, то ошибка гения. Беда в том, что в девятнадцатом веке был у человечества только один Карл Маркс. Было бы их пятнадцать-двадцать, глядишь, в идейных столкновениях могла бы родиться истина.
Что касается речи обвинителя, соглашусь в той части, где учение Маркса приравнивается к религии. Действительно, очень похоже. «Библией рабочего класса» называл «Капитал» ещё Энгельс. Далее появились иконы, община, места поклонения, ритуалы, мученики за веру… А первой благочестивой мученицей предлагаю считать Иоганну Берту Юлию Женни фон Вестфален.
А что же с приговором? А приговор за Вами, Серкидон. Я умываю руки. Хватит того, что я предоставил Вам материал, плюс к тому Вы выслушали обвинительную и оправдательную речь. Вы и есть присяжные заседатели, к которым обращались прокурор и адвокат. Высший суд на Небесах ждёт. А вдруг там именно сейчас решается вопрос о следующем воплощение души, скажем по-русски, Карла Генриховича?
Крепко жму руку, и до следующего письма.
