Анатолий Ханеня
Солдат Империи. Книга вторая. Восход
– Началось, – сказал я Джамалу.
– Да. А что это было?
– Ребята поставили мину для даиш,*– ответил я.
Минут через тридцать послышался рёв танка и трёх БМП они шли по дороге. Затем свернули на лево и веером стали выходить на позицию напротив дома убитого крестьянина, оставляя холм за спиной. Не дойдя до дома метров триста, открыли огонь, медленно двигаясь вперёд, за техникой, прикрываясь и пригнувшись, бежала пехота.
– Огонь, – отдал команду Джамал.
Застрочили пулемёты, затем автоматы, выстрелили несколько гранатомётов. Танк остановился, сделав разворот вправо. У него порвалась гусеница, один БМП загорелся, два других сначала остановились, затем дали задний ход. Выстрелили ещё три гранатомёта задымился ещё один БМП. Пехота, отстреливаясь, стала отступать.
– Скажи, пусть экономят патроны, – обратился я к Джамалу.
– Если отступают, то пусть бегут.
Джамал сказал на своём языке по рации и огонь постепенно прекратился.
– Что-то маловато было пехоты, человек триста-четыреста, не больше. Значит, в обход пошли, по тропам.
Раздались взрывы и стрельба на правом фланге, там, где были тропы.
– Есть ли у нас резерв? Если есть, то нужно отправить их на помощь Рашиду.
– Отправил уже. Семьдесят человек, они как раз были у подножья горы. Через час – полтора будут на месте.
Танк развернул пушку и выстрелил в дом, ответом были четыре выстрела из гранатомётов. Танк замолчал.
– Неужели не удержат тропы? – спросил я.
– Удержат, не могут не удержать, – ответил с тревогой Джамал
Через сорок минут с возвышенности холма стала спускаться вражеская пехота человек пятьсот. На дороге показались джипы с пулемётами и пехотой, которая при приближении, спрыгнула с остановившихся машин и побежала, повторяя манёвр бронетехники. Три грузовика с пушками совершили манёвр и остановились у подножья холма, с которого спускалась пехота. Отцепив пушки, грузовики заехали за орудия и стали выгружать ящики со снарядами. Поднялась отступившая пехота и тут я понял, что тысячи полторы – две наступали на нас. Пулемёты на джипах открыли огонь их поддержал БМП.
– АГС-17 – огонь по пехоте, как раз достанут. Не больше двух километров, до пушек, чуть больше. Снайпера – огонь по пулемётчикам на джипах. Наши крупнокалиберные пулемёты с фронта – отвечать на огонь БМП. Миномёты – огонь по пехоте и технике. – не громко произнёс я.
Джамал заметно нервничал передовая приказы.
Фонтаны взрывов возникали среди бегущих в атаку врагов, гранаты из АГС-17 рвались веером, поражая пехоту. Вражеские орудия открыли огонь, по позициям курдов. Снаряды рвались на позиции, перелетали, не долетали, некоторые попадали в цель.
– Пулемёты на горе, огонь по орудиям, – сказал я Джамалу.
Тот передал приказ и через минуту орудийная прислуга стала падать и укрываться за орудийными щитами. Остановился БМП и задымил чёрным дымом.
– С линии фронта огонь из всех пулемётов и автоматов. Иначе сомнут и прорвутся.
У Джамала затряслись руки, он нервничал, передавая приказ. Вражеская пехота остановилась, присела на корточки, залегла, затем стала отступать, отстреливаясь.
– Пулемётам на горе прекратить стрельбу, пусть стволы остынут иначе заклинят. Миномётам перенести огонь по пушкам, автоматчикам прекратить огонь, пулемётам тоже.
У миномётов закончились мины и огонь прекратился. Послали за минами два джипа. Джамал передал по рации приказ и добавил, чтобы унесли раненых. Их оказалось семьдесят человек, убитых сорок. Противник потерял около шестисот человек убитыми и ранеными, всю бронетехнику, половину джипов. Раненые бандиты уползали с поля боя, так как многие были ранены в ноги гранатами АГС-17.
– Кажется отбились? – Джамал улыбался.
– Я думаю это не всё. Думаю, ещё раз попытаются, в обход пойдут или вдоль горы по дороге, там у нас оборона слабее. Выйдут прямо во фланг нам. Надо развернуть туда три-четыре пулемёта и один АГС-17, немного оттянув его назад и к центру.
Через двадцать минут мои предположения подтвердились. Группа плотной массой, крича «А-а», – ринулась нам во фланг и была встречена тремя пулемётами. Потеряв человек двадцать, она отступила за выступ горы. Наступило затишье, но не долго, открыли огонь орудия, по флангу, где попытались прорваться игиловцы*.
– Ответим пулемётами с горы? – спросил Джамал.
– Нет, стволы перегрелись, будут заклинивать, их засекут и уничтожат.
По рации что -то доложили и Джамал улыбнулся:
– Мы отстояли тропу, правда потери большие, десять убитых и столько же раненых.
– Хреново они подготовились, хотели массой задавить, не получилось, – сказал я и выдохнул своё напряжение.
Через час нас стали обстреливать с уцелевших джипов, применяя тактику постоянного беспокойства противника. Мы не отвечали, экономя патроны, которых у нас было не много, так как крупнокалиберные пулемёты были трофейные, а заказ на них я не сделал. С нашей стороны дважды выстрелили из СПГ, в цель не попали, но дали понять, что мы живые и можем отвечать. День длился очень долго, ближе к вечеру к нам по тропе с горы, где спускались караваны, подошло подкрепление около ста человек.
– Будем ждать ночной атаки, – сказал я.
– Прикажи чтобы установили ночные прицелы на пулемёты, – сказал я Джамалу.
– И покормить людей надо.
– Здесь сможем. А вот тех, кто в горах, вряд ли.
– У них консервы должны быть, кроме как у снайперов Далилы.
– Отправим туда людей с едой, – сказал лидер и улыбнулся.
– Нужно миномётчикам и АГС-17 поменять позиции, иначе накроют огнём из орудий, – хмуро сказал я.
– Сделаем, – ответил Джамал.
– Позови сюда инструкторов, поговорить надо с ними.
Джамал по рации вызвал инструкторов, мы сели в тени кедра, ели плов с тушёнкой и пили чай.
– Как? – спросил я.
– Нормально.
– Мины в рюкзаках привезли?
– У каждого по две, – ответил Гена.
– Ночью попробуют нас на прочность ещё раз.
– Встретим, – подал голос Паша.
– Как бы нам на правом фланге в сумерках установить пару прыгающих мин?
– Просто, сходим и поставим, – ответил раненый в руку Юра.
– Ты отдохни, тебе напрягать руку вредно.
– Я схожу, – произнёс Никита, имя которого я узнал пять минут назад.
– Вдвоём надо. Две мины поставить, одну за другой, метров в пятидесяти-семидесяти, да так, чтобы одна за выступом горы, другую – на окончании выступа.
– Сделаем как скажешь.
– Джамал. Запроси обстановку на линии фронта и на флангах, чтобы не было неожиданностей.
– Постреливают, – ответил тот через пару минут, получив доклады.
– Что-то не слышно группу, которая в засаде, – вздохнул он.
– Ещё не время, – ответил я и отхлебнул чай.
– Тихий знает, что делать и когда. Подождём.
– Даиш* запросили разрешение убрать труппы и похоронить, – произнёс Джамал.
– Нужно хоронить убитых до заката, так положено в исламе.
– Пусть забирают. Наши наблюдатели пусть смотрят, чтобы вместо убитого не лёг на его место живой. Потом, одним рывком, доберутся до нашей обороны и наделают беды.
Игиловцы* больше двух часов уносили убитых, были и раненые. Которые притворились мёртвыми, чтобы в темноте уйти к своим. Мы тоже готовились: готовили укрытия от снарядов, укрепляли камнями вырытые пулемётные гнёзда, набивали ленты и магазины. С предгорья вызвали снайперов и разместили их по линии фронта.
– Слева нас по горам не обойдут?
– Нет, там отвесные скалы, а в обход километров сорок. Если, конечно, не найдут твой лаз в пещере. На всякий случай, отправлю на вершину человек пять наблюдателей, чтобы смотрели за противником. К нам идёт ещё отряд с соседней долины, человек пятьдесят. К ночи подойдут, будет легче.
– Посмотрим, как будет, – ответил я.
– Надо подумать куда их поставить, чтобы не было слабых мест в обороне.
– Думаю разместить их во второй линии, чтобы они быстро могли подойти к фронту, – произнёс Джамал.
– Разумно, – сказал я и прилёг вздремнуть, перед ночью.
Но поспать не удалось, от прикосновения женской руки я открыл глаза, это была Далила.
– Я скучала по тебе, – ласково сказала она, гладя меня по руке.
– Я тоже, – соврал я, у меня не было времени даже думать о ней.
В наступающих сумерках грохнул выстрел пушки, снаряд пролетел в глубь долины. Даиш* не отказались от своих планов захвата долины и уничтожения курдов.
– Сволочи, – сказал я и встав, помог подняться Далиле, чтобы уйти ближе к подножью горы в относительную безопасность.
В сумерках подошёл отряд курдов, пятьдесят пять человек. Их накормили и развели на позиции. Никита с Пашей, надев снайперский камуфляж, пошли устанавливать прыгающие мины. Вернулись через полтора часа с довольными лицами.
– Подползли метров на двадцать к ним, готовятся к атаке. Установили обе мины и ушли. Их ждёт сюрприз, – радостно доложил Паша.
– Идите по местам, будьте готовы. Приборы ночного видения используйте. Бейте самых ретивых, атаку надо сорвать.
– Сделаем как надо, – ответил Никита.
Ночь была звёздная, видимость метров сто пятьдесят. Особенно было приятно, что из-за небольших тучек вышла луна. Стало немного светлее и после взрыва на правом фланге, затем, после второго донеслось.
– Ал -ла.
На нас бросилось около тысячи бойцов, которые подобрались к нам на триста-четыреста метров. Заработали пулемёты и гранатомёты, подключились автоматы и миномёты. Через пять минут атака захлебнулась, противник стал отступать назад отстреливаясь. Дорого им обошлась ночная атака, они потеряли более трёхсот бойцов, и мы понесли потери десять убитых, столько же раненых. До рассвета противник нас не беспокоил.
На рассвете, началась стрельба. Игиловцы* стреляли по двум грузовикам, которые двигались в нашу стороны, таща за собой одну пушку. Это наша засада захватила орудие и два грузовика, два других орудия привели в негодность, сняли прицелы. Курды встретили своих ликующими криками. Машины между окопами проехали в тыл, за строение, из машины высыпали курды и, отцепив пушку, приготовили ее к бою.
Тихий был ранен в руку, морщась от боли он произнёс,
– Орудийную прислуг оставили без прикрытия, грех было не воспользоваться моментом.
– Потери есть?
– Трое, двое раненых, забрали всех, – сказал он и присел на землю.
Наступило относительное затишье. Даиш* изредка выезжали на джипах стреляли из пулемётов и быстро скрывались. Подкрепление ушло в свою долину, унося провизию и боеприпасы. У них тоже шли бои, но не такие как у нас, больше позиционные. Соседняя долина была прикрыта узким ущельем и могла оборонятся небольшим количеством бойцов.
Началась рутина. Новобранцев обучали стрельбе и тактике. Пушку закопали рядом с домом. Работы велись ночью, чтобы противник не знал где оно. Замаскировали, приготовили две запасных позиции. Курды быстро учились, понимая, что от этого зависит их жизнь. К нам относились уважительно, многие выучили несколько слов на русском и при встречи здоровались:
– Здравствуйте. Уважаемый.
Я редко встречался с Далилой, мельком днём. Она тосковала и пыталась привлечь моё внимание разными способами. Два дня шли дожди, ручей вздулся и смыл то место, где я любил отдыхать, где Далила любила меня.
Позвонил полковник Махнов с информацией о том, что нам придётся скоро уйти из долины, так как непризнанное правительство Курдистана приняла помощь Америки. Это было негласно. Они были готовы прислать военных советников и инструкторов, вот только за оружие переговоры зашли в тупик. Американцы не хотели ссориться с турками, поэтому обещания были расплывчатыми.
– Что ж, мы готовы в любой момент. Когда ждать вертушку?
– Я сообщу дополнительно, за день до эвакуации.
– Сколько у нас времени? Примерно. Чтобы мы могли скорректировать свои планы здесь.
– Не больше недели. До связи.
– Пока.
Игиловцы* обстреляли курдов из установки «Град». Удар пришёлся на предгорье в глубине долины. Одну из деревень разрушили до основания. Две других деревни не пострадали, так как находились в стороне от нанесённого удара. Погибли три курда, восемь были ранены осколками.
– Что будем делать? – спросил Джамал
– Или уничтожить установку, или ждать, когда у них закончатся снаряды, – ответил я.
– Может твои сходят?
– Нет. Нас отзывают, мы здесь не более недели, затем эвакуируют на вертолёте.
– Почему?
– Потому, что ваши лидеры приняли помощь американцев, а они не любят нас. И мы не обсуждаем приказы своего командования, мы их выполняем.
– Жаль. Что вы уйдёте, я привык к вам и доверяю.
– Ничего не поделаешь, приказ, есть приказ.
– Что посоветуешь делать с обстрелами?
– У тебя есть группа, у которой уже есть опыт проведения диверсий. Пошли их в тыл, пусть найдут и уничтожат установку и снаряды. Правда, она может находиться километрах в двадцати от сюда.
– Может твои помогут авиацией?
– Я попрошу, -ответил я стал звонить Махнову.
Говорили мы долго, я доказывал, что это сделать необходимо, иначе все усилия были напрасны, что курдов уничтожат, игил* захватит территорию и инициативу.
– Я провентилирую этот вопрос и перезвоню, – ответил Махнов.
Второй удар пришёлся в середину горы, потерь не было, но морально было тяжело всем.
– Если у них нет запасов снарядов, то боекомплект рассчитан на два залпа. Могут стрелять не залпом, а по несколько снарядов, тогда это продлится долго, – сказал я Джамалу.
– Будем молиться, чтобы у них закончились снаряды, – ответил курд.
Стемнело, бойцы отдыхали, редко раздавались выстрелы со стороны противника. Зазвонил телефон, звонил Махнов:
– Беспилотник вышел на цель, жди результатов.
Послышался взрыв, ещё, ещё два. Наблюдатели с горы сообщили, что примерно километров в шести-семи что-то горит и взрывается.
– Это ты? -Джамал внимательно смотрел на меня не мигая.
– Нет. Авиация.
– Спасибо, твоей авиации.
– Спасибо скажешь, когда вместе победим даиш,*– ответил я.
– Идём, выпьем.
– Мне нельзя, но за столом посижу с вами.
Налили по второй, по трети стакана, чокнулись.
– За победу, чтобы все живы были.
Выпили, стали закусывать, не торопясь вели разговор:
– Лучшая оборона, это атака, – сказал Тихий.
– Не всегда, – не соглашался Гена.
– Иногда лучше диверсия, чем атака в лоб.
– А кто говорит, что атаковать нужно в лоб? Можно и с тыла, – спорил Тихий.
– А ты что скажешь? – спросил Джамал глядя на меня.
Я жевал конскую колбасу с хлебом. Проглотив содержимое, ответил,
– Тихий прав. Если только отвечать на огонь, то у противника прибавится наглости. А вот если беспокоить его своими действиями, то они притихнут, никому не хочется умирать. Поэтому нужно активизироваться и беспокоить противника, наносить ему урон. Дать понять, что вы сильные и не боитесь отвечать и нападать. Тогда ситуация может поменяться и даиш* успокоятся. Война перейдёт в позиционную. Они поймут бесполезность своих действий и успокоятся, но расслабляться не нужно, в любой момент подтянут технику, пополнят людской резерв и снова попробуют взять долину.
– Согласен, – сказал Тихий.
– Наливай, Гена.
– Нужно создать пять-шесть групп, которые будут выходить в поиск, минировать, взрывать, уничтожать живую силу противника и тихо уходить. Группы в десять-двенадцать человек, работать с глушителями, снайперы должны постоянно охотиться на противника и днём и ночью. Вот тогда, будет толк, – сказал я, молча поднял стакан, задумался, молча выпил и вылил остатки капель на стол.
– Думаю, что за пять-шесть дней мы сможем подготовить несколько групп, чтобы они знали азы диверсий. Умели работать тройками, пятёрками, маскироваться, подходить, уходить, минировать, работать ножом, – сказал Никита.
– Тогда не будем тянуть время, начнём завтра, – произнёс Джамал.
– Ну а я поработаю со снайперами, им лишние знания не помешают, – улыбнулся я.
Все усмехнулись, особенно Джамал.
Пять дней мы учили курдов, гоняя их до седьмого пота, они чуть не выли от усталости. Но, как говорится, лучше пот, чем кровь. Я в ночь ходил на передовую, на пару часов, чтобы пострелять, по возможности. За три ночи сделал два выстрела, попал или нет не знаю. Со мной ходила Далила, я учил её всему, что знал сам, она утром передавала знания своим девушкам. На шестую ночь мы уединились на нашем месте и провели её вместе. Утром меня не беспокоили, давая мне поспать. К двенадцати часам я проснулся и понял, что сегодня мы улетим и навсегда. Как-то привык я ко всему, меня охватила тоска и грусть. Но в гостях хорошо, а дома лучше, надо готовиться к отлёту. Собрал рюкзак по полной программе, ничего не оставляя, по принципу – своя ноша не тянет. Конечно, мои патроны и винтовка пригодились бы здесь, но правило нарушать не стоит. Ребята ещё вчера собрались, осталось только взять рюкзаки и сесть в вертушку.
– Держи, – протянул мне кожаный мешочек с ценностями Джамал.
– Не возьму, весит много.
– Твой трофей, забирай, всё равно на вертолёте полетишь.
– Нет. Оставь, вдруг придётся оружие покупать. Так что тебе нужнее эти ценности. Возьму одну монетку на удачу.
Джамал вытащил золотой динар и протянул мне.
– Хочу, чтобы он принес тебе удачу, друг.
– Спасибо, друг, – ответил я и пожал руку курду.
Вертолёт не прилетел в этот день, не прилетел и на другой. Позвонил полковник Махнов и сообщил:
– Техника вся занята в другом квадрате, как освободится, сообщу, подготовь координаты места посадки.
– Сколько у нас времени?
– Три-четыре дня, может пять. Что-то нужно курдам?
– Обувь, носки, мясо, мины, патроны, мины для миномётов, перевязочный материал, галеты, топливо по возможности, патроны к ДШК, побольше. Пять штук дальнобойных, снайперских винтовок с хорошей оптикой и запасом магазинов и патронов.
– Сбросим на парашютах в долину. Как беспилотник отработал?
– Знатно. С первого захода попал в цель. Есть возможность ещё раз поработать по пехоте и технике? Ночью, конечно.
– Попробую договориться.
– Спасибо. За день предупреди об эвакуации.
– Хорошо. Удачи.
– И тебе.
Ночью в долину с транспортно-грузового самолёта сбросили восемь тюков и четыре небольших контейнера, одновременно ударили два беспилотника по позициям игиловцев* наведя там панику. Шестнадцать ракет уничтожили несколько джипов, два грузовика и один БМП. Пострадала и пехота, которая металась около горящей техники.
– На позиции даиш* паника, горит техника, – доложили наблюдатели.
– Твоя работа? – спросил Джамал.
– Попросил для тебя прощальный подарок у командования. Пока вертолёт задерживается мы ещё поучим твоих, два-три дня. Не возражаешь?
– Буду только рад этому. Что прислали на этот раз?
– Я просил, обувь, мясо, боеприпасы, бинты, топливо, мины.
– Хорошо. Идём смотреть подарки.
Тюки разбросало по всей долине. Пришлось выгружать их по очерёдности, по мере их нахождения, развозя их по местам хранения. Распоряжался Исса. Весь резерв и часть снятых с позиции бойцов спешно грузил на четыре джипа и грузовик грузы, доставляя туда, куда указывал Исса. Работали при свете фонариков и керосиновых ламп. Через шесть часов всё было разложено по местам, обувь разбирали сами, примеряя по ноге.
После завтрака я пошёл на позицию с новой снайперской винтовкой, предварительно пристреляв её в тылу. Меня встретила Далила, помахала мне рукой и сделала жест чтобы пригнулся.
– Здравствуй любимый. Осторожно, снайпер стреляет.
– Откуда, примерно, стреляет?
– Вон с той возвышенности, где у них были наблюдатели.
– Пригнись, я всё понял, – прошептал ей на ухо, улыбнулся и погладил по щеке.
Пройдя по окопу, обложенного камнем, я приготовился, загнал патрон в патронник, открыл заглушки на прицеле и крикнул:
– Далила, огонь.
Она выставила винтовку за бруствер на вытянутых руках, не поднимая головы и выстрелила в сторону противника.
– Давай, – Далила увидела, как по руке стекает кровь, пуля царапнула руку ниже локтя.
Я поднялся и прицелился на блик оптики, вдохнул и мягко нажал на спуск. Оптика была отличной я увидел, как дёрнулась голова снайпера от попавшей пули вырвав кусок затылка. Пройдя по окопу, увидел курда перевязывавшего Далилу.
– Почему ты не сделала как я сказал?
– Не знаю. Так получилось.
– А если бы пуля оторвала тебе руку? Надо слушать, что тебе говорят и делать как сказали, – ругал я Далилу.
– Я буду делать всё, что скажешь, только не улетай.
– Идём в госпиталь, – ответил я.
Курды что -то говорили у нас за спиной, я не оборачивался, чувствуя взгляды в спину.
– Что они говорят?
– Удивляются как ты смог попасть с такого расстояния в голову.
– Чтобы хорошо стрелять, нужно тренироваться и маскироваться, – ответил я. – – Больно?
– Немного, – ответила Далила, прижалась ко мне телом и обняла за талию.
Хирург снял бинт, обработал перекисью водорода рану, хотел намазать йодом, я остановил его. Достал спец аптечку, затем достал шприц, снял колпачок и выдавил заживляющий клей, который вводил Тихому в ногу, в рану. Разорвал квадратный пакетик с тальком, который сушил рану, присыпал густую жидкость и сказал хирургу,
– Наложи тампон и забинтуй. Врач внимательно посмотрел на меня, взял в руку пакетик, внимательно осмотрел его, положил на стол и протянул руку к шприцу с заживляющей жидкостью, на конус которого я надел колпачок.
– Что это?
– Поможет, – ответил я и убрал шприц в аптечку.
– Что-то новое?
– Секретная информация, – ответил я.
– Почему нам такие не прислали?
– Очень дорогая аптечка, только для спец войск. Изготавливают ограниченное количество.
– Понимаю.
– Ты потратил то, что предназначено только для тебя? – спросила Далила.
– Хочу, чтобы ты была здорова, – ответил я.
Всё время я посвящал подготовке Далилы и её отряду, готовил к стрельбе из крупнокалиберных винтовок. Методу ведения огня, маскировке, и всему, что знал сам. На зачётных стрельбах хороший результат показали четверо. Им Джамал выдал дальнобойные винтовки, отпустив в свободное плавание. Разрешил охотиться на противника самостоятельно прикрепив к ним по три человека охраны и одного наблюдателя. Всё это он сделал по моей рекомендации, чтобы повысить эффективность отстрела даиш*. Снайперов разделили на пары, чтобы одна пара работала днём, другая ночью. Пятую винтовку я оставил себе, так, на всякий случай, ведь в жизни всё бывает. Махнов сообщил, что вертушка в заданный район не может прилететь из-за ультиматума американцев. Район был объявлен зоной ответственности НАТО, они запретили нашей авиации летать в этом районе.
– Придётся вам через Турцию возвращаться или пешком километров шестьсот идти до точки подхвата, – резюмировал полковник.
– Мы посоветуемся и сообщим наше решение, а пока, если есть возможность, пришлите ещё что-нибудь из первого списка. По возможности, из второго и нам лично, вдруг придётся здесь на половину года задержаться. Сбросьте как до этого, – ответил я и положил трубку.
Запросив пролёт грузового транспорта через зону ответственности НАТО, через два дня, ИЛ-76 на бреющем сбросил запрошенный груз в половинном размере от запросов. Наша посылка была усиленная во всех смыслах.
*****
– Вот такой расклад, – сказал я своим.
– Что будем делать?
– Второй раз нас подставляют, – зло сказал Тихий и выпил треть стакана водки.
– Почему второй? – спросил Никита.
– По кочану, – Тихий сжал до хруста кулаки.
– А мне Турция подходит. В море поплаваем, позагораем, – Паша улыбнулся.
– Ты проедешь мимо моря в чемодане посла, – Юра злорадно ухмыльнулся.
– Мне по горам и пустыне не светит шарахаться, уж лучше здесь перекантоваться, – Саша закурил и добавил,
– Зарплата идёт, водка есть, ещё бы девок и рай, не служба.
– Так что решаем? Остаёмся и ждём удобного случая? Или выбираем маршрут, грузимся боеприпасами и вперёд?
– Остаёмся, – за всех ответил Юра.
– Все согласны?
Ребята закивали головами в знак согласия. Вошёл Джамал и Исса, поздоровались и присели за импровизированный стол.
– Празднуете отъезд?
– Приняли решение дожидаться эвакуации. Пока проблема из-за пиндосов. Вертолёт не прилетит в ближайшее время.
– Кто такие пиндосы? – спросил Исса.
Все рассмеялись, Никита пояснил:
– Это, американцы.
– А почему американцы пиндосы?
– От слова «пидорасы», – пояснил Никита.
Рассмеялись все, включая Джамала.
– Это те, которые? – спросил изумлённо Исса.
Джамал ответил ему на своём языке. Исса зацокал языком, покачивая головой.
– Джамал. Мы получили приказ больше не помогать вам, во избежание международного конфликта. За то наше пребывание оплачено последней поставкой. Думаю, что вы будите не в обиде.
– Вы больше не будете учить моих бойцов?
– Как служащие российских вооружённых сил – нет. Но вы можете нанять нас как частных лиц. За плату мы будем наёмниками и не нарушим договорённостей с пиндосами. Других вариантов нет.
– Сколько вы хотите?
– В месяц пять тысяч американских долларов каждому.
– У нас нет таких денег.
– Возможна оплата золотом или драгоценными камнями.
Джамал достал мой мешочек с драгоценностями и положил на стол:
– Здесь на 65 тысяч американских долларов. Плата за полтора месяца. Но за эти деньги вы не только будете обучать моих людей, но и воевать.
Все закивали головой в знак согласия.
– Мне ты уже заплатил, – сказал я и показал золотой динар, который я взял на удачу.
Джамал кивнул головой и улыбнулся. После ухода Джамала и Иссы Никита сказал,
– Ты красавец, Поводырь.
Я прижал палец к губам. Все понимающее закивали головой.
– Думаю, что если придётся выполнять задания, то лучше, чтобы вы работали своей группой. Я, буду охотиться ночью, – громко произнёс я и посмотрел на ребят.
– Да, так будет лучше и продуктивнее, – ответил, так же громко, Тихий.
– Раз решили, то делите плату и спать. Завтра нужно отрабатывать то, за что оплатили. Пойду пройдусь перед сном.
На следующий день ребята занимались с курдами. Я, взял проводника-переводчика и винтовку, пошёл на правый фланг в горы. Двигались медленно и это давало возможность оставлять фосфорные метки, чтобы вернуться без проводника. Поднимались четыре часа. За это время я наметил три лёжки, два укрытия и новое место для пулемёта в случае, если придётся менять позицию. Почти на вершине был выступ, в виде расщелины, где находилась пулемётная точка. Там, за камнем, расположились четверо курдов. Они готовили себе еду на спиртовых таблетках. Поздоровавшись, мы присели, чтобы нас не заметили игиловцы*. Поговорил об обстановке, откуда стреляют, как ведут себя басмачи, как часто меняют наблюдателей, есть ли снайперы.
– Мы на горе, до нас снайперы не достают, тем более что мы хорошо замаскировались. Тебе тоже не достать их, расстояние большое.
– Стемнеет, посмотрим. Ночью спите? Наблюдение ведёте? С горы можно подобраться вам в тыл?
– Нет.
– А с вершины гранатой можно вас достать?
– Не знаем.
– А отсюда на вершину можно забраться?
– Да, только опасно, там отвесная козья тропа.
– С вершины никто не наблюдает за противником и не стережёт подход с тыла?
– Нет. С той стороны, так же, отвесная козья тропа.
– Хорошо. Ждём заката.
Солнце садилось справа от меня. Даиш * вели себя беспечно, ходили не пригнувшись. На место ведения наблюдения подошли двое. Один показывал другому куда смотреть, вероятно, один из полевых командиров. Прикрутив глушитель, я занял позицию и прицелился в наблюдавшего. Оптика позволяла рассмотреть голову и плечи наблюдавшего.
Решил выстрелить в камень, чтобы пуля срикошетила и наверняка попала в цель. Ствол холодный. «Хорошо, что ветра нет», – подумал я и нажал на курок. Тут-же зарядил второй патрон и снова прицелился при целился в то же место для второго выстрела. Первая пуля попала в камень и, разбив его, посекла осколками лицо смотрящего в бинокль. Он схватился руками за лицо и откинулся на спину. Я выстрелил второй раз в другого наблюдателя, дождался результата и, убрав винтовку, присел, чтобы не меня не засекли.
– Говоришь, не достану? – спросил я у курда, с которым разговаривал днём.
– Пока не стемнело, давайте разогреем еду и перекусим. Чай вскипятим, дождёмся ночи и попробуем ещё раз достать даиш.*
Курды натянули над расселиной полог, чтобы огонь не был заметен и стали греть принесённые мной консервы и кипятить чай. После ужина, когда совсем стемнело, я стал смотреть в бинокль на позиции противника, движения не было, во всяком случае я не заметил и решил посмотреть в прицел. Смотрел минут десять и вдруг, восемь человек, пригибаясь, стали спускаться с возвышенности, с которой вели наблюдение те двое.
– Связь есть с нашими позициями?
– Да.
– Сообщи, что к ним идёт разведка, восемь человек. Пусть будут готовы.
– Ответили, что видят и готовы, – перевёл курд, с которым я пришёл.
Через двадцать минут раздалась пулемётная очередь, затем ещё заработали два пулемёта. Разведка противника отступила, потеряв двоих. Прицелившись, я выстрелил в отступающих и попал в последнего идущего, который повернулся, присел на одно колено и стал смотреть на наши позиции в прицел снайперской винтовки.
– Ну вот. Не зря, поднимался в гору, – сказал я, сев рядом с переводчиком, который сидел на краю расселины и прикрылся полой одеяла.
Переводчик посмотрел на моё лицо при свете звёзд с вниманием. Я показал указательный палец, подняв его вверх. В ответ курд кивнул головой и улыбнулся. Поспать не удалось, было холодно, у меня замёрз нос и щёки. Пола одеяла была короткой и не спасало даже то, что прижался к курду. Едва стало светлеть, я встал и стал осматривать позиции противника, внизу лежал туман, скрывая противника. Убедившись в бесполезности своих усилий, толкнул переводчика, высыпал из ранца остатки консервов, фляжку с водой и сказал,
– Возвращаемся.
Простившись с пулемётным расчётом, стали медленно спускаться, ориентируясь по фосфорным маячкам, которые оставил при подъёме на гору. Через полтора часа, мы были у подножья горы. Солнце встало, потеплело и настроение было хорошим. Тем более, что встречала меня Далила с улыбкой на лице.
– Говорят, ты ночью троих положил.
– Ещё что говорят?
– Что мы с тобой идём кушать и мыться на наше место.
– Хитрая ты, сказала бы сразу, что соскучилась и хочешь блуд почесать.
– Что такое блуд?
– То, что ты хочешь сделать со мной, – усмехнулся я.
Далила рассмеялась.
У входа в пещеру кто-то установил щит, на котором я сделал пометку мелом- ночь, число, расстояние 1700, цель 2,5. Исса посмотрел на запись и, улыбнувшись, протянул руку для пожатия. Затем спросил,
– А половина, это как?
– Два убитых, один ранен.
– Понятно. Надо ещё установить такие щиты, чтобы и другие вели записи.
– Для поднятия духа соревнований?
– Это сделает лучше работу снайперов.
– Или хуже.
– Почему?
– Бойцы будут стремиться быть первым и потеряют осторожность, будут потери, – ответил я и стёр рукой запись.
Завтракал я у ручья в обществе Иссы, Далилы и трёх девушек из её подразделения. Вели неспешный разговор о насущном: о России, Курдистане, о том, как прошла ночь, кто сколько убил игиловцев*. Далила налила мне чай в стеклянном стаканчике и подала на блюдце, я взял его и кивком поблагодарил её.
