Анастасия Котова
Девочка в реакторе
– А, это ты, кого я так долго ищу! – разозлилась Алина.
Он вышел из темноты и улыбнулся. Вокруг глаз собрались морщинки. На его лице отпечатались доброта и мягкость, что вызывало доверие. Незнакомец был слегка лысоват, остатки светлых волос прилипли к морщинистому лбу. Коренастый, слегка полноватый мужчина в строгом костюме.
– Добро пожаловать.
Алина отпрянула.
– Кто вы?
– Я пресс-секретарь его величества…
– Бросьте! В России давно нет империализма!
Незнакомец сморщился.
– И откуда вы все это знаете?
– Семь лет я жила с нормальными людьми!
– А мы разве ненормальные?
– Я вас не знаю!
– Пресс-секретарь господина Президента. Он ждет. Пойдемте.
Делать было нечего, и Алина поспешила за странным мужчиной.
– Прошу, садитесь. – Он усадил ее за стол. Принес откуда-то старинный серебряный кофейник, налил дымящийся напиток в изящную чашку и поставил угощение на блестевшую столешницу. – Угощайтесь, дорогая наша гостья. Господин Президент скоро придет.
Пресс-секретарь ушел, оставив девушку в недоумении. Немного попривыкнув к необычной обстановке, она от скуки начала рассматривать стены, сделанные под дерево и огромный рабочий стол, заваленный бумагами и обставленный современной компьютерной техникой. Алина усмехнулась и вытянула вперед руку. Электричество впиталось ей в кожу, и свет во всем кабинете отключился.
– Я ждал вас, моя дорогая Алина. – На ее плечи легли чьи-то теплые руки.
– Кто вы?
Зажегся свет.
– Господин Президент?..
Москва. Тем же вечером
Форточка распахнулась, впуская порывы холодного осеннего ветра. Затрепетала тюль, грозя оборваться и улететь вдаль, во тьму ночную. В подобную пору темнеть начинало рано – на часах ранний вечер, а небо накрыло сумеречным покрывалом с постепенно мерцавшими звездами. Молния среди мрачной завесы никого не удивила – в последние дни творились вещи пострашнее октябрьской грозы. Гостиница, что стояла неподалеку от Кремля, принимала поздних гостей. Никто не заметил, как в закрытом номере появилась странная посетительница, материализовавшаяся из ниоткуда.
Алина захлопнула окна, поправила шторы и, не включая верхнего света, сбросила на пол ветровку, спортивную куртку, а за ними и топ. Она прощеголяла в ванную, подошла к зеркалу и принялась снимать с ушей дорогие сережки, сворованные из ювелирного магазина. Умело убрала длинные распущенные волосы в шишку на голове и вернулась в комнату, чтобы захватить полотенце.
– Я думал, ты не появишься.
Алина едва не вскрикнула от испуга. Щелкнула пальцами, зажигая люстру над головой.
– Ты?!
Он горько усмехнулся.
– Я тебя повсюду искал.
– Зачем?! Чтобы вернуть в эту жуткую лабораторию?
На его лице снова просияла горькая усмешка.
Алина отпрянула, когда неожиданный гость встал и подошел к ней.
– Сядь! Чтобы я тебя видела!
Ему ничего не оставалось делать, как повиноваться.
– Я знаю, зачем ты пришел! Я большая угроза для всего человечества, и если я выйду из-под контроля, я уничтожу все живое!
– И не только.
– Что?.. – Алина растерялась.
– Я знаю, ты приходила к Президенту. И он предложил тебе работать на него. Понимаешь, сейчас война идет, все не так просто. Уже как раньше не будет, это точно. В нынешние времена каждый сам по себе, но я… – тут он запнулся, подбирая нужные слова, – я очень сильно беспокоюсь о тебе!.. – ему пришлось прикрыть веки, чтобы не видеть ужаса на бледном личике девушки. – Я люблю тебя, Алина! – он подошел к ней и взял ее за руку. – Я действительно люблю тебя, и не надо искать в этом никакого подтекста!.. Поэтому я здесь, я хочу тебя вернуть к прежней жизни… К нашей… прежней жизни…
Алина вырвала руку из его крепких пальцев.
– Ты лжешь! Я тебе не верю!
– В лаборатории мне никто не позволит быть с тобой! Меня вообще уволили, когда узнали о побеге! Ну и наплевать, ты мне нужна, и все!.. – он резко присел на край постели и, притянув девушку к себе, обхватил рукою за ее шею. – Я умру, если с тобой что-то случится!
И, не дожидаясь ответа, коснулся своими губами ее полураскрытых губ. По телу словно ток прошел – на этот раз в переносном смысле. В голове всплыли моменты прошлых близостей, нежные касания и стоны удовольствия, сорвавшихся с уст.
Но Алина решительно оборвала поцелуй и отошла от него как можно дальше.
– Нет, нет, нет, нет, нет! На этот раз у тебя ничего не выйдет!.. – и поспешила покинуть номер, прихватив куртку и кепку.
Глава IX
День подходил к своему логическому завершению. Марина мыском туфли распахнула дверь собственной квартиры и прошла в зал, таща за собой насквозь мокрую от проливного дождя куртку. Она кое-как сбежала от своего приятеля и, добравшись до дома поздним вечером, мечтала лишь об одном: поспать. Лечь на теплую кровать и наконец выспаться.
После случившегося Марина надеялась, что Кошмар больше не придет. Спектакль окончен. Нашелся тот, кто оказался сильнее ее самой. Сергею вообще сложно морально убить, он как тот оловянный солдатик, способен вынести все до последней капли. Марина иногда подходила к зеркалу и подолгу вглядывалась в собственное отражение: а выдержит ли она подобное испытание? Стоило ли оно вообще того, чтобы не спать по ночам, убиваться горьким одиночеством и искать до потери сознания?
Как только пальцы разжались, и куртка упала на ковер, что лежал на полу, на самой середине комнаты, среди старой потрепанной мебели, она рухнула на постель и прямо в одежде уснула, свесив с кровати ноги в туфлях. Разум погрузился в мрачное небытие. Вокруг, кроме поглощающей тьмы, ничего не было. Пустота. Ее даже можно коснуться, провести пальцем по невидимой стене и понять, что снова снится тот самый сон, где тебя поджидает кошмарная девица в черном летнем купальнике.
Она оказалась перед собственным отражением. На нее смотрела юная комсомолка с длинным горном в руке, на конце которого светился голубой шар. В другой она держала развивающийся от воображаемого ветра флаг. Длинные разноцветные лоскуты ткани развивались за ее спиной, а другие их части прикрывали женские интимные места. Марина с воплем отпрянула и рухнула на угловатые ступени, больно ударившись. Кое-как поднявшись с полу, она, держась за спину, начала подниматься наверх.
На одном дыхании она взлетела на этаж, побежала вдоль светлого коридора до упора и, наткнувшись на закрытую дверь, прижалась к стене. Лоб нестерпимо горел, как и ступни, когда она бежала, словно за ней гнался сам дьявол. Руки тряслись – ей пришлось долго любоваться подрагивающими пальцами. Кое-как собравшись с мыслями, Марина побежала в другой конец длинного и узкого помещения, подергала за ручку и пришла к пониманию, что здесь она совершенно одна. Возможно, на этаже повыше кто-нибудь да есть, что тоже вызывает определенные сомнения.
Марина бегала с одного этажа на другой, без конца дергала ручки и чуть не плакала от осознания, что ей придется одной как-то выбираться из этого места. Она спустилась в холл и наткнулась на макет разрушенного взрывом четвертого энергоблока – пластиковая крышка реактора лежала в вертикальном положении, а мелкие проводки символизировали его останки. Марина подошла поближе. В горле застрял тяжелый ком, мешая дышать. Ее обдало пронизывающим холодом.
Она находилась в Чернобыле.
Ей захотелось даже лично убедиться в этом, но двери станции оказались запертыми. По ту сторону царила всепоглощающая темнота – хоть глаз выколи. Слезы невольно потекли по щеке, но Марина раздраженно смахнула их. Все равно толку от них никакого. Вернувшись на то место, откуда начался ее путь, она обнаружила приоткрытую дверь. Через маленькую щелочку не видно ничего, кроме мглы, что покусывала нервы, внушая страх и опасения. Это как дом с привидениями, где призраки установили свои правила.
Марина потянула за ручку и, когда дверь распахнулась пошире, вошла в узкий коридор с позолоченными стенами. Люминесцентные лампы резко замигали, грозя лопнуть на тысячу мелких осколков. Линолеум под ногами блестел – вымытый до ослепительного блеска и одновременно скользкий. На другом конце появились призраки, видения из прошлого – красивая молодая девушка с широкой улыбкой на лице и с ней два парня, практически такого же возраста. Шутят и смеются. Марина почувствовала, как невидимая рука сжала в кулаке сердце, заставляя плакать и ощущать тщетность бытия, самого времени.
“Неужели я стала другой? Черствой? Равнодушной? Холодной? Разве глобальное событие может так изменить человека?”
“Может…”
Кое-как продавив застрявший в горле ком и смахнув вновь набежавшие слезы, Марина направилась вдоль коридора, слегка касаясь стен кончиками пальцев. Вдоль узкого помещения находились обычные старые, в некоторых местах потертые, деревянные двери. Они оказались запертыми. Обстановка резко изменилась – грусть сменилась тревогой, плохим предчувствием, темнота постепенно окутала коридор, погружая его во мглу, в которой невозможно что-либо разглядеть. Вспыхнули красные лампы. Что-то размытое на миг появилось и тут же растворилось, словно клубы сигаретного дыма.
– Ти чуєш мій голос? А крик власної душі? Я допоможу тобі вибратися. Я підкажу тобі, яке майбутнє вибрати. Або ти віддаєш перевагу жити змученим минулим?68
Марина подняла руку и посмотрела на часы.
До полуночи остались считанные минуты.
– Ну, що вибереш-вибратися з пекла або залишитися в ньому? Твоє майбутнє, твоє життя. Він вже вибрав. Він контролює всіх і вся. Не довіряй нікому. Не довіряй ні міліції, ні владі, він вже давно контролює їх. Знаєш, чому станція вибухнула? Це його контроль. Його контроль руйнівний. Він і до всього світу добереться, коли настане час. Біжи, якщо хочеш жити. Інакше всі ми згинемо, підкорившись його контролю69.
Скоро вимір відкриється. Я впущу тебе в свої володіння. Але ти повинна вижити, інакше ми всі пропадемо. Твоє життя, твоє майбутнє…70
Глава X
Яркий свет больно ударил по глазам. Когда все улеглось и стало тихо, Марина убрала руку и не смогла удержаться, чтобы не издать испуганный вскрик: ее перенесло в Чернобыль. Перед глазами медленно вырисовывалась уже заметно проросшая травой и заметенная снегом тропа.
Марина принялась приплясывать от холода и поглаживать себя по предплечьям.
– Сколько же я там пробыла?..
Тихий и одновременно пронизывающий ветер завывал подобно одинокому волку среди огромного снежного поля. Острые колья травы торчали из-за сугробов, а деревья стояли украшенные в белоснежные шапки. Холод больно покусывал открытые участки кожи, и ноги в открытых туфельках заледенели.
“Кого именно я должна найти в этом холоде?..”
Марина, обняв себя за плечи, не долго плутала по заброшенным и одновременно заснеженным полям. Из-за огромных сугробов выглядывали острия танков, проржавевшие ковши тракторов, оставленные машины и мотоциклы, большая часть которых уже отсутствовало. Даже их знаменитый броник стоял на том же месте, где его оставили в последний раз. Из-под снега выглядывала колючая проволока и вбитые в землю деревяшки. Марина остановилась и вгляделась в увиденное – позади могильника красовались вентиляционная труба и часть закрытого бетонным строением разрушенного взрывом энергоблока: на его поверхности остались ржавые потеки, остатки краски и темные пятна.
Подул холодный пронизывающий ветер, и растрепал длинные золотистые волосы. Бросил в лицо горсть мелких снежинок, заставляя двигаться быстрее – вокруг тишина, холод, радиация и пустота. Скоро из-за снежных перин показались стены деревянного домика, хозяева которого давно ушли. На затянутом паутиной окне трепыхалась шторка. Внутри был разбросан различный мусор. И печь, несмотря на долгое отсутствие жильцов, оставалась целой и невредимой.
Марина на одном дыхании добежала до домика и, сорвав полусгнивший замок с двери, вошла внутрь, спотыкаясь о куски посуды и мебели. Прошерстила маленькую комнатушку и обнаружила табуретку вместе со столом. Каблуком туфля разрубила их на части и, пошарив по карманам, достала чудом оставленную в джинсах зажигалку. Сложила импровизированные дрова в печь и, поднеся тусклый огонек, растопила ее, заставляя давно промерзшие деревянные стены прогреваться.
День тут же сменился ночью. На улице пошел снег. Марина, подставив руки огню, начала потихоньку согреваться. Отныне она дрожала не от холодного пронизывающего ветра, что проникал в дом через трещины в дереве, а от страха – в оставленной людьми деревне ей приходилось находиться совершенно одной. Обнаружив в кармане одну-единственную сигарету, закурила и подошла к окну, отодвинув шторку в сторонку. Огород давно зарос, высокий сорняк прикрыло огромными сугробами. Стояла мертвая тишина.
“Домой теперь я навряд ли вернусь. Околею от холода и голода, наверное. И я до сих пор не понимаю, что от меня на этот раз хотят!..”
Долго оставаться в заброшенном доме не вариант. Дело не в том, что внезапно могли наведаться хозяева. В зоне отчуждения без средств к существованию – имеется в виду еда, вода и хоть какие-то вещи – долго не протянешь. До этого момента Марине долго удавалось избежать подобной участи, теперь же ставка стала неподъемной. Хоть мысли о перспективах подобного будущего нифига не радовали, Марина старалась держать себя в руках, смотря на отблески огня и падавший за окном снег.
Глава XI
– Вставайте! Бегом, бегом, пока мы снова не оказались в кутузке! – уже довольно поседевший мужичок в толстом овечьем тулупе махнул рукой.
Из-под листвы показались две девичьи головы. За ними еще парочка. Посмотрев по сторонам, “партизаны” отбросили на землю лохматые толстые ветви деревьев, за которыми прятались от пристального взгляда милиции, и бросились наутек. В руке у одного из них горел факел – жаром дышащий огонек освещал оставленную кем-то заранее тропу и часть густого леса.
– Бегом, бегом! .
Они забежали в первый попавшийся домик, захлопнули и затем закрыли дверь на засов. Две молоденькие девушки, на вид которым было не меньше восемнадцати, обмотанные в непонятной формы тряпки, перевели дыхание и, сняв луки, уселись у заранее разогретой каменной печи.
– Я проголодалась. Бабуся, у нас есть что перекусить?
– Сейчас, доченька, – пожилая старушка встала с табуретки и направилась в сторону небольшой кухоньки.
– Эх, эх, как мы докатились-то, до жизни-то такой, – громко вздыхая, произнес мужичок в тулупе, снимая с себя шапку-ушанку. – Жили себе нормально, растили детей, потом – внуков, сажали картошку, ездили в город… Помните, каким был город до всей этой… до всего этого… дурдома? – он усмехнулся. – Авария или как ее там… Ведь жили-то как в сказке!..
– Дед, не начинай, а! – воскликнула девчушка. – Уже ничего не вернешь, жизнь прежнюю не вернешь и не построишь, чего теперь плакаться-то?
– О как вы, молодежь, заговорили-то! А это наша земля, наша родина, мы здесь жили и будем жить, и насрать я хотел на ихнюю радиацию!..
– На их, папа, – откликнулась вторая девушка, продолжая любоваться огнем в печи.
– Чего?..
– Неважно. – Девочка махнула рукой.
В окно неожиданно постучали.
Девушки, как взвинченные, подскочили со своих мест.
Старик приложил палец к губам, приказывая молчать.
– Кого нечистая принесла? Уходите прочь, это наша земля!
– Я все понимаю, – раздался тихий женский голос, – и я не претендую на вашу землю, но мне бы переночевать у вас… денек-другой… мне очень… х-холодно…
Девушки удивленно переглянулись со стариком.
– Это не менты…
– Открывай, дед! Человеку нужна помощь!
– А если все-таки мент?
– Баба-мент? Дед, не валяй дурака, открывай!
– Ну ладно… – мужичок скуксился и отпер тяжелый засов на двери.
На пороге возникла сильно замерзшая женщина. Холодный ветер развевал длинные светлые волосы. Губы посинели. Незнакомка стояла в темно-серебристой рубашке, синих джинсах и летних открытых туфельках. Она жалобно смотрела на партизан и неоднократно растирала предплечья.
– О как… – старик на минуту опешил. – Ты чего это раздетая ходишь? На улице давно не лето.
– Я не здешняя, но я раньше была здесь. Пустите! Я вам после все объясню.
– Пусти ее, дед! – заступилась за дамочку девушка.
Незнакомка в знак благодарности улыбнулась синими от холода губами и прошла внутрь.
Мужичок запер за ней дверь и подставил ей табуретку.
– Видишь ли, дочка, мы сами… как бы это сказать… – к женщине подошла старушка.
– Мы вернулись туда, откуда нас выгнали, – насупившись, заявил старик. – И теперь ментяры гонятся за нами, как за шакалами. Мы куска хлеба чужого не взяли, мы пришли на родные места, откуда мы родом!.. Родственнички нас выгнали, не захотели хлебом насущным делиться. – Он переглянулся с девушками. – И мы вернулись домой. Вот это, – он указал на темноволосую девочку, одетую в несуразное, похожее на средневековое, платье с корсетом, в несколько раз обмотанное веревками и ремешками, – Юлька, а рядом с ней сидит Танька, – мужичок показал на молоденькую блондинку в простом стареньком сарафанчике, серой рубашке и домотканых штанах. На ее голове красовалась шаль из овечьей шерсти. – А ты? Тебя как величать?
– Мариной меня зовут. Я пришла сюда по своей воле, ну, если это, конечно, можно назвать волей. Это очень долгая история, и вы мне навряд ли поверите. А вообще я здесь уже была когда-то. Я одна из тех, кто ликвидировал последствия, я ликвидатор, Чернобыля-то. Если вы хотите на меня накричать или обвинить в чем-то, то перечить вашему желанию не стану, я вас прекрасно понимаю. Мы когда-то выгнали вас отсюда, заставили вас бежать, а теперь вы вынуждены прятаться от правоохранительных органов.
– Да, нас действительно заставили отсюда уйти, – Юля, та девушка в средневековом платье, сделала жест старику, останавливая поток его бурных и гневных речей, – да, нам сказали убраться отсюда, и мы ушли. Мы приехали в Киев к дальним родственникам. Сначала они принимали нас, а потом начали унижать. Они порой не хотели делить с нами общий стол! Мы – не такие. Если нам не рады, мы не станем терпеть скотское отношение…
Тут мужичок не выдержал и разрыдался, словно маленький ребенок.
– Мы стали жертвами каких-то глупых предрассудков, мы якобы смертельно опасная угроза для всех людей, что мы разносим радиоактивную заразу, мешаем всем жить! Однажды на двери наших родственников написали пошлое ругательство. Мы обратились в милицию, а нас просто высмеяли!.. В свои двенадцать лет я пережила столько горя, что не каждому взрослому по силам. Сначала авария, потом эта унизительная эвакуация, издевки, насмешки… Мы вернулись к себе домой, и если честно… – тут девушка приостановила свой рассказ и осмотрелась, – здесь мы тоже не в безопасности…
Марина навострила уши.
– В смысле?
Тут Юля заговорщицки подмигнула и ответила:
– Не сегодня. Но знаешь, даже у стен бывают уши и глаза. Ты обустраивайся. Я сплю вон там, на печке, – она показала на каменную печь в углу кухни, – свободная кровать рядом, постельного белья, увы, у нас не осталось, накрываемся оставшимися одеялами. Сегодня выдалась спокойная ночка, что будет завтра никто не знает, так что, лучше прилечь и отдохнуть, пока есть такая возможность.
Глава XII
Окно было затянуло морозным узором. Над опустевшей деревней висела сероватая дымка – холода стояли сибирские, изо рта вырывались клубы пара, а ноги и руки немедленно застывали от одного зимнего прикосновения. Марина проснулась от кусающего пронизывающего ветра. В домике кто-то из вернувшихся посетителей оставил дверь незапертой, и струйки леденящего воздуха проникли в помещение, окутывая все подряд.
Марина нехотя встала, растирая себя по предплечьям, и вышла на порог. Вдохнула свежий морозный воздух и осмотрелась. Вокруг – ледяная пустыня, сплошные сугробы и танцующий в поле ветер. Две молодых девушки, закутавшись в тулупы, разгребали снег руками, затем складывали на освобожденное место принесенный из лесу хворост и принялись, как в первобытные времена, добывать огонь. Это было удручающее зрелище – жители некогда большой великой страны занимались тем, что терли отточенными краями булыжники, пытаясь разогреться от удушающего их мороза.
Марина достала из кармана джинсов зажигалку и, поднеся ее к сложенным веточкам деревьев, позволила маленькой искорке упасть на импровизированный костер. Пламя разошлось не на шутку, едва не доставая своими всполохами затуманенное небо.
– А мы не привлечем лишнее внимание?
Юля посмотрела на лоскутки дыма, что растворялись высоко в небе.
– Есть еще много свободных домиков.
– Так что там у тебя за необычная история? – поинтересовалась Таня, когда Марина, прихватив тулуп из дома, закуталась в него и села подле огня, вытянув руки. – Разрешаю рассказать, пока папы нет. – Девушка улыбнулась.
– Пока я не начала, хотелось бы спросить.
– Спрашивай.
– Почему ты называешь своего старика дедом, – Марина обратилась к Юле, – а она, – девушка кивнула на Татьяну, – называет его отцом.
– Все дело в том, что на самом деле я сирота. – Таня тяжело вздохнула. – Так-то мы с Юлькой подруги, начали общаться до эвакуации. Ее дедушка приютил меня, когда мы бежали от родственников.
– Все понятно.
Пауза.
– Что ж, – тяжело вздохнула Марина, – я действительно пришла сюда не просто так. Несколько лет назад мои маленькие дети без вести пропали. Сейчас они, скорее всего, уже подростки, – снова вздох, – столько лет прошло, м-да… В общем, я играю в некоторую игру. Пару лет назад ко мне пришла странная девица и сказала, что она кошмарное существо, питающееся негативом – страх, отчаяние, боль. Если человеку станет совсем плохо, оно сожрет его со всеми потрохами. Я видела одну из его жертв, не человек, а ходячая высушенная мумия. Меня оно выбрало в качестве своего противника, я должна его преодолеть, чтобы отыскать своих детей. Вот и, кхм, вся история.
Подруги переглянулись.
– У нас тут тоже не все в порядке… – Юля посмотрела по сторонам. – Мы все ждем, когда Она нас окончательно добьет…
– Кто – Она?
– Маленькая девочка. На вид лет десять, не больше. Такая глазастенькая, очи как летнее небо, а как шандарахнет, так мало не покажется, – фыркнула Таня. – Откуда она и зачем людей кошмарит, непонятно. Нас потому и гоняют, чтобы она нас окончательно не убила. Здесь сначала спецназ работал, им на помощь менты пришли. Сталкеров ловят, нас в кутузку вечно отправляют. – Девушка усмехнулась. – А на девочку им плевать с высокой колокольни. Мне иногда кажется, они с ней заодно.
– Я когда здесь работала, – после недолгого молчания сказала Марина, – тоже творились странные вещи. Людей когда вывезли, мы остались одни, ездили, замеряли, и с нами тоже была девочка. Ни одной живой зверюшки не осталось, кроме одной. Как вспомню, так вздрогну. Пасть огромная, уши торчком, на людей кидалась, но не кусала, пугала до одури. Мы ее отстреливали поначалу, а потом она сама сгинула.
– Получается, ты сюда пришла, чтобы одолеть то кошмарное существо?
Марина пожала плечами.
– Да хрен его знает. Меня перенесло сюда, а живу я в Харькове. И я не ожидала увидеть здесь людей…
– Многие считают, что жить здесь нельзя. И что живут здесь не люди, а мутанты, радиоактивные мухоморы, свиньи и коровы с тремя головами и прочая ерунда. Мне даже говорить об этом не хочется. Меня тоже считали мутантом, типа я из самого опасного места. Господи, как у меня еще крыша от всего этого не поехала… – Юля недовольно закатила глаза и покачала головой.
– Мне придется подождать, пока холода не кончатся, а уже потом приступать к своим прямым обязанностям, – сказала Марина, выдержав паузу. – Иначе я сдохну от холода в каком-нибудь сугробе.
– И что за обязанность? Убить то кошмарное существо?
На замершем лице Марины просияла горькая усмешка.
– Если бы.
Поиски виновника зашли в тупик
Поиски виновника чернобыльской трагедии зашли в тупик.
Скорее всего, подозреваемый затаился или вовсе уехал из города.
“Некий Дмитрий Грачевский под прозвищем “Долгожитель”, год рождения – тысяча восемьсот тридцатый, Ярославская губерния, пасынок царского чиновника Грачевского, близкого друга и родственника Александра III, при советской власти проживал в городе Москве; не работает, не имеет профессии и образования (среднего, высшего, профессионального), не женат, детей не имеет. Подозревается в совершении террористического акта на Чернобыльской атомной электростанции, произошедшего двадцать шестого апреля восемьдесят шестого года”
Анатолий Дятлов, заместитель главного инженера на Чернобыльской АЭС, был выпущен из тюрьмы, расположенной в поселке Крюково по причине постепенно развивающегося онкологического заболевания. Следователь при московской Генпрокуратуре просит признать Дятлова невиновным и требует пересмотра дела из-за новых выявленных обстоятельств.
Пострадавшая, семилетняя Алина Валерьевна Легасова, внебрачная дочь академика Легасова, пропала без вести и в течении двух лет была признана безвременно ушедшей. В мае тысяча тысяча девятьсот восемьдесят шестого года была обнаружена на территории Чернобыльской атомной электростанции при невыясненных обстоятельствах. Генеральная прокуратура уверена, что два с лишним года девочка провела внутри реактора РБМК (РБМК-1000, Реактор Большой Мощности Канальный), и выясняет дальнейшие подробности уголовного дела.
В.Г.
Глава XIII
Месяцем ранее.
Юля до сих пор помнила бабушкин огород, землю, еще толком не вскопанную для посадки картофеля, и крупные камни с блестящими, будто золото, гранями. Слегка синевато-фиолетовые оттенки переливались при ярких лучах утреннего солнца. Она подскочила, выбежала во двор и хотела взять один из них, когда бабушка прикрикнула:
– Не трожь, это радиация!
– А что такое радиация? – спросил двенадцатилетний несмышленыш.
– Вот если тронешь, узнаешь!
С тех пор почти из каждого утюга только об радиации и говорят.
– Бедные германские детки, – слушая новости по радио, закручинилась бабушка, – им не разрешали гулять по улицам, радиация же наша кругом. Ох, бедные, бедные детки…
Юля большими зелеными глазами смотрела на громко рыдающих женщин, идущих вдоль проселочных дорог с пустыми ведрами, с завязанными в узелок тряпками и хозяйскими сумками. Вдалеке сверкали милицейские фары – сирена начинала визжать, когда кто-то из деревенских бросался наутек или начиналась самая настоящая драка.
– Вы должны немедленно покинуть это место, – в сарае, среди навоза и копоти, возник образ молодого солдата в защитном костюме ядовито-зеленого цвета. На его лице был такой же жуткий респиратор. И глаза, полные решимости и грусти. – Здесь небезопасно, радиация кругом…
– Как это – небезопасно?! – встрепенулись доярки – женщины в домотканых платьях и с белоснежными платками на головах. Румяные щечки и слегка грязные носы. – Вон, цветочки цветут, травка зеленая растет, все цветет и пахнет!..
– Мой отец всю войну прошел, пострашнее вашей радиации видел, – вступилась за них еще одна женщина, у которой заметно выпирал живот. – Брехня это все! Мы здесь как жили, так и будем жить, а попробуете нас выгнать, так мы вас поганой метлой отсюда погоним, еле ноги унесете!
– Как вы смеете разговаривать с военным человеком!.. – возмущенно произнес солдат, а сам заметно растерялся.
– А вот так!.. – одна из доярок схватила пустое ведро и набросилась на солдатика, шандарахнув того по голове.
– Ай!.. – бедняга начал размахивать руками, а потом выбежал на улицу, где его встретили громкий свист и смешки.
– Бейте его! Бейте!
– Так им!..
– Пусть знают, как нас выгонять!
Придерживая подолы своих длинных платьев, дамочки выбежали из сарайчика, прихватив пустые металлические ведра. С громким улюлюканьем бросились на парня, нанося удары куда придется. Испуганный солдат прикрывал голову руками, пытался даже дать сдачи, но сдался и попросту сбежал.
Они вернулись сюда спустя пару лет после эвакуации. Новое место оказалось не только скучным – серые бетонные стены, однотипные магазинчики и редкая природа, – но и тяжелым морально: на них косо смотрели, в них тыкали пальцем, называли обидными словами, писали на двери родственников пошлости и ругательства, а родственники их попросту обделяли.
– Шухер!..
Они не успели спрятаться. Их было четверо: бабушка, дедушка, Юля и Таня, что на пару лет младше своей подруги. На проселочной дороге, которая успела прорасти высокой до груди травой, появились люди в черных одеждах, шлемах и противогазах. В руках солдаты держали автоматы, готовые выстрелить в них.
Внезапно мужчины в амуниции начали махать руками. Что-то кричали, но издалека не расслышать было слов. Солдаты побежали им навстречу, но не успели даже приблизиться, когда из ниоткуда появился сильный вихрь, небо разверзлось над головой, молнии пронзали землю и бегущих по тропе милиционеров.
– А-а-а!! – над головой восемнадцатилетней девушки пролетела стремительная молния и ударила в землю, оставляя черный след.
– Бегите отсюда!! – закричали солдаты.
Старик исчез во тьме заброшенного домика. Бабушка, громко вскрикнув, припала к земле и накрыла голову руками. Сильный вихрь, подхватив комки сухой черной глины и пожелтевших листьев, больно ударил в спину. Юля крепко зажмурилась и попыталась устоять на месте, но порыв буйного ветра подхватил девицу и ее подругу, унося их куда-то прочь.
Громкий визг, что комом сдавливал горло, наконец вырвался наружу. Ноги барахтались в воздухе, платье рвалось об верхушки деревьев, а ветер все сильнее подбрасывал ввысь, пытаясь поднять двух перепуганных до смерти девиц. Зрачки расширились, заполняя глазные яблоки чернотой. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а душа ушла в пятки. Татьяна едва не потеряла сознание. Юля пыталась поймать свою подругу, но новый порыв унес ее в другую сторону.
– Танька!!
Внезапно вихрь отступил. Невесомость исчезла, и девушка полетела вниз, прямо на острые верхушки деревьев. Юля крепко зажмурилась и попыталась расслабиться, чтобы не почувствовать адской боли от пронзающих насквозь ветвей. Но это плохо получалось, поэтому она сначала ударилась о ствол сосны, до крови порезалась острыми ветками, а затем повисла на одной из них.
Глава XIV
“Чернобыльская Зона Отчуждения ныне покинутое и смертельно опасное место, где люди не смогут жить в ближайшие тысячу, а то и десять тысяч, лет. В некоторых местах сохраняется высокая радиоактивность. Зона Отчуждения строго охраняется, посетителей пускают только по специальному пропуску, а самосел и мародеров каждый раз отлавливает украинская милиция.
Мы не должны допустить, чтобы эти люди не подверглись смертельно опасному излучению и не принесли эту беду кому-нибудь другому. Чернобыль сохраняет нашу память о нем, но, увы, жизни более не пригоден. Мы горюем из-за случившейся в восемьдесят шестом году трагедии и приносим соболезнование тем, что спасал жизни будущих поколений и погиб сам, сражаясь с радиацией и ее последствиями”