Анастасия Котова
Девочка в реакторе
Она была роковой красавицей с прямыми золотистыми волосами. Средь длинных прядей запутались лучи солнца, сверкая, как грани оттесненного драгоценными камнями бриллианта. Грудь то поднималась, то опускалась. Маленький выпуклый живот был скрыт под прозрачной блузкой. Валерию хотелось просунуть под нее руку, дотронуться до гладкой кожи, почувствовать, как отвердевает мужское достоинство…
И она заметила это, игриво прищурившись.
– Что, нравлюсь?
Валера почувствовал, как постепенно краснеет, ощущая неловкость, но отвести глаза не может, впившись взглядом в пульсирующую соблазняющую шею. Тонкая рука, шаловливо, расстегивая пуговицу за пуговицей, открывала соблазнительный взор на два больших бугорка в обтягивающем бюстгальтере.
– Ты – ведьма…
Она громко рассмеялась.
– Ты это говоришь, потому что я тебе нравлюсь. И не надо доказывать обратного! Просто, – Валерий ощутил прикосновение ее жаркого дыхания, – возьми меня здесь и сейчас. Мы в институте одни, нам никто не помешает. Знаешь, – не дожидаясь ответа, она сняла бюстгальтер и отбросила его в сторону, – я так соскучилась по мужскому вниманию…
Сорокалетний мужчина, увлеченно отдающий себя работе, чувствовал давно забытый бурный всплеск гормонов – еще в годы молодости, когда он впервые встретился со своей женой, ему пришлось прочувствовать то же самое: мурашки, бегущие вдоль позвоночника, внезапный холод, бросание в пот, мелкое подрагивание пальцев и заикание, будто в миг все слова забываются, уступая место блаженному ощущению, что заставляет сердце биться чаще. Маргарита была не такой развязной, как молоденькая журналистка из “Правды” – скромная, застенчивая, иногда – молчаливая, но очень добрая и сердечная.
Валерий, проглотив слюну, подошел к девушке и, обхватив ее шею дрожащими пальцами, приблизился к полуоткрытым губам, прикрыв веки.
– Валерий Алексеевич! Валерий Алексеевич! Валерий Алексеевич!!
Валерий окончательно проснулся, подскочив на стуле от громкого крика.
– Прошу прощения, что прерываю ваш сон, но вас уже все ждут.
Ученый, все еще пребывая в странном сне, встал из-за стола, плеснул себе воды в стакан и выпил. Вытер рукавом куртки гбу и ясным взглядом всмотрелся в лоснящееся лицо партийного чиновника.
– Люди все прибывают и прибывают. Теперь сложновато передавать поручения с глазу на глаз, нужно выделить по одному начальнику каждой группе.
– И где вы отыщете столько начальников?
– У вас есть предложения?
Они вышли из штаба.
Валерий достал сигарету из кармашка куртки и закурил.
Двое мужчин стояли под откосом, наблюдая, как стекают на землю ручейки воды, окропляя траву под ногами. Небо затянуло серыми облаками, куда-то медленно плывущими.
– Слава богу, радиоактивные выбросы закончились.
– Это ненадолго.
Пауза.
– Я решил, что будет лучше поделить всех пребывающих на станции людей на две группы. Первую группу возьмет под свой контроль Силаев. Я буду командовать второй. Что-то погодка сегодня бушует. – Щербина достал из куртки берет и надел его на голову. – Скоро Воронин на площадке появиться, он займется дальнейшим планированием работ. Он собирается закупать нужные материалы для постройки объекта “Укрытие”.
– Отлично.
Борис посмотрел на задумчивого ученого и, по привычке заложив руки за спину, прищурился:
– Вы что-то скрываете, Валерий Алексеевич.
Валерий поднес сигарету к губам и, затянувшись, выдержал паузу.
– С чего вы взяли?
– По тебе видно, что тебя что-то гложет.
– Любите вы, Борис Евдокимович, переходить черту вежливости. Надеетесь таким способом получить мое доверие? Я нисколечко не сомневаюсь в вас, товарищ Щербина, но есть вещи, которыми не захочет делиться ни один человек на этой планете. И плюс, я не понимаю, по какой такой причине вас интересуют мои грешки.
– Я не думаю, что у такого человека, как ты, есть грехи.
– Я такой же человек, как и все, не нужно делать из меня святого.
Валерий развернулся, чтобы уйти, но Щербина бросил ему в спину:
– Между тобой и той девочкой явно есть связь. Вы очень сильно похожи.
– И вам всего доброго, Борис Евдокимович.
– Военные прибывают с каждым днем все больше и больше! Нам не хватает помещений, чтобы разместить их всех!
– Твои предложения?
Валерий, сильно намокнув под проливным дождем, вернулся в штаб. С бледно-салатовой куртки ручьями стекала вода. Ему хотелось прогуляться, выплеснуть эмоции, которые он долго держал в себе. Если знаменитый академик Легасов разреветься как маленький мальчик среди подчиненных, то что они о нем подумают?
“Нам прислали слабохарактерного специалиста!”
Валера искал девочку с пронзительно-синими глазами, которая наверняка где-то пряталась, не смея высунуть нос наружу. Он остановился посреди огромного, заросшего высокой травой, поля. Задрал голову, жадно ловя губами крупные капли дождя.
С полуоткрытых уст вырвался крик отчаяния, похожий на рык оголодавшего зверя.
По мокрому лицу потекли первые соленые струйки.
Девочка, склонив голову и поджав губы, из-за чего на подбородке появилась глубокая вертикальная линия, стояла за его спиной. Она замерла, наблюдая за рыданиями своего отца.
Мрак облепил тоненькую фигурку, создавая энергетический купол. Капли воды, падая на девочку, сыпались искрами во все стороны и падали на мокрую траву, мгновенно затухая.
– Предлагаю построить несколько поселков, чтобы наши солдаты могли там проживать. Знаешь ли, одного сельского городка на всех не хватит, – с сарказмом произнес ученый после недолгой паузы.
Александр Боровой затушил сигарету в стеклянной пепельнице и, встав из-за стола, распахнул форточку, запуская в небольшое помещение запах мокрой травы, ибо комната погрузилась в дымную завесу.
– Как вам с Велиховым пришла идея накрыть реактор бетонной коронкой?
– Нужно было что-то делать с развалами реактора. Не будут же они стоять вечно открытыми. Мы с ним всю ночь работали над его идеей. Он предлагал накрыть это дело куполом, чтобы полностью его похоронить, оставив старые конструкции внутри. Я же предложил построить новую конструкцию, задействовав при этом старые.
Мы остановились на втором подходе. Для этого нужно провести некоторые испытания, дабы проверить, подходят ли старые конструкции в качестве опоры. Но это невозможно, вокруг блока такие радиационные поля, что мы вместе со своей техникой попросту “сгорим”.
– Можете задействовать вертолет.
– Но все равно прочность этой конструкции будет под вопросом.
Валера отвернулся к окну.
– Мне кажется, с тобой происходит что-то странное, – прищурившись, произнес Александр. – Ты замкнулся в себе, ходишь мрачный да еще и выглядишь отвратительно. Хотя это уместно здешней обстановке, тут кругом сплошная радиация. Мне тоже иногда бывает плоховато. Ты не расскажешь, что с тобой происходит?
Валера опустил глаза.
– Расскажу, но боюсь, ты мне не поверишь.
Боровой покачал головой:
– Ты сомневаешься во мне как в своем друге?
– Нет, просто ты чересчур консервативен.
– Я же ученый. Каким я еще должен быть?
Академик пожал плечами.
– Так в чем же дело?
– У меня появилась внебрачная дочь, Алина. Ей всего девять лет.
– И что же в этом такого катастрофического?
– Да ничего собственно, если не учитывать тот факт, что девочка, которая бегает на территории станции, и есть моя дочь.
Глава XVI
Их распределили по расставленным среди поля палаткам и раздали постельное белье. Внутри стояли раскладушки с разбросанными на них матрасами и подушками.
Одеяла выдали уже после.
Поужинали они в отдельной палатке, на неудобной скамейке, куда приносили еду в специальной армейском котелке.
Марине крупно повезло – к ней подселили еще двух человек, один из которых был ее новоявленный приятель.
– Нас сама судьба носами сталкивает! – отреагировал он в своей шутливой манере. – Может, после разведешься со своим Пашей и выйдешь за меня замуж?
– Бегу и спотыкаюсь!
– Ну во-о-от… – с наигранным огорчением протянул Сергей. – Я к ней, значит, со всей душой, а она…
– Что здесь делает ребенок?
На пороге палатки появилась маленькая девочка в школьной форме. Длинные вьющиеся волосы прятались за спиной, как и белые ленточки, которыми перехватили тяжелую прядь. Бант напоминал яркий полумесяц среди ночной черноты. На подбородке вырисовывалась вертикальная, едва заметная, линия. В уголках пронзительных синих глаз собирались мелкие морщинки, стоило малышке улыбнуться. Кончик носа слегка подрагивал, пытаясь распознать незнакомцев через обоняние и прочувствовать ранее неведомый запах.
– Тебя как зовут? Как ты здесь оказалась?
Девочка остановила свой взгляд на светловолосой даме, прищурилась, изучая ее сквозь маленькие щелочки глаз, и расплылась в довольной улыбке.
– Она что, не умеет разговаривать?
– Да не-е-е, притворяется.
Марина пожала плечами:
– Может быть.
Марина всю ночь не могла уснуть. По лицу текли струйки обильного пота, заливая и щипая глаза. Едва прикрытые одеялом ноги жутко чесались. Кожа на стопах горела от долгого ношения носков из плотной ткани. Да и пижама была намного толще армейской куртки.
“Они решили о нас так позаботиться? Забавно…”
Марина перевернулась на другой бок и почесала икры.
Одеяло от неловкого движения упало на голую землю.
“Комаров здесь нет. Тогда откуда этот чертов зуд?!”
Сергей, разбросав руки по разные стороны и отбросив в ноги пододеяльник без одеяла, спал на соседней раскладушке. Здоровенный детина храпел так, что палатка сотрясалась будто от раскатов грома в ясный летний день.
“Храп хуже комаров…”
Им строго-настрого запретили покидать палаточный городок: в эвакуированной Припяти разбушевались мародеры, вытаскивая из оставленных жильцами домов мебель, технику и другие вещи.
Вечером, укладываясь спать, Марина приметила двух солдат с автоматами наперевес недалеко от своей палатки.
Сев на постели и свесив ноги, Марина бросила взгляды на спящих приятелей. Раскладушка предательски скрипнула, но ни один из них не проснулся. Подойдя к закрытому на “молнию” выходу, она взялась за “собачку” и потянула ее вниз. Затем осторожно выглянула на улицу и покрутила головой в разные стороны: солдаты с автоматами исчезли.
Девушка пролезла через небольшую дыру и, выпрямившись, отряхнулась.
Перед глазами зияла глубоко протоптанная тропинка.
Пожелтевшая трава вонзилась в потрескавшуюся кожу. Хрустнула тоненькая веточка под ногами. Непроглядная темнота давила на психику, подпитывая страхи не реалистичными картинками из своего воображения: два блестящих, без зрачков, белых и смотрящих из-за кустов глаза.
Порывы ветра прогнали, подобно песку пустыни, непроглядную темноту, вычерчивая контуры серебристого здания: из черноты проявилась металлическая труба, что разрезала темный небосвод на две половины. Звезды сгинули, как и яркий полумесяц, некогда освещавший тропинку. Выплыл темный, как уголь, прямоугольник, состоящий из нескольких этажей с мелкими непроглядными окнами. За ним показалась верхушка бетонного вентиляционного канала.
Внезапный ветер взъерошил длинные золотистые волосы и бросил в лицо горсть мелких зеленых “самолетиков”. Марина обернулась и заметила, что палаточный городок растворился в темноте. Из уст невольно вырвался испуганный стон, когда она нос к носу оказалась перед разрушенным взрывом энергоблоком, пугающим своей развернутой черной пастью и величиной в несколько человеческих ростов.
– Добро пожаловать в Чернобыль!
На фарфоровом лице появилась ядовитая улыбка. Темные распущенные волосы незнакомки неподвижно висели у нее за спиной. Нагое тело прикрывали какие-то непонятные черные лохмотья. Холодный взгляд синих глаз заставил Марину остолбенеть. Пот выступил на ее лбу, чувствуя, как душа, испугавшись резких перемен, ушла в пятки. Руки покрылись мелкими мурашками. Сердце пыталось выскочить наружу, пробивая своими ударами грудную клетку.
– Кто ты…?
– Тебе лучше не знать.
– Что я здесь делаю…?
Девица подняла вверх палец:
– Ты задаешь слишком много вопросов! Не пора ли нам повеселиться?
– Что…?
– Повеселиться!
Незнакомка, осев на землю, превратилась в злобного зверя, с острых клыков которого стекала обильная слюна.
– Я вас всех ненавижу! Вы все сдохните, сдохните!
Некогда былая храбрость и отчаянная смелость покинули девушку – она, сорвавшись с места, бросилась бежать. За спиной раздавалось хриплое рычание – монстр прыгал по стенам, пытаясь догнать жертву, придавить к земле и вонзить клыки в тонкую шею.
– Сдохните, сдохните!
Дыхание от сильного бега сбилось и заставляло жадно ловить ртом воздух.
В горле забулькало, мешая свободно дышать.
Кашель раздирал легкие и адски бьющееся сердце.
Ноги нестерпимо горели дьявольским огнем.
Марина, завидев место, где можно укрыться, одним прыжком достигла его и спряталась, поджав ноги к груди.
Звезды, словно по мановению волшебной палочки, вновь появились на темном небосводе, зияющем над головой. Полумесяц выплыл из черного тумана, рассекая мрачную перину серебристыми лучами. Ветер, некогда разбушевавшийся, утихомирился, прильнув к разгоряченной земле.
Она осторожно выглянула из-за угла.
Никого.
Марина крепко зажмурилась. Струйки обильного пота стекали с побледневшего лица на кофейного цвета пижаму. Грудная клетка одновременно опускалась и поднималась, пытаясь стабилизировать дыхание. Кашель все еще пытался пробить невидимую преграду.
Золотистые локоны висели грязными прядями, прилипая к мокрому лицу.
Из царапин на ступнях медленно капала кровь.
Когда ожидание стало невыносимым, Марина на четвереньках выползла из своего временного пристанища и, резко выпрямившись, побежала вдоль бетонного забора, появившегося непонятно откуда.
Убраться отсюда по добру, по здорову не получится – где-то бродил рычащий отвратительного вида монстр, хриплое дыхание которого было слышно за версту.
Марина увидела лежащий на земле автомат Калашникова. Недолго думая, она схватила его и, наведя прицел, медленной поступью отправилась на детальный осмотр места, куда ее занесла нелегкая.
Из разрушенного блока не показывалась даже знакомая малиновая зарево – черная пасть взорвавшегося реактора выглядела как детская игрушка.
Раздался оглушительный свист свинцовых, проходящих через толстую кожу зверя, пуль. Монстр, истекая кровью, тяжело захрипел и рухнул на землю, сраженный автоматной очередью.
Марина отбросила автомат в сторону. Тот издал треск падающего оружия.
Ноги резко подкосились.
Не справившись с силой земного притяжения, она рухнула на черный, засохший от жары, грунт без сознания.
Воспользовавшись кратковременной паузой, Валерий незаметно вышел из двухэтажного здания и направился в сторону атомной станции. Но на полпути остановился, понимая, что там работает огромное количество людей. Его внезапное появление вызовет вопросы – правительственная комиссия редко посещала площадку рядом с четвертым блоком, разве что, в самые критические моменты.
“Все равно придется туда наведаться…”
Поправив зеленую кепку с полукруглым козырьком, покручивая пальцами заранее приготовленную сигарету, Валера – пешком! – направился на станцию. Через весь город, по асфальтированной дороге. Возможно, где-то в этих местах бродит его дочь в школьной форме. Но взору попадалась только плотная, закрывающая дальние просторы, зеленая занавеса. Деревья укрывали своей листвой. Трава ярко-салатовой полосой заслоняла протоптанные тропинки. Чуть дальше зияли вырытые тракторами котлованы для захоронений техники и вещей из Припяти.
Валерий остановился и прижал к губам сигарету, набирая в легкие табачного дыма. Выпустив яд через ноздри, он снова оглянулся, тщетно высматривая тоненькую фигурку среди агрессивно-зеленого фона.
“Может, все же стоит признаться не только самому себе, но и всем остальным, что моя дочь…” – из-за кустов раздался громкий рык, на миг прерывая тяжелые мысли ученого, заставляя того вздрогнуть и несколько раз обернуться.
“Показалось…”
Усталость своей невыносимой тяжестью давила на хрупкие плечи – хотелось все бросить и сесть посреди дороги. Валерий бы обязательно последовал этой затее, если вовремя не вспомнил, что этим путем военные бронетранспортеры добираются до станции. Он представил их лица и продолжил путь.
Машины со свинцовыми щитами заезжали на станцию со стороны стройбазы, минуя первую очередь и третий энергоблок, который уже был остановлен.
Валера выбросил окурок недалеко от входа в административно-бытовой корпус [АБК-2], находящийся с обратной стороны второй очереди. Такое же административное, черное, напоминающее прямоугольник, здание [АБК-1] располагалось в двух шагах от второй очереди.
– Приветствуем вас, Валерий Алексеевич!
Ученый махнул рукой в знак приветствия.
– Пока без происшествий?
– Слава богу!
– Кто-нибудь заходил?
– Обижаете, товарищ Легасов, у нас здесь и комар не пролетит!
– Ничего подозрительного не замечали?
– Например, девочки в школьной форме? Так ее сегодня здесь не было!
– Пропустите? – улыбнулся охранникам ученый.
– Ну что вы, Валерий Алексеевич, проходите! Это не вы у нас должны спрашивать, а мы!
Внутри было так же прохладно, как и снаружи. Над станцией медленно собирались дождевые облака, грозя обрушить стихию на головы работающих людей. Ранним утром солнце стояло высоко над городом, пробуждая природу от ночного сна, а ближе к обеду погода резко изменилась.
– Товарищ Легасов, мы сегодня не видели маленькой девочки. А зачем она вам?
– Ее родители нашлись!..
– Боже, слава богу, вы не представляете, как мы от нее устали!..
Валерий вышел на улицу, тщетно пытаясь отыскать внутри полутемных помещений маленькую девочку. Вытащил из кармашка куртки маленький беленький приборчик с проводками. Поднеся к губам прикуренную сигарету, ученый принялся его распутывать.
– Товарищ Легасов, товарищ Легасов!
Валерия окружила толпа людей в армейской форме.
– Мы давно хотим с вами поговорить, у нас к вам вопросы!
– А это что за штучка? Это дозиметр такой, что ли?
– А это штука, накапливает, да?
– И накапливает, и иногда показывает мощность дозы, – с зажатой во рту сигаретой ответил ученый, ткнув указательным пальцем на серый экран приборчика, – и интеграл, но какой сейчас интеграл, ноль-ноль, он и есть ноль!..
Валерий убрал дозиметр обратно в кармашек куртки.
– А когда вы летели на самолете, над реактором…
– Нет, там другое. Когда мы летели, – обратился к мужчине в толстых очках академик, выдохнув табачный дым, – там было максимально ноль семь рентгена, скажем, в час, мощность дозы… в час. Значит, когда мы пролетели, дозы накопились, ноль три рентгена, ноль пять рентгена, где-то вот так…
– А детишки у меня будут, нет?
Толпу разразил громкий смех.
Валерий, наигранно закатив глаза, цокнул.
– Будут, будут!..
– Вот именно теперь и будут!.. – произнес ученый и по-настоящему улыбнулся – впервые за все это время.
Его дружно поддержали остальные.
– Будут, будут, не переживай, – подмигнул один из присутствующих. – Я с шестьдесят четвертого года работаю с источником радиоактивного излучения, детишки у меня есть, и все нормально… по этой части, так что, не переживай.
Счастливые мгновения в большинстве своем недолговечны – ученый убедился в этом, когда группа радостных мужчин разошлась по рабочим местам, заполучив ответы на волнующие вопросы. Осталась только пустота, которую сложно чем-то заполнить, да и чувство вины его тоже не покидало. Ему хотелось объясниться со второй дочкой, сказать ей все, что накипело.
Валерий, трясущимися от волнения руками, плеснул себе в граненый стакан холодной воды из графина. Выпил, наслаждаясь текущими по шее ручейками. И вернулся к столу с бумагами.
Посреди комнаты сверкнула молния, за ней другая, заставляя перепуганного ученого выскочить из-за стола, дабы не попасть под немилость стихии. Мрак, прячущийся по углам, накрыл всполохами тонкую девичью фигурку.
– Золотце мое…
Девочка смущенно улыбнулась и опустила взгляд.
Валерий бросился к дочери и, присев перед ней на колени, погладил по рукаву рубашки.
– Ты только не беспокойся, хорошо? Мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем!
Малышка вопросительно посмотрела на отца.
Легасов вскочил и принялся расхаживать по комнате, словно обезумевший.
– Ты даже не представляешь, под каким ударом ты находишься! Это все очень и очень серьезно!
Девчушка продолжала невинно хлопать густыми ресницами.
– И что нам теперь делать? – академик сложил руки на груди, возвышаясь над девочкой. – Ты подставляешь под удар не только себя, но и меня тоже. Что подумают люди, когда узнают о тебе и твоих способностях?
Девочка стыдливо опустила блестящие от слез глаза.
Валера наградил дочь испытывающим взглядом.
В пронзительно-синих, как ясный небосвод, глазах промелькнуло настоящее отчаяние.
Слезинки покатились бусинками по грязному лицу, оставляя мокрые дорожки.
Малышка захлопала ресницами, пытаясь унять порывы душевной боли.
– Изобретение, обеспечивающее всем необходимым, награждает маленького ребенка своей силой. Это очень и очень необычно для века ядерных технологий. Наши взаимоотношения с мирным атомом не настолько развиты, чтобы познать его как можно глубже. Ты не подумай, я не хотел тебя обидеть или, скажем, как-то задеть, – академик провел ладонью по девочкиной руке, – я просто очень сильно переживаю за тебя, мой цветочек. Ты же не обижаешься на своего папу, верно?
Девчушка отрицательно покрутила головой и неожиданно обняла его, обхватив руками толстую короткую шею.
– Сейчас самое главное, сделать все, чтобы ты была в безопасности. Ты не должна ходить там, где не положено. И, пожалуйста, не показывай людям свои умения. Не потому что ты так опозоришь своего папу. А потому что у тебя могут начаться проблемы, очень большие проблемы.
Валерий провел свою дочь в небольшой закоулок. Маленькая комнатка напоминала чулан обычной жилой квартиры. В углу стоял одинокий стул без сидушки, а на полу – старый, погрызенный молью, матрас.
– Я принесу тебе чистое постельное белье. Ты будешь жить здесь, за стенами моего кабинета.
Я подозреваю, что ты сегодня же сбежишь, и мне, скорее всего, снова не удастся тебя отыскать.
Валера приблизился к лицу девочки и положил руку ей на плечо:
– Просто будь осторожна, хорошо? А насчет твоих умений поговорим позже. Все. Иди.
Малышка кивнула и, подойдя ко входу в закуток, напоследок обернулась.
– Давай поговорим об этом позже, хорошо?
Ей ничего не оставалось сделать, как раствориться во мраке маленького чуланчика.
Глава XVII
Новоприбывших подняли с постелей, заставили наспех одеться и отправили по длинной протоптанной тропинке к стоящему неподалеку автобусу. Тот молча загрузил пассажиров и отправился в Чернобыль.
Салон погрузился в сонный час – мужчины и женщины, прижавшись лбами к мокрому от ночного дождя стеклу, заснули.
Внезапная вспышка фотокамеры заставила Сергея разомкнуть веки. Он взглянул на двухметрового темноволосого молдаванина и, промычав ругательство себе под нос, вновь опустил голову. Но сон упорно не хотел возвращаться. Тогда ему пришлось довольствоваться наблюдением за молодыми женщинами, которые, несмотря на обстановку, выглядели очень недурно.
У Сергея от этого зрелища засосало под ложечкой.
Когда автобус прибыл на место и приветливо распахнув дверцы, пассажиры вышли наружу, громко зевая и протирая заспанные глаза.
– Поехали! Чего стоишь?
Сергей повернулся и увидел группу молодых ребят, которые радостно махали руками, приветствуя нового командира. Старый же, нахмурившись, оценивающе поглядел на приближающегося к нему мужчину, и тоже резко отмахнулся, указав головой на бронированную, разведывательно-дозорную, машину.
– Залезай. Ты теперь у нас командир. Я уже отработал свои положенные двадцать пять дней.
– Давай, поехали, товарищ лейтенант! В нашем бронике! – закричали ребята.
Сергей, не сказав ни слова, залез в машину.
Первым пунктом назначения был лес, находящийся в паре шагов от атомной станции.
– Вон АЭС, а вон то, – один из парней показал рукой поверх сосен, когда они направились по полупустующей трассе, – четвертый энергоблок виднеется.
– Здание как здание – промышленное, длинное, белое. Энергоблок, правда, как коробка, над ним выступает, да все вроде целое. – Сергей пожал плечами. – Не понимаю, в чем тут проблема.
– Так отсюда же плохо видно!.. Подъедем поближе, там все и рассмотрите.
Остановились у раскрашенной бетонной эмблемы23 Чернобыльской АЭС:
ЧАЭС имени В.И.Ленина
ВСЕСОЮЗНАЯ
УДАРНАЯ
КОМСОМОЛЬСКАЯ
СТРОЙКА
[слева “факел” с изображением Владимира Ильича Ленина]
Парни выскочили из бронированной машины и, вытащив дозиметры с зондами, принялись мерить радиацию.
– Беру свои слова обратно. – Сергей повернулся в другую сторону и увидел разверзнутый взрывом энергоблок: с того места был замечен только больший его кусок, все остальное скрывалось прямоугольником с выпирающей арматурой.
– Здесь самая большая доза – тысяча двести миллирентген в час, то бишь одна целая, две десятых рентгена в час. Это приблизительно сто тысяч нормальных природных уровней радиации.
– Съездили, называется…
– Во время взрыва здесь не одна волна прошла, поэтому все деревья – абсолютно все! – покрылись ржавчиной. Их только рубить и захоранивать. Хотя я сомневаюсь, что это как-то поможет, радиация впиталась в почву, и, как мне кажется, останется там надолго.
– Ладно, поехали! Я есть хочу.
Дальше ехали уже молча.
– Как дорога?
Новая приятельница, молодая светловолосая девчонка, имени которой он до сих пор не знал, уже сидела в палатке, разминая опухшие от армейских сапог ноги.
– “Засветились” немного и домой поехали.
– Что, большая доза?
– Будем сиять, как новогодние гирлянды.
Она усмехнулась.
– А ты чего такая хмурая?
– Да день не задался, – тяжелый вздох, – направили к женщинам… в качестве поломойки, – милое личико стало еще мрачнее.
– А чего ты хотела? Вы, женщины, очень хрупкие создания…
– Я не такая! – отчеканила девчонка, повернувшись к нему.
– “Я не такая, я жду трамвая”
– Да пошел ты…
– Ладно-ладно…
Ее лицо внезапно просияло:
– Слу-у-ушай, а ты бы не мог взять меня к себе в роту?
– Вот те на! – громко рассмеялся Сергей. – Как ты себе это представляешь, солнышко?
– Как? С тобой ездить буду. Ты же начальник, верно? Ты решаешь, кого взять, а кого послать.
– Ты просто гений. Только вот имя этого гения мне незнакомо.
Девчонка заулыбалась:
– Марина.
– Только вот мы, мужики, народ очень одинокий, – Сергей взъерошил волосы, – и молоденькая девочка среди таких же, как мы… ну-у-у… не очень-то очень…
– Так и скажи: брать тебя я не хочу! Зачем весь этот цирк?
– Ладно, твоя взяла. И почему я вечно иду у вас на поводу?
Марина с вызовом сложила руки на груди:
– Потому что ты одинокий мужчина?
– Ты меня поддела. Я оценил.
– Ты вроде есть собирался.
– Ну как?! Как я могу вкушать скромные армейские блюда в присутствии обворожительной дамы!?
– Смотри, слюнями не подавись.
– Девушка, вам бы поучиться манерам…
– Пошли!..
Ужин прошел в довольно скромной обстановке, и Сергей, улегшись на свою раскладушку, уснул.
На следующее утро он, приоткрыв веки, почувствовал, как его распирает в туалет. Встав с постели, лейтенант с запаса тихонько вышел из палатки и порысил взглядом в поисках местного сортира.
Палаточный городок, освещенный утренним солнцем, казался каким-то прозрачным, пустым и нереально спящим.
Подъем начинался в шесть утра.
До него Сергей посетил уборную еще три раза, размышляя над причинами сия действия.
– Что с тобой?
– Да приболел немного…
Марина усмехнулась:
– Неудивительно.
“Странно… Когда только попадаешь в армию, возникают проблемы как раз “наоборот” – все эти каши постоянные плюс нервный стресс плюс непривычный режим, в итоге делаешь это по привычке, чем по необходимости…”
– Ой!..
“Где-то тут был медпункт… Господи, пусть он будет открытым!..”
До завтрака оставались считанные минуты.
Сергей, с трудом сдерживаясь, чтобы не опрофиниться перед сослуживцами, отыскал палаточный медпункт. Потянув за продолговатые белые деревяшки-пуговицы, он расстегнул вертикальный ряд до пола и прошел в темный тамбур.
Полусвет лился из шатра палатки.
Пустота и чистота.
Лейтенант подошел к стоящему сбоку от окошка деревянному столику, накрытому марлей. Слегка приподнял ее и принялся исследовать многочисленные баночки и скляночки со всевозможными лекарствами.
“Здесь должен быть активированный уголь…”
Но его, как назло, не оказалось.
“Проклятье! Медпункт батальона радиационной разведки…”
– Что, занимаешься спортом?
– Ага. Гажу в душу унитазу.
– Счастливчик! Не успел в Чернобыль попасть, все унитазы обосрал.
Пока остальные на завтрак поедали кашу, стуча ложками об металлические чашки, лейтенант, боясь попасть впросак и быть осмеянным, скромно жевал корку черного хлеба и пил горячий чай.
В импровизированную столовую, выпятив грудь, вошел начальник медицинской службы батальона – такой же лейтенант из запаса, только старший.
На гордо расправленных плечах заблестели погоны с изображением змей.
– Прошу прощения, но вы не подскажете, где в данном месте можно отыскать активированный уголь?
Начальник приподнял бровь:
– У нас его нет.
“На пятьсот человек нет ни одной таблетки?!” – Сергей мысленно схватился за голову.
– Черт бы вас побрал вместе с вашей АЭС… – прошипел он сквозь сжатые зубы.
“В сортир опять хочется… Что же делать?..”
Колонна бронированных машин уже дожидалась своего командира, пока тот, покинув палаточный городок, размышлял над тем, где бы справить нужду.
“Такое ощущение, будто я проглотил круглую оборонительную гранату, “лимонку”, с радиусом разлета осколков двести метров…”
– Товарищ лейтенант, вы где были? Мы вас уже заждались!
– Поехали!..
На стоянке в Чернобыле потуги отступили.
– Следующий маршрут – Рыжий лес-2.
Живот предательски заурчал.
“КА-РА-УЛ!!”
“Что сейчас будет!!”
Марина, сидящая рядом с ним, пыталась подавить насмешливую улыбку. Золотистые локоны свисали из-под бледно-зеленой треуголки. Спустив ноги в темно-коричневых кожаных сапогах, она бормотала что-то себе под нос, не обращая внимания на муки лейтенанта.
– Ты почему не носишь респиратор?
– Мне в нем душно.
– Ты у нас, получается, бессмертная.
– Все там будем.
Машины, как назло, ехали по центральной улице одна за другой.
“Да и ребят просить остановить… ну неудобно как-то!..”
“Ладно, черт с ним, потерплю!..”
Бронированная машина свернула с трассы.
“Вот оно! Сейчас остановимся – и тогда…!”
Дозиметрист спрыгнул с броника, перехватывая на ходу дюралевый держак с зондом, и сделал несколько шагов к кустам.
“Ну! Не тяни ж ты…!”
Спрыгнуть с машины, сказать “подождите”, зайти за куст, снять штаны и – о-о-о!..
– Двадцать девять миллирентген в час!
Сергей аж побелел.
“Зайти за куст, снять штаны и присесть, свесив яйца на 29 миллирентген в час…”
“Это же немного… совсем немного…”