Ана Ховская
Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор
– Ма, может, поедем со мной? Нам будет хорошо вместе. Я вас не обижу… Ну, хотите – оставьте доверенность на Свету, пусть получает вашу пенсию, тратит, а сами поедем, пока есть время документы сделать.
Анна покачала головой (уже через полгода она поймет, что не она нужна была Тане, а только ее деньги, просила, чтобы отправила к старшей дочке, но та не захотела), а потом уже через силу проронила:
– Давай потом поговорим, ладно? Пока живем здесь, будет видно…
– Ну хорошо, только чтобы поздно не было… Но и с вашим документом вас на самолет пустят все равно… А там разберемся, трудно не должно быть, вы же родились в России, гражданство можно быстро сделать… Поставим вам зубы, сделаем протезы – как захотите, будете хоть кушать хорошо. Купим вам слуховой аппаратик, можно спокойно телевизор смотреть и слушать, а не прислушиваться к звуку…
***
Лена была зарегистрирована в Казахстане на месяц, поэтому нужно спешить с оформлением бумаг на дом, с выпиской матери, с продажей. Она еще раз предложила поехать с ней, но мать уперлась в своем решении.
Потихоньку стали дела продвигаться, приходили покупатели, оформлены были бумаги, продана утварь, имущество, мебель, кое-какая одежда. Все забирали чеченцы и казахи. Как раньше мать говорила, русских в поселке почти не осталось, только старики. Приезжали люди за дровами, потихоньку собирались деньги, но дом никто не покупал.
А потом выяснилось, что сестра Валя сказала Наталье – сестре мужа – что дом валится, пусть она не зарится на него. В то же время получилось, что сама Наталья захотела перебраться в это имение, а дом она подладит. Но другим она говорила, что дом плох, так отпугивая покупателей. Договорились, что она немного позже отдаст две тысячи долларов Тане, так как мать будет жить у нее. А Татьяна же в личной беседе с Леной сказала:
– Ну она хочет ко мне переехать, но как я буду с ней? Она времени будет требовать, за ней ухаживать надо… А я ж на работе – сутки через день. Как я ей скажу это?
– А зачем же ты ей надежду подала? Зачем позвала к себе? Я зову с собой, а она надеется на тебя… А у тебя семь пятниц на неделе… Уговаривай ехать со мной, заберу.
Но Татьяна ничего уже не могла говорить, постеснялась, что ли, или деньги ей понравились. Скорее всего… Так и случилось…
Лена попросила салфетки, вышитые матерью в свободное время, ранее лежавшие на диване, на стульях, и картину Степана, где изображен пустырь за домом со стороны гор. Анна махнула рукой, мол, бери, если хочешь.
Лена только на часок съездила в Развильное на кладбище на могилу мужа. Побывав там, как и раньше, упрекнула его в том, что он лежит спокойно, а кругом такой простор – живи да радуйся.
Все оставшиеся доски, дрова, кое-какую утварь, оставшийся картофель загрузили на машину, пригнанную из Талгара Вовчиком, и перевезли к Татьяне.
Иван, видя такое дело (рассчитывал на дрова для растопки и помелочился) не стал даже разговора заводить, чтобы забрать мать к себе, хотя жена хотела этого. Только и того, что он с сыном на двух машинах увезли оставшиеся вещи и Анну с Леной в Талгар. Поскольку через два дня заканчивался срок регистрации в Казахстане, Лена купила билет на поезд до Новосибирска, уже оттуда полетела бы на самолете домой. Она, прощаясь с матерью, целуя ее руки, с плачем сказала:
– Мамочка моя родная, поедем со мной… Еще не поздно, поедем? Я не знаю, смогу ли приехать хоть еще раз сюда, хоть спокойна буду, что вы на глазах.
Анна молча смотрела на нее, качала головой, словно в нерешительности: слишком уж быстро прошли последние дни, суматошные сборы, долгая дорога, бессонная предыдущая ночь уже в доме Тани – как-то все выбило из колеи. Надо было привыкать к новому укладу, приноравливаться к непростому характеру дочки – все это разом обрушилось, оглушило, отторгло от той привычной жизни, что Анна ничего не могла произнести в ответ.
А старшая дочь смотрела в ожидании, поняв, что мать не решается оставить всех других, хотя помочь никому она уже не в силах, но, может, хоть видеться с ними будет чаще. Была еще одна деликатная проблема, из-за которой Анне неудобно могло быть в дороге… Лена ведала о ней, и знала, что с ней можно было бы справиться… Но мать настояла на своем… На том и порешили.
Таня предложила матери жить у нее неслучайно. Позже выяснится, что это сделано намеренно. Но время не повернуть вспять. Пути Господни неисповедимы…
Анна выдала Татьяне доверенность на получение пенсии, наличных денег у самой на руках не было, никому – она хотела хоть немного отдавать Светлане – не могла помочь.
***
А через полгода умерла Валя. Анна затужила, помня, что и эта дочь была несчастна в браке. Часто, оставаясь одна во время дежурства Тани на работе, теперь постоянно вспоминала о Валечке, красивой светловолосой дочери, хрупкой, со статной фигурой, мягким характером, которая тоже была ее любимицей.
Окончив техникум, Валя работала по назначению в районе. В год окончания ею учебы за ней стал ухаживать молодой человек полунемец-получеченец по национальности, но, когда Анна узнала об этом, она с негодованием выразила свое несогласие на брак. Потому что слово «немец» было главным «виновником» неприятия ухажера. Валя уехала из городка расстроенная, не в силах переубедить, что не все люди виновны в том, что с матерью произошло в юности.
Время прошло, Валя приехала к родителям на Новый год, на празднике в клубе была в костюме лисы, была неотразимо красива, танцевала, пела от души. За ней стали ухаживать парни, особенно постарался Иван Галкин, который к весне посватался. Когда мать попыталась переубедить дочь в несостоятельности жениха, в том, что у него есть уже девушка, что нет своего угла, куда приведет жену, Валя сказала, что уже один раз помешали ей, теперь она сама выберет, кого хочет.
Знать бы, где упасть, – соломки постелил бы. Но судьбу на коне не объедешь. Случилось то, что случилось: в день свадьбы в усадьбу пришла беременная девушка и заявила, что она ждет от Ивана ребенка. Все были в шоке, а тот вывернулся, сказав, что мало ли с кем она гуляла, а он выбрал Валю.
И свадьба пела и плясала…
А похмелье было горьким: в течение беременности Валю «ели» родственники Буряченко, защищая свою дочь, обвиняя Валю во всех грехах, и через год у нее родился мертвый ребенок.
Похоронив сына, семья решила уехать в город Талгар, чтобы избавиться от настойчивых претензий. Буряченко тоже родила мальчика, копию Ивана… Галкин прятал глаза от родителей Вали, но все же решился обосноваться на незнакомом месте. Там у них родился сын Евгений, тут же снова Иван чуть не попался на новом предательстве.
Пока Валя приходила в себя после тяжелых родов, он принялся ухаживать за ее сестрой Татьяной, которая приехала помочь Вале по хозяйству и одновременно устроилась на работу в управление курьером. А Иван как ни в чем не бывало сделал вид, что ничего не случилось, работал трактористом в мелиорации, ездил в горы к дояркам, начал пить, гулять и однажды поднял руку на жену.
Она, слабая, хрупкая, не могла дать ему отпор, но и уйти от него не решалась. Когда-то Анна сказала: «Уйдете из дома – не возвращайтесь, устраивайте свою жизнь по-своему, старайтесь быть хозяйками, дома в поселке делать нечего, сами видите, что вытворяет отец». Валя и не знала, куда можно податься в незнакомом городе, где найти убежище от пьяного деспота. Терпела побои, оскорбления, растила сына, работала, часто болела и… постоянно лежала в больнице, избавляясь от плодов ненасытности пьяного мужа.
Пришло время, когда Евгений вернулся из армии, увидел, как ведет себя отец, пригрозил ему: если тронет хоть пальцем мать, пусть пеняет на себя. Но вернуть покой в семье не удалось, Валя не могла все время прятаться за сына: у парня была своя жизнь.
Когда на отдыхе сына укусил каракурт и наступил критический момент, – он был на грани между жизнью и смертью – Валя сутками сидела у постели сына в больнице, Иван же ни разу не наведался туда. Выходив Женю, который еще долгое время лечился дома, Валя стала игнорировать мужа, все чаще уходящего в запой.
Но все не прошло бесследно: женского счастья не было в течение всей ее жизни, она впала в депрессию. Особенно когда сын женился и уехал жить в Алма-Ату, она снова оставалась одна с пьяницей, не желая теперь уходить от него, оставив ему дом и нажитое имущество. Еще до женитьбы Евгения она заболела. И раньше она недомогала, но теперь не понимала, что с ней происходит: исхудала, потеряла аппетит, болело в правом подреберье… Однажды упрекнула мать в том, что она была зачата, когда отец был в запое, что все дети приобрели гены если не пьяниц, то больных и неудачников. Но обследоваться не подумала, стала заниматься самолечением.
Наступил момент, когда ее направили в онкологический центр, где поставили диагноз: рак кишечника, метастазы пошли в печень и другие органы. Было поздно делать операцию, но предложили (скорее, для очистки совести) пройти химиотерапию. Валя приняла один сеанс и отказалась – не выдержала. За короткий промежуток она ушла из жизни. Пока она находилась дома, Иван даже не задумывался о том, чтобы как-то облегчить страдания жены, уходил из дома на фермы, находя забвение в ласках доярок.
Похоронили Валю 5 февраля… Женя переехал с семьей в Талгар, осадив желание отца жениться на той, из-за которой в свое время разгорелся сыр-бор, сказав ему, чтобы тот выметался из дома. Иван понял, что сын не даст ему спокойно жить, возвращаться в деревню нет смысла: смирился, перестал пить, стал по указанию сына делать все по хозяйству.
Но Валю уже не вернуть…
***
Анна же застыла в скорби. Смерть дочери еще больше подорвала ее и без того хрупкое уже здоровье. Она только думала про себя, что зря не согласилась поехать со старшей дочкой, что придется еще терпеть своенравную Татьяну.
– А Лена тоже умерла?– однажды спросила она ее.– Почему не едет за мной?
Татьяна позвонила сестре (она и раньше переговаривалась с ней о состоянии матери, с жалобами на ее поведение) и сказала:
– Мать хочет к тебе… Она спросила, не умерла ли ты… Когда приедешь за ней?
Лена дар речи потеряла, опешив от такого заявления:
– С чего это такой вопрос обо мне? Да я же уговаривала ее при вас ехать со мной, помнишь? Чего ж ты промолчала? Уже она тебе мешает? Отправляй, денег на билет хватит? Или послать? Ты же ее пенсию получаешь, деньги за дом у тебя, соберись и купи.
Таня помолчала, потом неуверенно проговорила:
– Не знаю, согласится она сама ехать… Мне некогда,– и положила трубку.
Через время Лена снова позвонила, спросила сестру, как дела, сказала, что собирается приехать за матерью. Та опять пожаловалась на поведение матери, что она капризничает, телевизор смотрит и слушает на всю громкость, а Тане он мешает: когда приходит после суток, нельзя спокойно поспать. Купила наушники для нее, но она не надевает их хотя бы для прослушивания программ – голова болит, шум в ушах. В общем, слово за словом Лена поняла, что у них пошли нелады, чего и нужно было ожидать при характере сестры.
***
Анна знала, что и Таня тоже несчастна. Мать периодически вспоминала прежнюю жизнь, оправдания и ссоры были в разгаре всякий раз, когда та поднимала вопрос: почему именно ее отдавали в чужую семью. А Татьяна напоминала, как она, после учебы отработав некоторое время по направлению в Курской области, вернулась домой. Мать посоветовала ей поехать в Талгар, устроиться на работу вместе с Валей, которая уже два года жила и работала там. Валя не сумела отказать сестре в проживании у них дома: имелась свободная комната.
Татьяна прожила с ними недолго. После стычки с Иваном, который полез к ней в постель, пока жена поправлялась после родов, она переселилась в выделенную комнатку, устроившись курьером в контору по доставке секретной почты, нося в кобуре оружие. Через какое-то время познакомилась с парнем, не желая показать жениха родителям, она вышла замуж, родила сына. Так же работала курьером, а муж – в магазине запчастей, тогда считавшемся престижным местом.
Однажды, придя домой, Таня узнала, что хозяйка магазина – одинокая дама – приписала ему недостачу в несколько тысяч рублей (по тем временам огромные деньги) и, чтобы не посадить его в тюрьму, она предложила сделку: он должен оставить семью и уехать с ней на Дальний Восток. Татьяна обомлела, узнав о его решении, но мешать не стала и закрыла этот этап своей жизни, заперев сердце на огромный замок. Работала, растила сына. А когда получила письмо от бывшего мужа, в котором он просил выслать его одежду, купила коробку, вынула из шкафа белье, хороший костюм, куртку, шапку и другое, села на полу, разложив перед собой все это, ножницами порезала на клочки, полоски. Заложив в коробку обрезки, кирпич, она отправила по предложенному адресу, не написав ни слова.
Анна узнала обо всем, приехала с Леной и Виктором к ней, но Татьяна и словом не удостоила их, молча отвернувшись от них, стирала детское белье. Да и что было говорить… Анна предложила немного денег, от которых дочь с гордостью отказалась. Тогда мать, пройдя в комнату якобы посмотреть, как там – в доме, положила купюры на тумбочку, вышла и, немного побыв со всеми во дворе, уехала домой. Сердце матери обливалось кровью: она знала, что дочь не простила за то, что когда-то отдала ее в чужую семью, хоть ненадолго, но все же отдавала именно ее, а не другого ребенка.
Денег не хватало, надо как-то выкручиваться, и Татьяна устроилась в управление мелиорации, где зарплата была выше. Днем через сутки была на участке, а ночью спали с Виталиком на раскладушке в конторе, так как прежнюю квартиру пришлось освободить. Сторож не возражал, а начальство не знало об этом. Когда кто-то донес о ситуации, сначала устроили всем разгон, а потом с горем пополам выделили пустующую половину небольшого домика здесь же, на территории конторы. На другой половине жила другая семья – рабочие конторы.
Сына она устроила в садик, когда подрос, ходил с ней на замеры воды. В их половине домика три комнатки, где они спокойно разместились. Виталик учился в школе, ездил туда на автобусе, когда она была свободна, встречала его. В городе можно ожидать всего, это и волновало. Таня попыталась снова выйти замуж, но поклонник был намного старше нее… Какая там любовь: просто пожили вместе. Он не выдержал, когда она по ночам спросонья ворчала на него: «Отстань, постылый!», а утром прятала глаза – и ушел без обид. Она осталась одна с сыном.
Ни разу Виталик не был в поселке, откуда родом мама, ни разу отец не видел своего внука, уходя в запои. А Татьяна, помня слова матери о нежелательности возвращаться домой в случае неудачного замужества, однажды сказала: «А я вам и не покажу мужа совсем, если только с горы от склада». И никто его не видел, кроме Лены и Вали, а Виталик был копией отца.
Анна вспомнила, как она приехала однажды к дочери, разговорившись с ней, рассказала о своей судьбе, о том, что пришлось пережить за все эти годы. Многого Татьяна не знала по молодости и своего умения не придавать ничему значения, давно отказавшись от отца из-за его поведения. Подумав, дочь предложила матери вместе поехать на ее родину к сестре Мане и племяннице.
Лететь на самолете Анна побоялась, поехали поездом, уговорив Виталика расположиться на верхней полке. Это был единственный раз, когда она увидела родных после долгой разлуки. Поездка им понравилась, долго потом вспоминали о ней. Татьяна, казалось, простила матери прежнюю обиду. Но не совсем…
Виталий вырос, женился. После того, как Татьяна, узнав, что сноха заработанные сыном деньги отдавала своей матери, жили только на ее – Татьянины средства, устроила разборки, он ушел с женой на квартиру. Что ни говори, ночная кукушка перекукует дневную – молодка пожелала быть хозяйкой самой себе. Сначала отказывались привозить внучку, но потом ее стало некуда девать – пока садика не выделяли – Таня рада была встречам с малышкой, развивала у нее умение считать, читать, учить стихи, покупала ей хорошую одежду, игрушки… Но жила одна, сын редко наведывался – сноха никогда…
А когда у нее поселилась мать, она, прибрав к рукам ее деньги за имущество, проданное старшей сестрой, деньги за дом, пенсию по доверенности, притихла в каком-то ожидании. Тоже была потрясена гибелью Вали, но спровоцировала скандал с братом Владимиром, который претендовал на деньги матери, имея долг за машину. Когда тот потребовал часть за дом, Татьяна сказала, что половину средств увезла Лена, а тому не пришло в голову сопоставить время получения суммы: она были выплачена много позже отъезда старшей сестры.
Он несколько раз по телефону допытывался у Лены, кому достались деньги, не думал, что Таня водит его за нос, хотя в присутствии всех старшая сестра отчиталась о продаже имущества и сказала, что все средства будут у того, с кем будет жить мама, то есть у Татьяны. Тогда все согласились и промолчали, видя в этом решении разумный довод, спорить никто не решился.
***
Лене надо ехать за Анной, но вскоре сестра сообщила, что мать слегла, почти не встает.
Анна тихо ушла весной, впав в забытье, не приходя в сознание, не понимая, где она, с кем.
Пережив Федора на 14 лет (ей было 82 года), она похоронила двух своих детей – Степана, Валентину, уже после ее смерти вскоре умерли Светлана и Владимир, ужасно завершив свои жизни.
Ожидания и несбывшиеся надежды (судьбы других детей Анны и Федора)
Приходит время – все идет на слом…
Умолкнет шум воды морской,
угаснет и пожар лесной,
исчезнет даже память о былом.
Автор неизвестен
***
Ветер ли старое имя развеял,
Нет мне дороги в мой брошенный край,
Если увидеть пытаешься издали,
Не разглядишь меня,
Не разглядишь меня,
Друг мой, прощай…
Р. Тагор
Василий
Василий, окончив техникум, получил назначение на север Казахстана, какое-то время отрабатывал там, потом перевелся поближе к дому. В юности у него случилась любовь к однокласснице Тане Комогорцевой, которая не ответила на его чувства. Вася ушел в армию, был танкистом, получил травму на учениях, вернулся домой, Тани не нашел: ее семья переехала неизвестно куда. Но он долго вспоминал ее, даже женился в Алма-Ате на девушке с таким же именем.
Когда встречался со старшей сестрой, подвыпив, спрашивал ее, не знает ли она, где сейчас та Таня. Его жена, слыша эти беседы, обижалась на него. У них родилось две дочери – Алена и Евгения. Но жена умерла от онкологии, девочки выросли уже, когда это случилось. Евгения выходила замуж, но разведена, Алена – в поисках мужа. Вася работает в частной китайской фирме кузнецом, изготавливает шедевры из железа, его ценят.
Светлана
Как ранее было сказано, Светлана – самая большая боль Анны.
На свадьбу Вали она приехала к родителям, где собрались уже все три сестры. Одеваясь к гулянию, Валя восторженно воскликнула:
– Вы только гляньте, какая сестренка у нас, – я и не думала, что она такая красавица! Все время была маленькая, а тут какая выросла – не узнать!
И вправду: Светлана была стройной, невысокой, с ровными ногами, с чистой кожей лица, длинные золотистые волосы ниже пояса очень украшали ее. Когда она повернулась к сестрам, они действительно как будто в первый раз увидели ее: так была хороша девушка. В розоватом сафари, с подведенными глазами и губами, Света смотрелась, как девушка из фильма. Сестры обнялись, порадовались еще раз друг дружке. Анна, глядя на дочерей, была счастлива: таких добрых минут она давно не ощущала.
Когда Светлана, окончив техникум, стала работать на хлебопекарне в районе, познакомилась с мужчиной, который работал трактористом. Невзирая на протесты матери о том, что она еще молода, что замуж выходить рано, что ничего хорошего в этом парне нет, она ушла из дома, стала жить у Юрия, как звали того. Оказалось, он был ранее женат, но разведен.
Светлана по молодости не разобралась ни в чем, жила, работала там же, изредка навещая родных. Юрий же, не стесняясь никого, без приглашения на правах зятя приезжал на тракторе к ее родным то пообедать, то просто по пути. От него постоянно несло перегаром, чесноком, мазутом, так что после его посещения приходилось открывать двери и окна настежь, чтобы выветрить суррогат запахов.
Когда Света забеременела, Юрий не признал, что жена беременна от него, заявив, что он бесплоден, по заключению врачей, что она нагуляла от кого-то, поэтому пусть убирается со своим выродком. Расстроенная Светлана приехала домой, рассказав о случившемся. Анна и Федор решили, что нечего оставлять чужое дитя, тем более что отец не признал бы его.
Федор вместе с Леной и Виктором повезли Светлану в больницу, поговорили с врачом, который определил подходящий для операции срок. Так Светлана, потеряв и мужа, и ребенка, в первый раз встретилась с мужской несостоятельностью. Но Юрий вскоре после этого женился, у него родилось двое дочерей: видно, следующая жена оказалась покруче характером, взяла мужика в оборот. А для Анны имя Юрий стало символом непорядочности.
Отлежавшись в доме родителей, Света по совету Анны отправилась в Талгар к Вале. Та снова не смогла отказать матери, приняла сестру, пока она искала хоть какую-то работу.
Снова Иван проявил «неадекватные чувства» по отношению к очередной сестре, пришлось переехать к Татьяне, которая уже жила одна с сыном. Напрасно Светлана пыталась устроиться на работу на хлебозавод: там не брали со стороны, работали только свои и по блату. Ну кто же пустит на «хлебное» местечко: она еще раньше знала, как идет производство: рабочие могли брать домой качественные булки, куски масла и сахар. Естественно, никто не уступил бы насиженного места. Она оставила заявление с просьбой о приеме и ушла, наведываясь узнавать, как решится ее вопрос. Но все без толку. Пришлось устроиться уборщицей в школу, позже познакомилась с мужчиной, который пообещал, что у них будет свой дом.
Привел в свою, так сказать, усадьбу, но поселил ее в маленькой летней кухне, где ютился сам, как бедный родственник. В двух маленьких комнатках, собственно, разместиться негде, но Светлана была рада и тому, что заимела угол, где можно остановиться. Надеясь, что со временем родственница мужа оставит им в наследство капитальный дом, стоявший на участке, она работала, не обращая внимания на то, что муж часто не работал, не однажды приходил пьяным. Повторялось то, что было в ее родной семье. Скандал за скандалом ничего хорошего не приносил.
А когда родился сын Валерий, Анна с Леной приехали, привезя приданое для малыша, постельное белье, шторки, посуду и другую мелочь, муж взбеленился, не давал ей ни копейки, упрекал, что кормит пащенка. Светлана плакала, тайком кормила мальчика чем-нибудь вкусным, чаще увозила на лето в поселок к родителям. Из-за скандалов он рос нервным, неуравновешенным.
Анна же, узнав об этом из рассказов дочери, из своих средств отдала ей все до копейки, снабдив и одеждой, и обувью. Другие дочери, будучи замужем, приезжая проведать родителей, привозили подарки, но все новое она переправляла Светлане, зная, что той неоткуда взять.
Светлана же, не надеясь на мужа, на его доброе отношение, на хозяйственную хватку как-то завела с Валентиной разговор о том, чтобы «выбить» пустующие комнаты на втором этаже общежития закрывшегося училища. Но бесхозное здание не отапливалось. Жильцы, получившие комнаты от администрации города, наполовину заполняли их углем, дровами, чтобы индивидуально обогревать помещение буржуйками. Словом, все устраивались, как могли.
Когда это выяснилось, Светлана не решилась переехать, тем более что надежды на помощь мужа не было. Она остановилась в своем рвении пожить для себя и семьи, денег катастрофически не хватало. Если бы не помощь Анны, то едва сводились бы концы с концами. А муж пил, скандалил, отрывался на ребенке, который и так рос болезненным.
Когда после отъезда на Север, Лена приехала к ней, принялась уговаривать уехать туда же с нею, пожить какое-то время вместе в общежитии, в одной комнатке, Светлана опять не решилась, полагая, что там холодно, нет перспектив в работе, нет жилья и не предвиделось бы. Встречала она Лену на улице у ворот, уже не приглашая в домик, говоря, что «те» ругаются, когда кто-то приходит к ним. А Валера, еще малой, выскочил из калитки, прокричал: «Ходят здесь всякие!» и убежал, порицаемый матерью.
Не видя никакого выхода, Светлана впала в депрессию и решила для себя просто: начала пить. Сначала тайно, потом и явно. На работе, конечно, это не приветствовалось, директору школы, где она работала, доносили о ее пьянстве, но та какое-то время терпела, несколько раз поговорив с работницей. Но дальше – больше: Светлана стала пропускать работу из-за похмелья, являлась с синяками – муж иногда распускал руки. Директор была вынуждена уволить ее.
Устроившись и на другую работу, Светлана тоже пила, снова уволили. Тогда она стала собирать бутылки, бумагу, какое-то старье, сдавать, продавать, собирая деньги для еды. Муж пил, она пила, сын рос. Надо учить его. Анна и тут выручила дочку: давала тайком деньги, на еду, на учебу сыну, вещи, которые отдавали Валя и Лена, уходили на продажу…
Какой-то беспросветный мрак был в жизни всей ее семьи. Лена приезжала несколько раз из Сургута, приходила к Светлане, разговаривала с нею, укоряла в пьянстве. Сестра даже не хотела встречаться с нею, слушать упреки (разумеется, это тяжело), но деньги и вещи брала охотно. Так прошло время, вырос и выучился сын, Светлана опускалась все ниже. Уже не часто приезжали мать – по возрасту, и Лена – жила в далеком городе России, и никто не в силах был как-то остановить запои. У всех были свои проблемы, так или иначе решаемые или неразрешимые. Анна не верила дочерям, что младшая пьет беспробудно, сердилась на их рассказы, стараясь не слушать их.
А когда Анна умерла, Светлана совсем опустилась: уходила из дома засветло, приходила пьяной затемно. Сын, получивший образование юриста, не смог устроиться на работу из-за отсутствия стажа, ушел из дома, не выдержав пьянства и матери, и отца, устроившись работать садовником в нескольких богатых поместьях в Алматы (так стал называться тот город после краха СССР). Жил из милости в летнем домике у одного из нанимателей, работая на участке вместо оплаты за съем жилья.
Вскоре, запив в очередной раз, Светлана замерзла на улице далеко от дома, ее нашли уже мертвой…
Хоронить ее помогал сын Валентины – Евгений, а Лена оплатила расходы.
Хоть Анна не узнала о таком печальном конце своей любимой дочери…
