Алёна Моденская
Успенский мост
Глава 3. Диета и терапия
Стук в дверь заставил подпрыгнуть от неожиданности. Сбросив оцепенение, Лика на ватных ногах пошла открывать.
– Ну что, полегчало? – спросил Илья и, не дожидаясь ответа, сказал: – Пошли обедать.
Лика, двигаясь как будто на автомате, вышла в коридор и поплелась следом за Ильёй. Г-образная форма здания предполагала на каждом этаже поворот коридора в девяносто градусов и закрывающий обзор угол. Проходя мимо такого угла на четвёртом этаже, Лика сделала порядочный крюк, потому что неизвестность за ним вызывала нервную дрожь.
– Ты чего это? – обернулся Илья, когда Лика обходила угол по дуге.
– Да так. – Обсуждать увиденное не хотелось. В конце концов, у каждого постояльца санатория есть личная жизнь, и совать в неё нос как минимум невежливо. Хотя тот долговязый показался ну очень знакомым.
Пациенты санатория уже пообедали, и когда в столовую спустились Лика и Илья, там почти никого не осталось. В дверях что-то заставило Лику обернуться. В молчаливой группе людей, вяло плетущихся через широко раскрытые двойные двери в холл, маячил высокий силуэт мужчины со стрижкой «бобриком» и складкой под затылком. Где-то эта мощная шея и громоздкие плечи уже мелькали.
Сев за стол, Лика набросилась на овощной салат. Она закидывала крупно нарезанные куски в рот и глотала, почти не жуя.
– Можешь и мой взять. – Илья успел только указать на свою тарелку, и через секунду она тоже наполовину опустела. – Я хотел сказать, можешь его взять, если отдашь мне свой пирог. Обычно в обед дают пироги с рыбой или мясом.
Жуя вялые безвкусные овощи с громким хрустом, Лика только молча покивала. Потом вытерла пустую тарелку корочкой ржаного хлеба, и, даже не вспомнив о вреде глютена и дрожжей, мигом проглотила и этот кусочек.
Суп тоже исчез за полминуты, хотя частички курицы всё же остались на пустой тарелке. А котлета из второго без вопросов отправилась в тарелку Ильи, взамен на его картофельное пюре. И только после двух порций картошки тело и нервы немного расслабились. Мир снова обрёл краски и запахи (вполне приятные для совкового санатория), в голове появились мысли, не связанные с голодом.
– А что после обеда? – спросила Лика, откидываясь на стуле. В фильмах и мультиках в таких ситуациях обычно расстёгивали ремень, чтобы сытый животик шариком вывалился из тесных штанов, но для тощей Лики в её безразмерной униформе это не представлялось актуальным.
– У постояльцев тихий час, у дежурных дежурство, у остальных свободное время. – Илья завернул вторую котлету в салфетку.
Лика всё-таки решилась задать вопрос:
– А не знаешь, кто-нибудь выписался сегодня?
– Понятия не имею. – Илья завернул пирог в другую салфетку. – А тебе зачем?
– Да так.
– Если очень интересно, можешь на ресепшене узнать. Стойка на первом этаже.
– Понятно. – Лика выдержала паузу, пока её сосед сосредоточенно орудовал вилкой, вылавливая сухофрукты из компота. – А ты ничего не слышал перед обедом?
– Нет, – допив компот, сказал Илья. – А что?
– Ну, во дворе…
– Что во дворе?
– Вроде кого-то в машину заталкивали.
Илья смотрел на Лику исподлобья и не мигал.
– И что? – наконец спросил санитар.
– Да так.
– Тебе это точно не приснилось?
– Точно, – огрызнулась Лика.
– Мало ли, какие у людей дела. Тебе-то что?
– Да ничего.
– Вот и хорошо. – Илья встал и, прихватив завёрнутые в салфетки котлету и пирог, двинулся к выходу, но тут же вернулся. – Забыл сказать, ты убираешь со столов. Вместе с Эльвирой.
Кивнув на худощавую санитарку, уже собиравшую грязную посуду в громыхающую тележку, Илья ушёл. Посидев ещё с полминуты за столом, Лика поднялась и, пытаясь побороть усталость и отвращение к происходящему, подошла к Эльвире. Без всяких эмоций та коротко кивнула на свободную тележку и быстро отвернулась.
И снова чувство, что человек уже когда-то встречался. Лика несколько раз оборачивалась, пытаясь рассмотреть санитарку, но видела только её спину. Вроде бы лицо Эльвиры, такое уставшее, с кругами под глазами и тонкими сжатыми губами, когда-то часто было на виду. Только оно помнилось совсем другим. В коротких эпизодах, как в кадрах кино, это лицо появлялось ярко накрашенным и самодовольным. И одежда – дорогая, вычурная, немного безвкусная. Всё поведение как будто вызывающее. Но чётко вспомнить, где и при каких обстоятельствах состоялась встреча с Эльвирой, да и была ли она вообще, так и не получилось. Возможно, дело просто в схожести некоторых людей. Или у этой санитарки есть сестра или другая родственница, очень на неё похожая.
За большими дверями столовой послышалось движение. Крики, сдавленные хрипы, топот ног. Оставив тележку, Лика подошла к выходу из столовой и осторожно выглянула. На полу, выложенном мраморной мозаикой, выгибалась в дугу молодая девица с пирсингом по всему лицу. Цвет её кожи в этот момент стал похож на цвет волос – ядовито зелёный. Девица била руками и ногами по полу, пучила глаза, вывалив белёсый язык, и извергала фонтаны слюны.
Некоторые гости санатория, чуть задержавшиеся после обеда, оборачивались, но никто не побеспокоился позвать на помощь. Вообще не проявив ни малейшего интереса к происходящему, все просто потопали к лестницам.
Растолкав пару девиц-франкенштейнов с перекроенными лицами, вернулся из коридора Илья. Он спокойно подошёл к зеленоволосой, опустился на одно колено и, не обращая внимания на хрипы, лужу кровавой слюны и судороги, перетянул руку девицы жгутом и достал шприц. Сосредоточенно выпустил каплю прозрачной жидкости, потом глубоко вздохнул, будто собирался проделать рутинную бесполезную процедуру, и наконец ввёл иглу в выпуклую вену. Девица ещё немного подёргалась и успокоилась.
Илья убрал шприц в карман и встал на ноги. Смотрел, как девушка мотала головой и глубоко дышала.
– Я вас ненавижу, – наконец проговорила зеленоволосая. – Всех ненавижу, гореть вам всем…
– Угу, – спокойно произнёс Илья. Наверное, девушка-зелёнка ждала помощи, но он просто стоял рядом, безразлично её рассматривая. Только что носком своей кожаной тапки не пнул.
Девица ещё помотала головой, потом всё-таки перевернулась, кое-как подтянулась на локтях, села, покачнулась, обрела равновесие и потихоньку встала.
– А я ни о чём не жалею, – в лицо Илье прошипела Зелёнка и сплюнула кровавую слюну прямо на пол. – Этим блохастым тварям туда и дорога, понял?
Илья только кивнул и указал на двери, ведущие к лестницам. Зелёнка, покачиваясь, двинулась в указанном направлении, Илья ушёл в другую сторону. Наверное, за ведром и шваброй.
Эту Зелёнку и её подружку Малинку (с малиновыми волосами) Лика видела в столовой, для них приносили странные блюда – вроде съедобные, не помои и химию, как для других. Только вот каждой из подружек полагалось две одинаковые порции, и девицы каждый раз сосредоточенно выбирали, какую съесть. Почему-то это напоминало игру в русскую рулетку.
Пока Лика наблюдала за странным приступом Зелёнки, похожим на эпилептический припадок, Эльвира успела убрать всю оставшуюся посуду. Работы больше не было, так что Лика с чистой совестью отправилась искать курилку. На первом этаже полукруглая стойка администратора пустовала. Чуть дальше по коридору из-за приоткрытой двери доносились голоса – какая-то женщина надрывно возмущалась.
– … несмотря на то, что я сделала… – резко прокаркал негодующий голос, – это вас не касается! Я требую к себе уважения! Я заслуживаю уважение! Вы хоть знаете, кто я?!
– Кем вы были, – мягко поправил бархатный мужской голос. Его Лика узнала моментально – главврач.
Дальнейшие препирательства пролетели мимо. Внимание привлёк включенный компьютер на пустующем респепшене. Ни персонала, ни гостей санатория поблизости видно не было, так что Лика, на всякий случай повнимательней осмотревшись, зашла за стойку и положила руку на мышку. Никаких таблиц, открытых файлов, программ – ничего, что обычно нужно для работы на стойках регистрации.
Не найдя ничего путного, Лика, ещё раз оглянувшись на приоткрытую дверь, где гостья отеля сыпала ругательствами, решила посмотреть «документы». Всё оказалось пусто, как и на жёстких дисках. Ничего, ни одной папки или файла – только бледный фон операционки. Ни баз, ни таблиц регистрации, ни списков постояльцев. Даже корзина пустая.
Закрыв все окна, Лика вышла из-за стойки. Дверь тут же отворилась, из комнаты администратора вышли двое. Главврач, длинная многобуквенная фамилия которого потерялась где-то в недрах памяти, вежливо кивнул и направился прочь от стойки, ведя под локоть раскрасневшуюся крашеную блондинку с короткой стрижкой. Она еле передвигала ноги, вращая осоловелыми глазами и заваливаясь на доктора.
– Вам помочь? – полноватая девушка-администратор с круглым неживым лицом подошла совершенно бесшумно и демонстративно села в своё кресло.
– Да, простите, не знаю, как вас зовут. – Лика изобразила вежливую улыбку.
– Кристина, – после небольшой паузы ответила администратор, не меняя каменного выражения землистого лица.
– Кристина, – улыбка ещё шире, тон напевнее, – скажите, где здесь можно покурить?
– Не знаю. Не курю. – Кристина сосредоточенно уставилась в монитор и деловито защёлкала мышкой.
Лика уже сделала шаг прочь от стойки, но остановилась и спросила:
– Кристина, скажите, а кто-нибудь из постояльцев уехал перед обедом?
Администратор перевела на Лику тяжёлый взгляд слегка выпученных водянистых глаз и почти яростно прошипела:
– Наблюдение за гостями в ваши обязанности не входит. Вас санитаркой сюда взяли? Вот и мойте полы.
– С чего ты взяла, что я за кем-то наблюдала? – Лика упёрлась локтями в поверхность стойки и уставилась на администраторшу.
Та беспокойно заёрзала, потом снова повернулась к своему компьютеру.
– Вы мешаете мне работать, – кашлянув, проговорила Кристина, деловито глядя в монитор.
– Пасьянс раскладывать. Да, это очень ответственное занятие.
– Не твоё дело, поломойка.
– Лучше быть поломойкой, чем жиробасиной. – Не дав Кристине ответить, Лика отвернулась и быстро пошла к выходу.
Влажный весенний ветер пронизывал до костей, и Лика пожалела, что не надела куртку. Зябко ёжась, она быстро осмотрела пустой квадратный внутренний двор со скамейками и круглой клумбой, чернеющей мокрой землёй, а потом направилась за угол санатория. Конечно, место далеко не райское, но мама приложила усилия, чтобы её сюда устроить, так что лишний раз мозолить начальству глаза курением не хотелось.
Пройдя по чистой мокрой дорожке, Лика оказалась на небольшой развилке. Чёрные тротуарчики петляли между газонами с талым снегом и огибали рогатые фонари, стилизованные под газовые. Поворачивая то в одну сторону, то в другую, Лика добралась до высокого бетонного забора. За высоченной сплошной стеной, сверху тёмно-серой от влажности, виднелось только серое небо и кружащие в нём чёрные точки-птицы. Лика брела вдоль непомерно высокой ограды, снова включая и выключая смартфон, который продолжал показывать несуразные даты и ни в какую не желал работать. Свою сигарету выкурила в самом дальнем углу санаторского сада и направилась назад.
Рабочий день завершился, когда за окнами уже разлилась апрельская чернильная ночь. Почему-то в сельской местности небо кажется темнее по ночам, да и воздух, бесспорно, чище. По крайней мере, с Добромысловым не сравнить. Хотя тот кретин уже атмосферу не загрязняет. Чтоб его, ведь это он виноват, что Лика застряла в этой дыре. Его самого бы куда-нибудь засунуть. С другой стороны, может он уже сидит где-то в каком-нибудь котле, наполненном ядовито воняющей химической жидкостью. От мысли о том, с каким удовольствием Лика подбросила бы дровишек под его котёл, даже настроение улучшилось.
Выключив свет и забравшись в постель, Лика снова достала смартфон, чтобы хоть как-то отвлечься. Но аппарат так и не заработал, за что полетел в дальний угол. Борясь с нестерпимым желанием закурить, от которого аж в животе дрожало, Лика встала и подошла к окну.
Стилизованные фонари не светили, только луна, так что ночное «Черноречье» представляло собой множество переплетающихся теней от мрачно-фиолетовых до сажево-чернильных. Спать почему-то не хотелось, хотя от дневной санитарской работы ныли руки и ноги. Сбежать нельзя, даже позвонить не получается. Люди кругом хмурые, неразговорчивые. Работа грязная и бестолковая. Пустая трата времени, сил и способностей, которым вполне можно было бы найти более достойное применение.
По двору скользнули острые белые лучи. Чёрная машина мягко подкатила к парадному входу. Фары выключились, с водительского места выбралась длинная тощая тень. Спустя секунду из дверей санатория вышли двое. Высокая фигура сестры-хозяйки узнавалась безошибочно даже в ночи, второго рассмотреть не получилось.
Долговязый открыл дверь машины и вытащил оттуда брыкающуюся визжащую девушку. Она вертелась, как кошка, царапалась и верещала матом на весь двор. Долговязый держал её за обе руки и волоком тащил к дверям. Девчонка вдруг обмякла и повисла тряпичной куклой. Сестра-хозяйка, кружившая у тощего, подхватила её сзади и вдвоём они уложили девицу прямо на землю. Третий подошёл и встал рядом. Видимо, он не рвался помогать коллегам с новой… постоялицей? Это так они сюда попадают?
Пока Раиса Как-её-там копошилась вокруг тела, распластавшегося рядом с дорожкой, второй стоял поодаль, засунув руки в карманы. Долговязый наблюдал за девчонкой, наклонившись к ней. Но стоило ему выпрямиться, как девица извернулась, по-кошачьи вскочила на четвереньки, потом на ноги и рванула прочь от них. Тощий попытался перехватить её руками-граблями, но ему неуклюже помешала Раиса. Третий ругнулся и побежал следом за новой гостьей санатория.
По голосу и тяжеловатой манере движения Лика узнала Илью. Раисе-то, конечно, не по статусу догонять молоденьких девиц, так что она осталась во дворе, скрестив руки на груди. Тощий же, будто вытянувшись и став ещё выше, легко перемахнул скамейку, газон с проталинами и скрылся из вида.
Он появился снова спустя всего полминуты. Шёл ровно, даже плавно, хотя на плече тащил вырывающуюся девицу. Илья плёлся следом.
В здание вошли втроём (плюс девчонка), вышел спустя минуты три один тощий. Он быстро сел в машину и укатил.
Утром за завтраком Лика всё пыталась высмотреть девчонку, которую привезли ночью, но гостей санатория было слишком много, и найти одного человека среди сотни малознакомых лиц оказалось непосильной задачей. Да и саму новую постоялицу ночью Лика толком не рассмотрела.
Зато решила получше присмотреться к гостям вообще. Высокий бледный брюнет по-прежнему ничего не ел, во время общих приёмов пищи отрешённо глазел в окно, обслуживающих совсем не замечал, воспринимал как пустое место. Хотя его меню практически не отличалось от того, что предназначалось персоналу.
А вот для его соседки, девицы с брезгливым выражением лица, готовили каши и продукты быстрого приготовления из серии «просто залей кипятком». Могло бы показаться, что она сама просила о таком рационе, если бы не явное отвращение, появлявшееся на её физиономии каждый раз, когда на стол ставили тарелку с кудряшками спагетти или жижей картофельного пюре. Хотя у этой пигалицы всегда такое выражение лица.
Малинка и Зелёнка снова сосредоточенно выбирали между совершенно одинаковыми порциями. Девицы-франкенштейны нарезали пищу малюсенькими кусочками, чтобы протолкнуть в перекошенные рты. Жевать им явно было трудно – челюсти двигались размашисто и криво, как допотопные механизмы.
Ещё несколько человек, с виду самых обычных, грызли нечто похожее на собачий и кошачий корм.
Дамочка, увешанная цацками, что кричала об уважении, пережёвывала помои. Ставя перед ней тарелку, Лика отчаянно боролась с желанием зажать нос, потому что от запаха гнили и вида разлагавшихся продуктов мутило до головокружения. Однако гостья отеля каждый раз чуть ли не с вызовом хватала столовые приборы и запихивала отбросы в ярко накрашенный рот.
Подавив очередной приступ тошноты, Лика отвернулась и постаралась поскорее откатить тележку с тарелками, когда в воздухе отчётливо пахнуло гуашью. В памяти тут же вспыли ядовитые запахи Добромыслова. Достав с нижней полки чайник, Лика поставила его на стол, крышка чуть сдвинулась, и ноздри продрало аж до горла. С хрипами проглотив спазм, Лика пошла по проходу дальше. Обернувшись, она увидела, как из носика чайника по стаканам разливали тошнотворно-розовую жидкость. Постоялец отеля, для которого приготовили это отвратительное пойло, сидел спиной, но его толстые складки кожи под затылком вызвали какое-то смутное…
Лика споткнулась и чуть не опрокинула громыхнувшую тележку. Тощему невысокому пациенту предназначалась обычная каша и чайник с водой, в которой плавали чёрные ошмётки. Наливая до краёв свой стакан, он так сильно сжал челюсти, что послышался хруст.
Молодому парню-качку выложили на тарелку кости небольшого животного с покрытым кровью сырым мясом, на котором местами чернели клочки шерсти. Для мужчины и женщины средних лет, кажется, супружеской пары, предназначались мерзко пахнущие молочные продукты, покрытые плесенью. Где администрация только умудряется доставать эти «деликатесы»? А главное – зачем? Откуда взялось такое меню?
Пройдя, наконец, весь ряд столов, Лика откатила пустую тележку к кухонной двери и присела на стул. Хотелось отдышаться, ведь от одного вида этих блюд где-то в горле сформировался ком, мешавший глотать, а при воспоминании о самых «изысканных» яствах, ком просился наружу.
За завтраком Лика постаралась побыстрее запихнуть в себя тарелку овсянки, и потом сразу же, почти бегом выскочила на улицу. Сестра-хозяйка ещё в столовой стала что-то говорить о глажке и стирке, но Лика обогнула её по дуге, отпихнула бледного брюнета, даму в цацках, кого-то ещё, визгливо вскрикнувшего, и вывалилась во двор. Секунду продышавшись, оглянулась на огромное г-образное серое здание и почувствовала волну дрожи, пробежавшую от макушки до пят.
Она снова брела вдоль высокого бетонного забора. Дорожки подползали ближе, потом уходили прочь, но Лика старалась не упускать из виду серую стену, окружавшую санаторий. Через некоторое время перед ней вновь и неотвратимо возник внутренний двор.
Вздохнув поглубже, Лика уже собралась идти работать, как вдруг поймала за хвост мелькнувшую мысль. Оглянулась, присмотрелась, пошла назад, уже внимательнее рассматривая забор. Потом вернулась во двор с другой стороны.
Действительно, ей не померещилось. По всему периметру не обнаружилось ни ворот, ни дверей, ни калиток, ни проделанных дыр. Один сплошной забор. Либо выходы великолепно замаскированы, так, что при всём желании не отыщешь.
– Эй!
Лика посмотрела вверх, откуда донёсся голос. На балконе четвёртого этажа, где проходила пожарная лестница, стоял Илья в куртке поверх формы (ага, именно в этом наряде он ночью принимал новую гостью санатория) и приглашающе махал рукой.
Идти в здание не хотелось, но хмурый апрельский воздух пробирал зимней промозглостью, так что пришлось вернуться в корпус. Лика поднялась на четвёртый этаж и вышла на балкон через пожарный выход.
Сквозь полупрозрачные кроны деревьев, заполнивших территорию «Черноречья», просвечивали окрестные равнины со старым тающим снегом и редкими голыми кустами. Белёсые поля пересекала извивающаяся чёрная лента оттаявшей речки.
– Ты работать вообще собираешься? – спросил Илья, закуривая. – Раиса, конечно, делает тебе пока поблажки как новенькой, но это не навсегда.
– Во-первых, я работаю. – Лика достала свои тонкие сигареты и прикурила от зажигалки Ильи. – Во-вторых… а что, собственно, вы можете мне сделать? Уволите? Так я не расстроюсь.
Илья только хмыкнул, слегка улыбнувшись.
– Или, может, в машину запихнёте и увезёте неизвестно куда? – Лика косо глянула на Илью. Но он молча пускал струи дыма, опираясь локтями на парапет. – Что это было ночью?
– Вы смысле? – Даже не обернулся.
– Вы с Раисой ночью за девчонкой гонялись.
– И что?
– Что это было?
– А что?
– А ты нормально можешь разговаривать? – Лика почти перешла на крик.
– Во-первых, не ори. Во-вторых, это не твоё дело.
– Почему это?
– Потому. – Илья так и стоял, почти перегнувшись через парапет и упрямо глядя вниз.
– Она же явно не хотела сюда приезжать.
– Тебе-то какая разница?
– Вы её заставили. Нельзя принуждать людей. Это нарушение прав и свобод личности.
Илья наконец повернулся, смерил Лику взглядом серо-зелёных круглых глаз, вздохнул, как будто вынужден был объяснять элементарные вещи.
– Может, она психически нездоровая. Здесь на реабилитации.
– Типа – это родственники её сюда отправили?
– Типа того. – Илья снова отвернулся.
– Всё равно так нельзя, – упрямо заявила Лика, пуская завитки дыма. – Каждый должен принимать собственные решения. Что делать, куда ходить, какую пищу есть. Кстати, а почему у некоторых такая странная еда? Гниль и сырое мясо?
– Кому что полагается. – Илья выпрямился, затушил сигарету в жестяной банке и направился ко входу в коридор здания, но Лика преградила ему путь.
– Кем полагается? Ведь не может людям нравиться гниль и химия. Это же явно не полезно.
– Ты откуда знаешь, кому что нужно? – спокойно спросил Илья. – Может, это тоже терапия.
– Это что, сумасшедший дом? – озвучила Лика мелькнувшую догадку. – Они все психи?
– Вроде того.
Илья протиснулся мимо Лики, но в дверях обернулся:
– Я за тебя сегодня был в прачечной, ты вечером моешь полы на кухне и в столовой.
После ужина Лика осталась протирать новенький линолеум. С одной стороны, если все гости здесь психически нездоровые – это многое объясняет. И замаскированные выходы за территорию, и странную еду, и поведение. С другой, находиться в таком месте страшновато. Придя в свою комнатушку, Лика первым делом заперла дверь на замок, потом, поразмыслив пару секунд, поставила стул к двери, спинкой подперев ручку.
