Алёна Моденская
Успенский мост
Осознание того, что через долю секунды это озверевшее существо посмеет прикоснуться к Лике, вызвало внутри вихрь отвращения, который придал сил. Когда мужик навис над ней, полностью закрыв обзор, она извернулась и боком скатилась с кушетки. «Химик» повалился туда, где только что лежала Лика, понял, что она ускользнула и, с яростным рыком оттолкнувшись, кинулся вниз. Сама Лика, сидя на полу, сумела-таки вытащить исхудавшие руки из красных петель, и стоило злобной роже оказаться наравне с ней лицом, тут же вцепилась ногтями в налитые кровью мутные глаза.
Мужик заревел и, отцепив тонкие пальцы от лица, швырнул Лику в сторону. Упав на холодный твёрдый кафель, она перекатилась под ногами главврача и его подчинённых и быстро сообразила, что «химик», сам того не желая, оказал ей услугу – зашвырнул тощую, как тростинка, Лику за спины сотрудников санатория.
Увидев рядом с собой готовые сомкнуться руки Раисы, Лика сжалась в комок, а потом резко выпрямилась. От неожиданного и резкого удара сестра-хозяйка попятилась и налетела на «химика». К ним тут же присоединился Илья, которого Лика толкнула в грудь. И вся эта компания, не удержавшись на ногах, повалилась прямо на ванну с химикалиями.
По голубому кафелю процедурной расплескались едко пахнущие яды. Глаза щипало так сильно, что по щекам текли слёзы, из-за сдавливания горла воздух почти не поступал в лёгкие. Процедурная виделась будто через мутное стекло, разобрать, где стены, где окна, а где дверь, стало невозможно – всё слилось в сплошной удушливый морок.
Лика рванула наугад. Шлёпая босыми стопами по разлитым химикалиям, кого-то отпихнула и налетела на гладкую стену. За спиной в общей возне выделялись голоса, но разобрать, что они говорили не получалось, да и не хотелось тратить на это силы. Спешно перебирая почти вслепую руками по стене, Лика вдруг нащупала выпирающий вертикальный брус, вроде бы гладкий. Кажется, это косяк. Действительно, при следующем движении рука будто немного провалилась вперёд. Значит, там дверь.
Отступив на шаг назад, Лика уже приготовилась обрушиться на дверь всем своим весом, пусть и не очень значительным. Но её кто-то обхватил сзади, прижав руки к бокам. Но теперь Лика была готова на что угодно, только бы не оказываться снова на кушетке, под хищным взглядом этого «химика», от которого и пошли все её проблемы. И чего ей стоило окунуть его разок в ванну?
Лика рывком развернулась, протащив за собой того, кто был сзади. Такого манёвра, видимо, не ожидалось, и даже хватка слегка ослабилась. И тут Лика всем телом повалилась назад. За спиной кто-то удивлённо вскрикнул (кажется, это Илья), раздался грохот, треск, падение замедлилось, потом ещё вскрик, и Лика свободно полетела спиной вниз. Когда она упала на Илью, тот снова сдавленно охнул.
Видимо, общим весом они всё же выбили дверь. По прежнему ничего не видя из-за химии в глазах, Лика оттолкнулась от Ильи, разумеется, попытавшись побольнее его пихнуть, перекатилась, встала на четвереньки и по-собачьи побежала по коридору. Ей уже не важно было направление побега, в конце концов, все коридоры оканчивались примерно одинаково.
Проскакав какое-то расстояние по мягкому ковру, Лика вдруг почувствовала сильный удар в лоб. Впервые в жизни она на себе испытала состояние, когда из глаз в буквальном смысле летят искры. Но очень сильно её всё же не оглушило. Она подобралась, перебирая руками по стене, обогнула угол и приготовилась бежать дальше по коридору, но передумала.
Быстро, пока шаги преследователей её не нагнали, переползла через рекреационную площадку, не забыв вытереть стопы и ладони и о ворсистый ковёр и диваны, отодвинула занавеску и вывалилась на балкон. Быстро закрыв за собой дверь, всё ещё на четвереньках, пригибаясь, чтобы её не было видно из окна, ползла вдоль стены. Нащупав горизонтальные железные ступени, всё ещё вслепую, кое-как обогнула перила и стала спускаться по пожарной лестнице.
Всё люки в балконах всегда держались открытыми, это Лика точно помнила. Потихоньку она нащупывала каждую ступеньку босой ногой, крепко вцепившись в перила, и так проползла до первого этажа.
Пожарная лесенка с балкона выходила прямо на землю. Разумеется, «Черноречье» – это ведь не то заведение, где нужно опасаться грабителей или хулиганов. Оказавшись на земле, Лика хотела сразу же припустить куда-нибудь подальше от главного здания, но резь в слезившихся глазах и жжение в стопах и на ладонях её остановили.
Выставив руки, Лика кое-как доковыляла до газона, на котором всё ещё лежал рыхлый апрельский снег. Первым делом растёрла пару снежных охапок в ладонях. Потом, сгребая мягкую ледяную жижу, остервенело втирала её в глаза, наплевав на песчинки, камешки и веточки. После третьего «промывания» стало чуть лучше – жжение ослабло, зрение вернулось, хотя и не полностью, и теперь Лика смотрела на мир не через толстое, а через тонкое мутное стекло. Этого, впрочем, хватило, чтобы рассмотреть покрасневшие ладони и стопы, с которых ошмётками слезала кожа.
Вдруг захотелось всё бросить и повалиться на землю прямо здесь, посреди санаторского двора, лежать и выть, пока не придут Погорельский с соратниками и не утащат её в какую-нибудь процедурную, откуда её потом в мусорном мешке увезут по реке под Успенский мост.
Но воспоминание о докторе с его приспешниками, которые добровольно (подумать только, добровольно!), проводили процедуры над людьми, пусть отвратительными, но людьми, вызвало прилив гнева и сил. Лика отряхнула руки и осмотрелась. Никого из сотрудников в поле зрения не оказалось, так что можно было, пожалуй, добежать до границы территории. Да, там нет ворот и калиток, но однажды ей ведь уже удалось сбежать. Может, получится снова.
Перебирая босыми ногами по стылой земле (хотя сейчас пронизывающий весенний холод оказался весьма кстати), Лика пересекла двор, стараясь держаться поближе к кустам, и оказалась у полосы деревьев. Сошла с тротуарчика и по щиколотку в снегу (ах, какое блаженство после шлёпанья по разлитой обжигающей химии), стала двигаться туда, где, по её соображениям, должен был оказаться забор. Направление она выбрала верно, высоченная бетонная стена выросла перед ней как раз там, где ожидалось. Только вот что делать дальше, неясно. Лика ведь уже обходила всю территорию как раз вдоль этой стены. И нет там выхода. Это известно.
Чувствуя, что все усилия разбились о бетонные плиты, Лика задрала голову и заскулила. У неё ведь почти получилось. И зачем этому проклятому санаторию её удерживать? Своё она явно отработала, а протаскивать других через «процедуры» всё равно не согласится даже под страхом путешествия на плоту по речке Чёрной. Почему ей просто нельзя уйти?!
За спиной послышались голоса. Кажется, на её поимку отрядили не только сотрудников, но ещё и пару-тройку пациентов, готовых выместить на ней всю злобу за свои страдания. Хотя недурно было бы им напомнить, что уж они-то всё это заслужили. Но, с другой стороны, ведь все люди иногда ошибаются. Жалко их, как ни крути.
Лика обернулась. Промеж частых стволов проступали светлые стены санатория.
– Ну, отпусти меня, а? – хныкала Лика, обращаясь к самому санаторию, будто это было живое существо, которое здесь всем заправляло. – Ну, пожалуйста! Я больше не буду пакостить! Обещаю!
Чувствуя себя нашкодившей первоклассницей, Лика заплакала, вытирая мокрые щёки ладонями. Видимо, давно нужно было проплакаться – со слезами спала пелена, вызванная химическим парами. И вдруг Лика, шмыгнув и ещё раз вытерев слёзы, ясно увидела наклонённое дерево в нескольких метрах от себя. Гладкая сосна, видимо поваленная каким-то ураганом, вывернутыми конями оставалась на земле, а верхушкой уходила ввысь и за забор, сломанными ветками опираясь о бетонную плиту.
Быстро осмотревшись и не увидев преследователей, Лика пошлёпала к дереву. Утеревшись, она примерилась и под голоса, что становились всё громче, залезла на ствол. Кое-как, цепляясь за шероховатую кору сосны пальцами рук и ног, подтягиваясь и прижимаясь к стволу животом, добралась до забора. Корявые ветви, с которых даже не облетели зелёные иглы, свисали почти до земли. Лика попыталась перелезть забор, хватаясь за хвою, но не удержалась. Судорожно схватив колючую крону сосны в охапку, съехала по ней и шлёпнулась в рыхлый снег.
Поднялась и зачем-то поклонилась сосне. Которой вообще-то раньше здесь не было. Потом ещё раз – санаторию за забором. За то, что отпустил.
Удивляясь проступившему языческому сознанию, развернулась и пошла прочь от забора, на ходу промывая исцарапанную кожу снегом. Впрочем, сосновые иглы много вреда не нанесли, особенно по сравнению с фенолово-аммиачной ванной. Вспомнив процедурную, Лика пошла быстрее.
Дальнейший план действий отсутствовал. Лика представления не имела, куда идёт. Хотя, с другой стороны, хорошо знала, откуда. Уже кое-что. А ещё знала, что не вернётся туда ни под какой угрозой.
И снова белое поле под серым небом, снова пустая идеально ровная асфальтовая дорога и чёрная река где-то впереди. Главное – перебраться через мост. Почему-то казалось, что стоит оказаться на противоположном берегу, и там будет безопасно, там можно оторваться от погони, там придёт помощь.
Лика обернулась. По дороге что-то быстро двигалось. Судя по голосам и сухому щёлканью, Погорельский претворил свою идею в жизнь – освободил от процедур парочку бизнесменов-живодёров, снова запряг их в повозку пустил по следу Лики. Судя по скорости, с которой двигалась упряжка, ещё и пообещал им что-то. Интересно, какие бонусы есть в «Черноречье»? Хотя, пожалуй, нет. Теперь уже не интересно.
Лика прибавила шаг. Сошла с дороги, чтобы пройти к мосту напрямик, но идти по асфальту было куда удобнее, чем пробираться через снежную кашу. Пришлось вернуться на дорогу. Но где ей убежать от этой упряжки предпринимателей? Лика же помнила, какую скорость они могли развивать.
С другой стороны, если они могли, может, и у неё получится? У неё, конечно, стопы содраны, но и та парочка тянет за собой тележку с… А кто там, собственно? Лика, ступая задом наперёд, попыталась высмотреть пассажиров тележки. Кроме Погорельского, там виднелась грузная фигура Раисы, бирюзовая форма Ильи, кажется, Кристина и… ну конечно, как без неё. Розовый худи Мажорки. Вот кто вцепится в Лику неистовее всех, вот кто её ненавидит так, что даже представить страшно. Но именно этой соплячке Лика ни за что не дастся.
Снова развернувшись, Лика прибавила шаг. Громыхание тележки становилось всё громче, а голоса – всё отчётливее. Лика, отчаянно пытаясь не обращать внимания на боль, ускорилась. У них же получалось. Ещё ускорилась. Побежала, что было духа. Вот он, мост, чёрненькая дуга на фоне блёклого неба и талого снега.
Тележка трещала, грохотала, тарахтела и бухала на все лады. Но, увы, никак не разваливалась. Лика прибавила шаг, хотя ног она уже давно не чувствовала, а дыхание после нахождения в тесном помещении, заполненном ядовитыми парами, грозило отказаться работать – из горла выходили хрипы, а кашель, грозивший свернуть тело в бараний рог, приходилось душить где-то в глотке. Времени отхаркать слизь химикалий не было.
Впрочем, мост становился всё ближе. Судя по тому, с какой скоростью летела «кибитка», преследователи поставили себе цель любыми средствами остановить Лику и не дать ей перейти мост.
Когда до спасительной каменной кладки оставалось несколько метров, тележка докатилась до берега. Яростный визг Мажорки, лай «химика» и ржание бизнесменов из упряжки нагоняли Лику в те последние шаги, что оставались ей до моста.
Лика уже поставила босую ногу на мокрый тёмный камень, когда её схватили сзади и по дуге отшвырнули от моста. Конечно, это мажорка Вика. С искажённым лицом, полностью утратившим человеческий облик, она сплюнула через плечо и рванула к Лике.
Перехватив тонкие Мажоркины запрясться и не давая острым длинным ногтям впиться в лицо, Лика попятилась на пару шагов, но потом сделала выпад вперёд и резко двинула кулаком Мажорке под подбородок, отчего та вскинулась и чуть не упала. Снова получилось оказаться ближе к мосту, хотя и спиной.
– Думаешь, тебе от этого легче станет? – проскрипела Лика, не давая девчонке высвободить руки.
– Не твоё дело! – И в лицо Лике полетел плевок. – Всё из-за тебя! – Дальше следовали отборные ругательства.
В этот момент подошёл химик и по-хозяйски попытался отодвинуть Вику, но та ни в какую не хотела отпускать Лику. Видимо, тому, кто приведёт добычу, обещали особые привилегии. Поняв, что девчонка не отступит, химик размахнулся и огромной лапищей ударил её по голове.
От неожиданности Лика отдёрнула руки, что оказалось весьма кстати, потому что Мажорка, сдавленно крикнув, повалилась на бок и покатилась вниз по берегу. Первым порывом Лики было остановить падение, но на неё уже двинулся амбал со зверской физиономией вместо лица.
– Все считают своё наказание незаслуженным, – прозвучал где-то рядом спокойный голос Погорельского. – «Все так делают». «Здесь всё равно грязно». «А что такого?». «Мне всё можно». «А почему я?». Сотни и тысячи оправданий. Что стоит попросить прощения?
– Я не хотела вас обидеть, – тихо проговорила Лика, вспомнив свой выпад во время встречи с жителями Добромыслова. Да, она тогда ненавидела этого пока ещё человека, но отвращение не оправдывало грубость.
Только химику извинения, очевидно, не были интересны, он продолжал двигаться на неё, сжимая огромные кулачищи и скалясь. Лика, осторожно перебирая босыми ногами, вдруг поняла, что идёт в верном направлении – точно, ещё пара шагов, и под стопами оказались гладкие холодные камни.
Мужик вдруг рванул к Лике, она отскочила, но покачнулась и, ухватившись за толстые каменные перила, еле устояла на ногах. Ручищи химика почему-то не достали до лица. Оказалось, сзади мужичину кто-то обхватил. Тот завертелся, и Лика рассмотрела Илью в бирюзовой форме, повисшего на химике, превосходящем его по габаритам раза в два.
Мысленно поблагодарив бывшего напарника, Лика уже повернулась, чтобы бежать, но тут же остановилась. Оказалось, что парочка живодёров обошла её сзади и перекрыла путь к отступлению.
– Вас я тоже не хотела обижать, – пробормотала Лика.
– Да неужели, – манерно ответила женщина. Она совсем перестала походить на себя прежнюю, однако способности говорить пока не утратила. – Кто тебя спрашивал? Кто просил вас лезть в наши дела и выскакивать с вашим никому не нужным мнением, а?!
Перед носом Лики просвистел коготь. Теперь перила моста давили в прогнутую поясницу. Аккуратно глянув через плечо, лика увидела собственное отражение в густой чёрной воде – тощая фигура, припёртая к краю.
– Вы сами были виноваты, – вырвалось у Лики, но она тут же спохватилась: – Хотя меня это не оправдывает.
Но ведь кто-то же должен был их остановить, как и этого химика, с прыжка грохнувшегося на спину и придавившего Илью к мосту всей тяжестью своей огромной туши. Все же терпели или равнодушно молчали, только Лика и её товарищи рискнули выступить против безобразий. За что в итоге она и поплатилась. Тонкая, оказывается, грань у справедливости.
– Ты поплатилась за гнев, жестокость и злобу, а не за отстаивание справедливости и своего мнения, – произнёс Погорельский. – Хотя грань действительно тонкая.
Отступать дальше было некуда. С одной стороны проход перекрыли бывшие бизнесмены, Раиса и Кристина, с другой – химик, утирающий хищную рожу. Где-то за его спиной лёжа на мосту, стонал Илья, пытаясь перевернуться на бок. Мысленно пожелав ему вылечиться, Лика развернулась, опёрлась руками о каменные перила моста, перебросила ноги и спрыгнула вниз, краем глаза успев заметить на берегу, покрытом снегом, распластанный розовый худи. Мажорка даже не стонала, просто лежала в неестественной перекрученной позе лицом вниз. Но ей не привыкать.
Лика тем временем летела вниз. Лёгкое тянущее чувство в желудке – и она под ор и ругань шлёпнулась на что-то мягкое и скользкое. Утопая руками в мякоти, попыталась сесть. За её спиной кто-то довольно зарычал. Химик, наверное. Подняв голову, Лика тут же попыталась отползти, отталкиваясь ногами от мешков.
Она угодила прямо на плот, которым правил долговязый, и теперь не могла отвести взгляда от его… А вот лица-то там и не было. Из-под полей тёмной модной шляпы на неё таращились чёрные круглые провалы, вместо щёк – глянцевая белизна, ровные зубы ничем не прикрыты. Скелет в костюме замедлил ход плота.
Заставив себя сглотнуть, Лика краем глаза ухватила ещё один силуэт. На краю плота сидел тот самый брюнет из столовой, что отказывался от еды. Он равнодушно наблюдал за тем, как Лика беспомощно барахталась в скрипящем полиэтилене мешков. Ещё живой, но постепенно истончающийся, он уже начал походить на того, что правил плотом – кожа стала почти прозрачной, так что просматривались кости черепа и зубы. Наверное, скоро он составит долговязому компанию и тоже превратится в перевозчика.
Скелет же, видимо, устав ждать, пока лишняя пассажирка сама покинет плавсредство, вынул весло из воды, легко его перехватил, будто это была всего лишь тонкая тростинка, и проворно толкнул Лику в грудь. От удара твёрдым веслом, Лика захрипела и повалилась на спину. Мельком увидела, как полотно белого неба скрывается за чёрной гранью арки моста, и зацепив взглядом открывающееся за круглым проёмом пространство, со всплеском угодила в воду.
Тело обожгло льдом, глаза и уши тут же заложило. Рядом будто что-то шлёпнуло по воде, по ноге скользнула металлическая чешуя.
Разлепив кое-как глаза, Лика сквозь толщу воды увидела на тёмном мосту расплывающийся белый халат Погорельского.
Глава 10. Белая горячка
Погорельский стал медленно растворяться, в коридоре послышался топот, будто стадо лошадей бежало. Видимо, это пациенты, которых освободили от процедур в обмен на линчевание Лики.
Ещё раз взбрыкнув, Лика сумела-таки сбросить хватку с ноги, подтянулась, извернулась и села на колени. Дёрнула руками и внезапно обнаружила, что её запястья больше ничего не удерживало. Но рывок оказался такой силы, что по инерции Лика завалилась назад и кубарем бухнулась на жёсткий пол.
Готовясь подороже продать своё здоровье, а может, и жизнь, заметалась, ища угол подальше. Отталкиваясь ногами, забралась подо что-то, сжалась в комок.
– Эй, ты чего это? – Перед глазами остановились ноги в зелёных резиновых шлёпанцах, надетых на плотные колготки. – Ты где? Бинты-то как развязала? Перегрызла, что ли?
Ноги потоптались на месте, потом сверху показалась женская голова в косынке.
– Ты чего там сидишь? Вылезай! – незнакомая женщина с красным лицом поманила Лику рукой. – Ну, иди сюда. Давай, не бойся.
– Ещё чего! – Лика попыталась пнуть по лицу ногой, но из-за резкой боли промахнулась.
Женщина, охнув, выпрямилась и заголосила:
– Ваня, Петя! Здесь буйная под кровать залезла! Брыкается!
Раздался тяжёлый топот, появились две пары ног в стоптанных кроссовках. На месте женской головы показалась мужская в тёмно-зелёной шапочке.
– Слышь, ты чего там? Вылезай! – И мужик тоже поманил Лику рукой. Она попыталась ударить и его, но он перехватил её ногу и потащил на себя.
Извивающуюся Лику выволокли из укрытия, появился второй мужик в зелёной форме, сгрёб её за плечи, и вдвоём они её подняли и прижали к кровати.
– Да что ж ты так брыкаешься! – подала голос женщина в косынке, набирающая в шприц что-то из ампулы. – Давай-ка!
Лику перевернули, вжав в твёрдую койку, и она почувствовала укол в ягодицу. Ещё раз попыталась сбросить хватку, но не смогла. Потом ноги и руки стали слабнуть, пальцы не слушались, уши будто ватой заложило, пред глазами всё расплылось.
– Вот и славно, – услышала Лика перед тем, как сознание полностью угасло.
Лика пришла в себя и обнаружила, что лежит на высокой жёсткой кровати. Голова казалась тяжёлой, как гиря, во рту противно пересохло. Руки ни в какую не хотели сгибаться в локтях, им явно что-то мешало, при каждом движении запястья прорезала острая боль. Точно – на обеих руках бинты, концами привязанные непонятно где.
Ясно. Погорельский решил немного выждать. Наверное, из-за химически паров ей стало плохо, и он чуть отложил экзекуцию. А чтобы не сбежала, велел привязать к кровати. Хотя палата была незнакомой – точно не её комнатушка в санатории. Просторная, светлая, с высоким потолком и абрикосовыми стенами.
Лика дёргала и выворачивала руки, пока у кистей не натёрлись красные «браслеты». Устав от бесполезных попыток вырваться и саднящей боли, откинулась на подушку. Выдохнула и выдохнула пару раз. Решила осмотреться.
Палата со стенами приятного цвета. В санатории Лика такой не припоминала. Ладно, она не все помещения видела. К счастью.
Дальше. Руки. Привязаны. А на самих кистях – белые повязки. Откуда они взялись? Точно, ванны с химикалиями. Она, наверное, случайно вляпалась. Или на сосне поцарапалась. Стоп. Какой ещё сосне? По которой перелезала забор.
Вихрь последних событий завертелся так, что голова сама собой плюхнулась на мягкую подушку, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Кстати, глаза. Лика поморгала, посмотрела в разные стороны. Веки, конечно, пощипывало, но зрение вроде бы было в порядке.
В носу и горле тоже чувствовалось лёгкое жжение, но уже не такое саднящее, как раньше. Наверное, ожог начал проходить. Ноги? Приподняв голову Лика рассмотрела повязки, обхватывающие стопы и лодыжки. И тонкий красный шрам от вытянутой «нити» на месте. Да, прогулка по разлитым химикалиям, да ещё марш-бросок через поле, и всё это босиком. Это сколько она не сможет нормально ходить, пока всё полностью заживёт?
Вернула голову на подушку, снова подышала. Что-то всё это не похоже на «Черноречье». Приятная палата, повязки. Можно сказать, забота.
И только теперь Лика увидела рядом с собой капельницу. Проследила взглядом за тонкой прозрачной трубочкой. Катетер крепился пластырем к вене правой руки. Интересно, что ей ввели? Успокоительное? Снотворное? Похоже на то.
– Пока нельзя, – донёсся из-за белой двойной двери глухой голос.
– А когда будет можно? – спросил голос мамы.
– Мама! Мама! – заголосила Лика что было мочи.
Дверь тут же открылась, и в палату вошла Пульхерия Панкратовна. Как обычно, при полном параде – макияж, идеально сидящий костюм, укладка, высокие каблуки. Правда, на туфли оказались натянуты забавные неуместные бахилы, а на плечи накинут белый халат. За Пульхерией Панкратовной семенила невысокая пухленькая женщина в медицинской униформе.
– Мама, они хотят отправить меня на процедуры! – Даже если что-то вокруг поменялось, нельзя с уверенностью утверждать, что где-то рядом не прятался Погорельский со своей свитой.
– И что? – спокойно спросила Пульхерия Панкратовна.
– Ты не понимаешь! – Связно объяснить всю опасность ситуации оказалось трудно – мысли теснились в голове, выталкивая друг друга. – Я отказалась утопить его в ванне с аммиаком и фенолом, не стала во всём этом участвовать! И теперь они из меня нити вынут!
Пульхерия Панкратовна, прикрыв рукой лицо, качала головой.
– Нити? – переспросила медсестра, переводя опасливый взгляд с мамы на дочку.
– Ма, ты не понимаешь! Отсюда нет выхода! – И тут Лику осенило. – А ты как сюда попала? За мной приехала?! Это ловушка! Тебе нужно бежать! Мы как-то смогли вырваться… Только не беги в посёлок, там какие-то монстры, они нас чуть не убили!
– Да замолчишь ты или нет?!
От резкого окрика Пульхерии Панкратовны медсестра крупно вздрогнула и опасливо отступила на пару шагов. Мама потёрла пальцами виски, потом подняла голову и натянуто улыбнулась.
– Послушай, у тебя всего лишь приступ белой горячки. Это не страшно. Прокапаешься, и всё пройдёт.
– Что?! Какая ещё горячка! Это самое настоящее чистилище! Сюда ссылают грешные души, чтобы…
– Хватит! – ещё громче, чем в первый раз, выкрикнула мама. Но потом снова взяла себя в руки и заговорила спокойнее: – Что бы тебе ни примерещилось, это неправда. Скоро всё пройдёт.
– Ничего мне не померещилось!
У мамы сильно покраснело лицо. Пунцовый цвет проступил даже сквозь толстый слой тонального крема. Но она не стала кричать. Напротив, совершенно спокойно попросила медсестру:
– Будьте добры, выйдите на минутку.
Медсестра коротко кивнула и через полсекунды захлопнула за собой дверь.
– Рот закрой, – жёстко проговорила Пульхерия Панкратовна, когда Лика снова собралась рассказать о том, куда она попала. – Слушай внимательно. Сейчас тебя просто прокапают от белой горячки. Но если продолжишь нести чушь о монстрах и чистилище, тебя точно упекут в психиатрию.
– Да ничего это не чушь! – звонко прокричала Лика. – Я сама видела, как мать этого пацана утащили! Она тоже за ним приехала, а её утащили!
– Какого ещё пацана?
– Того, который инвалида избил! Но ему помогать поздно, мы его в реку скинули, и его на плоте за мост увезли. А мать осталась здесь!
Пульхерия Панкратовна двумя пальцами помассировала переносицу, потом снова изобразила улыбку.
– Где – здесь?
– В «Черноречье»! – Лику трясло оттого, что её мама, умная в общем-то женщина, никак не хотела прислушаться к элементарным вещам.
– Какое ещё «Черноречье»?
– Куда ты меня сослала отсиживаться!
– Может, тебе, и правда, обследоваться? – Мама сдвинула брови.
– Что, скажешь, не было такого?
– Чего не было?
Лика сделала титаническое усилие и выдохнула. И хотя внутри бурлило, заставила себя говорить более размеренно:
– После того, как этого химика подвесили, ты меня отправила работать санитаркой в санаторий «Черноречье», чтобы выждать время, пока всё утрясётся.
– И как, утряслось? – кротко спросила мама.
– Не знаю, – попыталась развести руками Лика, так что запястья снова резануло.
– Послушай. Санаторий «Черноречье» заброшен уже лет двадцать. Я тебя никак не могла туда отправить.
– А… – Лика, уже снова взявшая разгон, выдохнула, будто воздушный шарик спустился. В окно светило солнце, на абрикосовых стенах палаты золотились большие квадраты. – А мы где?
Пожалуй, давно стоило задать этот вопрос.
– Чернореченская районная больница, город Растяпинск, – вздохнула мама, будто в тысячный раз повторяла одно и то же кому-то из своих не сильно сообразительных подчинённых. – Тебя сюда доставили вчера с приступом белой горячки. Где вы так перепились и как сюда попали, не знаю. Но поймали вас у речки Чёрной, вы вроде собирались пробраться в загробный мир. Для этого вызвали такси, а когда водитель отказался вас везти, затолкали его в багажник, а машину сбросили в воду. Стоило труда и денег уговорить его не писать заявление. И да, ещё стоило большого труда уговорить врачей привезти тебя сюда, а не в местную психушку. В этом, кстати, очень помогли твои химические ожоги. Между прочим, откуда они взялись?
– Это от… – Лика вскинулась было, чтобы рассказать о процедурах по окунанию в ванны с химикалиями, но передумала. Пожалуй, такую историю тоже могли принять за горячечный бред. – Не помню.
Мама в ответ только хмыкнула. Лика молча откинулась на подушку. Может, это какое-то наваждение, навеянное препаратами Погорельского. От него всего можно ожидать. А как проверить?
– Но этот химик, он ведь существовал?
– Какой ещё химик? – снова вздохнула мама.
– Ну, который хозяин фабрики духов и ещё каких-то заводов. Он как бы повесился.
– Не как бы, а повесился. А ты откуда знаешь?
– Ты мне сама сказала.
– И вы решили съездить в загробный мир, чтобы его там найти?
– Ма, прекрати! – Лика снова дёрнулась, забыв о бинтах.
– Слушай, тебя эта история не касается, как и твоих друзей-полудурков. А по поводу работы санитаркой идея хорошая. Вот выпишешься, я тебе подыщу место. А пока постарайся успокоиться и перестать нести бред о чистилище и грешных душах. По крайней мере, вслух об этом не говори.
После ухода мамы вернулась медсестра и, косо поглядывая на Лику, сменила капельницу. Скоро палата снова растворилась в тумане.
