Алина Углицкая
Сказка – ложь!
Я возмущенно передернула плечами, спеша за молчаливым камердинером. Тот явно был недоволен навязанной ему обязанностью, но мне, честно говоря, было на это наплевать. Я все еще не могла прийти в себя после разговора с герцогом.
Это было нечто! Он раздевал меня глазами и никак не скрывал этого! А размер его желания явственно выпирал в узких бриджах и даже вызвал у меня невольное уважение. Все-таки мне еще не приходилось встречать мужчину с таким… хм… богатством. Но если я не хочу немедля им воспользоваться, то стоит держаться от этого типа как можно дальше.
К тому же, пора подумать о своей дальнейшей жизни. Где мое пророчество? Где маг, указующий мне путь истинный? И вообще, кто-нибудь объяснит, что я здесь забыла?!
Наконец, мы вошли в просторную комнату, стены которой были обиты бордовым бархатом с золотыми вензелями. В ее центре высилась кровать с балдахином, напоминавшая размерами и высотой жертвенный алтарь.
Я громко икнула, уставившись на это произведение искусства неизвестного мастера. Подошла, примерилась. Нет, без табуретки здесь делать нечего. Я даже позориться не собираюсь, закидывая ноги на такую высоту.
– С правой стороны стоит скамеечка, – раздался позади меня голос камердинера.
Я обошла кровать по периметру. С другой стороны действительно обнаружилась скамеечка, вернее, деревянная тумба с тремя ступеньками, доходившая высотой мне до колена. Поджав губы, я забралась по ней на кровать и с удовольствием рухнула на мягкие перины. Затем, приподнявшись на локте, обозрела открывавшийся вид.
– Чувствую себя принцессой на горошине, – констатировала я с удовольствием. – А где обещанные "наряды"?
Жако молча прошагал к небольшой двери, скрытой за портьерой, и распахнул ее настежь. За дверью оказалось нечто вроде гардеробной, сплошь увешанной разноцветными нарядами. И это был не скромненький гардеробчик городской девчонки, нет, это был настоящий фейерверк красок, тканей, кружев и украшений!
Я скатилась с кровати и замерла от восхищения на входе в этот женский рай. Кто из девчонок в детстве не мечтал хоть раз побыть принцессой?! Надеть пышное бальное платье, которое доставалось из шкафа лишь по большим праздникам, и пройтись в нем по улицам родного города, ловя восхищенные взгляды прохожих. Я ведь даже на бальные танцы записалась только потому, что вальс следовало исполнять именно в таком платье: длинном, пышном, похожем на восхитительный экзотический цветок.
А теперь передо мной находилось больше трех десятков совершенно фантастических нарядов, и у меня была возможность перемерить их все!
– Розетта приготовила для вас несколько платьев, – развеял мои мечты сухой голос камердинера, – они находятся здесь.
И он раздвинул небольшую ширму, делившую гардеробную пополам. В образовавшейся нише стоял небольшой диванчик и пара кресел. На них были аккуратно разложены многочисленные детали туалета, о предназначении которых я знала только понаслышке, а видела лишь в исторических фильмах.
Я осторожно подцепила пальцами одну из вещей, напоминавшую нечто среднее между корсетом стриптизерши и бронежилетом: оно было сделано из толстого сукна с плотной подкладкой, а внутри прощупывались то ли металлические, то ли костяные пластины.
– Это что? – полюбопытствовала я.
Жако стремительно покрылся румянцем и смущенно откашлялся.
– Я пришлю вам горничную.
– Сами поучаствовать не хотите? – я подняла с диванной спинки еще один шедевр средневековой моды.
Кажется, это были панталоны, только очень странные. Шелковые, розовые, с симпатичными кружевами понизу, но при этом без шагового шва. Просто две половинки, державшиеся между собой с помощью веревочки, продетой в кулиску на поясе. Я растянула их двумя руками и захихикала. Постепенно мой смех перешел в гомерический хохот, и я, усевшись прямо на пушистый ковер, начала откровенно ржать.
– Жако, – прохрипела я, захлебываясь смехом, – а ты тоже такие носишь? Для удобства? – и я разразилась новым приступом истерического гогота.
– Я все-таки пришлю вам горничную, – камердинер поспешил исчезнуть за дверью, оставив меня буквально корчиться от смеха.
Еще бы, я только представила его светлость в этих милых панталончиках… интересно, каким бы образом он удерживал свое "хозяйство" меж двух половинок? Или предоставил бы ему полную свободу? И вообще, у него под бриджами есть что-нибудь или нет?
В общем, все эти тряпки в кино выглядели более представительно. А на деле оказались просто клоунским нарядом. Я захихикала, вспомнив, как покраснел Жако. Надо же, а я думала, что этого лощеного хлыща уже ничто смутить не может.
– Мадемуазель, – в дверях стояла Розетта, шмыгая носом. – Могу я вам помочь?
– О, да, – пробормотала я, колупая пальцем вышивку на подоле одного из платьев. – Мне срочно нужны ножницы, нитки и иголка.
– Могу я узнать, зачем? – девушка присела в книксене.
– Поскольку собственных трусов у меня нет, придется модернизировать ваши.
– А?
– Не заморачивайся, – я махнула рукой, – буду делать из ваших панталон последний писк моды.
Девушка убежала, пообещав вернуться через пять минут, а я взялась за изучение музейных экспонатов.
Если честно, я вообще не представляла, как это все носить, а главное, зачем?! Панталоны, нижняя рубашка, корсет, верхняя рубашка, штук пять юбок с пышными складками, убойная конструкция под названием кринолин, состоящая из деревянных колец, обтянутых тканью – и все это в бантиках, кружевах, с золотой и серебряной вышивкой, и в таких безумных цветосочетаниях, что современная модница скончалась бы от разрыва сердца. Чего только стоили шелковые чулки в красно-зеленую поперечную полоску, украшенные с внешнего бока рядком крошечных фиолетовых бантиков!
Сменив простынь на одну из рубашек, я подпоясала ее широким шарфом, обмотав его вокруг талии, будто кушак, натянула на ноги самые удобные туфли из атлáса, похожие на балетки, и продолжила изучение местной моды.
Пока Розетта отсутствовала, я решила отобрать все самое безобидное, вынести в спальню и там уже спокойно рассмотреть. Сложила в кучку комплект одежды, включая все части гардероба от панталон до верхнего платья, и попыталась встать, держа в руках этот ворох тряпья. Куча оказалась тяжелее меня, по крайней мере, мне так показалось. Она потянула меня вперед, довольно сильно перевешивая, но я девушка упорная и устояла. Как раз для того, чтобы завалиться навзничь, накрывшись всем этим барахлом. Из-под вороха тряпья остались торчать только мои ноги в атласных тапках.
Их-то и имел честь лицезреть Его Светлость, за каким-то "надом" заявившийся в мои апартаменты именно в тот момент.
– Э-э-э, – многозначительно промычал он, глядя на то, как я, барахтаясь, пытаюсь выбраться на свободу из-под разноцветной кучи.
– Вы что-то хотели? – отдуваясь, я сдунула с лица непослушную прядку и наконец-то умудрилась встать. Правда, пока только на четвереньки.
– Н-нет… то есть да…
Похоже, у него еще и заикание.
– Так да или нет? – я осторожно встала на ноги, ощупывая себя на предмет повреждений.
Пристальный взгляд и не прикрытый интерес герцога начинали раздражать.
– Я только хотел узнать, как вы устроились. Это мой долг, как хозяина этого замка. У нас, знаете ли, очень давно не было гостей… мы отвыкли от присутствия чужих…
– Оно и не удивительно. С вашим характером наверняка очень трудно завести друзей.
Я чуть язык себе не откусила, когда поняла, что ляпнула. А ну как сейчас рассердится и выбросит меня к чертям собачим! И куда я тогда пойду? Буду бродить под стенами замка и выть, как вчерашний оборотень? Кстати, о нем тоже надо бы спросить.
Герцог, на удивление, ничуть не обиделся, разве что слегка скривился.
– Вы всегда такая прямолинейная, мадемуазель?
– Да. Это, знаете ли, основная черта моего характера: что на уме, то и на языке. Не вижу смысла лицемерить.
Он покачал головой, чему-то усмехаясь.
– Тогда я могу надеяться, что вы ответите правду на мой вопрос?
– Надейтесь. А что за вопрос?
Он окинул меня горячим взглядом, от которого враз вспотели ладони, и низким чувственным тоном произнес:
– Скажите, мадемуазель, я вам нравлюсь… ну хоть чуть-чуть?
Я несколько секунд молча смотрела на него, пытаясь сообразить, что именно он хотел этим сказать. А потом на меня снизошло понимание, и я не выдержала, расхохоталась во весь голос. Он нахмурился и сделал шаг в мою сторону.
– Что такого смешного вы услышали в моих словах? – спросил он, насупившись.
– Ох, ничего, простите, просто я не привыкла слышать от парней такое. У нас обычно девушки задают подобные вопросы.
– Так да или нет?
Кажется, мы повторяемся.
– Ну, – я окинула его оценивающим взглядом, демонстративно задержавшись на внушительной выпуклости в паху, – вы вполне симпатичный мужчина. В моем вкусе. Этакий брутальный мачо. Но вот над характером стоит поработать. И над выдержкой. Интересно, вам удобно так ходить? – и я выразительно приподняла брови, указывая взглядом на его проблему ниже пояса.
Герцог судорожно вздохнул и покраснел.
– Боюсь, – хрипло произнес он, – эту проблему я не могу решить самостоятельно.
– Так в чем же дело? Найдите подходящую пару. Наверняка вокруг вас вьется десятка два привлекательных женщин.
– Вас это тревожит?
В его голосе прозвучал неприкрытый интерес. Я равнодушно пожала плечами и отвернулась.
– Почему ваша личная жизнь должна меня тревожить? – постаралась ответить я как можно ровнее. – Вы мне никто.
Я не видела, как он шагнул в мою сторону, только вдруг ощутила, что крепкое мужское тело прижалось ко мне со спины. Сильные руки обернулись вокруг моей талии, сдавливая и лаская одновременно, а в поясницу уперлось что-то твердое и весьма крупное.
– А вы хотите, чтобы я для вас кем-то был? – услышала я горячий шепот прямо над своим ухом. – Кем, к примеру?
Я застыла, когда мужчина вдавил меня в свое тело, заставляя ягодицами почувствовать всю величину его проблемы, и низко зарычал, уткнувшись носом в мою шею. Гормоны резко вскинули головы и радостно заскакали, вызывая на коже табун диких мурашек. Эти вредные насекомые устроили смотр всем войскам и показательные учения, промчавшись кавалерийским полком сначала вверх по спине, а затем вниз. Это было уже слишком!
Вырвавшись, я отскочила на безопасное расстояние. На герцога было страшно смотреть. Его лицо побледнело, почерневшие глаза метали молнии, а руки так явственно дрожали, что он вынужден был спрятать их за спину.
– Простите, – сдавленно прохрипел он, – этого больше не повторится!
– Слышь, приятель, – я с опаской отступала, пока не запнулась за банкетку и не села на нее со всего размаха, – у тебя тут что, баб нет? Что ж ты дикий-то такой?
Герцог издал какой-то утробный рык и вдруг пошел на меня. Его лицо исказила гримаса боли, взгляд окончательно утратил всякий смысл, а с губ вдруг сорвался свистящий шепот:
– Беги!
И я как рванула!
Перепуганная до смерти всей этой чертовщиной, я едва не сбила его с ног, чудом увернулась от похотливых ручонок и вылетела в коридор. По дороге налетела на Розетту, несшую корзинку с рукоделием, столкнула ее с пути и помчалась подстреленным зайцем куда глаза глядят.
В коридоре оказалось на редкость много людей в лакейских ливреях. Они поднимались по лестнице откуда-то снизу, неся в руках гигантские блюда с горою снеди. Но в этот раз аромат еды оставил меня равнодушной, слишком уж меня перепугал безумный взгляд Его Светлости.
Мой забег оказался печально коротким и закончился слишком банально. На повороте я врезалась в какого-то слугу, несшего на блюде фаршированного гуся в яблоках. От моего удара парень (кстати, довольно симпатичный) закачался, но устоял, зато гусь на блюде изобразил восхитительный пируэт и с грациозностью плывущего лебедя заскользил к краю. Балансируя на одной ноге, парень несколько мгновений пытался удержать гуся, в то время как я, подчиняясь законам физики, продолжала по инерции бежать. В результате уже через пару секунд после столкновения мы с ним покатились кубарем, сминая рассыпавшиеся яблоки, а серебряное блюдо с грохотом задребезжало на каменном полу.
За спиной раздался быстро приближающийся рев. Так реветь мог бы самец гориллы во время брачного сезона, хотя о точном сходстве утверждать не берусь.
Так получилось, что парень приземлился прямо на меня, придавив к полу мое хрупкое тельце. Уставившись друг другу в глаза, мы на мгновение оторопели. Но едва я пошевелилась и хотела попросить его слезть, как какая-то неведомая сила буквально сорвала его с меня. Ошалев от неожиданности, я увидела, как герцог схватил несчастного лакея за горло одной рукой и буквально вздернул его над землей. Вот это сила! Уважаю. А с виду-то и не скажешь, что Его Светлость такой атлет.
Зарычав, герцог хорошенько встряхнул парня, да так, что у того зубы клацнули, а потом откинул его в сторону, как ненужный хлам. И вот теперь его черные глаза впились в мое лицо.
Еще там, в комнате, мне стало не по себе, когда у Его Светлости вдруг изменился цвет радужки. Его глаза не просто потемнели, они превратились в две завораживающие бездны, в глубине которых горел мрачный огонь. И вот теперь эти глаза буквально гипнотизировали меня.
Я собрала конечности в кучу и начала медленно отползать, всем своим видом показывая, что это не бегство, а передислокация. Герцог шагнул ближе, протягивая ко мне руку, и вдруг очень нежно, самыми кончиками пальцев, коснулся моей щеки. И выдохнул:
– Попалась!
Не успела я пикнуть, как уже была схвачена в стальные объятия и прижата к мощной груди, в которой от чего-то сердце билось, как сумасшедшее. Издав еще один рык, герцог поднял мое лицо за подбородок и впился губами в мой рот. Рычание перешло в отчаянный стон.
Губы герцога оказались сухими и твердыми, как и положено мужчине, но он слишком виртуозно владел ними. Это ж какой опыт нужно иметь, чтобы так целоваться!
Я с первой секунды поплыла, стоило лишь его губам накрыть мой рот. Его поцелуй был яростным и страстным, он завоевывал, он подчинял, он заставлял меня забыть, кто я и с кем, и отдаться этой безумной страсти. Но затем в голову пришла мысль о том, где он мог так натренироваться – и все наваждение исчезло в один момент. Я сделала над собой титаническое усилие и оттолкнула эту гору мускулов.
Он смотрел на меня, как человек на обед из четырех блюд после недельной голодовки. Разве что слюной не капал. Спрятал руки за спину и отшатнулся, тяжело дыша. Я тоже еле справлялась с дыханием. Вокруг нас уже собирались любопытствующие, а кто-то из особо сердобольных помогал парню с гусем ретироваться с места происшествия.
Наличие свидетелей меня немного подбодрило.
– Ваша Светлость, – начала я, тщательно следя, чтобы голос не дрожал, – это так у вас принято встречать незнакомых дам? Сначала сдавать палачу на опыты, потом оставлять на потраву диким животным, а в довершении еще и попытка изнасилования!
Он смотрел на меня так, будто не понимал, о чем я. Его глаза блуждали по моей фигуре, ощупывая каждый изгиб, а по перекошенному лицу было видно, что герцог испытывает сильнейшую боль.
– Изнасилования? – повторил он за мной, как попугай, будто не понимая значения этого слова.
Затем затряс головой, сверкая разъяренным взглядом, и буквально прошипел:
– Так вот, какого вы обо мне мнения, мадемуазель! Простите, если дал повод так думать.
Оттолкнув с дороги слугу, он развернулся и размашистым шагом направился в сторону выхода.
–Ваша Светлость, – окликнул его камердинер, – обед подавать?
– Я не голоден, – буркнул герцог и вылетел из замка, как сумасшедший.
Я с недоумением пожала плечами. Псих он и есть псих, а мне пора побеспокоиться о собственных нуждах.
– Жако, если ваш хозяин сыт, то я буквально умираю от голода. Где там у вас стол накрывают?
Лакей глянул на меня с едва скрываемой брезгливостью и осторожно поинтересовался:
– Разве мадемуазель не желает переодеться?
– Желает, – согласно кивнула я, – ты же не думаешь, что я всю жизнь хожу в ночных рубашках. Но проблема в том, что есть я хочу больше. Идем, оценим стряпню вашего повара.
Ухватив ошеломленного камердинера под локоток, я направилась в ту сторону, куда несли блюда со снедью.
Язон Валентин Марк Филипп, граф де Верней, герцог д'Арвентиль
Выскочив из замка, Его Светлость рванул в сторону конюшен с такой скоростью, с какой не бегал даже в детстве, спасаясь от отцовского ремня. Кровь в его жилах бурлила, в паху пульсировала тягучая боль, а разум застилал туман, не дающий думать ни о чем, кроме желанного тела. Все в этой женщине – ее внешность, голос, запах, даже неприлично-вызывающее поведение – заставляло его испытывать острое желание на грани сознания. Он едва не сорвался и не взял ее прямо там, на куче из платьев собственной матери. О, боже, знала бы покойная герцогиня, до чего докатился ее сын! Да она бы в гробу перевернулась!
Девчонку спасло только то, что она вовремя сообразила выскочить в коридор, где в это время сновали слуги. Присутствие любопытных глаз заставило Язона обуздать свои инстинкты. Но когда он увидел ее лежащей под лакеем… в одной сорочке… с призывно раскинутыми ногами… при этом точно зная, что под сорочкой у нее ничего нет, и этот счастливчик всем телом ощущает сейчас то, что недоступно ему, герцогу д'Арвентилю… он словно сошел с ума.
Язон и сам не понял, откуда в нем взялось столько силы. Он вздернул парня одной рукой так, будто тот весил не больше тряпичной куклы. В голове билась только одна мысль: МОЯ! МОЯ! МОЯ! Какая-то нечеловеческая жажда крови обуяла его, требуя только одного: уничтожить наглеца, посмевшего прикоснуться к прекрасному телу мадемуазель Катрин. И лишь ужас, плескавшийся в расширенных зрачках парня, и шедший от него кисловатый запах страха заставили Язона усмирить свой пыл. Он откинул наглеца, как ненужную вещь, и понял, что практически поймал свою цель.
Ее губы были нежными и сладкими, как аромат садовой лилии, а тело податливым и теплым. Оно идеально прилегало к нему всей поверхностью, заставляя бурлить кровь и сбиваться дыхание. Язон помнил, как ухватил ее за ягодицы, вдавливая в себя, чтобы она тоже ощутила всю силу его желания… И именно в этот момент ее поведение изменилось.
Она словно закрыла между ними дверь, оставляя его скулить и биться снаружи, как выкинутого за порог щенка. Она сказала, что он пытался ее изнасиловать! Какой позор для хозяина замка! Мадемуазель в его доме подверглась нападению, и кто виновник? Он сам!
От ненависти и отвращения к самому себе Язон одним ударом распахнул дверь конюшни, едва не сорвав ее с петель. Накинул на Демона уздечку, даже не вспомнив про седло, и птицей взлетел на спину коня. Умное животное моментально подчинилось всаднику и уже через мгновение пулей вылетело за стены замка.
***
Катерина
Всю жизнь мечтала почувствовать себя хозяйкой замка. Ну ладно, не всю, а каждый раз, когда в руки попадался очередной любовно-исторический роман с мускулистым, длинноволосым и обязательно полуобнаженным красавцем на обложке. Эх, закрою глаза и представляю себя в этих мощных руках. Приятно, наверное, когда такой мужчина тебя обнимает…
И вот теперь сбылась мечта идиотки. Все, как положено: замок средневековый, каменный – одна штука; герцог представительный, средних лет – одна штука. Плюс сотни три-четыре бродящих без дела слуг и странные дикие звери, совершающие по вечерам паломничества в лес. В общем, есть над чем задуматься.
Сразу после обеда меня сопроводили в выделенные покои. Ну, как сопроводили… два амбала, затянутые в доспехи, как в консервную банку, с небритыми мордами и свалявшимися под шлемами волосами, зажали меня с двух сторон и этак тонко намекнули, что будут меня сопровождать, когда мне захочется прогуляться. Приказ герцога, так сказать. Во избежание.
Пришлось зажать нос и всю дорогу дышать в ворот сорочки, потому что идущий от "рыцарей" стойкий аромат лука и чеснока вызывал у меня приступы тошноты.
Когда я закрывала за собой дверь, бравые ребята располагались по обе стороны от нее, собираясь подпирать стенку. Я же решила заняться более тщательным изучением своего нового дома.
В старинных замках всегда полно секретов, тайных ходов, призраков и прочих интересных вещей. Вот бы и мне найти что-нибудь этакое… О! А это что за веревочка над кроватью? Ну-ка дернем!
В ответ раздался приглушенный расстоянием тоненький перезвон, будто где-то за стеной в колокольчик позвонили. Незаметная дверца, скрытая за портьерой, бесшумно отъехала в сторону, и из проема показалась любопытная мордочка Розетты.
– Мадемуазель! Вы нашли колокольчик! – обрадовалась моя горничная.
– Что я нашла?
– Колокольчик! – она подошла к кровати и подергала за веревку. Из прохода между портьер раздался звон. – Он находится в комнате личной горничной Ее Светлости. А поскольку Его Светлость выделил вам покои своей матери, то я заняла комнату личной служанки. Теперь я всегда буду рядом, стоит лишь дернуть за веревочку.
– Ага,– пробормотала я, переваривая услышанное, – дерни за веревочку, дверь и откроется.
– Нет, никаких дверей открывать не надо. Я услышу и приду сама.
Я вздохнула. Навязчивое внимание начинало раздражать, но в присутствии горничной были свои плюсы.
–Значит так, – сказала я, встав и уперев руки в бока, – приготовь-ка ты мне ванну, да побыстрее. Я в вашем дурдоме третий день, и ни разу не помылась. У меня уже голова чешется, как бы вшей не нахватать.
– Что вы, мадемуазель, барышням негоже мыться так часто! – замахала на меня руками Розетта. – У вас же куча притираний. И розовая вода, и уксус. А вши – это признак святости! Преподобный отец Франциск каждое утро на проповеди учит, что мыться вредно! Вот смоете с себя святую воду, которой вас крестили, и тогда дьявол придет за вашей душой.
Я приподняла брови, скривила губы и похлопала ресницами, всем своим видом выражая изумление и сарказм.
– Да ты что! – "восхитилась" я. – Значит в замке никто не моется? И герцог тоже?
– О, ну мы раньше иногда полоскались… в реке, – Розетта отвела взгляд. – Не всем же быть святыми, как наш преподобный. А Его Светлость купался почти каждый день. Он же на Востоке служил, а у этих нехристей бани в почете, – она понизила голос и округлила глаза, будто собиралась сообщить мне какую-то страшную тайну. – Говорят, завалятся туда все вместе, и мужчины, и женщины, и устраивают там оргии!
Я чуть не заржала, как самая настоящая лошадь, представив себе эти "оргии". Насколько я помнила, на Востоке мужчины и женщины даже ели отдельно, а не только купались!
– Почему ты говоришь "купался"? – поинтересовалась я, с трудом сдержав смех. – Разве теперь ваш герцог не моется?
– А зачем? – она простодушно пожала плечами. – Сколько в грязи не возись, все равно на утро будешь такой, как вчера.
– О-очень интересно, – протянула я, готовясь услышать еще одну душещипательную историю.
Но Розетта видимо поняла, что сболтнула лишнее. Испуганно ойкнув, она обеими руками зажала свой рот и нырнула назад за портьеру.
– Эй! А ванна?! – крикнула я ей в спину.
Надеюсь, что дуст у них есть.
***
Обыскав всю комнату на предмет тайных ходов и убедившись, что таковых здесь нет, я вернулась к кровати и с тоской посмотрела на разложенные поверх покрывала платья. На столике у окна стояла корзинка, полная лент, цветных ниток и утыканных иглами подушечек. Я выудила оттуда странного вида ножницы, скептически покрутила в руках и вздохнула.
Бродить по замку без трусов? Кажется, я превысила собственный лимит безумства, не удивительно, что герцог набросился на меня. Странно, что отпустил, видимо, хваленое благородство не просто выдуманная черта книжных героев.
Первой жертвой моего энтузиазма стали шелковые панталончики со смешными бантиками по бокам. Я просто обрезала их как можно короче и аккуратно сшила шаговый шов, на месте которого шел разрез. Правда, с ним пришлось повозиться. Я поняла, что ходить так проблематично, а потому распорола свою работу и начала изобретать ластовицу. Часа через два кропотливой работы и сотню-другую потерянных нервных клеток я наконец-то закончила. Подрубила края, нашила шлейки на месте пояса и вдела в них атласную ленту. Это было лучше, чем веревочка в кулиске – хоть с узлами мучиться не придется, если срочно приспичит.
Надев обновку, я критически осмотрела себя в зеркало. Что ж, не "Lola Luna", это точно, но лучше прежних панталон.
Теперь следовало чем-то прикрыть верх. Эх, как мне не хватало родной синтетики, которая и тянется во все стороны, и не рвется! Но, как говорил поручик Ржевский, за неимением барышни, подойдет и горничная.
Вооружившись ножницами, которым самое место в историческом музее, я решительно начала кромсать одно из платьев. Отрезала корсаж, аккуратно удалила с него лишние бантики, ленточки и кружева, а потом подрубила места срезов.
"Корсет не надену ни за какие деньги! – думала я, пыхтя над своим рукоделием. – Это средство средневековой пытки пусть носят местные дамы, им уже ничто не повредит. А я привыкла дышать полной грудью и не собираюсь издеваться над своим телом."
После корсажа пришлось заняться сорочкой и юбкой. Первую я просто укоротила по колено и отпорола с нее кружева, а вот со второй пришлось повозиться. Резинки в этом мире еще не придумали, а я была не тем человеком, который мог ее изобрести. Вспомнились прочитанные книги, в которых предприимчивые попаданки насаждали в унылом средневековье технический прогресс. Жаль, что моих знаний недостаточно даже для того, чтобы изобрести туалетную бумагу, вот она бы точно пригодилась!
За окном уже вечерело, а я едва не плакала от боли в исколотых пальцах, упорно сшивая плотный бархат.
Наконец, мои усилия увенчались успехом. Я сделала последний стежок, закрепила узел и оборвала нитку.
Так, теперь собираем все в кучу. Сначала надеваем укороченную сорочку, потом корсаж. Плотно зашнуровываем. Грудь тут же вполне аппетитно приподнялась кверху. Можно подумать, что в пышных складках сорочки на самом деле скрывается богатство размера этак четвертого… хотя на самом деле больше второго мне вряд ли грозит.
Теперь надеваем юбку. Ох и намучилась же я с ней! Зато получилось вполне прилично для первого раза. И ничего, что швы кривоваты, а вместо привычной "молнии" несколько перламутровых жемчужин. Я их срезала с другого платья и приспособила вместо пуговиц. Конечно, я бы не рискнула в таком виде выйти в город, но вот побродить по этому замку – вполне самое то.
Когда я, напевая и пританцовывая, крутилась возле зеркала, в двери кто-то постучал.
Странное дело, до этого врывались без стука… Интересно, кто это такой вежливый на ночь глядя?
За дверями обнаружился Его Светлость. Он смотрел на двери с непонятной тоской и переминался с ноги на ногу. Но стоило ему увидеть меня, как его глаза округлились, а челюсть с тихим стуком рухнула вниз.
– Э-э-э,– многозначительно выдал мужчина, стараясь не опускать взгляд ниже моего носа.
– Я вас внимательно слушаю, – благосклонно кивнула я и царственным жестом пригласила войти, – заходите, гостем будете.
Герцог прочистил горло и выдал, отступая назад:
– Простите, быть с незамужней дамой наедине – это неприлично.
– Да ладно, – протянула я и панибратски похлопала оторопевшую Светлость по плечу, – после того, как мы с вами дважды проснулись в одной постели, какие между нами могут быть формальности?
А вот теперь я очередной раз увидела, как он краснеет. Красиво так, медленно, начиная от кончиков идеальной формы ушей и заканчивая благородным челом.
Смущенно откашлявшись и шаркнув ножкой, Его Светлость бочком протиснулся мимо меня в двери. Причем он так старался меня не задеть, что едва дышал. Я решила, что он мне должен, и в самый ответственный момент вильнула бедром, на мгновение прижимаясь к твердым герцогским ягодицам.
Его Светлость влетел в комнату с такой скоростью, будто брал стометровку. Малиново-красный, с горящими праведным гневом глазами и вставшими дыбом волосами, он пыхтел, как старый самовар, и едва не плевался кипятком!
– Вы… вы… – мне показалось, или он заикается?
– Я, – согласно кивнула.
– Вы это нарочно сделали?! – ух, какие молнии у нас глазки мечут!
– Что? – я приняла вид наивной провинциалки.
– Вы нарочно провоцируете меня? Сначала бродили по замку в одной простыне, теперь этот неприличный наряд… И ваше поведение – оно не входит ни в какие рамки! Вы решили свести меня с ума?
– Да ни в жизнь! – ляпнула я и чуть не добавила: "Вот те крест".
Он пару раз глубоко вздохнул, словно беря себя в руки, и уже спокойнее произнес:
– Хорошо. Будем считать, что это случайность.
Вот оно – аристократическое воспитание! Только что метал гром и молнии, а через минуту – сама холодность и вежливость. М-да, жаль, я так не умею. Я ему еще долго буду вспоминать палача и забег по коридорам.
– Хм… так о чем вы там желали поговорить? – спросила я менторским тоном, сложила руки на груди и прислонилась плечом к стене, всем своим видом выражая внимание.
Герцог несколько стушевался под моим пристальным взглядом, но быстро вернул на лицо былое высокомерие.
– Поскольку вы моя гостья, мадемуазель, то я был бы счастлив видеть вас за ужином рядом с собой.
– Примерно как и за обедом? – не сдержала я ехидного замечания.
– Простите. Я был не прав. Ваша неземная красота, – при этих словах мои брови изумленно полезли вверх, челюсть вниз, а мозг начал лихорадочно вспоминать, откуда у меня взялась "неземная красота", – лишает разума и заставляет совершать необдуманные поступки!
С этими словами Его Светлость рухнул передо мной на одно колено, схватил за руку и облобызал ее с таким усердием, что я еле сдержала порыв вытереть свою конечность о подол. Фу-у-у, ну и странности у этого герцога!
– Эм-м-м… Ваша Светлость, вам плохо? – я с опаской отступила на пару шагов.
Он тягостно вздохнул, поднялся на ноги и небрежным жестом поправил кружева на манишке.
– Нет, мадемуазель, рядом с вами мне настолько хорошо, что я теряю голову, как подросток. Простите мне мою импульсивность, но вы невероятная женщина.
И вот на этой романтической ноте в моем животе звучно заурчало.
– Я буду ещё невероятней, если вы меня покормите, – сердито пробурчала я, пряча заалевшее лицо.
Мне тут целый герцог чуть ли не в любви признаётся, а у меня все мысли только о еде!
– Да, простите меня, я глупец, – он протянул мне руку, предлагая взять его под локоть. – Позвольте мне побыть вашим кавалером и сопроводить к столу.
– Закопать топор войны? Хм… я готова попробовать, но ничего не обещаю.
Положив ладонь на герцогский локоть, я позволила вести себя в столовую. По дороге нам попалось несколько слуг, которые с опаской жались вдоль стен и кидали в мою сторону изумленные взгляды.
