Алина Горделли
Ты, я и море
Глава 8. О маразме, симфонии и прочих хризантемах
Адрес тети Элис Минни долго искать не пришлось: среди старых дагерротипов хранились и несколько недавних открыток с рождественскими поздравлениями от Миссис Элис Бриттон, аккуратно вложенных в почтовые конверты. После утренней «генеральной» примерки платья и легкого ланча Минни, отослав совершенно сбитую с толку Кэти за кабриолетом, отправилась непрошеной гостьей по адресу «Под Липами», 25 Уэллингтон Роуд, Аттертон. Непонятно почему, она облачилась в строгий темно-синий костюм и шляпку с густой вуалеткой. От кого именно собиралась Минни скрывать цель и назначение своего визита? Несмотря на кажущуюся серьезность своих намерений, в какой-то степени, все это оставалось для нее игрой, последним запоздалым приключением перед началом серьезной взрослой жизни.
Встревоженный Ричард хотел было ее окликнуть, но Эдит безмолвным жестом остановила его и отрицательно покачала головой: пусть делает, что хочет. Завтрашний двойной праздник под угрозу ставить было нельзя. К тому же, в глубине души, Эдит была уверена, что, какими экстравагантными бы не были поступки ее импульсивной младшей дочери, она все же оставалась глубоко порядочной девушкой.
«Под Липами» оказался приветливым двухэтажным котеджем, с кремового цвета безукоризненно выкрашенными стенами и рыжеватой черепицей, окруженный внушительного для городского дома размера садом. Никаких лип в том саду не было, зато он просто сиял разноцветьем так же безукоризненно ухоженых розовых кустов, георгинов, гладиолусов и огненных хризантем, среди которых виднелись легкие садовые скамейки, столики, небольшая беседка. Сад был явно создан умелыми и заботливыми руками, и загорелый обладатель этих самых рук сейчас направлялся к калитке, приветствуя Минни белоснежной улыбкой.
– Вы на примерку к миссис Бриттон, мисс? – приветливо окликнул ее садовник. На Минни с любопытством смотрели прищуренные на загорелом лице карие глаза.
Вспомнив о роли повелителя хризантем в жизни тети Элис, Минни покраснела. Какая удача, что на ней была вуалетка! И что же это, у нее на физиономии написано, что она мисс, а не миссис?!
– Н-нет, я с частным визитом, – несколько запинаясь промолвила она, и, раздосадованная своим собственным замешательством, добавила более решительно, – я ее племянница, Минни Стоттерт.
– Племяааанница, – удивленно протянул садовник, его глаза округлились – ух ты! Вот Элис, то есть миссис Бриттон, обрадуется-то! – голос у него был приятный, с сильным, но мягким ланкаширским акцентом.
И он тут же встревоженно добавил:
– Надеюсь в семье все хорошо? Ничего не случилось?
– Все в порядке. Я завтра замуж выхожу! – зачем-то выпалила Минни и опять покраснела. Ну вот зачем это знать садовнику? Он ведь не член их семьи! Хотя это как посмотреть…
– Вот здорово! Поздравляю! – садовник опять повеселел и распахнул перед Минни калитку – Заходите же, мисс Стоттерт, проходите в дом. – И он с учтивым поклоном указал Минни на красиво уложенную бело-розовым гравием дорожку. – Ой, простите, я не представился! Меня зовут Дэниел, Дэниел Гарднер. – И он снова учтиво склонил голову.
Минни не удержалась и хихикнула. Гарднер развел руками и тоже улыбнулся:
– Да, вот так уж вышло – говорящая фамилия!
«Прислуге не принято представляться, – размышляла Минни, украдкой, из под вуалетки, кося глазами на идущего чуть позади нее садовника, – тем самым он выдал свое положение в этом доме. Но руки подавать не стал, не переступил черту».
На вид ее провожатому было лет сорок. Он был высок, худощав, с копной курчавых, непослушных каштановых волос, покрытых соломенной шляпой с большими полями, которую он торопливо сорвал с головы и сунул себе подмышку.
По-видимому, в ответ на их голоса, увитая плющом и украшенная чугунной резьбой дверь коттеджа распахнулась. На пороге стояла среднего возраста остроносая и быстроглазая женщина, облаченная в белоснежный фартук и такую же наколку.
– Роузи, Роузи! – окликнул ее Гарднер. – Беги, скажи хозяйке, что у нас в гостях ее племянница, мисс Минни Стоттерт!
Роузи всплеснула руками и исчезла в глубине дома, оставив дверь распахнутой. Послышались приглушенные женские голоса, и запыхавшаяся Роузи вновь появилась в проеме двери.
– Добро пожаловать, мисс! – ее угловатое лицо выражало почтение и даже некоторое подобострастие, – миссис Бриттон наверху, в гостиной, я вас провожу!
Минни оглянулась на Гарднера.
– Надеюсь еще увидеть вас перед уходом, мисс, – почтительно поклонился он и, нахлобучив на голову соломенную шляпу, быстро зашагал прочь.
Минни, ведомая Роузи, только успела подняться на второй этаж по устланной ковровой дорожкой винтовой лестнице с отполированными до блеска перилами, как ее схватила за плечи, выбежавшая из одной из комнат невысокого роста стройная и элегантно одетая женщина.
– Боже мой, Минни! Малышка Минни! Да как же это! Не может быть! – женщина одновременно крутила оторопевшую Минни за плечи, обнимала ее, тут же отталкивала, чтобы рассмотреть получше, и снова обнимала. Наконец, она прижала Минни к груди, обдав ее тонким ароматом серебристого ландыша, и разрыдалась, всхлипывая и целуя Минни в лоб и в круглые щечки.
И странное дело: Минни почувствовала вдруг такую нежность и близость к этой, в общем-то, малознакомой женщине, что у нее тоже защипало в носу.
– Тетя Элис, тетя Элис, – шептала она, обнимая ее и поглаживая хрупкие плечи.
Наконец, они оторвались друг от друга, обе достали кружевные платочки и, все еще не веря своим глазам, Элис увлекла Минни за талию в небольшого размера уютную гостиную. Если бы Минни не была так ошеломлена и заворожена встречей с тетей Элис, она бы обратила внимание, с каким вкусом была обставлена гостиная. Темно-нефритовые тяжелые портьеры с длинными кистями, пара низких диванчиков и несколько кресел, обитых салатного цвета атласной тканью, овальный стол из орехового дерева, окруженный полдюжиной стульев, журнальный столик. Стены украшали акварели, несколько гобеленов и канделябров. Ничего вычурного, но все отменного качества.
Однако Минни было совсем не до того. Расчувствовавшаяся оказанной ей сердечной встречей и нахлынувшей неизвестно откуда взявшейся нежностью к тете Элис, она почти что забыла о цели своего визита. Присев на один из диванчиков, взявшись за руки, Элис и Минни не могли насмотреться друг на друга. Как же они были похожи: одна казалась постаревшей версией другой.
Хотя постаревшей тетю Элис язык не повернулся бы назвать. Ей должно было быть уже около пятидесяти лет, но как струнка была пряма ее спина и тонка талия, на лице не было заметно морщин, так же задорно, как у Минни, был вздернут напудренный носик, блестели подернутые поволокой бездонные умопомрачительные глаза. Облегающий домашний темно-зеленый парчовый костюмчик с высоким кружевным воротником подчеркивал стройность ее фигуры. Лишь волосы цвета воронова крыла были подернуты серебряной паутиной.
– Какая же ты стала взрослая Минни! И настоящая красавица! Сколько тебе уже – двадцать три, двадцать четыре? – утирала слезы тетя Элис. – Ну расскажи же, расскажи мне все – как мама и папа, Мэгги, Макс, Элинор? Не молчи же!
И Минни взяла и рассказала ей все как есть, как самой близкой, самой закадычной подруге, которой у нее, кстати сказать, и не было. Как-то так получилось само собой, что делиться сокровенным с тетей Элис казалось самым естественным занятием на белом свете.
Ни на секунду не почувствовала Минни смущения или неловкости. В общих чертах обрисовав самые важные недавние события из жизни семьи, братьев и сестер, она, чуть зардевшись и блестя глазами, поведала тете Элис о своих поклонниках, неудачном сватовстве Чарльза Стэнли и, наконец, о встрече с лейтенантом Ростроном и предстоящей свадьбе, не преминув просветить тетю на предмет доблести, благородства, принципиальности и прочих достоинств жениха. Тетя Элис слушала ее затаив дыхание, изредка восклицая, всплескивая руками или качая головой. Расторопная Роузи безмолвно появлялась и исчезала, сервировав низкий журнальный столик прибором для чая, конфетами, печеньем и вареньем нескольких сортов.
Минни поделилась с тетей Элис своей внезапно вспыхнувшей любовью к голубоглазому лейтенанту, их скоропалительным романом, недавними перипетиями и переживаниями, неудачной попыткой разговора с матерью и совсем уж провальной встречей с сестрами. Ее будто прорвало, такой острой, оказывается, была потребность поделиться сокровенным без оглядки, без опасения быть неправильно понятой. Наконец, Минни остановилась, чтобы перевести дух.
Тетя Элис смотрела на нее с нежностью и пониманием. Она ласково провела ладонью по щеке племянницы.
– Ты беспокоишься, как у вас все будет?
– Да, да! Тетя Элис! – взволновано отозвалась Минни.
– Ты любишь его, Минни? – тихо спросила Элис. – Тебе приятны его прикосновения, поцелуи?
– Очень, тетя Элис! – горячо отозвалась Минни. – Как его увижу, меня так к нему и тянет, все время хочется, чтобы он меня касался, – зардевшись добавила она.
– У вас все будет хорошо, – убежденно ответила Элис. – А он сам уверен в себе, как тебе кажется?
– У него уже была жена, – и Минни рассказала тете о Люсиль Бланшар.
– Ух, ты, француженка! Считай, что у твоего Рострона лицензия высшей категории по данному предмету. – рассмеялась она. – А если серьезно, Минни, то он получил опыт близости в настоящих любящих отношениях, у него к женщине, я уверена, сформировались нежность, понимание и уважение. Ему сильно повезло, а тебе еще больше. Наши мужчины, к сожалению, свой первый любовный опыт приобретают в борделях – физическая страсть, отрешенная от эмоций, к которой примешаны брезгливость и пренебрежение к женщине. Они ее начинают воспринимать исключительно как объект потребления, безгласный и почти что неодушевленный.
Тетя Элис разволновалась, было заметно, что говорит она о самом наболевшем, и что ей тоже не с кем было поделиться.
– Я не была влюблена в полковника Бриттона, когда выходила за него замуж, но мое сердце было свободным, и у него был прекрасный шанс его занять. Он был намного старше меня, но был стройным, представительным, красивым мужчиной. Внешне он мне понравился, и я лелеяла надежду, что смогу его полюбить. Неделю перед свадьбой не спала, все представляла, как у нас все будет, как он будет стараться завоевать мое сердце, каким будет предупредительным и нежным. И как, наконец, ему это удастся, и мы будем жить долго и счастливо, – тетя Элис замолкла на минуту и добавила с горечью. – Нафантазировала с три короба. А на деле получилось, что как был он по жизни кавалеристом, так и…, – и тетя Элис махнула рукой. Ее глаза наполнились слезами. – На меня будто небеса обрушились. Я была раздавлена, оскорблена, унижена, даже если забыть про физическую боль. Мною попользовались как прибором для бритья.
Элис замолчала, и Минни нежно взяла ее за руку.
– По прошествии времени я поняла, что Бриттон не хотел и не думал меня намеренно унижать или обижать. Просто он не умел по-другому. Он взял свое, как ему и полагалось, так он считал. А за это мне причитались наряды и украшения, на которые он не скупился. Когда я сбежала к родителям, он так и не мог взять в толк, отчего. В его понимании, мне полагалось терпеть, а ему за это платить, и он свою часть договора честно выполнял…
– Мой Ушастик ни разу не ходил к этим… женщинам. Он мне так и сказал, и я ему верю, – промолвила Минни.
– Как ты его назвала? – заулыбалась тетя Элис, утирая слезы.
– Ушастик, – мечтательно ответила Минни. – У него уши чуть оттопыренные. И глаза такие бесподобно голубые! И он такой нежный. Мы ведь уже целовались, тетя Элис, – глаза у Минни загорелись, – и… и он даже ласкал и целовал мою грудь. Я сама ему разрешила, – поспешно добавила она. – Вот эту! – и она гордо указала на левую грудь.
Тетя Элис звонко рассмеялась:
– Ну раз эту, то все будет в порядке! Вы, однако же времени зря не теряли! И ты, Минни, бедовая девочка! Уж точно не в маму!
– Тетя Элис, – спросила Минни умоляюще, пропустив мимо ушей невинный укол в сторону Эдит, – ведь не обязательно, чтобы было все так плохо в первый раз, ведь может же быть хорошо, правда?
– Минни, милая, не только может, но должно быть хорошо, и у тебя непременно так и будет! Тому есть единственное условие – чтобы вы по-настоящему любили друг друга. А я так посмотрю, что этого у вас с избытком! Да и лейтенант твой, судя по всему, человек добрый и внимательный.
– Он самый добрый, нежный и ласковый на всем белом свете! – вырвалось у Минни.
Элис теперь улыбалась, но ее улыбка была печальной.
– Я вот так же, без оглядки, влюбилась в Джорджа Хэйвуда. И хотя к тому времени я была уже вдовой, у меня с Джорджем было все как в первый раз. Я так натерпелась и напугалась в браке, что боялась близости как огня, почище любой невинной девицы, мне становилось дурно от одной мысли о ней. Но, встретив Хэйвуда, я решилась пройти через это еще раз, так как не могла с ним расстаться. Я шла в постель как на эшафот. Но вместо унижения и боли получила неземное блаженство, о существовании или даже возможности которого не имела ни малейшего представления. Передо мной словно раскрылись врата рая, Минни! Контраст был таким невероятным, что я прорыдала в объятиях Хэйвуда всю ночь – от счастья!
Минни смотрела на тетю Элис во все глаза, полуоткрыв ротик и ловя каждое ее слово.
– Все те несколько лет, что мы были вместе, у меня остались в памяти как божественная музыка, – мечтательно произнесла Элис, но глаза ее снова затуманились. – Хорошее, как и плохое, почему-то, имеет привычку заканчиваться. Слишком быстро я его потеряла, слишком короткой оказалась наша симфония… Прости, я становлюсь такой сентиментальной и высокопарной, когда вспоминаю моего несчастного, моего любимого Хэйвуда.
Минни погладила Элис по руке и быстро спросила, чтобы отвлечь ее от печальных воспоминаний.
– А сейчас, тетя Элис? Ты счастлива сейчас? – и она невольно посмотрела в сторону окна.
Элис смахнула слезы и улыбнулась.
– Ты ведь встретила его внизу?
Минни кивнула.
– Дэн очень хороший человек. Добрый, спокойный, и, мне кажется, он меня искренно любит. Мы оба немолодые люди, хоть он и моложе. У каждого из нас за плечами своя история. Мы движемся к закату, и оба уже хорошо представляем, чего нам надо от жизни. Когда мы стали жить вместе, я уже знала, как должно и как не должно быть между нами. Я рассказала Дэну, что мне нравится, а что нет, как он должен себя вести в моем доме, в моей постели. И он все это воспринял правильно. Так что мы стараемся тихонько жить в свое удовольствие, никому не мешая и… никому не навязываясь, – Элис невольно взглянула на Минни.
Минни все поняла и легонько покраснела. Ей стало неловко за свою семью.
– И ты по-прежнему слышишь райскую музыку? – улыбнулась она.
– Того безумного восторга и блаженства с Дэном у меня нет, но мне с ним очень хорошо, приятно и даже весело. Скажем так: я смотрю на нашу близость с удовольствием.
Минуту они помолчали, каждая думала о своем. Наконец, Минни спросила, с надеждой:
– Тетя Элис, а у меня будет симфония?
– Непременно! – уверенно ответила Элис. – Судя по твоему рассказу, твой лейтенант, твой Ушастик, – улыбнулась она, – должен быть искусным, но не испорченным любовником. Его первая жена, будучи намного старше, наверняка научила его вести себя с женщиной так, чтобы именно ей было хорошо. Он, скорее всего, умеет отдавать, а не только брать. И мне очень понравилось, с каким уважением он отзывался о своей первой женщине и называл ее женой, хотя фактически она ею не была.
– Мне тоже, – прошептала Минни.
– В первый раз может быть и не случится райской музыки, – продолжила Элис осторожно. – Иногда даже любящим супругам необходимо несколько дней или даже недель, чтобы приладиться, приспособиться друг к другу. Но если ему удастся довести тебя до оргазма в первую же ночь – считай, что ты выиграла приз один на тысячу!
– До чего?! – в ужасе воскликнула Минни. – До маразма?!
Тетя Элис чуть не покатилась со смеху. Она махала руками в воздухе, утирала слезы от хохота и минуты две не смогла даже ответить.
– Только маразма мне и не хватало! – проворчала Минни и сама же прыснула.
– Ох, Минни, – ну и развеселила же ты меня! Оргазм – это то самое блаженство, о котором мы только что толковали, только по-научному. Я, почему-то, уверена, что у него все получится сразу.
– Вообще-то он у меня шустрый, его друзья искрой прозвали, – засмеялась Минни и тут же осеклась.
– А вдруг это я ему не понравлюсь? – добавила она с испугом. – Я ведь ничего не умею! Вдруг я ему покажусь после Люсиль скучной дурехой?! Неуклюжим поленом?!
Минни не на шутку встревожилась. Она в первый раз посмотрела на ситуацию с противоположной стороны.
– Глупости! – отрезала тетя Элис. – Во-первых, он прекрасно знает, что ты ничего не умеешь. Во-вторых, он научит тебя любви, так же, как научили его самого.
– А можно мне хоть чуточку поучаствовать? – умоляюще спросила Минни. – Чем-нибудь? Ну хоть немножечко!
Элис вначале отрицательно покачала головой, но потом задумалась.
– Погоди! – сказала она и вышла в соседнюю комнату. Минут через пять она вернулась, неся что-то в руках, и откинула портьеры.
– Вот, посмотри, – торжественно провозгласила тетя Элис, разворачивая какую-то ткань. – Мой тебе свадебный подарок.
Минни ахнула от восторга. В лучах послеполуденного солнца перед ней сверкал и переливался сотканный из тончайшего шелка и гипюра темно-гранатового цвета ночной пеньюар.
– Последний парижский шик, я получила посылкой только на прошлой неделе. Здесь и ночная сорочка на узких бретельках и такая же накидка.
– Тетя Элис! – пролепетала Минни, с благоговением и ужасом дотрагиваясь до пеньюара. – Он же почти совершенно прозрачный! – ее голос переломился на полуслове.
– Ну так, – поддразнила ее Элис, – кто-то ведь хотел поучаствовать? Как появишься перед благоверным в этом пеньюаре, он тебя не то что до маразма, а до полного умопомрачения доведет! Ну что, слабо? Не осмелишься?
Минни поджала губки:
– А вот и осмелюсь! Большущее спасибо, тетя Элис! – и добавила, прыснув в ладошку, – бедный Ушастик, как бы он дар речи не потерял!
Они обе расхохотались как две шаловливые подружки.
– А еще? Что еще я могу сделать? – Минни совсем разошлась.
Тетя Элис колебалась. В руке у нее был маленькая красивая баночка.
– Я не совсем уверена, как он воспримет, если ты подаришь ему вот это…
– А что это, тетя Элис? Мне как то не кажется, что лейтенант Рострон втирает себе в лицо крем для красоты, – снова прыснула Минни.
– Это баночка ароматизированного вазелина, и она вовсе не для лица, а … для совсем противоположного места.
Минни осеклась с разбегу и густо покраснела.
– Это что же, его … это самое… надо будет в меня проталкивать, что ли?! – пролепетала она в растерянности.
– Ну в общем-то, да… – Элис с беспокойством взглянула на Минни, не испортила ли она всего, не напугала ли ее своими откровениями? Вот так, хочешь искренне помочь, а на деле можешь все испортить! С другой стороны, смазка, в особенности, в первый раз, может сильно облегчить ситуацию. Да и ее племянница, кажется, не из пугливых.
– Но если мужчина искусен, ты почувствуешь только небольшой дискомфорт. Все зависит от размера, – поспешно добавила она, и еще от твоей позы. Вот здесь ты тоже можешь ему помочь.
– Размер мне, конечно же, неизвестен, – фыркнула Минни, – но лучше бы уж он был поменьше!
Элис улыбнулась, но воздержалась от комментариев.
– Кстати, – заговорщически добавила она, – я вычитала в одном рискованном дамском журнале, что размер мужского пениса соответствует размеру большого пальца руки.
– Ишь ты, название-то какое диковинное… латинское, – проворчала Минни, с интересом разглядывая свой большой пальчик.
– Да не твоего, глупышка! – рассмеялась тетя Элис, – а его пальца!
– Ух ты! – ужаснулась Минни, – пальцы у него длиннющие!
– Вообще-то это считается большим достоинством, – все-таки не удержалась Элис. – Шансы твоего будущего супруга на симфонический гранд финале резко повысились!
– Ох не знаю, хватит ли у меня духа всучить ему эту баночку… Все-таки немного развязно, мне будет неловко.
– Вот и я поэтому колебалась. Но все-таки возьми с собой, на всякий случай.
Минни послушно упрятала баночку себе в сумочку. «Лишь бы мама не обнаружила, ни ее, ни пеньюар», – подумала она с ужасом.
– Так что там насчет позы? – полюбопытствовала она.
Тетя Элис объяснила.
– Час от часу не легче! – проворчала Минни, – прямо как лягушка! Осталось только препарировать! – Минни снова прыснула, и они с Элис расхохотались.
– Ну а дальше-то что? Для чего весь сыр-бор и столько хлопот? – Минни перестала волноваться, ей уже было просто интересно: что будет, то будет!
– Дальше, – ответила Элис неожиданно мягко и нежно, – он будет ласкать тебя – везде. И вот тогда-то и зазвучит божественная музыка для вас обоих.
Минни присмирела. Она представила себе Артура так явственно, так близко. Его невозможные голубые глаза, его ласковый взгляд, нежные пальцы и губы, добрую улыбку. У нее перехватило дух. Она доверится ему. У них все будет замечательно.
Минни поднялась и обняла Элис.
– Мне пора идти, тетя Элис. Еще столько всего надо переделать! Завтра в одиннадцать часов венчание, потом небольшой прием, а в два часа у нас билеты на Блэкпулский поезд.
– Как это прекрасно, медовый месяц с любимым в Блэкпуле! – Элис ласково улыбалась, но ее глаза были печальны.
– А у меня еще и чемодан не собран! – продолжала тараторить Минни. – Твои подарки займут в нем самое почетное место! Лишь бы мама в него не заглянула!
Они рассмеялись. Элис послала Роузи за кабриолетом.
Держась за руки, Минни и Элис спустились на первый этаж.
Минни снова обняла Элис за худенькие плечи.
– Милая тетя Элис! Я словно вновь обрела тебя, и ни за что больше не потеряю. Ты мне теперь как самая близкая, самая дорогая подруга!
Глаза Элис наполнились слезами. Она хотела что-то сказать, но Минни жестом остановила ее.
– Ты окажешь нам, нет, вы с Дэном окажите нам большую честь, если придете завтра на наше с Артуром венчание, а потом и на прием.
Элис печально покачала головой.
– Не думаю, чтобы это понравилось Эдит. Не стоит создавать неловкой ситуации на твоем празднике, Минни. Я, это еще куда ни шло, но Дэн… Мы ведь не женаты, Минни.
– Тетя Элис! На пороге двадцатый век, через четыре месяца наступит 1900 год! Какое это имеет значение, женаты вы или нет! Вы дружная и преданная пара!
– Для твоей семьи имеет, – прошептала Элис.
Голос Минни вдруг зазвучал строго и даже властно.
– Завтра мой праздник, тетя Элис, и моя свадьба! И это я приглашаю тебя на свое венчание. Менее, чем через сутки, я стану миссис Рострон, и закоснелые устаревшие правила на мою семью распространяться не будут!
– А что скажет мистер Рострон?
– Он поддерживает меня во всем, – горделиво задрала носик Минни.
И добавила уже мягко, почти умоляюще:
– Тетечка Элис, обещай мне, обещай, что вы придете!
Вместо ответа Элис только кивнула головой, обняла Минни и снова расплакалась.
Так, обнявшись, они дошли до калитки, где их поджидал Дэниел Гарднер.
– Дэн, – радостно, но смущенно проговорила Элис, – Минни приглашает нас завтра на свое венчание и свадьбу!
Потерявший дар речи, ошеломленный Гарднер смотрел на Минни раскрыв рот. Наконец он пролепетал:
– Меня?!
– Да. Жду вас обоих завтра в Церкви Святого Иоанна Крестителя в одиннадцать утра! – и Минни демонстративно пожала руку Дэниелу Гарднеру, перед тем, как сесть в подоспевший экипаж.
За ужином Минни была весела и говорлива, глаза ее блестели, – в общем она вновь стала обычной Минни Стоттерт. Куда только делись недавние подавленность и отрешенность! Эдит и Ричард переглянулись, и Эдит недоуменно пожала плечами и воздела очи к потолку: семь пятниц на неделе у этой взбалмошной девчонки!
«Повезло лейтенанту Рострону, что он моряк!» – подумала Эдит.
За столом обсуждали детали завтрашнего дня, предстоящий прием, путешествие в Блэкпул, – все, что угодно, только не сегодняшнюю поездку к Элис Бриттон.
Тем не менее, за чаем, горделиво задрав носик, Минни заявила безапелляционным тоном:
– Я пригласила тетю Элис и ее мужа на завтрашнее торжество.
Ричард испуганно зыркнул глазами на жену. Эдит поджала губы, но возражать не стала.
Еще не было и восьми часов вечера, когда Минни засобиралась в свою комнату, чтобы подготовиться к завтрашнему дню: надо было упаковать чемоданы, приготовить украшения, примерить туфли, да мало ли еще что! Да еще и выспаться – завтра придется вставать ни свет, ни заря: в девять часов придет парикмахерша для укладки волос. Ричард и Эдит тоже разошлись по своим комнатам, волнуясь и предвкушая завтрашний двойной праздник.
Первым делом, с помощью Кэти, Минни уложила два больших чемодана, запрятав подарки Элис на самое дно. Туда же, после небольшого колебания, последовал ее любимый плюшевый медвежонок. Чемодан с компроматом она закатила под самую кровать.
Потом Минни с замиранием сердца примерила нежнейшее белое кружевное платье, украшенное крупными чайными розами, вшитыми от левого плеча к правому бедру, белую фату, белоснежные туфельки из тончайшей кожи и великолепный бриллиантовый гарнитур – подарок отца. Минни долго крутилась перед зеркалом. Как же она была хороша!
Минни уже улеглась в постель, когда в дверь постучала Эдит. С самым торжественным, хоть и смущенным видом, она вручила дочери белье для первой брачной ночи.
Минни не знала, смеяться ей или плакать, и всеми силами пыталась удержать серьезное выражение лица: перед ней красовалась длиннющая белоснежная ночная сорочка, сшитая из толстенного полотна, с длинными рукавами и высоким воротом. Залезать в нее можно было только целиком, как в средневековую броню. Снимать тоже.
Сердечно поблагодарив мать за подарок и закрыв за ней дверь, Минни повалилась на кровать в беззвучном хохоте. Вот бы, правда, надеть эту броню и посмотреть, сможет ли всегда такой находчивый лейтенант Рострон найти в ней лазейку?! С другой стороны, рубашка, на ощупь, была сшита из такого же толстенного полотна, что и корабельные паруса. Рострон может вполне почувствовать себя в своей стихии – будет лазать по ней, как по мачте!
Представив себе эту картину, Минни не выдержала и расхохоталась, а потом долго не могла угомониться, так ей стало весело.
Наконец, она уснула. Снился ей улыбающийся Артур Рострон, натирающий вазелином корабельный парус.
