Альфред Леманн
Иллюстрированная история суеверий и волшебства
Практическая каббала
Мы уже раньше видели, как старинная египетская теургия была принята позднейшими александрийскими философами и горячо ими защищалась. Несомненно, что именно из их работ европейские магики почерпнули философские основы искусства заклинания. Едва ли, однако, там же было заимствовано все, что относится к практической стороне дела, т. е. формулы заклинаний и т. и., потому что философы не сохранили из этих формул ничего важного, не придавая им, вероятно, большого значения, хотя они и признавали практическое применение формул. Христианские магики также, надо думать, воздерживались от языческих формул, даже если и были знакомы с ними, потому что, по учению церкви, языческое колдовство отождествлялось с дьявольским и преследовалось с беспощадною строгостью. По одному этому ученые европейские магики были принуждены искать другой источник для своих волшебных операций. Сочинения по магии начала XVIII столетия указывают, что вся магическая процедура была целиком заимствована у иудеев.
Уже и в древние времена эти последние славились как превосходные заклинатели, изучив это искусство, как и многое другое, во время вавилонского пленения. Как теоретики-каббалисты старались согласовать свои рассуждения с законами Моисея, так и колдуны-практики стремились найти санкцию своему искусству в Священном Писании, несмотря на то что оно самым определенным образом запрещает такие беззакония. С этой целью уже очень рано прибегали к легендам, в которых начало искусства заклинания приписывалось мудрейшему из еврейских мудрецов – царю Соломону. Иудейский историк Иосиф, живший в I веке по P. X., пишет о нем: «Бог даровал ему власть посредством заклинаний умилостивлять божество и изгонять злых духов, которые причиняют болезни, и этот способ исцелять больных и теперь еще у нас преобладает». Иосиф рассказывает, что он был очевидцем, как один из его соотечественников, Элеазар, в присутствии императора Веспасиана и многих других знатных римлян изгнал бесов из нескольких одержимых при помощи заклинаний и приемов, предписанных именно царем Соломоном. Из этого видно, как была распространена вера в силу чар этого царя. От иудеев сказание это перешло к народам, бывшим с ними в постоянных сношениях, между прочим, и к арабам. Всем известно, какую важную роль в арабских сказках тысячи одной ночи играет печать Соломона и ее власть над духами.
Иудеи при своем расселении по всему цивилизованному миру разнесли повсюду свое искусство заклинания как некоторое национальное имущество. Вероятно, они очень рано начали записывать употребительные при этом приемы и формулы. Такого рода литература имела, очевидно, тесную связь с собственно каббалистическими сочинениями, т. е. с объяснениями Сефер Ецира и Зехера, содержащими теоретическое изложение учения об ангелах и демонах, составлявшего практическую основу приемов заклинания. Поэтому само искусство заклинания, эта, так сказать, обрядовая магия, известна также у европейских магиков под именем «практической каббалы». Особенно почиталось и имело большое значение одно сочинение – Clavicula Salomonis (ключ к мудрости Соломона). Вероятно, это сочинение и другие ему подобные находились в распоряжении Агриппы и его современников и из них они черпали свои главные сведения о заклинании духов. На это указывают многочисленные имена еврейского происхождения и магические таблицы с еврейскими буквами, приложенные к таким сочинениям[33].
Агриппа не дает нам в своей «Occulta philosophia» описания процедуры заклинания духов, да навряд ли он и мог сделать это без серьезной опасности. Но 50 лет спустя появилось составленное будто бы Агриппою описание магических церемоний, которое по первоначальному плану должно было составить 4-ю книгу его обширного сочинения. Однако Агриппа, наверное, не был автором такого труда, так как это положительнейшим образом отрицает Иоганн Вейер, его знаменитый ученик, которому это могло быть лучше известно, чем кому-либо другому. В истории магии мы встречаем далеко нередко появление сочинений, приписываемых известным старинным авторам, конечно, с целью привлечения внимания. При появлении писаний, касающихся заклинания духов и иных такого рода предметов, для подобной мистификации были, вероятно, и другие причины. В те времена, при полном процветании преследования и процессов колдунов, было весьма рискованно выступать с подобными произведениями; поэтому сочинитель предпочитал лишиться авторской славы, но зато спокойно пожинать экономические плоды своего предприятия. Таким образом, вскоре после смерти Агриппы появляется целый ряд сочинений по практической магии под его именем, а также Петра Абаноса и других знаменитых магиков. Многие из таких произведений попали в общее собрание лейденского издания трудов Агриппы в 1600 году.
Эти сочинения, сопоставленные с писаниями самого Агриппы, могут послужить основой для краткого изложения практической каббалы. Во многих местах «Occulta philosophia» мы находим указания на способы выполнения практической магии. Мы уже раньше привели одно из важнейших положений, заключающее в себе при ближайшем рассмотрении полное руководство в этом направлении. «Так как все на свете стремятся притянуть к себе силы однородного, а следовательно, и связанного с ним, то мы можем, собрав предметы, относящиеся к соответствующим звездам, привлечь к себе силы небесных тел.
А так как небесные тела получают свою силу от мира идей, то мы можем привлечь, таким образом, не только небесные силы, но и разумы, и демонов, которые действуют через планеты». Если смотреть на это положение с точки зрения всей системы Агриппы, то мы имеем в нем достаточное указание для заклинаний, т. е. для того, чтобы привлечь к себе небесного разумного духа или демона. Недостает только одного: имени и числа существа, долженствующего служить объектом заклинания, потому что «в числах заключены величайшие, таинственнейшие и могущественные силы, так как числа сами по себе совершенны и основаны на небесных свойствах. Поэтому числа лучше всего приспособлены к таинственным операциям и могут много способствовать для достижения демонических или божественных даров». Следовательно, прежде всего нужно найти имя соответствующего духа, и Агриппа дает, к тому же, все нужные указания.
Злых и добрых духов бесконечное число; их настоящие имена и дела знает только Бог, которому одному ведомо число и названия звезд.
В Св. Писании мы встречаем много таких имен; точно так же другие имена названы у древних еврейских мудрецов. Впрочем, есть и иные способы открыть имена многих добрых и злых духов, и эти-то способы переданы нам каббалистами. Один из них называется методом вычисления и выполняется при помощи прилагаемой таблицы. Вычисление исходит от имени Божия, имеющего особую силу. Берут одно из этих имен, которые называются 12 Шеймгамфойроил.
Таблица 7
Если нужно найти имя ангела, то подыскивают буквы его имени в столбце под заглавием «добрые». Если затем брать в том же порядке буквы соответствующей строки в рубрике, относящейся к соответствующей планете, то получается имя ангела. Если нужно найти имя демона, то обращаются к столбцу с надписью «злые» и снова берут буквы из столбца соответствующей планеты. Например, нужно найти имя одного из демонов Солнца. Прежде всего берут одно из имен Бога, напр., М. Л. X. Мелахель, эти три буквы ищут в рубрике с надписью: «злые». Под знаком Солнца в соответствующих строках стоят: против М – А, против Л – X, против X – М. Следовательно, имя демона А X М. Для того, однако, чтоб отличить имена демонов от ангельских, принято прибавлять к последним одно из имен всемогущества божьего, напр., ЭЛ или О Н, И А X или И О Д, и произносить все вместе. Так как ИАХ есть название благодеяний, а ИОД применяется только к божеству, то их можно прибавить только к именам ангелов. Наоборот, ЭЛ, означающее «власть» или «силу», приложимо и к добрым и к злым духам, так как злой дух, если у него отнять силу Бога, не может ни действовать, ни существовать». Итак, имя искомого демона А X М Э Л (Ахамиэль).
Рис. 46. Печать Ахамиэля
Это очень могучий дух, потому что его число есть 7 х на священное 1. АХМ = 49.
Рис. 47. Пентакль
Далее, из имени необходимо вывести природу духа или его печать (Sigillum). Это определенный вид букв или письмен, которые защищают имена духов и богов от употребления всуе. У евреев было много способов находить эти печати. Древнейшие из них – это именно те письмена, которые употреблялись Моисеем и пророками, почему они и не могут быть легкомысленно обнаружены каждому. Каббалисты пользовались также другим приемом, к которому прежде относились с большим почтением, но теперь он стал известен всем и применяется постоянно. После этого Агриппа описывает вышеприведенную каббалу «девяти камер». Для каждой буквы рисуют соответствующую фигуру (Ахамиэль), стирают точки, соединяют оставшиеся линии букв (2-я строка) и, наконец, сдвигают все вместе (3-я строка). Это и есть характерный знак Ахамиэля. В существующей еще и теперь «Clavicula Salomonis» для описанной сейчас цели применяется именно этот способ, но такие же магические фигуры можно получить и другими способами. Приемы «вызывания» духа весьма разнообразны и видоизменяются отчасти соответственно его природе, отчасти в зависимости от поставленной цели. Здесь достаточно будет привести немногие данные из 4-й книги «Тайной философии»: «Когда хотят вызвать злого духа, то нужно принять в расчет природу его самого и соответствующей планеты. Нужно избрать время, когда она господствует, и производить работу днем или ночью, сообразуясь с требованиями духов и звезд. Затем описывают круг для защиты самого заклинателя и вписывают туда пентакли, т. е. такие фигуры, которые, предохраняя нас от вредных воздействий и обуздывая злорадных демонов, привлекают духов благожелательных. Пентакли состоят из имен и характеров добрых духов высшего порядка, затем из священных фигур, подходящих изречений, геометрических фигур и соединений различных имен Бога. Кроме того, в кругу пишутся имена добрых гениев, властвующих в соответствующие часы, потому что при их помощи можно получить власть над вызываемым духом. Внутри круга или вне его должны быть положены угловатые фигуры, число которых имеет связь с делом заклинания. После этого надо позаботиться об освещении, мазях и фимиамах, составленных согласно природе духов и планет и гармонирующих с ними по своим природным свойствам. Священные или освященные предметы также должны быть налицо, ибо служат защитою заклинателю и присутствующим и налагают оковы на духов; сюда относятся: священные таблицы, изображения, пентакли, мечи, платье из соответствующего материала и надлежащей окраски и т. п.
Когда все подготовлено, то магик со своими спутниками вступает в круг и освящает его и предметы, которые должны быть в употреблении; затем он громким голосом начинает моление, обращая его сперва к Богу, а потом к добрым духам. Когда моление окончено, то он зовет того духа, с которым желает беседовать, и, указывая на свою силу и авторитет, обращается, произнося мягкие и дружеские заклинания, ко всем сторонам света. Затем он останавливается и смотрит, не пришел ли дух. Если этот последний колеблется, то он повторяет заклинание трижды. Если дух все еще не появляется, то он произносит заклинание сначала, но более сильными словами. Если дух, наконец, явится, то к нему обращаются мягко и просят сообщить имя. Если он лжет или упирается, то его укрощают соответственными заклинаниями. Можно также концом меча начертить вне круга треугольник или пятиугольник и принудить духа войти туда. Его заставляют дать нужную клятву и подтвердить ее, положа руку на меч. Когда желаемое достигнуто, то ему приветливо дается разрешение исчезнуть; если дух не исчезает, его принуждают при помощи энергичной формулы заклинания. Только по прошествии некоторого времени после исчезновения можно покинуть круг. Если духи совсем не явились, то все же не нужно выходить из круга, не дав им из предосторожности предварительно приказания удалиться, потому что случается, что духи присутствуют незримо для заклинателя и могут ему повредить, как только он выступит за круг, если он, конечно, не находится под более могучею защитой». При вызывании духа доброго приемы остаются те же, только требуется более продолжительная подготовка заклинателя; не менее 7 дней, а иногда даже целые годы. Во всяком случае, последние дни проходят в посте, молитвах, очищениях и т. д. После всего этого можно вступить в круг, который должен быть расположен в уединенном, освященном месте, и тогда уже начинать соответствующие заклинания. Все это можно производить и без заколдованного круга, обладая особой книгой, где начертаны имена духов, поклявшихся повиноваться магику. Необходимо, чтобы пергамент этой книги не был раньше употребляем. На левой стороне каждого листа имеется изображение духа, на правой – его характерный знак, а сверху написана клятва, заключающая его обязательство повиновения. Книга содержит также перечисление имен духов, их ранг в среде себе подобных, их обязанности и заклинания, нужные для их вызова. Книга должна быть тщательно переплетена и заперта, потому что магик может получить вред, если она открывается без необходимости.
Для составления этой книги есть много способов. Самый употребительный следующий: рисуют круг, соблюдая вышеописанные правила, и вызывают духов, имена которых записаны в книге. При появлении духа книга кладется в треугольник вне круга. После этого читают клятвенную формулу духа, обязывающую его к повиновению, и каждый из них принуждается при этом чтении прикоснуться к листу книги, где находится его изображение. После этого книга закрывается, и духи получают разрешение удалиться. Когда потом магику понадобится дух, то ему стоит только открыть книгу на месте, где стоит имя духа, и прочитать формулу, обязывающую его к повиновению; дух немедленно появляется. Когда он исполнит требуемое, его каждый раз отпускают при помощи особой формулы.
Алхимия
Как уже было замечено раньше, алхимия в системе магических наук не играла значительной роли. Агриппа говорит о возможности делать золото и даже старается доказать это, хотя на полдороге сам начинает колебаться. Вообще, это искусство в теории его мало интересует. На практике наука эта, однако, играла очень большую роль. В течение многих веков алхимик был таким же необходимым лицом в каждом придворном штате, как и астролог. Первый обязывался добывать средства для предприятий, за благополучный исход которых ручался второй. Кроме того, искусство делать золото весьма интересовало многих важных духовных особ и, вообще, состоятельных лиц; огромные суммы разлетались прахом в тщетных стараниях открыть великий эликсир. По этим причинам было даже несколько опасно посвящать себя этому искусству. Постоянно возникали слухи, что тому или другому удалось, наконец, добыть эликсир, и этим поддерживалось мужество менее счастливых. Почему, в самом деле, при помощи упорного труда им также не добиться удачи, не возместить своих издержек и не насладиться, наконец, плодами долгих усилий? В силу таких соображений старания продолжались вплоть до разорения. Только государи могли себе позволить более продолжительные опыты. Так, напр., король датский Фридрих III истратил в течение своего 20-летнего правления многие миллионы талеров на алхимические опыты.
Едва ли найдется между небом и землей вещество, которое не попало бы в колбу или тигель алхимиков. Все испытывалось, из всего старались извлечь квинтэссенцию, не теряя надежды, что случайность откроет составные части знаменитого эликсира. Путем этих опытов было приобретено множество драгоценных сведений о взаимодействии веществ, но не это было нужно алхимикам.
Ясным признаком этого может служить огромная алхимическая литература XVI–XVIII столетий. Современная химия воспользовалась всем, что нашла ценного в этом материале. Однако, несмотря на великое изобилие рецептов для превращения металлов, ни один из них не содержит в себе именно того, что от него требовалось.
Конечно, иначе и не могло быть. Если бы кому-нибудь, в самом деле, удалось открыть философский камень, то он, конечно, не был бы настолько глуп, чтобы описать и опубликовать свое открытие. Во всяком случае, история алхимии учит нас, что превращение металлов ни разу не удавалось наиболее известным алхимикам, которые работали на государей и прославились в своей области как писатели. Все сведения о каких-либо превращениях металлов сообщают, что подобные открытия были сделаны неизвестными, которые так же быстро исчезали, как и появлялись. Лучшие исследователи, работавшие в этом направлении, в надежде добиться превращения откровенно и единодушно признаются, что им никогда не удавалось добыть золота больше, чем было взято в начале опыта. Таковы, напр., были, как выше было сказано, Арнольд Вилланова и Корнелий Агриппа.
Исключение составляют только Иоганн Баптист ван Бельмонт и Иоганн Фридрих Бельвециус, два выдающихся голландских врача и алхимика XVII столетия, которые сообщают обстоятельно случай превращения металла и притом рассказы их совпадают.
Неизвестный человек посетил их, и когда разговор зашел об алхимии, то он объявил себя горячим ее адептом, подарил им небольшое количество красного порошка и затем ушел. Ван Бельмонт высыпал свой порошок, закатанный в восковой шарик, на ртуть, которая тотчас же обратилась в золото, причем одна весовая часть порошка превратила 19200 частей ртути. Бельвециус всыпал свой порошок в расплавленный свинец и получил большую массу чистого золота. Просто непонятно, каким образом эти два человека дали провести себя; оба они были выдающиеся химики и легко могли отличить золото от окрашенных металлических смесей. Не может быть сомнения, что в основании их сообщения лежит ошибка, потому что во всех случаях, когда исследовали алхимическое золото, находили только похожие на золото смеси, иногда содержавшие немного настоящего золота. Так, напр., венский монетный музей и теперь обладает медалью, сделанною из алхимического золота, но удельный вес ее 12,6, тогда как вес настоящего золота 19,3, следовательно, это не настоящее золото.
В 1675 г. в Австрии были отчеканены червонцы из алхимического золота; они имели надпись; «Силою порошка Венделя Сейлера я из олова стал золотом». Монеты эти были больше обыкновенных дукатов, но меньшего веса, следовательно, тоже не были из чистого золота.
Богатая алхимическая литература содержит в себе достаточно доказательств, что методы, при помощи которых хотели добиться превращения металлов, давали в результате только подражание и фальсификацию, так что могли ввести в заблуждение только людей несведущих в химии; впрочем, сами алхимики были часто невеждами и, вероятно, не раз бывали искреннейшим образом убеждены, что добились именно того, к чему стремились.
Методы алхимии, вообще, распадаются на две группы: общие и частичные. При первых, применявшихся, правда, редко, стремились достигнуть полного превращения металла неблагородного в благородный. Все дошедшие до нас рецепты сводятся к тому, чтобы добиться весьма искусственным и сложным путем сплава одних неблагородных металлов с другими и сообщить им окраску и внешний вид золота или серебра; но так как и в XVI столетии были известны многие способы отличить такие смеси, то такой вид превращения мог практиковаться только перед несведущими людьми. Поэтому так называемые частичные процессы были более обычны; при помощи их удавалось или увеличить вес известного количества благородного металла, или превратить некоторую часть металла неблагородного в золото или серебро. И эти методы по нашим химическим воззрениям были совершенно напрасно усложнены, может быть, для того, чтобы результаты их труднее было контролировать. Несколько примеров таких частичных способов дадут о них достаточное понятие.
Общераспространенный метод увеличения веса золота назывался цементированием. Золото смешивалось с серебром и медью и затем ударами молота превращалось в тончайшие листки, которые складывались в тигель слоями и пересыпались цементным порошком. Тигель в течение многих дней держался в постоянно возраставшем жару. После такой операции пластинки, по-видимому, состояли из чистого золота и были несколько тяжелее первоначального веса его. Разгадка очень проста: цементные порошки составлялись так, что при высокой температуре растворяли серебро и медь, но не золото. Таким образом, в пластинках оставалось одно золото, однако с небольшою примесью обоих других металлов, если приняты были предосторожности не брать слишком много порошка. Общий вес золота мог оказаться больше первоначального, но это уже не было чистое золото.
Для частичного превращения металлов неблагородных в благородные было выработано множество методов. Водяные растворы солей серебра, напр., азотнокислого, совершенно бесцветны и по виду невозможно угадать, что они содержат некоторое количество благородного металла. Если к этой жидкости прибавить ртуть, то часть серебра, заместившись ртутью, осаждается и соединяется с остальной ртутью, образуя твердое тело. Если такую «фиксированную» ртуть нагреть, то она испаряется и остается только чистое серебро. На первый взгляд кажется, что прибавленная жидкость превратила часть ртути в серебро, хотя, конечно, в конце концов нельзя серебра получить больше, чем его содержалось в растворе. Подобные фокусы можно сделать и с золотом: если его ввести в расплавленный сернистый натр, то получится вещество, по-видимому, не содержащее золота. Если в этот раствор опустить кусок серебра, то оно исчезает, а золото выделяется, и весь процесс кажется весьма удивительным тому, кто не знал, что золото было там с самого начала. Впрочем, алхимики не ограничивались такими тонкими фокусами, когда хотели обмануть князей или каких-нибудь других богатых людей. Было неоднократно доказано, что они вводили золото в плавильные тигли, искусно заполнив им предварительно трещины в кусках угля или в снарядах, которыми перемешивалась расплавленная масса; отверстия маскировались закрашенным воском.
Если таким куском угля покрывался тигель, то золото вводилось в смесь, и тогда уже доказать его присутствие было нетрудно. Превращали также железо в золото, опуская гвоздь в заранее приготовленную жидкость. Через несколько минут гвоздь вынимался, ополаскивался водой, и оказывалось, что он сделался золотым до черты погружения в жидкость. Объяснение также просто: гвоздь заранее снабжался золотым наконечником, который был покрыт подходящей к железу краскою; при погружении или обмывании она сходила, и золото появлялось на свет. Таких гвоздей в княжеских коллекциях было немало.
Совершенно понятно, что разоблачения таких обманов вместе с бесплодными стараниями большого числа честных алхимиков похоронили окончательно веру в возможность делать золото.
