Алексей Васильевич Сивохин
Битва за настоящую разумность
Отец, шедший рядом, тоже остановился, и спросил:
– Этот бедлам- твоя работа?
– Увы, только что понял, что моя – сказал я – только, пап, я это же не нарочно! Чуть позволил себе расслабиться, помечтать- и начался этот кошмар.
– А остановил- тоже сам?
– Да.
– Молодец! Пошли дальше?
– Погоди, пап, дай осмыслить происшедшее. Тут получается, что только ангел, совсем без изъянов в душе, может хоть на что-то рассчитывать. Любую паршивую мыслишку эта хрень многократно усиливает, до кромешного ада!
– Ну, так скажи ему, при скорой уже личной встрече, что в ад попадают вместе. Пусть научится думать, что и зачем делает, для этого ему и нужна личность!
– Но до того вся ответственность – на мне!
– Раз ты уже понял, какая это ответственность, я верю, что ты справишься. Пошли дальше.
– Сейчас, только помечтаю о ком-нибудь попроще «полномочного посла». А то зверушек жалко!
Я закрыл глаза, и вообразил, что я убираю ковёр, стягиваю и сворачиваю его, потому что я обыкновенный уборщик, а важные шишки только что сошли с самолёта и удалились. Я открыл глаза. Меня снова что-то подтолкнуло в спину, но «бульдозер» был отозван, деревья перестали быть немыми движущимися декорациями дурацкого фильма ужасов и неподвижно стояли, как положено приличным деревьям в приличном лесу, а дорожка-ковёр, в свою очередь, стала прихотливо виться между ними, всё такая же ровная, твёрдая и чавкающая.
Я шёл по дорожке, и думал, что происходящее вокруг было лишь слабым отзвуком того, что может произойти с миром в результате моей встречи с Кнышем. Если сейчас, когда Кныш спит, и его, можно сказать, храп, вбирая в себя мои мимолётные мысли, сотрясает лес с силой могучего бульдозера, то что же будет, когда он проснётся? Как всё же хорошо, что отец рядом и верит в меня!
Вскоре мы вошли в ту зону леса, где всего несколько минут назад неистовствовало сплошное малиновое пламя пожара. Чернота пожарища не так сильно бросалась в глаза, потому что листва и трава в этом лесу и без того были чёрными, перед нами стояли обгоревшие чёрные пни высотой в несколько метров. Звуки погибающих обитателей леса, недавно всё ещё доносящиеся с того места, где «слуги» выворачивали деревья, убирая их с прямого пути много возомнившего о себе «почётного гостя», стихли, неожиданно стало вообще очень тихо, совершенно безветренно. мне стало как-то даже безмятежно и спокойно. Откуда-то сверху, с мокрых веток, капали последние капли воды от дождя, кое-где краснели дотлевающие угли и виднелись вялые столбики дыма, которые поднимались вертикально вверх, расширялись мутными воронками и рассеивались. Под ногами всё также чавкала вода и стелилась трава, и травяная дорожка вела нас, ещё более прихотливо виляя и стелясь вверх и вниз между неподвижно стоящими пнями. Видимо, Кныш стелил мне безопасный путь в обход ядовитого дыма и дотлевающих жаровен.
Хотя было ясно, что встреча вот-вот произойдет, всё же Кныш застал меня врасплох. Сначала я увидел что-то промелькнувшее, светлеющее на дне глубокой рытвины, которая совершенно не была похоже на воронку от падения. Я только глянул на это что-то, оказавшееся ослепительно белым на фоне окружающей черноты пожарища – и тут же узнал свою голову. Я едва успел крикнуть отцу- стой, пап, оно тут! – и на меня накатило. Я перестал что-либо видеть, слышать, ощущать, кроме всепоглощающего чувства пустоты, одиночества и беспомощности, как это бывает в сновидениях. Мне сразу же стало понятно, что охватывавшие меня чувства идут от Кныша, точнее говоря, это и есть сам Кныш в нашей общей голове, и я мгновенно, пока ещё эти чувства не поглотили меня целиком, привычно уже отделил от себя вымуштрованного мной бдительного «сторожа», чтобы наблюдать происходящее в себе «со стороны», как уже неоднократно делал ранее. Вот когда наука Александра пригодилась, и я с благодарностью вспомнил Александра и все его уроки дезомбирования, одновременно утверждая «сторожа» в правах. Я очень чётко помню, что затем произошло, помню каждую деталь и оттенок того, что я-мы тогда мыслили и чувствовали, но слова тут бессильны и смогут передать лишь бледную тень истины.
– Ну здравствуй- как бы сказал мой «сторож» своей и не своей тоске- и потерпи немного, мы и так уже наворотили дел. Чувство пустоты сменилось чувством удивления, но чувство тоски осталось. Вдруг я понял, что теряюсь и тону в удивлении, оно не просто охватывает меня, а поглощает, пожирает, становясь куда больше, чем я могу одолеть. Я, насколько мог, ярко и образно представил себя – в виде маленького хитрого чего-то, со множеством мелких едва различимых деталек, и его-своё удивление-в виде большого шара, который рос и трепыхался, весь покрытый шевелящимися ложноножками, как амёба. Я вообразил картинку, как большая амёба хватает шевелящимися выростами, поглощает и растворяет в себе малое, и приправил картинку усилением чувства одиночества. Потом вообразил другое- как большое растёт, дотрагивается до малого, останавливается.
Картина в моём мозгу зажила своей жизнью- большое начало поглощать малое, по одной как бы детальке или частичке, сделав ложноножки крохотными и острыми, похожими на иглы ежа. Я в ответ вообразил, как маленькое, лишившись одной своей частички, сразу исчезает, рассыпается детальками-частями и растворяется, и опять усилил чувство одиночества. Потом показал, как на некоторой плоскости эти двое- большое шевелящееся удивление и маленький хитренький я- строят песчаный городок-крепость, с башенками и другими сложными детальками, причем каждый вкладывает часть из себя, и возбудил чувство дружеского тепла. Хотя я сейчас описываю всё, как диалог, тогда это было больше похоже на моё собственное сновидение. Тем временем мысленный поединок-диалог-монолог продолжался.
Я почувствовал, что удивление немного отступило, став как бы вопросом.
Я нарисовал в мозгу картину, в котором маленькое поворачивается к большому, и выращивает из себя крохотную иголочку, которая протыкает большое. Ответом был… страх. Я, как сумел, слепил из страха воздушный шарик и выпустил из него воздух, уменьшил его, как мог, потом нарисовал другую картину- большое и маленькое выпустили каждый длинную иголочку, которые соединились на «нейтральной территории», и попробовал сделать страх ещё меньше, возбудив любопытство. Без моей инициативы активировалась моя память, а затем моё «я» начало отделяться от «мы». Ну вот, и познакомились- сказал я Кнышу с тёплым чувством.
– Почему всё не так? Почему всё так сложно? Что случилось со мной? Почему Вселенная уже есть? – закрутились в моей голове бессловесные вопросы-образы Кныша.
Я как мог попытался изобразить спокойствие и ответил словами, говоря их очень громко внутри себя, вкладывая в них силу любви-приказа: НИЧЕГО НЕ ТРОГАЙ, ПОКА НЕ ПРОЧТЕШЬ И НЕ ПОЙМЁШЬ ВСЮ МОЮ ПАМЯТЬ – и снова изобразил-ощутил очень тёплое, дружеское чувство. И тут на меня навалились разные желания, сразу все, видимо, читая мою память, Кныш сначала сделал упор не на факты, а на мои желания, они были ему ближе и понятнее, как бы были для него основным, а факты к ним лишь прилагались. В один миг я пожелал сразу всего, чего только может пожелать человек и нечеловек, и в уме вертелась уйма фантастических правил- законов природы, понял я – которые бы подстроили Вселенную под все мои желания, вдруг ставшие и его желаниями тоже. Желания были противоречивы, и законов получалось много, и были они один причудливее другого. Я испугался, усиливал страх и сопротивлялся как мог, но поток желаний всё лился и лился. Я начал настойчиво вспоминать отца, себя, Александра, высших, Землю, свои приключения на этой планете и всё, что мне было дорого.
– Ты пришёл поздно, ты опоздал! – мысленно кричал я Кнышу, Вселенная уже огромна и стабильна, остановись, пока не поздно! Ты уничтожаешь сам себя! – и меня охватил жуткий, огромный страх. Наконец, поток мыслей о вселенских кошмарах прекратился, видимо, что-то всё же дошло до Кныша, и он сказал- моим голосом в моей голове:
– Так тут не всё твои фантазии, есть и правда?
– Да, да, да- мысленно кричал я – давай думать, как всем уцелеть!
– У тебя мало информации- сказал тот же голос, но я всё же понял, что кроме тебя, есть и другие вместилища разума, где знания побольше, и буду теперь очень осторожен. У меня как будто связаны руки, я могу и хочу всё- и ничего не могу, потому что- катастрофа.
Я как мог успокоил наше общее сознание и мысленно сказал:
– Наверное, не всё так уж плохо. Как-то вышло, что ты опоздал к рождению Вселенной, но тут ещё очень много работы, а у тебя такая огромная мощь!
– Так оказывается, Вселенная уже давно как есть, законы созданы, и тут очень много вместилищ разума! Благодаря тебе я это знаю и, конечно, не стану теперь рушить, ты же мне передал теперь и своё понимание хорошего и плохого. Ты меня научил, как надо правильно думать-действовать в вашей- теперь нашей- Вселенной. Правильно ли я понял, что мне надо самому принять её законы, подчиниться им, чтобы мыслить правильно, не разрушиться самому и ничего не порушить вокруг себя? Хотя кое-что я уже порушил… И по законам этой Вселенной я ничего не могу уже исправить! Как жаль!
– Не расстраивайся, наша встреча удачна более, чем всё, что удавалось до сих пор. Прими, что в нашей вселенной существует равновесие законов, и нам с тобой вместе удалось пробудить твой поистине могучий разум, заплатив за это, по меркам этих законов, просто мизерную цену! А может, когда ты вступишь в контакт с другими разумными, ты и сам еще сможешь кое-что поправить, но даже сейчас всё уже куда лучше, чем могло бы быть, ты теперь- не я, это уже здорово. А то, что ты уже понял и принял разум, сам стал разумным, и сам не хочешь уже всё подряд менять и рушить- это вообще замечательно!
Моя радость стала нашей общей, и тут меня обожгла тревога- а что происходит во внешнем мире, как там мой отец?
Только тут мы окончательно разделились, это была та последняя капля, что наполнила чашу общей победы до самых краёв. Первоматерия достроила себе подобие человеческого тела, по моему образцу, Кныш совсем покинул мой разум и мы втроём стояли теперь рядом- я, Кныш и мой отец.
Папка! Закричал я, подпрыгнув метра на полтора от радости – я совсем забыл про пониженное тяготение. – Всё получилось! Знакомься- наш новый друг джинн Кныш, только что окончательно родившийся – пробудившийся из первоматерии джинн-созидатель.
Кныш сказал- Я принимаю данное мне имя. Вы теперь мои родители, и я благодарен вам.
Рядом выплыл знакомый мне лиловый шар, и сказал:
– Прими благодарность и поздравления от меня и бессчётного числа миров. Никогда еще не была так низка цена попытки пробуждения разума первоматерии, а результат до сих пор был всегда только неудачен!
– Так вы всё-таки были здесь?
– Нет, и мы, и руководство Альтаира честно выполнили все твои условия. Я тут единственный, это я готовил тебя. Я посчитал, что моё присутствие не нарушит данное тебе слово, потому что кому-то из нас всё равно нужно было прибыть сюда и обеспечить ваш возврат домой в случае успеха. Но познакомившись лично с тобой и твоим отцом, я не смог преодолеть своего желания подстраховать вас и оказаться здесь заранее. Ты простишь меня?
– Так ты с огромным риском для себя всё время подстраховывал моего отца? А я не мог подстраховать тебя, не зная, что ты здесь, даже если бы хотел! Спасибо тебе огромное! В моей душе пробудилось тёплое чувство к лиловому шару.
– Моя помощь не понадобилась, с защитой отца ты сам отлично справился без меня, пару раз я даже не успел понять, что ты делаешь, но твои действия оказались хорошо продуманными, смелыми и эффективными. Это было просто великолепно, мои поздравления! Побыстрее бы Земля преодолела варварство, Галактике позарез нужны такие смелые и находчивые расы, для людей найдётся очень много работы, отличных трудных задач, возвышающих разум. А ваша планета просто поразительно богата, у вас есть буквально всё для стремительного рывка. Но что-либо еще для вас сделать мы не можем, у вас и так самые лучшие учителя. Александр тебе этого не говорил, но из всех рас, принявших учительскую миссию, только Альтаирцы полностью самостоятельно преодолевали своё варварство.
В разговор вмешался Кныш и сказал:
Теперь у меня тоже есть работа. Остатки первоматерии уже наделали много бед. Пока есть дикая первоматерия, весь наш мир в опасности! Надо разыскать всю оставшуюся первоматерию, и тоже пробудить в ней разумное созидательное семя этого мира. Хватит уже этих вселенских кошмаров-катастроф! Голубой шар испустил уже знакомую мне волну невыразимого сердечного тепла и сказал:
– Федь, тебе удалось, наконец, исполнить заветную мечту всех тех, кто погиб, пытаясь разбудить сознание оставшейся Первоматерии. Благодаря тебе вся первоматерия очень скоро превратится из опасной мегавзрывчатки в созидающую расу Галактики с огромными, фантастичскими возможностями! Только твоя личная заслуга в том, что эта раса сразу, скачком преодолела варварство, ты, получается, стал еще и её учителем разума. Это была именно та опасность, о которой я намекал, что в результате вашего контакта могут быть куда большие разрушения. Если бы Первоматерия родилась как раса, но застряла бы на варварской воинственной стадии, последствия были бы непредсказуемо ужасными. Эта вероятность, по нашим оценкам, была не столь уж и ничтожна, но ты и тут справился на отлично!
– Я не достиг бы ничего, если бы не опирался на те немногие знания, добытые ценой жизни ваших учёных. Вот кому надо сказать спасибо! Самым сложным для меня был момент, когда мне надо было изо всех сил противостоять попыткам дикой первоматерии завладеть мной, но я не мог позволить себе думать о первоматерии, как о враге, не мог помыслить даже намёка на какие-нибудь недружеские чувства к первоматерии. Вот когда очень сильно пригодилась наука Александра! Мне ведь пришлось бороться с варваром в самом себе- и победить собственные изъяны и впрямь оказалось куда сложнее, чем обуздать неистовость первоматерии.
– Скромность – хорошо. Но именно тебе выпала честь доказать, что попытки наших учёных были не напрасны, ты сам только что стал одним из них – рискующих своей жизнью ради не только знания, но ещё и спасения жизней. Ты позволишь считать фрагмент из твоей памяти, чтобы твой уникальный опыт стал всеобщим достоянием?
– Мне странно, что вы спрашиваете у меня разрешение на это. Разве это опасно?
– Конечно, безопасно, но мы не можем иначе, не хотим и никогда не будем ничего решать ни за тебя, ни за какое-либо иное разумное существо. Мне и так пришлось отступить от принципов, когда пришлось сначала скрытно наблюдать за вами, а потом еще и потребовать твоей проверки. Ты простишь меня?
– Я понимаю, что вы не могли иначе, не стоит оправдываться перед варваром, наблюдение – это же мелочь, не более, когда речь шла о невообразимо огромной цене поражения. А мой опыт- берите, и используйте, если когда-нибудь пригодится! Я знаю, что передаю его в надёжные и, главное¸ порядочные руки.
– Так твой ответ- «Да»?
– Ну конечно, ДА! И на оба вопроса!
Я спросил у Кныша – а чем объяснить это поразительное портретное сходство между нами?
– Не знаю. И про географичку с зелёными волосами ничего не скажу, тогда я не имел сознания и не был личностью, всё происходило из-за инфополя влияния того куска первоматерии, который лишь теперь стал мною. А мне нравится Вселенная, полная таких вот нерешённых загадок! Как хорошо, что ты смог справиться с необузданной дикостью первоматерии и помог мне родиться в нашей Вселенной равновесия как разумному и уже этичному существу с преобладанием созидательного начала! Мы же какое-то время были одним разумом, и твоя память- это теперь и моя тоже, я хорошо помню, как нам трудно пришлось тогда. Но ты храбро сражался за нас двоих, как настоящий герой, принял просто сокрушительный удар хаоса и выстоял! Хаос так и не смог найти в тебе ничего, за что тебя можно было бы купить или чем прельстить, ты стоял, как монолит! Спасибо!
Лиловый шар сказал:
– Загадка головы заставляет и нас призадуматься. Видимо, где-то во вселенной или даже вне её есть разум намного, намного больше нашего. Но он ни разу себя ещё не проявлял. Но тебе, в любом случае, огромное спасибо!
Я задумался – и понял настоящую цену победы, вспомнил леденящие душу крики животных, терзаемых взбесившимся лесом, и вопли аборигенов, разрываемых на части и заживо поедаемых неведомыми водными тварями. Хотя умом я понимал куда более страшные последствия поражения, но воображение отказывалось вместить грандиозную картину гибели звёздных миров, а эти жуткие крики были живы в памяти, и это тяготило меня. Я точно знал, что эти жертвы – только на моей совести.
– За мою победу заплатили жизнью многие другие, ваши учёные, даже варвары и неведомые мне звери. Как паршиво на душе, что я при этом даже не мог рисковать сам! Вот отец мой – настоящий герой, не побоялся полезть за мной в самое пекло, а я, выходит, рисковал только другими, и на мне вина, что они погибли! А я даже их лиц так и не увидел!
– Вот теперь ты тоже понимаешь, почему мы сами все хотели быть здесь. А за варваров не тревожься так сильно. Ты рисковал гораздо большим, чем они, и знал это, не скромничай! Они во-многом сами виноваты, что сразу напали, даже не попытавшись пообщаться. Думаешь, мне легко было бездействовать, когда ты и отец сражались, по сути, за сохранение всей планеты варваров – сказал лиловый шар, и меня еще раз согрело невыразимо приятной волной тёплого чувства – Федя, наш скромный герой, чего бы ты хотел сейчас больше всего?
– Вернуться домой, немного передохнуть и учиться, чтобы поскорее вытащить нашу собственную расу из цепких объятий варварства. А весь этот вселенский кошмар забыть, как дурной сон.
– Первое и так исполнится совсем скоро, а повлиять на остальное мы не имеем никакого права. Тебе придётся продолжить кропотливую, временами даже нудную работу, при том, что ты всю жизнь по-праву будешь ощущать себя героем вселенского масштаба и черпать оттуда полученные тобой знания и опыт. Это ох как не просто! Каждодневный упорный труд- это ведь тоже героизм, только не столь яркий и заметный.
Хотя борьба происходила не на футбольном поле и не на ринге, а в моей голове, я буквально падал от усталости, и даже ощущение буйной радости от этой нелёгкой победы отошло куда-то на второй план. Я стал засыпать прямо там, на пожарище, вызванном прибытием тогда ещё непробуждённого Кныша, почувствовал, что меня куда-то уносит, и заснул.
Глава 13. Дома
Я проснулся у себя в кровати. Пробуждение было каким-то очень уж быстрым, как будто меня что-то разбудило, но я не понял, что. Я был бодр, никакой усталости не было в помине, и страшно хотелось есть. Отец сидел рядом, на стуле, и смотрел на стену, на его лице было выражение тревоги.
Я спросил- что случилось? Мы же, кажется, победили?
Отец встрепенулся, посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:
– Ну, вот теперь наконец-то всё в порядке! Ты хоть знаешь, герой, что проспал целую неделю?
Новость меня неприятно удивила:
– Целую неделю???
– Да, целых семь дней!
Вошёл Александр и сказал: —
– Я очень рад, что всё, наконец, завершилось. Но я теперь не знаю, как и чему мне тебя учить. По всем Альтаирским меркам ты меня превзошёл, и это ты теперь должен учить меня.
– А что, Земля уже не варварская планета?
– Да нет, здесь всё осталось по-прежнему. Но ты – изменился, и очень сильно. Ты повзрослел душой, пережитое стало настоящей школой, более суровой и быстрой, чем любые мои занятия.
– И что, я уже всё знаю?
– Нет, ты знаешь не всё, что надо, а гораздо больше! Я уже не чувствую себя твоим учителем, я сам склоняюсь перед тем, что тебе удалось сделать.
– Но ведь я по-прежнему не чувствую в себе никаких сил и знаний для спасения Земли! И научить меня с отцом лучше тебя никто не сможет. Давай считать, что мне и Галактике просто повезло, что удачно выпали кости, а я тут совсем не при чём. К тому же, без твоих предыдущих уроков я и не победил бы.
– Ты не прав. Случайности тут ни причём. Твоя победа однозначно говорит, что я ничему больше тебя научить не могу, ты сильно превзошёл меня даже в моём – учительском деле. До этих событий ты был моим учеником, но опыт боя, выигранный твоим разумом, сделал тебя бойцом лучшим, чем я сам мог бы пожелать. Я сам теперь хочу быть твоим учеником!
– У Космоса мы все лишь ученики- сам же говорил мне. Но что мне теперь делать?
– А что по-твоему нужно делать? Ты ещё не освоился со своим опытом и знаниями, полученными в сражении, не привык пользоваться ими. Немного подумай, и тебе всё самому станет ясно! Эх, если бы у Альтаира много тысячелетий назад был бы такой учитель разума, каким стал ты сейчас!
– Ты что, доверил бы мне одному свою собственную планету вместе со всей расой Альтаирцев?
– Тому, кем ты сейчас стал – без малейшей тени сомнения. Кстати, спасибо тебе и за моё спасение тоже, мне тут твой отец всё объяснил.
– Пап, а зачем ты про это рассказал Александру? Мне теперь перед ним неудобно как-то, знаешь ли. Тут-то я уж точно не причём, Высшие, наверное, просто ошиблись.
– Высшие не ошиблись. Мы вдвоём, пока ты спал, пытались понять всё, что происходило вокруг тебя, начиная с зеленоволосой географички. Думаешь, это может быть случайностью- точная копия твоей головы из первоматерии?
– Но я то тут- причём?
– Высшие, расшифровав запись твоей памяти, которую ты позволил сделать, установили причину своих неудач. Их учёные были взрослыми, и никто из них, похоже, не мог додуматься, что надо не бороться и победить, а играть и выиграть! Никакой взрослый там никогда не смог бы ничего добиться, только подростки, с одной стороны, хорошо помнят и знают, что это такое – быть детьми и беззаботно отдаваться игре, а с другой стороны, достаточно зрелы, чтобы осознанно принять огромную ответственность, и не заиграться, всё время помня настоящую цену. Поэтому первоматерию так трудно было разбудить без катастрофы, ведь никто не знал, что справиться с одним из этих всемогущих младенцев может только подросток, и не простой, а умный, смелый, но не безрассудно, и этичный, какой бы расе он не принадлежал. Но какая же развитая раса позволит себе рисковать своими не вполне обретшими самостоятельность индивидами, по-сути – детьми?
Эти дела были сотворены таким высоким разумом, который нам всем, включая светящиеся шары, и не снился. Нам с Александром пришлось изрядно потрудиться, восстанавливая по крупицам следы его поразительной работы. Он очень, очень добр и смел, но не безрассуден, ведь, рискуя четверью обитамых миров, он спас всю Галактику от дикой первоматерии, не забыл Александра, тебя и меня, спас планету варваров, позволил лиловым шарам возвратить из небытия ещё пять разумных рас!
Но и он тоже не всемогущ – вспомни погибших варваров. И всё это сделано только с помощью копии твоей головы из подходящего материала! И ещё, быть может, твоего видения, но это может быть и непросчитанным ими следствием. Подумай, может ли быть простой случайностью то, что абсолютно невозможная копия твоей головы прилетела на планету, все условия на которой вполне безопасны для того существа, которое эта копия абсолютно точно изображает? В таком предельно низковероятностном пределе случайных совпадений не бывает, так воздействовать на реальность может только разум.
Только представь себе его сверхвозможности – изготовить совершенно точную копию головы из уникального, особого, сверхпрочного материала, прямо в полёте, и, строго вовремя повредив сверхнадёжные автоматические буксировщики, создать ЧП такого масштаба, чтобы взрослые решились доверить подростку, да ещё из варврской цивилизации, смертельно опасное и чрезвычайно ответственное дело, где мудрейшие из мудрых уже потерпели неудачу и погибли. Заранее ведь всё это сделать было никак нельзя, мы тут с Александром обсудили различные варианты возможного хода событий, например, что копия головы была изготовлена давно, и пришли к выводу, что это не могло быть так. Тогда нужно было бы вмешиваться в твоё рождение и ещё в кучу других событий, а высший разум потому и высший, что его вмешательства минимальны и предельно точны.
Самая вероятная схема действий этого разума – увидев, что Вселенная и разумные в ней в который уже раз подвергаются страшной опасности, они решили навсегда избавиться от проблемы протоматерии, сделав из неё расу разумных обитателей, нашли подходящего исполнителя – тебя, Федя – и подправили форму метеорита, сделав это каким-то неведомым нам способом. Но заметь, они сделали это так, что мы все стали ещё разумнее! Они ведь не стали «ловить рыбу» за нас и превращать нас в своих нахлебников, они только дали нам подходящую удочку и предоставили всё сделать нам самим.
Они рискнули нам всем поверить! Посмотри, сколько существ они обучили, они же скачком подняли над собой прежним каждого из нас, каждый получил отличный урок. Я почему-то уверен, что даже на планете варваров это вынужденно сотворённое в твоём присутствии небольшое зло обернётся потом добрыми всходами. Тебя выбрали, поверь, не случайно, на тебя не зря сделали ставку в очень большой и доброй «игре» – и победили, тоже не без твоей помощи. И теперь ты сам оказался готов к спасению нашей цивилизации.
Я выслушал этот длинный монолог отца, всё больше и больше удивляясь. Я по-прежнему не чувствовал в себе никакого такого героя, способного спасать планеты. И тут меня взяла за живое крепкая такая, здоровая злость на себя. Что же я за хреновый герой такой, если Галактику- спасаю, но до сих пор не знаю, что делать с собственной планетой? С разумными моей же расы, людьми, моими товарищами, погрязшими в позорном, примитивном варварстве? Я подошёл к компьютеру и запустил симулятор. Отец сказал:
– Что, есть идеи?
– Надо кое-что попробовать. И я стал играть в симуляторе… самого себя.
– А он действительно очень сильно вырос над собой – сказал Александр, глянув на дисплей.
– Что ты там делаешь? – спросил отец.
– Пап, подойди сюда! У меня кое-то, кажется, получается!
– Что, играя самого себя? – спросил отец, глянув на дисплей
– Да.
Я запустил симулятор в ускоренный режим, перестав вмешиваться в происходящее. Отец, Александр и я молча смотрели на карту полушарий планеты и на сводку статистики внизу. Сначала мы увидели, как из людских мыслей уходит варварство. Программа окрашивала каждое человеческое существо цветом, в диапазоне от огненно- красного, звериного, через зелёный- нейтральный, до небесно-голубого, истинно человеческого. Цвет определялся усреднением по шкалам качеств потребитель- творец, деградирующий- развивающийся, эгоист- альтруист, паразит- созидатель, управляемый- самостоятельный, инстинктивный- разумный и ещё многим другим.
Сначала континенты на обоих полушариях светились всполохами оранжево-красного пламени, вся планета казалась охваченной адским пламенем звериных человеческих страстей. Эти цвета Александр угадал совсем неплохо! Но вот то тут, то там стали мерцать, вспыхивать зелёные, голубые искорки, они стали приближаться друг к другу, и там, где их собиралось много, адское пламя затухало и появлялись зелёно-голубые пятна. Хотя сначала вся планета горела, а голубых и зелёных пятен было совсем мало, они разрастались.
И вдруг красное пламя разом погасло, и от него остались только отдельные красные искорки. Они потянулись к зелёным и голубым пятнам, и, прикасаясь к ним, стали из красных превращаться в зелёные и даже синие. А потом- пятна стали ещё больше голубеть, расти и сливаться, и даже захватывать океаны. Мы, наконец, увидели, как указатель времени, которое прогнозировалось симулятором до одичания, пополз вправо, от отметки «50» – примерно столько лет отводили нам начальные прогнозы Альтаирцев до краха цивилизации- к отметкам 100, 200, 300, потом 500 лет, и, наконец, застыл на лежачей восьмёрке- символе бесконечности. Это символизировало окончательное преодоление кризиса!
– Так, сказал отец, а во что нам это встанет?
Я вывел на дисплей ещё два графика- население планеты по исходным прогнозам Альтаирцев и то, что получилось в результате моих действий.
Сначала графики, естественно, совпадали, и мой тоже начал было катиться вниз, но к 2030 году падение замедлилось, потом график вдруг снова, очень круто оборвало вниз, но потом начался сначала медленный, всё ускоряющийся рост. Обрыв вниз соответствовал тому времени, когда на карте вдруг погасло красно-оранжевое пламя. Потом график изогнулся латинской буквой «s», и где-то к концу 21-го века население планеты стабилизировалось. И вдруг, ещё через двадцать лет, население снова стало расти, но линия разделилась на две, одна так и осталась примерно на том же уровне, а вот другая резко пошла вверх!
Я спросил у Александра- это что, ошибка в программе? Почему график раздвоился, не может же на Земле быть одновременно разное население?
– Почему же только на Земле- ответил Александр. Это- начало космической экспансии вашей расы.
Отец сказал- а давай теперь посмотрим, что будет происходить с планетой. Мы снова вернули указатель в наше время, и стали наблюдать. Сначала росли язвы загрязнений, продолжалось уничтожение лесов и опустошение ресурсов. Но вот в отдельных районах планеты стали возникать вроде бы уголки дикой природы. Это происходило как раз там, где разрастались голубые пятна.
Присмотревшись повнимательнее, увеличив одно из таких мест, мы увидели поистине удивительную картину. Там люди и природа жили в гармонии! И жилища людей вовсе не были примитивными, напротив, там были коттеджи вполне современного и даже футуристического вида, явно отражающие индивидуальные вкусы своих обитателей. Были и небольшие городки с довольно привычными многоквартирными домами, но очень изящной архитектуры, с красиво отделанными фасадами. Эти очаги всё росли и росли, захватывая свалки и обезображенные участки, и вот уже почти вся планета стала чистая и живая! Только там, где были пустыни, мы увидели гигантские безлюдные заводы, а некоторые места планеты люди будущего оставили заповедными.
Отец сказал: но это же- ПОБЕДА НАШЕГО РАЗУМА. Полная и окончательная.
Тут отец и Александр хором спросили- что же ты такого особенного сделал? – посмотрели друг на друга и весело засмеялись.
– Вместе с вами написал книгу о наших приключениях и подарил её людям- сказал я.
– А что, по-твоему, должен включить в книгу я? – спросил Александр
– Твой отчёт о нашей первой встрече и ту первую беседу с отцом. Люди будущего должны знать всю правду о своих зеленоволосых инопланетных друзьях, в трудный момент смело протянувших нам оранжевую шестипалую руку дружбы и помощи, я хочу оставить в нашей истории след и о тебе, моём друге с далёкого Альтаира.