Алексей Александров
Знамя химеры

По освещаемой огнями пожаров улице сотня вернулась к стене.

– Плотнее строй! Взвести арбалеты! – тихо скомандовал Янвир, наблюдая за темной массой, двигающейся вдоль стены.

Гномы построились пятью шеренгами поперек широкой улицы. Первая шеренга встала на колено и вскинула арбалеты, две следующие за ней шеренги повторили ее действие. Часть гномов заняла позиции на стене. Гоблины заметили перекрывших дорогу гномов и с яростными криками бросились вперед.

– Пли! – скомандовал Янвир, когда гоблины подошли совсем близко.

Раздались щелчки спущенных арбалетов. Словно коса смерти прошла по рядам гоблинов. Болты, пущенные почти в упор, пробивали по два, а порой и по три худых низкорослых тела. Ночную улицу наполнили крики раненых и умирающих. Видя такое мгновенное истребление чуть ли не сотни своих сородичей, гоблины дрогнули и стали откатываться назад.

– Бегут! Они бегут! – радостно закричал кто-то из гномов. Его крик тут же подхватили остальные.

Храбрость и глупость часто ходят рука об руку. В бессмысленной попытке нагнать отступающих врагов первая шеренга вскочила на ноги и, выхватив топоры, бросилась вперед. За первой шеренгой бросились в атаку остальные гномы. Гоблины, возможно, не были хорошими воинами, но бегунами они были отменными. Гномы все бежали и бежали за темнеющими рядами, но догнать легконогих врагов не могли. Мимо проносились огни горящих домов и черные провалы улиц.

– Сзади! – прокричал один из гномов, прежде чем метательное копье пробило его грудь.

– Больно, мама… – С тихим стоном он повалился на холодные камни дороги.

Янвир оглянулся. С одной из боковых улиц вслед наступающим гномам катилась новая волна гоблинов.

– Круг! Строим круг! – отчаянно закричал Янвир, но было поздно.

Нападавшие захлестнули гномов, не успевших сомкнуть ряды. Отступающие гоблины также развернулись и вступили в бой. Начался бешеный хаос рукопашной схватки в смешанных порядках. Гном убивал гоблина и тут же умирал сам от руки его товарища, тот в свою очередь умирал от руки другого гнома.

Янвир крушил гоблинов своим огромным двуручным топором. Враги падали, но на смену им лезли все новые и новые. Внезапно в его плечо вошла стрела, он пошатнулся, и в тот же момент копье пронзило его бедро. Из последних сил подняв над головой топор, он бросился в кипящую свалку. Удар по ногам поверг его на колени, и два коротких меча разом вонзились ему в грудь. Он почувствовал, что оказался на земле, и попытался в последний раз поднять топор, но чей-то грязный сапог наступил ему на руку. Гоблин злорадно усмехнулся, обнажив кривые желтые зубы. Удар тяжелой палицы прервал жизнь молодого гнома.

* * *

Копыта Ветра гулко стучали по булыжникам мостовой. Равнодушные диски лун смотрели на объятые огнем улицы. Колокола на третьей стене смолкли, тишину ночи нарушал лишь треск пожаров и глухие отзвуки битвы на Северной стороне.

На первых мертвецов я наткнулся на крыльце таверны, в которой мы с Бальдором «праздновали» оставление первой стены.

Одиноко скрипела вывеска с изображением пивной кружки. Под вывеской лежала хозяйка гостиницы, из ее груди торчало несколько стрел. Рядом покоился широкоплечий гном, утыканный стрелами, словно подушечка для иголок. Из трактира доносился грохот разбиваемой посуды и визг гоблинов.

– Стой здесь! – приказал я Ветру, отведя его в небольшой узкий проем меж двух домов.

Обнажив меч, я подошел к распахнутой двери, осторожно ступил на порог таверны и настороженно осмотрел полутемный зал. На полу храпел с десяток пьяных гоблинов; этот малорослый народец отличался крайней тягой к вину, но абсолютно не умел пить. Двух-трех кружек пива им хватало, чтобы упиться до поросячьего визга. Около пивных бочек дралась парочка гоблинов, видимо, оказавшихся крепче своих собратьев. За большим столом в центре зала сидел одинокий гоблин и с удивлением смотрел на меня. Убедившись, что я – не пьяная галлюцинация, он поднялся со своего места и кинулся вперед, размахивая коротким кривым мечом. Не добежав пары ярдов, он споткнулся о спящего товарища и, пролетев остаток разделяющего нас расстояния, напоролся на лезвие Химеры.

Спящий гоблин открыл глаза. Посмотрев мутным взглядом на мертвого собрата, он перевернулся на другой бок и захрапел. На короткую схватку обратила внимание только парочка у стены. Один из них схватил короткое копье и бросился на меня, другой подхватил лежащий на столе взведенный арбалет и выстрелил. Арбалетный болт пробил тело бегущего ко мне гоблина и застрял в стене в добром ярде от меня. Арбалетчик бросил разряженное оружие и выхватил короткий меч. Злобно вереща, он бросился навстречу своей смерти.

Химера пропела смертельное приветствие, отрубив мечнику руку. Гоблин упал, и я добил его ударом в горло. Оглядев зал, я прошелся вдоль рядов пьяных гоблинов и безжалостно их перебил.

Убить беззащитных врагов… Несколько месяцев назад я бы ужаснулся такому деянию. А сегодня испытал только тупое равнодушие. Вытерев Химеру, я покинул гостиницу и продолжил поиски сотни Янвира.

Еще дважды я нарывался на патрули гоблинов, но оба раза меня выручал Ветер. Проламывая ряды врагов, он уносил меня в спасительную тьму. Несколько раз я сталкивался с большими отрядами гоблинов, которые занимались своим излюбленным занятием – грабежом. В схватки я не вступал, а просто сворачивал в сторону. Наконец, пропетляв в лабиринте кривых и узких улочек, я вышел к стене.

Небо заволокло серыми тучами, стало еще темнее. Ветер стих. Сначала робко, а потом все настойчивей и сильней застучали по крышам домов и камням мостовой капли осеннего дождя. Зашипели кострища пожаров. Веселые капли сгоняли кровавые лужи с камней мостовой.

Я закрыл глаза Янвира и поднялся с колен. Сто двадцатый…

Ровно ста двадцати гномам я закрыл глаза сегодня ночью. Тишину ночи разорвал мой полусумасшедший смех. У судьбы отличное чувство юмора! Черного юмора! Ведь сегодня особый день: мне исполнилось двадцать лет…

– Я ненавижу тебя! – закричал я, грозя мечом небесам. – Ты слышишь, творец? Почему я, всегда я? Мне надоело хоронить своих друзей, творец! Кто мы для тебя? Дети? Или мы просто фигурки на шахматной доске в вашей вечной войне с Падшим?

Перебивая шум дождя, донеслось шарканье множества ног по камням мостовой одной из боковых улиц. Небольшой отряд гоблинов выступил из сгустившегося мрака.

– Сдаваться, воина, – коверкая слова, проворчал один из низкорослых силуэтов в смешном рогатом шлеме. – Или мы тебя убить.

Мои губы перекосились в сумасшедшей ухмылке, я покрепче перехватил Химеру и бросился на гоблинов.

* * *

Бальдор, прячущийся от дождя под аркой ворот, нервно раскуривал свою любимую трубку.

– Больше ждать бессмысленно, надо закрыть ворота, – сказал сотник стражников.

– Подождем еще немного, – попросил Бальдор, вглядываясь в ночную мглу.

– Больше никто не придет. На улицах остались только гоблины и мертвецы.

– Тихо! – перебил его Бальдор.

– Да говорю же: надо закрывать ворота, – повторил сотник стражников, но Бальдор его уже не слушал.

Из темноты уходящей вниз дороги раздавался отчетливый стук копыт, приглушаемый лишь шумом дождя. Из мрака вынырнула фигура всадника на огромном гнедом жеребце. Усталый жеребец направился к распахнутым воротам.

Всадник поднял голову и убрал копну черных волос, упавшую на лицо. Только сейчас Бальдор увидел страшный облик принца. Его левая бровь была рассечена, из раны толчками выходила кровь, превращая лицо в ужасную маску. В плече виднелось сломанное древко короткой стрелы, капли дождя смешивались с каплями крови. Но больше всего повидавшего жизнь гнома поразили глаза принца, горящие через кровавую маску алыми угольками. В них было столько ярости и боли, что гном не смог долго в них смотреть и опустил взгляд.

Миновав ворота, Леклис, тяжело покачнувшись, покинул седло.

– Закрыть ворота! – скомандовал стражник, и створки ворот медленно поползли навстречу друг другу.

– Вам надо к целителям… – Бальдор настороженно взглянул в лицо Леклиса.

Тот лишь молча кивнул.

– Идите, я позабочусь о Ветре.

Принц поцеловал своего коня в нос и потрепал его шею, после чего отдал поводья Бальдору. Жеребец с явным неудовольствием оставил своего хозяина. Леклис глубоко вздохнул и подставил лицо под капли осеннего ливня. Смотрящий на принца Бальдор так и не понял, что струится по его лицу – дождь, слезы или все вместе. Прихрамывая, принц побрел к зияющим пещерным входам.

– Проводи принца, – кивнул одному из своих воинов стоящий рядом с Бальдором сотник стражи. – Пробиться в такой темноте в одиночку…

Бальдор только покачал головой.

– Он не считает это удачей.

– С чего ты так решил?

– Он отправился в пригород за сотней Янвира.

– Зачем?

– Последнее пополнение, – пояснил Бальдор, видя непонимающий взгляд стражника.

– Понятно, – тяжело вздохнул гном. – У меня большая часть воинов последнего набора. Ты думаешь, он не нашел ту сотню?

– Или нашел слишком поздно.

– Его вины в этом нет.

– Я знаю, но для него это не оправдание. Он часто насмехался над благородством и честью. Говорил, что для него эти понятия мертвы. Но втайне он остался верен этим идеалам.

– Если бы все правители так переживали за простых солдат – войн бы не было, – тяжело вздохнул стражник.

* * *

– Ну же, Эйвилин, сосредоточься.

Эйвилин в который раз попыталась повторить заклинание, но ничего не произошло.

– У меня не получается. Может, твой перстень ошибся? – Девушка устало присела на небольшую скамейку в глубине цветущего парка.

– Это невозможно, – опустилась на скамью рядом с дочерью Весмина. – Попробуй еще раз. Не забудь. Сначала представь, что катаешь на ладони небольшой шарик.

– Ладно, я попробую. – Девушка вновь поднялась.

Весмина внимательно следила за действиями дочери.

– Yil la lis, – в очередной раз проговорила Эйвилин. – Yil la lis.

На ее ладони вспыхнул небольшой мерцающий шарик. От неожиданности девушка тряхнула рукой, шарик упал на землю и рассыпался сверкающими искрами.

– Вот видишь, девочка, у тебя все получается! – Весмина обняла дочь.

– А что может этот шарик? – спросила взволнованная девушка.

– Это светлячок, – пожала плечами Весмина. – Простейшее заклинание школы Огня. Можешь освещать им дорогу в темноте, пока не выучишь что-то более эффективное.

– Мне что, придется учиться в университете общей магии? – Эйвилин с ужасом представила себя на первом курсе в окружении малолетних детей.

– Не переживай, дочка. Я сама займусь твоим обучением, это не такая уж редкость, когда маги воспитывают детей с даром. Всю нужную теорию сможешь почерпнуть из книг, которые я тебе дам. Только не пытайся пробовать новые заклинания без меня.

Девушка быстро кивнула. Перспектива заниматься с матерью, а не в университете, казалась ей более заманчивой.

– Думаю, при интенсивных занятиях ты через год сможешь получить звание адепта, – продолжила Весмина.

– Через год? – Эйвилин не смогла скрыть своего изумления. – Но в академиях и университете учатся не менее восьми лет.

– Обычно там учатся с десятилетнего возраста, – улыбнулась Весмина. – Туда попадают дети разных сословий и рас, многих сначала приходится учить читать. Первые пять-шесть лет там не учат практической магии.

– Вот вы где? Как успехи? – раздался за их спинами голос.

Весмина радостно оглянулась – и в следующее мгновение оказалась в объятиях мужа, наслаждаясь его теплом. В последнее время Артис редко бывал с семьей: слишком много дел свалилось на него с тех пор, как он был назначен командующим армией.

– Все хорошо, перстень не мог ошибиться. Я займусь ее обучением, – прошептала Весмина, разрывая объятия.

– Какие новости? – обнявшись с отцом, спросила Эйвилин.

– Одна хуже другой, – устало присел на скамейку Артис. – Разведчики сообщили, что гоблины обложили Железный холм плотным кольцом. Первая и вторая стена уже пали, нижние ярусы гномьей столицы затоплены водой и гномы отрезаны от внешнего мира, а у них так мало продовольствия!

– Когда мы выступим с армией? – положив руку на плечо мужу, спросила Весмина.

– Крайний срок две недели. Постой, – осекся он, – а почему это «мы»?

– Ты забыл, что твоя жена боевой маг?

– Дорогая, там может быть слишком опасно. Не лучше ли тебе остаться вместе…

Весмина нежно взяла его за подбородок и приподняла его лицо, чтобы он смотрел прямо в ее яркие зеленые глаза. Спустя какое-то время Артис с удивлением осознал – все заранее приготовленные аргументы тонут в зеленом океане глаз стоящей перед ним женщины.

– Эйвилин поедет с нами! – Весмина погладила мужа по щеке.

Артис лишь тяжело вздохнул. У бывшего наследного принца, опытного политика и героя пограничных войн было только две слабости, и обе сейчас были рядом с ним и любяще смотрели в его глаза.

– А говоришь, что я упрямый, – сдался он. – Обещай мне, что не будешь рисковать и побережешь девочку.

Девочка!!!

Эйвилин обижено тряхнула копной золотых волос, но возражать не стала.

– Ты меня ни с кем не перепутал? – проговорила Весмина. – Это ты часто забываешь, что тебе нельзя лезть в гущу схватки.

Весмина уселась мужу на колени и подавила возможный протест нежным поцелуем. Артис крепко обнял жену.

Глядя на обнявшихся родителей, Эйвилин только завистливо вздохнула. Оставив влюбленную парочку наедине, она направилась в сторону виллы.

* * *

– Они пришли, мой лорд! – Дворецкий согнулся почтительном поклоне.

– Отлично, зови их сюда.

Лорд Уриэль нервно прошел по своему кабинету и сел в большое кресло, сделанное в виде императорского трона. В комнату вошли две фигуры, закутанные с ног до головы в темные плащи. Капюшоны были откинуты, но лица вошедших прятались за странными тряпичными масками с вырезанными отверстиями на месте глаз. В абсолютной тишине они проследовали в центр кабинета и остановились перед высоким лордом. Красные глаза с равнодушием смотрели на замершего главу Трибунала.

– Почему вас двое? – Высокий лорд нервно переводил взгляд с одного визитера на другого.

Более высокая фигура вышла немного вперед:

– Контракт возьму я, а это – мой ученик.

– Хорошо, пусть остается, – передернул плечами высокий лорд. – Вы должны выполнить одно деликатное поручение.

Уриэлю показалось, что один из убийц усмехнулся.

– Для других поручений нас не вызывают.

– Вот плата. – Уриэль протянул убийце мешочек – небольшой, но тяжелый, доверху набитый золотыми монетами. – Ваша цель довольно давно и успешно скрывается от императорского правосудия, найти его будет очень сложно.

– У нас свои способы поиска. Кто цель? – Убийца не пересчитывая протянул золото своему ученику. Обманывать убийц Анклава не решился бы и сам император.

– Мятежный принц Леклис! – глаза высокого лорда мстительно сверкнули.

Глава 13

Битва обманутой надежды

Ненависть! Ей переполнена чаша.

Ненависть! Требует выхода, ждет.

Но благородная ненависть наша

Рядом с любовью живет.

Владимир Высоцкий

Предрассветная тишина укутывала долину плотным плащом. У небольшого костра около наспех собранной дозорной вышки спал десяток гоблинов, еще пара гоблинов с упоением играла в кости, встречая каждый новый бросок тихой руганью или радостными восклицаниями. На игроков бросал завистливые взгляды одинокий дозорный на вышке.

Один из гоблинов усердно потряс кости и сделал бросок, кости запрыгали по поверхности большого плоского камня. Сверкнув в свете костра своими полированными гранями, они замерли, показав две шестерки, но игроки этого уже не увидели.

Первым умер часовой на вышке: из молочной пелены тумана вынырнули стрелы, и он упал, издав слабый стон. Игроки умерли мгновением позже. Из тумана бесшумно выскользнули эльфийские рейнджеры в неброских серых плащах. Достав длинные кинжалы, они хладнокровно перебили спящих у костра гоблинов.

– Передай светлому лорду – путь свободен. Можно разворачивать войско, – произнес один из эльфов, обращаясь к стоящему рядом.

– Будет исполнено! – Коротко поклонившись, рейнджер растворился в утреннем тумане.

Аванпост гоблинов опять накрыла тишина.

* * *

Тусклое осеннее солнце вынырнуло из-за горных хребтов и осветило руины бастионов Железного холма. На первой стене не осталось ни одной целой башни, стены были покрыты громадными трещинами и местами обрушились. Вторая стена выглядела лучше, но на месте пригорода пестрело скелетами домов черное пепелище. Среди обгоревших развалин суетились маленькие фигурки гоблинов, пытаясь отыскать на пепелище что-то ценное.

Уже который день я вижу эту картину.

Опять дико зачесался шрам над глазом, скрытый жалкими клочками оставшейся брови. В принципе, целитель мог бы восстановить срезанную бровь, но он сильно торопился, заживляя рану, у него было слишком много пациентов, пещеры были забиты ранеными и умирающими. Многих спасти было не в его силах: у стойкости гномов к заклинаниям была и обратная сторона. Целителей было всего двое, а на каждого раненого гнома тратилось в два раза больше времени, чем на человека или эльфа.

В тот проклятый Падшим день гномы потеряли более шести тысяч только убитыми, бои на северной окраине продолжались еще целый день, но пробиться к третьей стене отрезанные защитники так и не смогли. Вышедшая им на помощь тысяча гномов завязла в уличных боях и с большими потерями вернулась в крепость.

– Тебе повезло, – глядя на меня, усмехнулся Бальдор. – Бровь – ерунда, пройди лезвие немного ниже – ты бы остался без глаза.

– Мне повезло, что я вырвался, другим повезло меньше, – хмуро заметил я.

Смена нашей тысячи кончилась с рассветом, и мы сидели на куче камней, сваленных вдоль зубцов стены. По стене уныло ходили гномы, несущие утреннюю стражу. Хотя последняя и единственная попытка штурма была отбита практически без потерь, дух обреченности витал в воздухе. Запасы продовольствия стремительно таяли, а подгорный народ не отличался умеренностью в еде. Со дня на день должны были забить лошадей. Ветра такая незавидная участь не ждала. Пока не ждала…

– Шрамы украшают мужчин, – продолжил Бальдор, доставая из небольшого мешка скудную снедь.

Немного черствого хлеба, сыр, несколько мелких яблок – вот и весь завтрак.

– Их отсутствие украшает еще больше, – ответил я, надкусывая одно из яблок.

Оно оказалось на редкость кислым, но я с удовольствием его съел, мало обращая внимания на вяжущую рот кислоту, и потянулся за следующим. Бальдор разрезал ножом сыр и протянул половину мне. Некоторое время мы молча поглощали пищу.

– Бальдор, у тебя есть семья? – спросил я, закончив трапезу.

Сколько мы уже знакомы, а что я о нем знаю? Всего ничего. Гном стряхнул со своей роскошной белой бороды хлебные крошки и задымил любимой трубкой.

– Моя семья – армия, – выпустив струйку дыма, усмехнулся он. – Я не создан для тихой жизни. Второй сын в семье, в двадцать лет жажда приключений погнала меня прочь из дома. Я долгое время был наемником, «перекати-поле», слонялся по империи от войны до войны. За последние пятьдесят лет поучаствовал в доброй дюжине мелких войн между человеческими королевствами и в двух приграничных войнах с драконитами. Пару лет назад вернулся в Железный холм и с удивлением узнал, что меня тут считают героем последней войны с драконами. Меня приняли в Железный легион сразу сотником – редчайший случай. Я был доволен своей жизнью.

Гном выпустил очередную струйку дыма и замолчал.

– Леклис, почему ты остался в крепости? – спросил он пару минут спустя. – Только оставь весь этот пафос насчет союзов и вечной дружбы для членов Совета. Я думаю, ты изучал историю и прекрасно осведомлен – нет вечных союзников.

– Знаешь, Бальдор, в последнее время я часто задавал себе этот вопрос.

– И? – Он вопросительно поднял брови.

– Наверное, я просто не хочу возвращаться.

Похоже, я смог удивить невозмутимого гнома. Бальдор подавился дымом и громко закашлялся, мне пришлось несколько раз ударить его по спине.

«Бить по спине гнома, укрытого кольчугой – с тем же успехом можно было хлопать каменную стену», – подумал я, тряся отбитой ладонью.

– Но ведь ты единственный прямой наследник! – прохрипел он.

– Ты думаешь, меня там ждут с распростертыми объятьями? – По моим губам проскользнула грустная улыбка. – Там сейчас хозяйничают эльфы, а для них я хорош только в мертвом виде. Меня ждет очередная война, а мне так надоело воевать!

– Но ты ведь туда вернешься, если… – Гном украдкой посмотрел на стоящих часовых и громко продолжил, – когда мы разобьем гоблинов?

– Я должен вернуться, все-таки там мой народ. Я не стремился стать королем, корона – это не слишком приятная ноша, но я не стану бегать от судьбы. Если я сейчас исчезну, эльфы будут праздновать победу.

– Хочешь отомстить империи?

Мое внимание привлекло странное оживление на стене, и я не успел ответить. Стражники что-то кричали и показывали пальцами в сторону западной дороги. Я резко поднялся на ноги и устремил свой взор в ту же сторону. В свете восходящего солнца была видна огромная стена тумана, белого, как молоко. Эта была не обычная легкая дымка, а сплошная стена, полностью скрывающая склоны юго-западных гор и дорогу в земли империи. Значит…

– Слезы творца! – радостно вскричал Бальдор. – Эльфы пришли!

– Эльфы пришли! – его крик подхватили стражники на стенах.

На стенах и бастионах завопили от радости, гномы в исступлении колотили оружием по щитам, ожили сигнальные колокола на башнях.

– Эльфы пришли! – Радостный крик пошел гулять по туннелям Железного холма.

– Эльфы пришли, – зло и радостно усмехнулся я, пальцы крепче сжали рукоять Химеры. – Неужели императора замучила совесть?

Внезапно туман исчез, словно чья-то гигантская рука сдернула белое покрывало со склонов гор. Моему взору открылось величественное зрелище готовящейся к сражению армии. Эльфийская пехота с большими листовидными щитами и короткими копьями выстраивала боевой порядок, перед ними готовились к бою лучники.

Гоблины заметались, их многочисленное войско было разбросано по долине, большая часть располагалась около первой стены и в большом лагере на берегу Фии в западной части долины, еще несколько тысяч находились на пепелище пригорода.

Нарастающий шум прервал далекий звук трубы, земля вздрогнула под ударами сотен копыт. По южной дороге стала втекать лавина эльфийских конных лучников: разбившись на небольшие отряды, они начали кружить около мечущихся гоблинов, сея панику и сумятицу в еще не собранных порядках. На западе пехота и стрелки эльфов пришли в движение, направляясь к лагерю гоблинов, у которого в спешном порядке выстраивались ряды низкорослых воинов.

– Бальдор, готовь тысячу, скоро Совет прикажет нам выступить, – сказал я, накидывая на голову кольчужный капюшон. – Я пойду готовить Ветра, он уже застоялся в ваших подземельях.

Гном коротко кивнул и принялся раздавать приказы. Придерживая левой рукой ножны, я пошел в сторону пещер.

Железный холм бурлил, словно кипящий котел: к выходу на поверхность, гремя оружием и доспехами, бежали гномы. Радостные крики и ругань, бряцанье доспехов и оружия слились в единый гул, словно бурная подземная река шумела по туннелям. Ветер встретил меня приветственным ржанием. Выглядел конь неважно: вынужденное безделье в пещере и плохой корм сделали свое дело. Его грива поблекла, глаза потеряли былой блеск. Все-таки странным создал наш мир творец: во всех войнах больше других страдают именно лошади. Хозяева бросают их на острия пик, режут при долгих осадах, они страдают от бескормицы, калечат ноги на «чесноке», корчатся в кровавой агонии, утыканные стрелами.

– Ничего, Ветер, – сказал я, потрепав коня по шее, – сегодня мы вырвемся из этих каменных стен и не вернемся назад.

Мальчишка-гном, оставленный следить за лошадьми, принес мне конскую сбрую и седло, после чего стал восторженно наблюдать, как я готовлю Ветра к бою. Затянув последний ремень, я повел жеребца к выходу.

Прибыл я как раз вовремя. Первые отряды гномов стальной лавиной устремились вниз по дороге. Казалось, что от их дружного шага Железный холм сотрясается до самого основания. С лиц исчезли усталость и обреченность, им на смену пришли ненависть и злость. Больше месяца они ждали этого дня, копили в сердцах своих ярость. Щедро поливали камни крепостных стен потом и кровью, теряли друзей и близких, но ждали. Ждали и верили, что придет этот день – день мести.

– ГОРНЫЕ КЛАНЫ!!! – от боевого клича гномов содрогнулась тысячелетняя гора.

Среди обгоревших развалин закипели первые схватки.

* * *

Уцелевшие в этой страшной битве потом дадут ей много названий. Для гномов это была «Осада Железного холма», для эльфов – «Битва Обманутой Надежды», не склонные к поэзии гоблины назовут ее «Бой в Долине Горы».

Солнце уже давно перевалило за полдень, а накал битвы все не утихал. Гоблины оправились от первого потрясения и теперь теснили эльфийскую армию. В пригороде шла жестокая битва, дважды гномам удавалось пробиться к стенам, и дважды их отбрасывали назад. Через распахнутые ворота валом текли все новые и новые гоблины, с горы спускались свежие отряды гномов, сменяющие своих уставших товарищей. Сражение шло по всей долине, эльфийские конные лучники осыпали гоблинов дождем стрел, боевые заклинания магов выкашивали целые отряды, но гоблинов было слишком много, на смену одному убитому вставало двое новых.

– …Letis als ono.

Весмина закончила читать заклинание и прочертила воздух ладонью, земля задрожала и разверзлась, огромная трещина поглотила отряд наступающих гоблинов. Эйвилин восторженно следила за действиями матери. Они расположились вместе с другими магами на высоком холме перед лагерем гоблинов, тут же располагалась ставка ее отца. Недавно тут стояло несколько осадных машин, теперь об этом напоминали только обгоревшие обломки. Справа несла свои бурные воды горная река, в кипящем круговороте воды то и дело виднелись мертвые тела – выше по течению шла кровавая битва. С вершины холма за развернувшимся сражением внимательно наблюдали Артис и его офицеры.

За рекой виднелись полуразрушенные стены гномьей цитадели, на развалинах суетились и кричали гоблины. Несколько раз они пытались обстреливать холм из чудом уцелевшей башенной баллисты и арбалетов, но магический щит надежно укрывал эльфов от метательных снарядов. Наконец кто-то из магов сжег надоедливую баллисту огненным шаром.

Эйвилин взглянула назад: там тоже кипела битва. Эльфы держали оборону на трех больших каменных мостах, перекинутых через бурную реку. На другом берегу копошились отряды гоблинов, держась на расстоянии от эльфийских лучников, щедро разбросанных вдоль левого берега реки. Из громадного облака пыли за их спинами то и дело выскакивали конные эльфийские лучники, они вихрем проносились за рядами гоблинов и, выпустив ливень стрел, вновь скрывались в пыльном облаке. Облако пыли поддерживали пять магов Земли, они стояли недалеко от Эйвилин, трогательно взявшись за руки. Лишь по напряженным лицам было видно, каких усилий стоит им поддержание этого заклинания.

Большой одиночный отряд гоблинов двинулся к одному из мостов, на котором эльфы стали теснить наступающих врагов. С небес сорвалась молния и ударила в центр отряда, но гоблины лишь сомкнули ряды и продолжили движение, постепенно переходя на бег. Река забурлила, с ее поверхности стали подниматься тучи небольших пузырей. Повисев над рекой, они устремились навстречу гоблинам. Передние ряды столкнулись с пузырями, и гоблины стали валом падать на землю, корчась в мучительной предсмертной агонии. Осыпаемые стрелами, остатки отряда все же прорвались к мосту и вступили в бой.

У гоблинов не было магов, и в этот день эльфийским магам выпала редкая возможность использовать свои самые убойные заклинания. Гоблины сгорали в колдовском пламени, умирали от молний, задыхались от недостатка воздуха, но они не дрогнули и не бежали, а все больше и больше теснили эльфийские порядки.

Из пыльного облака выскочил взмыленный всадник, стрелой он подлетел к берегу реки. К нему устремились десятки гоблинов, стремясь зажать его между рекой и крепостными стенами. Внезапно вода в реке расступилась перед всадником, обнажив покрытое камнями дно. Камни расползлись в стороны, и всадник с легкостью проскакал по дну реки. За ним устремились гоблины, но воды реки ожили, и кричащие фигуры унесло стремительным потоком.

Сердце Эйвилин радостно забилось: всадником оказался Илион. Он остановил разгоряченного коня возле Артиса и коротко поклонился.

– Мой лорд, они готовы.

– Отлично! – Артис повернулся к магам Земли. – Снимайте завесу!

Маги дружно расцепили руки, разрывая аркан заклинания. Пыльное облако стало медленно оседать на землю, открывая стальную стену наступающих гномов. Гоблины развернулись к новой опасности. Нападавшие на мосты стали стремительно отходить, им в спину полетели стрелы.

Маги удвоили свои усилия. На гоблинов полились реки огня, земля дрожала под их ногами, с небес сыпались молнии. Орда заметалась и рванулась на гномов, пытаясь уйти от смертоносного обстрела. Гномы вскинули арбалеты, лавина стальных болтов обрушилась на дрогнувшие ряды.

Могучую орду охватила паника, которая гораздо губительней самой сильной боевой магии. Гоблины заметались, часть из них напала на гномов, втянувшись в безнадежный бой. Несколько отрядов стали пробиваться к полуразрушенной стене. Но большая часть гоблинов превратилась в кричащую неуправляемую толпу, которая бросилась бежать в робкой попытке спасти свои жизни. Конные лучники стали загонять эту толпу, словно стаю зверей, отсекая небольшие группы гоблинов и безжалостно уничтожая.

– Илион, у тебя кровь на лице. – Эйвилин робко провела ладонью по щеке эльфа, на которой красовалась небольшая кровоточащая царапина.

– Эта всего лишь царапина, моя леди.

– Я – не твоя леди! – фыркнула девушка, легонько стукнув его по груди.

– Мне повезло, – усмехнулся он и, быстро поцеловав Эйвилин в щеку, вернулся к своему коню.

Помахав ей рукой на прощание, он пришпорил коня и направил его к ближайшему мосту.

* * *

Несколько кровавых мгновений – и все было кончено. Первому врагу я распорол горло, отразил удар второго, ударил третьего ногой в колено и добил ударом меча. Последний оставшийся в живых гоблин решил спастись бегством. Кинув в меня свой короткий меч, он проскользнул к двери и выбежал из башни. Звонкое ржание и глухой удар известили меня о том, что далеко он не убежал.

Поднявшись на верхнюю площадку высокой Сторожевой башни, я окинул взглядом поле битвы. Похоже, это победа. Бой продолжался только на западном берегу Фии, у лагеря гоблинов; на восточном берегу шла не битва, а бойня. Конные лучники выкашивали разрозненные отряды гоблинов. Стальная лавина гномов из восточных провинций разделилась на две части: половина двинулась на помощь эльфам, а другая половина пошла к нам.