Несколько следующих дней дорога шла через степь, а затем начала подниматься в горы. На этот раз горы оказались намного больше тех, что шуршики переходили раньше: они всё тянулись и тянулись, и не было им ни конца, ни края.
В один из вечеров, остановившись на привал и осматривая окрестности, путешественники приметили в долине огни поселения.
– Должно быть, там живут люди, – рассудили малыши. – Не пойдём туда.
Хоть встреча с Наной и оставила у них самые приятные впечатления, крохи всё ещё помнили наказ Старого Почтенного Журавля. К тому же, в прошлой деревне они достаточно насмотрелись на людей, так что теперь сворачивать ради этого с дороги не собирались.
Перед тем, как проститься с друзьями, Нана соорудила для них крошечные рюкзачки, в которые положила немного сушёных фруктов. Останавливаясь, чтобы подкрепиться, шуршики каждый раз уминали эти запасы и вспоминали девочку добрым словом. Вот и сейчас, рассевшись в ложбинке с лужей на дне, они довольно хрустели припасами и нежно мурчали.
Вдруг внимание их привлёк посторонний шум.
– Что там такое? – высунулись из укрытия старшие шуршики.
– Что там, что там? – эхом отозвалась малышня.
– Тс-с, – старшие приложили пальчики ко ртам. – Кажется, там кто-то есть.
Моментально завершив ужин, шуршики пошли посмотреть на источник шума. Долго им искать не пришлось – яркий костёр выдал двоих людей, сидевших возле палатки.
– Т-ты уверен, что мы уже т-там? – спрашивал тощий веснушчатый тип со вздёрнутым носом. – На вид всё как обычно. Ни т-тебе маленьких человечков, ни капустных зайцев, лет-тающих на ушах… Как-то не т-тянет на волшебное измерение.
Второй – пухлый и загорелый – сосредоточенно ковырялся в металлических деталях, разложенных на куске ткани у себя на коленях.
– Да потому что они улетели! И вообще, это были не зайцы, а кролики. Ты погоди, сейчас мой компас что-нибудь найдёт…
– Да что т-толку от этого т-твоего компаса? – вздохнул первый.
– Сейчас я его починю, – недружелюбно буркнул второй. – Заработает, всё увидишь.
– Надеюсь, – опять вздохнул тощий и подпёр подбородок рукой. – А т-то знаешь, что мне сделают за побег в горы, если в-вернусь ни с чем?
Он провёл рукой поперёк шеи и многозначительно замолчал.
– Угу, – кивнул пухлый, продолжая что-то чинить.
Ничего не поняв из этой беседы, шуршики повернулись к предводителю.
– Наверное, они пришли из того места с огнями, – решил вожак.
– Наверное, наверное, – согласились остальные.
– Точно оттуда, – кивнул старший и, многозначительно подняв вверх пальчик, добавил: – Интонация.
Младшие шуршики переглянулись, ища того, кто мог бы пояснить смысл незнакомого слова, но никто не знал, что оно значит. Поэтому все уважительно посмотрели на вожака, так и не поняв, что он сказал совсем не то, что хотел.
– А что такое эта интонация? – полюбопытствовал какой-то кроха.
– Это… ну… – старший почесал сначала за одним ухом, потом за другим, затем представительно крякнул и пояснил: – Это когда ты что-то чувствуешь местом, на котором сидишь.
Приподняв зад, маленький шуршик посмотрел туда, где только что сидел.
– Я чувствую землю, – очень серьёзно ответил он.
Предводитель отряда снова растерянно почесался.
– Это… немного не то, – вздохнул он, не зная, как сказать лучше. – Ох, поговорим позже. Что-то мне те двое совсем не нравятся. Давайте уйдём.
– Давайте, давайте уйдём, – согласно заколыхались его собратья.
Сказано – сделано. Перевалив за ближайший холм, шуршики устроились в корнях большого куста, где и решили заночевать. Однако поспать как следует им не удалось – вскоре малышей разбудил взволнованный шёпот уже знакомых людей.
– Не знаю, что это такое, но оно и правда храпит! – очень тихо произнёс один.
– Скорее неси сачок! И давай тише! – шикнул другой.
Пока первый с чем-то возился в темноте, второй продолжал бормотать сам себе:
– Я знал, что мой волшебный компас сработает! Я знал, что в этих горах есть что-то этакое!
Предчувствуя неладное, малыши приготовились дать дёру. Обшарив соседей и убедившись, что проснулись все, они замерли, ожидая команды старшего. Когда яркий луч фонарика скользнул над их головами и нацелился на одного из шуршиков с краю, вожак подскочил, словно резиновый мячик, и завопил во весь голос:
– Врассыпную и вверх!
В тот самый миг, когда шуршики бросились наутёк, под куст опустился сачок. Из-за колючих ветвей охотникам не удалось повторить манёвр быстро, и шуршики разбежались во все стороны – только их и видели.
– Лови скорее! – кричал пухлый на тощего, сам не зная, куда бежать.
– Где я теперь это найду? – злился тот, мечась по склону, как вдруг остановился. – А что компас?
– А что компас? – в сердцах переспросил толстяк и сунул механизм товарищу под нос. – Сошёл с ума! Как, по-твоему, он может показать несколько целей сразу, когда они разбежались?
Ещё долго в ночи слышались крики и споры двоих людей. Не помня себя от страха, шуршики неслись как можно дальше от ловцов, и лишь когда стало совсем тихо, осторожными перебежками начали подниматься в гору – как и велел старший.
Когда рассвело, братия собралась у корней единственной сосны, растущей в окрестностях. Малыши стянулись к ней, не сговариваясь, потому как в былые времена любили кучковаться на корявом стволе старой ольхи посреди Журавлиных болот. Шуршики рассаживались по ольхе как сороки и устраивали трескотню, обсуждая какую-нибудь историю Старого Почтенного Журавля. Кто же знал, что эта привычка сыграет им на руку в столь опасный момент?
Как только к сосне прибежал последний малыш, они стали держать совет, как быть дальше.
– И дорогу мы потеряли, – беспокоились шуршики. – И та штука умеет нас находить. Что же делать? Что делать?
Тут в небе послышался птичий крик, и быстрая тень на миг закрыла солнце.
– А что если подняться ещё выше? – воскликнул кто-то из старших. – Сверху видно горы. Сверху видно поля. И дорогу может быть видно.
– Точно, точно! – запрыгали младшие. – Сверху видно всё!
– Решено! – предводитель отряда ударил одним кулачком о другой. – Поднимемся выше!
Весь день шуршики упорно взбирались в горы. Они карабкались и шли, шли и карабкались, а те всё не кончались. Преодолев очередную часть подъёма, крохи в надежде оборачивались назад, ожидая, что увидят дорогу, но перед ними опять представали отроги гор.
Ближе к вечеру путешественники добрались до карниза, нависшего над глубокой пропастью. Стоило им глянуть вниз, и у них закружились головы. Шуршики растянулись цепочкой и, прижавшись к скале, стали осторожно пробираться вперёд, ощупывая каждый камешек перед собой. Таким образом они шли до темноты – ведь шуршиные шаги очень маленькие, особенно если идти так страшно.
Когда опасный путь закончился, перед малышами выросла каменная лестница. Она была невероятно крутой, и подниматься по ней оказалось даже сложнее, чем идти по карнизу. Каждая ступенька чуть ли не вдвое превышала шуршиный рост, и крохам приходилось несладко. Но, как всегда, их выручал командный дух: сначала шуршики подсаживали одного собрата на ступеньку, затем он хватал за ручки и подтягивал к себе другого. После этого каждый тащил ещё по одному шуршику – и так до тех пор, пока все не оказались наверху.
– Где это мы, братцы? – устало плюхнувшись на землю, спросил последний шуршик, оглядывая темноту.
Судя по тому, что углы зданий угадывались лишь вдалеке, шуршики оказались на большой площади, а перед путешественниками стоял высокий тощий силуэт, который пялился на них в упор сверху вниз.
– Кто это?
– Почему он на нас смотрит? – растерянно перешёптывались малыши, на всякий случай прячась друг за друга.
– Должно быть, это пеликан! – разъяснил предводитель, который вспомнил один из чудесных рассказов Старого Почтенного Журавля. И поспешно добавил, пока никто не успел усомниться в его словах: – Это такие большие люди, которые живут в горах. При встрече с пеликаном главное – выказать ему уважение.
Переглядываясь и мигая, шуршики стали осторожно подходить к «пеликану». В этот момент небо прояснилось, и свет луны упал на его голову и лицо. О, оно не имело ничего общего с человеческим! На лбу чудища красовались двое острых рогов и три глаза, а от уха до уха растянулся широкий зубастый оскал.
Увидев этакого «красавца», малыши завопили что есть мочи и бросились наутёк к ближайшему дому. К их счастью, в стене нашлась широкая трещина, и маленькая компания с разбега влетела в неё.
– Ух, побегали, – гудели шуршики. – Ах, побегали!
– Разве же это пеликан? – косясь на трещину в стене, вопрошал один из собратьев. – Разве пеликаны бывают такие страшнющие?
– Страшнющие, ой, страшнющие, – эхом отозвались младшие шуршики.
Предводитель пожал плечами.
– Это мне неизвестно, – признался он. – Я только слышал о них, но ни разу не видел.
– А если пеликан пойдёт за нами? – затрясся какой-то шуршик.
– Тогда мы надёжно спрячемся, – успокоил его другой.
– Где спрячемся, где? – прокатилась по крохам волна беспокойного шелеста.
Только тут шуршикам в головы пришла мысль осмотреться. Пространство вокруг походило то ли на мастерскую, о ли на жилой дом. Мебель в нём стояла сплошь каменная и повсюду висели глиняные таблички, покрытые пылью и паутиной. На одной их стен крохи приметили две маски – грустную и сердитую. Ещё одна – весёлая – лежала под ними на полу и отчего-то напоминала лицо встреченного чудища.
– Мы что же, забрались в дом к пеликану? – заколыхались шуршики, бледнея.
– Под кровать, спрячемся под кровать! – предложил один догадливый кроха, и вся компания мигом припустила в пыльный угол.
Забившись в выемку, в которой как раз хватило места расположиться, шуршики какое-то время тряслись от страха. Но поскольку «пеликан» всё не приходил, они достали из рюкзачков сушёные фрукты и принялись за перекус, а после сами не заметили, как сбились в кучу и задремали. Однако сон их был тревожным, и выспаться не вышло ни у кого.
Наутро хозяин дома так и не вернулся. Через большую дыру в потолке мягко светило солнце, и шуршики наконец смогли оглядеться.
Оказалось, что, кроме глиняных табличек, на стенах пестрело и много старинных рисунков. Прямо напротив кровати малыши увидели изображение большущего дерева, вокруг которого плясали человечки. Другие рисунки тоже содержали растительные элементы и вроде какие-то ритуалы. На некоторых из них были и «пеликаны».
– Это что же, – один их шуршиков задумчиво почесал головёшку, – получается, господин пеликан растит тут деревья?
– Не может быть, не может, – зашептались остальные. – Он злой и страшный, а те, кто растят деревья, не могут быть злыми.
Тут путешественники затеяли целый спор о том, злой «пеликан» или добрый. В конце концов крохи решили, что тот, кого любят растения, не может быть злым, и признали его хорошим. А значит, следовало выйти наружу и извиниться за своё вчерашнее поведение.
Осторожно выглянув на улицу, шуршики увидели, что дом, в котором они ночевали, стоял на окраине поселения, от которого, по сути, остались одни руины. Но рассмотреть ничего толком не получалось, поскольку всю гору заполнял туман. Малыши только поняли, что перед ними лежала заросшая травой площадь, на другом конце которой высилось здание, похожее на ступенчатую пирамиду. А посреди площади стоял вчерашний «пеликан», окружённый похожими существами поменьше. И все они были… каменными.
Набравшись храбрости, шуршики вышли из укрытия. Подойдя к статуе «пеликана», они увидели, что страшный оскал на его лице – это всего лишь трещина. Посмеявшись своей пугливости, малыши вздохнули спокойно: их страх полностью отступил.
Меж тем туман всё уплотнялся, и разглядеть что-либо вокруг становилось сложнее. Шуршики только слышали где-то внизу шум реки, а местами угадывали в «молоке» отроги соседних гор.
Посовещавшись, шуршики единогласно решили подняться на пирамиду – быть может, с её высоты будет лучший обзор. А если и нет, то надёжнее подождать там, пока туман рассеется.
К большому огорчению малышей, погода становилась лишь хуже. Теперь даже руины под пирамидой едва угадывались в густом тумане. Повздыхав и поохав, крохи решили исследовать местность вокруг себя.
На вершине пирамиды обнаружился небольшой сад, в центре которого росло старое дерево. Шуршики не заметили на нём ни единого листика – похоже, оно давно высохло, и теперь представляло собой лишь остов.
Вокруг сада стояли четыре статуи, которые держали в руках каменные плиты с рисунками.
На одном из рисунков человечки рубили дерево, очень похожее на то, что росло в центре сада, и собирали из его веток большущий костёр. Костёр ярко горел, разгоняя завитки тумана. На другом рисунке с неба спускались большие чёрные птицы, которые несли в лапах какие-то коконы. Одни человечки бросали эти коконы в костёр, а другие танцевали вокруг него. На третьем рисунке из пепла костра вырастало новое дерево – белое и прекрасное, с плодами на ветвях. Человечки собирали эти плоды и вынимали из них крошечных существ, совсем не похожих на них самих. И, наконец, на четвёртом рисунке этих существ передавали обратно птицам, и те уносили их в небо.
Шуршики мало что поняли из увиденного, но зато узнали, как разгонять туман. Предводитель достал из рюкзачка коробок спичек, на всякий случай оставленный для них Наной, чиркнул тоненькой палочкой о шершавую стенку и бросил её в дерево. Как только оно вспыхнуло ярким и совсем не горячим огнём, туман в руинах рассеялся без следа.
Радостные шуршики наконец-то смогли осмотреться как следует.
Как они уже догадались, разрушенный город стоял на самой высокой из гор хребта, которому не было ни конца, ни края. С пирамиды не было видно ни дорог, ни троп – лишь бурлящее тело горной реки, что с трудом пробивала себе путь среди камней.
Почесав головы, малыши решили как-то спуститься к ней – ведь рано или поздно эта река могла вывести их на равнины. Шуршики уже было выстроились в колонны, чтобы начать спуск обратно в город, как небо закрыла чёрная тень.
То прилетела священная птица, откликнувшись на зов костра. Резко спикировав вниз, птица схватила предводителя шуршиков и понесла его прочь.
– Стой! Стой! Вернись! – закричали путешественники и гурьбой кинулись вдогонку.
Спотыкаясь и падая на бегу, шуршики домчались до ущелья, через которое был переброшен шаткий подвесной мост. Он выглядел ненадёжным и таким же старым, как весь заброшенный город.
– Вон они! – вдруг донеслось со стороны, и шуршики, повернувшись на резкий вскрик, шуршики увидели недавних знакомых: пухлого и тощего.
– Я говорил, что в этих горах что-то есть! – пухлый потряс кулаком, в котором сжимал компас, что мог находить волшебных существ. – Готовь сачки!
Пока тощий пытался справиться с креплениями на рюкзаке, к которым были приделаны два больших сачка, шуршики припустили к мосту.
– Лови скорее! – завопил пухлый и ринулся догонять.
Расстояние между ними сокращалось с каждой секундой. Шуршики бежали что было сил – им совсем не хотелось оказаться пойманными людьми. Кто знает, что они будут делать с крохами, если их схватят?
Сачок грубо шлёпнулся рядом с шуршиками, стукнув о землю железным краем. Тощий выругался. Малыши отпрыгнули и побежали ещё быстрее, выпучив от страха глаза. Всё, что они видели перед собой, – это спасительный мост, который вряд ли выдержит человека.
Последние шаги по твёрдой земле шуршики сделали сами не свои от страха, а потом скопом закатились на хлипкие доски и, не останавливаясь ни на миг, проскочили дальше. Лишь оказавшись посреди моста, они притормозили и обернулись назад.
Ловцы кружили у края ущелья, переругиваясь и жестикулируя. Насколько поняли шуршики, пухлый заставлял тощего зайти на мост, а тот ни в какую не соглашался. Так или иначе, оставаться здесь было нельзя.
Подняв голову наверх, чтобы посмотреть, куда улетела птица с предводителем отряда, шуршики только и успели, что крепко сцепить ручки: прямо на них с высоты птичьего полёта падал орущий вожак.
– Бра-а-атцы-ы-ы! – голосил он. – Держитесь кре-е-епче-е-е!
Долетев до моста, старший – и самый крупный – шуршик с такой силой ударился о собратьев, что верёвки лопнули с глухим хлопком, мост завалился набок, и крохи посыпались вниз – прямиком в бурную реку на дне ущелья.
Сцепившись ещё крепче, они понеслись вперёд, то поднимаясь над клокочущим потоком, то погружаясь в него с головой. Маленький отряд швыряло из стороны в сторону, и путешественники очень скоро выбились из сил.
По счастью где-то в водоворотах шуршикам попалось бревно. Уцепившись за него, малыши взобрались на поверхность и кое-как устроились на ней. На этом самом бревне они провели несколько дней и так прибыли в Лунный лес.
***
Когда шуршики закончили рассказывать о своих приключениях, часть из них уже крепко спала. То были самые крохи, что утомились больше других. Старшие же вспомнили о собратьях, потерянных в водовороте, и снова стали переживать. Они то и дело поглядывали на небо, проверяя, достаточно ли стемнело, и по всему было видно, что собирались отправиться к озеру вместе с мальчиками и Сату.
– Ещё не пора? – не выдержал их вожак.
– Уже можно, – кивнула Сату и прежде, чем тот перебудит собратьев, остановила его жестом руки. – Пусть спят.
– Но водоворот! – возразил шуршик, сжав кулачки.
– Но братцы! – зашелестели ещё не уснувшие гости.
– Кого-то одного будет достаточно, – улыбнулась девушка. – Посмотри, как все устали.
Предводитель оглядел шуршиков.
– Ладно, – нехотя согласился он после недолгих раздумий. – Тогда пойду я.
Оставив собратьям строгий наказ никуда не ходить и слушать енотов, вожак передал их под чуткую заботу мамы, папы и девочек и вместе с Сату и мальчиками отправился к Звёздному озеру.
Шуршики проснулись к обеду. Это был редкий случай, когда они спали допоздна и даже ухом не повели. Видимо, сказалась накопленная в пути усталость. А, может, так влиял уют енотского дома. В любом случае, выспавшись, они оказались полны сил и энергии. И её стало необходимо куда-нибудь деть.
Именно с таким намерением гости Лунного леса посеменили на первый этаж. Там в гостиной они нашли малышку Тутти и Мию, занятых весьма странным делом: девочки макали мохнатые палочки в разноцветные баночки и после водили ими по бумаге.
Переглянувшись, шуршики забрались один на другого и поднялись на стол. Отсюда вид получился совсем другим: оказывается, Мия и Тутти ставили на бумагу цветные пятна.
– Что это вы делаете? – заинтересовались шуршики и поспешили заглянуть в баночки и понюхать их содержимое. Несмотря на разные цвета, пахло почему-то одинаково.
– Мы рисуем, – охотно объяснила Мия.
– Рисуете? – удивились шуршики и снова присмотрелись к раскрашенным бумажкам. У себя на болоте они тоже иногда рисовали – пальчиками на воде или земле. Но их картинки быстро исчезали, не оставляя после себя ни следа. А рисунки Мии и Тутти продолжали красоваться на листах.
– Мы тоже хотим рисовать! – с горящими глазами запросили малыши.
– Садитесь, пожалуйста, – предложила Мия. – Сейчас я дам вам бумагу и краски. А кисточки… – тут она озадачилась, где взять столько кисточек, чтобы хватило на всех. – Наверное, придётся по очереди, – енотка пожала плдечами.
– Я плинесу! – Тутти спрыгнула со стула и побежала к себе. От старшего брата ей постоянно перепадали кисточки из наборов, которыми он не пользовался, и у девочки их скопилось очень много.
Пока малышка бегала в комнату, Мия объясняла шуршикам, как нужно рисовать.
– После каждой краски кисточку обязательно мыть, – она окунула мохнатый кончик в баночку с водой и поболтала им туда-сюда, чтобы растворить прошлую краску. – Иначе на рисунке будет грязь. Понятно?
– Понятно, понятно, – вразнобой кивали шуршики, но отчего-то у Мии закралось подозрение, что они всё пропустили мимо ушей.
– Тогда попробуйте сами, – она со вздохом передала кисточку старшим шуршикам и положила перед ними чистый лист бумаги.
Ухватив орудие рисования двумя ручками, ближний шуршик сунул его в баночку с алой краской. Достав кисть обратно, малыш не рассчитал силы и взмахнул ей так, что часть краски описала яркую дугу и отправилась на пол.
Плюх. На полу появилась клякса.
– Нарисовал, нарисовал! – запрыгали младшие шуршики, проследив за полётом краски от начала и до конца.
Творец же подумал, что собратья говорили о росчерке, поставленном на бумаге.
– Нарисова-ал, – довольно протянул он и повёл кисточку дальше.
В мгновение ока на столе и под столом образовалось несколько разноцветных клякс. Мия попыталась забрать у шуршика кисточку и сказать, что рисовать нужно не так, но тот уже вошёл во вкус.
Цветные брызги летели во все стороны, раскрашивая стол, пол и даже чуть-чуть – потолок. А когда Тутти вывалила перед шуршиками ещё с десяток кистей всевозможных размеров и форм, в гостиной наступил хаос.
Глядя, как рисовали гости, малышка Тутти хлопала в ладоши, радостно прыгала и смеялась. Мия же металась между шуршиками, призывая их к порядку, – но безрезультатно.
Увлечённые творчеством, гости так разошлись, что в конце концов стали макать в баночки с краской пальцы, руки и даже ноги. Они бегали наперегонки по столу, оставляя на бумаге разноцветные следы, и смеялись над тем, какие путаные дорожки у них получались.
– Это так здорово! – восторгались они, ставя друг на друга красочные отпечатки. – Мы можем быть нескольких цветов сразу!
– Волшебство, это волшебство! – делали выводы малыши.
Оставив попытки угомонить гостей, Мия прикидывала, сколько потребуется времени, чтобы убрать после них бардак.
– Обед скоро будет гото… – в гостиной появилась мама, но увидев, во что шуршики превратили дом, застыла на пороге, не договорив. – Батюшки мои… – только и прошептала она.
– Мама, смотли, что мы с шулшиками налисовали! – к ней подбежала малышка Тутти с улыбкой до ушей.
– Нарисовали! – хором отозвались гости. – Мы нарисовали!
– Пожалуйста, скажите мне, что это гуашь, – мама чуть не села там, где стояла.
– Это гуашь, – подтвердила Мия, поглядывая на пустые баночки, разбросанные по столу.
– Фух! – выдохнула Мира. Из всех красок её детей гуашь была самой безобидной. – Как я уже сказала: обед почти готов. Однако, – мама понизила тон, чтобы привлечь внимание гостей, – получит его только тот, кто приберёт за собой и вымоет руки.
Дружно переглянувшись, шуршики собрались в кучу и громко зашептались.
– …велел слушать енотов, – донеслось до чуткого слуха Миры. – …значит, надо прибрать.
Утвердительно друг другу кивнув, малыши поделились на группы и принялись наводить порядок. Только делали они это на свой, шуршиный манер: взяв одного из собратьев за ручки и ножки, двое других оттирали пятна краски прямо им. Шуршик при этом громко хохотал и кричал: «Щекотно, щекотно!» А если недоставало влажности – его макали в таз с водой.
Как ни странно, такой способ уборки оказался весьма эффективен: не прошло и часа, как стол засиял чистотой и свежестью, бардак был устранён, баночки из-под краски составлены в ряд, а кисточки помыты и сложены в коробку. О забавах гостей напоминали только их чумазые мордашки. Зато руки шуршики отмыли идеально.
– Раз оба условия выполнены, прошу к столу, – с улыбкой сдалась Мира.
Как раз к этому времени папа вернулся из Луносвета, куда отлучался с утра по делам.
– Стелла сказала, что сегодня в городском парке будут ставить кукольное представление, и она собирается отвести туда Юхи и Фолли, – слово в слово повторил он то, что мама Тулика просила передать подруге.
– Вот как? – Мира взглянула на малышку Тутти.
Услышав о представлении, та нетерпеливо заёрзала на стуле, но не решилась просить открыто – всё же в доме находились гости, и не далее как прошлым вечером она обещала брату за ними присмотреть.
– А что будут ставить? – уточнила мама.
– Что-то о принцессе, рыцаре и драконе, – отозвался Шон. – И почему они каждый раз делают из дракона злодея? – со вздохом добавил он себе под нос.
Мира понимающе улыбнулась.
– Папочка, а ты знаешь хотя бы одного настоящего длакона? – вытащив ложку из еды, Тутти с аппетитом её облизала.
– Мгм, – кивнул Шон. – Допустим, одного знаю.
– Плавда? – подскочила енотка. – Его победил хлаблый лыцаль?
– Нет, вовсе нет, – сморщился Шон. – Драконы – милейшие существа, чтоб ты знала! Не то что всякие там… рыцари. Дракон, которого я знал, не обидел в своей жизни ни одной принцессы. Он даже подарил мне гранаты для маминых бус!
– Тех самых? – услышав о любимых маминых бусах, малышка выскочила из-за стола.
– Тех самых, – кивнул Шон.
– Значит, и пло похищения всё влаки? – прищурилась Тутти, подобравшись к отцу ближе.
– Ну… – смутился енот. – Не всё. Некоторые драконы похищали принцесс по великой скуке. Но ты попробуй хотя бы пару сотен лет пожить одна в холодной пещере – ещё и не на такое пойдёшь.
Продолжая расспрашивать о драконах, Тутти незаметно взобралась к Шону на колени и вместо своего обеда ловко управлялась с его.
Внимательно слушая старшего енота, шуршики притихли – ведь Старый Почтенный Журавль никогда не рассказывал им о драконах. А когда папа ответил на все вопросы малышки, гости запросились в город посмотреть представление вместе с ней.
– Что ж, давайте сходим, – решила Мира. – Только чур вести себя хорошо.
– Хорошо, хорошо! – запрыгали счастливые гости, то ли обещая, то ли просто повторяя за мамой.
Всякий раз, когда Мира отправлялась на встречу или событие, она надевала гранатовые бусы, которые давным-давно Шон добыл для неё в настоящей геологической экспедиции. Малышка Тутти очень любила эти бусы и мечтала, что однажды они достанутся ей. Вот и сейчас она с восторгом смотрела, как мама преображается, надевая их.
Шуршикам бусы тоже приглянулись – бегая вокруг Миры, они то и дело перешёптывались:
– Красота, красота! Волшебство!
Всё, что впечатляло путешественников, они называли волшебством. Подметив это за маленькими гостями, Мира не стала разубеждать их. Волшебство так волшебство. Почему бы и нет? Эти бусы действительно делали её красивее. По крайней мере, так ей казалось.
До Луносвета шуршики добрались без происшествий. Впереди бежала малышка Тутти, показывая им дорогу, а мама и Мия шли позади. Если какие-нибудь малыши начинали зевать по сторонам, они напоминали о скором кукольном представлении, и те бросали всё, лишь бы не опоздать.
Город встретил гостей Лунного леса районом родовых дубов. Завидев высоченные деревья ещё издали, шуршики разинули от восторга рты. Между домами-деревьями в этом районе качалось такое множество подвесных мостиков и фонарей, что можно было бегать по ним целый день и ни разу не повторить маршрута.
Однако не все светлячки и зверята селились в многоэтажных дубах: таких районов в городе насчитывалось всего три. Остальные – например, семья Тулика, – жили в круглых домиках из лунного камнедерева, рассчитанных на одну семью.
Камнедерево приращивалось и к родовым домам – но в основном в качестве дверей и окон; малые же домики состояли из него целиком. Снаружи этот материал выглядел как белое матовое стекло плавных форм, а изнутри через него можно было разглядывать улицы. По ночам, когда солнце садилось за горизонт и на лес опускались сумерки, камнедерево начинало светиться как самая настоящая Луна.
Совсем небольшая часть жителей Луносвета предпочитала по привычке жить в старых норах – полуподземных домиках-холмах. Их можно было и вовсе пересчитать по пальцам. Например, когда-то давно дом семьи Ена был такой норой. Но позже к нему присадили росток камнедерева, и рядом с частью, что осталась в холме, вырос белый домик в два этажа.
И, наконец, многие жители селились в самых обычных домах – как луннокаменных, так и деревянных.
В центре города находился большой красивый парк со множеством аллей и кафе и просторной центральной площадью. Парк, как и весь Луносвет, имел форму цветка. Отдельные его части горожане называли лепестками: например, тут были «театральный лепесток» или «лепесток фонтанов». Также в центральном парке жило много древесных духов. Шуршики удивлённо показывали пальчиками то на цветы, вдруг обернувшиеся в фей, то на бегающие на двух ветках кусты, в глубине которых виднелись светящихся глаза.
Сцену для кукольного театра установили в «театральном лепестке» прямо перед большой настоящей сценой. Обычно именно здесь проходили все выступления и концерты Луносвета.
Мира без труда отыскала среди зрителей маму Тулика по двум малышам-близняшкам – Юхи и Фолли, однако рядом с ними оказалось мало свободных мест, и ей пришлось сесть в другой части открытого зала.
В ожидании начала спектакля зрители ёрзали и шептались, а соседние с Мирой лунные светлячки бросали на шуршиков взгляды, полные любопытства. Впрочем, и кроме них здесь хватало причудливых гостей. Пришло даже несколько духов вроде толстой хлопковцы, решившей пожевать травки прямо между зрителями и сценой.
Когда наглую гостью отогнали, и красные шёлковые занавески кукольной сцены раздвинулись, десятки глаз устремились к туда, где в углублении стелились ромашковые поля под голубым небом. В правом углу сцены стоял нарисованный на картоне замок с широкими воротами и стрельчатым окном на втором этаже башни. В левом высилась суровая громада скалы со входом в пещеру.
Створки окна распахнулись, и оттуда выглянула прекрасная Принцесса в белом кружевном платье.
– Какое чудесное утро! – воскликнула Принцесса, и Мия узнала голос самой резвой жительницы Лунного леса – бабушки Иви. – В полях уже зацвели ромашки. Я непременно должна собрать букет для Короля и Королевы!
Створки окна закрылись, вслед за этим отворились ворота замка, и Принцесса вышла на улицу. Напевая весёлую песенку, она двинулась в сторону ромашковых полей. Но стоило ей отдалиться от замка, как в небе появился Дракон. Он описал круг над испуганной Принцессой и, ловко подхватив её когтистыми лапами, понёс к пещере.
– А-а-а! – кричала Принцесса. – Помогите!
На поднятый шум из замка выбежали Король с Королевой.
– Дракон! – вскричала Королева. – Принцессу похитил Дракон!
– Нам срочно нужен герой! – вторил ей Король. – Полцарства тому, кто освободит Принцессу!
Шуршики сцепились за ручки и напряжённо подались вперёд, ожидая дальнейшего развития событий. Меж тем на сцене появился Рыцарь в сияющих доспехах. Он приблизился к Королю и Королеве и, вальяжно расположившись рядом, произнёс:
– Полцарства? Маловато будет.
– И Принцессу в жёны, – неуверенно добавил Король.
– Хм-м, – задумчиво протянул Рыцарь. – Так, пожалуй, сгодится, – выйдя на середину сцены, он повернулся к публике и громко провозгласил: – Я верну Принцессу в королевство! Велите менестрелям сложить песни о моих подвигах!
С этими словами Рыцарь отправился в путь.