Александр Зиборов
Ихтиандр – Властелин морей
Глава 14. Морской дракончик, крылатка, кубомедуза и другие
Ихтиандр жил в своём доме, но постоянно приходил в гости в Вильбуа, где ему были всегда рады. Он лучше узнавал своих «родственников». Глава семьи, Арман Вильбуа, постоянно проводил время в своём кабинете, занимаясь научной работой. Вёл переписку со многими учёными, заказывал книги по океанографии. Временами приглашал кого-то из местных жителей, порой из отдалённых мест, мореплавателей и рыболовов, выспрашивал их о здешних морях и их обитателей, о течениях и ветрах. С прибытием на остров «племянника» Франка Фонтэйна, он стал обращаться к нему, как к человеку-рыбе, постоянно расспрашивал о его вылазках и уже проделанном путешествии, вплоть до малейших подробностей.
В один из вечеров Ихтиандр рассказал о своём плавании с Лидингом через Тихий океан. Большая часть выпала из его сознания, ибо состояло из монотонной и однообразной работы – плавания. Ничего запоминающего не было.
Наиболее ярким остался в памяти вулканический остров, на котором он оказался на суши впервые после Магелланового пролива.
Это заинтересовало океанографа. Он принялся задавать вопросы. Наиболее настойчиво просил описать виденный им под водой сгоревший корабль.
Потом сказал, что Франк, как он всегда именовал Ихтиандра, побывал на Питкерне.
– Я что-то слышал о нём или где-то читал, – встрепенулся Доминик. – А чем он знаменит? Расскажи, папа!
Арман Вильбуа поведал историю острова Питкерн.
– В Британии кому-то пришла идея, как решить проблему: чем кормить чернокожих рабов, работающих на плантациях в британских колониях на островах Карибского архипелага, на Ямайки, Сент-Винсенте и прочих островах. Решили завезти на них с нашего Таити саженцы хлебного дерева, которое имело большие и сытные плоды. Надеялись ими решить проблему питания. В декабре 1787 года из Портсмута за ними отправился трёхмачтовый парусник «Баунти» общим водоизмещением 215 тонн под руководством капитана Уильяма Блая. На Таити он прибыл благополучно, но там пришлось ждать пять долгих месяцев, пока на деревьях не созрели в достаточно большом количестве плоды.
Тем временем матросы фактически бездельничали, лакомились экзотическими фруктами, ухаживали за соблазнительными таитянками, купались в море. Словом, получали все удовольствия от пребывания в раю. Капитан пытался соблюдать дисциплину, потому в экипаже нашлись недовольные. Позже некоторые изобразили его небывалым тираном и садистом, но объективный анализ показывает, что по этой части он был не более жесток и крут, чем прочие английские капитаны. Наоборот, он оказался даже более заботливым и умным: к наказаниям прибегал строго по уставу, запасся средствами для предотвращения цинги, которая порой выкашивала напрочь экипажи иных кораблей. Заставлял больше двигаться моряков, например, посредством танцев, что иные сочли жестокостью.
Основная причина конфликта находилась в ином: слишком уж не хотелось морякам покидать столь приятные края и менять безмятежную жизнь на суровый быт дальнего плавания под рукой строгого капитана. Саженцы хлебного дерева требовали неусыпного внимания, их нужно было поливать пресной водой. Матросы ворчали: он заботится о них лучше, чем о людях. Воспоминания о разгульной жизни на Таити бередили их души.
Однажды у сурового капитана произошёл конфликт с его помощником Кристианом Флетчером, который в слепящей ярости устроил мятеж. 27 апреля 1789 года на Уильяма Блая напали и обезоружили, а потом под угрозой смерти его вместе с восемнадцатью оставшимися ему верными членами экипажа посадили в семиметровый баркас. Свергнутый капитан с остатком команды совершил невероятное путешествие: со скудными запасами еды и воды за семь долгих недель смог проплыть почти 7 000 километров, не имея карт и компаса, ориентируясь лишь по своей памяти. Через сорок семь дней достиг острова Тимор. В пути потерял лишь одного человека, когда при попытке англичан высадиться на остров на них коварно напали дикари.
Арман Вильбуа достал книгу:
– Сохранились воспоминания Уильяма Блая о том дне, когда они сошли на остров Тимор. Я зачитаю вам краткую выдержку из них: «Некоторые едва могли передвигать ноги. От нас остались лишь кожа да кости: мы были покрыты ранами, наша одежда превратилась в лохмотья. В этом состоянии радость и благодарность вызвали слёзы на наших глазах, а жители Тимора молча, с выражением ужаса, удивления и жалости смотрели на нас. Так с помощью Провидения мы преодолели невзгоды и трудности столь опасного путешествия!»
Можете себе наглядно представить, что они испытали на своём пути. Кстати, благополучный исход плавания доказывает весьма высокие профессиональные качества капитана Уильяма Блая. В этом к нему претензий нет.
Позже, в 1792 году, он совершил повторный рейс на Таити, благополучно доставил оттуда семьсот саженцев хлебного дерева и они были посажены на островах Карибского моря. По сей день хлебные деревья растут там, радуя своими плодами тамошних жителей. Уильям Блай умер в 1817 году в звании вице-адмирала, в газетах с некрологом эпизод с восстанием на «Баунти» не упоминался. Как не слишком значимый.
Между тем бунтари повели «Баунти» к Таити. Какое-то время вели здесь прежний образ жизни. Потом начали осознавать, что рано или поздно из Англии пришлют военный корабль, который расправится с ними. Обычным наказанием за совершаемые ими деяниям служила виселица.
Особенно тревожился Кристиан Флетчер, прекрасно осознавая, что его как инициатора ждёт самая суровая кара. Он пытался убедить товарищей покинуть Таити, но не слишком преуспел в этом, столкнувшись с тем же самым, что и капитан Уильям Блай, – с неповиновением.
Всё же в конце концов мятежник сумел уговорить восьмерых и с ними покинул райский остров, захватив с собой восемнадцать местных жителей, из которых двенадцать были женщинами. Плана у них не имелось, они вели судно наугад и совершенно случайно наткнулись на неизвестный остров, оказавшийся вершиной вулкана. Это был Питкэрн.
На нём имелись естественные источники пресной воды, они даже образовали несколько речушек, падающих с кручи в океан. Это сделало остров весьма даже пригодным для жизни.
Сожгли корабль, чтобы не оставалось никаких следов. Так сильно они боялись кары за устроенный ими мятеж.
Несомненно, поначалу им казалось, что они живут в раю. Но начались ссоры из-за женщин, которые дошли до кровопролития. Мужчины-таитянцы убили всех англичан, случайно уцелели лишь двое – Смит и Янг. Сами убийцы затем пали от рук рассерженных женщин…
В 1808 году на остров наткнулось английское судно. Из мужчин, кроме младенцев, в живых остался лишь один Смит, он единолично правил Питкэрном. После этого Смит прожил ещё очень даже немало, двадцать один год.
В 1831 лорды Лондона решили переселить обитателей Питкерна на Таити, но там в короткий срок двенадцать человек вскоре умерли, а оставшиеся шестьдесят пять вернулись на родину. Их потомки и живут по сей день на Питкэрне, который считается заморской территорией Великобритании. Островитяне ведут здоровый образ жизни, широко используют дары океана, выращивают батат, папайю, бобы, помидоры, огурцы, капусту, морковь, ананасы, дыни, цитрусовые, манго, бананы. Некоторые питкэрнцы держат птицу и коз.
– Не лучше оказалась судьба тех мятежников, которые остались на Таити, – завершил историю Арман Вильбуа. – Как и предсказывал их вожак, в 1791 году на остров прибыл британский корабль «Пандора». Четырнадцать бунтарей из шестнадцати схватили, а двое до этого успели умереть, и отправили в Англию. По дороге многие из них погибли при кораблекрушении, а троих по решению суда позже повесили.
Рассказ учёного произвёл большое впечатление на всех, а особенно на Ихтиандра, который побывал на Питкэрне и видел под водой останки злополучного «Баунти». Теперь он знал, почему сожгли корабль.
В очередной беседе с Арманом Вильбуа, которая походила на допрос, Ихтиандр рассказал о встрече со скатом-хвостоколом и его ядовитом шипе, который угодил в его ладонь. Продемонстрировал левую руку с уже едва заметным шрамом. Рассказал о своём плохом самочувствии в течении двух суток.
– А ведь скат-хвостокол – не единственное такое существо в здешних водах, – задумчиво произнёс океанограф. – Вы всю жизнь провели в иных местах, а с нашими мало знакомы. Можете столкнуться ещё с кем-то…
Юноша согласился:
– В своём заливе я знал всех его обитателей, все опасности, а здесь мне встречается много незнакомых рыб. Хотелось бы знать о них. Вы мне расскажете?
Арман Вильбуа покачал головой:
– Увы, вряд ли моих познаний хватит для твоего просвещения, уж слишком специфическая эта область науки… Впрочем, у меня есть идея!.. – позже я сведу вас кое с кем, он вас просветит по этой части. Надеюсь, в достаточной степени, чтобы избежать хотя бы самых опасных тварей.
Слово он сдержал и спустя несколько дней пригласил в гости рыбака почтенного возраста, уроженца полинезийского острова Рангироа, расположенного к северу от Таити, о нём шла слава лучшего знатока морских обитателей. Об этом заранее оповестил Ихтиандра и своих домочадцев.
Послушать старого рыбака собрались все Вильбуа, они посчитали для себя важным это узнать, хотя имели некоторое представление об опасных обитателях моря.
Ихтиандр находился в обычном костюме, не выделяясь среди остальных. Потому нельзя было догадаться, что эти сведения необходимы в наибольшей степени именно ему. Он был представлен гостю как Франк Фонтэйн.
Океанограф заранее отобрал некоторые книги с рисунками, которыми дополнял «лекцию» старого рыбака.
Тот рассказывал на местном диалекте, Арман Вильбуа переводил его речь на испанский специально для Ихтиандра, дабы он лучше понимал сказанное.
В результате получилась примерно такая лекция…
– Постоянно следует быть готовым к неожиданным встречам в здешних морях, и не только, когда купаешься в океане, можно наступить на какую-либо рыбу, зарывшуюся на дне. Например, так любит делать рыба-камень…
– По-научному она называется бородавчаткой, – сообщил океанограф и показал диковинную тёмно-серую бесформенную рыбу, всю состоящую из бугров, действительно похожую на каменное образование. Она имеет скромные размеры, всего сантиметров тридцать-сорок длины. Любит зарываться в песок, что придаёт ей дополнительную маскировку. На её спине находятся очень ядовитые щипы, на них можно наступить. Содержащийся в них яд может вызвать шок и потерю сознания, так что неосторожный купальщик просто захлебнётся и утонет. Но способен убить и сам яд бородавчатки, даже если раненого вытащить на берег, но не оказать вовремя необходимую помощь.
– Столь же смертельно опасен и морской дракончик, – учёный тут же показал всем изображение в книге светло-коричневой рыбы с шипами на плавниках и жабрах. – Он длиной до сорока сантиметров. Шипы дракончика крайне ядовиты. Его лучше всего избегать, так как он, имея раздражительный и агрессивный характер, может атаковать первым. День дракончик проводит, зарывшись в дно, а потому практически невидим, ночью же становится активнее. Так что ночью лучше не купаться, – а днём внимательнее смотреть под ноги. Между прочим, шипы даже мёртвого дракончика долгое время остаются опасными, и вызывают болезненные ощущения, на месте раны возникает отёк, порой возникает паралич конечностей, возможны усиливающиеся судороги и тошнота.
Океанограф рассказал о средствах первой помощи и лечении.
Потом он показал слушателям фотографию в альбоме необычайно красивой обитательницы подводного царства. Плоскую с боков рыбу покрывали полосы разных оттенков цвета, а тело несли изящные плавники, напоминающие крылья.
– Это – крылатка. Сама она невелика, больше тридцати сантиметров не бывает, но яд в её крыльях ого-го какой силы! От него отмирают ткани тела, начинается некроз, и останавливается сердце.
Затем пошёл рассказ про морскую осу.
– Её научное имя кубомедуза, – Арман Вильбуа тут же отыскал рисунок и показал его. – Морские осы обычно плавают большими скоплениями. Передвигаются весьма быстро. Её двухметровые щупальца содержат токсины, они могут привести к смерти уже через несколько минут. Особенно активны морские осы ночью.
Затем речь пошла о морских змеях. Их видов очень много. Яд сильнее, чем у земных сородичей. Яркая окраска морских змей предостерегает об опасности. Сами они на людей обычно не нападают, но всё же лучше держаться от них подальше.
Рыбак, наверное, забыл про ската-хвостокола, но Арман Вильбуа напомнил ему о нём. Продемонстрировал рисунок, перевёл рассказ рыбака, временами поглядывая на Ихтиандра, который слушал с удвоенным вниманием, понимая необходимость ему подобных знаний:
– Скат-хвостокол обычно держится у дна, иногда зарывается в песок, к поверхности всплывает редко. Имеет размеры до двух метров. У большинства представителей его семейства на длинном хвосте имеет один или два кинжаловидных шипа, похожих на иглу. У самых крупных экземпляров шип может достигать тридцати сантиметров. В них имеются ядовитые железы. Сам скат обычно ни на кого не нападает, только ежели почувствует угрозу, и тогда может ударить своим хвостом как копьём. Бывало, что кого-то и убивает. Его знакомого убил скат, – учёный кивнул на рыбака. – Иглы на его хвосте ядовиты, лучше вообще избегать их, остерегаться даже царапины. Если где много скатов, то лучше вообще не заходить в воду или надеть какую-нибудь обувь на ноги. Яд ската очень токсичен. У раненого возникают спазмы, сопровождаемые болями. Наблюдается понижения кровяного давления, возникают головокружения, усиленное сердцебиение, нередко сопровождаемые рвотой. Может случиться мышечный паралич. Не следует рывком удалять шип или его части, тогда существует риск дополнительного травмирования потерпевшего. Также не нужно разрезать ранки, вывода яда не произойдёт, а повысится риск инфицирования организма.
– А вот какие сведения я вычитал из книги, – дополнил рассказ рыбака океанограф. – Бесполезно прижигать повреждённое место, что делает при укусах земными змеями. Как и промывать ранки раствором марганцовки или каких-либо иных окислителей. Лучше высосать яд из небольших колотых ран на протяжении первых 10 минут после укола, периодически сплевывая его, – учёный незаметно бросил взгляд на Ихтиандра. – Делать это можно только при отсутствии каких-либо повреждений в ротовой полости высасывающего. В завершение этой процедуры рот необходимо прополоскать раствором марганцовки или просто чистой водой. Можно рану промыть морской водой. Рекомендуется принимать горячие ванны. Следует наложить давящую повязку выше раны, но периодически её нужно ослаблять и снова затягивать. Конечности следует предоставить покой.
Арман Вильбуа счёл дать юноше более подробное представление об окружающих остров пространствах, чем тот имел. На этих «лекциях» обычно присутствовали его супруга, сын и дочь. Он демонстрировал географические карты, показывал россыпи архипелагов и крупных островов – Самоа, Фиджи, Гавайи, Острова Лайн, Новые Гебриды, Соломоновы и Маршалловы острова…
Отдельно остановился на островах Туамоту, которые выглядели просто россыпью зёрен и зёрнышек на безбрежном морском пространстве Великого океана. Из европейцев здесь первым побывал Магеллан, он случайно наткнулся на остров Пука-Пука в 1521 году. Затем ряд островов поблизости обнаружил испанский мореплаватель португальского происхождения Педро Кирос в 1606 году. Позже группа здешних островов была открыта и описана русскими мореплавателями Отто Коцебу, Фадеем Беллинсгаузеном и Михаилом Лазаревым. Потому они именуются островами Россиян, и многие из них названы в честь русских, например, острова Кутузова, Раевского, Румянцева. Г. Спиридова (Такапото), Н. Румянцева (Тикеи), князя П. Волконского (Такуме), И. Крузенштерна (Тикахау), Аракчеева (Фангатау), А. Ермолова (Таэнга), Рюрика (Артуа) и прочие.
– Географически острова Туамоту, иначе Паумоту, относятся к Полинезии, – рассказал океанограф. – Политически входит в состав Французской Полинезии, занимая в ней центральную часть, находясь в трёхстах километрах к востоку от острова Таити. Они снискали у мореплавателей известность Опасного архипелага, ибо низкие атоллы зачастую едва возвышались над поверхностью воды, а потому плохо заметны, особенно в плохую погоду. Здесь обилие рифов и мелей. Часты внезапные шквалы, бури, штормы. Рифы регулярно берут обильную дань кораблями и человеческими жизнями. Потому стали буквально «кладбищем кораблей». Официальная столица Папаэте находится на самом большом острове архипелага на Таити, а самое крупное поселение Ротоава расположилось на относительно небольшом острове Факарава. В архипелаг входит вулканические остров Макатеа и ещё четыре их в группе островов Гамбье, остальные – почти восемьдесят – коралловые, вплоть до самых крошечных атоллов. Общая их площадь составляет примерно 850 квадратных километров, с водной поверхностью – 20 000 квадратных километров. Самый крупный остров-атолл – Рангироа, или «Длинное небо», его размеры впечатляют 80 на 32 километров. Он второй по размерам атолл в мире после Кваджалейна в Микронезии.
Тут Арман Вильбуа обвёл взглядом слушателей и многозначительно произнёс:
– А сейчас я скажу вам нечто удивительное, пока наукой не объяснимое: лет двести назад чудовищной величины глыбы известняка весом в две тысячи тонн неведомой силой оказались подняты со дна у берега и перемещены на коралловые рифы Рангироа. Возможно, причина в необыкновенно мощной волне, о который сказано в местных хрониках «пута тупуна»: около 1560 года она смыла все поселения вместе с людьми в западной части атолла. Большего об этом сказать не могу. Простите великодушно! А теперь продолжу о более обыденных делах…
На больших островах Туамоту растут кокосовые пальмы, хлебное дерево, бананы, баньяны и панданус, таро, ямс, ваниль, на малых – только кустарники. Местное население питается в основном фруктами и овощами, выращиваемыми в подсобном хозяйстве, и всем тем, что удаётся добыть в океане. Всего на островах чуть больше десяти тысяч человек, включая нас с вами, – географ издал добродушный смешок. – Здесь много переселенцев из Европы, немало из Азии, большая часть нынешних обитателей островов – их потомки. Немало смешанных браков. Они ловят рыбу, добывают жемчуг. Климат на наших островах тропический, пассатный. Среднегодовая температура около плюс двадцати пяти.
Арман Вильбуа задумался:
– Что ещё вам сказать?.. – почти сразу же нашёлся и воскликнул: – В наших краях побывало много французов. В их числе – экспедиция Луи Антуана Бугенвиля. На двух его кораблях находились натуралисты и астрономы, которые должны были исследовать Океанию. В марте 1768 года Луи Бугенвиль нанёс на карту несколько атоллов в архипелаге Туамоту и двинулся дальше на запад, к северному побережью Таити. Затем подошёл к архипелагу Самоа, окрестив его островами Мореплавателей. Судя по составленной карте, он видел в отдалении южное побережье острова Уполу. Луи Бугенвиль вновь открыл потерянные Соломоновые острова… Позже – в феврале 1786 года – в водах Тихого океана оказались фрегаты «Буссоль» и «Астролябия» под началом Жана Франсуа Лаперуза. Они побывали на Гавайях, оттуда отправились к русской Аляске, затем вернулся в Океанию, к островам Мануа из восточной группы Самоа. Направился на запад, а затем корабли пропали. Только спустя много десятилетий обнаружили обломки фрегатов у острова Ваникоро, который входит в островную дугу Санта-Крус – Новые Гебриды. Плавал в наших краях и Жан Сюрвиль, он поспособствовал лучшему знанию Соломоновых островов… Впрочем, мне пора заканчивать свою лекцию. Доминик начал зевать. Действительно, нам следует заняться своими делами. Поговорим на эту и прочие темы в следующий раз…
Глава 15. Снова на «золотом» галеоне
Из всех Вильбуа Ихтиандр наиболее часто общался с Домиником. Женщины занимались хозяйством, океанограф своей наукой. Потому юноши сошлись и крепко подружились.
Ихтиандр заметил, что Арман Вильбуа не очень доволен сыном, ибо тот оставался равнодушен к науке, несмотря на все попытки отца приобщить его к своему делу, а вот чем Доминик охотно интересовался, так это финансовыми отношениями. Потому ему поручали все торговые сделки, которыми он занимался с удовольствием и весьма умело, постепенно набирая необходимый опыт.
Доминик был развит физически и уже был заметно выше своего крупного отца. Он показал Ихтиандру приёмы борьбы и кулачного боя, пояснив, что нередко приходится иметь дело с драчунами, нужно уметь защититься или наказать их. Ещё он научил «брата» метко стрелять из револьвера и винтовки. Прежде Ихтиандр видел только издали это оружие. Тут же, опробовав, понял, насколько оно грозное. После длительных тренировок сравнялся в меткости с Домиником. Тот был только доволен успехами «брата», похвалялся перед родителями и сестрой своим талантом «педагога», как он шутливо говорил. Искренне поздравил Ихтиандра, когда тот впервые в борьбе уложил его на спину. Потом они сравнялись и в кулачном бое: Доминик был более силён и опытен, но Ихтиандр превосходил его ловкостью, быстротой и находчивостью. Немного они позанимались фехтованием на саблях, которые забрали со шлюпа пиратов.
В море Ихтиандр теперь уходил через подземные ходы и озерцо, приучая себя не забывать подняться по лестнице и осмотреть местность перед домом. Так советовал ему делать Арман Вильбуа, чтобы сие стало привычкой, ведь беды приходят неожиданно, нужно быть постоянно начеку. Внизу колодца находилась кирка, он ею попутно расширял проход, как бы «убегая» от поднявшейся мути к морю. В этом месте кирку бросал, а позже при возвращении в дом, прихватывал её с собой. Острые выступы обламывал или сглаживал киркой или своим кинжалом.
В результате на всём протяжении ходы оказались достаточно просторными, а стены их гладкими. Надобность в кирке отпала.
Просто плавать в море наскучивало, как и игры с Лидингом. Ихтиандр взял за правило добывать жемчуг из устриц и обычно приносил их горстку Вильбуа. Его удивляла их реакция на это: те стеснялись брать жемчуг, разве что с оговорками, что будут тратить на всех, в том числе – и на Ихтиандра. Он с трудом осознавал, что не имеющий для него никакого значения жемчуг очень ценится людьми. Вспоминал, что его можно продать, а на деньги получить очень многое, им необходимое.
Ещё Ихтиандр часто приносил рыбу. Её не только хватало на всех, но и остатки доставались поросятам и курам с петухом, отчего те быстро набирали вес.
Луиза сказала, что они стали лучше выглядеть и начали чаще нестись. Варила их или жарила из яиц яичницу. Поначалу и то, и другое не очень понравилось Ихтиандру, но потом он привык к курятине, яйцам и уже от них не отказывался.
Однажды к Ихтиандру в его дом пришёл Арман Вильбуа. Юноша только что вернулся из моря и переодевшись в сухое бельё, отдыхал на кровати, рассматривая камушки, которые нашёл по пути сюда на затонувшем галеоне. Они до того находились в мешке, а сегодня он вспомнил о них, достал и любовался переливающимся светом и красками драгоценных кристаллов.
Океанограф поздоровался. Спросил Ихтиандра о делах и осёкся, увидев камни:
– Что это у тебя? Откуда?
Юноша рассказал ему про остров, около которого на дне стоит на киле галеон, по палубе которого он прошёлся и, любопытствуя, заглянул в помещения на корме.
– Там разбился ларец и высыпалось на пол много таких. Я выбрал самые большие и красивые.
– Вы знаете, что если только брать собранный вами жемчуг в море, вы, Франк Фонтэйн, – самый богатый человек в Полинезии? Это может вам подтвердить и Доминик, он в этом деле дока.
– Я жемчуг приносил… всем вам, – сказал Ихтиандр с маленькой запинкой, вспомнив привлекательное личико Анжелики и её серо-зелёные глаза. Он хотел сказать, что жемчуг собирал для неё. В первую очередь для неё. Но постеснялся признаться в этом. – Жемчуг – ваш. Ну, он наш общий, он для всех.
– Я понимаю и благодарю вас от нас всех, но, видишь ли, Франк, в чём проблема: благодаря вам, мы сейчас очень богаты. Недавно Доминик с Лиамом реализовали ещё часть жемчуга и купили шхуну, весьма хорошую, как они уверяют. Я её ещё не видел. Она на Таите, в неё вносят некоторые… э, скажу так, усовершенствования: камеру для выхода в море. Это для вас.
– Я смогу выходить прямо с корабля в море?
– Именно так.
– Это очень хорошо! – с живостью произнёс юноша, вспомнив, сколько времени он провёл в неудобном положении, когда цеплялся к попутным судам. Едва удерживался на джутовой веревке, пальцы сводило от усталости, тело чувствительно ударяло о шершавый и грязный борт. Поёжился при воспоминании одного особенно сильного удара.
Арман Вильбуа с живостью изложил устройство камеры-шлюза, которую они придумали вместе с Домиником…
Она должна была расположиться посередине корабля, внизу у самого дна, чуть в стороне от киля должна находиться дверка для выхода в море. Верх её находился ниже уровня ватерлинии. Из камеры-шлюза шла вверх лесенка, створки верхнего входа будут открываться с обеих сторон и иметь секретный замок. По сторонам у камеры-шлюза будут находиться кладовки для разного груза и каюты пассажиров – всех Вильбуа и Ихтиандра, посторонние сюда допускаться не будут. Дабы чего не высмотрели.
– По-моему, мы предусмотрели всё, что смогли, – заключил Арман Вильбуа, ознакомив юноша с планами. – Но за всё в этом мире нужно платить. О нашем богатстве пошли слухи, весьма нежелательные для нас. Существует опасность, что кто-то может решиться на нехорошее дело. Будьте осторожнее и готовыми к любым неприятностям в любое время дня и ночи, на суши и в воде. Хорошо, что Доминик научил вас, Франк, владеть оружием, он его сейчас доставит сюда. На всякий случай держите его под рукой. Поняли?
Ихтиандр кивнул с омрачённым лицом. Снова иметь дело с пиратами ему не хотелось.
Юноша спросил:
– Вы сказали, что купили шхуну. А что это за корабль, чем он отличается от других кораблей?
Океанограф принялся ему объяснять, что шхуна – это парусное судно, обязательно имеет свыше двух мачт и косые паруса на них. У купленного ими их три. Самая высокая именуется грот-мачтой, располагается она ближе к корме. Шхуна имеет небольшую осадку, способна передвигаться даже по мелководью, она быстра, при попутном ветре способна развивать скорость свыше одиннадцати узлов, не требует большого количества экипажа для управления. Это можно делать прямо с палубы, не забираясь на мачту, как на иных парусниках. Особенно хорошо шхуна идёт при боковом ветре или под острым углом к нему. Недостаток в том, что при попутном ветре шхуна становится хуже управляемой или рыскливой, она начинает вилять из стороны в сторону, теряя скорость.
Та шхуна, которую приобрели Вильбуа, была построена на верфи в американском Балтиморе. Довольно крупная: длина – почти тридцать метров, наибольшая ширина – свыше семи метров, водоизмещение – почти сто тонн. Свинцовый фальшкиль придавал ей высокую устойчивость и позволял легко нести паруса значительной площади. Шхуна имела две палубы с тремя отсеками. В носовой части предполагали разместить команду, среднюю займёт камера-шлюз и трюм, в кормовом отсеке расположатся каюты капитана и его помощников, пассажиров, а ещё камбуз.
Ихтиандр далеко не всё понял из сказанного, но счёл рассказ достаточным. Он доверял семейству Вильбуа и во всём полагался на них. Верил, что они всё сделают наилучшим образом, он-то в таких делах разбирался плохо.
В завершении своей речи Арман Вильбуа показал на камни, которые юноша отложил на столик:
– Можно посмотреть?
– Конечно, берите. Можете взять себе. Я дарю вам! Дарю всем вам!
– Ну, уж нет! Оставьте их себе, – видя изумлённое лицо Ихтиандра, океанограф пояснил: – Мы вам говорили о собранном вами жемчуге, он один, только собранный вами жемчуг, – уже целое состояние, а эти камушки, как я подозреваю, стоят в разы больше. Особенно этот огромный с великолепной огранкой рубин, но хороши и бриллианты, бирюза, изумруд и сапфир. Продать их лучше и не пытаться.
– А почему?
– Таких денег в наших краях просто ни у кого нет. Не было никогда, да и долго не будет впредь. Да и тогда, узнав о них, сюда ринутся толпы рьяных джентльменов удачи… Ну, так образно называют пиратов. Как тех, от которых вы нас освободили. За что вам от всех нас огромная признательность! Сначала они приплыли как мирные скупщики жемчуга и копры, всё высмотрели, что хотели, а потом вернулись уже в качестве пиратов… Лучше храните камушки у себя, спрячьте надёжнее и никому не показывайте. Как бы кто не соблазнился ими завладеть. Тогда жди беды…
Раздался стук в дверь и в комнату прошёл Доминик с винтовкой, парой револьверов, шпагой и боеприпасами в сумке.
– Ты сказал ему, отец, для чего всё это в его «хозяйстве»? – показал при этом на оружие.
– Да, он знает. Я только не успел сообщить, что теперь на острове будет жить со своей семьёй Лиам. Он смел и стреляет метко. И его сыновья, даже младший, в этом не хуже отца.
– Жена его тоже умеет за себя постоять, – добавил Доминик, – он её научил метко стрелять. А позже к ним присоединится Таароа, его родной брат.
– Значит, нас станет почти вдвое больше. Не всех негодяев, конечно, но многих это обстоятельство остановит. А с остальными придётся разговаривать иначе – на языке оружия… Доминик, как там с вашей шхуной?
– Наша шхуна, наша! – поправил отца Доминик. – Скоро будет готова отправиться в плавание. Обо всём необходимом я уже договорился. Купил пару водолазных костюмов…
– А они-то зачем?
– Фактически только для маскировки. Без её, этой самой маркировки, нам не обойтись. Хотя будет ещё и помпа для накачки воздуха в них. Всё натурально. Но один скафандр я заказал сделать без шланга, воздух будет сохраняться только в шлеме, а на задней стороне сделаем отверстие, чтобы открыть доступ к жабрам Франкам, вырез прикроем баллоном на плечах. Скажем любопытным, что это новое изобретение, в нём сжатый воздух для дыхания. Срежем почти весь свинец с подошв, оставим лишь самое небольшое количество, чтобы уравновесить вес пловца…
– А смысл в этом какой? Франку вряд ли понравится пребывание в нём, в своём костюме ему плавать удобнее.
Ихтиандр закивал, соглашаясь со сказанным. Он тоже ничего не понимал.
– Я же сказал, что это больше декорации. Ну, раз-другой Франк где-то покажется в нём любопытной публике, назовём её так: мол, я пользуюсь этим костюмом, смотрите, убеждайтесь в этом… Обычно же будет уплывать в своём костюме, который на нём, без скафандра. Нам же нужно, чтобы никто не догадался о том, что ему вообще не нужен никакой скафандр. Это я и называю маскировкой. Ежели о таковой не позаботимся, то могут обратить внимание на вылазки Франка. Камеру-шлюз скрыть невозможно, а для чего и кого она? Этот вопрос начнут задавать или он родится в чьих-то излишне умных головах, могут возникнуть подозрения, пойдут слухи… И так далее. Вот тут окажется кстати отмазка: имеем новое изобретение, им пользуется подготовленный специалист. Может, и обычный водолазный костюм используем где-то и когда-то. Я готов самолично в нём спуститься в гости к Франку. Надеюсь, он меня примет…
