Александр Валерьевич Сапа
В.М.Шукшин и С.А.Есенин: «идущие по одной дороге»
Отношения с любимыми женщинами складывались очень непросто. Из-за проблем в личной жизни Шукшин, как и прежде, прятался в пьяном угаре и в родной деревне. Его друзья уверяли: актер и режиссер даже подумывал о суициде. Бывало, что Василий Макарович пил две-три недели подряд, был буйным и задиристым.
Ни уговоры родных, ни советы друзей, ни слезы любимых женщин, ни рождения дочек от алкоголя Шукшина не спасали. Макарыч пил…
А однажды он повел маленькую дочку Машу на прогулку. Встретив приятеля, он спокойно зашел с ним в забегаловку. Друзья выпили, начали разговор. А спустя некоторое время Шукшин увидел: дочки рядом нет. Василий Макарович очень испугался и стал искать малышку. Ее нигде не было. С отчаянием и горькой злобой на себя он бегал по подъездам и дворам, спрашивал у прохожих. Девочки нигде не было. В панике он обратился к Богу, что перестанет пить, если найдет Машеньку живой и невредимой. Небеса услышали его молитву: малышка нашлась. Василий сдержал данную клятву и не пил до конца жизни.
Постоянные попытка утопить проблемы на дне стакана были и у Сергея Есенина. Пагубная страсть началась вместе с порой имажинизма, с порой путешествий по России. Первопричины называют разные, одна из них – «зреть, что сотворено с Россией, трезвыми глазами было невозможно», другая – перипетии на личном фронте, третья – тоска, а иногда – обыкновенный кураж…
Но в то время когда друзья и знакомые сплетничали о вечном беспробудном пьянстве поэта, он работал как одержимый. Около сотни первоклассных стихов, не считая крупных поэм, за последние два года! Работал, как священнодействовал: мыл голову, приводил себя в порядок, ставил на стол цветы, поддерживал силы крепким чаем… А после работы – весёлая компания, в которой в лицо льстят, а за спиной говорят гадости. Он выпивал один-два стакана, после чего развязывался язык и пропадала всякая напускная вежливость… Современники утверждают: почти во всех случаях это был больше театр, чем натуральные выходки пьяного человека.
Рассказывают, что Исаак Бабель, хладнокровный, трезвый, прагматичный человек, отнюдь не богемного склада, – и тот попал под влияние Есенина, когда во время одной из встреч с поэтом принял участие в весёлой пьянке, после чего не мог вспомнить, как попал домой без шляпы и бумажника. Потом только и вспоминал песню, которую пел Есенин на свою собственную мелодию и от которой женщины и мужчины плакали, не стыдясь и не утирая слёз:
Эх, любовь-калинушка, кровь – заря вишнёвая,
Как гитара старая и как песня новая.
……………………………………………………
Пейте, пейте в юности, бейте в жизнь без промаха
Всё равно любимая отцветёт черёмухой.
Я отцвёл, не знаю где. В пьянстве, что ли? В славе ли?
В молодости нравился, а теперь оставили…
Но в жизни не так, как в песне… Говорить о том, что поэт «отцвёл» к концу жизни, вряд ли представляется возможным. В 1925 году за три дня пребывания в психиатрической клинике написал шесть лирических шедевров, вошедших в цикл «Стихи о которой»: «Клён ты мой опавший…», «Какая ночь! Я не могу…», «Не гляди на меня с упрёком», «Ты меня не любишь, не жалеешь…», «Может поздно, может слишком рано…», «Кто я? Что я? Только лишь мечтатель…».
Доподлинно неизвестно, кому из женщин Есенин посвятил последний свой поэтический цикл, но известно точно, что всю свою жизнь Есенин, по утверждению друга поэта В.С.Чернявского, «надеялся жениться на хорошей, верной девушке, которую не удаётся встретить». Огромный успех у женщин чаще всего затмевал его собственные чувства. Может быть, именно это даёт основание литературоведу А.М.Марченко утверждать, что «женщины в драме его судьбы никогда не играли главных ролей, как это было у Блока или Тютчева. У него и стихов, описывающих конкретную любовную ситуацию, практически нет. За исключением разве что цикла «Любовь хулигана», посвящённого актрисе Августе Миклашевской… Но все они – «кого любил и бросил» – хотя бы тенью промелькнули в его лирике…» [22, с.11].
А.М. Марченко вторит и сам поэт: «Как бы ни клялся я кому-либо в безумной любви, как бы я ни уверял в том же сам себя, – все это, по существу, огромнейшая и роковая ошибка. Есть нечто, что я люблю выше всех женщин, выше любой женщины, и что я ни за какие ласки и ни за какую любовь не променяю. Это – искусство…»
Что случилось? Что со мною сталось?
Каждый день я у других колен.
Каждый день к себе теряю жалость,
Не смиряясь с горечью измен.
Я всегда хотел, чтоб сердце меньше
Вилось в чувствах нежных и простых,
Что ж ищу в очах я этих женщин –
Легкодумных, лживых и пустых?
На душе – лимонный свет заката,
И все то же слышно сквозь туман,
– За свободу в чувствах есть расплата,
Принимай же вызов, Дон-Жуан!
«У меня было три тысячи женщин!» – похвастался как-то Сергей Есенин приятелю. На недоверчивое «Вятка, не бреши!» заулыбался: «Ну, триста. Ну, тридцать». Его нельзя было не любить…
Кто же они – «кого любил и бросил» Есенин?
Первая в этом списке Анна Изряднова, которая стала первой, гражданской супругой поэта и матерью его первого сына Юрия, который в 1937 году был расстрелян.
В июле 1917 года Сергей познакомился с красавицей Зинаидой Райх, бурный роман закончился официальным браком, в котором родилось двое детей – Татьяна и Константин. В дальнейшем Зинаида вышла замуж за известного режиссера – В. Э. Мейерхольда, который усыновил ее детей от брака с Есениным.
Еще будучи в браке с Зинаидой Райх, Сергей Есенин познакомился с переводчицей и поэтессой Надеждой Давыдовной Вольпин, которая также как поэт входила в кружок имажинистов. От этого романа у Есенина в 1924 году родился внебрачный сын.
Известнейшей связью любвеобильного Есенина по праву считается его роман с Айседорой Дункан, которая была старше поэта на 22 года, что не помешало ей влюбиться в «красивого русского» с первого взгляда. Перед поездкой в США, в 1922 году, пара официально оформила отношения, однако совместная жизнь была омрачена скандалами и постоянными ссорами. Чета Есениных – Дункан вернулась обратно, в СССР. Айседора чувствовала, что брак разваливается, безумно ревновала и мучилась. Отправившись на гастроли в Крым, Айседора ждала там Сергея, который обещал вскоре приехать. Но вместо него пришла телеграмма: «Я люблю другую, женат, счастлив. Есенин»
Этой другой стала его поклонница Галина Бениславская.
Так беззаветно, как любила Галина, редко любят. Есенин считал ее самым близким другом, но не видел в ней женщину. Ну чего ему не хватало?! Стройная, зеленоглазая, косы чуть не до полу, а он не замечал этого, о своих чувствах к другим рассказывал.
Галина оторвала его от Дункан, старалась отвадить и от друзей-собутыльников, ждала ночами у двери, как верная собака. Помогала, чем могла, бегала по редакциям, выбивая гонорары. И телеграмму в Крым Айседоре дала она же. Галина считала его своим мужем, он же говорил ей: «Галя, вы очень хорошая, вы самый близкий друг, но вас я не люблю…» Есенин приводил в ее дом женщин и тут же ее утешал: «Я сам боюсь, не хочу, но знаю, что буду бить. Вас не хочу бить, вас нельзя бить. Я двух женщин бил – Зинаиду и Изадору – и не мог иначе. Для меня любовь – это страшное мучение, это так мучительно».
Галина все ждала, когда же он увидит в ней не только друга. Но так и не дождалась. Она покончила жизнь самоубийством, застрелившись на его могиле 3 декабря 1926 года, практически через год после смерти самого поэта.
Но первой соперницей Дункан была, на самом деле, не Галина Бениславская, а Августа Леонидовна Миклашевская, актриса Московского Камерного театра. Именно ей посвящены несколько стихотворений из знаменитого цикла «Любовь хулигана», однако страстный роман оказался весьма быстротечным и скоро закончился полным разрывом.
В 1925 году Есенин женился… на Сонечке Толстой, внучке знаменитого писателя Л.Н.Толстого.
Сонечка была готова, как и ее знаменитая бабушка, посвятить всю жизнь мужу и его творчеству.
Все было на удивление хорошо. У поэта появился дом, любящая жена, друг и помощник. Софья занималась его здоровьем, готовила его стихи для собрания сочинений. И была абсолютно счастлива.
А Есенин, встретив приятеля, отвечал на вопрос: «Как жизнь?» – «Готовлю собрание сочинений в трех томах и живу с нелюбимой женщиной».
Софья Толстая – еще одна не сбывшаяся надежда Есенина создать семью. Вышедшая из аристократической семьи, по воспоминаниям друзей Есенина, очень высокомерная, гордая, она требовала соблюдения этикета и беспрекословного повиновения. Эти ее качества никак не сочетались с простотой, великодушием, веселостью, озорным характером Сергея. Кроме этого, Есенин тогда много пил. Бывало, бил её. А она его любила. Несмотря ни на что.
Кузина Софьи Андреевны, Ольга Константиновна Толстая, в одном из писем пишет: «Вся эта осень, со времени возвращения их из Баку, это был сплошной кошмар. И как Соня могла это выносить, как она могла продолжать его любить – это просто непонятно и, вероятно, объясняется лишь тайной любви. А любила она его, по-видимому, безмерно… Его поступки… безумную, оскорбительную ревность – она все объясняла болезнью и переносила безропотно, молчаливо, никогда никому не жалуясь… В конце ноября или начале декабря он сам решил начать лечиться и поместился в клинику, но скоро заскучал… Явился домой 21-го декабря уже совершенно пьяный с бутылкой в руках… 23-го вечером мне звонит Соня и говорит: «Он уехал…» И в первый раз в голосе Сони я почувствовала усталость, досаду, оскорбление. Тогда я решилась сказать: «Надеюсь, что он больше не вернется».
Супруги вскоре разошлись.
После развода в письме к матери Софья Андреевна напишет: «Потом я встретила Сергея. И поняла, что это большое и роковое. Как любовник он мне совсем не был нужен. Я просто полюбила его всего. Остальное пришло потом. Я знала, что иду на крест, и шла сознательно, потому что ничего в жизни не было жаль. Я хотела жить только для него. Я себя всю отдала ему. Я совсем оглохла и ослепла, и есть только он один.
Если вы любите меня… то я прошу вас ни в мыслях, ни в словах никогда Сергея не осуждать и ни в чем не винить. Что из того, что он пил и пьяным мучил меня. Он любил меня, и его любовь все покрывала. И я была счастлива, безумно счастлива… Благодарю его за все, и все ему прощаю. И он дал мне счастье любить его. А носить в себе такую любовь, какую он, душа его родили во мне, – это бесконечное счастье».
УХОД
Накануне развода, в ночь с 4 на 5 октября 1925 года, Есенин диктует С.А. Толстой семь стихотворений о зиме, а лирических экспромтов на эту же тему было бессчетное количество. Мертвенный лунный свет, вызывающий приступы ужаса несколько лет назад, теперь заливает его «зимние» стихи: всё действие в каждой стихотворной миниатюре разыгрывается в лунную ночь, в мире холодного сияния и призрачных теней…
В первый раз я от месяца греюсь,
Первый раз от прохлады согрет,
И опять и живу и надеюсь
На любовь, которой уж нет.
Есть нечто объединяющее все есенинские экспромты последних месяцев его жизни – предчувствие близкой гибели. Временами ощущение близкого конца нагнетается и становится почти осязаемым:
