Александр Амфитеатров
Мои встречи с Сологубом и Чеботаревской

– Кто это Наталья Константиновна? – удивился я.

А он удивился, что я не знаю.

Мне их надежды представлялись очень маловероятными. Я о Крупской слыхал из хороших источников, что она в подобных случаях если бы и хотела сделать что-нибудь, то ничего не может: бессильна, – да и совсем она не охотница такое хотеть. Вряд ли и дружба между Чеботаревскою и Крупскою была близкою, судя по тому, что Сологуб упорно именовал вдову Ленина Натальей Константиновной, тогда как она – Надежда. Но разочаровывать его я воздержался, чувствуя, что за это свое упование он ухватился крепко и лишиться надежды будет очень тяжелым ударом как для самого поэта, так и для верной фанатической подруги его. Как знать, может быть, окончательная утрата этой наивной веры в Крупскую и была последним толчком к отчаянию, швырнувшему Анастасию Николаевну в Невку? Оборвался волосок, на котором висела.

Надвинулась «Таганцевская история»: пресловутый «заговор»! Большевики раскричали его на всю вселенную, чтобы под его предлогом хватать направо и налево встречного и поперечного, всех, кого они находили полезным сбыть с рук в видах – была такая циническая формула – «ослабления кадров интеллигенции». Заговор-то был, только, к сожалению, не интеллигенции против большевиков, а большевиков против интеллигенции! ВЧК решила вычистить неблагонадежный Петроград железный метлой.