Александр Амфитеатров
Мои встречи с Сологубом и Чеботаревской

Трудно думать, чтобы женщину столь бурного, воинственного, дерзновенного духа могли пугать опасности перехода через границу. Конечно, риск был смертный, но едва ли боялась смерти женщина, которую невозможность выбраться из Петрограда вскоре привела к самоубийству.

Думаю, что тут действовали две причины. Одна – идейная, сложная. Другая – житейская, напротив, очень простая.

Первая – гордость. Та национальная гордость, унижение которой каждый из нас, бежавших, больно чувствовал в вынужденности покинуть Россию, нашу, свою Россию, оставляя ее в когтях стаи коршунья. Мы, другие, справлялись с этим неизбежным болезненным упреком совести рассудочными доводами, но Чеботаревская – вся чувство – когда же рассудком жила?

Вторая причина – ее наивная вера в дружбу Крупской. Анастасия Николаевна была хороша с нею до революции, а Крупская будто бы и в революции сохранила умение отделять политические отношения от частных: с нею-де «можно говорить» и она-де «может понимать». Крупская обещала Чеботаревской устроить для нее и Сологуба выезд за границу, и они на том отчасти успокоились. В одно наше свидание Сологуб только и говорил, что о своих упованиях на ходатайство «Натальи Константиновны».