Александр Тимофеевич Боннер
Избранные труды: в 7 т. Т. V. Проблемы теории судебных доказательств

Например, в ходе расследования уголовного дела по факту незаконной деятельности 36 фиктивных фирм, действовавших в Кемеровской области, было установлено, что через указанные компании в течение длительного времени систематически «перекачивались» значительные денежные суммы.

Ловкачи регистрировали фирмы, которые по документам занимались самыми разными видами деятельности. Причем все 36 фирм были зарегистрированы по одному и тому же адресу. У однодневок были расчетные счета в филиале одного из крупных банков. Туда и поступали средства от предприятий (как частных, так и государственных), представляющих самые разные отрасли. Деньги со счетов фирм перечислялись на открытые в том же банке счета физических лиц. Последние, получив «зарплату», отдавали ее заказчикам. За проведение такого рода операций организаторы преступной схемы брали с «клиентов» вознаграждение.

По предварительным данным, мошенники вывели из безналичного оборота около 8 млрд руб. При этом в свой собственный карман махинаторы положили 6 млн руб.^[173] Что же касается создаваемого подобными фирмами огромного количества финансовых, бухгалтерских и прочих документов, то в подавляющем большинстве случаев они являются сплошной липой^[174].

Как это ни печально, но на самые наглые подделки порой пускаются и ответственные должностные лица государственных и муниципальных органов. В частности, это свидетельствует о менталитете нашего общества. К сожалению, значительная часть граждан, а порой и должностных лиц не считает подлог документов чем-то предосудительным.

Так, гр-н Максимов в течение ряда лет добивался возбуждения уголовного дела против врачей Российского онкологического центра им. Блохина, бездействие которых и неоказание ими помощи его жене Марии приблизило летальный исход. Одной из проблем, с которыми столкнулся вдовец, оказалось отсутствие у него на руках копии медицинской карты. Только после выступления «Новой газеты» дирекция РОНЦ этот документ выслала родственникам покойной. Документ имел весьма «солидный» вид. Копия медицинской карты была прошита, прошнурована, страницы ее пронумерованы. Правильность внесенных в документ записей была удостоверена подписью замдиректора РОНЦ В. А. Старшинова и заверена гербовой печатью.

Однако в течение болезни Максимова систематически снимала ксерокопии с каждого нового листа карты по мере ее заполнения, о чем не знали лечащие врачи и руководство РОНЦ. Соответственно, копия подлинной истории болезни, оставшейся у родственников покойной, весьма существенно разошлась с «документом», присланным из РОНЦ. Страницы оригинала медицинской карты не были изначально ни прошнурованы, ни пронумерованы. Номера же страниц черно-белой ксерокопии, высланной РОНЦ, вписаны в текст синими чернилами, при этом второпях некоторые страницы вставлены вверх ногами.

В копии РОНЦ имеются 11 приписок, втиснутых в текст оригинала мелким почерком между строчками прежнего текста и подписаных врачом Снеговым. В приписках повествуется о том, как плохо покойная выполняла рекомендации врачей. (В «Новой газете» была опубликована фотография этого «документа».) Таким образом, заметая следы некачественного лечения, руководство РОНЦ представило родственникам бессовестную фальшивку.

После возникшего скандала руководство РОНЦ в течение длительного времени отказывалось отдать органам следствия подлинник истории болезни, ссылаясь на «врачебную тайну».

Только почти через три года после смерти Марии Максимовой уголовное дело на стадии предварительного следствия было закончено и направлено для рассмотрения в Симоновский районный суд Москвы^[175]. Таким образом, две копии истории болезни покойной гр-ки Максимовой превратились в важные доказательства по уголовному делу, которые могут иметь существенное значение также при рассмотрении иска или исков близких покойной о компенсации материального и морального вреда.

Как это ни прискорбно, фальсификации документов порой не чураются и должностные лица, причисленные к храму Фемиды. Иногда это делается из ложно понятых служебных интересов или чисто карьеристских соображений. Например, долги большого числа граждан, не заплативших административные штрафы, за счет федерального бюджета ликвидировала начальница Люберецкого отдела Управления федеральной службы судебных приставов. По указанию своей начальницы люберецкие судебные приставы прекратили без малого 2000 исполнительных производств по взысканию мелких долгов и административных штрафов на общую сумму 376 тыс. руб. Тем самым в определенной мере были решены финансовые проблемы известной части люберецких должников. Руководящая дама распорядилась выделить эти деньги из бюджета ведомства и перевести их на счет кредиторов нерадивых граждан^[176].

Облегчить себе работу решили и столичные приставы – сотрудники двух городских отделов УФССП России. Ради «экономии» собственных сил и времени они размножили квитанции об уплате штрафов за нарушение ПДД и подшили их в разные исполнительные производства.

В ходе прокурорской проверки выяснилось, что недобросовестные приставы Тропарево-Никулинского отдела сделали 284 копии с одной-единственной квитанции. Таким образом, решения об окончании исполнительных производств были основаны на одних и тех же платежных документах. По той же схеме действовали и в Солнцевском отделе – здесь один «квиток» превратили в 448. В результате в бюджет не поступило более 354 тыс. руб.^[177]

Некоторое время назад скандал разгорелся и в Службе судебных приставов Ступинского района Московской области. 23-летняя судебный пристав-исполнитель неоднократно указывала в отчетах по находящимся у нее исполнительным производствам неверные данные. На самом деле она не выезжала по месту жительства должников и не выявляла подлежащее аресту имущество. Вместо этого составлялись фальшивые акты о том, что выездом судебного пристава-исполнителя по месту жительства должника имущества, подлежащего взысканию, не обнаружено^[178].

Еще более сенсационная информация поступила из Кунцевского районного суда г. Москвы. Некто С., 24 лет от роду, не имеющая законченного высшего юридического образования, работала там помощником судьи. С. самовольно составила постановления по девяти гражданским делам, подделала в них подпись судьи, заверив ее подлинной гербовой печатью суда. Печать, как и положено, находилась в сейфе судьи, а ключи от сейфа лежали на столе у начальницы.

Любопытно, что исковые заявления по всем этим делам в суд действительно поступали, но, по существу, рассмотрены не были. Часть заявлений определением судьи истцам была возвращена, а часть была оставлена без рассмотрения. Соответствующие материалы не были возвращены сторонам, а почему-то длительное время находились у помощника судьи, причем стороны лично и по телефону бесконечно донимали помощника судьи вопросами о судьбе их исков.

В конце концов был найден «блестящий» выход из положения. Сев за компьютер, помощник судьи «вынесла» постановления по соответствующим делам и вручила их заинтересованным лицам.

С фальшивым «решением» один из «выигравших дело» истцов направился в регистрационную службу, дабы зарегистрировать право собственности на присужденную ему судом недвижимость. Однако, прочитав «решение», там отказались это сделать, найдя в тексте множество противоречий. В конце концов истец добился аудиенции у судьи, в производстве которого находилось дело, после чего и вскрылся обман.

Узнав о «выкрутасах» помощника судьи, руководство Кунцевского суда стало проводить проверку и обнаружило еще восемь самовольно состряпанных ею судебных постановлений.

В итоге помощник судьи «признала право собственности» за четырьмя гражданами, претендовавшими на квартиру по улице Главмосстроя. Хотя до этого судьей было вынесено определение о возврате искового заявления, поскольку дело относилось к подсудности другого суда. «Удовлетворила» сердобольная помощник судьи и жалобу москвички на действия властных структур, отказывавшихся регистрировать мать заявительницы в ее квартире из-за «нехватки» квадратных метров. Судья поручил своему помощнику вернуть заявление для исправления имеющихся в нем недостатков, но, похоже, С. «забыла» это сделать. Затем она «вынесла решение» по заявлениям двух граждан, просивших признать членов их семьи недееспособными. Причем заключения судебно-психиатрической экспертизы в обоих случаях получено не было. С. также «удовлетворила» иск, связанный с получением наследства, несмотря на то что исковое заявление имело недостатки и подлежало оставлению без движения. Она же от имени судьи «вынесла» два определения: о восстановлении пропущенного срока на подачу кассационной жалобы и наложении ареста на объект долевого строительства.

Любопытна и следующая деталь. После того как перечисленные факты вскрылись и были обнародованы в прессе, среди людей, обсуждавших эту историю в Интернете, появились предположения, что помощник судьи брала взятки и подарки от заинтересованных лиц. Однако в процессе расследования уголовного дела эта версия не подтвердилась. Оказалось, что помощник судьи строчила постановления вполне бескорыстно.

Дела же, по которым помощник фальсифицировала судебные постановления, в конце концов были рассмотрены судьей, и заинтересованные лица получили судебные акты, вступившие в законную силу. А помощник судьи оказалась на скамье подсудимых^[179].

Одним из самых свежих случаев, на первый взгляд, относительно невинной подделки, которая на самом деле привела к ужасным последствиям, – была страшная авиакатастрофа под Тюменью. В начале апреля 2012 г. она унесла свыше трех десятков человеческих жизней.

Как полагает газета «Московский комсомолец», предназначенную для самолета ATR-72 антиобледенительную жидкость, возможно, украли и продали автомобилистам в качестве стеклоочистителя. Накануне вылета злополучного рейса специальная машина с плечом для подачи реагента к самолету подъезжала. Однако, по словам обслуживавших ее рабочих, командир экипажа им сказал, что обработку делать не нужно. При этом на документе о том, что обработка якобы была проведена, имеются подписи командира воздушного суда, а также людей из наземной службы.

Если информация «Московского комсомольца» соответствует действительности, то речь идет о типичном интеллектуальном подлоге. А фальшивый документ в дальнейшем может служить важным доказательством как по уголовному, так и по гражданскому делу о компенсации вреда, причиненного жизни пассажиров^[180].

Не так уж редко достаточно сомнительные документы представляются и в судебных заседаниях по гражданским и арбитражным делам. Порой тщательный осмотр документа в сочетании с внимательным прочтением и анализом содержащейся там информации может привести к весьма интересным результатам. В данном отношении любопытно следующее дело.

На рассмотрении Пресненского районного суда г. Москвы находилось дело по иску К. А. И. к ОАО «Завод “Красная Пресня” о признании права собственности на две квартиры. Обосновывая заявленные требования, истец представил многочисленные письменные доказательства.

В возражениях на исковое заявление представитель ответчика обратил внимание на ряд особенностей указанных документов, выявленных путем их тщательного осмотра, прочтения и логического анализа.

1. Документы, составленные и подписанные в 1997 г., имели реквизиты, обозначенные аббревиатурами «ОГРН 1027700360710» и «КПП 770301001» ОАО «Завод “Красная Пресня”». Между тем термин «Основной государственный регистрационный номер» (ОГРН) впервые был введен в документооборот постановлением Правительства РФ от 19 июня 2002 г. № 438 «О Едином государственном реестре юридических лиц». Названным постановлением были утверждены Правила ведения Единого государственного реестра юридических лиц и предоставления содержащихся в нем сведений. Пунктом 8 Правил был введен упомянутый термин и его аббревиатура.

ОАО «Завод “Красная Пресня” Основной государственный регистрационный номер (ОГРН) 1027700360710 был присвоен лишь 25 октября 2002 г., что подтверждается Свидетельством о внесении записи в ЕГРЮЛ о юридическом лице серия 77 № 005648975, зарегистрированным до 1 июля 2002 г.

2. Термин «код причины постановки на учет» был введен приказом Госналогслужбы России от 27 ноября 1998 г. № ГБ-3–12/309 «Об утверждении порядка и условий присвоения, применения, а также изменения идентификационного номера налогоплательщика и форм документов, используемых при учете в налоговом органе юридических и физических лиц» (п. 2 порядка), причем аббревиатура КПП и там еще не употреблялась.

3. Аббревиатура КПП впервые была введена п. 2.1.4 приказа МНС России от 3 марта 2004 г. № БГ-3–09/178 «Об утверждении Порядка и условий присвоения, применения, а также изменения идентификационного номера налогоплательщика и форм документов, используемых при постановке на учет, снятии с учета юридических и физических лиц».

В карте постановки на учет налогоплательщика – организации АОАОТ «Завод “Красная Пресня”» от 22 июня 1994 г. причины постановки на учет указано не было. Упоминались только ИНН, ОКОПФ, ОКФС, ОКОНХ, СООГУ.

4. Код причины постановки на учет 770301001 впервые был указан в Свидетельстве о постановке на учет в налоговом органе юридического лица серия 77 № 0099165, выданном ОАО «Завод “Красная Пресня”» 4 февраля 2000 г., однако не в формате аббревиатуры КПП.

5. В документообороте в реквизитах ОАО «Завод “Красная Пресня”» аббревиатура КПП, а точнее, ИНН/КПП 7703005654/770301001, стала фиксироваться лишь после получения ОАО «Завод “Красная Пресня”» Свидетельства о постановке на учет российской организации в налоговом органе серии 77 № 013598144 от 22 июня 2004 г.

6. В обоснование факта уплаты коммунальных платежей истцом представлены приходные кассовые ордера, датированные июнем 1997 г. – сентябрем 1998 г. Они отпечатаны на типографским образом изготовленных бланках, выполненных по форме КО-1 «Приходный кассовый ордер», утвержденной постановлением Государственного комитета РФ по статистике от 18 августа 1998 г. № 88, вступившим в действие с 1 января 1999 г.

В указанные в представленных истцом приходных кассовых ордерах даты данные ордера никак не могли быть составлены, поскольку в названный период еще не была утверждена и не вступила в действие форма бланка, по которой они были отпечатаны. В течение 1997–1998 гг. использовались бланки приходных кассовых ордеров, утвержденные приказом ЦСУ СССР по согласованию с Госбанком СССР и Министерством финансов СССР от 12 октября 1973 г. № 668.

7. Согласно принятому порядку учета кассовых операций, квитанция к приходному кассовому ордеру подписывается главным бухгалтером или лицом, на это уполномоченным, и кассиром, заверяется печатью (штампом) кассира и выдается на руки сдавшему деньги, а приходный кассовый ордер остается в кассе.

Таким образом, представленные истцом приходные кассовые ордера в принципе не могли находиться у него на руках, поскольку они должны были оставаться в бухгалтерии предприятия, а у истца могли быть только квитанции (отрывные талоны) к приходным кассовым ордерам.

8. Кроме того, представленные истцом приходные кассовые ордера подписаны неизвестным лицом.

Все вышеизложенное однозначно свидетельствовало о том, что представленные истцом приходные кассовые ордера содержали недостоверную информацию и не могли быть признаны доказательством по делу. В соответствии с ч. 2 ст. 55 ГПК РФ доказательства, полученные с нарушением закона, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу решения суда.

В составленных представителем ответчика возражениях приводился также ряд других заслуживающих внимания аргументов. Кроме того, им было сделано заявление о применении срока исковой давности. Судом дело было отложено, а после возобновления слушания последовал отказ истца от необоснованно заявленного иска, который был принят судом^[181].

Но даже самую грубую фальшивку нужно еще захотеть увидеть. В наших же судах иногда случаются весьма удивительные истории, когда они не замечают или не желают замечать представленную им грубо состряпанную липу. Об одной из такого рода историй рассказано в двух судебных очерках журналистки Ольги Богуславской.

Но ведь журналисты не юристы. В своих материалах они порой могут допускать неточности, преувеличения, давать волю эмоциям и пр. Но в данном случае скорбное повествование О. Богуславской, включая его малейшие детали, находит свое документальное подтверждение в судебных постановлениях, размещенных в справочных правовых системах.

Итак, в 1996 г. супруги Федоровы купили трехкомнатную квартиру в Москве, а в 2005 г. их брак был расторгнут.

Решением Кузьминского районного суда г. Москвы от 26 сентября 2007 г. было поделено совместно нажитое имущество супругов. Причем в ходе судебного разбирательства Г. Федорова пыталась утверждать, что к приобретению квартиры бывший муж никакого отношения не имел, а недвижимость была приобретена на ее и ее матери деньги. Обосновывая данное утверждение, Федорова представила в Кузьминский суд три копии приходно-кассовых ордеров, которые были приобщены к материалам дела.

Оценивая доводы сторон и исследованные в судебном заседании доказательства, суд в решении записал: «…суд не находит основания для признания квартиры… имуществом, приобретенным на средства ответчика Галины Федоровой, ее матери Никитиной Е. В. …допустимых доказательств тому, что денежные средства… передавались матерью ответчика, не представлено».

Казалось бы, с данной легендой покончено раз и навсегда, поскольку в соответствии с ч. 2 ст. 61 ГПК РФ обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда. Указанные обстоятельства не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же лица.

Ан нет! В 2008 г. мать Федоровой – Никитина обратилась с иском в Люблинский суд. Она указала, что в 1996 г. якобы одолжила дочери для покупки квартиры 232 млн 445 тыс. руб. (40 тыс. долларов по курсу того времени) под 5 % ежемесячно. Свои исковые требования к дочери и бывшему зятю она подтвердила текстом договора займа, заключенным на срок 10 лет «для обеспечения расчетов по инвестиционному взносу инвестора в строительство жилого дома путем внесения всей суммы заимодавцем в кассу ЗАО “Объединенная строительная компания”». Договор был якобы удостоверен 16 апреля 1996 г. нотариусом Е. С. Филатовой. Сослалась истица и на уже упоминавшиеся три копии квитанций к приходным ордерам, в свое время приобщенных к старому делу, рассмотренному Кузьминским судом. В материалах нового дела имелось и само решение Кузьминского суда.

В свою очередь, по ходатайству ответчика к делу было приобщено и несколько сохранившихся у него платежных документов. И вот что любопытно: квитанция № 74, представленная Никитиной, была ей якобы выдана ЗАО 30 апреля 1996 г. А в квитанции № 78, сохранившейся у Федорова, значится иная дата – 29 апреля. При этом элементарная логика показывает, что квитанция № 78 не могла быть выдана раньше квитанции № 74.

Но это не все! Еще одна представленная Никитиной квитанция значилась под № 141 и была «выдана» 2 мая 1996 г. Между тем размещенная в Интернете всезнающая «Википедия» сообщает, что до 2005 г. указанная дата являлась нерабочим днем. Кроме того, как вполне убедительно пишет О. Богуславская, «простой подсчет показывает, что с 30 апреля по 2 мая, т. е. за один укороченный рабочий день, бухгалтер строительной компании вряд ли смогла бы принять и рассчитать 70 клиентов. И это при том, что за предыдущие 6 месяцев она тоже обслужила 70 клиентов».

Фёдоров обратился в государственную нотариальную контору № 29 Москвы. И руководитель нотариальной конторы – ст. нотариус Н. В. Топольцева официально сообщила, что договор займа, представленный Никитиной в суд, в делах конторы зарегистрирован не был. А еще она нашла табель выхода Филатовой на работу. И выяснилось, что нотариус Филатова приступила к работе лишь 28 октября 1996 г., а договор займа был якобы заключен 16 апреля, т. е. на шесть месяцев раньше.

Тем не менее, несмотря на все эти явные несуразицы, весьма похожие на липу, решением Люблинского районного суда от 18 февраля 2009 г. под председательством судьи Д. Н. Балашова иск бывшей тещи был удовлетворен «частично». Суд обязал Фёдорова и его бывшую жену, т. е. дочь истицы, вернуть Никитиной в счет выплаты основного долга по 1 млн 278 тыс. 449 руб. 28 коп. (каждого). В частности, в решении было записано: «Оспаривание ответчиком Фёдоровым В. И. нотариального договора в данном случае не имеет правового значения, поскольку договор займа был фактически заключен, что подтвердила ответчик Фёдорова Г. В., в том числе и свою подпись на договоре, требования ст. 807 ГК РФ были соблюдены, денежные средства переданы» (курсив наш. – А. Б.). Другими словами, суд признал сфальсифицированный договор займа действительным только на том основании, что дочь истицы, которая формально являлась соответчицей по делу, в полном противоречии со всеми иными имеющимися в деле доказательствами заключение мнимой сделки признала.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Мосгорсуда 14 мая 2009 г. указанное решение было отменено, а дело направлено на новое рассмотрение.

Однако новым решением Люблинского суда от 19 июля 2010 г., вынесенным под председательством судьи А. А. Кененова, иск бывшей тещи был вновь удовлетворен.

А как же быть с нотариусом Е. С. Филатовой, которая в соответствующее время в нотариальной конторе № 29 не работала и удостоверить договор займа не могла? К тому же каких-либо следов договора займа, хотя бы заключенного в другое время, в делах нотариальной конторы не сохранилось. Но судья Кененов «блестяще» вышел из этой «деликатной» ситуации. В своем решении он указал: «16 ноября 1996 г. стороны удостоверили договор у нотариуса Филатовой Е. С., которая допустила ошибку в удостоверительной надписи договора займа “16 апреля” вместо “16 ноября”. Ошибка нотариуса является технической и не может влиять на действительность договора» (курсив наш. – А. Б.).

Каким образом судья установил, что была допущена «техническая ошибка»? Ведь нотариус Филатова в деле не участвовала и каких-либо пояснений на этот счет не давала. Элементарно, Ватсон: бывшая жена Фёдорова сказала, что договор займа был заключен именно в этот день. Следовательно, заключил мудрый судья, была допущена «техническая ошибка».

Суд не обратил внимания и на то, что у нотариуса Филатовой была номерная печать с цифрой 4, а на якобы «удостоверенном» ею договоре была проставлена печать без какого-либо номера.

Не смутила суд и полученная из нотариальной конторы следующая информация. В ее архиве сохранились журналы регистрации нотариальных действий, совершенных в 1996 г. Договора займа, заключенного между Никитиной и Фёдоровой, там не значится. Кроме того, оказалось, что последний договор за 1996 г., зарегистрированный в конторе 30 декабря, имеет номер 343. А в тексте договора, якобы заключенного бывшей женой и тещей Фёдорова в ноябре 1996 г., был проставлен номер 364.

Кроме всего прочего, договор никак не мог быть удостоверен 16 ноября 1996 г. Это была суббота, и в этот день нотариальная контора не работала, что подтверждалось распорядком ее работы и табелем учета рабочего времени. Кроме того, с 14 по 21 ноября нотариус Филатова, согласно тому же табелю, болела и находилась на бюллетене.

И наконец, в тексте договора записано, что он подписан и удостоверен в присутствии нотариуса, т. е. в один и тот же день. Но нотариус, как мы уже знаем, приступил к работе только 28 октября!

«Объективности ради», в решении, впрочем, было также указано: «Ответчик Фёдоров В. И. и его представитель в судебном заседании иск не признали, просили в его удовлетворении отказать, в возражениях на иск указали, что договор займа от 16 апреля 1996 г. сфальсифицирован, поскольку “появился” только после вступления в законную силу решения суда о разделе между Фёдоровым В. И. и Фёдоровой Г. В. совместно нажитого имущества… В ходе судебного разбирательства установлено, что Фёдоров В. И. договор займа от 16 апреля… не оспаривал, доказательств недействительности приходно-кассовых ордеров не представил…» (курсив наш. – А. Б.).

Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 4 октября 2010 г. решение районного суда было оставлено без изменения. Доводы мудрейших из мудрейших столь логичны и неотразимы, что должны быть приведены без особых купюр: «16 ноября 1996 года стороны удостоверили договор у нотариуса Ф. Е., которая допустила ошибку в удостоверительной надписи договора займа: 16 апреля вместо 16 ноября. Ошибка нотариуса является технической и не может влиять на действительность договора.

Удостоверение договора от 16 апреля 1996 г. 16 ноября 1996 г. соответствовало требованиям законодательства, действовавшего в период возникновения спорных отношений, в частности “Указаниям по заполнению реестров для регистрации нотариальных действий, нотариальных свидетельств и удостоверительных надписей на сделках и свидетельствуемых документах” (письмо Министерства юстиции СССР от 24 ноября 1986 года).

Для данного случая нотариальное удостоверение договора займа не является обязательным, соответственно, договор займа является действительным и подлежащим исполнению даже при условии признания недействительным его нотариального удостоверения, поскольку в силу ч. 1 ст. 807 ГК РФ договор займа считается заключенным с момента передачи денег или других вещей. В данном случае договор займа заключен в письменной форме с соблюдением требований ст. 808 ГК РФ, денежные средства переданы в полном объеме, что подтверждают стороны договора. Также передача денежных средств подтверждается приходно-кассовыми ордерами.

Представитель ответчицы Ф. Г. в судебном заседании иск признал полностью, пояснив, что Ф. Г. 16 апреля 1996 года действительно заключила договор займа с Н., которая свои обязательства по договору исполнила полностью. Указанные в договоре денежные средства были перечислены в ЗАО “ОСК РФ”, что подтверждается приходно-кассовыми ордерами № 69 от 18 апреля 1996 года, № 74 от 30 апреля 1996 года и № 141 от 2 мая 1996 года и договором передачи квартиры в собственность от 26 сентября 1996 года.

Копии вышеперечисленных приходно-кассовых ордеров были представлены в Кузьминский районный суд г. Москвы при рассмотрении гражданского дела по иску Ф. к Ф. Г. о разделе совместно нажитого имущества и приобщены к материалам дела. Ф. против приобщения копий ордеров к материалам дела не возражал, никаких заявлений относительно подлинности приходно-кассовых ордеров от него не поступало.

…Ответчик Ф. и его представитель в судебном заседании иск не признали, просили в его удовлетворении отказать, в возражениях на иск указали, что договор займа от 16 апреля 1996 года сфальсифицирован, поскольку «появился» только после вступления в законную силу решения суда о разделе между Ф. и Ф. Г. совместно нажитого имущества.

Ф. также пояснил, что нотариус Ф. Е. приступила к исполнению своих обязанностей с ноября 1996 года (согласно табелю учета рабочего времени 29 Московской государственной нотариальной конторы).

…Проверив материалы дела, выслушав объяснения Ф., его представителя П., представителя Н. адвоката Маричевой Л. Б., представителя Ф. Г. – Ф. А., обсудив доводы жалобы, судебная коллегия не находит оснований к отмене решения суда, постановленного в соответствии с требованиями закона и материалами дела.

Как установлено судом, 16 апреля 1996 года между Н. и Ф. Г. В. был заключен договор целевого займа денежных средств, который удостоверен нотариусом Ф. Е. По условиям договора заимодавец передает заемщику денежные средства в размере……… на срок 10 лет с условием выплаты процентов – по 5 % ежемесячно до дня возврата суммы займа, а заемщик обязуется возвратить заимодавцу сумму займа с выплатой процентов.

Пунктом 2.3.1 договора определено, что заем имеет целевое назначение и должен быть использован заемщиком только для обеспечения расчетов по инвестиционному взносу инвестора в строительство жилого дома путем внесения всей суммы заимодавцем в кассу ЗАО “ОСК”.

…Во исполнение своих обязательств по договору заимодавец Н. перечислила в ЗАО “ОСК” денежные средства в размере………………………… что подтверждается приходно-кассовыми ордерами № 69 от 18 апреля 1996 года, № 74 от 30 апреля 1996 года и № 141 от 02 мая 1996 года и договором передачи квартиры в собственность от 26 сентября 1996 года.

…В ходе судебного разбирательства представитель ответчицы Ф. Г. иск признал полностью.

Разрешая спор, суд исходил из того, что между Н. и Ф. Г. был заключен договор займа, передача указанных в договоре заемных денежных средств состоялась в соответствии с условиями договора путем внесения всей суммы заимодавцем в кассу ЗАО “ОСК” для обеспечения расчетов по инвестиционному договору в строительство жилого дома, расположенного по адресу:……………, в нарушение положений ст. 56 ГПК РФ Ф. не представлено доказательств фальсификации договора займа.

Суд дал оценку приходно-кассовым ордерам, подтверждающим внесение Н. заемных средств в кассу ЗАО “ОСК”.

Так, судом установлено, что согласно приходно-кассовым ордерам № 69 от 18 апреля 1996 года, № 74 от 30 апреля 1996 года, № 141 от 2 мая 1996 года подтверждается внесение Н. ЗАО “ОСК” денежных средств в размере…

Наличие еще двух квитанций по оплате денежных средств истицей в ЗАО “ОСК”, а также выводы суда первой инстанции об оплате денежных средств за спорную квартиру Н. в размере………………………..ЗАО “ОСК” не опровергают.

Как пояснил представитель Н. адвокат Маричева Л. Б., их наличие обусловлено намерением покупки двух квартир, которое не было реализовано в полном объеме.

Доводы жалобы направлены на иную оценку доказательств, исследованных судом.

Разрешая спор, суд дал оценку доводам кассатора о фальсификации договора займа, придя к выводу о том, что доказательств, опровергающих заключение между Н. и Ф. Г. договора займа, ответчиком не представлено. (?!)

Принимая решение по делу, суд также учел, что, заявив о том, что договор займа от 16 апреля 1996 года является сфальсифицированным, Ф. в ходе судебного разбирательства ходатайств о назначении почерковедческой экспертизы подписи и экспертизы по оттиску печати нотариуса Ф. Е. не заявлял.

Ссылка кассатора на то, что нотариус Ф. Е. не могла удостоверить договор 16 апреля 1996 года, так как работала в нотариальной конторе с ноября 1996 года, 16 ноября 1996 года была больна, не может быть принята во внимание. (?!)