Александр Михайлович Кротов
Тень чужого прошлого
Тогда Аня, нащупав во внутреннем кармане пальто накладную с работы и огрызок карандаша, написала на обратной стороне документа свой номер телефона, адрес и мольбу о помощи с обещанием крупного вознаграждения, надеясь, что в старухе проснётся совесть или жадность, и она избавит Аню от этого наваждения. Бумажку она, насколько смогла, просунула в дверной косяк.
Только сев в свой автомобиль, Аня поняла, что это была плохая идея. Что всё это было одной большой плохой идеей. Прошлое на то и прошлое, чтобы оставаться позади жизненного пути. И скелеты в шкафах пусть там же и пылятся, не стоит их оттуда доставать. Лучше даже не догадываться о том, что их там может быть даже больше, чем один.
Женщина приехала домой. К её удивлению, электричество в квартире было исправно, все осветительные приборы работали в стабильном режиме.
Стас уже не спал. Он каким-то чудесным образом смог дотянуться до прикроватной тумбочки и взять пульт дистанционного управления, с помощью которого бессмысленно переключал каналы. Весь его недовольный вид говорил о том, что он проснулся без настроения и до сих пор чем-то расстроен. Скорее всего, он был просто голоден.
Аня накормила его, провела все необходимые процедуры, и они вместе выбрали телевизионную программу, которая заинтересовала уже изрядно исхудавшего некогда грузного мужчины. Обычно это было что-то юмористическое. Вряд ли мужчина, пускающий слюни на специальный фартук, что-то понимал в том, что он видел на экране, но ему определённо нравилась сама атмосфера таких передач, где все улыбаются, смеются. Пусть даже это и закадровый смех. Как бы Аня сама хотела услышать этот закадровый смех, знаменующий лишь розыгрыш над ней самой, но ничего не было. В памяти были лишь прошедшие сутки, которые на ровном месте явили в её жизнь это тревожное расстройство, на которое уже не хватало сил.
В первой половине дня никаких аномалий дома не было, и Аня более комфортно чувствовала себя в знакомых стенах своего жилья. Но рано или поздно наступит вечер, а потом и ночь. Всё больше стала донимать тревога – неужели и сегодня придётся ночевать в автомобиле?
Ей удалось немного поспать, а разбудил Аню громкий стук. Она проснулась с бешено колотящимся сердцем. Ей показалось, что ночной кошмар вернулся. Но за окном было ещё светло, она поспала совсем немного. А стучали в дверь, хотя звонок был исправен. Осторожно взглянув в глазок, она открыла массивную дверь.
На пороге стоял Степан. Он смущался, ещё больше сутулился и прятал взгляд. Старухи рядом не было.
– Вы всё-таки решили мне помочь? – с надеждой спросила Аня.
– Да, я сам решил помочь тебе, – сказал Степан. – То, кого ты вытащила из мира воспоминаний, он пришёл к нам. Вернее, она. Она пришла к нам и убила мою мать.
– Что? – опешила Аня.
– Она убила её, – просто сказал Степан, пожав плечами.
– Вы вызывали скорую, полицию? – рассеяно спросила Аня.
– Да, я вызывал скорую, полицию, – сказал Степан, осмелившись посмотреть на женщину.
Аня встретила этот взгляд растерянного мужчины, который после этого вновь опустил свой взор в сторону половика перед дверью, и, видимо, чтобы как-то сгладить неловкость, сделал вид, что очень занят. Он достал из кармана мобильный телефон, казавшийся в его руках слишком маленьким, и стал что-то усиленно в нём искать.
– Чёрт, что же такое происходит, – схватилась за голову Аня, не сразу «переварив» новость о гибели колдуньи. – Давайте по порядку. Пройдите в дом и расскажите, что случилось…
Они прошли на кухню, и осмелевший Степан сунул Ане под нос свой телефон.
– Я и показать могу, – сказал он. – Смотри, как она её задушила. Даже глаза вылезли.
Аня отмахнулась от телефона в порыве отвращения. На небольшом, поцарапанном экране аппарата с некачественной камерой была фотография старухи. Она лежала на кровати с открытым ртом. Её глаза действительно были неестественно выпучены наружу.
– Что же делать, что вообще происходит? – затревожилась Аня, начав грызть ногти. – Как это случилось?
Степан начал сбивчиво рассказывать:
– После того, как ты приезжала, рано утром, мы снова легли спать. Когда проснулись, точнее, я проснулся, а мать не проснулась. Её задушила эта…
– Кто? Демон? Призрак? – Аня достала свой телефон, но не знала, кому звонить.
Всё это очень сильно напугало её. Особенно эта фотография плохого качества на экране телефона. Рассудок покинул её.
– Призрак, – со знанием дела сказал Степан. – Или нет. Демон! Точнее, демон-призрак. Ведь она была человеком, или не человеком. Вернее, родилась уже не человеком.
Аня немного попила воды, привела нервы в порядок и спросила у гостя:
– Я так понимаю, вы об этом знаете мало?
– Много знаю! – возмутился Степан, ловко найдя задницей табуретку, чтобы удобнее было рассказывать. – Я знаю всё про эту историю! Твой муж когда-то водил «шуры-муры» с женщиной в деревне Топь. Приезжал к ней постоянно. Она забеременела. Свадьбу они не играли, девушке ещё восемнадцати не было. Шифровались. В деревне столько сплетников и злопыхателей, ох! Будут потом всю жизнь за спиной шептаться! И муж твой охладел к подружайке-то, реже стал казаться, он-то городской, куда ему эта деревня, да баба брюхатая!
Степан ненадолго засмеялся, а Аня села на стул. Эта история её очень задела за живое. С трудом она заставила себя попросить о продолжении.
– Что дальше? – вопросила она.
– Что дальше, так вообще жуть и страх! – округлил глаза Степан. – Родился у Насти той ребёнок, раньше сроков. Кстати, девушку его Настасия звали. Это я так, к слову.
– Я узнала, как её звали, когда в прошлое… видение это отправлялась, – сказала Аня.
– Ага, – довольно сказал Степан. – Родился у неё ребёнок, да не ребёнок совсем! Чудовище! Скелет! Длинная шея, без носа. Две ноздри маленькие, да рот с горошину! Как попа мышонка!
Степану было весело. Видимо, его не заботили скорые хлопоты по похоронам матери.
– И? – Ане не терпелось узнать, что было дальше.
– И Настя оставила этого ребёнка, не утопила в реке, как моя мать советовала. А твой муж бросил её. Так она и растила втайне от всех это чудо-юдо. А мать она мою знает с пелёнок. Точнее, наоборот. Настя эта училась у матери моей колдовать. И мужа твоего ворожила и так и сяк! Да он и без ворожбы был не против ей под подол-то заглянуть. Так моя мать говорила. Годы шли. Муж твой вышел замуж за тебя. Вернее, женился. И, вроде бы, забыл про Настю. А дочь росла. Выросла худая, высокая. Волосы ниже пола. Но нос не вырос и рот большим, как у тебя, не стал. По разуму не знаю, кроссворды с ней не гадал. Вот и сидела дочь Насти всегда дома. Люди не видели её. Короче, жили бы они нормально. Что не жилось? Да больно прожорлива дочка-то была. Есть постоянно требовала! А как работы для Насти совсем не стало, ферма закрылась, голодовали они. В город не будешь каждый день на заработок ездить, далеко, а переехать ближе – проблема! В общем, с голодухи дочь как-то у матери целый кусочек мяса откусила, вот какая тварина была!
– А муж мой что? – спросила Аня.
– Я ж забыл! – хлопнул себя по лбу Степан. – Они год после вашей свадьбы снова снюхались! Так мать моя сказала. Приезжал он к ней. Денег дать. Ну, и так. Ещё зачем-то. Ну, ты понимаешь?
Степан подмигнул Ане. А женщина совсем не понимала, как её муж, взрослый, состоявшийся человек, который был старше её, вновь мог сунуться в деревню к какой-то женщине, которая родила ему настоящего каннибала.
– Он разбился на машине, когда ехал к любовнице, – озвучила уже продуманный вывод Аня.
– Именно! – опять обрадовался Степан. – Только в тот раз её дочь пыталась своими волосами связать мать, но у неё не получилось. Волосня у неё блинная была. Настя спряталась в чулане, но перед этим дочка-то её хорошо покусала! Настя мужу тогда твоему позвонила. Да не доехал он! Не выдержала Настя, обратилась к моей матери за помощью. Тем более твой муж слёг. Тяжело ей стало одной. И мне пришлось тогда славно поработать. Убил я эту тварину ненормальную. Придушил. Не просто в тот раз было. Вон, она меня даже укусила.
Степан показал небольшой шрам у себя на руке. Шрам был не страшный, больше похожий на круг от ожога.
– Я не понимаю этой чертовщины, – сказала Аня, убирая нечесаные волосы с лица. Она не смогла быстро вникнуть в рассказанное.
Степан продолжил рассказ:
– Я когда её убил, то моя мать для своего колдовства попросила волосы срезать у этой тварины. Я срезал. И эти волосы самое сильное средство в колдовстве моей матери оказалось. Слава-то к ней после этого и пришла. И деньги рекой полились за эти несколько месяцев. Ну а тварь эта прилипла в параллельном мире, мире мёртвых и воспоминаний. Туда моя мать всех отправляла, на этом её бизнес до небес взлетел. А ты эту тварь оттуда вытащила, ртом своим сказав ей о том, что она может быть свободна!
– И она убила тво… вашу мать?
– Да, – сказал Степан, вытаращив глаза на Аню. – Она и тебя убьёт. И твоего мужа, который, когда к Насте приезжал, заставлял дочурку свою в сарае запирать, чтоб на глаза не попадалась. Всех убьёт теперь эта тварина. И я на очереди, вот так!
– А причём тут я? – Аня попыталась привести в порядок свою логику. – Я же помогла…
– Ты? За компанию! – будто приведя веский аргумент, серьёзно сказал Степан.
– Я в этой истории ни в чём не виновата!
– Но ты увела её отца из их, так сказать, семьи!
– Хорош отец, – сказала Аня. – Понятно теперь, почему он так странно к планированию беременности относился. И что теперь делать?
– Не знаю, – сказал Степан.
– У вас даже нет никаких мыслей? – устало сказала Аня.
– Есть! Мы просто похороним в земле эту тварину!
– И? Это должно сработать? – спросила Аня.
– Это должно сработать, – заверил Степан. Он сильно вспотел, поэтому снял куртку. – Просто мать сказала труп закопать в лесу. А я у нас у старого дома, в котором мы давно жили, в огороде в погреб бросил. Но надо было похоронить по-человечески. Теперь всё исправим. И волосы я её тоже похороню вместе с ней, я их из дома забрал. Хочешь, покажу?
– Нет. Может, священника позовём?
– Где идут разборки тёмных сил, там нет дела для светлых. Они в это не вмешиваются. Чтобы не запачкаться. Просто у меня машины нет, чтобы туда доехать. А на электричке больно долго. И ты, если не хочешь, чтобы твой ночной кошмар повторился, должна мне помочь. Да и деньги мне нужны, ты же обещала много денег…
Аня, чтобы отвлечься от всего этого бреда, попыталась накормить Стаса, но у того не было аппетита. Тогда она быстро собралась, и, вместе со Степаном, отправилась в путь на самую окраину области в деревню Топь, куда, якобы в командировку в более дальнее место, несколько раз в месяц ездил её муж. Женщина уже не обращала внимания на пейзажи и «дураков за рулём» вокруг, она гнала, как только могла, и через полтора часа они были на месте, у старого покосившегося дома.
Она осталась сидеть в машине, пока Степан, под нехотя накрапывающим дождём, ушёл на, как он выразился, «дело». Потом вернулся – оказалось, что ему нужна была помощь. Женщина с трудом выбралась из машины. Её состояние было похоже на похмельное: ноги еле слушались, голова гудела, хотелось лечь освежиться в ближайшую лужу. Но она не стала портить своё пальто, в то время как сапоги и края штанов безжалостно извазюкала в грязи сельской местности.
Миновав хлипкую деревянную ограду, они обогнули старый дом и добрались до погреба, который находился под небольшой, прогнившей двускатной крышей. В тесном помещении перед их взором оказалась яма, над которой когда-то была крышка. Тут-то Степан и попросил посветить ему, а то бездна казалась слишком глубокой. Анна воспользовалась светодиодом своего мобильного, в то время как мужчина ступил на старую лестницу, ведущую вглубь. Внутри, в свете фонарика, виднелись заплесневелые полупустые полки. На них стояло несколько трёхлитровых банок: в каких-то плавали гадкого вида огурцы, другие вовсе были пусты и блестели трещинами, в двух женщина смогла узреть едва помутневшую жидкость. На стенах свисали скелеты веников каких-то трав.
А Степан аккуратно продолжил своё погружение в это мрачное недоподземелье.
– Слышь, – улыбнулся он. – Тут ещё самогонка осталась. Моя ма когда-то и этим промышляла.
