Александр Михайлович Кротов
Тень чужого прошлого
Но ей ответили.
– Отпусти и ты меня, – сказала детским голосом тень в углу, которую сознание Ани старалось поначалу не замечать.
– Отпустить откуда? – не поняла женщина.
Ей стало жутко. Она попыталась всмотреться в того, кто с ней заговорил. И тень почувствовала это внимание, приблизившись ей навстречу, приобретая черты очень худого и высокого человека с неестественно длинной шеей и маленькой головой. Длинные, чёрные волосы тени были приклеены к углу комнаты и не давали подойти к Ане вплотную, что не могло не радовать. Несмотря на заторможенность ощущения происходящего, страх вполне осознанно вырывал из груди учащённое сердцебиение, звук которого, как показалось, начал заполнять всю комнату.
И тень почувствовала этот страх.
Она попыталась подвинуться ещё ближе к женщине. Теперь она была совсем близко. Волосы тени натянулись и готовы были разорваться, оставшись в углу комнаты спутанной паутиной какого-то гигантского паука. Аня попыталась всмотреться в то место, где должно было быть лицо силуэта. Но тень была абсолютно чёрной, размывалась по краям сепией. И она дрожала. Или от холода, хотя холодно не было, или от усилий, которые она тратила на то, чтобы отлепить свои отростки от угла комнаты. Или от страха. Может быть, и что-то такое страшное тоже могло чего-то бояться?
Последняя мысль немного успокоила Аню, но когда она вновь услышала детский голос тени, то ей снова стало жутко до одури, но ни закричать, ни сбежать она не могла, как и не могло её отпустить это прошлое. И будто этот призрак её прошлого сам просил отпустить его, чтобы можно было навсегда забыть о том, что случилось когда-то…
– Отпусти меня отсюда, – попросила тень.
– Уходи, – запаниковала Аня. – Уходи отсюда. Убирайся! От… пускаю тебя!!!
Сон оборвался криком колдуньи:
– Дура, что ты наделала?! Идиотка! Натворила делов!
Аня вздрогнула, огляделась. Нет, она не лежала на полу, а сидела на неудобном, низком стуле за столом, который упирался в грудь.
Скорченное от злости лицо бабки, полупустая комната, окно, в котором всё также было пасмурно.
– Я заплачу, – сказала Аня, потянувшись за кошельком в карман тёплой кофты.
Но старуха спрыгнула со своего стула и стала топать ногами и ещё громче ругаться:
– Я тебе что говорила? Я говорила не пускать её сюда, вот и живи теперь с ней! Не надо ничего платить, уходи отсюда, уходи навсегда!
– Да что я такого сделала? – озадачилась Аня, вставая со скрипучего стула. Всё её тело ныло непривычной болью.
– Уходи, живо! – продолжила ругаться колдунья. – Степан, идиот, иди сюда! Выгони её за шкирку!
Дверь тут же открылась, на пороге показался Степан.
– Я не идиот, – сказал он.
– Я сейчас сама уйду! – сказала Аня, испугавшись того, что здоровяк схватит её и выбросит с высокого крыльца дома. – Чёрт, что вы со мной сделали, голова до сих пор кружится, это были наркотики?
– Уходи! – повторила своё требование бабка.
Аня не стала спорить. Немного пошатываясь, она прошла в прихожую, обулась, накинула на плечи куртку. Степан услужливо отворил перед ней дверь, и она побрела к своему автомобилю. Дурное состояние стало отпускать, как и воспоминания о дурацком сне. По крайней мере, Аня пыталась убедить себя в том, что это всего лишь сон из-за того, что бабка нажгла каких-нибудь наркотических трав, похожих на волосы. Немного посидев в машине, женщина завела двигатель.
Но если это всё шарлатанство, то почему бабка не взяла деньги? Она проверила кошелёк – всё было на месте.
Эту мысль женщина долго пыталась выкинуть из своей головы и только на подъезде к городу, узрев дураков на дороге, у неё это получилось.
А дома было гадко. Стас уже давно проснулся. Он плакал. Появление Ани не прекратило его истерики. Казалось, он пытался что-то сказать, но получалось лишь бессвязное мычание. Когда он смотрел на свою жену, его истерика была ещё сильнее, он закрывал глаза, громко издавая нечленораздельные звуки. Аня сменила ему подгузник, поправила матрас, предотвращающий пролежни, потом попыталась накормить, но у Стаса совсем не было аппетита. Пришлось вколоть ему успокоительное, а то мужчина уже охрип от своего мычания, и эта истерика могла плохо закончиться. Хотя, разве уже могло что-либо кончиться хорошо?
Стас смог успокоиться. Аня включила ему телевизор и ушла на кухню, чтобы перекусить и побыть в одиночестве. Бессмысленно убив пару часов, женщина всё-таки смогла накормить мужа и проделать все необходимые процедуры, после чего включила ему какую-то комедию и снова ушла на кухню.
Холодная осенняя темнота за окном медленно стала проникать в квартиру. Аня прошла в прихожую, чтобы включить на кухне свет, но после того, как щёлкнул выключатель, свет так и не включился. Пробки были в порядке, а свет ни в одной из комнат не включался, хотя остальные электроприборы работали в нормальном режиме. Аня, с помощью фонарика смартфона, стала искать в кладовке запасные лампочки, но нашла лишь одну.
Заменив лампочку на кухне, женщина вновь щёлкнула выключателем, но свет так и не зажёгся. Посидев немного в темноте, она ушла в свою спальню, чтобы лечь пораньше спать. Перед этим она проверила, всё ли в порядке и работает ли телевизор, ведь если бы с этим жизненно-важным для мужа предметом досуга что-нибудь случилось, то это бы стало настоящей проблемой, потому что других средств развлечения взрослого ребёнка не было. Телевизор работал, Стас дремал.
Аня выставила таймер на телевизоре и ушла в свою маленькую комнату, решив завтра, во второй свой выходной, вызвать электрика.
За размышлениями о бытовых проблемах она уснула. Но внезапно её сон прервал какой-то шум. Пришлось прислушаться – не проснулся ли её муж. Но в соседней комнате было тихо, видно таймер на телевизоре уже сработал, но Стаса это не расстроило, он спал. В ванной капал вечно протекающий кран, почти бесшумно работал холодильник, сверху скрипели половицами соседи. Вроде бы, ничего необычного. Но было что-то ещё, ещё какой-то звук. Спросонья Аня не могла разобрать, что это, и где она это уже слышала…
Всё её сознание зациклилось на этом звуке. Почему-то на память пришли положительные воспоминания.
Когда они с мужем только купили эту уже не новую двухкомнатную квартиру, и клеили в ней обои, то, отвлёкшись на поцелуй, заметили, как их тогда ещё живой кот вляпался в полоску обоев, которую они положили на пол и намазали клеем. Тогда кот забавно приклеивался лапами, с трудом отклеивался, но отчаянно продолжал своё шествие по каким-то своим особо важным делам, не сворачивая с непростого выбранного им пути.
Звук был почти такой же. Будто кто-то очень лёгкий шёл по клейкой поверхности. Шёл к кровати Ани. Женщина притаилась, не желая привлекать к себе внимание, отговаривая своё разбушевавшееся воображение рисовать ту жуткую тень, что присутствовала в видении из прошлого. Леденящий страх парализовал тело, не давая обернуться, чтобы увидеть того, кто издавал эти звуки. Которые вдруг резко прекратились.
Анна успела на несколько мгновений перевести дух, как кто-то лёг рядом с ней на кровать.
И это был совсем не кот. Кто-то значительно тяжелее мурчащего домашнего животного промял постель, и женщина чуть не перекатилась с края к центру, ближе к тому, кто решил разделить с ней кровать, будто не заметив, что она уже занята…
Потом Аня подумала о Стасе. Как он поздно приходил с работы, тихо ложился в кровать, и обнимал…
Но нет. Объятие просто сведёт с ума уставшую женщину.
Страх сковал тело, на ум пришли молитвы, когда-то выученные в детстве для того, чтобы бог стал милосерднее к маленькой девочке Ане: чтобы родители не разводились, чтобы в школе девчонки не смеялись над ней, чтобы бабушка не болела…
Но на первой фразе «Отче наш» мысленную молитвенную истерику Ани прервал детский голос, пытающийся казаться взрослее, грубее:
– Что, бога вспомнила?
Аня резко вскочила с кровати, но никого не обнаружила рядом с собой. Она попыталась включить свет, но тот не зажёгся.
Женщина босиком пробежала на кухню, где ей всегда было комфортнее. Она нашла фонарик, включила его, и направила свет в сторону коридора, ведущего к санузлу, дверям в комнаты и входной двери, чтобы увидеть, если кто-то будет приближаться…
Сумрак рисовал страшные силуэты теней, но, если приглядеться, то эти тени были лишь воображением, но кто знает, как может материализоваться страх ожидания чего-то потустороннего.
Аня пыталась прогнать от себя мысли о том, чтобы сбежать из дома, но она не хотела оставлять Стаса одного вместе с тем ужасом, что привиделся ей в поздний час, сразу после полуночи. Да и некуда и не к кому ей было бежать. Чтобы не встречать чудовище в одном нижнем белье, Анна пробралась в ванную комнату, чтобы снять с верёвки уже высохшие носки, джинсы и свитер. Свет в ванной комнате тоже не включился, хотя холодильник и микроволновка работали.
Спать уже совсем не хотелось, хотелось только верить, что батарейки в фонарике не слишком старые, и что Стас не проснётся от какого-нибудь кошмара. Но муж спокойно спал в комнате за стенкой, когда его супруга продолжала всматриваться в плохо освещаемую китайским фонариком темноту, разлившуюся за дверным проёмом кухни. Но, казалось, что в этот час даже сама ночь не хотела издавать лишних звуков.
До тех пор, пока что-то легонько не укололо Аню в шею.
Женщина взвизгнула, выронив фонарик. Она не стала рассматривать того, кто притаился в углу её некогда уютной кухни. А там точно кто-то был – такое просто так не могло привидеться! Чёрный сгусток копошащейся в углу тени небольшой кухни – главное, что осталось в памяти от образа этой беспокойной ночи.
Схватив с крючка прихожей пальто и ключи от машины, она выбросила свои осенние полусапожки за порог, чтобы обуться за закрытой дверью своего жилища.
Добравшись до своего автомобиля, Аня растеряла прежний пыл бежать как можно дальше. Тёмные подворотни, холодный ветер, шумная компания пьяных подростков у соседнего подъезда. Ночевать в машине совсем не хотелось, и женщине пришлось приложить определённые усилия, чтобы всё-таки завести двигатель и вновь поехать по той трассе, где разбился её муж.
Через сорок минут женщина остановила автомобиль около дома колдуньи, в котором не горел свет. Анна до самого рассвета не могла решиться вновь придти на порог к этим людям, чтобы попросить о помощи. Она много раз пыталась списать всё на свою впечатлительность от пережитых эмоций из-за какого-нибудь специального наркотического транса, но её тактильные ощущения имели хорошую память, помня тот укол в область шеи. Это был даже скорее не укол, а прикосновение клочка только что обрезанных острыми ножницами человеческих волос. Липких волос. В любом случае, на шее не было никаких следов, зато следы остались в памяти.
Аня задремала, но проснулась от холода, когда уже начало светлеть. В этот момент её настигла решительность спросить за всё с колдуньи, как бы ни пугали её хмурый вид и крикливость старухи, а также образ не слишком умного здоровяка Степана. Постучав в массивную дверь, она вскоре услышала тяжёлые шаги сына совсем не милой ведьмы. Степан отворил преграду в дом, и, как показалось женщине, даже немного обрадовался, увидев Аню. Он стоял в одних широких трусах с какими-то стёршимися от многочисленных стирок узорами.
– Мне нужна помощь бабушки, – быстро протараторила Аня.
– Хорошо, проходи, – добродушно сказал Степан.
– Нет! – крикнула из глубины дома старуха. – Козёл, не впускай её! Только не это! Прогони её! Живо!
– Я не козёл! – уже с видимой злостью сказал Степан, потом виновато, будто извиняясь, обратился к гостье. – Извини, эта… она не разрешает.
– Но мне очень нужна помощь! – взмолилась Аня. – Эта тень, она…
– Я кому сказала прогнать её!!! – крикнула старуха, выбежав в прихожую в одной ночнушке. – Придурок, закрой за ней дверь!
– Я не придурок, – только и успел сказать Степан.
Но старуха сама с неимоверной силой захлопнула дверь перед носом растрёпанной и растерянной Ани.
– Пожалуйста, помогите мне, – попыталась расплакаться женщина, взывая к злобной старухе.
Но она не смогла найти в своей душе ни слёз, ни необходимых слов, чтобы разжалобить хозяйку дома.
