полная версия

Александр Бахметьев
Американская свобода

Глава 26. По этапу

Совсем незаметно пролетел первый месяц, моего нахождения в тюрьме. Наконец-то, назначили дату отправления в штат Нью-Джерси. В назначенный день, всех людей, кто ожидал отправки в другую тюрьму, собрали в сортировочной камере. Некоторые уже получили приговор в суде, и отправлялись в лагерь, для отбывания своего срока, а кто-то, как и я, только начинал этот путь. Очередной процесс оформления, занимающий несколько часов, и вот мы уже закованные в наручники, на руках и ногах, идем к автобусу, который нас, собственно, и должен отвезти в аэропорт. Железные сиденья, решетки на окнах, все как полагается настоящим зекам. Внутри даже есть туалет, видимо автобус рассчитан также и на длительные путешествия. До аэропорта мы добирались около часа. Минуя посты охраны, подъехали прямо к взлетной полосе. Опять ожидание, так как приехали очень рано, хорошо хоть обед раздали, булочка с ветчиной и бутылка воды. Есть пришлось опять закованным в наручники, но уже не впервой. Спустя еще час, начали подъезжать другие автобусы, а также полицейские машины, так как помимо нас, отправляли многих людей из разных тюрем.

Наконец-то, к взлетной полосе приблизился самолет, который только, что совершил посадку. Всех людей начали выводить из автобусов, и расставлять по группам. Среди них были и женщины, а также я видел одного инвалида, которого выкатывали из машины на кресле, так как он не ходил. Погрузив на специальное сиденье, его затащили на нем в самолет. Инвалид, как и все заключенные, был одет в тюремную робу, и закован в наручники. В самолет поднимались по одному человеку, предварительно пройдя процедуру досмотра, на наличие запрещенных предметов. При входе нужно назвать личный номер заключенного, и далее проходить вглубь салона, следуя указаниям охранников. Для сопровождения самолета, используется целый отряд вооруженных человек. Во время посадки, все 10 человек стояли по периметру, и охраняли с ружьями и автоматами. Помимо этого, отряда, было очень много сотрудников U. S. Marshals, которые занимались погрузкой, и досмотром всех заключенных. Оружие также выгружали из автобусов и переносили в самолет. Зачем им нужен такой большой арсенал, непонятно.

Первой остановкой, на пути нашего следования, был штат Миннесота, город Рочестер. Там самолет совершил посадку и выгрузил 20 человек. Далее на борт поднялись другие заключенные, примерно в том же количестве. После дозаправки, мы вновь поднялись в небо, и самолет уже держал курс в сторону центральной Америки. На борту нам раздали очередные сандвичи, и тут у меня возник конфликт с охранниками. Я знал, что после посадки, нам предстоит долгая и утомительная процедура, которая займет очень много времени, поэтому решил сохранить мой паек на потом, так как неизвестно, когда нас в следующий раз покормят, да и случится ли это вообще. Этим действием, я буквально вывел из себя охранников, находившихся на борту. У меня не было желания с ними спорить и ругаться, поэтому я сказал, что не говорю по-английски, и прикинулся дурачком, чем привел их в еще большую ярость. Это был мой ответ, на их плохое обращение со всеми заключенными, так как в течении всей поездки, были многократные случаи, когда они вели себя с нами, как с животными. В любом случае, человек должен оставаться человеком, независимо от его положения, статуса, должности. Если не устраивает рабочее место, или психика пошатнулась в результате стрессов, получаемых в ходе работы, то простым решением, может быть только увольнение, и смена сферы деятельности. Конечно, за такую наглость мне могло достаться. Это ведь только стереотип, что в Америке, все ведут себя правильно, по закону, и опираясь на правила. Я знаю живой пример, одного моего знакомого румына, сотрудники U. S. Marshals повалили на пол, и избивали, будучи закованным в наручниках руками и ногами. В любом случае, мне было настолько наплевать на них всех, что я получил огромное удовлетворение, видя их злые и разозленные лица, благодаря моим действиям.

Конечным пунктом, для нас сегодня, был штат Оклахома, город Оклахома-Сити, где мы приземлились ближе к вечеру. Эта тюрьма являлась транзитным центром, на пути следования всех заключенных. Здесь я и должен был ожидать отправки в штат Нью-Джерси. Все началось сначала, огромное количество вооруженных охранников, стоящих по периметру, и вот мы, дружной колонной, в количестве ста человек, шагаем от взлетной полосы к зданию тюрьмы. Длительная многочасовая процедура оформления всех вновь прибывших, в ходе которой, я случайно познакомился с одним парнем, американцем. Он оказался знакомым моей соседки Виолетты, а также мужем ее подруги из Чикаго. Мы находились с ним в одной тюрьме, до пересылки, но на разных этажах. Виолетта попросила его разыскать меня, непонятно для чего, и узнать какие-нибудь новости. Об был арестован в Чикаго, так как не имел права покидать территорию Майами, точнее штат Флориду, где он получил испытательный срок, за уголовное дело с отмыванием денег. В данный момент, его должны были экстрадировать обратно, и выпустить на свободу.

После завершения всей бумажной работы, и классификации, так как в этой тюрьме находилось большое количество различных уличных банд из штата Техас, всех заключенных, тщательно сортировали, и отделяли друг от друга, мы наконец-то поднялись в тюремное помещение. Была уже ночь, поэтому все камеры были закрыты. Моим соседом, оказался пожилой мужчина, американец, который в этот момент уже спал. Я решил, что не стану его тревожить, и знакомство отложу до утра. Поэтому застелил свою постель, и лег спать.

Сон был недолгим, так как охранник разбудил меня в пять утра, и сказал, что сегодня я улетаю. Другие люди, с которыми я вместе выходил из тюремного блока, очень удивились тому факту, что я только прилетел прошлым вечером, и уже отправляюсь к месту назначения. Так как обычно, эта процедура занимает как минимум несколько недель. Не сказать, чтобы я был очень рад этому факту потому, что совершенно не выспался за эти пять часов, и до сих пор был уставшим. Очередное ожидание в общей камере, где поместилось человек 50. Мест всем не хватало, поэтому большинство сидели на холодном полу. Кто-то даже умудрился там спать, подложив свои тапочки под голову. Туалет был один на всех, находящийся по середине камеры, без всякого ограждения. Не позавидуешь тем счастливчикам, кому приспичило в это время им воспользоваться, чтобы сходить ''по большому''. Я не представляю те ощущения, которые испытывает человек, во время этого процесса, когда рядом находятся пятьдесят человек в одной камере. В этих местах, где заключенные ожидают многочасовые процессы оформления, я ни разу не видел мыла, теперь представьте, что после раздачи еды, кушать приходится теми же самыми руками. Мало того, не всегда там находится и туалетная бумага, которую очень экономят и берегут, видимо из-за ее большого дефицита.

После трех часов, проведенных в этой камере, наконец-то стали вызывать к выходу, по одному человеку. Каждого заковывали в наручники, на руки и на ноги, и группировали в одну большую колонну. Во время всех этих пересылок, я увидел огромное количество различных заключенных. Внешний вид некоторых из них был довольно-таки неприятный, а иногда даже очень устрашающий. Все тело, с головы до ног, было покрыто татуировками, помимо этого, даже на лице не находилось свободного места. Убийцу можно отличить по наличию ''слез'', около краев глаз. Татуировки в виде капель, означают количество жертв, которых он убил. Видел я также серийных маньяков и одного каннибала. Их отличие было в том, что на руках у каждого, были колодки на наручниках, что означало пожизненное заключение, полученное на суде. Также такие колодки могли получить особо опасные преступники. Я не очень интересовался толкованием всех знаков и символов, поэтому знаю об этом совсем немного, но могу сказать точно, что каждая татуировка имеет свой смысл. Это что-то вроде наших ''куполов'', которые рисуют на своем теле русские зеки.

После того, как меня зацепили в наручники, у меня опять возник конфликт с сотрудником U. S. Marshals. Дело в том, что обмотанную цепь вокруг груди, на которую крепились браслеты на руки, затянули слишком туго, и мне было очень трудно дышать. Я вежливо попросил, находящегося неподалеку охранника, немного ослабить ее, но никакой реакции от него не последовало. Затем я повторил свою просьбу, но уже в более громкой форме, и на этот раз он меня игнорировал, хотя находился вблизи и все прекрасно слышал. Когда иссякла последняя капля терпения, я начал орать на него русским матом, вперемешку с теми словами, которые я мог сказать на английском. Этим я наконец-то добился его внимания, и он соизволил ко мне подойти. Никаких действий, чтобы ослабить цепь на груди, от него не последовало, и он сказал, что мне нужно заткнуться и сидеть тихо. Своими усилиями, я все-таки смог расшевелить крепление, и немного ослабить его, чтобы пространство было по больше, так как дышать с каждым разом становилось все труднее. В таком положении, я провел еще следующие пять часов, пока наручники и цепь не были полностью сняты.

Услышав мой мат, меня позвал один парень, который находился недалеко от моего места. Им оказался русский из Казахстана, выходцы из этой страны, непонятно почему, преследовали меня на протяжении всей жизни в США. После того, как колонна начала движение к самолету, я пробрался к нему поближе, и благодаря этому, мы заняли соседние места внутри. Ожидая взлета, время было проведено за разговорами. Он мне рассказал, что за свои девять месяцев заключения в тюрьме, впервые встретил русского, чему был очень рад, так же, как и я. Его приговорили к 4,5 годам, за мошенничество с кредитными картами, и в данный момент он отправлялся в тюрьму штата Массачусетс. Мы обсуждали с ним былое прошлое, так как сфера деятельности у нас совпадала, а также он мне вкратце объяснил всю систему американского правосудия, как при помощи нас заключенных, строится этот ''бизнес''.

Он имел в виду, что благодаря огромному числу людей (более 2,3 миллионов человек), находящихся в тюрьмах США, за счет их работы, в казну государства идут миллиарды долларов. Помимо этого, большое число служащих вовлечено в сам процесс уголовного судопроизводства, охраны, содержания и обслуживания заключенных, что создает сотни тысяч рабочих мест. Америке очень выгодно использовать рабочую силу осужденных, поэтому к их услугам прибегают крупнейшие компании, образуя на базе тюрем цеха по производству своей продукции. Если раньше заключённых использовали в основном на строительстве и на иных физических работах, то сейчас корпорации дают тюрьмам любые заказы. Заключённые шьют модную одежду для дизайнера Эдди Бауэр; не выходя из тюрьмы, занимаются телемаркетингом для телефонной компании AT&T и принимают заказы на авиабилеты для авиакомпании TWA. Заключённые упаковывают программное обеспечение для Microsoft и утилизируют запчасти для компьютеров Dell.

После того, как наш самолет вылетел из аэропорта Оклахомы, через десять минут в воздухе, возникли проблемы. Его начало сильно трясти, когда он набирал высоту. Пилот принял решение производить экстренную посадку. Много раз я летал на самолетах, но такую тряску в воздухе ощущал впервые. Помимо этого, была очень жесткая посадка, но, к счастью, все обошлось. Приземлились мы в ближайшем аэропорту, который находился в тридцати минутах езды от места вылета. Обратно до тюрьмы, нас везли на автобусах, которых ожидали еще несколько часов. После сортировочной камеры, нас отвели обратно на этажи, где я был сегодня ночью. На этом мы с казахом и попрощались, так как распределили в разные места.

Меня поселили в ту же самую камеру, с пожилым соседом американцем. Последние два дня были очень тяжелыми, все эти пересылки отнимают много сил. Я, наконец-то, принял душ, и переоделся в чистую одежду. Было очень непривычно, от нее был запах порошка и сложена она была в ровную стопку, которую обмотали веревкой. Менять одежду можно было каждое утро, а старую бросать в корзину для стирки. После этих мешков в Чикаго, в которых вещи не только не могли простираться, и оставались мокрыми с ужасным запахом, здесь в Оклахоме был просто рай. Помимо этого, здесь не было оранжевой робы, вместо нее можно было носить простую белую футболку и бежевые легкие штаны. Комфортно и очень удобно. По поводу питания, здесь все было просто замечательно. Трехразового рациона хватало сполна, я никогда не чувствовал себя голодным за все время нахождения здесь. Даже помню на день независимости США, на праздничный ужин, давали мороженое и шоколад. В обычные дни меню состояло из фруктов, салатов, мяса, курицы и множества разных блюд, причем порция была настолько большая, что мне с трудом удавалось ее полностью съедать. Всегда все было свежее и горячее, просто сказка какая-то, а не тюрьма. Людей здесь находилось значительно больше, чем в Чикаго, собственно, и места было очень много. Территория тюремного блока была просторной и очень светлой. Выход на прогулку здесь отсутствовал, зато можно было дышать свежим воздухом, находясь в большом помещении с вырезом в стене, выходящим на улицу.

Самое главное преимущество, это, конечно же, контингент людей, находившихся в этом месте. Белые коренные американцы, которых на протяжении месяца моего нахождения в тюрьме, я практически не встречал. Очень интеллигентные, образованные, с ними было интересно общаться на любые темы. В основном все находились в тюрьме за white-collar crime (англ., беловоротничковая преступность). К данному типу преступлений относят мошенничество в сфере экономики, коррупцию, промышленный шпионаж, уклонение от уплаты налогов, ложные банкротства и другие. Из всего числа заключенных, находившихся в этом блоке, чернокожих было только три человека. Поэтому спать в камере можно было даже днем, так как шума они не создавали, и всегда стояла тишина и покой. Перечислять все преимущества этой тюрьмы в Оклахоме, можно бесконечно долго, но, к сожалению, в таких курортных условиях я провел всего лишь неделю, и затем меня отправили в пункт назначения, штат Нью-Джерси.

В этот раз самолет был полностью исправен, поэтому долетели без происшествий. На пути следования было две остановки, в штате Массачусетс, и аэропорту какого-то маленького города, где сделали дозаправку топлива. В конечном итоге, мы прилетели на север штата Нью-Йорк. Это был небольшой аэродром, где находились самолеты US Navy (Военно-морских сил США). Видимо, неподалеку располагалась военная база, а это место было арендовано Federal Bureau of Prisons (англ., Федеральное бюро тюрем), для транспортировки заключенных. После посадки, меня и еще четырех человек посадили в микроавтобус, и на нем мы отправились в штат Нью-Джерси. Двое парней были из Бостона, другой прилетел со мной из Оклахомы, а также одна женщина. Она и рассказала всем, что нас ожидает, так как была ранее в этой тюрьме. Отзывы о ней были очень нехорошие, условия содержания просто ужасные. После полутора часов в дороге, мы были уже почти на месте, я увидел дорожный указатель с надписью названия тюрьмы «Hudson County Correctional Center». Еще несколько минут после заезда в гараж, и вот мы и добрались. В этом месте я проведу следующие пятнадцать месяцев, до того момента, как меня переведут в другую тюрьму.

Глава 27. Тюрьма Нью-Джерси

Hudson County Correctional Center входит в список худших тюрем штата Нью-Джерси. Содержатся в ней заключенные, которые имеют уголовные дела по преступлениям, совершенным в штате Нью-Джерси, округа Hudson County. Эта тюрьма штата, Federal Bureau of Prisons осуществляет аренду двух тюремных блоков, где находятся заключенные с федеральными уголовными делами. Штат Нью-Джерси не единственный, который не имеет своей федеральной тюрьмы, видимо, из-за отсутствия финансирования, а может по какой-то другой причине.

После того, как U. S. Marshals передали нас сотрудникам тюрьмы, мы находились в сортировочной камере. Выглядела она прямо скажем не очень, но я подумал, что это только для временного нахождения, и дальнейшее место нашего проживания будет заметно лучше. Обращая внимание на помещение, рядом с которым мы находились, мне показалась какая-то очень деревенская атмосфера. Большинство сотрудников были чернокожими, с явными признаками недалекости ума. Обстановка наводила тоску, всем становилось ясно, что мы попали в какое-то захолустье, проще говоря дыру, где нам предстоит провести долгий срок. Но самый главный сюрприз был еще впереди, а пока мы ожидали очередной бумажный процесс. После этого, нас отвели для получения вещей. Мне выдали огромные штаны размера 3XL, трусы, футболку, носки, простыни и покрывало. На моем худощавом теле, это, разумеется, не держалось и сваливалось. Так я и передвигался, держа одной рукой мешок с вещами, а другой спадывающие трусы и штаны. Затем нас забрал охранник и отвел в тюремное помещение.

Места, в которых я находился до этого, Чикаго и Оклахома, были просто санаторием, по сравнению с тем, что я увидел здесь. Проходя мимо закрытых камер, сквозь окошки на дверях были видны мерзкие и противные рожи того сброда чернокожих, которые не имели ничего общего с внешним видом нормальных людей. Они все громко кричали и махали руками, чтобы нас заселили к ним, так как свободных мест в этом блоке не было. Каким-то чудом охранник нашел одну свободную камеру, куда мы вчетвером и заселились. Внутри камеры просто ужасно. Стены были измазаны и изрисованы чем только можно. Окно отсутствовало, зато освещением служила яркая лампа на стене, благодаря которой можно было разглядеть весь мусор и огромный налет грязи по всей камере. Прикасаться к чему либо, не было никакого желания. Из вещей личной гигиены, нам выдали только щетки, зубную пасту и антиперспирант. Самого главного, мыла, не было, поэтому элементарно вымыть руки не представлялось возможным. Застилать белые простыни поверх этого матраца я не хотел, поэтому спать лег прямо в тюремной робе. Подушек не было, так как они запрещены в этой тюрьме, под голову я подкладывал свой мешок с вещами. В камере настолько тесно, что даже одному человеку было мало места, а нас находилось четверо. Поэтому вставали с кровати только чтобы сходить в туалет. Испанец, прилетевший со мной из Оклахомы, не смог терпеть до утра, чтобы воспользоваться унитазом, когда камеры будут открыты и мы выйдем. Поэтому делать это ''грязное дело'' он начал в нашем присутствии, предварительно даже не проверив наличие туалетной бумаги. Ее, как оказалось позже, в камере не было, и просьбы охранника ее выдать, ни к чему не привели. Он сослался на то, что уже ночь, все двери закрыты, и он не имеет права их открывать, поэтому предложил подождать до утра. После этого мне стало понятно, откуда берутся такие следы как на моем матрасе.

В течении ночи я просыпался много раз, чтобы залить воды из-под крана в мой пустой желудок. После приезда в тюрьму, нас, разумеется, забыли покормить, так как было очень поздно и на ужин мы не успели. Последний раз я ел часов 10 назад, еще днем, когда летел из Оклахомы. Но этот маленький сандвич особо роли не сыграл, я так и оставался голодным. За все те моменты, когда приходилось голодать в тюрьме, вода была самым идеальным средством. Желудок удавалось обманывать, выпивая за раз очень много жидкости, но этого хватало совсем ненадолго. Ночью, помимо голода, я просыпался от громкой сирены. Это включалась система оповещения для охраны, при возникновении драки. Далее прибегал специальный отряд, одетый как военные, и забирал всех в карцер. Первый день на новом месте был очень напряженным, поэтому выспаться толком не удалось.

На следующее утро, нас четверых подняли еще до подъема. Причиной этому была поездка в суд. После сортировочной камеры и заковывания в браслеты, нас посадили в микроавтобус. Так как он принадлежал state тюрьме, то мягких сидений там не было, собственно, как и окон. Внутри могло поместится до 10 человек, по 5 на каждой стороне, разделенными перегородкой. Места было очень мало, поэтому ноги приходилось держать согнутыми. Единственное отверстие, откуда поступал воздух, было маленькое решетчатое окно, между перегородкой к водительскому сиденью. Все заключенные находились на железной скамейке, никаких ремней безопасности не было. Поэтому при каждой остановке на светофоре, или после поворота, внутри начиналась давка, так как все сидевшие одним рядом, по инерции перелетали на противоположную сторону. Довелось мне как-то раз, ехать в суд с одним крупным мужчиной, который при резком торможении своей тушей перелетел на меня. Места мало, да еще и руки с ногами были скованы наручниками, еле развернулись с ним, находясь внутри.

Здание федерального суда находится в городе Newark, штат Нью-Джерси. От тюрьмы ехать примерно минут тридцать, без трафика. А если попасть в пробку, да еще летом в жару, то в салоне можно просто задохнуться. Все условия созданы для “комфортабельных” поездок. Для сравнения, в федеральной тюрьме в Чикаго, в суд меня доставляли на микроавтобусе той же модели, только с окнами, мягкими креслами и кондиционером. Каждого заключенного, охранники пристегивали ремнями безопасности. Помимо этого, двигались мы с очень быстрой скоростью, и, благодаря мигалкам и сирене, добирались до суда практически моментально, минуя основной поток машин.

В Нью-Джерси, все было по-другому, с максимальным усложнением происходящего. Перед заездом в гараж здания суда, микроавтобус ожидал открытия ворот как минимум полтора часа, так как приезжали из тюрьмы всегда рано. Охранники на передних местах находились в комфорте, и просматривали фильмы на DVD плеере, ну, а заключенные сидели как “селедка в банке”. Когда ворота наконец открывались, мы заезжали в гараж, и нас перемещали в камеру, сняв предварительно цепь с груди, и наручники, ноги всегда оставались закованными. В зал суда могли вызвать буквально на 10 минут, как и получилось с нами, в тот самый раз, когда было первое судебное заседание Initial Appearance (англ., первоначальная явка). Ничего серьезного там не произошло, судья зачитал обвинительный приговор, назвал 25 лет максимального наказания, все это я уже слышал в Чикаго, в день моего ареста. Здесь же я познакомился со своим адвокатом, семидесятилетней бабушкой, которую ко мне прикрепили для галочки. Сделано это было не с проста, так как мое уголовное дело связано с кредитными картами, компьютерами, интернетом, а она являлась очень большим ''специалистом'' в этой области.

После десяти минут, проведенных в зале суда, нас вернули обратно в камеру, в гараже, где мы будем находится еще целый день, до пяти часов вечера, пока за нами не приедут охранники из тюрьмы. Это еще хорошо, что вызвали наверх, два раза я приезжал в суд, и ничего не произошло, так и просидел целый день в этой клетке. Видимо, что-то перепутали, и по ошибке привезли, либо судья был занят, тут никто из-за этого не переживает, кроме заключенных. Это для них занимает десять минут времени, а для нас двенадцать часов, с шести утра до шести вечера. На завтрак молоко с коробочкой хлопьев, на обед вымоченный хлеб в воде, с чем-то напоминающим по вкусу вареную колбасу. Этот 100 калорийный паек на целый день.

В тот день, мы вернулись из суда раньше, даже успели попасть на ужин. Это была удача, так как, если бы приехали позже, то наши подносы забрал бы кто-нибудь другой. Еда в этой тюрьме очень мерзкая, но после двух дней пересылок и судов, силы были просто на исходе, поэтому есть было просто необходимо. После ужина, один черный сообщил нам очень радостную новость, что это место, где мы сейчас находимся, является временным, и через несколько дней нас должны будут перевести в другой тюремный блок к федеральным заключенным. Еще два дня мы пробыли в этом клоповнике, со сбродом людей, которые на них не очень-то и похожи, и нас, наконец-то, переместили в другое место.

Тюремное помещение было точно такого же размера, но очень чистое и светлое, так как окна выходили на солнечную сторону. Контингент людей, находившихся тут, кардинально отличался в лучшую сторону. Испаноязычных была половина, и столько же чернокожих. Зайдя в камеру, куда меня поселили, я был очень удивлен, так как увидел православную икону на стене. Мой сосед оказался русскоговорящим, звали его Максим, родом из Украины. Снабдив меня мылом, шампунем, кусочком тряпки, которая используется как мочалка, я наконец-то принял душ, о котором мечтал все последние четыре дня. Выглядел я до этого как бомж, так как помимо душа, все это время, я не умывался, не мыл руки, и не менял одежду. Макс также выручил меня и некоторыми вещами, а также средствами личной гигиены. После того, как я привел себя в порядок и поужинал, съев два подноса с голодухи, начал чувствовать себя как человек. Настроение заметно улучшилось, на это повлияло также и окружение людей. Атмосфера здесь была очень хорошая и спокойная. Кто-то играл в карты, домино или шахматы, а кто-то смотрел телевизор. Было тихо, так как никто не кричал и все были заняты своими делами. Чего не скажешь о предыдущем месте пребывания. Там постоянно была напряженная обстановка, в любой момент могло что-то начаться, драка либо потасовка. Черные избивали испанцев, и забирали у них еду. Все люди были грязные, ни о какой гигиене там и речи не шло. Весь этот негатив, сложенный из общей картины происходящего, парил в воздухе, и невозможно было расслабиться, и отдохнуть. Но, к счастью, все это уже закончилось, и в данный момент, об этом можно было не думать.

К тому времени, в тюрьме я находился уже второй месяц, и очень отвык от ежедневного общения на русском языке. Я был очень рад, что так совпало, и мой сосед оказался русскоговорящим. От Максима я узнал, что был он арестован еще в 2009 году, в Таиланде, и далее после трех лет нахождения в тюрьме, его экстрадировали в США. Здесь, в тюрьме Нью-Джерси, он к тому времени отсидел уже больше года. Максим посоветовал ни с кем не обсуждать мое уголовное дело, так как в американских тюрьмах широко используется практика доносов, Rule 35B (правило 35). Это означает, что любая информация, которая может оказать помощь следствию или ходу расследования, полученная от человека, находящегося в контакте с обвиняемым, засчитывается как бонус доносчику. Помимо информации по поводу уголовного дела, также полезны сведения о нелегальной активности. Например, кто-то знает, что в тюремном помещении находятся запрещенные предметы, такие как сотовый телефон или сигареты. Этот человек передает данные сержанту в тюрьме, своему прокурору или адвокату, далее устраивается обыск всех камер. Если переданная информация подтвердилась, то доносчику ставится жирный плюс. Все эти заслуги могут существенно снизить срок, который будет определен на усмотрение судьи, при вынесении приговора. В то время, я был еще совсем ''зеленый'', и готов был обсудить свое уголовное дело с кем угодно, но после того, как я узнал про Rule 35, стал более осторожным. Собственно, благодаря какому-то информатору, находящемуся в нашем блоке, через несколько недель после того, как меня сюда перевели, у нас случился обыск.

Всех вывели из камер, и поставили лицом к стене, в одну линию. Позже разрешили сесть на пол, но было приказано продолжать смотреть в стену. На обыске присутствовали ''зеленые человечки'', специальный отряд (Special Operations Group), одетый в зеленую форму, очень напоминающую военную. Конфискации подвергались все запрещенные предметы, такие как подушки, сделанные из кусков разорванных матрацев, пластиковые пакеты, используемые для приготовления еды, самодельные пароварки, в которых готовилась пища. В нашей камеры сорвали со стены икону, и затем по ней потоптались все проходившие офицеры. Сославшись на очередное ''не положено'', они так и не объяснили истинную причину, зачем было так осквернять религиозный предмет. Их это не особо волновало, “командовали парадом” здесь они. Все это не было причиной обыска, искали они по наводке, и надеялись найти что-то более существенное, вроде наркотиков, сигарет, телефонов. Удача в этот день не была на их стороне, так как о предстоящем обыске, владельцы контрабанды узнали заранее и все попрятали. В предыдущий раз, им все уже удалось поймать одного черного, с сотовым телефоном, он получил наказание в виде трех месяцев карцера.

После переезда из Оклахомы в Нью-Джерси, я потерял возможность пользоваться телефоном, так как эта тюрьма была state, и я не имел доступа к своему federal счету, на котором оставалось немного денег. Система звонков была очень замысловатая, и требовалось потратить немало времени, чтобы начать ею пользоваться. Благодаря помощи Макса, и его родственников в Украине, я смог выйти на связь со своими родителями в России. Рассчитывал я, конечно, на помощь своего друга Ярика, находящегося в Чикаго, но он, как всегда, меня подвел. Последний раз, когда я ему звонил из федеральной тюрьмы, он обещал мне, что будет помогать деньгами на мой счет, для расходов на телефон, покупки дополнительного питания, средств гигиены. Так как до моего ареста, я постоянно выручал его деньгами, и скопился немалый долг. Поэтому я рассчитывал, что время от времени, он будет пополнять счет, и мне не придется просить своих родителей делать это, так как начиная с семнадцати лет я перестал брать у них деньги, и обеспечивал себя самостоятельно. Ярик все же перечислил немного денег на мой федеральный счет, но этого хватило буквально на несколько недель. Я пытался с ним связаться, просил приехавшего вместе со мной американца Боба, через его жену, позвонить Ярику, и объяснить, как настроить телефон для связи и пополнить тюремный счет. Толи он был занят, или какая-то другая причина, в конечном итоге, я так с ним и не поговорил. Единственный, кто помог мне в той ситуации, был Максим.

Совершенно неожиданным для меня, был визит в тюрьму моей знакомой Иры, прилетевшей из Майами в Нью-Йорк, по делам. У нее оставалось свободное время, и она приехала в соседний Нью-Джерси, чтобы меня навестить. Я был очень рад ее увидеть и пообщаться. Она также помогла мне деньгами, перечислив их в тюрьму. В тот момент, родители не могли пополнить мне счет, из-за того, что система не принимала оплату через Интернет с компьютеров, находящихся за пределами США. Помимо этого, Ира предложила свою помощь с адвокатом, она была готова заплатить часть денег за его услуги, так как знала, что моим родителям найти такие огромные суммы, не представлялось возможным.