Альберт Сафин
Взрослые истории. Перестать страдать и начать жить
– Мы там ждём тебя, а ты тут смотришь стоишь?
Антон молча опускает голову. Молчит и отец. Потом произносит:
– Думаю, это больше не повторится. Так? («Надеюсь, сын, ты понял, что поступил неправильно. Я верю в то, что ты больше так поступать не будешь».)
– Я просто хотел посмотреть, – продолжает Антон свою песню.
– Так? – повышает голос отец.
Он знает, что нельзя давать сыну возможность и дальше разыгрывать дурачка.
– Я больше не буду, папа, – наконец выдавливает из себя Антон.
– Ну и отлично, – говорит отец с улыбкой, сразу снимая напряжение ситуации. – Пойдём, пообедаем.
Антон нашёл в себе силы признать правоту отца и свою вину, нашёл в себе силы изменить свою обычную стратегию. Отец видит это, и он доволен.
Но тут включается Миша и начинает свою партию.
– Пойдём, Миша, – говорит ему отец.
– Я не пойду, – мрачно заявляет сынок.
Мы помним, что ещё три часа назад он жаловался, что хочет есть. Но сейчас для него важнее притянуть к себе внимание и продемонстрировать своё неподчинение. Видя, как старший брат понемногу поддаётся влиянию отца, младший решает вступить с батей в конфронтацию. Он же всегда чувствовал себя главным и не собирается сдавать позиции.
– Почему? – интересуется отец.
– Я не хочу есть.
– Ты же только что хотел.
– Перехотел, – хамит Миша, исподлобья глядя на отца.
Он рассчитывает, что папа с братом хором станут его уговаривать, как это было раньше с мамой.
– Да оставь его, папа, он упрямый как осёл! – вмешивается Антон.
– Ешьте сами, я вас здесь подожду, – продолжает Миша.
Младший даёт разрешение отцу и брату пойти поесть! («Я здесь главный и я решаю, кто куда идёт, а кто остаётся».) Нет, эта тактика не срабатывает.
– Пойдёшь вместе со всеми, – подталкивает его отец.
Но потребность Миши капризничать и привлекать к себе внимание сильнее голода. В кафе он сидит с кислой рожей перед тарелкой с супом, отталкивает ложку, чуть не пролив суп. Подсознательно упрямец чувствует, что наевшись, он расслабится и подобреет. А ему нужно поддерживать себя в недовольном, агрессивном состоянии. И ради этого он готов идти на жертвы.
Закончив обед, отец спрашивает:
– Ну что, все сыты и довольны?
– Да, спасибо, папа, – откликается Антон.
– Да, – отвечает Миша, так и не притронувшийся к еде.
Но голод – не тётка, и Миша скоро захочет есть ещё сильнее. Однако в кафе он об этом не думает. На данный момент его задача была – попытаться прогнуть других людей под себя, даже если это вредит ему самому. Способность мыслить долгосрочно у него начисто отсутствует, он не осознаёт, что возможность поесть следующий раз появится через несколько часов в лучшем случае, здесь не дом, где мама всегда была готова удовлетворить его капризы.
– Отлично, – резюмирует отец, достаёт бумажник и кладёт его перед старшим сыном. – Так, Антон, держи, зови официантку и рассчитывайся.
Антон порывается выйти из-за стола, чтобы подойти к официантке. Но отец останавливает его:
– Куда ты, куда? Сядь и позови её.
– А как? – снова растерянно спрашивает Антон.
– Языком, как.
– Девушка! – зовёт Антон. – Тётенька!
Отец подсказывает:
– Можно вас на минуточку?
– Можно вас на минуточку? – повторяет Антон.
Пока Антон расплачивается, отец выходит из кафе, а у сына остаётся его бумажник с деньгами.
Так отец снова даёт ему урок доверия и взрослого поведения. Антону нравится чувствовать себя самостоятельным и облечённым доверием, но он совершает глупость. Выйдя на улицу и дожидаясь отца, он раскрывает бумажник и начинает показывать брату, сколько там денег.
Могло ли это пройти незамеченным?
Конечно, нет!
К ребятам тут же подкатывает местная шпана в лице двух великовозрастных лоботрясов, которые отбирают кошелёк, надавав братьям тумаков. Вот так они сами создали себе проблему.
Отец видит эту сцену из телефонной будки, но когда он выходит, воришки уже скрылись за углом.
– Папа, папа, они кошелёк украли, догони их! – кричит Антон.
– А ты сам не можешь этого сделать?
Всё верно – сам создал проблему, сам и реши её. А сын по-прежнему пытается спрятаться за пазухой у отца и переложить на него решение.
Отец садится в машину и командует сыновьям:
– Ждите меня здесь.
Через некоторое время он привозит незадачливого воришку. Где и как он его нашёл – мы не знаем, но, вероятно, это было нетрудно. Отец вытаскивает пацана за руку из машины и бросает Антону и Мише:
– Делайте с ним всё, что хотите!
– Пожалуйста, не надо! – канючит парень.
– Закрой рот! – и сыну: – Он же тебя ударил, Антон.
– Не надо, пап, – говорит тот. – Я не хочу.
– Миша, тебе тоже досталось. Ну – ка, давай, сынок.
– Отпусти его…, – тоже просит Миша.
– Зачем тебе деньги? – спрашивает отец у воришки.
– Жрать хотел.
Отец достаёт из кошелька купюру и даёт парню.
– Иди.
Тот срывается с места и убегает, не оглядываясь.
– У вас нет кулаков…, – разочарованно говорит отец.
– Ну папа, я не ожидал! – защищается Антон.
– Ты должен был ожидать. («Если ты считаешь себя взрослым и распоряжаешься деньгами, ты должен быть предусмотрительным. Думаешь, я буду тебя жалеть и сочувствовать тебе? Я тебе доверил деньги, а ты позволил забрать у тебя кошелёк.»)
– Что бы ты делал, если бы я не вернул деньги?
– Не знаю…, – уныло отвечает Антон.
И тут вмешивается Миша, и снова с претензиями:
– Ты же всё видел в окно! Почему ты не вышел? («Это ты, ты виноват, а не мы! Ты должен был нас спасти!»)
Может быть, пора перестать создавать рискованные ситуации и вынуждать других тебя спасать? Ты не младенец в люльке, отвечай за свои поступки.
А тут братьев ждёт следующая неожиданность: отец внезапно меняет планы, объявляет, что у него появились дела, и велит ребятам забрать свои рюкзаки и возвращаться домой на автобусе.
Антон расстроен и растерян, Миша зол и возмущён. Сидя в автобусе, он просвещает брата:
– Это из-за того, что мы ему нафиг не нужны, ни ты, ни я! Только такой придурок, как ты, не может этого понять!
Но автобус не успевает отъехать, отец стучит в стекло и зовёт сыновей обратно.
В машине Миша с издевательской усмешкой спрашивает:
– Что, дела оказались не такими важными, и мы едем на водопады?
Отец спокойно объясняет, что он сначала выполнит своё дело и после этого они едут на водопады.
Приехав на берег моря и оставив ребят в машине, он выходит. Антон берёт фотоаппарат и идёт фотографировать, а Миша вытаскивает бинокль из бардачка и осматривает окрестности; на самом деле больше наблюдает за отцом. Но когда тот приближается к машине, Миша торопливо прячет бинокль обратно и сидит с надутым лицом. Странное поведение. Казалось бы – спроси, можно ли взять бинокль, и смотри в него спокойно. А даже если взял без спроса, ты ничего ужасного не сделал, нечего бояться.
Но Миша начал скрытую войну с отцом и не хочет (да и не умеет!) держаться дружелюбно, открыто и уверенно.
Когда отец садится в машину, Миша заявляет:
– Я хочу есть!
Он попытается использовать свой голод как инструмент давления. Но не тут-то было.
– Антон, ты хочешь есть? – спрашивает отец.
– Нет.
– Я тоже не хочу. Жди ужина, сынок.
Усвоит ли Миша этот урок? Поймёт ли он, что его манипуляции ни к чему не ведут, бросит ли свои капризы?
Вечером путешественники утраивают привал. Ставят палатки, отец рубит дрова и разводит костёр, мальчишки идут рыбачить. Братья сидят с удочками, клёв хороший. Вот сейчас на лице Миши умиротворение и даже улыбка.
А теперь внимание – ещё одна характерная сценка.
Антон кладёт удочку и говорит брату, что пойдёт возьмёт воды попить. Он подходит к своему рюкзаку, достаёт бутылку с водой и направляется обратно к берегу. И тут Миша кричит:
– И мне воды! (Не раньше и не позже – он хочет заставить брата вернуться за водой и этим показать свою власть над ним.)
– Сам сбегаешь, – отвечает Антон на ходу.
– Ну ладно, попроси у меня что-нибудь! – угрожает Миша.
И Антон покорно идёт назад.
На костре они приготовили рыбу, достали хлеб и с большим аппетитом ужинают. Даже Миша больше не капризничает, ест за обе щёки.
А улёгшись на ночь в палатке вместе с братом, Миша хнычет:
– Хочу домой…
Тем не менее наутро путь продолжается.
Теперь Миша на заднем сиденье бурчит себе под нос:
– И чего надо было уезжать? Только клёв начался. Я там такую щуку видел! И чего нам это Ладожское озеро? Тут такая рыбалка… («Мне рыбалка нужна и плевать на твои дела, отец. Давай, вези меня обратно!»)
И сразу получает жёсткий, но справедливый урок на тему: ты был предупреждён, что сначала дела, а потом рыбалка. Из-за твоего ворчанья эти планы не меняются.
Отец останавливает машину и высаживает Мишу с удочками:
– На, рыбачь.
И уезжает с Антоном.
Миша остаётся один, как тогда на вышке. Разница в том, что место здесь ему вовсе незнакомое, он даже не знает толком, где находится. И мамы, которая примчалась бы и взяла всю вину на себя, здесь нет. Рыбачить он уже не хочет, хотя стоит прямо на мостике через речку.
Время идёт, час за часом. Уже вечереет. Начинается дождь, сперва небольшой, а затем льёт как из ведра. Миша сидит на мостике, прислонившись спиной к перилам, мокрый насквозь, с волос стекают потоки воды. Но он ждёт – его должны спасти. Он не ударит пальцем о палец для себя самого. Пусть придут и спасут его.
И правда – сигналит вернувшаяся машина, Миша хватает удочки и лезет на своё сиденье.
– Ну, как клёв? – со смехом спрашивает брат.
А отец достаёт сухую одежду и даёт Мише переодеться. Но тут Мишу прорывает:
– Зачем ты приехал? Зачем взял нас с собой? Нам было хорошо без тебя! С мамой, с бабушкой, – со злостью бросает он отцу.
И плачет навзрыд.
Тем не менее испытания ещё не закончились. Через несколько километров машина увязает в грязи на размытой ливнем просёлочной дороге. Отец протягивает Антону топор и велит обоим сыновьям нарубить веток, чтобы подложить под колёса. Они выходят на обочину, и Миша выдаёт брату следующую идею:
– Давай ему скажем, что мы дальше не поедем. Пусть отвезёт нас обратно. Я хочу домой!
Этой проблемы с машиной не возникло бы, если бы отцу не пришлось за ним возвращаться, но Миша про это не думает. Ему хочется как можно скорее назад к маминой юбке и отыграться на маме и бабушке за перенесённые «страдания».
– А я не хочу! – парирует Антон, орудуя топором.
Вернувшись к машине с нарубленными ветками, он начинает подкладывать их под колёса, но делает это кое-как, чтобы не испачкать руки. Он пока ещё отлынивает от тяжёлой работы, но уже понимает, что вытащить машину – более важная задача, чем потакать Мишиным капризам.
А для нас с вами это подходящий момент, чтобы взять себе на заметку: или делай свою работу наилучшим образом, усердно, вкладываясь в каждую её деталь, или не делай вовсе. Выполнять дело спустя рукава, лишь бы отвязались – значит, не уважать самого себя.
– Я сказал под колёса, а не перед колёсами, – указывает отец.
– Это как?
– Ручками, ручками! Показываю один раз. Ясно?
– Да!
Антон переходит к другому колесу, но снова кладёт неправильно. А на замечание отца огрызается:
– Ну и делай тогда сам, раз ты такой!
И тут же получает затрещину.
Что значит – делай сам? А ты на что? Большой и вполне здоровый парень, почему за тебя должны что-то делать другие? Потому, что грязно и трудно? А хочешь здесь остаться? Вот в этой грязной луже? Или лучше приложить усилия, выбраться отсюда и уехать в более чистое и спокойное место?
Отец сажает Антона за руль, а сам вместе с Мишей толкает машину сзади. С большим трудом им удаётся выехать из грязи.
– Антон, молодец! – хвалит отец, да Антон и сам рад, что справился с заданием. Он улыбается во весь рот, уже забыв про отцовскую оплеуху.
Вообще самый счастливый человек, с точки зрения трудовой деятельности – это тот, кто на все сто процентов вкладывается в выполнение задачи, не жалеет ни времени, ни усилий, ни пота, добиваясь наилучшего результата. Не для того, чтобы произвести впечатление на других, а для того, чтобы самому гордиться своим трудом. Радость всегда приходит как награда.
А тот, кто халтурит, лишает себя этой радости.
Антон, кажется, понял этот урок. Но про Мишу этого не скажешь. Злость застилает ему глаза, он не видит ни уроков, ни отцовской правоты, ни собственной глупости.
Следующий этап их путешествия – они должны переправиться на остров. Для этого отец и Антон смолят найденную на берегу лодку, а отец прилаживает к ней купленный по дороге лодочный мотор.
К сожалению, мотор глохнет на полпути, и братья садятся на вёсла. Путь до острова не близкий, снова начинает лить дождь, и младший стонет:
– Я больше не могу!
– Можешь, Михаил, можешь! – подбадривает его отец.
– Сядь сам! Ты же сильнее!
Вместо ответа отец командует:
– И – раз! И – раз!
И Миша вынужден снова и снова погружать весло в воду. И действительно, он может выдержать этот заплыв. Каждый человек на самом деле сильнее, чем ему кажется.
Да, если бы отец сел на вёсла, они достигли бы острова гораздо быстрее. Но ему важно, чтобы Миша почувствовал свои силы, понял, что через боль и усталость он способен выполнить задачу, что от него зависит результат общего дела. Может быть, Миша осознает, что преодолеть себя и победить намного радостнее, чем ныть о своей слабости?
Скоро лодка утыкается в песок – ребята справились. На берегу отец надёжно закрепляет лодку, и они разбивают лагерь.
Думаю, вы слышали о том, как Одиссей привязал себя к мачте и залил свои уши и глаза воском, чтобы не поддаться магическому пению сирен. Учимся у него предусмотрительности и стараемся всегда подстелить соломку на место возможного падения. Это называется превентивными мерами, или предутилизацией. Позже мы увидим, что мальчики в другой ситуации не закрепят лодку и что из этого выйдет.
Но пока они все втроём проводят вечер у костра, на песчаном берегу. Дождь прекратился, они согреваются кипятком и теплом костра. Миша перебинтовал натёртые веслом мозоли на руках и со злобой смотрит на отца. Ох, и тяжело же достучаться до этого упрямца! Уважение, благодарность, взаимная выручка и поддержка, необходимость сделать общее дело – все эти понятия как будто ему неизвестны.
Когда отец протягивает Мише кружку, тот резко вскакивает и уходит прочь – видимо, снова надеется, что за ним побегут и станут уговаривать и извиняться. Мальчишка настолько привык манипулировать своими родными с помощью таких вывертов, что даже не пытается вести себя по – другому. Миша не старается понять отца и его мотивы, слишком крепко въелся в него беспредельный эгоизм.
Большинство проблем в отношениях можно решить словами, переговорами. Никто не услышит ваши мысли, но слова могут сделать многое. Не экономьте на словах и на проговаривании ваших чувств. Главное – быть честным и с собой, и с собеседником. И ещё – смотреть и видеть, слушать и слышать.
Оставшиеся у костра отец и Антон смотрят друг на друга.
– Что, пап? – спрашивает Антон, догадываясь, что отец хочет о чём-то сказать. Но отец не находит сил или слов для разговора и, после минутного молчания, тихо говорит:
– Ничего. Иди спать.
Мы, наблюдатели, видим, что отец переживает и волнуется, любит сыновей и старается наверстать пропущенное время, когда они росли без него. Ему больно и тяжело, и он не понимает, как вернуть Мишу в ясный рассудок и прекратить бессмысленную и тяжёлую конфронтацию. К несчастью, он так и не сумеет этого сделать.
Утром Миша тайком пробирается в пустую палатку отца и утаскивает нож. Узнав об этом, Антон спрашивает:
– Ты что, украл его?
– Да, – спокойно признаётся Миша.
– А если он узнает, что ножа нет?
– Ну, нет и нет. Я-то тут при чём? Ты же не скажешь, что я его взял?
– Нет, конечно.
– Ну и всё, – ставит точку Миша.
Миша не просто обокрал отца. Он ещё и заставил брата стать соучастником преступления. Зачем Антон согласился на это? Почему он не отказался потакать Мише, не предупредил отца? Если Миша открыто воюет с отцом, то Антон втихаря предаёт его в этой ситуации. Поступи Антон по – другому, возможно, отец остался бы жив…
Более того, Антон просит братишку:
– Слушай, дай ножик поносить!
– Нет, он будет всегда у меня, – отказывает ему Миша.
В который уже раз младший манипулирует старшим, а старший послушно ведётся на манипуляции! Привычку, укоренившуюся за долгие годы, не вывести за два дня. И научить за два дня маленьких дурачков (маленьких не по возрасту, а по отношению к жизни) мыслить как взрослые мужчины – тоже невозможно.
Подходит отец и зовёт сыновей:
– Ну, что застыли? Пойдём, я вам остров покажу.
Антон с радостью присоединяется к отцу, а Миша, не поднимаясь с места, спрашивает с вызовом:
– А позавтракать не надо? («Я опять есть хочу, давай, корми меня!»)
– Позавтракаешь позже. Пойдём!
– У меня нога болит, – гнёт своё Миша.
– Нога болит? – переспрашивает отец. – Отлежал, наверное. Пошли. Не пройдёт – вернёшься.
Хитрец и врун нехотя поднимается и поправляет украденный нож, торчащий у него из заднего кармана. Так вот в чём дело! Он не хотел сразу вставать, потому что отец мог заметить нож. Но отец уже повернулся к нему спиной, теперь можно и встать с мрачной физиономией и, спрятав поглубже нож, плестись вслед за остальными.
В мире немало людей подобных Мише – хитрых, постоянно настроенных на обман, полагающих себя самыми умными, а всех окружающих идиотами. Они вечно находятся в напряжении, ибо считают, что мир к ним несправедлив, и каждый норовит их обидеть. Такие люди возводят вокруг себя горы неприятностей и проблем и ищут лбом своим пулю. Более того, они втягивают других в свои проблемы и подставляют других под эти пули. Они коварны и капризны, ограниченны и лживы.
И бывают по-настоящему опасны.
На другом конце острова стоит деревянная вышка – такая же, с какой и началась вся история. Отец предлагает сыновьям подняться вместе. Антон охотно идёт за отцом, а Миша цедит сквозь зубы:
– Нога болит…
Он боится, но опять, как и в начале, не желает в этом признаться. Он носит свой страх внутри, но не хочет посмотреть ему в лицо. Предпочитает снова соврать.
Виды сверху замечательные, Антон разглядывает окрестности в бинокль, и у них с отцом прекрасное настроение. Миша, как обычно, мрачнее тучи. После походного завтрака отец распоряжается:
– Сейчас мы с Антоном за дровами, а ты, Михаил, помоешь посуду.
– А чего я-то?! – возмущённо протестует Миша. Опять его обидели!
– Кто последний доедает, тот за всеми убирает.
Протирая посуду песком, Миша придумывает, как ещё напакостить отцу. Оглядевшись – не видит ли тот – Миша размахивается и швыряет отцовскую миску в воду как можно дальше от берега.
– Твоя миска утонула, – нагло заявляет он вернувшемуся отцу.
– А из чего я буду есть, сын?
– Я не нарочно!
– Ну ладно, я покажу тебе, как вырезать миску из берёзы.
– У меня не получится, – тут же отвечает Миша.
– Я тебя научу.
Мише не нужно, чтобы его учили вырезать миску, и он подбивает брата поплыть на лодке порыбачить. Не говоря отцу, они начинают отвязывать лодку, но отец замечает это и подходит с вопросом, куда они собрались. Ребята отпрашиваются, отец даёт им один час и надевает на руку Антона свои часы, чтобы тот следил за временем. Антон обещает вернуться через час. Им пора в обратный путь и надо успеть собрать лагерь.
– Через час чтобы были на месте! И чтобы я вас видел! – кричит отец вдогонку отплывающей лодке.
Он доверил ребятам лодку, часы и, конечно, не ожидает от них предательства. Но ребята так ничему и не научились. Антон, правда, напоминает брату через полчаса, что им пора назад. Миша отвечает, что ещё пару раз закинет удочку. А после этого предлагает сплавать в другое место и ещё порыбачить. На возражение Антона у него есть убедительный контраргумент:
– Да ладно, заладил! Быстро сплаваем и вернёмся.
И Антон позволяет ему уговорить себя. Не находит в себе силы выполнить данное отцу обещание. Вернутся они только через несколько часов.
И когда Антон, спохватившись, спрашивает брата:
– А что мы ему скажем?
Тот уверенно отвечает:
– Что скажем? Рыбу поймали!
О да, это железное объяснение. Рыбу поймали – вот что важно. А обещания, соглашения, договорённости, дела, в конце концов, такая ерунда!
Действительно ли Миша уверен, что это будет правильным ответом на неминуемый гнев отца? Конечно, он так не думает. Но он хочет, чтобы Антон так сказал отцу, и подсказывает ему этот глупый ответ. Зачем? Чтобы подставить брата и поссорить их с отцом. Потому что ему не нравится, что Антон всё больше и больше тянется к папе.
– Видал, какую поймали? – спешит похвастаться Антон, когда братья наконец возвращаются к лагерю.
– Антон, который час? – интересуется отец.
– Что? – парень снова включает дурачка.
– У тебя на руке часы. Сколько времени?
– Семь часов, папа.
– А во сколько вы должны были быть на берегу?
– В полчетвёртого…
– Не, ну кто ж такую рыбу отпустит? – вмешивается Миша.
– Я не с тобой разговариваю, – прерывает его отец. – Как такое могло случиться, Антон? – снова обращается к старшему сыну.
– Ну ты же видишь…, – начинает тот. («Ну ты же видишь, какие мы молодцы – делом занимались, рыбу поймали».)
И получает пощёчину. Отец пытается хоть как-то достучаться до сына и заставить его осознать, что такое ответственность.
Он раздражён не столько тем, что ребята опоздали, сколько жалкими попытками Антона оправдаться и выглядеть невиновным.
Если бы только Антон начал со слов извинения («Папа, прости, я знаю, что подвёл тебя. Я виноват, не уследил за временем. Обещаю, больше такого не повторится»), не произошло бы последующей трагедии. На самом деле, друзья мои, лучше вообще не создавать ситуаций, в которых приходилось бы извиняться – помните об этом!
Но Антон упорствует:
– Не смей меня бить! Я же тебе объясняю! Рыба попала на крючок!
Если человек хочет, он ищет возможности. Если не хочет – ищет причины. Неужели рыба – причина того, что он нарушил слово, показал себя предателем, пошёл на поводу у брата-манипулятора? Мы с вами понимаем, что причина – в самом Антоне. Но понимает ли он?
– Я тебе дал часы для чего, как ты думаешь? – спрашивает отец.
– Чтобы я помнил о времени.
– А что произошло?
– Мы поймали рыбу!
Хлоп! Снова пощёчина. Парень, опомнись, ну при чём тут рыба?!
Миша бросается на помощь брату:
– Не трогай его! Это я, я его задержал! Мы нашли корабль!
– Папочка, это правда! Не бей меня, это Миша! – подхватывает Антон.
Отлично, прекрасный ход, классика жанра: это не я, это он.
– Не сваливай вину на другого. Часы были у тебя! – сурово говорит отец.
– Ну и что?! – кричит Антон. – Что ты хочешь от меня?!
Отец мог бы ответить: «Хочу, чтобы ты был человеком. Чтобы ты нёс свою ответственность и честно признавал свои промахи. Чтобы ты не был слабаком и размазнёй».
Но Антон его бы не услышал. Он так сильно жалеет самого себя – такого невиновного, несправедливо обиженного – что истерично вопит:
– Ну, убей меня, убей! Ненавижу!
А сзади раздаётся такой же истеричный крик младшего брата:
– Стой! Если тронешь его, я убью тебя!
Отец оборачивается – Миша, с перекошенным лицом, весь в слезах, направляет на него нож.
– Я бы мог любить тебя, если бы ты был другим! – кричит он отцу.
Это очень трогательная фраза, но давайте рассмотрим её повнимательнее, спокойно, без эмоционального флёра. Начнём с того, что способность любить или есть у человека, или её нет. Правильнее было бы сказать: «Я бы мог любить тебя, если бы я вообще был способен любить». Миша любит только себя, в чём мы убеждались неоднократно. Кроме того, «другим» – это каким? Второй мамочкой, которая вытирает носик и потакает любым капризам? Таких людей не любят, таких людей используют.
Да, у Миши не было возможности научиться любить отца, так же как у Антона не было возможности научиться ответственности. Отца слишком долго не было рядом с сыновьями, а никто другой их этому не учил. И видимо, эти пробелы уже невосполнимы.
– Не смей мучить нас! Ты никто! – продолжает выкрикивать Миша.
И верно, резкий выход из зоны комфорта, как произошло с братьями, может быть мучительным. Слишком велик оказался контраст между прежней жизнью и отцовским, взрослым миром, в который герои неожиданно попали.
– Понял? Ты никто!
– Ошибаешься, сынок, – отвечает отец, пытаясь подойти к сыну. Возможно, дело в причинах его долгого отсутствия – возможно, он готов рассказать о них сыновьям. Но Миша бросает нож в песок и с криком: «Нет!!!» — бросается бежать.
– Михаил! – зовёт отец и бежит вдогонку, приказав Антону: – Будь здесь!
Миша добегает до вышки и взбирается на самый верх. Его возбуждение настолько сильно, что он сейчас не чувствует страха высоты. А наверху он захлопывает люк, ведущий на площадку вышки, и запирает его, чтобы отец, поднимающийся следом, не смог выбраться на площадку.
– Уходи! Уходи! Я ненавижу тебя! – кричит он, когда отец начинает стучать снизу.
– Сынок, открой, пусти меня! – у отца от волнения и страха за сына срывается голос, он понимает, что мальчишка неадекватен и может совершить какую-нибудь непоправимую глупость.
– Если ты не уйдёшь, я прыгну! Слышишь – я прыгну!
И Миша лезет ещё выше.
– Слышишь, я всё могу! Я могу!
Отец пытается забраться по внешней стороне площадки, и доска, за которую он ухватился, обламывается. Отец вскрикивает и падает вниз.
Тишина.
Антон, который не послушался папу и примчался следом за ним, подбегает к телу отца.
Миша смотрит сверху, потом медленно спускается и плачет, утирая слезы рукавом.
Братья стоят молча. Потом Антон говорит:
– Надо его отнести.
– Куда? – спрашивает младший.
– К лодке.
– А как?
– Ручками, ручками…
Они тащат тело отца через весь остров к лагерю, ночуют рядом, а утром переправляют его в лодке туда, где была оставлена отцовская машина. Вытягивают лодку носом на песок, переносят вещи в машину. Садятся отдохнуть.
А когда хотят перенести тело из лодки в машину – видят, что лодка уже далеко. Она потихоньку отплыла от берега, и через щели набралась вода. Борта лодки лишь чуть-чуть поднимаются над поверхностью воды, а скоро и совсем скрываются. Исчез отец, как и не было его…
Осталась только та старая фотография, которую братья хранили на чердаке.
Может быть, в душах ребят тоже остался какой-то след от этих нескольких дней, проведённых с отцом? Может быть, ценой своей жизни он всё же дал сыновьям тот урок, ради которого вернулся к ним?
Может быть…
Будущее этой истории скрыто от нас, но оно нам не так и важно. Мы столкнулись здесь с любовью и ненавистью, с доверием и предательством, честностью и ложью, силой и слабостью. Мы увидели скрытое и разобрались в неочевидном. Что оказалось здесь самым важным для вас? Что заставило вас задуматься? С чем вам захотелось поспорить?
Дорогие читатели, я постарался дать вам пищу для размышлений. Если хотя бы одна из прозвучавших мыслей показалась вам достойной внимания, значит, эти строки были написаны не зря.
