Агаси Ваниев
По ту сторону холста
Звезда и аферист
Невероятное событие произошло в городе Глухоманске. Утром в отделении полиции был арестован ни кто иной, как Эмиль Сердцеедов. Тот самый Эмиль Сердцеедов, который заслужил звание самого очаровательного афериста России. Сколько женских сердец добровольно упало в объятия преступного Аполлона. Сколько мужчин пополнило ряды ордена рогоносцев. Сколько денег покинуло счета банковских учреждений. Да что там говорить – сам Джакомо Казанова не выдержал бы конкуренции и спился бы в подворотне, утешая своё бессилие.
Невероятно событие и тем, что Эмиль Сердцеедов сам пришёл в участок и добровольно сдался блюстителям закона.
Данное событие взбудоражило население города. Одни говорили, что аферист ошибся адресом. Другие, что он искал защиту от бандитов. Третьи утверждали, что мужчина просто сошёл с ума.
Узнать правду предстояло следователю по особо важным делам Вячеславу Милю – человеку опытному, дотошному и не лишённому чувства сарказма.
На следующий день арестованный был доставлен в комнату для допросов, где Миль внимательно рассмотрел его. Перед ним сидел тридцатилетний мужчина, наделённый от природы уникальной красотой: чёрные как смоль волосы, карие глаза с янтарной радужкой, гладкая кожа, которой позавидовал бы арабский шейх, и телосложение греческого атлета. Он был одет в элегантный синий костюм, состоявший из приталенного пиджака, зауженных брюк, рубашки с галстуком и чёрных лакированных туфель.
Закончив визуальный осмотр, следователь начал разговор:
– Ну, Эмиль Эдуардович, не знаю с чего и начать. Никто не ожидал вашего появления. Подумать только: неуловимый аферист и обольститель женщин, пять лет скрывавшийся от правосудия, сидит передо мной, как ни в чём не бывало. Уму непостижимо.
– Понимаю вас, – спокойно произнёс Сердцеедов.
– Другой на вашем месте давно бы сбежал за границу, лишь бы не оказаться на скамье подсудимых. Кто вас надоумил на этот шаг?
– Никто. Это личное решение.
– Хорошо. А знаете ли вы, Эмиль Эдуардович, что говорят жители? Куда ни пойди, а на каждом углу можно услышать: Сердцеедова поймали, Сердцеедов сдался властям. Порой доходит до абсурда, как, например: двойник Сердцеедова принимает лавры и славу. Автографы хоть успели раздать?
– Нет, но спасибо гражданам за проявленное внимание.
Обычно в лицах преступников ярко выражены черты скрытности и агрессии, что позволяло подобрать правильный подход и тактику. А вот выражение лица Сердцеедова отличалось отрешённостью и спокойствием. Оно шло в противовес устоявшимся представлениям о физиономии авантюристов. Это спокойствие и показалось следователю весьма подозрительным. Миль продолжил:
– А вы какой-то немногословный, Эмиль Эдуардович. Наверное, перешли дорогу «опасным элементам»?
– Нет.
– Совершили воровство?
– Тоже нет.
Помолчав, следователь доверительно понизил голос:
– А, может быть, убили кого-нибудь?
– Слава богу до этого не дошло.
– Батюшки родные! – произнёс Миль и демонстративно развёл руки. – Ни разу не переступили черту закона. Да вы просто святой!
– Не стоит так преувеличивать, – с улыбкой сказал Сердцеедов.
– Вовсе нет. Я даже больше скажу: вот бы все ничего не воротили, а приходили сдаваться. Сколько нервов можно сохранить до старости лет. Отсюда возникает вопрос: а что вас заставило сдаться?
– Обстоятельства. На словах трудно объяснить.
– А вы постарайтесь. Времени у нас предостаточно. Мешать никто не будет. Так что, я вас внимательно слушаю.
Глубоко вздохнув и собравшись с мыслями, очаровательный аферист, с присущим ему спокойствием, стал рассказывать о событиях прошлых дней, не упуская из повествования мелкие детали.
– Прежде чем расскажу о своих похождениях, обязан заявить следующее: я ненавижу ваш город! Ненавижу каждым пятнышком на своём костюме, каждым синяком на идеальном лице и каждой копейкой, заработанной обольстительным трудом. От всей души желаю этой дыре превратиться в горстку пепла, чтобы ветер времени развеял его в небытие!
По своей натуре я журавль, летящий в южные края ради солнца, комфорта и женских кошельков. От Северо-Запада держусь подальше. В частности от Санкт-Петербурга и Москвы. Почему? Не хочу беспокоить представителей закона, желающих вручить мне тюремную робу под радостные голоса «дружелюбных» конвоиров.
Маршрут моих похождений впечатляет масштабом. Где я только не был: и пил вино на берегах Севастополя, и флиртовал с барышнями в порту Новороссийска, и лузгал семечки на скамейках Темрюка.
Нисколько не удивлюсь, если по этому маршруту начнут продавать туристические путёвки. Будьте уверены: хруст денежных купюр, как брачный стрёкот цикад, обрадует слух любого предприимчивого гражданина. Возможно, я и сам бы вызвался в качестве специалиста по туризму. Но как говорил один мой преподаватель: «Увы и ах, небеса не смотрят в эту сторону».
О городе Глухоманске я узнал из многочисленных разговоров коллег по преступному цеху. Все в один голос описывали бурлящие жизнью улицы, старинные сооружения, приветливых жителей и скромных хозяек кошельков. Интерес подогрели газетные статьи о росте экономики и качества жизни населения. Я незамедлительно отправился на вокзал и сел на скоростной поезд, следовавший в этот многообещающий край.
И вот, прибыв в пункт назначения, и, уделив несколько часов на прогулку, я с ужасом обнаружил иную картину. Восхваляемый всеми городок оказался небольшой деревней, построенной бог знает в каком году. Бурлящие жизнью улицы оказались полупустыми подворотнями, временами источавшими запах канализации. Подавляющее большинство зданий – это старые одноэтажные дома, чьи хозяева не против снести их к чертям собачьим.
Местное население – это уникальное сочетание наглого жлобства и отчуждённого менталитета. Гостеприимство у них прохладное, а понятие о безвозмездной помощи – чуждо до отвращения. Особенно это заметно в поведении чиновников, обещающих многое и не выполняющих ничего. Имею ли право рассуждать о морали? Естественно! Там, где нет морали, нет и почвы для моего труда. Слава богу, хоть с женщинами мне повезло. Все женщины Глухоманска красивые снаружи, разные внутри и средств имеют достаточно в кармашках своих кошельков. Во время наблюдений я смог выделить три основных типа.
Первый – это порядочная глупышка. Наивная как ребёнок и скромная по характеру, этот божий одуванчик выполняет обязанность хранительницы домашнего очага. Она не лезет в чужие дела, но порой задаёт лишние вопросы. Недостаток знаний естественных наук нивелирует заботой и душевной простотой. Но за такой женщиной придётся следить так же, как надзиратель за арестантом. Ибо она станет главным источником абсурдных ситуаций, вызывающих улыбку на мужском лице.
Второй – это железная дамочка. О, это даже не женщина, а живое воплощение крейсера «Аврора», сметающего преграды на морях повседневности. Лишённая дара красноречия, она берёт ситуацию за рога и добивается результата любым способом. Одна железная дамочка даст фору батальону мужчин, заменив последних собственной персоной.
Третий – это фильдеперсовая хищница. Самая яркая, самая прогрессивная и самая требовательная персона, которую можно представить. Женщина такого типа сильна, независима и крайне самоуверенна. Благодаря острой интуиции, она всегда в курсе модных тенденций и последних изменений в обществе. Что же касается мужчин, то фильдеперсовая хищница отпугивает работяг завышенными требованиями и с интересом охотится на «состоятельную дичь».
На следующий день, одевшись в солидный костюм, я покинул номер гостиницы и отправился на центральную площадь. Подобно уссурийскому тигру, пристально рассматривал проходящих мимо кандидаток на роль спонсора обольстительных услуг. Вам может показаться, что достаточно увидеть хорошо одетую женщину и начать действовать. Но нет. Настоящий профессионал должен учитывать такие детали, как физиология, походка, манера общения и даже уход за волосами.
В тот самый момент, когда уже приметил добычу, за спиной раздался визг. Я вздрогнул, обернулся и увидел в двадцати шагах от себя пышных форм девушку, стоявшую на деревянных ящиках посреди площади. Внезапный прилив любопытства сподвигнул меня рассмотреть незнакомку поближе, тем более что моя добыча уже скрылась за углом перекрёстка. Перед глазами стояла молодая «порядочная глупышка» с распущенными чёрными волосами, серыми глазами и смуглым оттенком кожи. На ней было синее платье с цветочными узорами, а ноги украшали красные босоножки. На шее и левом запястье я тут же заприметил золотые цепочку и браслет крупного плетения. Эта пышка, по-другому не назовёшь, издавала такой визг, что прохожие не выдерживали напряжение и спотыкались на ровном месте. Другим повезло больше, и они, прикрывая ладонями уши, бежали куда глаза глядят.
Дождавшись конца арии горланистой смуглянки, я стал аплодировать и осыпать хвалебными словами:
– Браво! Браво! Божественно! Такое чувство, будто ангелы от радости упали с облаков на землю. Ваше пение – это гром среди ясного неба. Браво!
– Ой, ну что вы, – стесняясь, ответила девушка.
Поймав удачный момент, я с удвоенной силой принялся вешать лапшу на уши:
– Нет, моя дорогая. Я говорю вполне серьёзно. В жизни никогда не слышал подобного исполнения. Ставлю миллион рублей, что вы малый золотник, обладающий огромной стоимостью. Знали бы вы, сколько оперных див мне доводилось слышать за последние пару лет. Но ни одна не смогла растопить айсберг уныния, возникший на фоне бездарных исполнителей. Только вы сотворили настоящее чудо, невозможное передать словами. Кстати, как вас звать?
– Гили.
– А фамилия?
– Бадони.
– Замечательно! Я уже вижу заголовки глянцевых журналов: Гили Бадони – новая звезда эстрады.
Мы разговорились, и я узнал, что девушка родилась в богатой цыганской семье, которая давно перешла от кочевой жизни к оседлой. Отец – глава цыганской общины и владелец нескольких ферм по разведению и продаже рогатого скота. Мать – обычная домохозяйка. С самого детства Гили любила петь. Сначала детские песни, но со временем переключилась на более сложные произведения. Обратив внимание на увлечение дочери, отец обратился к преподавателям по пению. Те в свою очередь говорили одно и то же: у девочки нет голоса. Подобный вердикт не пришёлся по душе дочери, и та продолжала брать высокие ноты.
А ещё семья Бадони хранит в доме драгоценности на очень крупную сумму денег. Именно этот факт биографии и вызвал у меня огромный интерес.
Чтобы заполучить желаемые драгоценности, пришлось хорошенько обдумать план. Каждая деталь, мелочь и непредсказуемые ситуации были расписаны на бумаге. План состоял из трёх этапов.
Первый этап – подготовка. Три дня я водил «восходящую звезду» отечественной эстрады по паркам и кафе, укрепляя доверие. Признаюсь, обошёлся первый этап достаточно дорого. Несмотря на свою скромность, Гили не брезговала сладостями, горячими закусками, булочными изделиями и другой снедью, забывая чувство меры. Приходилось идти на обман, когда счёт в парковом кафе превышал цифры на денежных купюрах в кошельке. Проще говоря, мы быстро покидали места, пока официанты не обнаруживали подвоха в оплате.
Второй этап – репетиция. Уединившись в отдалённом уголке парка, я учил будущую звезду эстрады петь голосом, а не калечить барабанные перепонки. Девушка орала сопрано, хрипела басом и на скорость тараторила контральто. В промежутках между воплями я добывал информацию:
– Шикарно! Голос полностью поставлен. Остаётся продемонстрировать ваши навыки родителям и дорога к сцене откроется. Вот только где это сделать? Хм… Как на счёт спальни?
– Спальни? – удивлённо спросила Гили.
– Да.
– А почему вы так думаете?
– Дело в том, моя звонкая гагарка, что ровная поверхность стен и потолка, наличие плотных ночных штор на окнах, отсутствие излишних предметов мебели создают идеальную акустику. Голос звучит мелодичнее, а голосовые связки раскрывают весь потенциал. Тем более что комната находится на первом этаже с видом на улицу.
– Вообще-то она на втором.
– Извиняюсь. Это у меня остались воспоминания от занятий с предыдущей ученицей. Её спальня была очень большой, а стены оклеены обоями бежевого цвета.
– Вы не поверите, но это описание в точности повторяет спальню моих родителей.
– Вот как? Интересно, интересно. Раз мы заговорили о родителях, то они, как потенциальные зрители, должны подготовиться: принять ванну, надеть праздничные костюмы и украшения.
– Ванна и костюмы – это и так понятно, а с украшениями будет нелегко. Мама не достаёт их из шкатулки без серьёзного повода.
– А разве старт звёздной карьеры дочери – это не серьёзный повод?
– Для неё нет.
– Не верю в это! Она просто не в курсе, что её дочь ведёт к успеху лично Виталий Благолепов (выдумал я псевдоним на ходу) – российский продюсер номер один! Логично?
Да, но… В спальне будет маловато места.
– То есть?
– Родня. В доме живёт множество родных, двоюродных и даже троюродных дядь, тёть, братьев и сестёр. По отдельности никто слушать не станет. Если и встречать торжество, то только вместе. Спальня для такого количества зрителей не подходит.
– Есть предложение?
– Да. Наш двор. Он большой и может вместить человек сто. Может больше. Там есть скамейки, стулья, маленький фонтан. Правда, псарня по соседству может помешать лаем собак, но, надеюсь, мой голос окажется громче!
– Что ж, да будет так!
Приступая к заключительному этапу представления, я тщательно продумал варианты развития событий. Учёл каждую деталь, способную пустить всё дело под откос. Всё очень просто: пока цыганка Бадони отвлекает гостей поросячьим воплем, я быстро поднимаюсь в спальню на втором этаже, нахожу шкатулку с драгоценностями и также быстро покидаю дом, прыгнув через окно кухни этажом ниже. Проблемой оставались хвостатые друзья из псарни. Малейший шорох и живая сигнализация оповестит разъярённых цыган. Но на этот случай я подготовил достойный ответ: ультразвуковой свисток, отпугивающий собак не хуже баночки с красным перцем.
Вы не поверите, но в какой-то момент я натурально почувствовал, что мои карманы плотно набиты деньгами. Чуткий слух уловил приятный хруст бумажных купюр. Подобное виде́ние в моей практике расценивается, как верный признак успешной операции.
И вот, наступил долгожданный вечер. В доме семейства Бадони собралась вся многочисленная родня. Я был в приподнятом настроении. Чувствуя мой позитивный настрой, Гили раскрепостилась и с нетерпением ждала момента, когда приятно шокирует свою родню. Не выходя из роли гениального продюссера, я уделил некоторое время распевке с подопечной. В последний раз, как предполагалось, терпел завывания глухоманской волчицы. Два или три раза пропевали то детсадовские четверостишья, то отрывки из песен тюремного шансона. Естественно, всё вышесказанное сопровождалось фразами поддержки, как: «так держать», «голос что надо» или «все упадут в обморок от удивления». Под конец, я поблагодарил свою подопечную и выразил уверенность в покорении эстрады. О, вы бы видели лицо этой пышечки. Она просто сияла от счастья, как новогодняя ёлка на площади Кремля.
Когда все были в сборе, моя подопечная вышла в центр двора, к фонтанчику. Воцарилась гробовая тишина. Некоторые родственники машинально приготовились заткнуть пальцами уши. Грянули первые аккорды из мощных динамиков, выставленных предварительно на внутреннем крыльце дома. Гили сжимала микрофон с такой силой, что бедный пластиковый прибор, казалось, вот-вот разлетится на куски.
Прозвучало вступление, девушка поднесла микрофон к губам и запела. К моему изумлению она точно попадала в такт, чего не было замечено ранее. Её голос показался мне поразительно красивым. Она мастерски балансировала от одной октавы к другой, украшая мелодию сложными мелизмами. Я был настолько поражён её преображению, что совершенно забыл о цели своего присутствия в этом доме. Неведомая сила требовала только одного: слушать пение Гили. Всё остальное не имело значения. Время словно остановилось. Руки и ноги отказывались подчиняться моей воле. В голове прозвучал только один вопрос: неужели я – человек, способный лишь на пакость и афёру, добился результата своей никчёмной преподавательской деятельностью?
Гили заканчивала последний куплет и выходила на завершающий припев. Прозвучал протяжный заключительный аккорд. Наши взгляды неожиданно встретились. О, что тогда со мной творилось! Как передать спектр эмоций, не поддающийся здравому смыслу? Но всё же, попытаюсь вам объяснить. Я утопал. Утопал в этих серых, пронзительных глазах. Моя грешная душа медленно опускалась в неизведанную глубину, испытывая блаженный покой и наслаждение. А ещё хотелось улыбаться. Сделать уголками рта непринуждённую улыбку довольного жизнью человека.
В тот самый момент я осознал свою ошибку. Гили Бадони не могла принадлежать к первому типу девушек – порядочных глупышек. Не была она ни железной дамочкой, ни фильдеперсовой хищницей. Нет… К моему сожалению, она принадлежала к четвёртому типу, в существование которого я до той поры не верил. Эта девушка – настоящая похитительница мужских сердец! Никакого обмана. Никаких сложных манипуляций. Всего один звук и моё паршивое сердце покатилось ей прямо в руки. Ей – провинциалке из захолустья, которую не воспринимал всерьёз и считал смешным недоразумением. А этот голос… Он свёл меня с ума. Никогда не слышал такого прекрасного, мелодичного пения. Я не специалист, но готов поспорить на любые деньги: в нём, в пении, не было фальши. Низкие и высокие ноты давались легко. Чистый, ласкающий слух тембр, словно из древнегреческого мифа о сиренах, окончательно сломил мою волю к сопротивлению.
Дальнейшие события развивались с невероятной скоростью. Помню, как стоял рядом с девушкой и держал её за руку. Как по телу распространялись едва ощутимые разряды электрического тока. Это было настолько приятно, что не хотелось отпускать этот генератор счастья. А затем всё резко изменилось. В наше энергетическое поле любви кто-то постучался. Нет, это был не голос разума, призывавший меня взять себя в руки и довести задуманное до логического завершения. Я посмотрел в сторону и встретился взглядом с отцом Гили. Только отцы способны смотреть так, что в глазах можно увидеть огромные красные буквы: теперь ты должен жениться на моей дочери!
В моём сознании яркими вспышками материализовалась свадебная церемония: выход невесты в белом платье, клятва верности у алтаря, пара золотых колец и скрепляющий союз поцелуй. Я был готов успокоить разъярённого папашу словами: «Вашей девочке несказанно повезло. Она в надёжных руках. И никто иной, кроме меня, не в силах сделать её поистине счастливой!». Вот только подлое сердце сжалось во мне так, что перестал дышать.
Вдруг прозвучал голос. Голос, который не слышал ещё с той самой поры, когда впервые стащил игрушку у соседского мальчишки. Это был, не поверите, голос совести.
«Бессовестный мальчишка! – монотонно гудело в ушах. – Кому ты способен подарить счастье, когда сам из себя ничего не представляешь? Ты не знаешь, что такое созидать! Тебе знакомо лишь паразитическое существование за чужой счёт. Ты несёшь разрушение и горе в каждую человеческую жизнь, волею судеб оказавшуюся поблизости. Посмотри на этих честных людей. Посмотри им в глаза. Они чисты, как ангелы. Ты же – хроническая замарашка. Беги, пока не навлёк беду на это славное семейство!»
И я бежал. Бежал сломя голову, сбивая с ног собравшихся гостей. Возмущённые голоса, раздавшиеся за спиной, нисколько меня не смутили. Наоборот, даже подталкивали действовать напролом. Хотелось ли мне обернуться назад? Хотелось ли взглянуть в последний раз на Гили? Скажу честно – нет. И не жалею об этом.
Добежав до заветных ворот, я выскочил на улицу и забежал за первый приглянувшийся поворот. Затем свернул за другой, третий… Бежал и бежал, пока от усталости не потерял равновесие и с грохотом упал на асфальт в подворотне.
Как оказался в номере гостиницы – сказать затрудняюсь. Возможно, сработал внутренний автопилот. Знаю, что провалялся в кровати несколько часов. Лежал, как убитый. Даже одежду не снял. Надеялся, что всё вернётся на круги своя. После самовольного заточения, наконец, вышел в свет с решимостью продолжить свою профессиональную деятельность. Но к какой бы женщине я не подходил, то в каждой мерещилась смуглянка Гили. Ничего не оставалось, как вернуться обратно в номер и, уткнувшись лицом в подушку, плакать навзрыд. Так до тех пор, пока фонтан эмоций окончательно не иссякнет.
Вот и всё, товарищ следователь. На этой ноте и заканчивается мой рассказ. Простите, если затянул с повествованием. От себя добавлю ещё несколько слов. Прежде всего, я сознаюсь во всех преступлениях, совершённых по злому умыслу и ради присвоения денег. Прошу, арестуйте меня и, если потребуется, готов предстать перед судом. Не знаю точно, судьба надо мной пошутила или совесть внезапно проснулась, но я не вправе портить жизнь этой чудесной, доверчивой, доброй девушке своим присутствием! Подобные мне люди не заслуживают чувства любви. И любимыми быть не заслуживают. Эмиль Эдуардович Сердцеедов уходит на пенсию. Точка.