полная версия

Юрий Витальевич Яньшин
Все правые руки

III

28 июня 2020 г., США, г. Нью-Йорк, р-н Манхэттен, штаб-квартира ООН.

Как ни крути, а занимать пост Постоянного Представителя в Совете Безопасности ООН после загадочной смерти в феврале 17-го Виталия Туркина, было сродни неподъемной задаче. Хотя почему загадочной? Загадкой это было для обывателя, покорно поглощающего информацию, которую ему скармливают СМИ. Для сотрудников дипмиссии России и ее представителей при ООН эта смерть не была тайной за семью печатями. Как ни странно, но она была ожидаема, а потому – неизбежна. Уж больно Виталий Иванович был во всех отношениях неудобен местному истеблишменту своим стойким патриотизмом, блестящим владением дипломатической аргументации, неуступчивостью интересами, представляемой им страны и острым языком, не переходящим, однако, за черту грубого хамства, в отличие от своих извечных оппонентов из Пиндостана и Мелкобритании. Неспроста же ему даже был установлен памятник в Сараево с красноречивой надписью «Спасибо за Русское Нет», случай беспрецедентный в мировой практике. Но на Родине патриотизм своего сына попытались не заметить, поэтому министр иностранных дел Калантаров, хлопотавший в это время о «виде на жительство» в США для своей внучки, отказал инициативной группе в размещении на фасаде мидовского здания мемориальной таблички в честь заслуг покойного. Парадокс сегодняшнего дня заключается в том, что к нашим патриотам за границей, порой относятся лучше, чем на Родине. Вообще, положа руку на сердце, внешняя политика при последнем министре «странных» дел мало чем отличалась от козыревского «чего изволите», разве что в риторику немного добавилось упрямых ноток несогласия с «генеральной линией» мирового гегемона. Туркин никак не вписывался в эту структуру. Его неоднократно предупреждали о том, что против него готовится либо грандиозная провокация, либо покушение, но он с истинным русским фатализмом отмахивался от предостережений, считая, что лучше быть последним часовым на посту охраны чести и совести, чем первым дезертиром с поля битвы между добром и злом. Газеты тогда писали, что ему стало плохо еще в здании ООН и умер де он от сердечного приступа. Типа не выдержало сердце еще далеко нестарого человека, бешеного ритма и постоянного напряжения. И хоть первоначальный диагноз, сделанный штатовскими патологоанатомами, и был подтвержден отечественными специалистами, тот факт, что его тело несколько дней не передавали российской стороне, наводил на мысли о его отравлении летучими соединениями, для распада которых требовалось некоторое время. Эту версию, в конце концов, подтвердила следственная бригада, прибывшая из Москвы. В его кабинете (постоянные члены СБ имели свои кабинеты в здании ООН) следователи обнаружили странно потемневшую лампу настольного светильника. Экспертиза показала, что она была смазана веществом, которое при нагреве дает очень сильные ядовитые испарения, при их вдыхании провоцирующие сердечный спазм у людей, предрасположенных к сердечным заболеваниям. Внутри кабинета камер наблюдения не было, а расположенные в коридоре показали, что накануне в кабинет заходила ооновская уборщица, якобы для приборки. Камеры отлично зафиксировали ее лицо, но вот найти ее, чтобы провести хотя бы опрос, не представилось возможным. Она просто растворилась, да и в списках местного персонала женщины с такими чертами лица обнаружено не было. Сотрудники российского диппредставительства понимали, куда ведут дорожки этого преступления, но по неизвестной причине в МИДе решили не педалировать эту тему. Следствие было закрыто, а на его материалы был наложен гриф «совершенно секретно». На этом все и закончилось. Пребывая в шоке от случившегося, Россия какое-то время определялась с выбором кандидатуры на «расстрельный» пост Постоянного Представителя при Совбезе, пока не остановила свой взор на ничем непримечательном доселе Василии Алексеевиче Непейвода, пребывавшем в тени славы своего предшественника. Перед ним стояла двуединая задача по поддержанию высокого стандарта дипломатического искусства, выпестованная Виталием Ивановичем в яростных баталиях с откровенными врагами Отечества и лукавыми «друзьями», кои, как известно гораздо опаснее самых злых недругов и ни в коем случае «не спускать флага» перед сильными мира сего. А это автоматически означало, что он должен будет ступить на ту же опасную для жизни дорожку, что и его покойный коллега. И он, как человек кристальной чести и отваги (что, увы, среди работников дипведомства большая редкость) не питал по этому поводу никаких иллюзий.

Рано утром, когда еще не было и шести часов^[60], он получил срочную шифрограмму от своего нового начальства – Марии Хазаровой. Может быть, где-то глубоко в душе у него и проскользнула нотка досады, что пост министра достался не ему, а человеку, только недавно получившему ранг «чрезвычайного и полномочного посла», в то время, как он носил его уже почти семь лет, но он ни словом, ни жестом не выразил своего неудовольствия по этому поводу. Сообщение было зашифровано новым, до сих пор неизвестным шифром, ключ к которому, буквально накануне был доставлен специальным дипкурьером. Так уж повелось еще с практики советских времен – менять шифры МИДа с приходом каждого нового главы ведомства. В сообщении подробно указывалось место предстоящей украинской провокации, средства для ее проведения, перечень лиц, причастных к ней и приблизительное время совершения. В конце сообщения МИД требовал от своего Постоянного Представителя при Совбезе экстренного созыва СБ, дабы оглаской сведений о намечающейся провокации попытаться сорвать ее проведение. И хотя, как это и сам понимал Василий Алексеевич, предотвратить преступление, потерявшей в националистическом угаре голову украинской власти не представлялось возможным, все же стоило попытаться это сделать, потому что бездействие при таком раскладе делало бы Россию почти, что ее соучастником. Он ни на миг не сомневался, что сегодняшнее заседание окончится простой говорильней, без вынесения резолюции. Единственная надежда была на то, что побоявшись огласки, «небратья» все же свернут приготовления к преступлению. Однако слишком сильно на это рассчитывать не стоило, потому как уж больно сильно подталкивали Украину к этому шагу кураторы от «демократического» мира. 1 января произошла ротация непостоянных членов Совета Безопасности. К уже находящимся пяти непостоянным членам – Бельгии, Германии, Индонезии, ЮАР и Доминиканской Республики добавилось еще пятеро членов. Свои кресла временно заняли представители Нигера, Туниса, Вьетнама, Эстонии и Сент-Винсент и Гренадины. Этих десятерых, а в придачу к ним и четырех постоянных членов, вкупе с «виновницей торжества» – Украиной, ему и пришлось в спешном порядке созывать на экстренное утреннее заседание. Быстрого созыва членов Совбеза организовать не удалось. Четверг, по заведенной традиции, должен был быть посвящен работе в комитетах и комиссиях при ООН, но на практике, в летнее время, члены Совбеза, откровенно пренебрегали своими обязанностями, с самого утра предпочитали вместо этого отдыхать от городской суеты, где-нибудь в пригородах, лежа в шезлонгах и попивая «колу». Поэтому данный созыв, да еще и намеченный на утреннее время, а практика показывала, что экстренные заседания обычно затягиваются на несколько часов, не вызывал никакого энтузиазма у приглашенных. Вместо того чтобы предаваться неге и безделью, ооновским чиновникам грозило провести в душных стенах, как минимум, все утро.

И вот теперь он шагал по ярко освещенным, но узким коридорам здания в зал заседаний Совбеза. К его удивлению в зале заседаний уже кое-кто присутствовал из числа приглашенных. Надо ли говорить, что собравшиеся представители, встретили появление российского представителя более чем с постными выражениями на лицах, если не с откровенной враждебностью? Непейвода и сопровождающие его помощники заняли свои места. До официального оглашения повестки дня было не принято интересоваться у приглашающей стороны причиной созыва, поэтому все те, кто пришли чуть ранее, сидели на своих местах, мрачно зыркая по сторонам. Во многом, враждебность их взглядов объяснялась тем, что русский представитель был единственным, кто не надел анти-ковидную маску. Минут через пятнадцать томительного ожидания, наконец, пришли остальные члены и председательствующий на заседании от Туниса, постучав молотком по блюдечку, открыл собрание, сразу предоставив слово для сообщения Василию Алексеевичу. Тот, немного откашлявшись, чем еще больше перепугал некоторых из собравшихся, начал громким и четко поставленным голосом:

– Уважаемый председатель, уважаемые дамы и господа, уважаемые товарищи! – кинул он взгляд в сторону представителя КНР. – Прошу прощения за то, что оторвал вас от работы в комитетах и комиссиях, однако причина, по которой я попросил вас всех здесь собраться, не терпит никакого отлагательства и требует, как можно скорого реагирования Совбеза на ситуацию, сложившуюся на Юго-Востоке Украины. Не буду затягивать время, а сразу перейду к сути. Все дело в том, что по нашим разведданным, полученным из очень надежного источника, на ближайшее время спецслужбами Украины намечено провести провокацию с использованием боевых химических отравляющих средств против своего же мирного населения, чтобы в дальнейшем свалить вину за случившееся на представителей непризнанных республик Донбасса. Местом проведения провокационной акции намечен город Волноваха, что находится в Донецкой области на подконтрольной центральным киевским властям территории. По планам украинских спецслужб одно из их подразделений, используя имеющиеся на складах под Полтавой снаряды с химической начинкой, оставшиеся еще со времен распада СССР, намеревается обстрелять ими город из штатных орудий, дислоцированной в тех местах 128-й отдельной механизированной бригады. Зафиксировав массовое отравление мирных граждан, для чего в район провокации уже заранее направлены представители ОЗХО и средств массовой информации, представители украинской стороны намерены раздуть шумиху о причастности России и якобы подконтрольных ей вооруженных формирований народных республик…

– Я протестую! – буквально подпрыгнул на месте представитель Украины. – Термин «народные республики» не применим к отдельным районам Донецкой и Луганской областей, занятых сепаратистами и российскими войсками.

– Господин, Кислицин, – ровным и лишенным эмоций голосом парировал его реплику Непейвода, – имейте терпение не перебивать меня. Когда вам предоставят слово, вы сможете высказать свою позицию по данному вопросу.

– Протест представителя Украины принимается, так как термин «народные республики» не применим к территориальным образованиям, существующим в обход украинского законодательства. Российской стороне следует впредь воздержаться от подобной терминологии, – заявил тунисец, стукнув молотком по блюдцу. – Представитель Российской Федерации может продолжить свое выступление.

– Хорошо. Я продолжаю, – не стал спорить русский. – Речь ведь даже не идет о том, что мою страну, в очередной раз пытаются выставить в качестве мирового пугала, не считаясь с методами и средствами. Речь идет, прежде всего, о жизнях людей, мирных граждан, никак не замешанных во внутриукраинском противостоянии, чьими жизнями и судьбами сейчас пытаются играть нечистоплотные люди из верхушки киевского политикума.

– Я протестую! – опять взвизгнул украинец. – Представитель Российской Федерации, во-первых безосновательно оскорбил законную власть, избранную народом, а во-вторых, пытается представить агрессию своей страны, как гражданскую войну, к которой она якобы непричастна.

– Протест в отношении оскорбления российской стороной законно избранной власти Украины принимается. Российской Федерации следует избегать оскорблений в отношении руководства иных государств. Что же касается прямой агрессии со стороны России, то ООН не располагает на данный счет какими либо достоверными данными, поэтому представителю Украины рекомендуется занять в этом вопросе более взвешенную позицию, – отрешенным голосом возвестил председательствующий. – Российский представитель может продолжить.

– Продолжаю, – кивнул тот, почти удовлетворенный соломоновым решением председателя. – До начала акции остаются буквально считаные часы. Я не исключаю того, что вышеозначенные боеприпасы с отравляющими веществами уже находятся на артиллерийских позициях 128-й бригады. Поэтому, наша с вами задача, дамы, господа и товарищи, предпринять усилия для предотвращения в прямом смысле теракта, совершаемого на государственном уровне. Я сейчас говорю не просто, как представитель страны – постоянного члена Совета Безопасности, но и как гражданин страны, только что пережившей нечто подобное и потерявшей в результате теракта все высшее свое руководство. Исходя из этого, я прошу членов Совбеза должным образом отреагировать на наше предупреждение о готовящейся кровавой расправе и принять резолюцию осуждающую подготовку к подобным действиям и предупреждающую Украину о недопустимости использования каких бы то ни было средств поражения против мирных граждан своей страны. У меня все, господа и товарищи.

Руку для реплики поднял представительница Соединенных Штатов – Келли Крафт, эффектная блондинка, с соответствующими мозгами, тем не менее, претендующая на роль строгого прокурора во всех без исключения делах. Ну, на нее хотя бы было приятно поглядеть невзыскательному обывателю, в отличие от ее предшественницы – Аманды Пауэрс, которая если бы захотела, то могла рекламировать средства от излишней мужской потенции.

– Уважаемый Председатель, уважаемые лица, – медоточива начала она и тут же ринулась в атаку, – позвольте засвидетельствовать вам мое крайнее недоумение по поводу выступления представителя России. Я внимательно выслушал его красноречивое сообщение и у меня есть, что сказать. Мало того, что российский представитель не представил нам ровным счетом никаких доказательств приготовления Украины к воображаемому теракту, так он еще в добавок ко всему косвенно признался в наличии у его страны боевых отравляющих веществ, а значит в нарушении его страной принятых на себя обязательств по уничтожению химического оружия. После событий, разыгравшихся в Великобритании в марте 2018-го, это является лишним доказательством того, что все это время Россия водила за нос всю мировую общественность, заявляя, будто бы она не причастна к химическим атакам в Европе и на Ближнем Востоке. А это уже, господа, не эмпирические домыслы, а факт, что называется, налицо. И я призываю представителя России дать по этому поводу не формальный, а развернутый ответ.

– Будете отвечать на реплику представителя Соединенных Штатов? – спросил, выгнув мохнатую бровь, председательствующий российскую сторону.

– Да, господин Председатель. Я дам ответ. Когда я говорю, что мы располагаем сведениями из источника, пользующегося нашим доверием, это значит, что мы несем полную ответственность за свои слова и эти сведения абсолютно достоверны. И это так, в отличие от представителя вашей страны, который развязал кровавую бойню на ровном месте, потрясая в своих ручонках, семнадцать лет назад, пробиркой с поваренной солью.

– Я протестую против оскорблений и инсинуаций со стороны представителя России. Это была ошибка, от которой никто не застрахован, – ринулась в бой американка.

– Протест отклоняется в виду отсутствия оскорбительных выражений со стороны представителя Российской Федерации, – ледяным тоном сообщил араб, которому было неприятно вспоминать все, что было связано с агрессией против его единоверцев. – Продолжайте, – кивнул он в сторону русской делегации.

– Слышать о том, что Россия нарушает принятые на себя обязательства по уничтожению запасов БОВ^[61], по меньшей мере, странно от представителя государства, которое действительно не выполняет принятые на себя обязательства в этой сфере. Все знают, что 25 марта 2017 года на объекте «Кизнер» была уничтожена последняя капля зомана. 13 июня 2017 года полностью завершено уничтожение зарина. Причем, сделано это было раньше предельно установленного срока на целый год. Полное и безопасное уничтожение Россией химического оружия официально зафиксировано международной Организацией по запрещению химического оружия (ОЗХО), которая выдала соответствующие сертификаты. И вы все хорошо об этом осведомлены.

– Как Россия выполняет свои обязательства, спросите у несчастных миссис Стерджесс и мистера Литвиненко! – выкрикнула со своего места толстуха Пирс – постпред Великобритании, никогда не отличавшаяся приличием поведения.

– Я уже неоднократно замечал вам, миссис Пирс, что прежде чем бросаться подобными обвинениями, нужно провести тщательное расследование и слушания в суде, где будет доказана причинно-следственная связь между смертью беглого торговца наркотиками, бомжихи Стерджесс и так называемыми агентами Кремля. Следствия проведено не было, так же как и суда, установившего их вину. А потому, я советовал бы вам не вводить в заблуждение Совбез своими измышлениями, – огрызнулся Непейвода. – Прошу прощенья, господин Председатель за вынужденное отступление.

– Вы на протяжении уже нескольких лет пугаете мировую общественность сведениями о якобы готовящихся химических атаках в Идлибе, со стороны повстанцев. И ни одно ваше предупреждение не имело место быть, – огрызнулась Пирс, не найдя, чем бы еще уколоть русского дипломата.

– А вам, миссис Пирс, не приходила в голову мысль о том, что эти атаки потому и не совершались, что их подготовка была нами вовремя выявлена и предана огласке? Мы, признаться и сейчас уповаем на это. Господин Председатель, разрешите мне продолжить отвечать на предыдущую реплику? – обратился Небензя к африканцу.

Тот лишь вяло махнул рукой, разрешая продолжить дискуссию. Он уже почти смирился с тем, что день будет окончательно похоронен в бесплодных перепалках сторон.

– Что же касается химического оружия, оставшегося на территории Украины после распада Советского Союза, то наша делегация неоднократно поднимала этот вопрос, как на заседаниях профильных комитетов ООН, так и на совещаниях в ОЗХО. Все желающие в этом убедиться, могут ознакомиться с нашей позицией, подняв из архива стенограммы заседаний, хотя бы за последние девять лет, когда начались атаки ИГИГ^[62] на мирное население Сирии.

– Да! – не унималась бойкая девица, вновь перебивая оратора, который, будучи воспитанником советской дипломатической школы, уже пошел бурыми пятнами от ярости, связанной с неподобающим поведением оппонентов. – Однако не Россия ли на всех международных площадках позиционирует себя в качестве полного, я еще раз подчеркиваю – полного, правопреемника СССР, а значит, как бы то ни было, должна нести ответственность за нераспространение на бывшей территории Союза оружия массового поражения?!

Промокнув носовым платком обильно выступивший пот на своей лысине, Василий Алексеевич в ответ на реплику американки, не без скрытого яда заметил, уже не надеясь на помощь совсем заскучавшего Председателя:

– И каким образом, по-вашему, должна отвечать Россия на недобросовестные действия своих бывших республик, укрывающих от международного контроля запасы запрещенного оружия? Уж не тем ли способом, которым пользуетесь вы при каждом удобном случае, чтобы заявить о себе, как о безусловном гегемоне?!

Нарочито громкий смех китайского представителя, который хорошо знал русский язык, а потому не стал дожидаться окончания синхронного перевода, показал, что он целиком и полностью разделяет позицию российской делегации, а значит, они, русские, могут, как минимум, рассчитывать на один голос в свою поддержку. Теперь уже настала пора краснеть от гнева представителю США. Но пока она в немой ярости хватала ртом воздух, соображая попутно, чем ответить этому наглому русскому muzhik, ей на помощь уже подоспел вечно холуйствующий Кислицин:

– Господин Председатель! – вскинул он руку кверху, будто в нацистском приветствии. – Позвольте мне ответить на необоснованные обвинения российской стороны?!

Председателю было душно, жарко, хотелось снять пиджак и тесные туфли, поэтому он опять отмахнулся, соглашаясь со всем, что будет происходить в дальнейшем.

– Отвечая на нелепые обвинения российской стороны, о якобы имеющихся запасах химического вооружения на территории Украины, замечу, что у нас неоднократно проходили проверки специальных хранилищ международными мониторинговыми службами, в том числе и представителями ОЗХО. И ими был выдан юридически значимый документ об отсутствии такого вооружения на наших складах. И вы также можете с ним ознакомиться в любое время. И несмотря на это, российским представителем было высказано еще одно подозрение в адрес моей страны, и так без конца подвергающейся атакам террористов, со стороны неподконтрольных нам территорий. Эти подозрения вызваны, якобы уже заранее вызванными представителями ОЗХО к месту якобы намеченной провокационной акции. Так вот, смею заметить всем присутствующим, что следуя букве и духу международного законодательства наша страна, с началом боевых действий в 2014-м году, на постоянной основе привлекает различные международные мониторинговые миссии на линию соприкосновения, дабы фиксировать различные нарушения с противной стороны. Поэтому я не исключаю того, что помимо наблюдателей от ОБСЕ, на линии соприкосновения с силами сепаратистов присутствуют и представители ОЗХО. И смею заверить, что эти опасения не лишены оснований, вследствие того, что перед нами стоит государство не стесняющееся нарушать подписанные ею же соглашения. Это было бы глупо отрицать. Все мы были свидетелями нарушения Будапештского меморандума, договора РСМД, да и в деле диктатора-отравителя Асада, Россия тоже отметилась, как ярый его защитник. Хотя все мировое сообщество было свидетелем того, как умирали дети в Алеппо, отравленные химоружием. Не оттуда ли растут «ноги» у сегодняшней истории?! У меня вообще закрадывается подозрение, что наше с вами заседание было специально созвано для того, чтобы в случае действительного применения Россией не конвенциональных видов вооружения, она смогла с себя снять часть подозрений. Всем ведь известен постулат о том, что больше всех кричит о несправедливости именно тот, кто ее и совершает.

После этих провокационных слов, пропустить без ответа которых не мог себе позволить никакой дипломат, дискуссия пошла на второй круг, вовлекая остальных членов Совбеза. Больше всех, естественно горячились представители Украины, как заинтересованной стороны и США. Наконец, после полутора часов непрекращающейся нервотрепки, Непейвода решил все же подвести окончательную черту в бесполезных спорах.

– У меня нет времени, а главное – желания продолжать с вами перепалку, носящую чисто умозрительный и бесперспективный характер. Я, наверное, слишком сильно уважаю себя, чтобы опускаться до вашего уровня горячечного бреда, господин Кислица, – произнес Василий Алексеевич, уже твердо убежденный, что предложенная им резолюция не наберет всеобщего одобрения при ярко выраженной позиции британской и американской сторон. – Поэтому, прежде чем окончательно поставить предлагаемый текст резолюции на голосование, хочу напомнить еще раз, всем собравшимся в этом зале, что от их позиции пострадают не те или иные государственные интересы, а жизни конкретных людей. Господин Председатель, прошу вас поставить на голосование предложенный нашей делегацией текст.

Как и ожидалось, резолюция не набрала нужного для принятия количества голосов. За ее принятие проголосовали Россия, Китай, Вьетнам (что было удивительно) и Тунис, в лице Председателя. Против нее выступили: США, Великобритания, Франция, Бельгия, Германия и Эстония (куда уж без нее?). Остальные члены Совбеза предпочли воздержаться. На этом заседание окончилось. Каждый остался при своем непоколебимом никем и ничем мнении.

Уже далеко за полдень, выходя из здания штаб-квартиры и направляясь к автомобильной парковке, российский постпред был остановлен криком:

– Василий Алексеевич! Обождите!

Он оглянулся. К нему спешил его заместитель – Дмитрий Алексеевич Полянов, одно время исполнявший обязанности постпреда после смерти Туркина.

– Что с вами случилось, голубчик?! На вас лица нет! – заботливо поинтересовался Непейвода, поджидая, когда к нему приблизится запыхавшийся от бега дипломат.

– Вы уже спустились. А там по телевизору… что стоит в холле. В общем, срочное сообщение о том, о том… – опять повторил он, не отдышавшись.

– О том, что сепаратисты обстреляли Волноваху химическими боеприпасами? – договорил за него, тут же все сообразивший Непейвода.

Тот быстро-быстро закивал головой в ответ, не в силах произнести, что-либо внятное.

– Т-а-а-к, – протянул дипломат, разом побледневший, как оживший мертвец. – Значит, не сегодня-завтра жди нового экстренного совещания, но уже по нашу душу. Садитесь, Дмитрий Алексеевич, – распахнул он заднюю дверцу автомобиля, – нам с вами нужно успеть многое обсудить…