Юлия Резник
Чемодан
Глава 13
– Замуж?
– Да! Я тебя люблю, Люсь. – Иван будто бы в омут с головой бросился. Тяжело ему было произнести эти слова. Никогда и никому их не говорил. Не мог. Слишком часто его любовь отвергали…
– Любишь? Да, брось… Мы сколько дней вместе, Ваня? Недели две? Ты ведь не знаешь меня совсем, и вообще… Вот куда нам спешить?
Иван приподнялся, подпер спиной стену и, сложив руки на груди, тихонько поинтересовался:
– А ждать чего? Лично я уже все для себя решил.
Люся прикусила губу. Ее раздирали на части противоречивые эмоции. С одной стороны, его признание опалило ей сердце. И какой-то частью души (большой такой частью) Люсе хотелось, наплевав на все сомнения, принять предложение Ивана. Поверить в сказку. Ее – Люси Борщевой, сказку. А дальше – хоть трава не расти. Но с другой стороны, она не могла поступить настолько безрассудно. В ее жизни не было места чуду. Давно уже не было… Она ничего не знала об Иване. Да, он был хорошим парнем и прекрасным любовником. Однако на начальном этапе практически любые отношения казались идеальным. И только время расставляло все по своим местам.
Люся прикрыла глаза, на минутку представив, как это могло бы быть… Встречать Ваню с работы, баловать его всякими вкусностями, вместе ездить за продуктами, ходить в кино и болтать обо всем. Она взяла бы его фамилию – стала бы Черной Людмилой… И никогда бы не снимала его кольцо. Люся не понимала женщин, которые в браке цеплялись за свою самостоятельность. Она бы с радостью растворилась в своем любимом мужчине. Отдала бы ему всю себя… С гордостью бы носила звание жены Ивана.
– Я не знаю, Ванечка. Давай не будем торопиться. Вдруг… у нас ничего не выйдет. Не хочу обжечься. Больно это, понимаешь? – прошептала Люся.
Иван с ответом не торопился. Сидел у этой чертовой стенки и смотрел, не мигая. А Люся нервничала, переступая с ноги на ногу, даже не догадываясь, что в его лысой башке творится.
– Я не хочу встречаться без обязательств.
– А я этого и не предлагаю. Нам просто нужно время, чтобы разобраться в происходящем. Ты младше, Ваня. Это тоже немаловажно… Честно признаться, это пугает меня до чертиков!
– Почему?
– Почему?! Ты, правда, не понимаешь?
– Нет. Объясни.
– Черт… – Люся зарылась рукой в и без того лохматые волосы. Нервным движением отбросила их на плечо и отвернулась к окну. – Ты – красавчик, Ваня. За тобой любая девчонка пойдет, только пальцем помани… А ты тетку взрослую выбрал.
– Да не нужны мне никакие девчонки! Мне ты нужна…
– Возможно… Возможно, тебе так действительно кажется. Я напоминаю тебе мать, которой у тебя никогда не было, и поэтому ты тянешься именно ко мне, но…
– Стоп. Заканчивай с психоанализом. Я все, что ты мне хочешь сказать, уже и без слов понял. Только неправда это. Ты мне просто понравилась. Как женщина. Не как мать, или кто-то еще… Черт… Да, если бы ты была хоть чуточку на нее похожа… я бы и близко к тебе не подошел, понимаешь? Я тебя хочу… Все время практически.
Иван подошел вплотную к Люсе, взял ее руку и накрыл ею собственный пах. Она хотела возразить, что сексуальное влечение – это еще не повод жениться, но, почувствовав его желание, вмиг растеряла все слова. Подняла потрясенный взгляд, в котором разгорался ответный огонь, жадно втянула воздух. Не в силах отстраниться, как зачарованная, потянулась к его губам, забывая обо всем на свете.
В тот вечер они так и не договорили. Спустили ситуацию на тормозах, погрузившись в чувственный водоворот. Тогда он в первый раз позволил этому случиться. Не захотел копаться в происходящем, анализируя ситуацию. Слишком ему не нравилось то, что происходило под толщей их с Люсей страсти.
То были счастливые дни. Несмотря на бесконечные придирки начальства и нервотрепку на работе, Иван парил, как на крыльях. Видя его совершенно блаженную морду, Гринев сатанел, а ему и дела до этого не было. Главное, что он в любой момент мог позвонить Люсе и приехать к ней, или куда-нибудь пригласить… Даже дед заметил Ванино счастье.
– Ну, и чего сияешь, как начищенный пятак? – спросил тот сварливо в один из редких вечеров, который они провели с Люсей порознь.
– А чего мне грустить? Хорошо все!
– Знаю я это хорошо… Познакомишь когда? Погляжу хоть, кого ты нашел. Сейчас девок нормальных нет! Может, ей прописка нужна?! Так ты ей скажи, что не пропишу! Мне тебя самого за глаза хватает… Плати за него.
Иван улыбнулся. Дед был в своем репертуаре.
– Ты переигрываешь. Я уже лет десять за квартиру плачу самостоятельно. Да и Люсе твоя прописка до лампочки. У нее своя жилплощадь имеется.
– Своя, говоришь? У нее, что, родители богатые? Откуда у девахи молодой квартира? И на кой тогда ей ты?
Ваня рассмеялся в голос. Вытирая слезы, пробормотал:
– Ну, ты, дед, и обломщик! С тобой точно не заскучаешь. То есть, то, что она очарована мною и влюблена, тебе даже в голову не приходило?
– А тебе, выходит, пришло?
– Пришло…
– Влюбился, как дурак! – прокомментировал дед, смерив внука внимательным взглядом выцветших глаз.
– А можно влюбиться, как умный? – веселился Иван.
– Да ну тебя! – сплюнул дед и, шаркая ногами, побрел к себе в комнату.
Не молодел дед Андрей. Не молодел… Сутулился сильнее, прихрамывал! Давление скакало, а в больницу его было не загнать. Семьдесят пять скоро стукнет… В любой момент может на тот свет отправиться. И тогда у Ивана вообще никого не останется. И это так страшно, на самом деле.
– Дед… Ты лекарства пьешь?
– Много они помогают! Шарлатаны… Одни выписывают, что надо и не надо, а вторые продают!
– Ты все-таки пей. Нина Матвеевна хороший доктор. Плохого не посоветует.
Иван аккуратно прикрыл дверь в комнату деда, сходил в душ и растянулся перед телевизором. Он так быстро отвык засыпать один, что в те дни, когда Люся прогоняла его домой, полночи ворочался с боку на бок, не в силах уснуть. Как обычно, при бессоннице, в голову лезли всякие мысли, а в душе поднималась тревога, которую при свете дня он гнал прочь от себя. Что-то не давало Ивану покоя. Тонкой беспокойной стрункой с тоскливым звучанием в нем вибрировал страх. То нарастающий, как крещендо, то сходящий на нет. И только рядом с Люсей муть в душе оседала. Было в ней что-то легкое, искрящееся, успокаивающее. Некое заразительное веселье, и бесконечное тепло, которым та щедро его одаривала, развеивая все сомнения.
Однако прошлое все еще не отпускало. Ивана накрывали болезненные воспоминания. И неприкаянность, и мучительное одиночество, и нереализованное желание быть для кого-то нужным, и его потребность в любви… Все то, что он загонял в самые дальние тайники памяти. О чем не хотел вспоминать…
Любовь к женщине вновь сделала его беззащитным. Всколыхнула все страхи, но, в то же время… подарила счастье и надежду. Никогда еще Иван не чувствовал себя настолько цельным, настолько… завершенным. Настолько… на своем месте.
– Не спишь?
– Не сплю, – вздохнула Люся на том конце провода.
– Ты же твердила, что я тебя утомил… – напомнил Иван, широко улыбаясь.
– Еще как… Но без тебя уснуть почему-то не получается. Хотя и с тобой не заснешь!
Иван рассмеялся в голос.
– Что делаешь?
– Крашу ногти…
Ваня сглотнул. В воображении возникла прекрасная картина. И он многое бы отдал, чтобы увидеть её наяву. Люсеньку, красящую ногти в неизменный алый цвет. Ее же, прихорашивающуюся у зеркала, или примеряющую новое платье… В его жизни так сильно не хватало этой женственности! Баночек-скляночек с духами и кремами возле его бритвенных принадлежностей. Розовой зубной щетки, около его, голубой. Крохотных туфелек – рядом с его, почти сорок шестого размера, ботинками. Откровенного кружева женских трусиков вперемешку с его непритязательными хлопковыми боксерами…
– Слушай, Вань, а хочешь, завра к Ирке с Серегой за город поедем? У них от бабки хатка осталась. Они звали на шашлыки.
– Хочу, конечно. Я с тобой все хочу! Заехать за тобой прямо сейчас? – не то пошутил, не то на полном серьезе спросил Иван, вызывая тем самым Люсин громкий смех.
– Нет, уж, маньяк… Дотерпи до утра. Может, и правда удастся поспать…
Ваня заехал за Люсей в десятом часу, а уже к обеду они вместе с Серегой Чипижным жарили мясо на заснеженной площадке возле приземистой неухоженной хатки. Неподалеку дети лепили снеговика, а Люся с Иркой, сидя на покосившейся веранде, пили горячий чай и лениво о чем-то переговаривались. Иван с каким-то щенячьим восторгом впитывал в себя все происходящее. Для него такого рода посиделки были чем-то неведомым, незнакомым. Тем, о чем он мечтал ребенком, и тем, что с ним так и не случилось. До этих пор. Рядом с Люсей совершенно неожиданным образом мечты становились реальностью… И так легко было представить, что где-то здесь бегают и их дети. Дети, которым они вместе подарят счастливое детство.
– Люся, отдай мне своего Ивана в аренду. Ты посмотри, как он со спиногрызами ладит! – шутливо заметила Ирка, когда они, наконец, устроились за столом.
– Это потому, что они чувствуют в нем родственную душу, – рассмеялась Люся.
– Думаешь? А вдруг всему виной обостренный отцовский инстинкт? Ваня, ты, часом, своими детьми обзаводиться не планируешь?
– Все вопросы к Люсеньке. А я, как говорится, всегда готов.
Люся закашлялась. Ирка с Серегой рассмеялись.
– А чего, Люсь… Подарите внучка тете Томе к юбилею. Вань, ты как… С тещей общий язык нашел?
– К сожалению, у меня еще не было такой возможности. Мы не знакомы.
Ирка перевела растерянный взгляд на Люсю:
– Непорядок, Люсьен. Как же так? Или ты хочешь сюрприз устроить? Зятем порадовать? Нет, ну, а что… Экстравагантно!
Обычно разговорчивая Люся промолчала, опустив взгляд в тарелку, и сидела так, пока разговор не перешел на другую тему.
Она выбила почву у него из-под ног. Она его сокрушила… Иван понял все. Сердцем почувствовал. Не зря оно у него тревожно сжималось, издавая аварийные сигналы. Не зря прошлый опыт вопил, предупреждая об опасности. Огромный болезненный комок подпер горло. Он даже говорил с трудом. И мечтал лишь об одном – остаться, наконец, наедине. Впрочем, когда это случилось, легче не стало. Улыбаясь и что-то рассказывая, Люся захлопнула за ними дверь, и стащила сапоги с ног.
– Ну, чего стоишь? Раздевайся… Я весь день мечтала, как доберусь до тебя…
Она обняла парня за шею, потираясь холодным с улицы носом у основания его шеи.
– Как же ты пахнешь вкусно, Вань… Ва-а-ань? Что-то не так?
Люся откинулась в его руках и непонимающе уставилась на парня. Иван догадывался, почему. Обычно, стоило ей только его коснуться, как он буквально выпрыгивал из штанов. Но сегодня все было иначе. Иван покачал головой.
– Когда у твоей матери юбилей?
– В среду… – растерялась Люся, – А при чем здесь он? – уточнила поспешно.
– Просто интересно, собираешься ли ты меня приглашать…
Люся отошла в сторону, отвела взгляд, под предлогом необходимости снять кофту.
– Приглашать? Я как-то не задумывалась об этом…
– Не задумывалась… – тихонько повторил парень.
– Вань, да что с тобой сегодня, никак не пойму?!
– Скажи… А ты вообще планируешь меня знакомить со своей семьей? Или… я гожусь только на роль тайного любовника?
Люся сглотнула. Она очень хотела что-то ответить, но слова, казалось, застряли в горле. Наконец, облизав губы, прошептала:
– Конечно. Со временем я вас представлю. Если у нас что-то сложится… Конечно!
– Что-то сложится? – как попугай повторил Иван. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Люся. Что еще у нас, по-твоему, должно «сложиться»?
– Я не знаю! Не знаю… Все слишком быстро! Так быстро, что я не успеваю за происходящим! К тому же ты младше…
– Ты каждый раз мне об этом напоминаешь. Но я не уверен, что дело именно в этом.
– А в чем же тогда?!
– Скажи… Признайся… Себе, в первую очередь… Если бы я был белым… Белым парнем, на восемь лет младше… Тебе бы было проще принять решение?
Иван шокировал её своим вопросом. Шокировал и… абсолютно дезориентировал. Она не была расисткой! Никогда не была. Он ведь на это намекал? Не так ли?! Но… для неё цвет его кожи не имел никакого значения! Как он вообще мог такое подумать? Или… или в его словах была доля истины?
– Ладно… Ладно. Я понял всё. Ты, давай, Люсь… Чай, что ли, выпей. Согрейся. А я… я пойду, пожалуй.
На секунду Ивану показалось, что Люся бросится вслед за ним. Но этого не произошло. С тихим щелчком за спиной захлопнулась дверь, отсекая все то, что их еще связывало. В носу защипало, хотя плакать Иван давно разучился. А может, совсем не умел. Ну и ладно. Мужчины не плачут. Так дед учил.
Глава 14
Это было ужасно. То, что сказал Иван. Отрицание и полное неприятие его слов – вот, что испытывала Люся поначалу. Она не была расисткой! Да более толерантного человека, чем Люся Борщева, вообще во всем света не сыскать! Разве это не она боролась за права Чёрного, заимев себе на ровном месте геморрой?! Как ему вообще пришло в голову её в этом обвинить? Называется – сделай людям доброе дело… Вот какое направление приняли Люсины мысли в самые первые дни, после Ванечкиного ухода.
Однако к юбилею матери весь Люсин запал прошёл. И пришло горькое осознание того, что в чем-то Иван все же был прав. Например, почему она едва не причислила себя к лику святых только за то, что отстояла интересы парня перед начальством? Если бы это был любой другой человек, ей бы и в голову не пришло, что она совершила какой-то подвиг. Черт! Да она всю жизнь кого-то да защищала. И никогда по этому поводу не задирала нос. Принимала такое положение вещей как данность. Как некую черту характера, что ли…
А еще, если уж говорить о правде, экзотическая внешность парня ее на самом деле несколько смущала. Не в том плане, что она имела некое предубеждение против представителей других рас… Нет! Люся не считала себя чем-то лучше, она вообще не верила в превосходство одних над другими! Это было глупо… пока не касалось лично тебя.
Признав очевидное, Люсе стало страшно… Страшно и стыдно. Как никогда до этого не было! Выходит, она была лицемеркой. Обычной малодушной лицемеркой, и прав был Иван, что сбежал от такой!
Господи… Как она по нему тосковала! Места себе не находила! То и дело порывалась ему позвонить, но не решалась. Думала, что помириться с Иваном будет проще, когда страсти поутихнут. Ваня отходчивый…
Немного приободрилась Люся только на юбилее матери. Но, видимо, ее настроение не дошло до нужных кондиций, потому, что едва ли не после первого тоста за здоровье юбилярши, та поинтересовалась:
– Что-то ты, Люсенька, приуныла. У тебя ничего не случилось?
– Нет… Ничего такого. Устала просто. Работы выше головы – конец года, все же.
– Больше всех в колхозе работала лошадь, но председателем она так и не стала! – вставила пять копеек бабушка.
Люся криво улыбнулась любимой шутке бабули. Положила себе салатика, ради приличия предложила тот тетке. Что было откровенной ошибкой, поскольку, завладев вниманием Люси, та тоже решила высказаться:
– А за работой, Люсенька, на личную жизнь хоть время находится?
– Ага… При желании можно найти… – промямлила Люся.
– При желании… – передразнила тетка. – Тебе уже давно пора было подумать о замужестве!
Да ладно? Она и не догадывалась. Люся с досадой воткнула вилку в маринованный огурчик.
– Мам… Ну, чего ты к Люське пристала? – одернул свою мать Люсин двоюродный брат.
Вот! Святой человек! Хоть кто-то ее поддержал.
– А ты, Стасик, от Люсеньки тоже недалеко ушел! Самому детишками обзаводиться пора, а все не остепенишься! Вот чем тебе Оксаночка не угодила? – женщина доверительно наклонилась к Люсе, – Оксаночка – хорошая девочка. Юрист!
– Хорошая, да уж больно толстая! – объяснил причину расставания с неведомой Оксаночкой братишка.
Люся перевела на него недоверчивый взгляд. Вот это заявочки! Можно подумать, он сам был красавцем! А плюгавая лысина на голове и кривые ноги, видимо, принадлежали кому-то другому.
– А у тебя, Люсенька, есть молодой человек?
– Есть! Молодой… человек.
– А что ж ты его не пригласила? – удивилась бабуля.
Люся пожала плечами, и чтобы поскорей перевести тему, привстала для тоста. В общем, отвлечь гостей от собственной персоны Люсе удалось, но вот как только те разошлись…
– Ну-ка, Люсьен, выкладывай! Что там у тебя за молодой человек нарисовался?
Люся тяжело вздохнула, налила жидкости для мытья посуды на губку и принялась возить ею по грязным тарелкам.
– Ну! – командирским тоном поторопила внучку пожилая женщина.
– Ну… Есть один. Молодой…
– Молодой?
– Угу… Младше меня… На целых восемь лет.
– Ну, так, а в чем проблема?
– А этот факт сам по себе до проблемы не дотягивает?
– Нет, конечно! Тут важно, с какими он к тебе намерениями.
– С самыми серьезными.
– А ты, что?
– А я отказала. И, похоже, обидела.
– Это чем же?
Люся пожала плечами, выключила воду и нехотя обернулась.
– Наверное, тем, что не воспринимала всерьез… Не давала нам шансов на что-то серьезное. Из-за собственных комплексов и… малодушия. Да, именно так. Лучше и не скажешь.
– Ну, насчет комплексов – все понятно. Со своим кровопийцей-Толиком, ты ими обросла, как старый баркас ракушками. А вот что касается малодушия… Это ты о чем? – заинтересовалась бабушка.
Люся вздохнула. Значит, все-таки, Толя-кровопиец…
– Ваня… он не только младше. Он – темнокожий.
– Как необычно, – подала голос мама.
– Не то слово… – Люся зарылась лицом в ладони, наплевав на макияж.
– Хо-хо… А парень-то хороший? Стоящий?
Люся кивнула головой, и от этого движения муть в душе опять поднялась. Женщина встряхнулась, в попытке взять себя в руки.
– Ну, раз со стола убрано, я, наверное, поеду домой. Поздно уже, а завтра рабочий день.
– Я позвоню в такси, – вскочила Тамара Георгиевна.
– Да, погоди ты! – шикнула на нее бабушка, хватаясь за бутылку с коньяком. – На дорожку по чуть-чуть…
– Если только немножко.
– А то как? – изумилась бабушка.
Однако, понемножку все же не получилось. Почему-то от выпитого Люсю потянуло на разговоры. Под хмельком как-то легче было озвучить свои мысли. Спросить совета у старших и умудренных опытом. Вот они с матерью и заболтались. Бабуля же в беседе не участвовала, а просто тихонько напевала себе под нос. Репертуар у неё был довольно странный, и его выбор стал понятен лишь тогда, когда, с намеком шевеля бровями, бабушка с особой душевностью вывела: «Ну, и что же тут криминального?!» В общем, говоря словами ранней Аллегровой – ничего криминального в ее романе с Иваном бабушка не увидела. Люся с облегчением выдохнула. Оказалось, что старшее поколение ее семьи – намного более современное в своих воззрениях, нежели она сама.
Дома Люся оказалась только в двенадцатом часу. И лишь тогда увидела пропущенный от Ивана. Сердце сладко замерло, разливаясь легким теплом по телу. Не выдержал, мальчик… Первый мириться решил. Почему-то Люся нисколько не сомневалась, что он решил именно помириться. На секунду задумалась – перезванивать или нет. Пусть не думает, что она только этого и ждала! Да и поздно уже. Но потом, все же, решилась – если не выяснить все сейчас, то уснуть не сможет от любопытства. А у них, и правда, конец года, и нужно иметь свежую голову, чтобы этот самый год закрыть.
– Алло? Привет, Ванечка! Ты звонил… а я у мамы была на юбилее. Вот и не слышала… Ты что-то хотел мне сказать? – затараторила возбужденно в трубку.
– Привет. Да, вообще-то хотел. Только… забыл, что праздник сегодня. Извини, если побеспокоил.
– Нет-нет! Да, ты что?! Ты не побеспокоил. Это ты меня извини, что сразу не ответила. Ну… Так что ты хотел сказать?
– Это не совсем телефонный разговор.
– Правда? Тогда, может быть, ты приедешь? И… поговорим?
Ненадолго в трубке повисло молчание.
– А не поздно?
– Ну, если ты не занят и не слишком устал…
Он устал. Очень. Последние дни на стройке довели его до белого каления. Гринева не уволили, и даже не отстранили, но все прекрасно понимали, что это лишь до поры до времени. Пока не найдут замену. А потому он бесился. Не хотелось мужику заканчивать старый год в незавидном статусе безработного. Иван его мог понять. Сам дорожил своим местом. Однако, все чаще он стал задумываться над тем, чтобы уйти. И их расставание с Люсей этому решению тоже во многом способствовало. Хотелось поскорее забыть обо всем, с ней связанном, избавиться от боли, которая в последнее время оккупировала сердце. Но прежде – им действительно стоило кое-что уладить.
– Договорились. Я подъеду в течение получаса.
Люся в блаженстве прикрыла глаза. А потом резко встрепенулась. Ей обязательно стоило прихорошиться! Быстрый душ, проверка на гладкость, которая не подвела, и самое сексуальное белье, имеющееся в наличии – сливовый комплект с кружевными вставками и игривым бантиком на пояснице. Точно… Ванечка озвереет! К сожалению, Люся еще не в достаточной мере избавилась от комплексов, поэтому сверху на себя накинула легкий халатик – вроде бы, и прилично, и сексуально! Бросила взгляд на часы, прошлась щеточкой по бровям, аккуратно прокрасила ресницы. Немного блеска на губы, и все – красота! Люся нервно улыбнулась собственному отражению в зеркале, поправила волосы и, щелкнув пальцами, побежала к холодильнику. Последняя бутылка шампанского – незаменимая вещь в процессе примирения.
Наконец, зазвонил домофон. Не спрашивая, кто пришел, Люся открыла дверь и с улыбкой замерла у порога. Как всегда, когда он вошел в прихожую, та будто бы сжалась. Вот он… Красивый. Желанный. Родной. Наконец-то… Это были самые худшие дни – без него! А сейчас… будто бы и не было ничего. Будто бы не эта самая прихожая стала свидетелем их ссоры. Хотя, ссоры ли? Они и не ругались вовсе, если так разобраться…
– Ваня…
– Люся…
– Ты первый! – засмеялась она, опьяненная его присутствием, счастливая!
– Ладно…
– Да, ты проходи, разувайся… Чего мы в дверях стоим?
– Нет-нет. Я ненадолго. Буквально на пару минут.
– Да? – Люся сдвинула брови и уже более нервно поинтересовалась: – Тогда… что ты хотел сказать?
Ей показалось, что Иван на секундочку растерялся. Она знала его таким. Нерешительным, стеснительным, чуточку старомодным…
– Я хотел узнать… У тебя не начались еще месячные?
– Нет, Ванечка… Все хорошо. – Люся снова улыбнулась, закидывая парню руки на шею. Почему-то она решила, будто Ваня задумал помириться с ней в постели, а теперь переживает, что им может что-то помешать. Поэтому вопрос Ивана её нисколько не смутил.
– Ты же мне скажешь, если у тебя будет задержка?
Иван аккуратно снял Люсины руки со своих плеч и, придерживая их у ее бедер (словно боялся, что она вновь на него накинется!), не мигая, уставился на женщину.
– Задержка?
– Да. Мы дважды не предохранялись. И, несмотря на то, что у нас не сложилось, я не хотел бы, чтобы ты, в случае чего, принимала решение относительно судьбы нашего ребенка самостоятельно.
– Самостоятельно? – как попугай, повторила Люся, не в силах поверить, что вот этот жесткий, неулыбчивый мужчина и есть ее Ванечка.
– Да. Я категорически против аборта. Если… если ты по какой-то причине не захочешь воспитывать моего ребенка, я его с радостью заберу себе. Только роди.
– Эй… Я не собираюсь отказываться от своего ребенка или делать аборт! – запротестовала Люся. Ей было до жути обидно, что он вообще мог подумать о ней такое, но она не дала своей обиде взять верх. В конце концов, ведь из-за нее они пришли в эту точку! Если бы не её тараканы, этого разговора не было бы! Просто не могло быть…
– Это хорошо, – кивнул Иван, все также буравя Люсю взглядом полночных глаз. – Тогда… Я пойду.
– Я думала, ты пришел помириться… – прошептала она.
Иван покачал головой.
– Я, конечно, наивный парень… Но, все же, не глупый. На одни и те же грабли дважды не наступаю… Ты позвони мне, как только все решится, хорошо?
У Люси было ощущение, будто ее ударили. Выбили из груди кислород, лишив возможности дышать. Она вздрогнула, хотя звук захлопнувшейся за Иваном двери был совсем тихим, обхватила себя руками, съежившись в комок. Планируя свое примирение с Иваном, она совершила огромную… непоправимую ошибку. Люся забыла, что он не дает вторых шансов женщинам. Больше не дает…
