Юлия Рахаева
Хозяин степи
V
Сагдай передал Оташу долгожданное письмо от сестры, и он поспешил в свой гер, чтобы прочитать его. Асима рассказывала о том, что жизнь в замке ей даже нравится, особенно когда ей удаётся выбраться в зал, где тренируется королевский телохранитель Шепард. Асима уже успела начать обучение фехтованию. К её большой радости, король ничего не имеет против такого увлечения своей юной супруги. Читая письмо, Оташ улыбался, представляя сестрёнку со шпагой в руке.
«Слышала я, что в шоносар с тобой поехал Юрген, – писала дальше Асима. – Я ведь успела познакомиться с ним по дороге в Нэжвилль, когда изображала мальчишку. Он очень милый юноша и так замечательно знает наш язык. Юрген даже помог мне немного с языком нортов…»
Оташ остановился. Перечитал снова. «Он очень милый юноша и так замечательно знает наш язык». Оташу показалось, что он сам вдруг только что перестал понимать родную речь. Шоно перечитал ещё раз. «…и так замечательно знает наш язык».
Письмо выпало у него из рук.
Асима могла его с кем-то перепутать? Мог же в Нэжвилле быть ещё один Юрген? Если же нет, то выходило, что Юрген не просто врал. Он делал это мастерски. Не хуже вышколенных шпионов Алима. Не потому ли он врал, что тоже был шпионом? Какая великолепная задумка. Подружиться с шоно, сделав вид, что не понимаешь его языка и слушать, слушать, слушать. Но если всё же был другой Юрген?
Дверцы гера отворились, и вошедший Шу с улыбкой проговорил:
– Так пить хочется. У нас ведь есть вода?
– Я ведь могу приказать тебя убить, – на родном языке произнёс Оташ, глядя прямо на Юргена. По лицу норта пробежала едва заметная тень. – Ты знаешь наш закон?
– Что? – подал голос Юрген.
– Шпионаж наказывается смертью, – продолжил говорить на языке сарби Оташ. – Хочешь сказать, что не понимаешь меня? Почему же тогда ты побледнел?
Шу смотрел на Оташа и чувствовал, как сильно колотится его сердце. Словно пытаясь вырваться наружу и убежать из этого проклятого места. Оташ знает. Но как? Кто его выдал?
– Я получил письмо от сестры, – словно отвечая на его мысли, проговорил шоно. – Она помнит тебя. Пишет, что ты помог ей учить язык. И что ты замечательно владеешь нашим. Скажешь, Асима врёт? Твоя королева врёт?
– Нет, – на языке сарби ответил Юрген. – Она не врёт.
– Так ты шпион?
– Был.
– Был?
– Был до волчьего камня. Там я поклялся, что больше никогда. У волчьего камня же нельзя лгать.
– Всё это время ты лгал мне.
– Да. Но не во всём.
– Не во всём?
Оташ не знал, чего сейчас хотел больше: избить этого мальчишку до полусмерти или поверить ему.
– Я не хотел обманывать тебя, это был приказ, – дрожащим голосом проговорил Юрген.
– Чей? Короля?
– Нет. Уверен, что король не знает об этом. Это Рейн. Я должен был дать своё согласие работать на него ещё в Нэжвилле. От таких предложений не отказываются. Я норт. Я подданный Нэжвилля. Но… я не лгал у волчьего камня.
– Уходи, – вдруг сказал Оташ.
– Нет, – ответил Юрген.
– Уходи, иначе я убью тебя!
– Нет, – повторил Шу. Он смотрел на шоно своими невозможными светлыми глазами. Таких глаз не увидишь во всём шоносаре. Неужели они лгали?
Оташ сделал шаг вперёд и ударил. Юрген неловко упал, затем сел, потирая рассечённую губу.
– Я заслужил, – проговорил он.
– Ты дважды спасал меня, – сказал Оташ. – Это чтобы я доверял тебе?
– Нет. Первый раз я вообще… – Юрген осёкся.
– Что?
– Не хочу, чтобы это звучало как оправдание, но Рейн запрещал мне вмешиваться. Тебя же не собирались убивать в том поселении. Только унизить. Я этого не хотел.
– Почему?
– Потому что ты мой друг.
– Расскажи про город! – потребовал Оташ.
– Какой город? – не понял Юрген.
– Город, который ты видел во сне. Опиши его.
– Он стоял посреди степи, – начал Шу. – Там были такие красивые дома. И ещё ворота. У ворот были статуи, изображавшие волков. А на площади стоял всадник. Он показался мне похожим на тебя.
– Никуда не уходи. Это приказ, – резко сказал шоно и покинул гер.
Первая волна паники схлынула, и Юрген заметил лежавшее на подстилке письмо. Догадавшись, что именно его прочитал Оташ, Шу поднял его.
– Так вот значит что… – пробежав письмо глазами, прошептал он. – Айса и был Асимой. То-то мне они показались такими схожими. А Рейн всё предусмотрел, кроме этого. Даже у таких хитрецов случаются проколы.
Юрген устало сел рядом с очагом. Страшно уже не было. Наступило какое-то безразличие к собственной судьбе. Очень хотелось только одного – чтобы Оташ ему поверил. Не потому что Юрген боялся наказания, нет. Он не хотел оставаться в глазах Оташа предателем. Это было страшнее любого наказания.
Выбежав из гера, Оташ сел на коня и поехал прочь. Он сам не знал, куда именно направлялся, лишь бы подальше отсюда. Шоно гнал коня так, будто бы за ним скакало полчище вооружённых амма на их лихих скакунах. Наконец, он обернулся и понял, что оставил стоянку далеко позади. Дав коню отдохнуть, Оташ спешился и опустился на землю, укрытую совсем ещё юной травой.
– Что мне делать, Тенгри? – проговорил он, поднимая глаза к небу. – У волчьего камня нельзя лгать. К чему был этот сон?
Оташу сейчас больше всего хотелось снова оставить шоносар и наняться матросом на какое-нибудь судно, пусть даже пиратское. Насколько же там всё было проще. «Вот этот человек – наш враг», – говорил капитан. Значит, с ним надо было драться, потому что если ты выбрал этого капитана, то должен соглашаться с его решением. Если же тебе не нравился твой капитан, ты мог найти себе другого и служить ему.
Сейчас у Оташа не было капитана. Капитаном был он сам. А вместо нескольких человек команды был целый шоносар. И Юрген.
Оташ не верил в случайности. Если небесный волк привёл к нему этого норта, в этом был какой-то смысл. Но как не ошибиться? У волчьего камня нельзя лгать. Оташ слышал, что говорил Юрген тогда. «Помоги мне и прости меня. И ему помоги тоже». Норт просил прощения за свою ложь? И этот сон… почему? Что означал этот город, который им привиделся? Оташ был уверен, что тем лучником был Юрген, но мальчишка же совсем не умел стрелять. Значило ли это то, что он научится? Если это был сон о будущем, как и в тот раз с кораблями, значило ли это, что Юрген должен был остаться в шоносаре?
Поднявшись, Оташ вдруг почувствовал движение где-то поблизости. Обернувшись, он увидел волка. Зверь насторожено смотрел на человека и не двигался. Рядом тревожно заржал конь. Оташ схватил его под уздцы и погладил по морде, успокаивая. Волк ещё немного посмотрел на человека, а затем убежал. Шоно сел на коня и двинулся к стоянке.
Когда он вернулся, Юрген сидел у очага, молча глядя на огонь.
– Что ты успел рассказать Рейну? – задал вопрос Оташ.
– Про положение в поселении сиваров, – ответил Юрген, и шоно всё ещё было странно слышать свой родной язык из уст этого норта. – Про их отношение, их требования и твою реакцию. А потом про Сабиру и Сагдая. Всё, как есть. Про камень я уже ничего не рассказывал. Рейну просто нужна информация, чтобы владеть ситуацией. Мне кажется, что его величество доверяет тебе и не ожидает от шоносара никакого вреда. Он думает, что брак с твоей сестрой – это гарантия мира. У Рейна другой взгляд. Он считает, что никому верить нельзя. Рейн не хочет, чтобы в один прекрасный день Нэжвилль стал одним из поселений, платящих дань шоносару. Поэтому он желает знать всё, чтобы в нужный момент повлиять на тебя и шоносар.
– Сколько, ты говорил, тебе лет? – вдруг спросил Оташ.
– Уже шестнадцать.
– Ты же говорил, что скоро будет? Или нет?
– Мне исполнилось шестнадцать в дороге.
– Почему ты не сказал?
– Потому что я не праздную свой день рождения с тех пор, как умерли мои родители. Я даже не вспоминаю об этом. К чему эти вопросы о моём возрасте?
– Ты рассуждаешь так, будто бы ты намного старше.
– Я же говорил тебе, что я образованный, – усмехнулся Юрген. – И много книг прочитал.
– Ты знаешь только язык сарби?
– Нет. Ещё я знаю язык амма, хани и айни. Мне они легко даются.
– Вот ты говорил, что считает Рейн, – сказал Оташ. – А что считаешь ты?
– Я согласен с его величеством, – ответил Юрген.
– Значит, ты не думаешь, что я хочу захватить Нэжвилль?
– Нет.
– Послушай, Юрген, я не могу сказать, что верю тебе. Но и что не верю, тоже. Мне нужно время. Мне нужно разобраться. Я буду следить за тобой.
– А мне что делать?
– То же, что и делал раньше.
– Но я не хочу шпионить за тобой!
– Не шпионь. Я сам буду говорить тебе, что нужно передать Рейну.
– Хорошо, я понял. Послушай… до того как всё это… Ну, до того, как ты сказал, что всё знаешь, я говорил с Эсфирой.
– И что она?
– Прямым текстом сказала мне, что желает видеть на месте шамана Донира. То есть Сабира хочет, чтобы ты отстранил Сагдая, а она бы тогда смогла влиять на Донира.
– У неё не выйдет, – ответил Оташ. – Я никогда не отстраню Сагдая.
– Скажи, у тебя же есть «Ырк Битиг»? – вдруг спросил Юрген.
– Данжур передал свитки Гэрэлу, когда тот женился на его дочери.
– А ты можешь у него забрать?
– Зачем тебе?
– У меня есть мечта: перевести «Ырк Битиг» на язык нортов, чтобы все смогли прочитать его. Я читал только отрывки, и мне казалось, это так красиво и интересно.
– Хорошо, я принесу тебе свитки.
– Теперь мне можно выходить из гера? – спросил Юрген.
– Я же сказал, – ответил Оташ. – Делай то же, что и раньше.
– Я хочу учиться стрелять из лука.
– Возьми, – шоно протянул Шу стоявший у стены лук. – И колчан бери. Иди на стрельбище. Видел, где оно?
– Да.
– Тогда ступай, тренируйся.
Когда Юрген ушёл, Оташ почувствовал огромную усталость. А ещё раздражение, которое пока так никуда и не ушло. Он вышел из гера и зашагал прямиком к Сабире. Мачеха полулежала на постели, держа в руках свиток.
– Здравствуй, великий шоно, – заговорила Сабира.
– Знаешь, я очень устал, – ответил Оташ. – Мне надоело прикидываться. Не создан я для подобных игр. Я прекрасно знаю, чего ты добиваешься. Ты хочешь поссорить меня с Сагдаем, чтобы место шамана занял Донир. Он был бы в обиде на меня, а ты смогла бы этим воспользоваться. Так вот знай. Этого не будет. И вот ещё что. Если с Сагдаем что-то случится, Донир первый узнает о том, что в смерти шамана виновна ты. Ясно тебе?
С этими словами Оташ развернулся к выходу.
– Я поняла тебя, великий шоно, – услышал он слова Сабиры. – Не переживай. Сагдай в безопасности.
– А кто нет? – обернувшись, спросил Оташ.
– Не превращай меня в чудовище, великий шоно, – женщина улыбнулась.
– Я получил письмо от Асимы.
– Что пишет моя девочка?
– У неё всё хорошо. Она счастлива.
– Спасибо, – тихо сказала Сабира.
Оташ молча покинул её гер и направился к жилищу Гэрэла и Эсфиры. Хозяин точил нож, а его жена готовила мясную похлёбку.
– Здравствуй, великий шоно, – заговорил Гэрэл, откладывая точильный камень.
– «Ырк Битиг» всё ещё у тебя? – поздоровавшись, спросил Оташ.
– Да.
– Отдай его мне. Хочу перечитать.
– Конечно, – кивнул Гэрэл и пошёл к сундуку.
– Эсфира, – снова заговорил Оташ, – забудь о своей нелепой мести Сагдаю.
– Но великий шоно… – пробормотала женщина.
– Не Данжур ли выгнал тебя из шоносара, когда узнал, что ты выбрала себе в жёны поэта, а не воина? Не Данжур ли заставил Гэрэла драться за тебя, зная, что он не победит? Стала бы ты его женой, если бы не помощь Гаяша?
– Ты всё верно говоришь, великий шоно, но Сагдай убил моего отца и не был наказан за это.
– Твой муж убил твоего жениха и тоже не был наказан за это, разве не так?
– Ты знаешь? – удивилась Эсфира. Гэрэл, уже доставший из сундука свитки, уронил их на пол.
– Да, знаю. Оставь свою месть, Эсфира. Гэрэл, я не виню тебя.
Мужчина подобрал свитки и протянул их шоно.
– Благодарю, – ответил Оташ и ушёл.
Юрген вернулся в гер ближе к вечеру. Шоно молча показал на свитки, лежавшие на шкуре.
– «Ырк Битиг»? – воскликнул Шу. Оташ кивнул. – Спасибо тебе огромное! – Юрген схватил свитки и прижал к груди, словно это было самое дорогое, что у него есть.
Всё ещё не говоря ни слова, Оташ поднялся и поставил ширму.
– Что, к тебе сейчас снова придут? – догадался Юрген.
– Да, – наконец подал голос шоно. – Посиди там. Можешь пока почитать.
– А ты говорил с Сабирой? – спросил Шу.
– Говорил. И с ней, и с Эсфирой.
– И что?
– Ничего.
– Ты просто не хочешь мне говорить?
– Не хочу.
Юрген молча ушёл за ширму. Он понимал, что заслужил недоверие, но всё равно было обидно. Вскоре Шу услышал шаги.
– Здравствуй, великий шоно, – заговорила женщина.
– Здравствуй, Гульсам.
– Ты ведь знаешь, что я часто помогаю нашим женщинам?
– Знаю.
– Ты молод, великий шоно, но ты знаешь, что иногда женщины не желают иметь детей.
– Продолжай.
– Порой они просят меня помочь, и я даю им отвар, который помогает избавиться от нежеланного дитя, пока тот ещё не родился. Я всегда помогаю. Но вчера ко мне пришла одна девушка. Совсем юная. И она попросила помочь.
– Она ждёт ребёнка?
– Да.
– Она замужем?
– Нет. Я бы не обратилась к тебе, великий шоно, но я хорошо знаю её. Может, я и не такая хорошая знахарка, но повитуха я толковая. Никто ещё не жаловался. И я уверена, что если сейчас эта девочка не даст появиться на свет своему первенцу, то второго шанса у неё уже не будет. Да и срок уже великоват. Не могу я дать ей то, о чём она просит. Переживаю я за неё. Боюсь, что она сама попытается избавиться от ребёнка. А это ещё хуже будет. И ребёнка погубит, и себя.
– Что же отец ребёнка? – спросил Оташ. – Не хочет взять её в жёны?
– Мне она не назвала его имя, – ответила Гульсам. – Я пыталась разузнать, но не вышло.
– Позови эту девушку. Скажи, шоно хочет говорить с ней.
– Но так она догадается, что это я её выдала, великий шоно…
– Хорошо, назови её имя и ступай.
– Мереке. Дочка Мадины и Расуфа, седельника.
Когда Гульсам ушла, Оташ проговорил:
– Всё слышал?
– Да, – ответил Юрген, выглядывая из-за ширмы.
– Найди эту Мереке и приведи ко мне.
– Это как? Мне что, говорить на вашем языке?
– Нет. Попроси Донира помочь. Пусть он найдёт её. Я жду.
Мереке оказалась миловидной круглолицей девочкой, которой Юрген не дал бы и пятнадцати лет. Показав ей фигурку волка, Шу сказал только одно слово: «шоно» и поманил за собой. Мереке послушно пошла за ним.
– А зачем я нужна шоно? – спросила девушка. Юрген пожал плечами, показывая, что не понимает языка. Он всё время косился на её живот, пытаясь разглядеть беременность, но так ничего и не смог заметить.
Приведя Мерке в гер Оташа, Юрген снова ушёл за ширму.
– Ты звал меня, великий шоно? – спросила девушка.
– Да, Мереке. Присядь. Ты слышала, что я ходил к волчьему камню?
– Да. Отец говорил.
– Там я разговаривал с духами, и кое-что узнал. Мне рассказали, что в шоносаре зародилась новая жизнь, но ей угрожает опасность.
«Во заливает!» – подумал Юрген.
– Я что-то не совсем поняла, великий шоно, – проговорила Мереке.
– Духи назвали твоё имя.
– Как это?
– Мереке – это же твоё имя?
– Да.
– Значит, духи говорили о тебе. Ты ждёшь ребёнка.
Девушка молчала. Юрген представил, как округлились её раскосые глаза.
– И ты хочешь убить этого ребёнка, – продолжал Оташ.
Мереке по-прежнему не находила, что ответить.
– Ты боишься сказать родителям? – спросил шоно.
– Да, – наконец ответила девушка. – И брату. Если брат узнает, он убьёт…
– Убьёт отца твоего ребёнка?
– Да.
– И поэтому ты хочешь сама совершить убийство?
– Но он же не родился ещё.
– Ты ведь знаешь, что больше можешь никогда не стать матерью?
Мереке молчала.
– Отец твоего ребёнка женат? – спросил Оташ.
– Ты и это знаешь? – удивилась девушка.
– Знаю. Он должен взять на себя ответственность за этого ребёнка.
– Нет, он не узнает. Это я виновата.
– Когда мужчина ложится с женщиной, в этом участвуют они оба. Прелюбодеяние всегда наказывалось в шоносаре. Он не мог этого не знать.
– Он ещё не был женат, когда был со мной!
Оташу нетрудно было догадаться, о ком шла речь. Перед его отъездом в Нэжвилль в шоносаре сыграли свадьбу. Женился молодой Байлы, сын кожевника. Его супругой стала дочка близких друзей их семьи.
– Но он был обручён, – проговорил Оташ. – Байлы прекрасно знал, что делает.
Мереке всхлипнула и закрыла лицо руками.
– Он должен ответить за свой поступок, – добавил шоно. Девушка заплакала.
– Ну, и чего ты добился, великий шоно? – выйдя из-за ширмы, спросил Юрген на языке нортов.
– Разве я не прав? – отозвался Оташ.
– Начал ты, конечно, за здравие. Это ты ловко про духов придумал. Но неужели непонятно, что если она всё это так скрывала, то не хочет она, чтобы этот Байлы пострадал? Любит она его, наверное. Ты её своими «должен» до выкидыша доведёшь. Нет, если это, конечно, и есть твоя задумка, то пожалуйста.
– И что ты предлагаешь?
– Тут духи должны помочь. Раз уж они решили спасти жизнь нерождённому ребёнку.
– Каким образом?
– Ты у нас такой большой шоно, а придумать не можешь? Ты из мёртвых воскрес, а тут всего лишь девочка забеременела от женатого.
– Ты пойми, если она родит без мужа, как на неё смотреть будут? Да её замуж никто не возьмёт. Она будет опозорена! Если Байлы хотя бы признает ребёнка…
– Так пусть признает, – кивнул Юрген. – Пусть ему духи прикажут. А девочку хватит пугать.
Мереке продолжала тихо плакать, не обращая внимания на разговор на чужом языке. Оташ позвал её.
– Послушай, – заговорил он. – Ты должна довериться Табити. Молись ей. Она сама направит Байлы на правильный путь. Береги своего ребёнка. Духи любят его. Ты поняла меня?
– Да, великий шоно, – ответила Мереке.
– Теперь ступай.
– Если нужна моя помощь, говори, я всё сделаю, – сказал Юрген, когда девушка ушла.
– Какая помощь? – отозвался Оташ. – Духов изображать?
– Как скажешь.
– Это преступление.
– Какое ещё преступление?
– Гневить духов.
– А кто это начал? Ты сам заявил этой девчонке, что тебе духи про её беременность рассказали!
– Я всего лишь не хотел выдавать Гульсам.
– Ладно, я, кажется, придумал, – сказал Юрген.
– И что же ты придумал? – поинтересовался Оташ.
– Я читал про такое. Однажды женщина, которая никогда не учила руны…
– Чего она не учила?
– Руны.
– Что это?
– Руны, великий шоно, это древние письмена нортов. Так вот сейчас мало кто может их прочитать. И вот одна женщина, которая их не знала, вдруг написала рунами целое предложение. В нём содержалась информация, которую знать она тоже никак не могла. Ну, короче, там долгая история. Но суть ты понял?
– Суть понял, – кивнул Оташ. – Но не понял, как это нам поможет.
– Кто не знает вашего языка? Я не знаю. Кто может писать на вашем языке? Я могу. Улавливаешь теперь?
– Это преступление против духов, – сказал шоно и улыбнулся. – Но это может сработать.
– Посоветуй мне лучше, что написать?
– Что Тенгри накажет его, если он не признается в том, что является отцом ребёнка Мереке.
– Весело то, что он этого ещё не знает. Ну, на то они и духи, чтобы сообщать важные новости, верно? Осталось придумать, зачем мне к нему пойти.
– Байлы – кожевник, как и его отец. Попроси у него кожу для новых сапог. И возьми с собой Донира. Он с радостью тебе поможет.
– Мне объяснить Дониру, в чём дело?
– Нет.
– То есть мы его обманываем?
– Как будто для тебя в этом есть что-то необычное.
Ничего не ответив, Юрген взял свиток, грифель и вышел из гера. Снова найдя Донира, он попросил его помочь ему поговорить с Байлы.
– А свиток тебе для чего? – поинтересовался помощник шамана.
– Так вдруг я что-то такое увижу, что надо будет записать? – с улыбкой ответил Юрген. – Это для жизнеописания шоносара.
Байлы нашёлся рядом со своим гером. Он раскладывал шкуры на досках. Запах стоял такой, что Юрген невольно заткнул нос. Донир объяснил Байлы, что норту нужна шкура на сапоги. Юрген решил, что пора, уселся на землю, раскрыл свиток, запрокинул голову, зажмурился и стал быстро писать. Он не был уверен в том, что именно так должен был выглядеть человек, которым управляют духи, но в той книге было что-то очень похожее.
– Чего это он? – спросил Байлы.
– Не понимаю, – забеспокоился Донир. Юрген закончил писать и открыл глаза. – Что с тобой? – спросил помощник шамана.
– А что со мной? – непонимающе захлопал глазами Шу.
– Ты что-то писал.
– Ой, – Юрген взглянул на свиток. – Что это за каракули?
– Это не каракули, – взяв свиток, проговорил Донир. – Это наш язык. Посмотри, – и он протянул бумагу Байлы. Кожевник переменился в лице.
– Я не знал, – пробормотал он. – Я не знал…
– Что происходит-то? – спросил Юрген.
– Ты иди к шоно, а нам с Байлы нужно поговорить, – сказал Донир.
– Да что я там написал такое? – не унимался Шу.
– Я тебе потом всё расскажу, – ответил сарби. – Иди.
– А кожа на сапоги?
– Будут тебе сапоги.
Оташ ждал возвращения Юргена в гере. Когда Шу объявился, шоно вопросительно взглянул на него.
– Я всё сделал! – радостно заявил норт.
– Тебе поверили?
– Конечно!
– Да, лжёшь ты профессионально.
Улыбка исчезла с лица Юргена.
– Ну, в общем Донир сказал, что сам разберётся с Байлы, – проговорил он.
– Зная Донира, могу с уверенностью сказать, что Байлы пойдёт признаваться в содеянном как родителям Мереке, так и жене.
– Значит, всё хорошо?
– Надеюсь. Не хотелось, чтобы она убивала ребёнка, особенно если Гульсам права и это её единственный шанс стать матерью. Спасибо за помощь.
– Да не за что. Мне тоже было её жалко.
Сказав так, Юрген сел и взял в руки свитки с «Ырк Битиг».
– Что твои предки говорили об этом? – спросил он.
– Что по этим свиткам можно гадать, – ответил Оташ. – Но я не знаю как. По мне это просто стихи.
– Послушай.
Когда-то наверху была мгла, а внизу был прах.
Стаи птиц покинули свои гнёзда.
Детёныши искали свои норы и не могли найти.
Сыновья и дочери лишились крова.
Так было три года.
Но благодатный Тенгри явил свою милость.
Все радовались и веселились.
– Думаешь, это что-то значит? – спросил шоно.
– На конец света похоже, – ответил Юрген. – Только Тенгри всех спас. Вот ещё, слушай.
Говорят, овца богача, испугавшись, убежала и столкнулась с волком.
Волк пил её молоко.
И она осталась жива.
Волку и овце было хорошо.
– Это ты тоже сможешь объяснить? – задал вопрос Оташ.
– Волк должен был убить овцу, разве не так?
– Так.
– А он не сделал этого. Овца жива и дала волку своё молоко.
– Ты ведь сейчас не про зверей?
– А ты?
– Мне надо поговорить с Сагдаем, – сказал Оташ, вставая.
– Расскажешь ему про Байлы?
– И про твоё сегодняшнее представление тоже.
– То есть ты… Ты скажешь ему, что я знаю ваш язык?
– Да. Если Донир и поверил в то, что тобой управляли духи, то Сагдай обязательно усомнится. Я должен сказать ему правду. Боишься?
– Нет. Я верю тебе.
Оташ молча покинул гер. Зайдя к Сагдаю, он проговорил:
– Пойдём, прогуляемся, надо кое-что обсудить.
Шаман кивнул, они вышли вдвоём и зашагали вдоль геров.
– О чём ты хотел поговорить? – спросил Сагдай.
– Думаю, с чего начать, – ответил Оташ.
– Это как-то связано с волчьим камнем?
– И да, и нет. Но ты прав, начну, пожалуй, с волчьего камня. По дороге к нему на нас напали разбойники. Юрген помог мне. Вдвоём мы справились с ними. Позже у камня я видел сон. Это был город посреди степи. Большой, красивый. Со статуями волков у ворот и изваянием лучника на площади. Лучник был похож на Юргена. Тогда же такой же сон приснился и ему. Он описал в точности такой же город, только изваяние было не лучника, а всадника.
– Дай догадаюсь, всадником был ты?
– Верно. Там, у волчьего камня мы поклялись друг другу в дружбе и верности. Но вернувшись, я узнал, что Юрген всё это время лгал нам всем.
– Как он лгал?
– Он знает наш язык. Он шпионил за нами по приказу Рейна. Рейн не доверяет мне и боится, что я захвачу Нэжвилль с помощью Асимы. В принципе я могу его понять. Но Юрген…
– Когда он просил Донира помочь ему найти какую-то девочку, я заметил, что у него губа разбита. Донир спросил его об этом, а Юрген ответил, что неудачно упал. Это ты его?
– Я.
– То есть он знает, что ты его разоблачил?
– Знает. Но он утверждает, что перестал шпионить после клятвы у волчьего камня. И сон этот… Я не знаю, что думать, Сагдай.
– Сон говорит о том, что тебе нужно верить этому мальчику, – ответил шаман.
– У волчьего камня нельзя лгать, – произнёс Оташ.
– Ты сам это понимаешь.
– Но ты бы легко поверил на моём месте?
– Нет. Это тяжело.
– Никому не говори пока о том, что Юрген знает наш язык.
– Мог бы не просить.
– Это ещё не всё.
– Я тебя слушаю, шоно.
– Я узнал от повитухи, что та девочка, Мереке, беременна и хочет избавиться от своего ребёнка. Отец её первенца – Байлы. Мереке говорит, что он тогда ещё не был женат. И она всё скрыла от всех, включая самого Байлы. Чтобы не выдавать повитуху, я сказал Мереке, что узнал о её беременности сам, от духов.
– Кажется, я начинаю догадываться, – проговорил Сагдай.
– Ты можешь злиться на меня, но я очень не хотел, чтобы эта девочка так рисковала, – продолжал Оташ. – Гульсам говорит, что если Мереке сейчас убьёт малыша, то больше не сможет забеременеть. А если она сделает это сама, то вообще может погибнуть. У Юргена появилась идея.
– У Юргена?
– Да. Он пошёл с Дониром к Байлы, будто бы за кожей на сапоги, а сам изобразил такое, что будто бы его рукой пишут духи. И написал что-то на нашем языке, которого он, как все думают, знать не может. Не знаю уж, как он это всё провернул и что точно написал, но вроде всё получилось. Донир тебе расскажет. Я знаю, что это преступление против духов, но…
– Но Байлы узнает о ребёнке и сможет помочь Мереке, – закончил за Оташа Сагдай.
– Да.
– Я не стану сердиться на тебя. А вот духи возможно. Но ведь твои намерения были чистыми, не так ли?
– Так.
– Тогда я думаю, духи простят. Я поговорю с Дониром, не волнуйся.
Вернувшись в свой гер, Оташ застал Юргена за чтением свитков.
– Прочитай ещё раз про овцу, – попросил он.
– Говорят, овца богача, испугавшись, убежала и столкнулась с волком.
Волк пил её молоко.
И она осталась жива.
Волку и овце было хорошо, – повторил Шу, не глядя на бумагу.
– Ты запомнил?
– У меня хорошая память.
– Я говорил с Сагдаем, он тебя не выдаст.
– Не выдаст Байлы?
– Никому.
– Спасибо.
– Это Сагдаю спасибо.
– Нет, тебе. За то, что хочешь мне верить.
– У волчьего камня нельзя лгать, – проговорил Оташ.
– У волчьего камня нельзя лгать, – повторил Юрген. Поднявшись, он подошёл к шоно и протянул ему руку. – Клянусь, что буду с тобой. Буду тем, кто поможет тебе возвести город в степи.
Оташ сжал его руку и тихо сказал:
– Я тебе верю.
