Юлия Рахаева
Хозяин степи

III

Очнувшись, Юрген обнаружил себя лежавшим поперёк седла со связанными сзади руками. Всё тело жутко ныло, и кружилась голова.

– Эй! – попытался позвать Юрген всадника, но сильно закашлялся.

– Очнулся? – услышал он над собой грубый мужской голос, говоривший на языке сарби.

– Кто вы такой? – хрипло спросил Шу и попытался извернуться, но у него не получилось.

– Моё имя ничего тебе не скажет. Я сивар.

– Что вы сделали с Витольдом?

– Это тот парень, что был с тобой в доме? Я стукнул его голове. Делов-то.

Юрген задрыгал ногами, снова пытаясь повернуться, но сивар ударил его по спине.

– Не рыпайся! – прикрикнул он.

– Хорас, прекрати это! – послышался рядом знакомый мужской голос. Юрген готов был поклясться, что это был Карсак.

– Не указывай мне! – огрызнулся Хорас.

– Карсак? Это ты? – спросил Шу.

– Я, – ответил тот.

– Так ты, что же, с самого начала поехал ради этого? Ты предал нас? Предал шоно?

– Что-то вроде, – ответил Карсак на языке сарби, а затем добавил на языке нортов. – Ты не забывай, что я тактик.

– Не переходи на этот язык! – на этот раз голос принадлежал женщине.

– Да я просто выражаться при тебе не хотел, – сказал Карсак.

– Подонок ты, – проговорил Юрген, а затем тоже добавил на языке нортов. – Попробую тебе поверить, – и тут же получил ещё один удар по спине от Хораса.

– Вообще-то он нужен нам целым! – гневно сказала женщина.

– Синерпи, успокойся. Я несильно.

– Зачем я вам? – спросил Юрген. – Чего вы хотите добиться?

– Свободы, – ответил Хорас.

– От шоносара?

– От кого же ещё?

– И думаете, я вам в этом помогу?

– Мы читали письмо, которое посол написал своему королю. Из него мы многое поняли. А потом и сами увидели. Мы выменяем тебя на нашу свободу.

– Это вряд ли, – ответил Юрген. – Я не стою так дорого.

– Вот и проверим.

Голова кружилась всё сильнее, и Шу почти не чувствовал рук – так сильно они затекли. Перспектива проехать в таком положении весь путь до сиваров выглядела удручающей.

– Послушайте, – заговорил он. – Может, вы дадите мне сесть нормально? Сами понимаете, что я не убегу от вас. Просто ещё немного и я тут сдохну.

– Он вообще-то болеет, – сказал Карсак. – Может, послушаешь его, Хорас? А то не довезём. Чем тогда торговать будем?

Хорас смачно выругался сквозь зубы и, не останавливая коня, потянул Юргена за связанные руки, усаживая перед собой. Шу кое-как перекинул ногу через лошадиную спину и точно бы свалился, если бы сивар его не удержал.

– Мне теперь неудобно! – зло проговорил Хорас.

– Но теперь есть шанс, что норт доедет, – ответил Карсак.

– Что в нём вообще такого? – снова подала голос Синерпи. – Почему шоно его ценит?

– Он образованный, – сказал Карсак. – Все языки знает. И прочие науки. Хороший предводитель ценит таких людей.

– Надеюсь.

Оташ понимал желание Олафа ехать с ним, сам бы он поехал, невзирая ни на какие раны, но Найтли не был воином. Доедет ли он? Запретить ему Оташ не мог. Олаф находился в подчинении посла, а Рейн предоставил своему помощнику полную свободу выбора. Мол, хочет ехать, значить, пусть едет. Ждать Оташ не мог, поэтому они покинули Яссу, не дожидаясь утра. Шоно почему-то думал, что Витольд тоже захочет поехать с ними, но Никсон такого желания не выказал. Оташ не обрадовался бы его компании, но тот факт, что Витольд не захотел принимать участие в вызволении племянника, теперь полностью оправдывал отношение Юргена к своему родственнику.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, – нарушил тишину Рейн.

– Я помню, – отозвался Оташ. – Перед отъездом вы спросили меня, что я собираюсь предпринять. Так вот у меня нет ответа.

– Но вы собираетесь вернуть господина Шу, не так ли?

– Это не обсуждается.

– Вы же понимаете, что сивары захотят выменять его жизнь на что-то ценное для них?

– Вы считаете меня настолько тупым?

– Нет. Но я хочу знать, готовы ли вы дать им то, что они захотят?

– Нет.

– То есть вы что же? – подал голос Олаф. – Вы позволите им убить Юргена?

– Ты не слышал, что я сказал раньше? Я верну Юргена.

– Но торговаться с сиварами вы не станете, – проговорил Рейн.

– Я их выслушаю.

– И сделаете по-своему?

– Да.

– Слышал, что предшественник вашего отца сжигал целые поселения.

– Я это видел своими глазами. А ещё я видел, как кучка нортов и один амарго бросились спасать горящее поселение, рискуя своими жизнями. Мой отец не сжигал поселений, хотя ему пришлось столкнуться с бунтом. Он подавил бунт в честном сражении.

– Это вы тоже видели своими глазами?

– Нет, этого я не видел. Меня не было тогда в шоносаре.

– Но вы уверены, что сражение было честным?

– Скажите, господин посол, зачем вы едете со мной?

– Я уже говорил вам, что никто не отменял моего назначения.

– То есть судьба Юргена вас не волнует?

– Отчего же? Волнует. Он всё ещё подданный его величества.

– Он же предатель, по-вашему.

– Но он подданный его величества короля Нэжвилля. Господин шоно, вы заметили, у вас на шее будто бы след от укола?

– Что? – Оташ потрогал шею, но ничего такого не почувствовал.

– Слева.

– Ну, может быть… – шоно задумался.

– Вас усыпили, ведь так? Возможно, вас укололи чем-то, содержавшим сильнодействующее снотворное. Но вы даже не почувствовали…

– Потому что меня отвлекли. Да и не привык на такие мелочи обращать внимание.

– Сивары всё продумали.

– Я ведь почти поверил Карсаку, – задумчиво проговорил Оташ.

– Никому нельзя верить, – ответил Рейн.

– И вам? – усмехнулся шоно.

– И мне.

– Мне можно верить, – вдруг сказал Олаф.

– Ты никогда не врёшь? – спросил Оташ.

– Только если во благо.

– Ну, благо это или нет – это кто решает?

Олаф не ответил.

– Вот то-то и оно, – сказал шоно. – Не всякое, что благо для одного, будет благом для другого.

– Разве это так? – спросил Найтли. – Добро – это же…

– Что? Ты попробуй найти добро на войне. Да такое, чтобы для всех.

– На войне?

– Мы на войне, Олаф. Если не веришь, спроси господина посла, он подтвердит.

– Это бунт, господин Найтли, – проговорил Рейн. – Вам ведь не нужно объяснять, что это?

Олаф промолчал.

Солнце уже встало, когда Оташ вдруг объявил привал.

– Разве мы не спешим? – спросил Арчибальд.

– Олафу нужен отдых, – ответил шоно.

– Не надо делать остановку только ради меня! – воскликнул Найтли. Выглядел он однако очень бледным, и, казалось, вот-вот свалится с лошади.

– Я делаю остановку ради себя, – проговорил Оташ. – Потому что если тебе станет хуже, то это будет мне мешать. Поэтому будь так добр, отдохни.

Сам сарби отошёл в сторону, опустился на колени и закрыл глаза.

– Именем неба, именем белого солнца и жёлтоглазой луны, именем земли и воды, протягиваю руки к тебе, – прошептал он. – Отец мой небесный, пламя дарящий, сохрани его. Твоя сила со мной.

Посидев ещё немного, Оташ обернулся на нортов. Олаф лежал на спине, устало закрыв глаза, а Рейн сидел рядом.

– Господин посол, – заговорил шоно, – а вы умеете играть на флейте?

– Нет, я играю на клавесине.

– Клавесина у меня нет.

– А флейта есть?

– Да. Это Юргена.

– Я умею, – тихо проворил Олаф, садясь.

– На флейте?

– Да. Может быть, не очень хорошо, но умею. Вы хотите, чтобы я сыграл?

– Хочу, – Оташ достал из сумки флейту и протянул Найтли.

– Вы хотите что-то конкретное? – спросил Олаф, поморщившись от боли.

– Ты знаешь вот эту? – и сарби попытался напеть мелодию, которую Юрген играл тогда, в лесу.

– Знаю, – кивнул Найтли, поднёс флейту к губам и начал играть. Он играл не так, как Юрген. Нет, он вовсе не играл хуже, но почему-то не так. Оташ и не подозревал, что у каждого музыканта была своя музыка. У Юргена она была такой же, как и он сам. Стремительной, сильной, глубокой и в то же время хрупкой. Музыка Олафа была мягче, стройнее, она напоминала тёплый и пряный травяной чай, если мелодию вообще можно было сравнить с напитком.

– Вы хорошо играете, – проговорил Рейн, когда Олаф опустил флейту.

– Спасибо, – смутился Найтли.

– Господин посол, – позвал Оташ.

– Да, господин шоно?

– Как представитель королевства-союзника готовы ли вы оказать мне поддержку в подавлении бунта?

– Готов, – кивнул Рейн.

Когда впереди наконец показалось поселение сиваров, Юрген уже не чувствовал рук, и его бросало то в жар, то в холод. Порой он проваливался в какое-то забытьё, но Хорас тряс его за плечо, приводя в чувства. Сивары переговаривались между собой, но до Юргена их слова доходили словно через толщу воды. Шу мечтал только об одном – поскорее доехать. Ему уже было плевать на всё, лишь бы просто лечь и забыться. Когда Хорас остановил коня, Юрген чуть не свалился на землю, но сивар удержал его. Идти самостоятельно Шу уже не мог, и Хорас, выругавшись, грубо перекинул его через плечо. Сивар принёс его в какой-то амбар и бросил на мешки. Юрген отключился сразу же, как только его голова коснулась грубой ткани.

Он очнулся, когда ему на лицо брызнули холодной водой. Открыв глаза, Юрген увидел перед собой лицо Карсака, а затем понял, что его руки больше не связаны.

– Синерпи мне не до конца доверяет, поэтому времени у меня не много, – проговорил сивар на языке нортов. – Я скажу арамсаю, он придёт к тебе. Он поможет с твоей лихорадкой.

– А что потом? – хрипло спросил Юрген, пытаясь размять затёкшие руки.

– Потом Илпек будет торговаться с шоно.

– Ты не поможешь мне бежать?

– Нет.

– Так и знал, что тебе нельзя верить!

– Да ты пойми, какой смысл тебе бежать? Чтобы они отправились за тобой в погоню или снова выкрали?

– Больше не выкрадут, если Оташ их накажет.

– Он накажет, я не сомневаюсь. И таким образом покажет, как дорожит тобой.

– Это плохо?

– Ну, вот ты вроде бы образованный. Книги, говоришь, читал. Если шоно это всё покажет, что это будет значить?

– Что?

– Что у него есть слабое место. Ты его слабое место.

Юрген задумался. Соображалось плохо, но в словах Карсака была своя правда.

– Так, а как ты думаешь, надо поступить? – спросил Шу.

– Насколько я успел понять шоно, он такого допустить не хочет. А я ему помогу. Я укажу на место, в котором тебя прячут или даже помогу выбраться, когда придёт время.

– И когда же придёт это время?

– Это будет зависеть от того, что решит шоно. Пока я не знаю. Всё, мне надо идти. Я позову арамсая.

Колдун действительно очень скоро появился в амбаре. Открыв дверь своим ключом, он принёс хлеба, воды и лечебный отвар.

– Что там слышно? – спросил Юрген.

– Илпек ждёт шоно, – ответил арамсай.

– Ты считаешь, он прав?

– Нет. И я бы отпустил тебя, но… это будет трудно.

– Не надо. Это ведь ты помог Олафу?

Арамсай кивнул.

– Ты уже много сделал, – проговорил Юрген.

Оташу хотелось сразу же отправиться в поселение сиваров и потребовать у Илпека вернуть Юргена, но он не стал этого делать. Сначала он прибыл в лагерь и, отправив Олафа отдыхать с дороги под присмотром Рейна, сам зашагал к геру Сагдая.

– Вы нашли того юношу? – поинтересовался шаман, увидев Оташа.

– Нашли, – кивнул тот. – Как сивары?

– Явно что-то затевают. Илпек ходит хитрым лисом.

– Ещё как затевают. Они похитили Юргена.

– Они уже выставили свои требования?

– Я ещё не говорил с Илпеком. Сначала пришёл к тебе.

– Что же ты решил?

– Мне бы только узнать, где они его прячут…

– Я отправлю Донира в поселение под видом выбора юношей в армию. Пусть он понаблюдает.

– Благодарю, Сагдай.

– Сабира спрашивала о тебе.

– Что ей нужно?

– Она узнала, что ты уехал. Хотел знать, куда и зачем.

– Позже зайду к ней. Сейчас я встречусь с Илпеком. Попроси за меня Тенгри.

– Ступай, – кивнул Сагдай.

Оташ взял с собой Алтана и Бальзана и поехал в поселение.

– Что там происходит? – спросил один из братьев.

– Сивары вздумали меня шантажировать, – ответил шоно.

– Это чем же?

– Юргеном.

– Я не понял, он у них? – воскликнул Алтан.

– У них.

– И что же, ты собрался торговаться с ними? – возмутился Бальзан.

– Я хочу услышать, что скажет Илпек.

– А потом?

– Потом? – Оташ нехорошо усмехнулся. – Потом я откажусь и дам ему время передумать и выдать мне Юргена.

– Так он откажется.

– Скорее всего.

– И тогда?

– И тогда я прикажу сжечь поселение, – проговорил Оташ.

– Из-за Юргена? – удивился Алтан.

– Нет, из-за того, что никто не имеет права ставить мне условия. Никто.

– Ты спалишь всю деревню вместе с Юргеном? – спросил Бальзан.

– Надеюсь, что до этого не дойдёт. Алтан, твой брат будет со мной во время переговоров. А ты навести местного арамсая и скажи, что шоно требует от него карту их поселения. Если у него такой нет, то пусть нарисует. И пусть отметит все нежилые постройки. Ясно тебе?

– Ясно, но зачем это?

– Надо.

Илпек вышел к Оташу не один, а в сопровождении крепкого мужчины с большим ножом за поясом.

– Здравствуй, великий шоно, – заговорил старейшина.

– Ты знаешь, зачем я здесь, – спешившись, ответил Оташ.

– Мы вынуждены были пойти на крайние меры.

– Чего ты хочешь?

– Отмены дани. И чтобы наши мужчины не шли в армию шоносара.

– А если я откажусь?

– Мальчика придётся убить. И, великий шоно, если ты захочешь забрать его силой, его всё равно убьют. Рядом с ним хороший воин. Он сделает всё быстро.

– Илпек, я никогда не соглашусь на твои условия. Но я дам тебе время одуматься. Я буду ждать до полуночи. Если в полночь ты не выдашь мне Юргена, я прикажу сжечь твоё поселение.

– Великий шоно так не поступит. Ведь тогда погибнут женщины, старики, дети и этот мальчик, Юрген.

– Жду до полуночи, – повторил Оташ, садясь на коня.

Покидая поселение, шоно чувствовал, как его била мелкая дрожь.

– Не одумается он, – проговорил Бальзан.

– Сам знаю, – ответил Оташ.

– Так значит спалить поселение?

– Значит спалить. Что-то имеешь против?

– Нет, – пожал плечами Бальзан. – Все шоно так делали.

– Мой отец так не делал.

– Но он подавил бунт.

Оташ промолчал. Вернувшись в лагерь, он увидел дожидавшегося его Рейна.

– Вы ездили на переговоры со старейшиной сиваров, не так ли? – спросил Арчибальд.

– Верно, – ответил шоно.

– И они требуют свободы от шоносара?

– Почти. Илпек не говорил о выходе из-под моего правления, но требовал отмены дани и отказывался отдавать своих мужчин в нашу армию.

– Как вы намерены поступить?

– Я дал ему время передумать. До полуночи.

– Вы считаете, он может передумать?

– Нет. Но мне нужно это время.

– Для чего?

– Чтобы подготовиться. Я сказал Илпеку, что прикажу сжечь его поселение.

– И вы действительно сделаете это?

– По вашему голосу я слышу, что вы это не поддерживаете, – усмехнулся Оташ.

– Речь не обо мне, – ответил Рейн. – Поддерживать вас или нет, решать его величеству, но я прекрасно знаю, что король Фарлей Белоснежный никогда не даст добро на подобные поступки.

– И что вы сделаете? Илпек уже предупреждён. А остановить моих воинов в одиночку вы не сумеете.

– Вы правы, я ничего не сделаю. Но я доложу о произошедшем его величеству, и его отношения с вами могут резко перемениться, несмотря на брак с вашей сестрой. А поселение сиваров может постигнуть участь Валахии.

– Господин посол, а вы не могли бы хоть раз говорить от себя, а не от королевства? – вдруг сказал Оташ.

– Что вы имеете в виду?

– Лично вы как относитесь к тому, что шоно собирается сжечь целое поселение?

– Отрицательно. И дело даже не в том, сколько невинных людей пострадает, а в том, что это неразумно.

– В следующий раз так сразу и говорите.

Арчибальд смотрел на Оташа немного непонимающим взглядом.

– У вас есть своё мнение, господин Рейн, и я хочу знать его, – проговорил шоно. – Здесь, в шоносаре, рядом со мной находитесь вы, а не королевство Нэжвилль.

– Теперь вы знаете моё мнение и что дальше? – спросил Арчибальд.

– Я не собираюсь сжигать поселение, я хочу только сделать вид. Мои воины действительно сделают несколько выстрелов горящими стрелами, но их стрелы попадут в землю и в пару амбаров. За это время я смогу вызволить Юргена, и я надеюсь, что я уже буду знать, где его прячут.

– А что вы будете делать потом? Я имею в виду, что станет со старейшиной?

– Я назначу нового и оставлю несколько своих воинов в поселении на случай новых беспорядков.

– В таком случае я готов поддержать вас, – проговорил Рейн. Оташ протянул ему руку, и Арчибальд пожал её.

Вскоре вернулся Алтан, выполнивший поручение шоно.

– Арамсай нарисовал карту! – проговорил сарби и довольно протянул Оташу бумагу. Поблагодарив парня, шоно решил дождаться возвращения Донира в надежде, что тому удалось узнать, где держат Юргена. К удивлению Оташа, помощник шамана приехал в лагерь не один, а в сопровождении Карсака. Увидев сивара, шоно невольно потянулся за оружием.

– Какого ты притащил его сюда? – возмутился Оташ. – Чтобы я убил его ненароком?

– Тебе стоит его выслушать, – ответил Донир.

– Ты, что же, гонец Илпека? – спросил шоно.

– Что-то вроде, – кивнул Карсак. – Но на самом деле всё не так. Я приехал к тебе, великий шоно. И чтобы ты поверил мне, вот, – сивар протянул ему маленький кожаный треугольник – тумар, который Оташ подарил Юргену.

– Почему я должен верить? Может быть, ты просто снял его с норта.

– Но откуда я мог знать, что это ты ему подарил? Это он мне сказал, он сам отдал, чтобы ты мне поверил так, как поверил Юрген.

– И что же ты хочешь мне сообщить?

– Как ты понимаешь, я знаю, где он, и готов помочь ему бежать, только если ты скажешь, что намерен делать сам. Я мог бы отпустить его и раньше, но не видел в этом смысла. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Иначе ты сам бы уже что-то предпринял.

– Показывай, – Оташ протянул Карсаку карту.

– Эта карта не совсем точна, – взглянув на бумагу, ответил сивар. – Кто её составлял?

– Арамсай.

– Тогда понятно. Он колдун, а не картограф. Сейчас я всё исправлю, а Юрген вот здесь, – Карсак достал из кармана грифель и ткнул в квадратик неподалёку от дома старейшины. – Вижу, арамсай отметил все жилые дома… Постой, ты хочешь привести в исполнение свои угрозы?

– Да, хочу.

– Я понял, – широко улыбнулся сивар. – Ты собрался стрелять по амбарам. Значит, слушай. Юргена охраняет Хорас. Когда всё начнётся, он не убежит, он будет там до последнего. И я не могу обещать, что Хорас не прикончит Юргена, поняв, что ты сжигаешь деревню.

– Значит, сначала надо вывести Юргена, – ответил Оташ.

– Лучше всего сделать это одновременно.

– Ты прав.

– К сожалению, я не могу долго оставаться у вас, иначе сестра что-то заподозрит. Я приехал, чтобы сказать тебе, что Донир не может выбирать мужчин в армию, потому что Илпек никого не отпустит. А теперь я должен ехать. Скажи, ты планируешь нападать в полночь?

– Нет, с первыми лучами солнца.

Кивнув, Карсак сел на коня и покинул лагерь.

Отдав все распоряжения воинам, Оташ вспомнил, что его хотела видеть Сабира. Сам он не имел ни малейшего желания видеться с ней, но из уважения к сестре всё же решил навестить мачеху. Когда шоно зашёл в её гер, Сабира пила кумыс. Увидев Оташа, она отставила пиалу в сторону.

– Здравствуй, великий шоно.

– Здравствуй. Ты хотела меня видеть?

– Хотела, и с каждым часом моё желание говорить с тобой всё сильнее.

– В чём дело?

– Я имею право знать, что происходит, не правда ли?

– Говори прямо. Не надо заходить издалека.

– Сивары затеяли бунт?

– Да.

– Это правда, что они взяли в заложники того норта?

– Кто же это тебе доложил?

– Значит, правда. Значит, случилось то, чего я боялась больше всего.

– Ты боялась бунта?

– Нет, великий шоно, я боялась, что ты не просто так приблизил к себе этого мальчишку-норта. Даже сивары поняли это.

– Не понимаю тебя.

– Тебе нужен был помощник, правая рука, это верно. Но как ты мог выбрать норта?

– Это моё дело.

– Ошибаешься, это дело всего шоносара. Одно дело, когда норт служит здесь мальчиком на побегушках, и совсем другое, когда шоно приближает его настолько, что позволяет себя шантажировать с его помощью.

– Это всё, что ты хотела сказать?

– Что ты собрался делать? Идти на уступки? – спросила Сабира.

– Нет, – ответил Оташ. – Никаких уступок. Что-то ещё?

– Подумай над моими словами.

Не ответив, шоно покинул гер. Он был зол. Сначала сивары решили, что могут указывать ему, что делать, теперь Сабира. Она потеряла все свои права в тот день, когда решила убить собственного мужа, чтобы сделать своего сына шоно. Да она до сих пор жива, только потому что Оташ любит Асиму. Сейчас ему хотелось самому взять в руки лук и выстрелить горящей стрелой не куда-нибудь, а прямо в дом Илпека. Пусть он знает, с кем связался.

Зайдя в свой гер, Оташ устало опустился на свою постель. На стороне Юргена лежала куча свитков. Среди них выделялся «Ырк Битиг», а другие были свежими. Взяв один из них, Оташ развернул бумагу.

Здесь курганы застыли, как волны на море,

Здесь раскинулись белые геры шатрами.

И огнём полыхают за речкою зори,

И украшена степь цветными коврами.

Синей лентой Ихтыр устремляется к небу,

Мягкой поступью бабр бредёт через чащу.

Ты свободным, как здесь, никогда ещё не был,

Твоё сердце всегда будет биться здесь чаще.

Шоно читал эти стихи впервые, и автора он не знал. Положив свиток на место, Оташ вышел из гера и направился к Сагдаю. На степь уже опустились густые сумерки.

Юрген совсем потерял счёт времени. После отвара, который ему принёс арамсай, он крепко уснул и проснулся, когда его разбудил Карсак. Он говорил что-то о встрече с Оташем и что ему обязательно нужно было какое-то доказательство его верности шоно. Тогда Юрген молча снял с себя амулет, когда-то подаренный ему Оташем, и протянул Карсаку. В следующий раз Шу пришёл в себя, когда услышал шум и голоса за дверью. Он подполз ближе к выходу и прислушался. Голоса были знакомыми: Юрген узнала Карсака и Хораса.

– Мне это надоело! – возмущался Хорас. – Что там говорил шоно? До полуночи? Так уже далеко за полночь, а он ничего не сделал! Нужен ему вообще этот мальчишка? Сдаётся мне, что нет.

У Юргена похолодело внутри. А что если Оташ действительно не станет ничего делать? Карсак верно говорил. У шоно не может быть слабостей. Оташ никак не мог согласиться на требования старейшины сиваров, и Юрген не стоит так дорого.

– Так, может, шоно думал, что Илпек испугается? – проговорил Карсак. – Вот он и ждёт.

– Чего он там ждёт? Надо прикончить мальчишку и дело с концом! Пусть шоно не думает, что сивары бросают слова на ветер.

– Ну, убьёшь ты его, а дальше что? Чем потом торговаться будешь?

– А что ты у меня спрашиваешь? Не я это решаю!

– Вот именно, что не ты. Пока не поступило приказа от Илпека, охраняй норта. Я думаю, что надо хотя бы до рассвета подождать.

– Между прочим, я спать хочу. Вторую ночь без сна!

– Но тебе Илпек доверяет. Так что крепись.

Послышались шаги, очевидно Карсак ушёл. Юрген прислонился к двери и закрыл глаза. Его снова клонило в сон. Шу вздрогнул, когда ему почудилось, что он падает в какую-то глубокую яму, и понял, что задремал. За дверью было тихо. Тишина была почти оглушающей. Юрген не знал, скоро ли рассвет, в амбаре было темно. Шу вдруг стало страшно. И вовсе не потому, что Хорас грозился его убить, а потому что Оташ мог за ним не придти. Зачем Юрген был ему нужен? На флейте играть? Или стихи переводить? Больше он ни на что не годился. Алтан и Бальзан были правы – он обуза. И Витольд был прав – его здоровье не для шоносара. Юрген почувствовал подступающие слёзы и зажмурился.

В этот момент раздался странный шум, и что-то ударило в крышу амбара. Послышался треск, и запахло горелым. И тут Юргена осенило: Оташ приказал сжечь поселение. В ужасе он начал дёргать дверь, понимая, что это бесполезно, но кто-то вдруг открыл её снаружи. Шу подумал, что это Хорас, и отпрянул назад, но, к его огромному удивлению, на пороге амбара стоял Оташ.

– Идём, – проговорил он, протягивая Юргену руку. Шу выбежал из амбара и увидел лежащего на земле Хораса.

– Ты его убил? – тихо спросил норт.

– Оглушил, – ответил шоно. – Бежим, тут сейчас будет жарко.

И Юрген увидел, как горящая стрела вонзилась в крышу маленького домика в соседнем дворе. Ещё одна воткнулась в землю рядом с забором.

– Бежим! – повторил Оташ.

Оказалось, что шоно неподалёку ждала лошадь, сев на неё, они с Юргеном помчались прочь из деревни. Шу видел всадников-сарби, стреляющих горящими стрелами, слышал крики сиваров, и ему казалось, что всё это один большой кошмарный сон.

Наконец, они перебрались на другой берег реки, Оташ остановил коня, спрыгнул на землю и помог спуститься Юргену. Шу увидел, что воины тоже возвращались в лагерь. Обернувшись на деревню, Юрген увидел зарево пожара.

– Ты… – голос Юргена дрожал, – ты… Сжёг их?

– Ты на самом деле думаешь, что я могу сжечь невинных людей?

– Но вон же…

– Это горят три амбара, эне. Один, в котором тебя держали, второй – по соседству. И ещё один чуть поодаль. Если сивары не дураки, то они успеют их потушить, пока огонь не перекинулся на жилые дома. Все эти амбары расположены на достаточном расстоянии от домов.

– А Карсак?

– Я тут! – послышался рядом знакомый голос. Сивар подбежал к Юргену. – Мне теперь назад дороги нет.

– Добился ты своего, – усмехнулся Оташ. – Получил место в армии шоносара.

– А что же будет с сиварами? Со всей деревней? – спросил Юрген.

– У них будет новый старейшина, – ответил шоно.

– Но это ведь должен быть человек, которому ты можешь доверять.

– Это трудно, но я уже сделал свой выбор. Это Имет.

– Кто это?

– Арамсай, – объяснил Карсак. – Его так зовут.

– Эне, ты сильно напугался, когда загорелся амбар? – спросил Оташ. – Это я поджёг его. Собственно это и было сигналом для моих воинов.

– Я подумал, что сгорю там, – тихо ответил Юрген.

– Я бы никогда этого не допустил. И ты должен в это верить.

– Но я подвёл тебя.

– Это каким же образом?

– Они меня похитили, шантажировали тебя. Вон что тебе пришлось сделать.

– Думаешь, они не нашли бы другого способа?

– Нашли бы, – вмешался Карсак.

– Нашли бы, – кивнул Оташ. – Не забивай себе голову, эне.

Вернувшись в гер шоно, Юрген с удивлением обнаружил, что Оташ привёз из Яссы его одежду, которую постирала жена Витольда.

– Я подогрею воды, тебе, наверное, захочется умыться, – проговорил шоно.

– А ещё я голодный, – ответил Юрген.

– Значит, выздоравливаешь, – улыбнулся Оташ.

– Ты правда займёшься моим здоровьем, как обещал тогда в Яссе?

– Я никогда не говорю того, чего я не собираюсь сделать. Запомни это. Сейчас отдыхай, а я раздобуду нам еды.

– Хорошо, – с улыбкой кивнул Юрген.

Уже в дверях Оташ обернулся и проговорил:

– Там у тебя в одном из свитков стихи. Что-то вроде: здесь курганы застыли» и про сердце ещё. Я таких никогда не читал. Откуда они у тебя?

– Тебе не понравились?

– Наоборот, очень понравились. Это Гэрэл написал или они старые?

– Это я написал, – краснея, ответил Юрген.

– Ты? – Оташ замер. – Ты умеешь писать стихи?

– Не то чтобы умею… Но когда я учился, мы делали переводы стихов, и надо было чтобы в рифму. С одного языка на другой и наоборот. А потом я как-то пробовал сам. И вот.

– Ты не перестаёшь меня удивлять, эне.

– Кто бы говорил, Таш, – ответил Юрген и осёкся. – Прости, – добавил он.

– За что? Что назвал меня Таш?

– Да, это же, наверное, неправильно. Ты шоно, с тобой так нельзя.

– Ты был первым в Нэжвилле, кто общался со мной на ты, не обращая внимание на то, кем я являюсь. Собственно, этим ты и расположил меня к себе. Так чего же ты сейчас идёшь на попятную? Ты можешь звать меня Таш.

– Хорошо, Таш, – улыбнулся Юрген.

После того как Шу умылся тёплой водой и переоделся, шоно принёс сыру, вяленого мяса и лепёшек. Наевшись, Юрген довольно улёгся на постель и закрыл глаза.

– Мне нужно ехать к сиварам, – проговорил Оташ.

– Мне пойти с тобой? – приподнявшись на локтях, спросил Шу.

– Нет, ты отдыхай.

Потрепав Юргена по волосам, шоно ушёл. Не успел Шу снова закрыть глаза, как в гер буквально вбежал Олаф.

– Юрген! Ты здесь! – радостно воскликнул он. – А я всё проспал…

– Как ты вообще? – спросил Шу, обнимая друга. – Ты же ранен.

– Мне уже намного лучше. А вот ты как?

– Да со мной всё в порядке. Я умылся и объелся.

– Но тебя похитили. Что с тобой делали?

– Ничего со мной не делали. Меня просто заперли в амбаре. А Рейн тоже здесь?

– Да, мы все вместе поехали из Яссы, когда узнали, что с тобой случилось.

– Он собирается писать повторное письмо королю?

– Повторное письмо? О тебе?

– Ну да, о ком же ещё?

– Не знаю. Пока он ничего не говорил. Хочешь, я спрошу?

– Спроси, – кивнул Юрген.

Оташ поехал к сиварам с Сагдаем, Дониром и десятком воинов. Пожар был потушен, но в воздухе по-прежнему пахло гарью. Сивары трудились, разбирая сожженные постройки, но, увидев шоно, все они замерли, кто-то опустился на колени. Оташ подъехал к дому старейшины. Илпек ждал его. Он выглядел совсем старым и осунувшимся.

– Здравствуй, великий шоно, – проговорил он.

– Здравствуй, – спешившись, ответил Оташ. – Как видишь, я сдержал своё слово.

– Вижу.

– Ты всё ещё хочешь ставить мне какие-то условия?

– Нет, великий шоно.

– Позови сюда людей, Илпек. Я жду.

Когда почти все жители поселения собрались на окраине деревни, Оташ вышел в центр и громко произнёс:

– Послушайте меня, сивары! Я, великий предводитель всех сарби хранимый небесным волком шоно Оташ Справедливый, обращаюсь к вам. С сегодняшнего дня Илпек больше не является вашим старейшиной.

Люди начали перешёптываться.

– Я назначаю старейшиной Имета, – продолжал шоно. Услышав своё имя, арамсай огляделся по сторонам и сделал шаг вперёд.

– Но великий шоно! – воскликнул Илпек.

– Ты с чем-то не согласен? – спросил Оташ.

– Да, я не согласен. Имет – наш арамсай. Пирешчи указал на него.

– Это прекрасно, что Пирешчи указал на Имета. Это значит, что это достойный человек. Поэтому он и займёт место старейшины. Кто-то ещё не согласен?

Сивары молчали.

– Да будет так, – проговорил Оташ. – Сагдай, Имет готов.

Шаман приблизился к шоно и подозвал арамсая. Когда тот подошёл, Сагдай ударил колотушкой в бубен и произнёс:

– Конь мой, конь, неси меня к небу.

Снова удар.

– Неси высоко, неси далеко.

Ещё удар.

– Неси меня к небесному волку, дай мне его силу. Дай силу этому человеку.

К Сагдаю подошёл Донир, в его руке была чаша. Он протянул чашу арамсаю. Тот сделал глоток. Сагдай снова ударил в бубен.

– Да хранит тебя Тенгри, – проговорил он.

– Благодарю тебя, Сагдай, – сказал Оташ.

– И я благодарю, – добавил Имет.

– Сивары! – громко произнёс шоно. – Вы знаете, что каждый год ваши мужчины должны пополнять армию шоносара. В этом году от вашей деревни в армию отправился Карсак.

Люди снова начали перешёптываться.

– Шоносар отправляется в свой следующий переход, но на первое время с вами останутся мои воины. Да хранит вас Тенгри.