Юлия Мартыненко
Анастасия
Катя на этот счет ничего толкового сказать не могла. У Насти перед глазами стояла толпа людей, собравшаяся у дома бабушки и требующая расплаты. Алексей Кузьмич был человеком уважаемым. Стало быть, оброненное Адой проклятие может послужить ей плохую службу.
Настя поблагодарила Катю за сведения и побежала в дом. Ей нужно было срочно встретиться с сестрой и поговорить с ней. Накинув на себя платок, чтобы прикрыть уже хорошо заметный живот, она пошла к дому сестры, но ее там не оказалось. Пришлось идти в сторону леса. По дороге, не доходя до речки, она увидела Виктора и Аду. Эта была первая встреча с ними двумя с прошлой осени. Ада действительно сильно изменилась. Она еще больше похудела, глаза у нее округлились, стали темными, в них блистал злой огонек. Волосы, казалось, и те потемнели. Виктор же совсем не изменился, но теперь его вид не вызывал никаких чувств у Насти.
Ада насмешливо посмотрела на сестру, точнее, на ее живот.
– Что, повидаться решила, сестренка? – язвительно спросила она.
– Мне нужно поговорить с тобой, Ада.
– Говори, – еще громче и дерзче сказала девушка. – У меня от Витеньки секретов нет.
– Пусть так, но все же, нам нужно побеседовать наедине, пожалуйста, – настояла Настя.
Ада молчала. Она посмотрела на Виктора. Их взгляды можно было расценить как бессловесный диалог.
– Ладно, – спустя минуту ответила Олимпиада. – Давай встретимся через час на противоположном берегу, там, где лесорубы бревна на воде хранят.
– Хорошо, я буду ждать тебя.
Ада прошла мимо Насти и та заметила, что глаза ее и вправду почернели. От этого взгляда ее бросило в дрожь. Следом прошел Виктор. Он мельком глянул на Настю, на живот, но совершенно ничего не сказал. Когда парочка скрылась, Настя подошла к речке, умылась, сделала несколько глотков и уселась на берегу. Она подставила свое лицо и тело солнышку и не с того, ни с чего, стала петь колыбельную, которую пела только перед сном каждый вечер сыну. Она была уверена, что это мальчик. Имя она уже тоже выбрала и озвучила тете.
Настя представляла его себе и больше всего на свете мечтала обнять его, поцеловать в макушку, почувствовать тепло его тела. За все время, с тех пор, как Виктор бросил ее, она научилась быть благодарной судьбе за многое. Виктору она была благодарна за ребенка, которого он подарил ей, когда они еще были счастливы. И она была уверенна, что бабушка, которая являлась ей сегодня во сне, защитит младенца.
Спустя полчаса Настя встала и медленно пошла к назначенному месту. Путь был не близкий, потому как бревна хранились в воде именно там, где никто не купался. Мало кто даже проходил в той стороне, когда не проводились работы по лесозаготовке. Место для встречи было необычным, но там их точно никто не мог потревожить.
Когда Настя пришла, Ады еще не было. Девушка уселась на траву и стала снова напевать колыбельную. Никак она не шла у нее из головы. Вдруг в воспоминаниях всплыла мать, и по щекам ее полились слезы. Почти ничего из тех времен, когда была жива мама, она не помнила, зато как молитва запомнилась ей колыбельная. Может и бабушка ее напевала потом, но голос в голове у нее был мамин, она это точно знала.
От раздумий Настю отвлекли странные плески в воде. Не было ветра и волн, бревна абсолютно неподвижно лежали на водной глади. Из любопытства Настя решила узнать, отчего шумит река, но ноги словно приросли к земле, и она никак не могла встать. Наконец, Настя поднялась и вдруг услышала, как впереди, прямо там, где лежат бревна, кто-то зовет ее по имени. Девушка испугалась, когда голос, такой знакомый и родной, прозвучал снова.
Настя осторожно подошла к бревнам, наступила на них и стала аккуратно пробираться к воде. Добравшись до края, она посмотрела в воду и увидела на дне белый силуэт.
– Настя, я здесь, – эхом отразилось на поверхности реки.
Опустившись на колени, Настя пригнулась к воде и стала присматриваться к белому пятну, которое становилось все больше. Через несколько секунд взору ее предстала ужасная картина – бледное безжизненное лицо сестры застыло под водой. Настя, не помня себя от страха, протянула руки, чтобы вытянуть тело, как тут же сестра ожила, улыбнулась, и, обхватив руки, потащила Настю за собой. Девушка мигом оказалась под водой, и, ощущая, что кто-то тянет ее вниз, попыталась высвободиться. С силой, на которую она только была способна, Настя выдернула руки и быстро поплыла наверх. Но вместо солнечного света она увидела прямо над собой бревна.
Приложив усилия, она попыталась сдвинуть одно бревно, но не тут-то было. Тяжеленое дерево никак не поддавалось. Судорожно Настя стала искать глазами хоть проблеск света, но повсюду над головой виднелись бревна. Воздух, которого и так оставалось предельно мало, подходил к концу. Настя била бревна, искала выход, но выхода не было. Когда девушка поняла это, ее охватил дикий ужас. Ей конец.
Не в состоянии более плыть дальше, она передвигала руками по бревнам, двигаясь то ли к неминуемой смерти, то ли к маловероятному спасению. Вода уже заполняла ее легкие, в глазах становилось все темнее. Еще секунда и тьма поглотила ее в свои пучины.
Глава 11. Расплата
К двум часам дня в честь дня рождения Насти тетка Анна накрыла стол. Около часа, пока готовились блюда к обеду, Анна выглядывала племянницу из окна, но той и след простыл. Когда пришел Тарас, женщина сказала ему, что Настя ушла до полудня и до сих пор не вернулась.
– Так надолго она уже давно не выходила без предупреждения. У меня сердце не на месте, а вдруг что случилось? – поделилась своими переживаниями Анна.
Тарас тоже был весьма обеспокоен. Он обещал Анне пробежаться по селу и поспрашивать о Насте. Вернувшись через полчаса, Тарас сказал, что Настю уже давно никто не видел, но утром она говорила с Катей, и вкратце пересказал ей суть их диалога.
– Ты не ходил к Аде? Она может, знает, где Настя?!
– Я ходил к ней, но служанка сказала, что дома ее давно нет.
Анна почувствовала, как в глазах у нее темнеет. Она выпила воды, немного поразмыслила и решительно сказала:
– Если не боишься, ступай за мной.
Тарас ради Насти готов был отправиться даже в ад, поэтому, не колеблясь, пошел вслед за Анной. Через минут пять они оказались у дома, где раньше проживал кузнец, а сейчас жил Виктор.
Анна забежала во двор, словно была одержима решимостью снести к черту хибару перед собой. Она громко постучала в дверь, и через пару секунд на пороге появился Виктор.
– Где она? – громко спросила Анна.
– И вам здрасьте! – спокойно поздоровался Виктор. – Вам Ада нужна?
– Если Насти здесь нет, тогда позови Аду! – еще громче сказала Анна.
– Ей было дурно, и она легла отдохнуть, – сказал Виктор. – Вы могли бы прийти позже?
– Мне нужна Ада, позови ее! – не сдержала крика Анна и тут же на пороге появилась племянница.
Действительно, выглядела она совсем неважно, но тетка, не сбавив тон, спросила:
– Где Настя?
– Я не знаю, где она, тетя, – ответила Олимпиада и опустила глаза.
– Ты что-то скрываешь, Ада? – твердо спросила Анна. – Если так, тогда вот что я тебе скажу – если с Настей что-то случилось, то тебе не поздоровится, поверь моим словам. Ты поплатишься за то, что своего мужа в могилу свела, и за то, что у сестры мужа увела. И за все прочее. Ты думаешь, что все тебе с рук сойдет? Как бы ни так! Или ты мне сейчас говоришь, где Настя, или будет худо.
– Мы договорились встретиться в лесу. Но я не пошла, – робко призналась Олимпиада.
Казалось, она была пьяной, потому что еле стояла на ногах и нечетко говорила.
– Когда это было? – спросила Анна.
– Не знаю, где-то после обеда, около часа дня.
– Не врешь ли ты часом? – не унималась Анна.
– Нет. Я не знаю, где она сейчас.
Анна развернулась и вышла со двора. Тарас последовал за ней. Потом они отправились в лес, прошлись по краю, кричали так, что почти сорвали голос, но без толку. К четырем дня Анна собрала сельчан, нужно было найти Настю. Часть из них под руководством Тараса прочесала лес. Часть – реку. Но нигде Насти и близко не было. Еще долго по всему селу и за его пределами раздавались крики: «Настя», «Настя, ты где?», «Настя, отзовись!». Но все безрезультатно.
Совершенно выбившись из сил, Анна прижалась к дереву и заплакала. Казалось ей, что все напрасно, и с Настей случилась беда. Все обещания были ложными, все молитвы остались не услышаны. Даже бабка Аглая, к которой Анна ездила просить о помощи не смогла защитить внучку.
Анна закрыла лицо руками и пожелала, чтобы все это оказалось лишь страшным сном. Вокруг ходили люди и кричали имя ее племянницы, а она была на грани полного отчаяния.
Внезапно все звуки поутихли, и она вдруг почувствовала, как кто-то бережно прикасается к ее плечам и шепчет на ухо:
– Ступай домой, Анна.
Голос этот был бесцветный, тихий, слабый, но что-то подсказывало Анне, что нужно сделать именно так, как велел он. Женщина быстро поднялась с земли и побежала искать Тараса. Когда она нашла его, то тихо, так, чтобы никто не слышал, сказала:
– Нам нужно возвращаться домой, Тарас. Пойдем скорее.
***
Договорившись о встрече с сестрой, Ада уже через минуту решила, что идти ей не стоит. Что говорить им вовсе не о чем, а слушать нравоучения сестры ей было в тягость. Весь день она полностью хотела посвятить себе и Виктору, и не омрачать его нудными беседами и подготовкой к похоронам. Но, каким бы большим не было ее желание сделать праздник веселым и счастливым, внутри все же она чувствовала что-то неладное.
Когда Ада и Виктор зашли в хату, тот взял девушку за руку, и внимательно взглянув ей в глаза, спросил:
– Ты счастлива, Ада?
– Конечно, счастлива. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что вижу, что ты опечалена. Неужели смерть твоего мужа так тебя огорчила?
Нет, не смерть Алексея терзала ее душу, здесь было что-то другое.
– Не выдумывай, Витенька. Я никогда не любила этого человека, – сказала Ада.
Виктор прилег на кровать. Бессонная ночь давала о себе знать, и через несколько минут он погрузился в глубокий сон. Ада же не могла сомкнуть глаз, и, проворочавшись в кровати некоторое время, решила заняться вышивкой. Взяв иголку и нитки, она заметила, как трясутся ее руки. Волнение и страх одолевали ее, и, бросив вышивку на стол, она стала ходить по комнате.
Никогда еще Олимпиада не чувствовала себя так, как в этот день. Она тревожно носилась из стороны в сторону и в один момент почувствовала, что задыхается. Упав на колени, она схватилась за горло одной рукой, а второй стала сильно хлопать по полу. Но Виктор не просыпался.
– Витя, – хриплым голосом сказала она, и упала без сознания.
Когда же сознание вернулось к ней, она обнаружила, что лежит на кровати, а рядом сидит Виктор.
– Что произошло? – все еще хрипя, спросила она, чувствуя, как связки ее болят.
– Я нашел тебя на полу. Ты была без сознания, – сказал Виктор.
Олимпиада немного приподнялась и ощутила резкую боль в теле. Она слегка вскрикнула, прищурила глаза и сжала кулаками простынь.
– Не вставай, – Виктор поторопился уложить ее обратно. – Тебе нужно отдохнуть. Скоро все будет в порядке.
– Тут что-то не так, – Олимпиада умоляюще посмотрела на возлюбленного. – Что-то случилось.
– Ты сейчас очень слаба. Но скоро сила вернется. Поспи.
Успокоительно подействовали слова Виктора на Олимпиаду. Она закрыла глаза и моментально уснула. Разбудил ее стук в дверь. Виктор открыл дверь и за порогом послышался голос тетки Анны. Ада встала и почувствовала, как боль снова сковала ее тело. Она подошла к порогу и когда увидела обеспокоенное лицо тетки, то сразу поняла, что произошло что-то ужасное. Ответить на вопросы родственницы Ада не смогла. Пошатываясь, она добрела до кровати и снова легла. Виктор попросил ее поспать еще немного. Девушка согласилась. Перед тем, как уснуть, Ада прошептала ни с того ни с сего:
– Это я во всем виновата, я…
Когда же она проснулась, то боль, как и плохие предчувствия, ушли. Она встала и посмотрела в окно. По улице во все стороны сновали люди. Виктор сидел возле стола и застыл, уткнувшись в одну точку. Кажется, он и вовсе не слышал, что Ада проснулась. Затем он все-таки пришел в себя.
– Ее до сих пор ищут, правда ведь? – спросила Ада.
Ответ ей был не нужен. Она и так все прекрасно знала. Возвращаться в дом покойного мужа Олимпиада остерегалась, и поэтому решила остаться с ночевкой у Виктора. Вечером молодые люди поужинали и, не обмениваясь даже словечком, легли почивать. Теперь ее дом был здесь, вместе с ним.
Наутро же весть о том, что Настя бесследно пропала, подтвердилась. Но больше всего привело в ужас Аду то, что тетка Анна и Тарас покинули город, не дождавшись утра. Никто подробностей, особенно Аде, спешить не сообщал, поэтому девушка лично решила проверить слухи.
Слухи оказались верны. Дом стоял запертым на замок, а мать Тараса совсем не стала разговаривать с Адой, а лишь перекрестилась и закрыла перед ее лицом дверь. Ада, словно гонимая неведомой силой, быстро побежала в сторону речки, затем перешла мост, и очень осторожно, чтобы не попасться кому-либо на глаза, пошла к тому месту, где на воде хранились бревна. Обойдя бережок, она не сразу заметила пятна крови недалеко от воды.
Ада в ужасе ахнула и закрыла рот руками. Обыскав все вокруг, она более ничего не нашла. Олимпиада посмотрела на реку, и в ее голубых глазах отразилась ровная водная гладь, которая с каждой секундой становилась все темнее. Девушка повернулась, почувствовала резкую слабость и впала в беспамятство.
***
Снова приближался вечер на Ивана Купала. Гуляния, которые были ежегодной традицией в этих местах, отменили. Неслышно было пения девушек и громкого смеха, не горел костер, никто не плел венки, чтобы опустить их в реку и узнать судьбу.
С того момента, как пропала Настя, умер Алексей Кузьмич, а тетя Анна и Тарас покинули село, все как будто застыло. Сельчане, словно предчувствуя надвигающуюся беду, затаились по своим хатам, и почти не высовывали оттуда нос. Дом Кузьмича и дом кузнеца обходили десятой дорогой.
История эта уже была до боли знакомой Олимпиаде Михайловне Забаевой, в девичестве Григорьевой, чья бабка была изгоем общества. Только вот в отличие от бабушки, Ада верила в то, что вместе с Виктором ей не грозит ничего.
Вечером, в начале июня приснился Аде сон, что находит она невероятной красоты огненный цветок, о котором однажды ей рассказывал Виктор. И вместе с этим цветком получает она способности невероятные. Но вдруг цветок становится больше, ярче, пламя его охватывает все вокруг и поглощает Аду целиком.
Проснувшись, поведала Ада Виктору первую половину своего сна и невзначай сказала, что только тогда они смогут быть свободными и счастливыми, когда сбудется он наяву. Об огне девушка умолчала. Виктор же с нетерпением ждал наступление праздничного вечера.
Сам же Виктор никогда не раскрывал своих истинных способностей и то, кем были его предки, и какими возможностями наделили они его. Самой большой мечтой его было покорить время, и изменить будущее, а если и надо, то прошлое. Для него вместе с Олимпиадой не было ничего невозможного.
Накануне праздника Ивана Купалы Ада и Виктор отправились в лес. В эту ночь лес становился словно живой: глубоко дышал он, окутывая землю приятной вечерней прохладой; открывал тропки для всех гостей своих, но тут же играючи менял их направления, путал и заманивал в непроходимые дебри; звал лесных и речных обитателей покинуть свои темные обители, чтобы повеселиться и позабавиться всласть.
То там, то здесь виделось молодым людям что-то чарующее, необыкновенное. Слышали они перешептывания рядом, но не было ясно, кто сбивает с пути их в эту праздничную ночь.
Долго они блуждали по лесу, уж и Ада, которая истоптала тут каждую тропинку, не могла сказать, где они сейчас. Все время она осматривалась и понимала, что может она уже и не в этом лесу, и может, это и не она вовсе здесь, а кто-то другой. Разделились они с Виктором, и пошла Ада дальше, стараясь высмотреть каждый уголок, да ничего не упустить.
Вдруг показалось ей, что впереди кто-то зашевелился. Встала она и не может шагу вступить, а только смотрит перед собой. Что-то черное и большое сделало еще несколько неловких шагов, и скрылось за деревьями. Тут перед ней открылась картина, которая даже во сне была не такой яркой и чарующей – маленький красный бутон показался в густых листах папоротника. Налитый волшебным светом он медленно раскрылся, вспыхнул алым огнем, озарив все вокруг.
Ада зачаровано наблюдала за тем, как внутри бутона переливается червонное золото. Оторвать взор от этого удивительного зрелища было просто невозможно. Протянула девушка руку и уверенно потянула на себя цветок. Вдруг он загорелся еще ярче, языки пламени растеклись во все стороны, как и во сне, сжигая как полотно деревья, кусты, покрытую зеленным ковром землю. Вместо всего этого перед очами Ады появилась другая картина, заставляющая кровь леденеть в жилах. Холодная, промерзшая земля, а в ней тысячи людей, некогда любивших и живущих, а теперь скованных по всем сторонам деревянной темницей. И слышит она их плач и молящие голоса, которые сплетаются в один несносный гул. Но нет им ни прощения, ни свободы. Застряли они здесь и обречены на вечные муки.
А где-то вдалеке грезится Аде один единственный отличающийся от всех голос. Он не стонет, не умоляет, не упрашивает, а лишь тихо говорит:
– Здесь очень-очень холодно, Ада. Возьми с собой немного огня.
Увидела Олимпиада, как землю покрывает черное болото, и медленно затягивает ее за собой. И уже погрузившись с головой, в черных водах его девушка видит все, что скрыто было от нее ранее.
Виктор, заметив красное сияние неподалеку, поспешил в его сторону. Когда же добежал он, то увидел Аду, зачаровано стоявшую у куста папоротника.
– Моя хорошая, – сказал он, – ты нашла его! Ты сорвала цветок!
Ада медленно подняла на него глаза. Столько печали и горечи никогда он не видел в них. Он обнял ее за плечи и спросил:
– Что он показал тебе?
Но Ада и слова вымолвить не могла. Виктор помог ей выбраться из лесу и дойти домой. А на земле, там, где рос папоротник, лежал тонкий стебелек с красным засохшим цветком.
***
С того времени, как Олимпиада сорвала цветок папоротника, она очень изменилась. От строптивой, веселой, озорной и живой во всех смыслах девушки осталась лишь ее блеклая тень. Виктор, как ни старался выпытать у любимой что-либо, ничего у него не получалось. Прошла не одна неделя, а Ада была чернее тучи. Каждый день видел он в ее глазах пустоту и холод.
В один августовский день нужно было Виктору срочно отправиться в город. Уже заканчивались все продукты, надо было запасаться на зиму, а никто ничего не хотел продавать им в селе. Виктор подошел к Аде, которая в это время лежала на кровати, сел на край, и молвил:
– Милая моя Ада, я смотрю на тебя в последнее время и мне не спокойно. Что терзает твою душу, скажи?!
Ада перевела взгляд с потолка на Виктора и сказала:
– Ничего, Витенька. Разве что я думаю о том, что все зло непременно возвращается к нам обратно. Как ты думаешь, правда ли это?
Виктор недоуменно посмотрел на возлюбленную. На сердце у него стало невыносимо тяжко. Но, понять причину такого состояния он не мог.
– Пойдем, мой хороший, я провожу тебя, – молвила Ада, встала на ноги и пошла к двери.
Виктор последовал за ней. Уже у самого выхода он остановился и снова посмотрел Аде прямо в глаза. Что он пытался найти в них, что хотел отыскать в этом бездонном океане, тщательно скрываемом все тайны? Ада нежно прикоснулась к рукам возлюбленного и тихим голосом сказала:
– Иди любимый мой, и ни о чем не беспокойся. Я буду ждать тебя столько, сколько понадобится.
Сложно было Виктору уйти из дому, словно неведомая сила удерживала его. Но нежный взгляд возлюбленной и поцелуй на прощание немного успокоили его, и он неторопливо вышел за порог. Уже за двором он обернулся и увидел в окне лицо Ады. Она помахала ему рукой и скрылась в доме.
Распрощавшись с Виктором, Ада долго не могла найти себе места. Она бродила по дому, решительно пытаясь отвлечься от плохих мыслей. Ближе к обеду Ада села у зеркала, расплела свою длинную косу, старательно расчесала волосы. Посмотрела она в зеркало и увидела, что сзади нее на скамейке сидит бабка Аглая. Обернувшись, Олимпиада не увидела никого позади себя. Старая женщина с желтой кожей, покрытой язвами, белесыми глазами и сгнившими черными зубами снова, как и семь лет назад, явилась ей в зеркале. Вмиг вспомнился Олимпиаде тот день, когда она мыла полы после смерти бабки, и ее зловещее предупреждение. То ли в голове у нее, то ли и вправду бабка снова вещала из того света, послышались слова:
– Я вам велела вместе держаться. А ты меня не послушала. Вот и поплатилась.
– Я все знаю, бабушка, – печально сказала Олимпиада, опуская глаза, чтобы не видеть ту, что притаилась в зеркале. – Я виновна в том, что случилось и теперь я сделаю все, чтобы попытаться исправить это.
Не услышав ответа, Олимпиада подняла глаза и увидела, как бабка уже не смотрит на нее с укором, а лишь печально улыбается. По щеке Олимпиады скатилась слеза. Больно ей было и страшно как никогда. Опустила она гребешок на комод и услышала последние слова, которые помогли ей собраться с силами:
– Иди, дочка. И ничего не бойся.
Оставалось совсем немного времени, и она впервые за много лет помолилась. Да помолилась так сильно и чувственно, как никогда раньше.
Спустя несколько минут за дверьми послышались крики. Ада встала, вытерла глаза, напоследок набрала полную грудь воздуха и вышла во двор. Картина, которая открылась ей, была далеко не радужной – весь двор оказался заполнен людьми. Злые лица смотрели на нее со всех сторон. Вперед вышел один из друзей ее покойного мужа Ефим и начал свою речь:
– Ты, Ада, натворила много разных худых дел. Поэтому мы пришли, чтобы ты во всем созналась и получила по заслугам.
– И в чем же мне сознаваться нужно? – равнодушно спросила Олимпиада.
– Говори! Ты загубила Алексея? – спросил мужчина.
– А его и губить было не нужно! Сгнил, собака, так ему и надо!
Вокруг поднялся ужасный шум. Со всех сторон только и слышна была ругань, да крики: «Ведьма!».
– Тихо! – закричал Ефим. – Ты за что так говоришь? Что сделал он тебе плохого? В еде недостатка не знала, шматья и украшений полный дом, а заботливый и любящий каких поискать был. И где он теперь? В земле гниет из-за тебя, мразь!
– Заботливый? – насмешливо спросила Ада. – Любящий? Я смотрю, вы все знаете. А как он меня силой в жены взял, как насиловал, знаете? Как ударил меня по животу, когда в положении была, и ребенок умер. Я тогда чуть не сдохла истекая кровью. Тоже знаете? Все знаете. А я не хотела так жить! Мне не нужно было этой его «заботы» и «любви». Я хотела жить для себя! А теперь у меня нет ничего. Этот дом и Виктор все, что у меня осталось.
– К твоему сожителю будут отдельно вопросы, – заявил Ефим, словно пропустив мимо ушей все, что было сказано Адой выше. – Ты еще признайся – где Настя пропала?
– Не знаю я, где Настя. Не видела я ее с того дня, когда она исчезла.
– Врешь, ведьма! Облегчи душу, если она у тебя осталась, скажи правду.
– Я не знаю, где Настя! – закричала Ада. – Знаю только, что нет ее среди живых, во тьме она. Но я ее не убивала!
Снова поднялся страшный шум. Со всех сторон на Аду летели обвинения и проклятия. Только грозный голос Ефима сдерживал разбушевавшуюся толпу от того, чтобы не наброситься на девушку.
– Тихо! – снова закричал он. – Ты говоришь, – обратился он к Аде, – что не ты сгубила сестру. Так кто же это сделал?
– Мне по чем знать! – крикнула Ада. – Вы же хотите чьей-то крови! Вы же пришли убить меня, так ведь? Так убивайте же! Смелее! Я стою здесь, перед вами, и говорю, что я ни в чем не повинна. Алексею я в сердцах крикнула проклятье, и он по случайности, а может и по справедливости сгинул, а Насте я смерти не желала.
– По справедливости сгинул, говоришь? – сказал кто-то из толпы и швырнул в Аду камень.
Тот попал в левую руку. Девушка зажмурилась от боли и обхватила ее правой рукой. Тут же с другой стороны полетел еще один камень. И еще один. Толпа обезумевших людей бросала мелкие и крупные камни в Аду, а та стояла до последнего, пока ноги ее, израненные до крови, не подкосились, и она не упала. Один из камней попал ей в лоб. У Ады закружилась голова, в глазах потемнело. Вся жизнь пролетела у нее перед глазами, и вся боль и обиды, накопившиеся за немногие годы ее жизни, вырвались нечеловеческим криком. Она закричала так, что все вмиг замерли и посмотрели на девушку, как на самого дьявола.
– За что? – воскликнула она и завыла от боли. – За что вы так?
Ответ был у каждого свой. Мстили они всем селом, за все, что случилось с ними за последние годы. И Ада оказалась той, кто должен был ответить за все эти несчастья.
– Надо сжечь ведьму! – предложил кто-то.
– Тащи ее в дом! – послышалось с другой стороны.
Только прикасаться к ней даже не стали. Как последнюю скотину, загнали они ее палками и камнями в дом, закрыли его снаружи и подожгли. Хата кузнеца вспыхнула, словно спичка. Пожар мигом охватил все стены и крышу. Люди отошли от дома и с любопытством наблюдали, как бушует пламя. На их лицах отразилось странное удовлетворение, будто сжигали они не юную девушку, а опасное дикое животное.
Дверь, закрытая на замок, стала ходить ходуном. Чудовищный крик послышался изнутри. Внезапно стая воронов закружилась над огнем и, взывая к кому-то незримому, стала громко безостановочно каркать. Сельчане, охваченные суеверным страхом, крестились и разбегались во все стороны. А дом все горел, и пока огонь полностью не поглотил его, треск пылающей древесины не смог заглушить зов о помощи несчастной девушки.
– Витенька… – было последнее, что она сказала.
