Юлия Коршунова
Обними меня
Нас опрашивает полиция, по очереди рассказываем историю: как искали, как поняли, что здесь, как нашли. Все это кажется таким ненужным и неважным сейчас. Мне очень хочется психануть и просто уйти к Эс.
Оливер просит заполнить какие-то бумаги, сообщая, что сообщник Нильсона задержан. В машине обнаружили поддельные документы и наличные. Они действительно собирались бежать, но максимально странным стечением обстоятельств пересеклись с Эстер.
Ее тоже забрала скорая. Предварительный осмотр врачей показал, что транспортировка возможна без каких-то особых ухищрений. Это значит, что серьезных травм нет. И эта новость чуть ослабила напряжение внутри меня. Но она так и не открыла глаз. На просьбу врача прошептала «нет» и сильнее сжалась.
Наконец, ставлю подпись на последней бумажке и иду к своей машине. Желание оказаться рядом с Эс только растет. Себ хотел пойти со мной, но его полиция допрашивает с особой тщательностью и просит остаться. И я, признаться, рад. Мне пока сложно находиться рядом с ним, потому что я чувствую себя виноватым. В первую очередь перед Эс, конечно. Не нашёл сил на разговор. Не сделал шаг навстречу. Недосмотрел. Не уберег.
Сажусь в машину и еду в сторону города. Вечер, на дорогах не так много людей. В груди комок, все мысли о ней. В голове всплывает наш вечер в ресторане и ее тонкий образ, смех и счастливый взгляд. Какая же она красивая, аж в груди щемит. И как же сильно она мне нужна.
Именно сейчас, вдавливая газ в пол и обгоняя редких водителей на дороге, я четко осознаю, какой ерундовой была наша ссора. Наверное, любая ссора стала бы неважной на фоне всего произошедшего. Почему переоценка происходит только в критические моменты. Если с близкими что-то случается, то мы готовы отодвинуть недомолвки. А если ситуация стабилизируется, то снова начнём в эту игру играть?
Эстер привозят в ту же больницу, где был Себастьян. Въезжаю на парковку. Чертово дежавю. Только в прошлый раз это было началом наших отношений, а сейчас непонятно что. Где мы? Где-то посередине зависли?
Ее сразу же забирали на обследование, а я остаюсь в коридоре. Не жду намеков, помню, что тут лояльный персонал к финансовой помощи, поэтому сразу даю несколько купюр медсестрам и врачу.
Сервис не заставляет себя ждать: Эстер организуют вип-палату с местом для родственника. Вхожу и оглядываю помещение: есть душ, телевизор и небольшой столик. Если не считать всяких медицинских атрибутов, то выглядит как скромный номер в гостинице. Сойдёт. Дальше надеюсь забрать ее домой.
В следующие два часа, что я жду каких-то новостей, успеваю сходить в душ, заказать доставку еды, трижды проверить рабочую почту. Телефон снова жужжит. Я уже знаю, что это Себастьян. Он звонит мне каждые полчаса. Докладывает, как увозили Нильсона, о чем его спрашивала полиция и как дом снова опечатали. Я не просил его отчитываться мне. Это нервное. Он волнуется за сестру и нашёл для себя такой способ справляться. И я не перебиваю. Слушаю, поддакиваю, киваю. Про Эстер тоже спрашивает, но мне пока сказать нечего, потому что ничего толком не знаю.
Когда терпение заканчивается, я выхожу из палаты, чтобы узнать хотя бы что-то и застываю. На противоположной стороне коридора вижу медсестру с каталкой, на которой лежит Эс.
Выглядит она не лучше, и глаз по-прежнему не открыла. Синяки проступили четче. Волосы скрыты под шапочкой, в больничной рубахе. Очень маленькая и хрупкая на этой огромной кровати.
Я отмираю, когда медсестра просит меня помочь войти. Рывком открываю дверь. Смотрю, как Эс ввозят в палату, ставят капельницу и надевают кислородную маску. Зачем маску? Блядь, на ум приходят только кадры из фильмов, на которых пациент в маске равно полуживой пациент.
Шагаю к медсестре и, сглатывая комок в горле, спрашиваю:
– Почему она в маске?
– Дождитесь врача, пожалуйста. Он будет через пять минут и все объяснит, – вежливо уклоняется от ответа девушка.
– Первичный диагноз не подтвердился, есть серьёзные травмы? – Я не могу успокоиться, черт побери.
– Я не знаю, вам лучше дождаться врача, – извиняющимся тоном говорит она и двигается к двери.
– Зови его. Сейчас, – киваю ей на выход, которая захлопывается уже через секунду.
Никаких пять минут. Денег я им отвалил достаточно. Подхожу ближе к кровати и хочу взять ее за руку, но боюсь. Зачем здесь ебучая маска?
Дверь за спиной хлопает и входит врач. Молча подходит к кровати, берет карту и изучает ее.
– Почему она без сознания?
– Она спит, – со вздохом отвечает он, не отрывая взгляда от карты. – Пришла в себя, когда брали кровь. Расплакалась. Потом сказала, что очень устала и хочет спать. Вкололи успокоительное, и она заснула.
В сознание врезается слово «расплакалась». Резко выдыхаю. Хочу ее обнять и защитить. Понимаю, что прошлого не исправить, но желать этого не перестаю. Дальше догоняет мысль, что в сознание она приходила. Уже проще.
– А маска зачем?
– Обогащение крови кислородом. Это ускорит процесс выздоровления и возвращения к полноценной жизни.
Напряжение в груди спадает ещё немного. Ничего серьезного из серии «не может дышать сама».
– Долго спать будет?
– До утра точно, – наблюдаю, как он замеряет пульс, сам себе кивает и вносит очередную запись в карту.
– Как в целом состояние?
– Стабильно, как видите.
– Док, можно подробнее? – Начинаю терять терпение.
– Вывих голеностопного сустава, запястья. Наложили эластичные повязки. Множественные ушибы и ссадины, – монотонно перечисляет он, а у меня сжимается все внутри при очередном диагнозе, – ноге и руке нужен покой. Ушибы обрабатываем заживляющей мазью, скоро сойдут. В остальном оргазним в норме. Ну и сильнейший стресс, разумеется.
Вижу, все сам вижу. Киваю врачу, тот вешает карту на кровать Эстер и уходит.
В очередной раз звонит Себ, отхожу к окну и вполголоса рассказываю ему новости. Он обещает заехать утром, потому что Оливер не торопится его отпускать. Нужно ещё что-то заполнить, заверить и подтвердить. Мысленно радуюсь, что не я занимаюсь всей этой бумажной волокитой.
Дальше мы остаемся вдвоем. Сажусь рядом с кроватью Эстер. Беру в руку здоровую ладошку, переплетаю пальцы и в очередной раз зависаю на ней. До чего же она хрупкая, оказывается. Я раньше отмечал только, что она миниатюрная.
Эстер спокойно дышит, и, я надеюсь, спит без снов. Мне больно смотреть на повреждения на ее теле. В груди смешивается целый вихрь чувств – злость на Нильсона, волнение, вина, ответственность и щемящая нежность. В очередной раз ловлю себя на мысли, что хочу ее обнять и в очередной раз одергиваю себя, боясь потревожить. С ней все в порядке, убеждаю сам себя, опираясь на слова врача.
Ты только приходи в себя, Эстер. Остальное мы обязательно решим.
Глава 28
Йен
За ночь несколько раз приходит медсестра, проверяет показатели на приборах и уходит. А я пытаюсь работать, подрываясь каждый раз, как Эстер ворочается во сне.
Я достал из тумбочки несколько подушек и аккуратно положил ей под голову. Хочу, чтобы ей было комфортно. Вечером доставляют несколько букетов, потому что еще я хочу, чтобы ей было уютно. Не уверен, что завтра поедем домой, поэтому хотя бы так.
Заснуть не удается, а бесконечно таскать в голове произошедшее бессмысленно, потому что все уже случилось. На данный момент я сделал все, что мог. Пока Эс спит, я изучаю ее медицинскую карту вдоль и поперек. Ничего серьезного не диагностировали. Все, как и сказал врач. Когда я уже почти наизусть запоминаю показания и делать становится совсем нечего, иду в машину за ноутом, сменной одеждой и сажусь работать.
К утру клонит в сон. Дремлю пару часов, а когда персонал начинает активничать в коридорах – иду в душ и переодеваюсь. Потом спускаюсь за кофе, а возвращаясь, вижу, что Эс не спит, а сидит на кровати. Маску сняла, и ощупывает свое лицо.
– Детка, – сам не осознаю, как отставлю стакан с кофе на столик, шагаю к ней и обнимаю. Прижимаю за голову к груди, улавливая запах лекарств. Она ощущается очень маленькой в моих руках. Отстраняюсь и заглядываю в глаза. – Как чувствуешь себя?
– Болит рука, нога и лицо, – тихо отвечает, поднимая на меня взгляд.
А у меня внутри все в очередной раз сжимается, когда смотрю на перебинтованные запястье и синяки на красивом лице.
– Врача позвать?
– Да нет, я думаю, мне уже сделали все, что могли. Мне сказали вчера, что все более-менее в порядке. Пить только хочу.
Разворачиваюсь, наливаю ей воды и подаю стакан. Смотрю на нее во все глаза, со страхом уловить признаки ухудшения состояния. Но ничего не нахожу, и это не может не радовать. Эстер жадно пьет, возвращает стакан и укладывается обратно на кровать.
– Спать? – Сглатываю, в надежде, что все же нет и облегченно выдыхаю после ответа.
– Нет, просто слабость немного. Хочу лежать.
– Я попрошу принести что-то, ты ела сутки назад, наверное.
Организовываю завтрак. Эстер можно все, это я точно знаю из ее карты. Мою руки, двигаю столик и стул ближе к кровати. Все это время наблюдаю краем глаза за Эстер. Не спит, смотрит на мои приготовления. Когда приносят завтрак, закатываю рукава рубашки, забираю поднос у медсестры и сажусь на стул у кровати. Беру ложку и зачерпываю кашу.
– Ты меня кормить собрался? – чуть улыбнувшись спрашивает Эстер.
И я на секунду теряюсь, вдруг осознавая себя с ложкой у ее рта. Перебор с заботой?
– Подумал, что тебе пока сложно будет, – намекая на забинтованную руку.
Эстер снова улыбается, а потом чуть подается вперед и приоткрывает рот.
Нормально, значит. Не перегнул. Эстер съедает почти всю порцию, запивает чаем и снова укладывается. Аппетит есть, это ведь хороший признак? Убираю в сторону поднос и сажусь на край кровати. Беру ее ладонь.
– Спасибо за цветы. Красивые.
– Рад, что нравится, – киваю. Следующий вопрос вырывается почти против воли. – Расскажешь, как все произошло?
Я в курсе событий, но хочу быть уверенным, что я знаю все детали произошедшего.
Эстер поднимает на меня взгляд, тихо вздыхает.
– Ну, если вкратце, то я собиралась посидеть с коллегами, но встретила Кристиана. Мы уехали в его загородный дом, где он стал требовать с меня файлы-компромат, из-за которых все и началось. Я попыталась вырваться и позвать на помощь, он вышел из себя и ударил, потом я отключилась. Проснулась уже здесь.
Освобождаю руки, сжимаю кулаки и встаю с кровати. Глубокий вдох и выдох, сейчас надо успокоиться.
– Как вы догадались где искать? Я не успела тебе позвонить. Набрала, но Кристиан выхватил телефон.
– Себ догадался, – снова разворачиваюсь к ней.
– Кристиан сказал, что брат тоже в этом же доме был.
– Да, так и подумали, – возвращаюсь к девушке и сажусь на край кровати, – что-то про то, что два раза в одном месте искать не будут.
Снова беру ее за руку и смотрю в глаза. Между нами словно стена. Вроде и говорим о важном, но как будто на официальном приеме: холодно и вежливо.
– Говори уже, – Эстер не отводит взгляд и спокойно смотрит на меня. Меня словно изнутри дрожью пробивает.
Так смотрят, когда готовы ко всему и спокойно встречают свою судьбу. Ты там с чем смирилась, детка? Что себе напридумывала? А потом меня осеняет, что она может не смирилась, а решилась. Решилась уйти от меня и окончательно разорвать отношения. Сглатываю.
– Очень за тебя испугался, – говорю честно, – готов был землю рыть, когда Оливер мне позвонил и сказал, что Нильсон сбежал из тюрьмы, а ты перестала отвечать.
Эстер ещё пару секунд выдерживает взгляд, а потом закрывает глаза и я вижу, как из уголка стекает слеза.
Блядь. Внутри все ухает вниз. Беру в руки ее лицо и наклоняюсь.
– Эстер, что такое? Что-то болит? Врача позвать?
Она молчит и только крутит головой из стороны в сторону. Я теряюсь, как и всегда при виде женских слез. Что делать не понимаю, но Эстер мне помогает. Присаживается на кровати и тянется за объятиями. Прижимаю к себе крепко, глажу по голове.
– Мне было так страшно, Йен, так страшно, – она отстраняется, вытирает мокрые глаза и всхлипывает, – он совсем неадекватный. Я боялась, что уже не выйду из этого дома.
Сердце словно сжала невидимая рука от ее слов. Обнимаю еще крепче.
– Этого бы не случилось. Мы с Себом сразу заподозрили неладное и начали поиски. Я бы не допустил, Эс.
Она кивает, сжимает руками рубашку и продолжает плакать у меня на груди. Вспоминаю про стресс, о котором говорил врач. И понимаю, что слёзы в этом случае – хороший признак. Пусть лучше выплачет все, чем будет держать в себе. Молчу и аккуратно глажу по спине.
– Блин, извини, я, кажется, всю одежду тебе намочила, – она отодвигается через некоторое время и рассматривает небольшое пятно на ткани.
Меньше всего меня сейчас волнует собственная одежда. Стираю с лица мокрые дорожки и смотрю в глаза.
– Все позади, Эс. Теперь все позади.
Она часто-часто кивает и снова отстраняется, отводит взгляд и вытирает слезы. Убираю руки и внимательно наблюдаю за ней. Она поправляет волосы, одергивает сорочку, натягивает одеяло и больше не смотрит в глаза. И снова между нами стена. Ну уж нет, так не пойдет.
– Эстер, – негромко зову и жду, когда все же посмотрит на меня. А когда она, наконец, перестает суетиться и поднимает взгляд, говорю, – мне надоело быть порознь. Соскучился. Возвращайся ко мне. Я чуть не поседел, пока искал тебя, зная, что Нильсон где-то рядом. Не хочу так больше. Хочу знать где ты. Извини, что тогда наговорил разного, у меня есть небольшой пунктик по поводу лжи, – заканчиваю монолог и чувствую, как внутри стало легче оттого, что, сказал вслух то, что давно назрело.
Эстер внимательно смотрит на меня, потом вздыхает и также негромко начинает.
– Давай сразу проясним, – а у меня все внутри замирает. Как пацан двадцатилетний, ей-Богу. – Мы поругались, потому что я утаила часть информации, казавшийся мне неважной. Я сделала это не из намерения обмануть тебя. Мне казалось, что это все в прошлом, зачем в нем копаться. Ты пообещал оградить меня от всего, что связано с Нильсоном и я радостно согласилась.
– Я бы и оградил, – перебиваю ее, но Эс поднимает забинтованную ладошку и я послушно затыкаюсь.
– Я знаю, Йен. Спасибо, за все, что сделал для меня и Себа. Я хотела сказать, что радостно скинула на тебя всю ответственность и забыла, что так не бывает, что я не ребенок, а ты не мой родитель. Извини, что не сказала всей правды сразу.
И мне хочется спорить с ней и объяснять, что да, когда дело касается безопасности, врать – только себе хуже делать. Но я гашу эти порывы. Бессмысленный спор. Эстер и без нравоучений сделала вывод.
– Иди ко мне, – шагаю к ней и снова прижимаю к себе. – Не бойся мне что-то сказать. Я не страшен в гневе, – пытаюсь шутить, – вспылить могу, но на этом все.
– Когда ты уехал, хлопнув дверью, мне стало очень одиноко, – отвечает она и поднимает голову от моей груди.
Знаю, что тут виноват.
– Прости. Я привык к правде, так меня воспитали. Поэтому воспринял все крайне остро. Знаю, что это не оправдание.
Наклоняюсь и аккуратно веду губами по ее губам, имитируя поцелуй. Она не отворачивается, а только ластится в ответ.
– И я соскучилась, – говорит Эс через время отстраняясь. И в этот момент я понимаю, что мир между нами окончательно восстановлен. Внутри меня все еще ворочается чувство вины и злость на Нильсона, но радость от примирения на данный момент перекрывает все.
В эту минуту дверь палаты распахивается и внутрь влетает Себ и Тобиас.
– О, ну надо же. В себя пришла, а про меня и не вспомнила. Я волновался, между прочим, – брат моей амазонки подходит с другой стороны кровати и крепко ее обнимает, поверх моих рук.
– Спасибо, – говорит откуда-то изнутри Эстер, обращаясь, видимо, ко всем сразу.
– Пожалуйста. Теперь буду провожать тебя везде, – отвечает Себ. Хмурюсь, слыша это заявление. У нее есть я, хочется возразить, но я молчу. Ладно, с братом решим позже.
– Оставлю вас, – смотрю Себу в глаза. Думаю, они хотят немного побыть вдвоем.
Он кивает и продолжает обнимать сестру.
– Эстер, рад был повидаться. Поправляйся скорее, – говорит от двери Тобиас.
Целую еще раз амазонку и выхожу с другом из палаты.
Глава 29
Йен
Сегодня Эс выписывают. Будет на домашнем лечении. Врач обещал к обеду отправить домой, сейчас одиннадцать утра. Я ездил за ее вещами и возвращаюсь как раз ко времени выписки. Чуть позже надо будет еще заказать продукты.
Захожу в палату и вижу, что тут еще и брат Эстер. Мы так и не поговорили, поэтому я получаю очередной хмурый взгляд Себа. Когда Эстер пришла в себя и напряжение спало, он только так на меня и смотрит. Я ему не нравлюсь. Удивительно, что еще сам не вызвал на разговор.
Игнорирую недовольного родственника и иду прямиком к кровати. Эстер улыбается и в груди от этого становится тепло и совершенно все равно на всех угрюмых братьев в помещении.
– Привет, готова? – наклоняюсь и целую Эс, ставя на кровать пакет.
– Да, врач должен скоро прийти. Спасибо, что привез одежду. Сейчас переоденусь.
Она начинает неуклюже вставать с кровати. Нога и рука все еще забинтованы.
– Давай помогу, – одновременно произносим мы с Себастьяном.
– Не надо, – как обычно отнекивается она, – я сама. Дайте мне минут пять.
Скептически смотрю на ее попытки сесть на кровати и начать одеваться.
– Ладно, дайте двадцать. Но я хочу сама.
Она только в первый день разрешила с собой понянчиться, а дальше все пыталась делать самостоятельно. С одной стороны, хочется настоять и помочь, а с другой – очень ее понимаю. Окажись я на ее месте, тоже бы старался сам справляться.
– Зови, если что, – первым сдается Себ и выходит из палаты.
Вздыхаю, смиряюсь молча и тоже выхожу.
Себ опирается на стену напротив двери, скрещивает руки на груди. Я встаю аккурат около двери. Эстер, скорее всего, не позовет, но если вдруг, то я рядом. Так мне спокойнее. Повисает невнятное молчание. Вспоминаю про доставку и утыкаюсь в приложение. Мясо, овощи, фрукты – листаю каталог, прикидывая примерно, чтобы понравилось Эстер. Подтверждаю покупку и оплачиваю заказ.
– Итак, вы снова вместе, – говорит Себ, привлекая внимание.
Поднимаю голову и встречаю прямой взгляд. Ну наконец-то. Блокирую телефон и убираю в карман.
– Вместе, – подтверждаю очевидное.
– Надолго?
Молчу, взгляд не отвожу. Жду, что продолжит язвить. Пусть уж разом все высказывает. Но Себ молчит.
– Надолго, Себ. Мы поговорили, и все выяснили.
– Ты неделю ее игнорировал.
Опускаю голову.
– Это правда, признаю. Был не прав, но мы с Эс выяснили и этот момент. Твои претензии я понимаю, я бы также себя вел, – если не хуже, добавляю про себя, – но, поверь, это лишнее. Сейчас я могу еще много чего наобещать, но не буду. Она мне очень нравится, Себ. Очень. В противном случае меня бы здесь не было.
Он смотрит еще пару секунд, а потом отворачивается.
– Эстер какая-то спокойная, что ли, рядом с тобой. Смеется и выглядит довольной. Если бы не это, ты бы давно пошел нахер.
Молча киваю. Знаю, что пошел бы. Добавить нечего. Греет мысль, что не я один вижу, как Эстер меняется рядом со мной.
– Я скоро съеду. Предложили интересную работу, жилье тоже нашел. Еще когда вы были в ссоре.
Удивленно поднимаю бровь. Шустрый парень.
– Что за работа? Я многих знаю в городе, могу замолвить словечко за тебя, – предлагаю. Я действительно могу помочь, ему так будет проще.
– Я сам.
Звучит точно таким же тоном, как и Эстер несколько минут назад. Семейное, видимо. Но для мужика похвально. Поднимаю вверх ладони, капитулируя.
Расслабляюсь и тихо радуюсь, что этот вопрос решен и он хотя бы выговорился. Уже хорошо. Вряд ли стал тут же доверять, но, по крайней мере, о хмурых взглядах можно забыть.
Снова замолкаем на пару минут, но потом он начинает говорить то, от чего в груди сводит.
– Береги ее, Йен. Вряд ли ей попадется еще один Кристиан, но дерьма в этой жизни и без него хватает.
Это не прощение и не принятие. Он согласен смириться с тем, что я есть ради сестры. Я понимаю это и благодарен. Не знаю, что ответить, поэтому просто киваю.
– По Нильсону уже есть решение? На сколько сядет? – Продолжает Себ, удовлетворившись моим скупым ответом.
При упоминании этого имени уже рефлекторно вспыхиваю. Брат Эстер сегодня в ударе. Устроил мне эмоциональную карусель.
– Будет известно в конце месяца. Сядет надолго, я контролирую.
Теперь Себ кивает. Здесь мы с ним сходимся: была бы возможность устроить самосуд без последствий, мы бы и секунды не сомневались.
– Об Эс я позабочусь. Будет нужна любая помощь – обращайся.
Себ, наконец, расцепляет руки и проходится пятерней по волосам. Ничего не отвечает и вряд ли обратится, это я тоже понимаю. Но я предложил, он услышал. Дальше пусть решает.
Смотрю на часы. Двадцать минут прошло. Приоткрываю дверь и заглядываю внутрь.
– Эстер, все хорошо?
– Да, почти готова. Можете заходить.
Машинально охватываю взглядом стройную фигуру и облизываюсь. Очень хорошенькая, несмотря на бинты.
Сажусь на ее кровать, Себ плюхается на стул. Болтаем о разных пустяках, пока ждем доктора. Себастьян больше молчит, изредка вставляя пару слов. Через полчаса врач появляется, осматривает Эстер, объясняет про покой и бережное отношение к организму и выписывает.
Втроем покидаем больницу. Всю дорогу до дома Эстер не перестает улыбаться. Сам расплываюсь, глядя на нее и в груди, как будто, легче становится.
Доезжаем до дома, беру ее на руки и заношу внутрь, игнорируя очередной приступ «я сама». Себ не отстает, берет вещи и открывает дверь. Следом заносит пакеты из доставки. Опускаю Эс на диван в гостиной. Легонько целую в губы и выпрямляюсь.
– Сегодня я готовлю ужин. Будет мясо с овощами. Ты пока отдыхай.
На удивление Эстер не спорит, а откидывается на диване и берет планшет.
Достаю мясо и пока мариную, слышу, как сзади зашуршали пакеты. На секунду мелькает мысль, что Эстер решила присоединиться к процессу. Я уже почти готов ее отчитать. Поворачиваюсь и на мгновение зависаю.
– Овощи пока порежу, – говорит Себастьян.
А это уже похоже на оттепель. Молча возвращаюсь к маринаду.
– Добавь розмарин. Эстер любит.
А я не знал.
– Понял.
Беру несколько веточек, добавляю в мясо. Все кладу в пакет, туда же овощи. Отправляю в духовку под контролем Себа. Убираем оставшиеся продукты в холодильник, мою руки, а когда смотрю в гостиную, ловлю внимательный взгляд Эстер. Смотрит на нас по очереди.
Торможу и тоже смотрю. Что такое, детка, хочется мне спросить. И она словно улавливает мой вопрос. Качает головой из стороны в сторону, слегка улыбается и отворачивается к телевизору.
Проводим вечер вместе. Ужинаем, снова болтаем, только теперь уже втроем. Через какое-то время Себ поднимается к себе, оставляя нас двоих. Лежим на диване, смотрим фильм. Эстер у меня на груди и я то и дело вожу губами по макушке. Под конец просмотра мне настолько хорошо рядом с ней, что я решаю остаться переночевать.
– Оставайся, конечно, – улыбаясь, соглашается Эс, когда спрашиваю ее разрешения.
Стоит принять решение, как внутри становится спокойно и правильно. Уже лежа в обнимку с ней, я осознаю, что мне правильно быть здесь. Словно я долго решал эту задачу и, наконец, нашел ответ и теперь нахожусь на своем месте.
Глава 30
Эстер
– Вращайте стопой аккуратно, – просит врач и я сначала медленно тяну носок на себя, потом от себя.
– Не больно, – сообщаю ему, надеясь, что он скажет все, здорова и будет можно, наконец, передвигаться обычным образом.
– Хорошо, теперь вправо и влево.
Начинаю выполнять и ойкнув, тут же замираю. В сторону пока дается сложно.
– Болит, – констатирует очевидное Йен, наблюдавший за мной.
– Да, есть немного, но не критично. Я бы все же хотела снять уже повязку. Перемещаться буду минимально, конечно.
Очень устала от ограничений. Сначала находилась в больнице два дня, а потом периодически ездила на осмотр на протяжении двух недель. Йен настаивал. Болеть утомляет. Руку пару дней назад освободили от бинтов и это невероятное облегчение. Я, конечно, приспособилась за две недели, но как же это прекрасно – чувствовать себя здоровой.
Синяки на лице и теле тоже сошли довольно быстро. Думала, придется прятаться под солнечными очками, но обошлось.
Осталась нога. Я очень хочу ходить сама. Хочу уже провести интервью, которое вынужденно переносилось. Хочу сходить в кафе с Камиллой сама. Хочу, в конце концов, по дому свободно передвигаться.
– Детка, ты уверена? – Спрашивает Йен, – может лучше еще пару дней подождать?
Он все свободное время находится рядом. С тех пор как мы поговорили в больнице, между нами словно укрепилась связь и доверия стало больше.
Работа занимает много времени, но он почти каждый вечер приезжает и проводит досуг со мной. Или просто работает, пока я рядом занимаюсь своими делами. Сегодня вот сам привез меня в больницу.
– Уверена. Хочу ходить сама. Давайте снимать.
Врач лишь пожимает плечами, дает мне на подпись несколько документов, после чего проговаривает рекомендации, которые я и так уже знаю, желает не болеть и отпускает.
Аккуратно спускаюсь с лестницы, опираясь на крепкую руку Йена. А дальше уже отпускаю его и бодро шагаю вперед. Не могу сдержать счастливой улыбки.
– Не торопись, Эс. Так и знал – повязку снимешь и побежишь, – догоняет меня Йен.
– Я аккуратно, просто очень уже хочется поскорее начать что-то делать. У меня столько идей родилось за время вынужденного простоя, столько планов. Тем более на улице совсем тепло. Это настоящее наказание – сидеть дома сейчас.
– Согласен. Когда по плану я? – Мы останавливаемся у машины, и Йен обнимает меня со спины и целует за ушком. Выворачиваюсь из объятий и смотрю ему в лицо.
– Сейчас? – закидываю руки на шею, а он склоняется ко мне и целует.
Поцелуй получается медленный и чувственный. Мы, то слегка касаемся губами, то углубляем поцелуй и встречаемся языками. Йен начинает водить руками по спине, спускается к заднице и сжимает ягодицы.
– Поехали. Или трахаться в машине придется, а там неудобно, – хрипло смеется Йен и немного отстраняется от меня, открывая дверь машины, – садись.
Я ничего не говорю, потому что согласна и потому что растаяла от поцелуя и хочу продолжения.
Секса у меня вообще стало много в последнее время. Мы и так ночевали вместе, пока я была в больнице. Но там он сдерживался, да и я еще не пришла в себя.
Когда мне разрешили перейти на домашнее лечение, Йен не просто проводил время со мной, но и поднимался каждый раз в мою спальню, помогал с приготовлениями ко сну, а потом обнимал и мы засыпали. Таких платонических ночей было ровно две. Дальше случился секс. Вроде я просто поцеловала его, Йен поддержал и понеслась.
Себ сначала пытался перехватить у Йена роль моей сиделки, но с последним не так просто справиться. В общем, мой мужчина победил. Между ними сохранялось какое-то напряжение первое время, но потом, я догадываюсь, они поговорили и восстановили мир. Сколько я не пыталась узнать у каждого, что произошло, ни один так и не рассказал. Потом брат съехал. Я не стала возражать. Себ всегда был очень самостоятельным. К тому же ему сделали интересное предложение по работе.
В общем никто не мешал нам предаваться греху во всех смыслах. Иногда Йен с порога подхватывал меня и усаживал на тумбу и мы трахались, не поздоровавшись и не раздевшись. Иногда мы встречались вечером, и Йен почти без разговоров шел работать. Я его обычно не трогала в такие моменты. Чем выше должность, тем больше времени она отнимает. Зато потом мы шли вместе на кухню, на поздний ужин и пока в духовке готовилась еда, мы занимались сексом прямо на обеденном столе.
Вот и сейчас я в предвкушении: чего мой викинг захочет сегодня. Какой будет наша близость.
Йен торопится, сквозь зубы кидает ручательства и в итоге довозит нас до дома за полчаса. Не сговариваясь, мы быстро выходим из машины и поднимаемся на крыльцо, где у Йена начинает звонить телефон.
– Блядь, детка, это важно. Должен ответить, – извиняется он, пропуская меня в дом и закрывая дверь. Йен проходит в гостиную и садится на диван, и отвечает на звонок. Если он говорит, что звонок важный, значит, это действительно так. Вздыхаю и иду наверх.
Разговор у него, безусловно, серьезный, но я недовольна. Нет, не так. Я очень недовольна. Как можно оставить возбужденную девушку?
Принимаю душ и в голову приходит идея. У него все звонки важные, и их всегда будет много. Но не зря же он зовет меня амазонкой. Пойду отвоевывать свое.
Оборачиваюсь полотенцем, волосы подкалываю наверху. Смотрю на себя в зеркало. На коже переливаются капельки воды, на щеках легкий румянец, глаза горят, влажные волосы добавляют сексуальности. Отлично, я во всеоружии. Спускаюсь и застаю Йена там же: на диване, ноги широко расставлены и локти на коленях. По-прежнему говорит по телефону, брови нахмурены, большой и указательный пальцы на переносице.
Приглушаю свет, прохожу в центр гостиной и встаю перед Йеном. Он кладет руку на мою ногу и не торопясь ведет вверх, прослеживая за ней взглядом. Чуть замедляется, дойдя до края полотенца, а потом скользит под него и сжимает голую ягодицу.
Подаюсь немного вперед и толкаю его назад. Йен откидывается на спинку дивана и смотрит мне в глаза.
– Нет, мы не будем подписывать, это охренеть как невыгодно. Что за кабалу они нам предлагают? – Говорит он в трубку.
Не отрывая взгляда от него, развязываю полотенце и оно падает к моим ногам. Йен сглатывает. Пару секунд мы удерживаем контакт глаз, а потом Йен начинает скользить взглядом вниз. Ему нравится, я знаю. Нравятся моя аккуратная грудь и гладкий лобок. Даю полюбоваться несколько секунд, а потом опускаюсь на колени между его разведенных ног.
– Карлос, ты мне звонишь порассуждать? У тебя целая команда есть на этот случай, мне нужны результаты, а не мысли вслух, – Йен нервничает.
О, Карлос на связи. Хороший сотрудник, но только временами. Иногда у него случаются жесткий тупняк, как сказал мне однажды Йен. Видимо, сейчас как раз тот случай.
Задираю футболку и целую живот, подбираясь к паху. Расстегиваю ремень, немного спускаю штаны и боксеры. Языком веду обратно к пупку. Слышу, как Йен шумно втягивает воздух. Но трубку так еще и не положил. Окей, усложняем.
Спускаю трусы ниже и достаю член. Он уже твердый, горячий и с очень нежной кожей. Наклоняюсь и обвожу языком головку.
Сегодня без длинных прелюдий. Мы еще в больнице оба завелись. Беру члену полностью в рот и начинаю сосать как Йен любит: ритмично заглатываю, помогая себе рукой.
– Карлос, все, реши вопрос, и тогда наберешь, – Йен завершает разговор и откидывает телефон.
Есть, отвоевала.
Поднимаю на Йена взгляд, останавливаясь. Он возбужден и полностью сосредоточен на процессе. Голова чуть закинута назад, но при этом он наблюдает за мной из-под опущенных век. И только я хочу спросить как он хочет продолжить вечер, как слышу:
