Юлия Флёри
Ты… не моя…

– А вот я люблю, чтобы было шумно! – закусила она губу, не пытаясь вырваться из мыслей. – Чтобы громко, ярко. Чтобы толпа людей вокруг, и улыбки… Море белоснежных улыбок, направленных в мою сторону. И шёпот за спиной…

Гостья бросила на Славу короткий озорной взгляд.

– Чтобы боялись посмотреть в глаза, чтобы сплетни рождались одна за другой, – широко улыбнулась его прищуру. – Ведь в толпе незнакомых, чуждых тебе людей так легко затеряться и в полной мере прочувствовать боль одиночества… О-о… Это сладостное чувство…

Ада мечтательно закатила глаза, эротичным стоном выражая восторг.

– Вот так, сидя в собственном огромном доме вовсе не одиночество посещает тебя, – печально добавила она. – Это не оно. В гости наведывается жалость, сострадание к собственной никчемности, а в толпе… Всё так остро! Будто тончайшее лезвие, разрезающее тонкую кожу, проникающее в ткани. Сразу азарт, а потом боль! – Ада вызывающе хмыкнула. – Ноющая, пульсирующая. И утихает она лишь после того, как рану стянуть.

Гостья добела закусила губу, а потом вернулась. Вернулась из своего мира, и наваждение схлынуло, оставляя на лице лишь блуждающую улыбку.

– Значит, у тебя намечаются изменения в личной жизни, – заключила в итоге и деловито кивнула.

– Как хорошо разговаривать с человеком, который понимает тебя с полуслова, – со значением добавил Слава, не пытаясь скрыть иронию, и отправился за обещанным чаем.

Чувствовал, что в спину упирается тот же взгляд, который он открыл для себя ещё в ванной комнате – Ада его рассматривала. Изучала каждое движение, каждую неуловимую интонацию. Улавливала и то, что сказать бы и не хотел, но от неё скрыть отчего-то не получалось.

– Умеешь играть? – подошёл Слава, вроде и не таясь, но Ада отчего-то вздрогнула, будто успела забыть о его присутствии.

Она стояла у рояля. Шикарный инструмент остался в качестве бесполезного подарка от прежних хозяев дома. Рояль вписывался в интерьер, да и заниматься его перепродажей, транспортировкой было как-то не с руки, оттого и оставил.

Когда только вошёл, Ада водила изящным пальчиком над его поверхностью, будто не решаясь притронуться. После оклика вздрогнула, перевела на Славу взгляд и не сразу сумела справиться с эмоциями – глаза горели. Они горели азартом, страстью, каким-то сумасшедшим огнём. Прежде он не раз видел этот взгляд. Ну, не этот, конечно, такой же. «Ещё секунда, и оргазм» – самая лестная характеристика этим глазам. Сейчас отчего-то был уверен, что не каждый мужик может довести Аду до такого состояния, а вот инструмент справлялся безупречно.

– Играешь? – уточнил как извинения за то, что посмел отвлечь.

Он сам приподнял крышку над клавишами, устанавливая её в правильное положение. Под вожделеющим женским взглядом прикоснуться к ним отчего-то не решился, хотя иногда любил провести пальцами по всему ряду, не заботясь о сохранности настройки.

Слава сделал попытку улыбнуться, но в этот раз Ада не поддержала. Её взгляд потух, заставляя усомниться в том, что видел, а вот напряжённость теперь читалась весьма и весьма явно.

– Что-то не так? – он склонил голову набок, а гостья отмахнулась. Правда, бравировать и не пыталась. Устало поджала губы, чуть дольше, чем должна была, держала глаза прикрытыми, а потом медленно выдохнула.

– К сожалению, я не играю, – открестилась, но в голосе слышалось какое-то сочувствие к самой себе, сожаление. – К тому же у такого инструмента должен быть только один хозяин!

– Брось, ты просто не видела, у кого я купил этот дом и… что сказать, думаю, его использовали лишь для того, чтобы заниматься сексом. Высота подходящая, – добавил в ответ на скептический взгляд.

Ада усмехнулась. Потом только опомнилась и уставилась на Славу.

– А ты? Владеешь?

– Я? Нет. Подобных пристрастий как-то не возникало, – категорично открестился он.

Даже руками повторил подобный жест. А потом облокотился на инструмент и тут же отметил, как Ада напряглась. Беззвучно рассмеялся.

– Что? Порядочным людям не престало так обращаться с музыкальным инструментом? – не скрывая издёвки, Слава нагло ухмыльнулся.

– Мне всё равно. В конце концов, это твой рояль, – пробубнила Ада и отвернулась, явно не зная, чем себя занять, чтобы скрыть нервозность. – Ты предлагал чай? – Добавила в голос уверенности. – Кажется, он уже остыл…

Гостья двинулась в сторону дивана, правда, к предложенному напитку так и не притронулась. Всё смотрела на него, стоящего у рояля в непринуждённой позе. Ада едва нахмурила лоб, когда всё же коснулся клавиш. Небрежно, будто прощаясь с инструментом, и дёрнулась всем телом в момент, как Слава поймал её на подглядывании.

– Почему ты на меня так смотришь? – спросил он и нагло ухмыльнулся оттого, что Ада замешкалась. Ведь приоткрыла губы, а что сказать – не знала.

Что-то прикидывая в уме, Слава всё же отвернулся, не желая заводить гостью за пределы смущения. Но ответа ждал. И он сам, и она это знали наверняка, потому напрягся всем телом, как только Ада шумно выдохнула, придя к какому-то мысленному результату после недолгой борьбы с собой.

– А ты когда-нибудь любил?.. – тихо проронила она, и этот вопрос заставил пакостно оскалиться.

Подобные игры Слава давно не признавал и, надо признаться, в гостье разочаровался. Правда, вида не подал, так и стоял, опираясь на рояль, уставившись в густую темноту за окном гостиной комнаты.

– Даже не знаю, что и сказать… – напряжённо пробормотал, ожидая продолжения. Выдохнул, развёл руками и покосился на Аду через плечо. Она улыбалась.

– А я любила! – громогласно заявила и вальяжно устроилась на диване.

Она раскинула руки в стороны, задрала подбородок, уютно уместив затылок на подголовнике, смотрела будто свысока, будто с негласной претензией. В ответ на постную мину физиономии Славы, расхохоталась, опасно скаля зубы.

– И, знаешь, наверно, это было лучшее время моей жизни! Что чувствует человек, когда он влюблён? – гостья наклонилась чуть вперёд, призывая к более эмоциональному ответу. Слава отозвался. он развернулся к ней корпусом и глянул с прищуром, будто пытался найти подвох.

– Не знаю. Может, ты мне расскажешь? – вкрадчиво проговорил, на что Ада гневно сверкнула глазами.

– И я не расскажу! – с досадой выдохнула она, после чего неопределённо махнула рукой и снова откинулась к спинке. – Это нельзя передать словами, можно только почувствовать. Закрыть глаза и вдохнуть удовольствие полной грудью, позволяя ему захватить себя. Невозможно передать словами, потому что в тот момент тебя больше не существует – рождается новый человек. Счастливый, беззаботный. Как бабочка… – Ада грустно улыбнулась. – Жаль, что у всех бабочек один печальный исход… И приходится вновь волочить бренное тело, проживать бессмысленную жизнь. Ты согласен с тем, что без любви нет смысла? – она тут же подобралась. Смотрела так, будто от ответа зависит её следующий вдох. Слава, пусть и нехотя, но согласно кивнул.

– Скорее всего, что так…

– Ну вот… ты тоже несчастен. Я поняла это, как только увидела тебя, – сделала она мгновенное заключение. – Счастливый человек ничего вокруг себя не замечает, движется к намеченной цели, а ты…

– Что я? – раздражённо перехватил Слава. Ада мягко улыбнулась.

– А ты пьёшь чай с абсолютно незнакомой женщиной вместо того, чтобы спокойно спать в собственной постели. Ведь ты устал. Ты хотел отдохнуть. Ты хотел забыться и на какое-то время потеряться в этом сне. Как думаешь, почему остался здесь со мной? Тебе ведь всё равно…

– Ты не ответила на мой вопрос, – не желая путаться в витиеватых рассуждениях гостьи, Слава холодно усмехнулся и сменил позицию, перебравшись в кресло гостиного гарнитура. Он придвинул чашку чая к себе и сделал один глоток.

– Разве не ответила? – удивилась Ада и пожала плечами. Выглядела при этом совершенно растерянной. Она провела руками по светлым волосам, оглянулась по сторонам, будто не понимая, где находится, и снова пожала плечами. – Ты похож на мою первую любовь. Незабываемые впечатления. К сожалению, нам не суждено было жить вместе…

– Это удел первой любви. Она всегда остаётся в прошлом в виде приятного воспоминания, – всё же согласился Слава, поддерживая женскую уязвимость. – Он тебя бросил?

– Я бы не назвала это так… Просто не взял меня с собой.

Плавающий взгляд заострился, размытая улыбка приобрела чёткие очертания. Ада снова стала собой: роковой обольстительницей, которой хотела быть сегодня.

– Ты знаешь, где он сейчас? У него семья, дети?

– Ни семьи, ни детей. А сам он сейчас в Европе. Навсегда останется там.

– И, дай угадаю, к себе не зовёт?

Ада рассмеялась.

– Не зовёт. Никогда не позовёт. А сама я не поеду. Боюсь.

– Чего?

– Того, что прошлое вернётся… – то ли спросила, то ли всё же ответила она на вопрос. – То самое чувство, что ты кому-то должен, а долг этот отдать не можешь по простой причине: не знаешь, чего от тебя хотят.

– Кажется, мы договорились до того, что он оставил тебя.

Ада неодобрительно покачала головой.

– Можешь ли ты себе представить, что с человеком способны сделать обстоятельства? – лукаво улыбнулась она, ничего не желая объяснять. – Иногда обстоятельства бывают сильнее нас.

– Не скрою. Едва ли видел свою старость в подобном моему доме, с собакой у кресла и камином в полстены.

– И с нелюбимой женой! – с удовольствием поддакнула Ада, чему Слава только улыбнулся, правда, головой покачал отрицательно.

– Иногда неопытность может влиять на наши слова, на рассуждения. И то, что сейчас тебе кажется очевидным и единственно верным, вскоре становится весьма и весьма туманным.

– То есть свою девушку ты всё же любишь?

– Возможно, совсем не той любовью, которая присуща мечтательным особам и не определившимся юношам, но люблю. Было бы странно, утверждай я обратное, – удивился Слава неверящей улыбке, а Ада не впечатлилась. Она не оценила откровения, и рассуждения даже отдалённо не считала верными.

– Ты говоришь о ней с налётом обречённости. Будто сойтись с кем-то приходится по воле случая либо по чьей-то чужой воле. Дай угадаю, от её отца зависит успешность твоего бизнеса? – Ада закусила губу, пытаясь скрыть издевательскую усмешку.

Слава оценил уловку, но на попытку раззадорить отозвался без особого энтузиазма.

– К счастью, мой бизнес не нуждается в подобных связях, да и её отец едва ли способен на что-то повлиять со своего завода, на котором трудится честным слесарем.

– Неужели я сейчас услышу историю Золушки? – поёрзав на диване, гостья подобрала под себя ноги и подпёрла подбородок кулачком. Играла и переигрывала, вызывая улыбку.

– Не услышишь. Она состоявшаяся личность. Сама построила карьеру, пусть и в модельном бизнесе.

– Так, она модель?! – разочарованно воскликнула Ада и обиженно надула губы. – А я чувствовала в тебе скрытый потенциал, – призналась ровным тоном. Слава уже вовсю улыбался. – Нет, ты, однозначно, достоин лучшего!

– Например, тебя? – догадался он, но Ада не одобрила шутку.

– Нет, – ответила чрезмерно ровно и спокойно.

Она заложила локон волос за ухо, в попытке разровнять мягкий трикотаж домашних брюк, провела ладонями по коленям.

– Я бы на твоём месте не бросалась такими опрометчивыми заявлениями. В конце концов, ты меня совершенно не знаешь! – заявила абсолютно серьёзно, посмотрела с укором и казалась не на шутку возбуждённой подобными его словами. Правда, эмоции умело скрывала и выдавала лишь то, что в подобной ситуации сочла необходимым минимумом.

– Что мне мешает узнать тебя лучше? В конце концов, сейчас мы наедине, и вся ночь впереди, нет?..

– Что ты! Я особа впечатлительная и психически неуравновешенная. Неужели ты забыл, что подумал обо мне при первой встрече? – искренне удивилась Ада, заставляя Славу смутиться подобной проницательностью.

Что тут скрывать, он без малейших колебаний определил её в разряд людей из мест пусть и не столь отдалённых, но достаточно печальных. И странный взгляд, и замысловатые беседы убеждали его отнюдь не в обратном. Да. Она была похожа на сумасшедшую. Классическая сумасшедшая со своими рассуждениями о жизни и роли каждого человека в ней. И лишь редкие острые взгляды напоминали о том, что Ада всё понимает слишком хорошо, чтоб думать о ней так плохо.

Опомнившись, оторвавшись от собственных мыслей, Слава прокашлялся и смог вернуть голосу твёрдость, а улыбке проницательность.

– Кстати, может, ты как раз поведаешь о том, как оказалась одна на пустынной дороге в столь неподходящем наряде? Да, твоё платье было идеально, макияж безупречным, украшения выделили бы тебя даже на приёме у королевы, но ты была одна. В открытых туфлях, в шёлковом наряде, который не добавлял тепла. Шубка, конечно, создавала видимость уюта, но иней на ресницах и длинной чёлке никак не навевал мыслей о тепле и комфорте. Как оказалась там, почему? Что помешало вернуться туда, откуда пришла? Любовник наказал таким образом или ты любительница острых ощущений?

– Ты мыслишь шаблонно, что противопоказано для успешного ведения бизнеса, – коротко обозвалась Ада, а потом блаженно закрыла глаза. Её губы тронула мягкая улыбка, а плечи расправились, демонстрируя полную свободу. – Это был тот самый порыв, о котором я говорила вначале. Тот страшный момент, когда ты почувствовал себя одиноким среди толпы.

– Весьма интересная интерпретация. А можно подробнее?

– Конечно, – улыбнулась она и всё же раскрыла глаза. – В нашем доме был приём. Меня каждый раз удивляет наличие гостей, их несметное количество. Многих я даже не знаю, а, порой, и тех, кого знаю, не в состоянии узнать ни по голосу, ни с лица. Я почувствовала себя среди них лишней. Знаешь, такое состояние… когда настигает непреодолимое желание уйти?

В его глазах Ада искала поддержки, и Слава понимающе кивнул.

– Допустим.

– Я просто хотела отдышаться. Грудь будто сдавило тисками и никак не желало отпускать. Думаю, это было чувство обречённости. Ненавижу его. Не желаю осознавать, будто что-то в жизни зависит не от меня.

– И ты решила исправить эту несправедливость? Уйти раз и навсегда? – усмехнулся Слава, на что Ада глянула с явным недовольством.

– Я просто вышла на балкон подышать, – вроде и оправдывалась она, но делала это с необъяснимой настойчивостью. – Вышла, и вдруг стало так хорошо, так легко… Мороз приятно щипал щёки, ладони, обдавал холодом грудь. Я и сама не заметила, как побрела навстречу этому чувству. Знаешь… такое… будто вышел на прогулку с хорошим другом, держась за руки. Шла и шла. И чем дальше была от собственного дома, тем яснее видела своё будущее.

– Ну да. А почему нет? Замёрзнуть на дороге весьма светлая перспектива для молодой цветущей женщины.

– Тогда я об этом не думала!

Ада обиженно надулась и показательно отвернулась в сторону.

– Мне было хорошо. Чего ещё стоит ждать от жизни?! – выставила она упрёк, на который непременно желала получить ответ. Слава нахмурил лоб и почесал затылок, пытаясь уложить её слова в общепринятую картину мира.

– Ты наверно очень удобна для отношений. Никогда не требуешь больше того, что имеешь.

– Напрасно ты так думаешь, – Ада смешливо фыркнула. – Совсем наоборот. В попытке получить благосклонность, меня забрасывают дорогими безделушками! – раздражённо улыбнувшись, она нашла взглядом свою шубку, которую, как точно помнила, оставила на полу прихожей.

Теперь же видела её совсем недалеко, в одном из кресел гарнитура. Рядом с ней, на подлокотнике в искусственном свете сверкало колье. И серьги, которые бросила на полу ванной комнаты, тоже были рядом. В отместку за то, что приходится смотреть на атрибуты своей красивой жизни, Ада бросила на Славу гневный взгляд, но вздохнула ровно.

– Только есть ли смысл в этих подачках, если я не чувствую удовлетворения? Если в душе нет покоя? Напрасная трата денег, не вызывающая должного восторга.

– То есть купить твои чувства под силу не каждому.

– Смотря какую цену в обмен на них предлагать. Искренность в человеке всегда считалась лучшей добродетелью.

– Ты сама-то бываешь искренна?

– Что за вопрос. Конечно! Вот сейчас. С тобой. Ты спрашиваешь, и я отвечаю, ничего не требуя взамен.

– Так уж и ничего? – хитро улыбнулся Слава и понял, почему Ада, излучая лукавство, сползла по дивану, устраиваясь на нём лёжа.

Озорно оглянувшись на него через плечо, подмигнула.

– Разве только чуточку отдачи. Мне нравятся твои откровения.

– Откровения? Когда успел? Не помню такого…

– Ну, как же… Было бы забавно посмотреть, как на вопрос любишь ли ты свою девушку, ответил ей про ту самую… другую любовь… Ведь она хочет, ждёт от тебя полной отдачи. Когда целиком, без остатка. Как в молодости. Правда, смею усомниться, что она сама в состоянии дать тебе нечто подобное.

– Ты её даже не знаешь.

– Но я уже знаю тебя, и твой выбор, как бы странно это ни прозвучало… он очевиден. Вы играете в любовь, маскируя этим чувством банальную потребность друг в друге. Тебе она нужна для создания иллюзии счастья, благополучия, стабильности. Ты ей, скорее всего, для материального обеспечения, для удовлетворения собственного эго, возможно даже, но утверждать не берусь, что для рождения детей. На женщин иногда находит такое состояние, когда она непременно должна чувствовать себя кому-нибудь нужной.

– Отличная, кстати, идея. Ты могла бы родить ребёнка и не чувствовать того одиночества, о котором любишь порассуждать на досуге, – Слава прищёлкнул пальцами, вызывая на красивом лице негодующую улыбку.

– Несчастен тот человек, который из всех благ на свете может одарить своё дитя лишь материальными, – припомнила Ада слова философа, о которых буквально этим же вечером думал и сам Слава. Правда, в несколько иной интерпретации, но главное смысл… смысл остался неизменным. И это заставило глянуть на Аду с большим интересом, с иным намерением. – А делать своего ребёнка несчастным я не хочу.

– Ты не похожа на женщину, которая в принципе думает о других.

– Надеюсь, это такой неудачный комплимент? – жёстко усмехнулась Ада. – Мне наплевать на людей вокруг, тут ты прав. Но у каждого, у каждого, без исключения, человека есть черта, которую он не переступит. Для меня это дети. К счастью, их у меня нет.

– Не слышу радости в голосе.

– А разве я сказала, что рада этому? Мне тридцать. И время уже давно играет за другую команду. По мне бы, так давно стоило обзавестись парой ребятишек, но всё те же обстоятельства… помнишь, я не так давно говорила… – Ада заглянула в глаза, заставляя отозваться молчаливым согласием. – Обстоятельства делают меня такой, какая я есть.

– Так рассуждают только слабаки. Разве нет? Я могу думать о тебе что угодно, но едва ли посмею обвинить в слабости характера.

– А я говорю вовсе не о тех обстоятельствах, которые призывают совершать поступки.

– А мне кажется, просто пытаешься спрятаться за вшивыми отговорками. Такие, как ты, всегда сами лепят своё счастье. Не устраивает любовник? Найди другого! С этим задыхаешься – попробуй порхать вольной пташкой. Кто знает, может, уже очень скоро ты вспомнишь свою сладкую жизнь другими словами.

– Да с чего ты взял, что она сладкая?! – Ада возмутилась в голос. – Глядя на тебя тоже не скажешь, что в жизни существуют проблемы, кроме как, какую же шлюху выбрать на эту ночь. Что?! Никто подобного не говорил? Может, даже не знаешь почему? Что ты из себя представляешь, «просто Слава»? А что ты можешь из себя представлять? Никогда не задумывался?

Она с отвращением скривилась, окидывая Славу придирчивым взглядом, и провела языком за нижней губой, демонстрируя нарастающий азарт.

– Давай я тебе расскажу: ты стремишься ни в чём не выделяться. Средний бизнес, хотя вполне можешь себе позволить развернуться широко и растоптать немалое количество конкурентов. Средний по размерам и убранству дом, но это вовсе не значит, что не мог себе позволить что-то более роскошное, изысканное, с замысловатыми архитектурными решениями. Так себе машина, так себе костюм… Что это? Вот это нежелание быть лидером при явных авторитарных замашках?

Ада неодобрительно хмыкнула и перевернулась на бок.

– Ты можешь быть главным везде и во всём, но тебя устраивает эта скромная жизнь без излишеств. Твои глаза сейчас гневно сверкают, но ты молчишь! Только бы не ввязаться в спор. Ты и далее промолчишь, потому что предпочитаешь сделать вид, будто я ошибаюсь в этой характеристике. Что это? Что тобой движет? Страх взять на себя ответственность? Может, так? Но что-то я сомневаюсь. Такие люди с глубинным страхом внутри никогда не создадут что-то новое, что-то своё. В крайнем случае, станут отличными руководителями на наёмной должности. Значит, не то. Значит, это страх упасть. Но он возникает лишь в одном случае: если ты уже падал.

Выдержав его прямой, скупой на эмоции взгляд, Ада грустно усмехнулась.

– Уверена, обо мне ты можешь сказать не меньше, но, опять же, предпочитаешь не блистать умом и наблюдательностью. Только бы навсегда остаться таким вот «средним парнем», которого я однажды встретила на дороге. Но уже не получится.

– Не получится? Блесни умом: расскажи почему, – Слава надменно выгнул одну бровь, в совершенстве демонстрируя требовательную натуру, которую, как верно подметила Ада, уже много лет предпочитал скрывать и считал, что делает это вполне успешно.

– А всё просто. Я не люблю, когда на меня смотрят вот так, будто на пустое место, – пеняя, Ада кивнула в его сторону. – А, значит, чем бы ни закончилась наша сегодняшняя встреча, очень скоро я к тебе вернусь. Скажу больше: рад ты этому не будешь. Не обрадует тебя и третья наша встреча, и четвёртая, но когда мне что-то очень нужно, я становлюсь просто до чёртиков настойчивой! И плевать хотела на то, как моя настойчивость выглядит со стороны.

Я буду приходить к тебе снова и снова, потому что уже хочу этого. Даже не могу объяснить подобное желание. Пусть это будет навязчивая идея, пусть. Но ты мне нужен. Я уже сейчас это знаю. А потом и ты привыкнешь ко мне. Привяжешься. Намного сильнее, чем привязан к своей девушке. Кстати, её здесь нет… почему? Хотя можешь и не отвечать, мне на это плевать. На неё и на ваши отношения.

– Для чего я тебе так необходим? – прервал Слава эмоциональный монолог, и Ада резко выдохнула. Так будто вынырнула из-под воды, и посмотрела сумасшедшим взглядом.

– Ты похож на мою первую любовь, – дерзко улыбнулась она. Тут же подскочила с места и только у лестницы обернулась, возможно, ожидая ответа, возможно, пытаясь рассмотреть этот ответ в его глазах.

– Считаешь, после такого признания я смогу уснуть? – усмехнулся Слава в странном стремлении её задержать. Хотя бы на минуту, на секунду дольше, чем она сама того хочет.

– Очень рассчитываю на то, что спать тебе сегодня не придётся, – подмигнула Ада, вильнула бёдрами и поднялась по лестнице, спасаясь от опасной провокации.

Она спровоцировала. А он должен был решить: отвечать ему или не отвечать. Казалось бы, выбор прост, но истина таилась намного глубже. Эта истина срослась с внутренностями, окопалась глубоко в тканях и там жила. Истина.

– А хрен тебе, милая! – тихо пробормотал Слава в пустоту дома. – Меня и так всё устраивает.

С отвращением к самому себе он отвернулся от лестницы, не прекращая чертыхаться в сторону новой знакомой. Свалилась же она ему на голову! Почему-то её словам Слава верил. И обещаниям верил. А ещё… ещё он хотел увидеть её. Снова и снова. И узнать, что же такого она хочет привнести в его размеренную жизнь.

Проклятый запах драйва, адреналина, который вот-вот примется таранить сознание, проникал в мозг. Этот запах заставил победную ухмылку расползтись на вечно недовольном лице. Он давно забыл её, а сейчас эта ухмылка вытягивала всё гнилое нутро на поверхность. Сумасшедшая? Пожалуй, так. А он чокнутый псих, если сейчас не выставит её за двери собственного дома.