Юлия Флёри
Шахматы. Чёрная королева
Поставил перед собой на цыпочки, перехватил рукой горло и ощутимо сдавил. Некоторое время так и стоял, глядя на потёки туши на лице, слушая стучащие зубы. Он закрыл глаза и ровно выдохнул.
– Что же ты делаешь…
Андрей втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы и скривился, будто от боли. Он неодобрительно качнул головой и, словно переступая через себя, прижался щекой к её щеке, с шумом выдохнул, стиснул зубы.
– Что же ты, идиотка чёртова, вытворяешь?! – оттолкнул он её и тут же схватил за грудки, притягивая обратно к себе и напрочь уничтожая платье. – Ты хоть понимаешь, куда могла вляпаться, куда влезть? Что?! Что творится в твоей голове, чтобы до такого додуматься, а?!
Он толкнул Алёну на землю и тут же опустился рядом, присел на корточки, выслушивая уже не сдерживаемые подвывания. Схватил её за подбородок и задрал его вверх, желая видеть эти глаза, желая прочувствовать боль, страх. Нервно облизал пересохшие губы и зажмурился, чтобы отгородиться, чтобы не идти на поводу чужих эмоций, женских слёз.
– Своими руками могилу роешь, Алёнка, – едва не по слогам цедил он, пытаясь достучаться. – Собственную могилу! В бандитское логово за правдой пришла… В логово, где каждый если не сам, то чужими руками точно уничтожит! Растопчет, сломает, унизит… Не думаешь… головой не думаешь, с кем и какие разговоры ведёшь!
Он сплюнул, глядя, как Алёна пытается отбиться, как закрывает глаза, рот, уши, чтобы спрятаться, скрыться.
– Что ты обо мне знаешь, а? Что?! Может, я вот этими вот руками Самохина завалил!
Андрей тряхнул мощными ладонями перед её носом и тут же махнул рукой, понимая, что она не слышит. Уловила, дошло, но сейчас не слышит.
– Идём.
Он подцепил скользкую от влаги и грязи ладошку, но потянуть не получилось – Алёна выдернула её из захвата.
– Поехали, говорю, – рыкнул Андрей, а она попятилась, она попыталась уползти, ведь сил на то, чтобы встать и бежать не было. – Алёна! – прикрикнул с целью привести её в чувства, а она только быстрее перебирала руками и ногами, то и дело съезжая с покатой обочины вниз.
Тогда Андрей подошёл, подхватил её, как котёнка, и поставил перед собой.
– Ты меня поняла? – он повернул на себя испуганное лицо, рассчитывая прочитать в глазах ответ. – Алёна, ты меня услышала?! – выкрикнул, а она дрожит и молчит. Пальцами, ногтями цепляется за его запястья и молчит.
Андрей тогда собрался с силами и всю её тряханул. Так, чтобы опомнилась, чтобы пришла в себя.
– И только попробуй… Только попробуй ещё раз сунуться во всё это дерьмо! Только попробуй приблизиться, – пригрозил, добившись вменяемого взгляда. – Лично в нём утоплю! – прорычал в самые губы. И был уверен, знал, что так и поступит. Если не услышит его сейчас – так и сделает. Не пожалеет…
Он закрыл глаза от усталости и прижался лицом к её лицу. Вдыхая запах кожи, запах возбуждения, страха, эйфории от облегчения. Не контролируя себя, простонал и запустил пальцы в мокрые волосы, фиксируя её голову с обеих сторон.
– Я хочу тебя, – прошептал и, выдержав секунду, осторожно прижался к её губам своими.
Не поцелуй даже – прикосновение. Отстранился и ждал первую реакцию. То, как Алёна подалась к нему, истолковал верно, и с громким рыком рванул за подол длинного платья. С силой зашвырнул мокрую тряпку в протекающую канаву и сжал холодную ягодицу, сходя с ума от того, что девушка позволяет с собой делать.
А она позволяла. Не понимала, что происходит, когда спрашивал, отказывалась осознавать, когда стрелял, пыталась закрыться, когда кричал, что-то выпытывая, а вот теперь понимала. Теперь хотела понять и принимала всё, что он готов был ей дать.
Наверно, только с его подачи и прочувствовала, как оно может быть. Вот она, журналистская правда. Не та, которую печатают на центральном развороте, не та, за которую поощряют государственной наградой, красивыми словами и громкими отзывами. А вот она! Здесь! В вонючей канаве… Когда один на один с собой. Когда только от тебя и твоих слов зависит, чем закончится этот день.
И Алёна испугалась. По-настоящему. Поверила в то, что он может убить, что может навредить. Глазам его, что обещали все круги ада – поверила. А сейчас не получалось выдохнуть от облегчения. Всё внутри сжималось, и страх никак не мог найти выхода. Блуждал по телу, по голове, застревал в мыслях, в горле застревал, не желая сплестись с громким стоном, что срывался с губ.
Она чувствовала грубые прикосновения и подставлялась под них. Ловила его губы, пыталась задержать взгляд. И подстраивалась. Подстраивалась под неуёмный нрав, под резкие, порывистые движения. Он был таким… и сейчас демонстрировал себя во всей красе. А потом остановился. Так же неожиданно, как и начал. Просто оттолкнул Алёну от себя и отвернулся.
– Садись в машину, – выдохнул с тяжестью прожитого дня и первым пошёл в нужном направлении.
Алёна знала, как объяснить себе произошедшее, если рассуждать логически. Но если посмотреть на всё происходящее как женщина… Унизительно. Он хотел привести её в чувства – он этого добился. И совершенно неважно, что переступил, что тем самым цену… подчеркнул её невысокую цену!
***
– О чём ты думаешь? – единственное, что спросил Андрей, понимая, что на его долгий взгляд Алёна не ответит.
К тому моменту они уже сидели в её квартире. Алёна отмокала в горячей ванной, а Андрей на полу, рядом.
– О том, что никогда тебе этого не прощу, – зло процедила она.
– Глупая ты! – весело заметил он и протянул руку, чтобы коснуться острого подбородка, но что-то остановило, и Андрей руку убрал. – Неправильно это всё было, Алён…Ты не хотела.
На резко вскинутый взгляд Андрей ответил неохотно.
– Не того хотела, – попытался пояснить, но понимал, что нужных слов ещё не подобрал. – И я не хочу, чтобы ты запомнила тот момент, как я воспользовался твоей слабостью. А ничего другого в памяти бы и не осталось. У меня на тебя другие планы, – заявил он уверенно и громко, на что Алёна вызывающе рассмеялась.
– А не пошёл бы ты со своими планами, а! – вызверилась, но на большее не хватило. В жесте бессилия опустила руки и устроила подбородок на подтянутых к груди коленях. – Андрей? – тихо позвала, когда уже и не ждал.
– Что?
– И всё-таки, почему ты меня… оттолкнул? – Алёна долго не могла подобрать правильное слово, но как только высказалась, посмотрела прямо в глаза и видела мучительный процесс его борьбы с самим собой.
Спустя несколько секунд мужчина подобрался, криво усмехнулся, вскинул голову, чтобы смотреть на неё сверху вниз, а потом медленно встал, намереваясь уйти. И ушёл бы – она не пустила. Схватила за руку и удержала, когда почувствовала несильный рывок. Только тогда Андрей пожевал губами и всё же сдался.
– А потому, дорогая моя, – склонился он, чтобы уловила не только слова, но и эмоции, – что маленьких принцесс не трахают на заднем сидении автомобиля. Только лишь оттого, что на большее в тот момент и не способен. А я могу и хочу!.. дать тебе больше… Не остановись я, на этой ночи всё бы и закончилось. А так… так на ней всё началось.
Андрей бесцеремонно стряхнул её захват.
– Считаешь, у тебя будет второй шанс? – бросила Алёна в спину, когда он уже стоял в дверях, на что Андрей резко развернулся, сверкнул глазами… точно как Марта… и многообещающая улыбка задержалась на его губах.
– А я мальчик невоспитанный. Спрашивать разрешения не приучен. Считай, что этот вечер был последним предупреждением.
– Предупреждением? Что это значит? – Алёна подтянулась в ванной и раздосадовано толкнула рукой по воде, понимая, что не может встать. Голой перед ним показаться уже не готова!
– Считай, что я объявил тебе войну: или ты моя, или ничья, – выдал Андрей, будто под внутренним давлением, и тут же легко усмехнулся, бросив на прощание несколько тяжёлых взглядов. Обещал, что с ним будет так же тяжело. Он так сказал.
На мгновение, когда уже не ждала, мужчина вернулся и широко улыбнулся.
– Ты сладкая, Алёнка, – подмигнул он. – Теперь я знаю это наверняка.
Не дожидаясь ответа, Андрей вышел и захлопнул за собой входную дверь. Он не был готов показать Алёне всё, что сейчас чувствовал, а потому молча перетерпел странную ломку в естественном желании вернуться.
С нехорошим предчувствием Андрей зашёл в квартиру напротив и с облегчением выдохнул, глядя, как Марта, согнув в колене одну ногу и низко свесив другую, сидит в уже привычной позе на подоконнике. Сидит и курит. Как и всю последнюю неделю.
– Что ты с ней сделал? – тихо спросила она, так и не повернувшись в сторону мужчины. Глубоко затянулась и медленно выпустила дым изо рта.
– Ничего. Объяснил, что такое хорошо и что такое плохо. Кажется, она поняла.
– Я прошу тебя: оставь её.
– Это не твоё дело.
Марта опустила подбородок на притянутое к груди колено и в немом отрицании покачала головой.
– Ты знаешь, чья она дочь? – прошептала, на что Андрей вызывающе выпятил грудь и сделал шаг вперёд.
– А это имеет какое-то значение?
Андрей нервно жевал губами, в ожидании ответа, и глянул исподлобья, когда на повёрнутом в его сторону лице разглядел улыбку.
– Судя по твоей интонации, никакого…
– Что с тобой происходит? Это ревность? – попытался Андрей приблизиться, но почувствовал, что не нужно, что Марта не хочет, и, стиснув зубы, признаваясь в своём бессилии перед ней, прижался спиной к стене.
– Просто я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, – проговорила Марта с надрывом в голосе и судорожно выдохнула.
Вот-вот готова была заплакать, но не заплакала. Как всегда, сдержалась. Как всегда, остановилась на последнем шаге. А Андрей слишком хорошо её знал, чтобы не уловить, не понять это состояние. Он сполз вниз по стене и присел на корточки, глядя прямо перед собой.
– Почему ты начала курить? Ведь не курила, я точно помню.
Марта сначала улыбнулась, потом пожала плечами, а после растёрла напряжённой ладонью лоб и зажмурилась, сдерживая себя.
– Мне тогда сделали очень больно, – сдавленно проговорила она, не желая возвращаться в то время, в то место.
Андрей долго смотрел на то, как она мучается, а потом поднялся, выпрямился, расправил плечи.
– Он того не стоит, – махнул рукой, а Марта улыбнулась, всё так же не глядя на него.
– Наверно, так и есть.
– Бросай. Ты достойна лучшего.
– Сложно всё, Андрюш, – покачала она головой, что-то отрицая. – Непросто. А ещё фраза такая есть: «по-настоящему сильные люди навсегда остаются одинокими, потому что от них веет холодом». В чём смысл перемен, если результат останется неизменным?..
– Красиво. Сама придумала?
– Как-то считала, что сама, а оказалось, что изобрела велосипед.
– Марта, так нельзя… всю жизнь одной…
– Ну что ты… я тебя люблю. У меня ты есть. Разве этого мало?
Наконец, она распрямилась и прижалась спиной к оконному косяку. Запрокинула голову чуть выше, чтобы затяжка получилась максимально глубокой.
– Неужели ничего нельзя изменить?! – повысив тон, почувствовав эмоциональный всплеск, Андрей вскинул на Марту взгляд, а она вяло улыбнулась его решимости.
– Можно, мой хороший, всё можно. Только мы теперь не умеем по-другому. И ты иди… я хочу побыть одна.
– Опять одна?
– Поверь, я сумею себя развлечь.
– Мне иногда кажется, что последний муж, умирая, не по праву забрал с собой добрую часть тебя. Ты очень изменилась с тех пор.
– Наверно… Знаешь, что он сказал мне, умирая?
Андрей заинтересованно глянул, а Марта неконтролируемо высоко задрала подбородок, поджала губы.
– Он сказал, что в этой партии я выбрала неверную роль. Мне следовало оставаться глупой и слабой пешкой, а я так хотела создать свой собственный мир, что и не заметила, как давно стала на защиту чужого. Старик Левит предвещал мне грандиозный проигрыш. Как думаешь, ошибался?
Марта скосила на племянника глаза, а тот будто растерялся, так замер.
– Ошибался, – выдал Андрей слишком резко и бросился из квартиры едва не бегом. Марта склонила голову, наблюдая за бурной реакцией, и расчётливо улыбнулась.
– А вот и нет, Андрюшенька, – посмотрела она в пустоту и властно вздёрнула подбородок. – Левит никогда не ошибался!
Марта прищурилась, будто пыталась что-то рассмотреть в темноте, а потом соскочила с подоконника. Медленно прошлась по комнате, затушила сигарету о пепельницу, извечно стоящую на кофейном столике. После вошла в спальню и остановилась напротив старинных напольных часов.
Она долго смотрела на циферблат, не решаясь на действие, а потом всё же потянула на себя длинную дверцу, в плавном жесте вскинула руку и, касаясь часовой стрелки указательным пальчиком, отвела её ровно на один оборот назад. Склонила голову, вслушиваясь в первые звуки. Тик-так, тик-так… Она помнила их с детства. Тогда всё казалось ярче, красочнее, и мир был добрее, но вот этот звук… он остался неизменен. Он возвращал в прошлое.
Глава 7
С раннего детства Марта запомнила эти часы. Их семья жила в большом и уютном доме. Менялась мебель, картины на стенах, сносили и возводили даже сами эти стены, но часы… Они всегда оставались неизменны. Завораживали и будто хранили в себе все семейные тайны. Однажды пришло время и Марте поделиться с величественными часами уже собственными тайнами. Тогда ещё маленькими и наивными, но сам процесс… он заставлял восторженно вглядываться в циферблат, в ожидании чуда. И чудо происходило.
Она помнила свою самую первую, и, пожалуй, самую главную за всю жизнь тайну, ведь та была невинна и чиста… Цветы. Их дом был наполнен цветами. Мама обожала розы и могла часами любоваться на ровные бутоны, периодически поправляя их, направляя к свету. И Марта, повторяя за ней, пыталась проделывать тот же фокус. Под чутким маминым руководством всё выходило ловко и правильно, но милая девчушка была уверена: это врождённая тяга к прекрасному и никак иначе. И вот однажды, оказавшись с цветами наедине, она вновь попыталась выровнять композицию, убрать подсохшие лепестки и удалить лишние листья, как вдруг споткнулась, зацепилась и разбила вазу вдребезги. Слёз тогда было много: ведь мама расстроится. Нужно было срочно что-то делать, и Марта не придумала ничего лучше, чем выиграть время, запустить его вспять.
Тогда девочка забралась на самый высокий стул и отвела стрелку часов буквально на несколько минут назад. За это время она успела убрать осколки, сломанные цветы и заменить их на новые. Розы достать не удалось – мама запирала оранжерею на ключ, но вот садовые ромашки идеально вписались в интерьер светлой комнаты и ничуть не уступали по красоте.
В тот день мама ничего не заметила. Она так же, как и обычно, подошла к цветам, расправила букет по своему вкусу, улыбнулась результату и пошла дальше, а Марта навсегда запомнила волнительный момент и тот первый эксперимент со временем, который закончился волшебством.
Подобный фокус позже она проделывала не единожды, и каждый раз удачно. Потом повзрослела, улыбалась своей наивности, но глубоко в душе верила, что эти часы всё же обладают неведомой другим силой. Но растрачивать её попусту не стоит. Её необходимо беречь.
В результате громоздкие напольные часы стали единственной вещью, что Марта забрала из родительского дома после смерти отца. Она в принципе не имела привязанности к предметам, но оставить их там просто не смогла… Даже зная, что со смертью родителя часы остановились и больше никогда не шли. Ни один мастер так и не смог разгадать этой тайны, потому старинная вещь стала обычным украшением. Но иногда… очень редко… оставшись одна, она всё же окуналась в это волшебство. Точно как в детстве, переводила стрелку и слушала, слушала, погружаясь в далёкое прошлое.
Она соврала. Милейшей Алёнушке. Совершенно бессовестно соврала, освещая события из детства. Оно было идеальным. Таким, каким и должно быть. И едва ли что-то могло омрачить её задорную улыбку, ведь Марту любили. Любили беззаветной любовью. Особенно отец. Матери не стало, и он вдруг оказался единственным, кто мог позаботиться о милейшем создании. Светочка к тому времени достигла определённого уровня самостоятельности и в опеке не нуждалась. Только изредка в подсказках, но не в опеке. А, глядя на заводную неугомонную Марту, сердце обливалось кровью. Девочка требовала постоянного контроля. Постоянного! Отец каждым своим действием, каждым словом будто просил прощения за то, что она не родная, а Марта… она просто наслаждалась жизнью и наполняла душу отца безмерной отдачей за его внимание, доброту, ласку.
Переломным моментом для девочки стало известие об отсутствии родственных связей между ней и любимым папочкой. Но в то же время, облегчение от понимания того, что со злобной старшей сестрой её практически ничего не связывало, стало своеобразной воздушной подушкой при падении с небес. Мать не в счёт – от матери Светочка не унаследовала ничего, а вот мерзкая бабушка-еврейка, к тому моменту уже покойная, о-о, пусть она перевернётся в могиле, зная о том, что именно Марта стала любимой и незаменимой опорой для старика.
У Марты всегда были свои представления о счастье. С самого детства. И главным пунктом в них стало отсутствие негатива, приходящего извне: Светочку стоило вычеркнуть из своей жизни. Но если сестру выгнать из дома не представлялось возможным… то есть вариант уйти самой! Эта чудесная идея посетила Марту, когда ей исполнилось восемь. И очень быстро заботливая наследница решила проблему, ведь сеять в доме раздор – это плохо! Нужно избегать конфликтов. «Мне очень сложно далось это решение, папочка, но жить всем нам в одном доме будет непросто, потому я должна уехать» – именно с таким заявлением она вошла в кабинет отца уже на следующий день. Старик схватился за сердце и готов был рвать на себе волосы, но любимица, как всегда, обняла мужчину, поцеловала в колючую щёку и удобно устроилась на его коленях. «Заграничная школа для девочек станет идеальным вариантом решения проблемы» – выдала она фразу, заученную ещё в ночи, и хитро улыбнулась, когда отец не мог видеть её лица.
Долгие уговоры ни к чему не привели, и родитель, скрепя сердце и недобро поглядывая на злодейку-сестрицу Светочку, всё же сопроводил младшенькую в дальнее зарубежье. Чувствовать свою вину за подобное отношение с того дня он стал ещё глубже, потому старался приезжать как можно чаще и задаривал всевозможными подарками, даже не догадываясь о том, как легко Марте стало дышать вдали от многоуважаемой родни. И это была далеко не первая победа в неравной схватке с судьбой за истинное счастье.
Шли годы, и пришло время возвращаться в родное гнездо. Светочка к тому моменту уже давно и безвозвратно пребывала замужем. Семейная идиллия больше не была омрачена её присутствием. Марта, отец и огромный дом в их полном распоряжении! За тот год, что провели вместе, не возникло ни единого конфликта. Всё же отца она любила и уважала, потому готова была уступать. Во всём.
Сегодня вечером она сказала Алёнушке, что вышла замуж по расчёту… Боже, какая глупость, какой абсурд! Она никогда не думала о деньгах, ведь думать о благосостоянии – удел тех, кто им не владеет. А беззаботная Марта, проведя детство, отрочество и юность в стенах закрытой школы, и не знавала другой жизни, жизни за чертой бедности… Она и слово-то такое читала лишь в книжках. Словно бабочка, порхала с цветка на цветок и, однажды, услышав предложение старика-отца о замужестве, лишь заинтересованно взглянула.
– Папочка, зачем мне выходить замуж? – спросила тогда Марта и присела, ведь решать подобные вопросы на ходу – дурной тон.
Марта расправила свою широченную юбку, выпрямила спину и мило улыбнулась, извещая о готовности продолжить разговор. Было видно, что отец чувствовал себя неловко, и тогда она задорно рассмеялась, давая понять, что перед ним сидит всё та же девочка, которую, скрепя сердце, отправлял в заморские страны. Та же… только чуть выше ростом и чуточку умнее, красивее, чуточку самостоятельнее.
– Марта, солнышко, я уже в том возрасте, когда решения нужно принимать, предварительно их обдумав.
– Папочка, я уверена, что ты неспроста завёл этот разговор, и готова тебя выслушать. Я тоже буду обдумывать свои решения и обязательно сообщу тебе о результате этих раздумий.
– Ты стала такой взрослой… – пустил он скупую мужскую слезу. – Никогда не смогу простить себе того, что упустил этот момент.
– У нас не было другого выхода, папочка, и я безмерно благодарна тебе за то, что понял меня тогда. А то, что далеко… так, это не беда. Я всё так же люблю тебя. Но давай поговорим о замужестве.
– Да, да, конечно. Марта, тебе ещё нет восемнадцати, и это слишком мало, чтобы узнать жизнь… Но я не вечен, и душа моя будет неспокойна, если ты вдруг останешься одна.
Проронил он заветные слова, и Марта взглянула с пониманием.
– Мой отцовский долг найти того, кто позаботится о тебе. Кроме прочего, я бы хотел убедиться, что твой выбор будет правильным, а на это тоже нужно время, потому принять решение стоит уже сейчас.
– Д-да… наверно…
– У меня есть на примете несколько молодых людей, но я не хочу повторять ошибки своих родителей и родителей твоей матери… – На этом отец на мгновение смолк, но быстро справился с эмоциями. – У нас с Агатой не было времени и возможности узнать друг друга. Для тебя я хочу лучшего будущего, потому позволю выбирать. Ты будешь знакомиться, общаться, возможно, возникнет симпатия… – проговорил он с надеждой в голосе. – А что будет дальше, мы увидим, – растерянно взмахнул рукой, а Марта с готовностью закивала.
– Конечно, конечно! Ты абсолютно прав, папочка, – застенчиво улыбнулась она, как и подобает юной особе при подобных разговорах. – Ты сказал, что у тебя есть кто-то на примете… Так вот, можно пригласить их всех вместе, чтобы я имела возможность сравнить. А чтобы этот вечер не выглядел как откровенное сватовство, я могла бы пригласить своих подруг и их родителей. Получится отличный приём! – просияла Марта улыбкой, а старик вздохнул с облегчением.
Он боялся, что дочь переняла некоторые черты характера от матери. Например, вздорность, чрезмерную самостоятельность… И старался оттянуть этот разговор до лучших времён. Но обстоятельства менялись, и его здоровье не позволяло разыгрывать долгие партии. Он был безмерно рад, что дочка поняла и приняла его решение. Всё же, когда много отдаёшь, дети это чувствуют…
Марта же восприняла новость по-своему. Конечно же, к подобному повороту она была не готова. Но с другой стороны… отец прав! Ей нужен защитник, ей необходим надёжный тыл и опора в любых жизненных ситуациях. И какая прелесть: папочка дал право выбора, так, почему бы и нет?.. Потому уже в ближайшие выходные был организован званый ужин, на котором ей и предстояло познакомиться с будущим мужем.
Марта выбрала своё лучшее платье, сделала причёску, и с приветливой улыбкой встречала каждого гостя. Кандидатов было три. Все достойные, как выразился отец. Что это означало, Марта не особо-то и задумывалась, но папочке виднее. Старшему из женихов было уже тридцать. Высокий и статный. Очень красивый. Он пришёл, как и полагается, с родителями, но его мать так напоминала Марте старую бабушку-еврейку, что шансов у парня просто не осталось. Уже к середине вечера стало понятно, что этот жених на всю жизнь останется маменькиным сынком, а делить свой дом со свекровью Марта намерена не была и лишь подчеркнула первые выводы.
Вторым был молодой и перспективный студент Московского ВУЗа. Данила Ильин. Марте он приглянулся, но бегающий взгляд избранника каждый раз напоминал, что он фигура ещё не устоявшаяся, а, значит, ветреная. Ждать, пока молодой человек определится, Марте не хотелось – она требовала результат сразу, потому и этот вариант не оценила по достоинству.
Третьим и последним стал сын старого папиного друга Мойши. Данный индивид был интересен в беседе, завлекал своими жизненными позициями, смотрел на Марту вожделеющим взглядом и демонстративно замолкал всякий раз, как она начинала говорить. Но отталкивающая внешность никак не позволяла склонить выбор в его пользу. Всё же Марта слишком отчётливо запомнила мамино брезгливое выражение лица всякий раз, как стоило поцеловать папочку. Нет! Она этого не потерпит! В результате девушка быстро заскучала и лишь со стороны наблюдала за тем, как её же подруги принялись окручивать папиных «достойных» кандидатов.
Ближе к концу вечера домработница оповестила о вновь прибывших, но явно запоздавших гостях. Марта наспех прикинула, кого не хватает, вычислила отсутствующую подружку по школе, Гелю, и радостно взвизгнула, будучи наверняка уверенной в том, что теперь-то уж вечер не пропадёт в безмерной тоске. К тому же ещё не подавали десерт…
– Зовите! – решительно кивнула Марта женщине и для приветствия встала из-за стола.
Геля обещалась прийти с матерью, милейшей женщиной, но появилась в компании молодого человека, при виде которого Марта растерялась, раскраснелась и застенчиво опустила взгляд.
– Здравствуйте, – кивнула она.
– Ну, привет, – округлила глаза Геля, видимо, осознав, на какое мероприятие была приглашена. – Ты помнишь Юру, моего брата? Мама, к сожалению, пойти не смогла, а одной было как-то скучно… Ты же не против?
На подобное заявление Марта лишь глубже вздохнула. Так ничего и не ответив, она развернулась к уже заждавшимся её гостям.
– Папа, познакомься, это Ангелина, ты должен её помнить. Мы жили в одной комнате. Геля не раз выручала меня в сложных ситуациях и была настоящей подругой, которую и «товарищем» назвать не стыдно.
– Здравствуйте, – раскраснелась Ангелина и неловко рассмеялась.
– А это брат Гелечки, Юрий.
Набравшись смелости, Марта приблизилась к молодому человеку и придержала его за локоть.
– Проходите к столу, – вежливо предложила она вновь прибывшим, но ладошку, которой придерживала гостя, разжать не пожелала.
– Марта, это вам, – скромно улыбнулся молодой человек и предложил букет, который до этого сжимал в руке.
– Спасибо. Проходите, – повторилась она и лично сопроводила гостя.
Марта его помнила. Ещё в школе, будучи ребёнком, видела его и втайне млела по красоте, по обходительности. Он был старше на восемь лет и сестрёнку навещал нечасто, но каждый, без исключения, раз, Марта старалась не пропустить долгожданную встречу. Шло время, идеалы красоты для неё изменились, и подобного стремления не стало. Геля рассказывала, что Юрочка учится в Москве и по окончании института будет большим человеком, но едва ли Марту интересовала подобная информация.
Теперь же молодой мужчина от студенчества ушёл далеко. По подсчётам ему должно быть двадцать шесть – отличный возраст для того, чтобы, наконец, занять предречённый высокий пост и призадуматься о будущем. Внешние несовершенства были умело заштрихованы общим лоском интеллигентного человека, и Юра смело выходил на передний план в любых сравнениях. Вечер пошёл шумно и весело. Веселилась, само собой, Марта, Юрочка же избрал роль наблюдателя. Он изредка отвлекался на разговоры о политике партии, о великом будущем Союза, но на неё смотрел с интересом, который, к слову, стал приметен и старику-отцу. Тот проявил к гостю больше внимания, а в итоге предложил продолжить вечер за рюмочкой чего-нибудь покрепче. Вечер плавно перешёл в ночь, гости стали понемногу расходиться, Геле же Марта предложила остаться на ночь, чтобы припомнить недавние посиделки.
– Если, конечно, вы, Юрий, не против, – благоразумно понизив тон, проронила Марта и замерла в ожидании ответа.
– Да с чего ему быть против! – довольно подвела итог Геля. – В лице Вениамина Семёновича Юра нашёл себе отличного собеседника. Тут и ночи будет мало! – рассмеялась подружка, намекая на внезапно возникший взаимный интерес этих двоих.
– Действительно, – молодой человек скромно опустил взгляд. – Спокойной ночи, Геля, спокойной ночи, Марта.
– Вы, должно быть, шутите? После такого насыщенного вечера ночь спокойной не может быть априори! – озорно заметила Марта и вихрем поднялась по высокой лестнице, оставляя после себя лишь аромат дорогих духов и тёплое напоминание об озорной девчонке.
Юра некоторое время так и стоял, глядя на опустевшую комнату, а потом повернулся к хозяину дома, деловито прищурился.
– Вениамин Семёнович, я бы хотел с вами серьёзно поговорить, – решительно заявил он и уверенно направился в сторону кабинета, что был предложен хозяином как наиболее удобный переговорный пункт.
Беседа длилась по меньшей мере до утра. У Вениамина Семёновича к гостю было много вопросов, Юра же старался дать на эти вопросы как можно более точные ответы.
– В любом случае последнее слово будет за Мартой, – в итоге заключил довольный исходом беседы отец и взглянул на будущего зятя с надеждой. В просторном холле дома уже слышались звонкие девичьи голоса.
– Доброе утро, – сделал Юра решительный шаг вперёд и позволил девушке смущённо улыбнуться, прежде чем она ответит на приветствие.
– Доброе, – внимательно осматривая вчерашнего гостя, Марта кивнула. – Вы, должно быть, ещё не ложились. Папа! Это, по крайней мере, невежливо! Что Юра о нас подумает! – повысила она голос. – Юра, вы его извините. Папочка всю жизнь мечтал о наследнике, а получилось то, что получилось, – имея в виду себя, она опустила взгляд и, как по заказу, раскраснелась. – Если вы не торопитесь, то можете отдохнуть в гостевой спальне наверху. Геля сообщила, что совсем скоро уезжает, и я вдруг поняла, как много мы должны друг другу сказать… Прошу вас оставить её погостить у нас ещё некоторое время.
– Спасибо за предложение, но, увы, не могу. Служба, – предельно кратко, жёстко отказался гость, немного охлаждая пыл. – Геля, если хочет, может остаться, а мне пора. Вениамин Семёнович, Марта, – он кивнул на прощание, и Марта отступилась.
– Всего хорошего, – бросила вслед и, уверенно улыбнувшись, глянула на отца. – Кажется, ты предлагал мне выбор, папочка… Что ты думаешь об этом молодом человеке?
– Ну… раз ты сама завела эту тему, скажу тебе так: я думаю, что вопрос вашей свадьбы решён. Нужно только время для подготовки и соблюдения некоторых формальностей. Таких, например, как знакомство родителей. Ты, как я понял, с ними хорошо знакома.
– Да, особенно с будущей свекровью! – Марта склонила голову набок, не пытаясь скрыть предвкушения от бушующих страстей.
Свадьба была скорой, шумной, многолюдной. Только ленивый не пришёл, чтобы порадоваться за молодых. Юра был счастлив, а Марта непозволительно красива. Он не мог отвести взгляд от молодой, а она от старинного перстня, преподнесённого ей в честь торжества. Прежде украшение с редким камнем принадлежало матери, а теперь было передано ей в качестве семейной реликвии. Именно Марте. Так завещала мама. Марте – перстень, что необходимо подарить в день свадьбы, а старшей дочери Свете – родительскую усадьбу. К перстню прилагалось письмо – послание, пережившее время. В нём мама желала счастья и велела быть благоразумной. А камень… камень судьбы… он поможет сделать выбор в сложной ситуации.
