Юлия Флёри
Шахматы. Чёрная королева
Глава 4
Марта вернулась в комнату, уже изрядно растеряв весь свой игривый настрой. Была предельно серьёзна и явно напряжена. И лишь всё та же мелодия, которую продолжила напевать, напоминала о былой лёгкости. Она с задумчивым видом прошлась по комнате взад-вперёд, несколько раз выглянула в занавешенное окно, а в результате стала, подбоченившись, и уставилась на Алёну.
– Так, значит, журналист… – произнесла так, будто пыталась посмаковать эту фразу, но та оказалась ей не по вкусу. – И что сейчас происходит… там?.. – она кивнула на окно, в сторону улицы.
Алёна с определённой долей интереса глянула сначала на Марту, а потом и в сторону окна её квартиры.
– Да ничего, – заключила, будучи совершенно удивлённой собственным словам, собственному мнению. – Знаете, это очень странно, но, действительно, ничего не происходит, – оживилась она и передёрнула плечами. – Может, где-то в верхушках власти и дует ветер, а у нас, простых смертных, затишье. А почему вы спрашиваете? – нахмурилась, на что Марта доброжелательно улыбнулась, странно засуетилась и в итоге эмоционально вскинула руки вверх.
– Жизнь такая странная штука, Алёнушка, – рассмеялась она непонятно чему и тут же погрустнела. – Человек очень быстро привыкает. Ко всему. К людям, к эмоциональной обстановке, что его окружает, к уважению или к гнёту… И я настолько вжилась в роль успешной дамы, которой не нужно заботиться о хлебе насущном, о мнении окружающих людей, что… что просто потерялась, не заметив, как мир вокруг начал рушиться.
Марта мучительно скривилась, пытаясь словами выразить то, что, вероятно, чувствовала.
– Заблудилась в вымысле, в реальности, запуталась в причинах и следствиях из них, – принялась она бурно дышать, приближаясь к сути, и в итоге эмоционально сдалась, подстраиваясь под волю обстоятельств.
Взгляд женщины стал бездонным и пустым, яркая улыбка померкла, а идеальный образ растаял.
– Не так давно я потеряла близкого человека, – выдала Марта, собравшись с мыслями.
Она схватилась ладонью за шею, будто при недостатке кислорода, и метнулась в сторону окна, взялась за ручку, но так его и не открыла. Сдалась в бессилии. Её голова поникла, плечи опустились. Алёне не оставалось ничего другого, как в качестве зрителя наблюдать за идеальной игрой одного актёра. Только и успевала, что водить глазами из стороны в сторону, запоминая каждую деталь.
– Я потеряла человека эмоционально близкого, родного духовно, – дрогнули её плечи, за чем последовал протяжный вдох. – Мы уже давно не общались и старались даже не пересекаться, но само осознание того, что рядом такой человек есть, настраивало на лучшее. А вот сейчас я даже не знаю, как жить дальше. Неделю не выхожу из дома. Собственно, по этому поводу мы вчера с Андреем и спорили, – обернулась она, глядя, как Алёна меняется, услышав упоминание о мужчине. – Он беспокоится.
– Извините, у вас горе, а я…
– Алёна, ты меня совершенно не слушаешь, – устало выдохнула Марта и обернулась. Она уселась на подоконник, закидывая ногу на ногу, приткнулась головой к углублению окна. – У меня не горе. Я перегорела. Эмоционально. В жизни потерялся очередной смысл.
– Но вы всё же согласились идти со мной. Почему?
– Ты меня заинтересовала. Такая странная, будто с Луны свалилась! – выдала Марта то, что едва ли походило на похвалу. – А ещё ты нуждаешься в защите, – склонила она голову набок, умиляясь не отпускающему гневному румянцу. – Я могу тебе её дать, – пообещала, чем окончательно пригвоздила к месту. – Сама же с твоей помощью адаптируюсь, наконец, к новым условиям и забуду о затворничестве, как о страшном сне. Кстати, – дёрнулась было она с места, но тут же опала обратно, – у тебя есть подходящее платье? Я могла бы помочь с выбором, – заверила Марта, на что Алёна ответила категоричным отказом.
– Спасибо, я справлюсь, – она поднялась с дивана, намереваясь распрощаться, но у Марты были совершенно другие планы, потому та взяла Алёну под руку и лично сопроводила до квартиры.
– Как это опрометчиво, оставлять ключи в дверях, – негодующе пожурила она и первой ступила на неизведанную до этого территорию. – Как ты живёшь в этой клетке? Здесь же совершенно нечем дышать! – заявила уже с порога, метнулась в центральную комнату и дёрнула на себя створки окна. Отперев их, запустила прохладный осенний воздух. Только тогда и смогла прицениться к обстановке, к интерьеру.
– Это неподходящий фон для юной особы!
Марта своевольно взмахнула рукой и скривилась, глядя на мебель и декор.
– Здесь всё следует поменять! Буквально всё! Нужно больше белого, – она мечтательно прикрыла глаза. – И больше пространства! – непонятно чему рассмеялась. – С деньгами я тебе помогу, а об остальном можешь не беспокоиться, – категорично заявила, не давая возможности вставить и слово, а потом с решительным видом нахмурилась. – Итак, показывай!
– Что показывать? – не поняла Алёна, просто не успевая за бурным нравом новой знакомой.
– Ну, как же? Платье! Я хочу его видеть!
– Марта, подождите…
– И прекрати мне выкать! – перебила та. – Знаешь, почему я там, где многие могут побывать лишь в мечтах?
– Я даже не спрашиваю, где именно это место, – пробормотала Алёна в сторону, а специально, демонстративно и только для Марты добавила: – Почему?
– Потому что я всё начатое довожу до конца, умею смотреть вперёд и предугадываю чужие ошибки, автоматически превращая их в свои достоинства! И, уверяю, платье для девушки, когда она выходит в свет в первый раз, значит намного больше, чем все глупости и нелепости, что она может совершить в этот самый вечер. Мы просто не имеем права на ошибку! – заключила с довольным видом и в жесте настойчивости скрестила руки на груди.
И Алёна сдалась. Не сказать бы, что особо противилась напору, ему в принципе нельзя было противостоять, но вот такое бестактное вмешательство в частную жизнь заставляло взбунтоваться. Заставляло… но Алёна покорно направилась ко всё ещё не разобранной сумке, успокаивая себя тем фактом, что стала на шаг ближе к желаемому.
– Алёна, ты преступница! – воскликнула Марта, как только увидела наряд. – Такую вещь ни в коем случае нельзя комкать или мять! Это платье следует перевозить в чехле, и никак иначе!
Она забрала вешалку из рук и поднесла к свету.
– Произведение искусства! – заключила, не веря собственным словам. – Где взяла? – завистливо стрельнула она глазами, но тут же задорно рассмеялась. – Скорей ко мне, кое-что покажу.
Марта рванула прочь из квартиры, так и удерживая плечики с платьем на вытянутой руке.
Спешно перебирая какие-то безделушки в основательной по размерам шкатулке, она извлекла и продемонстрировала набор украшений. Округлила глаза, глядя на бесстрастное лицо Алёны, и разочарованно выдохнула, так и не услышав звуков восторга.
– Судя по всему, ты ничего не понимаешь в драгоценностях! – резко выдохнула она и расправила плечи. – Примерь! – Не просила – приказывала и буквально втолкнула Алёну в просторную гардеробную комнату, всучив в одну руку платье, а в другую – тот самый набор украшений.
Марта с нетерпением дожидалась, пока та покажется, демонстрируя наряд, и задержала дыхание, когда девушка всё же вышла.
– Сангрия – твой цвет, – вспыхнула она румянцем нетерпения и потянула Алёну за руку на себя, позволяя роскошной ткани блистать переливами в искусственном свете гостиной комнаты. – И камень… – причмокнула губами. – Камень тоже твой. Гранат. Ты даже представить себе не можешь, как преобразились твои карие глаза на его фоне, ну… и как выглядит камень на фоне этих карих глаз. Как жаль, что в наше время не устраивают балы дебютанток. Уверена, ты была бы нарасхват!
– Марта, ты опять… – надулась Алёна при упоминании о замужестве, но не сумела сдержать улыбку вдохновения, как только увидела собственное отражение в зеркале.
Алёна замерла, коснулась кончиками пальцев украшений, поддевая выбранные ею серьги, провела по запястью, увенчанному браслетом. Грудь была закрыта. Грудь не нуждалась в излишнем внимании, в акцентах… она сама по себе была неплохим акцентом и лишь порождала желание, заставляя мечтать о большем.
Марта осталась довольна и собой, и подопечной, к разряду которых практически мгновенно отнесла Алёну. Стоило только расслышать бунтарские нотки, желание навести в мире справедливость. Это было так знакомо… до боли, иначе и не скажешь. И пусть сама Марта так наивна не была, ведь дорого поплатилась за неверные выводы и прошлые ошибки… Но и этой милой девочке упасть на самое дно, разбиться… позволить не могла.
Звук открываемой двери нарушил уединение и уничтожил возникшее волшебство. Марта с сожалением поджала губы, а Алёна встрепенулась, но так и не смогла сдвинуться с места.
– А у тебя не заперто, – в некой прострации проговорил Андрей, племянник, как утверждала Марта. Он смотрел на Алёну с каким-то странным выражением лица.
На некоторое время мужчина растерялся – не ожидал, но вскоре опомнился и уверенно шагнул вперёд.
– И какая красота! – едва не облизнулся, отмечая совместный выбор дам вожделеющим взглядом.
Потом, правда, присмотрелся, прищурился и широко улыбнулся.
– А-а… это ты, – проговорил снова, но уже не тем тоном, что вчера, а более дружелюбным, располагающим.
Мужчина обернулся на Марту и тут же стрельнул глазами. А потом как-то резко перестроился, стиснул зубы и поиграл желваками, разглядывая Алёну, с, казалось бы, непозволительным пристрастием. Так они стояли не меньше минуты, а потом на губах мужчины застыла игривая улыбка, а позже и она сменилась широкой, целенаправленной, до неприличия обаятельной.
– Андрей, – шагнул он к Алёне навстречу и протянул руку. И так смотрел, что едва ли позволил бы отказаться от жеста дружелюбия.
– Очень приятно. Алёна, – тихо ответила она и обернулась на Марту, не зная, как спастись от настойчивого взгляда. Та уловила призыв о помощи на раз и растянула губы в усталой улыбке.
– Тебе пора, дорогая. Я позже зайду, и всё обсудим, – проговорила она ровным, не передающим ни единой эмоции тоном. – Андрей! – обозвалась, заставляя того отступиться, но мужчина не торопился.
Он, так знакомо оскалившись, с пониманием кивнул, провёл языком за нижней губой, но взгляда не отвёл. Алёна даже не поняла, почему в прошлый раз подобная улыбка могла показаться ей знакомой, но дыхание задержала, осознавая, что он по-прежнему удерживает её руку. Надёжно и крепко. Так непривычно… Денис обычно едва касался, делая упор на нежность, а этот… этот просто делал упор. На своё желание, видимо, на свой интерес. И не позволял трактовать его как-то неправильно, искажённо.
Мужчина улыбнулся шире в момент, когда Алёна потянула руку на себя, пытаясь избавиться от захвата, но не уступил: дождался, пока та успокоится, и только тогда разжал пальцы, давая определённую свободу. Отпустил её, будто воздушного змея. Напоминая, что крепко удерживает леску, что сам контролирует, насколько высоко этому змею придётся лететь. И всё это за секунду, за мгновение промелькнуло во взгляде и исчезло. Алёна поёжилась и шагнула в сторону, желая обогнуть мужчину, а тот развернулся, глядя вслед.
– Беги, беги, прелестное создание, – усмехнулся он. – Я тоже быстро бегаю, – многозначительно добавил и пожал плечами, как только Марта его одёрнула.
Слышать, о чём говорят эти двое, Алёна не пожелала и плотно прикрыла за собой входную дверь, а за своей, так и вовсе спряталась, запираясь на все замки.
***
– Что?! – пробасил Андрей, как только остались с Мартой наедине и понимающе хмыкнул, отзываясь на её раздражённый взгляд. – Девушка – просто чудо, разве с этим можно спорить? – явно насмехаясь, развёл он руками.
– Не смей так на неё смотреть, – зло процедила Марта сквозь зубы и отвернулась от племянника.
– Считаешь, без твоего совета не разберёмся? – Услышала она насмешливые слова и не сдержалась, развернулась и хлестанула того по щеке.
– Не смей так на неё смотреть! – вызверилась, едва не заколотившись от злости, а мужчина стерпел. Поглядывал ошарашенно, грозился желваками на скулах и даже сжал кулаки, но уравновешено выдохнул, прежде чем произнести какие-то слова.
Только потом он виновато улыбнулся, сгладил линию бровей, явно уступая, и, чуть поглаживая, коснулся женского лица.
– Ну что ты, Марта? – усмехнулся и приобнял её со спины. – Не хмурься… И ни в коем случае не поджимай губы, – принялся он раскачивать её из стороны в сторону. – Когда ты их поджимаешь, мгновенно выглядишь лет на десять старше. М-м? – поцеловал в щёку и сжал в объятиях крепче.
Андрей не стал настаивать, когда Марта попыталась стряхнуть его прикосновение.
– Ну, хочешь, я сначала женюсь на ней и лишь потом сделаю все свои грязные предложения? – потянул с издёвкой и широко улыбнулся тому, как Марта спохватилась, посылая взглядом в его сторону огненные стрелы. – Да шучу я, – поспешил заверить Андрей, но смотрел на тётку с интересом.
– Держись от неё подальше, – проговорила Марта тихо и увесисто. Она снова остановилась у окна, глядя, как частые капли покрывают и без того мокрый асфальт.
– Это ещё с чего? Может, девушка мне понравилась? Может, я даже влюбился?
– Она не из тех особ, с которыми ты привык общаться.
– Я всегда тянулся к прекрасному, – усмехнулся Андрей, но на острый взгляд женщины выставил перед собой раскрытые ладони. – И с чего тебя так задело, позволь спросить?
– Не позволю.
– Прикажешь разобраться самому?
– Прикажу не подходить к ней ближе, чем на сто метров.
– Ты сейчас меня или её хочешь посадить на цепь?
– Андрей…
Что-то отрицая, Марта покачала головой, а он не поддался. Надул грудь колесом, сделал выпад вперёд и прошептал прямо на ухо:
– Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с забором.
Андрей удержал плечи женщины, не позволяя развернуться, но почувствовал мощнейшую вибрацию, что прошлась по её телу.
– Я люблю тебя, – проговорил, покаянно приткнувшись лбом к её макушке. – Но иногда твоя опека переходит все границы.
– Просто сделай так, как я сказала.
– Марта… не дури… – напряжённо выдохнул мужчина, а потом будто оттолкнулся от неё, отошёл в сторону. – Я так понимаю, она привела тебя в чувства, да? Почему? Смысл тебе впрягаться за эту девку? Особенная?
– Особенная… Наивная дура, каких поискать! – озлоблено выговорила Марта и как-то устало прикрыла ладонями лицо. – Уходи, не хочу тебя видеть…
– Марта, не затягивай старую песню. Мне нужно знать, что ты в норме, – заводясь с пол-оборота, напрягся Андрей, а она скривила губы, будто приноравливаясь к внутренним ощущениям.
– Я в норме, – легко поддакнула.
– Да я вижу!
– И завтра не приходи, меня не будет. Мы с Алёной идём на благотворительный вечер, – улыбнулась, глядя на то, как Андрей округлил глаза.
– Так, ты, может, и в офис вернёшься, нет? – покосился.
– Пока нет. Я не готова. И не трогай меня по этому поводу. Доверенность у тебя есть – вороти.
– Я чего-то не знаю? Что происходит?
– Новый виток жизни. Не больше и не меньше, – пожала Марта плечами. – А сейчас уходи. Мне ещё предстоит настроиться, чтобы снова увидеть свору сумасшедших псов. За последнюю неделю я от этого отвыкла…
– Ничего. Я практически уверен, что большая чёрная кошка всем покажет свои коготки.
– Уходи, – отвернулась она в последний раз и закрылась в собственной спальне. Хотя и туда не заходила целую неделю.
***
Марта ушла от Алёны уже за полночь, а ей всё не спалось. Насыщенный событиями день не отпускал. Но не столько трогал успех в делах, как этот Андрей со своим взглядом. Навязчивым, настойчивым. И её реакция на него… Алёна, буквально говоря, млела перед мужчиной. А ещё теряла дар речи и способность соображать. При этом глубоко внутри зарождалось тягучее волнение. Будто в ожидании чего-то неизвестного, но очень и очень приятного.
С Денисом тоже так было, но совсем недолго. Может, в момент знакомства… всё же первый опыт. А потом как-то вдруг стало обыденно. Он ничего не обещал и не звал за собой в розовую даль. Просто сразу дал понять, что эти отношения… что они серьёзны и очень важны для них двоих. А Андрей… он, Алёна практически уверена, что он и не станет ничего обещать. Хотя бы оттого что в этих обещаниях не нуждается. Это такой тип мужчин, которые приходят и берут всё, что их заинтересовало. Алёна его интересовала. Зацепила, привлекла и тут же умудрилась запутаться сама.
Так и крутилась с бока на бок битый час, не справляясь со всё возрастающим интересом. Она разозлилась сама на себя за эти чувства, вскочила в постели, но не стала включать лампу. Сидела в темноте, разглядывала тени от проезжающих по улице автомобилей. Рассматривала, как вдруг заметила направленный в её окна поток света. Сначала глянула на него с опаской, а потом заинтересовалась, подобралась и приблизилась к окну.
Алёна одёрнула занавеску и замерла, глядя на мужчину с огромным фонарём в руках. Он улыбался. Андрей. Стоял и смотрел на неё. Точно так же, как совсем недавно у Марты в квартире. И дрожь, ощутимо пробежавшая по телу, не стала для Алёны неожиданностью. Сначала она вся завибрировала изнутри от понимания происходящего, и только потом выпустила из себя поток неконтролируемой энергии. Часто задышала, приметив, когда он жестом предлагал поговорить, и резко качнула головой, как только сдвинулся с места с намерением подняться. Алёна нерешительно глянула на створку окна, когда мужчина свистнул, и всё же распахнула его, понимая, что тот просто так не уйдёт.
– Чего ты хочешь? – испуганно выдала, стараясь не перебудить весь дом, а Андрей пожал плечами и улыбнулся.
– Алёнка, выходи! Давай дружить! – выкрикнул, особо себя не сдерживая, и тут же рассмеялся этому предложению.
– Ты с ума сошёл? Ночь на дворе!
– Так, это у меня на дворе, а у тебя ночь в уютной постели. Нечестно. Ты так не считаешь?
Он сделал всего шаг вперёд, а Алёна тут же отшатнулась, будто их и не разделяло четыре этажа.
– Я тебя не приглашала.
– Так, пригласи сейчас! А я соглашусь…
– Иди спать! – не выдержала она очевидного подтекста и закрыла окно. Тут же плотно его зашторила и прижалась спиной к стене в понятном желании чувствовать рядом основание.
Вздрогнула, когда на всю квартиру прозвучала телефонная трель. Взяла аппарат в руки и, не решаясь ответить, уставилась на незнакомый номер. В гневном порыве Алёна снова выглянула в окно и лишь убедилась в подозрениях, приметив в руках мужчины телефон. Стиснула зубы, глядя на то, как Андрей, жестикулируя, предлагал ответить, и нажала на кнопку принятия вызова. Конечно, не произнесла ни звука! Какое-то время молчал и Андрей, а потом рассмеялся приятным гортанным смехом, и было слышно, как облизнул свои губы.
– Алёнка, а ты сладкая? – хрипло прошептал, смакуя её реакцию. Бурную. Даже не сомневался. – Не ответишь? – обиженно возмутился. – Ну и не отвечай. Скоро сам узнаю.
Он отключился, чтобы тут же перезвонить вновь. На этот раз Алёна приняла вызов быстрее, но едва ли слышала что-то большее, чем стук собственного сердца, ускоряющийся в геометрической прогрессии.
– А я уверен, что сладкая! – с нажимом проговорил Андрей. – Спокойной ночи, – прошептал он в трубку, но сам не отключился. – Если сейчас не сбросишь вызов, приму это за приглашение, – пообещал, сдавленно прохрипев. И, как только услышал негостеприимные гудки, посмотрев сквозь окно, впился взглядом в её лицо.
Он будто через силу сел в машину и плавно тронулся с места. Вот теперь сон точно помахал Алёне ручкой. А в голове, будто заезженная пластинка, звучал его голос… «сладкая…» И хотелось бежать следом, отказавшись от всех доводов здравого смысла.
Ночь казалась бесконечной, а утро в результате наступило неожиданно. И своё опухшее от невесёлых мыслей лицо Алёна не сразу разглядела в зеркале. Она разочарованно фыркнула, умылась и нанесла маску, которую всегда делала по пятницам. Но, кроме тонизирующего эффекта, ещё избавилась и от последствий ночных фантазий. А уже через два часа выслушивала неумолкающий, но совершенно бессмысленный трёп парикмахера, юной девушки, что Марта привела с собой.
– Она просто невыносима, но руки золотые, – сообщила та гораздо позже, уже помогая Алёне с платьем. Она явно осталась довольна результатом и набрала номер на своём телефоне.
– Мы готовы, подъезжайте, – строго проговорила в трубку Марта и развела руками. – Ну, не на тыкве же нам, принцессам, ехать на бал? – Усмехнулась она собственной шутке и в последний раз окинула себя придирчивым взглядом в зеркале.
Что тут можно сказать… Марта была безупречна. И если вчера Алёна об этом по большей части догадывалась, то теперь была уверена и подкрепляла эту уверенность увиденным воочию.
Женщина выбрала чёрное платье в пол. На первый взгляд ничего особенного, но выглядела в нём просто умопомрачительно! И все вчерашние похвалы по поводу образа самой Алёны как-то меркли на том самом чёрном фоне. Она выглядела ещё моложе, ещё совершеннее, и, ни чуточки не слукавив, без единого изъяна. Яркий макияж лишь подчёркивал бесовскую натуру, а уверенность в себе просто кричала о её положении в обществе. А ещё, несмотря на общий фон, рядом с Мартой было легко дышать. И даже её редкие и меткие наставления не портили впечатление.
– Ничему не удивляйся и не бросайся каверзными вопросами, – усмехнулась она напоследок, перед тем, как выйти из авто. А после прошлась по красной дорожке с достоинством королевы, ненавязчиво улыбаясь редким встречным.
– Марта, ты не взяла пригласительный, – запоздало опомнилась Алёна и уже собиралась мысленно обвинять себя в простофильстве, когда та настолько широко улыбнулась, что все мысли напрочь вылетели из головы.
– Хотела бы я посмотреть на того смертного, который посмеет меня остановить, – сверкнула она острым как бритва взглядом и решительно двинулась вперёд.
– Марта Вениаминовна, – в низком поклоне опустил голову внушительного вида секьюрити, и Алёна ахнула. – А девушка…
– Девушка со мной, – спешно отозвалась та, предостерегая от излишних вопросов, и вошла вовнутрь. – Чувствуй себя как дома, и ни один из присутствующих не посмеет взглянуть тебе прямо в глаза.
Марта придержала Алёну за подбородок, пока видеть этого никто не мог.
– Ты королева! Ты здесь главная. А все остальные – не более чем придворные шуты, – проговорила абсолютно серьёзно и уверенным шагом двинулась вперёд, с давлением крейсера пересекая просторный холл.
Их проводили до столика в углу, помогли устроиться, наполнили бокалы вином.
– Я думала, мы будем сидеть в центре, – поделилась Алёна впечатлением, а Марта фыркнула.
– Вот ещё! Дурной глаз никто не отменял. Нас с тобой и так каждый заметит, а с этой точки зала видно, без преувеличений, всё. Уверяю, в накладке мы не останемся. Я предпочитаю наблюдать, нежели выставлять себя напоказ.
– Глядя на тебя, так сразу и не скажешь, – бросив на Марту очередной завистливый взгляд, Алёна улыбнулась. – Ты просто рождена блистать на публике.
– Отец уверял, что я рождена для того, чтобы ждать своего мужа с работы и баловать его вкусными обедами.
– Он был слепым?
– Нет, он был умным. Взять, к примеру, хотя бы твою мать.
– А что мама?
– Она как раз блистать и хотела, но твой дед настоял, и вот: у неё статус замужней женщины и стабильность, а у меня… – махнула рукой.
– А у тебя что?
– А у меня слава непревзойдённой стервы, пустая постель и неудовлетворённый материнский инстинкт.
– У тебя нет детей?
– Ни детей, ни мужа. Только Андрей. Он сын моей сестры.
– Ну, значит, сестра есть.
– И сестры нет. Они с супругом разбились в автомобильной аварии пятнадцать лет назад. Андрею тогда не исполнилось и восемнадцати. Он считался трудным подростком, но на удивление легко принял их смерть. Мы и прежде с ним были близки, хоть сестру это и не радовало, а потом и вовсе сошлись на фоне общей беды. Хотя я бы бедой их смерть не назвала.
– Что так?
– Сестра меня ненавидела и всячески пакостила с самого детства, а я платила ей если и не тем же, то чем-то подобным точно. Перенесла она эту привычку и во взрослую жизнь.
– Отчего же?
– Она мне завидовала, – ахнула Марта, удивляясь вопросу.
– А был повод?
– А то! Я же была младшей и любимой дочерью. А ещё красивее, умнее и талантливей. Чем не повод?
– У меня нет сестры. Мне не понять.
– Иногда и это за счастье, – едва уловимо кивнула Марта, убеждая. – Дурная кровь, – задумавшись, проговорила она, а Алёна сконцентрировала внимание на этом выражении.
– Что?
– Это она так называла меня в детстве.
– А почему?
– О, это настоящая беда и страшная тайна нашей большой семьи.
Марта загадочно улыбнулась и пригубила вино из бокала.
– Света перехватила это выражение от бабушки по линии отца. Старая горбатая еврейка терпеть меня не могла и ничуть этого не скрывала. А Светочку любила и всячески выделяла. Сначала я была маленькой и не замечала, а потом этот момент мне компенсировала родительская любовь, и стало всё равно, – проговорила Марта, прищёлкнув языком, но доля желчи в её словах всё же чувствовалась.
– Но ты говорила про страшную тайну.
– О, а ты, видимо, очень любишь тайны, – склонив голову набок, Марта сверкнула глазами.
– Я журналист. Обнародование чужих тайн – это моя профессия.
– Высшей степени профессионализм – это когда ты раскрываешь чужие тайны с позволения их носителей.
– Для тебя, Марта, я сделаю исключение и всё услышанное оставлю при себе.
– Как искренне. Я сейчас растрогаюсь! Выпьем! – протянула она бокал и задумалась над тем, чтобы произнести тост. – За тайны, которые останутся между нами!
Марта многозначительно подмигнула и посмаковала вино, сделав один маленький глоток.
– Мама отца не любила, – задумавшись, проговорила она. – Это был один из тех браков, который свершился не на небесах, а в кабинетах двух состоятельных мужчин. Мама была молода и красива, а отец умён и прочно стоял на ногах в свои двадцать с небольшим. Света родилась в первый же год брака и стала точной копией папочки: невысокого росточка, пухлой, круглолицей и в очках. Отец любил детей, хотел большую семью и с каждым годом давил на мать всё сильнее. А она… как я сейчас понимаю, она просто терпеть его не могла. Была неприлично своенравна для девушки того поколения и холодна, как истинная аристократка, чем просто разбивала ему сердце.
Папа хотел закрепиться в восприятии матери как отец её детей и как заботливый муж, потому продолжал настаивать на наследнике. А мама смотрела на Свету и украдкой вытирала набежавшие слёзы. Она так и не простила себе того, что её Светочка была неидеальна. Не такой, какой должна быть дочь красавицы своего времени. Подобной ошибки очередной раз мама позволить себе не могла и к моему рождению подготовилась основательно.
Я была зачата в любви и счастье. С другим мужчиной, – выразительно округлив глаза, Марта усмехнулась. – Поговаривают, что скандал тогда случился просто грандиозный. Старая еврейка разрывалась – не отец. Отец, наоборот, винил себя в том, что так и не смог сделать маму счастливой. Он не смел её ни в чём упрекнуть. И если первая беременность проходила тяжело и в постоянном моральном давлении, то вторую, вынашивая меня, мать наслаждалась жизнью. Она пела и танцевала, находясь в состоянии постоянного блаженства. А через пять лет после родов умерла. Я до сих пор уверена, что это было проклятьем старой еврейки, которая стала высыхать точно после того, как проклятье исполнилось.
– Не особо ты почитаешь стариков, – заметила Алёна, а Марта вытянула губы и развела руками.
– Они ворчливы и нетерпимы к чужим слабостям. За что их любить?
– А как же уважение к предкам? Почитание их светлой памяти?
– Родственников нужно любить издалека. И чем дальше, тем крепче любовь. Слышала такое?
– Слышала, но никогда не понимала этого выражения. Я своих родственников люблю всех, без исключения.
– Да, это естественная участь единственной дочки. Так вот, сестра всякий раз, пытаясь меня задеть, оскаливалась и бросала эту незнакомую для меня, как для маленькой девочки, фразу: «дурная кровь». Сначала я не понимала, потом стала улавливать исходящий негатив, а, ответив однажды, что всё расскажу отцу, получила истеричный вопль, из которого следовало, что папе неродная. Мне тогда было лет семь, так отец не стал ничего придумывать и разъяснил, что к чему. К полному разочарованию сестры, отношения у нас с папочкой тогда стали ещё крепче, прочнее, перешли на новый уровень доверия. Он любил меня беззаветно за искреннюю доброту, я его – за заботу и неизменную честность в любых вопросах. Он был для меня примером для подражания, идеалом отца. Так осталось и до сих пор, хотя папы давно нет.
– А твой настоящий отец? Что же он?
– О-о, эту тайну мать унесла с собой в могилу. Как рассказывал папа, на такой же вопрос она ему ответила: «ты её настоящий отец, о лучшем и мечтать сложно, а тот, другой, он всего лишь идеальный экземпляр для зачатия».
– Интересная у неё была точка зрения.
– Однако посмотри на меня и убедись в том, что мать оказалась права: меня правильно заделали и правильно воспитали! И совсем неважно, что понадобилось для этого на одного мужчину больше, чем принято традиционно.
Марта резко оборвала беседу и, заметив чьё-то приближение, плотоядно улыбнулась. Алёна не успела развернуться и лишь вежливо кивнула, когда престарелый мужчина поравнялся с их столиком, опустив голову в учтивом поклоне.
