Юлия Бузакина
Неприкаянные
Глава 27
– Мама, мама! – прорывается сквозь сон детский крик.
Плач. Опять.
Я вздрагиваю и сползаю с постели.
– Эрик, все хорошо… мама здесь… – подхожу к кроватке и беру его за ручки.
– Клади сюда, – слышен сонный голос Андрея. – Пусть спит с нами.
Я укладываю мальчика на нашу кровать и обессилено усаживаюсь рядом.
Хэппи энд? Возможно, в книгах он есть. А вот в реальной жизни после кульминационного хэппи энда все самое сложное только начинается.
Когда мы с Андреем бросились на поиски Эрика, у нас не было никакого плана на будущее. Мы думали, что привезем его домой, и все будет хорошо. Бабушка и дедушка были готовы оформить на себя опекунство и воспитывать внука. Его ждала собственная комната и огромная порция любви от счастливых до безумия родственников.
Но что-то пошло не так. Это стало понятно еще в Миконосе. Эрик не подпускал к себе никого, кроме меня. Он решил, что я его мама. Видимо, Феликс держал его взаперти, и мое появление в сгоревшем доме Дины произвело на малыша неизгладимое впечатление. Каким бы безумным не был его отец, а Эрик, как и все малыши, верил каждому его слову.
После процедуры на определение родства с помощью забора ДНК греческие власти пошли нам навстречу и разрешили забрать мальчика в Россию, но с одним условием – в ближайшее время мы должны оформить документы на опекунство.
Юрий Семенович бросился собирать документы в тот же день. Но Эрик! Он решил по-другому. Напуганный и отстающий в развитии, он вцепился в меня мертвой хваткой и напрочь отказывался отпускать даже в ванную комнату.
Нам с Андреем пришлось отложить все свои планы. Мы были так напуганы новой ответственностью, что переехали в дом его родителей. Каждый из нас думал, что так будет проще. Что у Эрика пройдет адаптация, он привыкнет к новому дому, и спокойно будет жить с бабушкой и дедушкой.
Но прошло уже десять дней, а дело так и не сдвинулось с места. Эрик вытянул из меня все силы. Я уже даже не понимаю, кто я и чего хочу. Я устала. Знаю, это плохо, но морально я оказалась не готова к внезапно свалившемуся на голову материнству. Принять чужого ребенка, у которого сплошные проблемы – с нервами, с разговорной речью – очень сложно.
Андрей тоже оказался не готов к такой нагрузке. Наши безоблачные отношения начали проседать. Ссоры, усталость, и никакого продвижения вперед у Эрика – вот наше настоящее.
В последние десять дней мы словно переселились в ад, из которого нет выхода.
Эрик цепляется мне в руку и засыпает на моей стороне постели.
– Давай я его перенесу в кроватку, – шепчет Андрей.
– Попробуй, – соглашаюсь я.
Он осторожно подхватывает мальчика на руки. На цыпочках несет его в кроватку и уже почти кладет на подушку, как Эрик резко просыпается. Ночную тишину прорезает его новый крик.
– Черт! Ну, сколько можно?! – я не выдерживаю, всхлипываю. – Спи, Эрик! Невозможно не спать по ночам!
– Тася, не кричи на него. Он ведь не виноват, что оказался заложником Феликса вместе с Диной, – просит Андрей.
– Я не железная, Андрей! Я не подписывалась на этот кошмар! Прости, кажется, у меня просто больше не осталось сил.
Невзирая на рыдания Эрика, я хлопаю дверью спальни.
– Тася, ну, пожалуйста… – умоляюще произносит мне вслед Афинский.
Но я больше не могу. Кажется – еще один миг рядом с Эриком, и я окончательно свихнусь. Мне уже не хочется ничего – ни свадьбы, ни счастливой семейной жизни. Я хочу домой. К маме и Ире. Я хочу выспаться и не слышать эти душераздирающие крики Эрика по ночам.
Я скидываю с себя пижаму. Натягиваю белье, летнее платье и выхожу в просторный холл.
Из второй спальни выглядывают родители Андрея.
– Тася, что случилось?
– Ничего, – отмахиваюсь я. – Простите… это слишком большая ответственность. Я больше не могу. Мне надо побыть одной.
Это очень некрасиво – сбегать из дома посреди ночи, когда плачет ребенок. Но, кажется, меня ничто не сможет остановить.
– Тася! – Андрей выходит из спальни. Эрик у него на руках, и он снова плачет.
– Я хочу домой. Прости, что не оправдала твоих ожиданий. Наверное, тебе не стоило делать мне предложение. Я никудышная мать…
Хватаю сумочку, надеваю сабо и оказываюсь на улице. Смотрю на часы в сотовом телефоне. Начало третьего. Быстро иду по пустой набережной, сворачиваю на проспект и спустя десять минут оказываюсь около своей многоэтажки.
Набираю код от домофона. Длинные гудки. Очень долго нет ответа. Я роюсь в сумочке. Ключей нет. Видимо, я оставила их у родителей Андрея в очередную истерику Эрика.
– Кто? – наконец слышится сонный мужской голос.
– Это я, Тася…
На миг я пугливо замираю. Может, звонила ни в ту дверь? Откуда мужской голос в нашей квартире? Но быстрый щелчок свидетельствует о том, что я не ошиблась.
Поднимаюсь на лифте и вижу, что дверь квартиры уже приоткрыта. В проходе стоит заспанный Демид в помятой майке и трико.
– Ты что здесь делаешь, Тась? – удивленно смотрит на меня он.
– А ты? – нервно сжимаю сумочку я.
– Да так, в гости пришел и решил на ночь остаться.
– Вот и я решила на ночь вернуться…
Я прохожу мимо него и в прихожей вижу Иру. В шелковом халатике и с растрепавшимися со сна волосами.
– А я все думала, когда ж ты сбежишь от них, – насмешливо посматривает на меня сестра. – Ты продержалась довольно долго.
– Не смешно… – бурчу я. И чувствую, как глаза заполняют слезы.
– Эй, ты чего, Тась? Ты только не плачь… – пугается Демид.
–Я никогда не думала, что быть матерью так трудно…
Все. Потоки горьких слез льются по щекам, и я уже не в силах их остановить.
– Я… я считала, что люблю Андрея… а получается, что не люблю… потому что я так больше не могу…
– Конечно, ты не можешь. Ты же добровольно взяла на себя такую непосильную ношу, сестренка… Чужой ребенок с проблемами в развитии и родную мать способен довести до истерики. А неподготовленную морально девчонку, у которой инстинкт материнства отсутствует, и подавно.
Ира качает головой.
– Идем на кухню, приготовим чай, раз ты всех разбудила.
Из спальни выходит мама.
– Тася, что случилось? – пугается она.
– Я сбежала от Андрея…
Демид усаживает меня за стол и сует бумажные салфетки.
– Почему? Он тебя обидел?
– Нет… я не справилась с собой.
– Дем, достань кружки и пирожные, – командует Ира.
– Я смотрю, Дем тут неплохо устроился? – всхлипывая, бормочу я.
Ира подходит ко мне, садится рядом и берет за руки.
– Тася, мы снова сошлись. У нас будет ребенок.
– Ребенок?
Кажется, слово «ребенок» сейчас способно вызвать во мне только бурное отрицание.
– Да, – радостно кивает Демид и ставит передо мной коробку с любимыми пирожными Иры из дешевой кондитерской.
– И давно вы его ждете?
– Выяснили на прошлой неделе.
Ира улыбается. Я вдруг подмечаю, что она изменилась. Ушла куда-то эта ее природная грубость и, кажется, она светится изнутри.
– Поздравляю… надеюсь, ты будешь лучшей матерью, чем я…
Я снова растираю по щекам слезы. Ничего не могу с собой поделать. Они льются из глаз против воли.
– Тася… – Ира шумно втягивает в себя воздух и сжимает мою руку. – Быть приемной матерью – это совсем не то, что быть родной. Это не значит, что ты плохая мама. Ты просто была не готова к тому, что на тебя свалится проблемный ребенок. Я уверена, что твой Афинский в таком же смятении, как и ты. Вряд ли ему намного легче. Скорее, сложнее. Потому что на его плечах больше ответственности, да еще и груз вины перед сестрой давит на грудь.
– Я всех предала, Ира… предала Юрия Семеновича, Андрея… они думали, что из меня получится достойная мать, а я… я просто убежала из дома посреди ночи. Разве нормальный человек так бы поступил?
– Ты никого не предала. Ну, скажи, ты обещала кому-то, что будешь мамой ребенку, который свалился всем, как снег на голову?
– Нет. Мне и в голову не могло прийти, что он выберет меня своей мамой… С самого начала опекунство собирались оформить на себя родители Андрея.
– Послушай, тебе надо немного передохнуть. Побыть наедине с собой, понимаешь? Только так ты услышишь, чего хочет твое сердце. Никто не в праве заставить тебя стать матерью чужому ребенку.
– Да, наверное…
Еще один звонок в дверь заставляет нас вздрогнуть.
– Сегодня ночь посещений? – удивленно идет открывать Демид.
Ира разливает в кружки чай. Демида долго нет. Видимо, пришел Андрей, и они беседуют на лестничной клетке.
Мужчины обсуждают ту же самую тему, что мы. Я вдруг догадываюсь, что Андрею тоже не с кем поговорить о том, что он чувствует. Теперь, когда моя истерика закончилась, я ощущаю стыд за свой срыв.
– Тась, пей чай, – гладит меня по руке мама. – Все будет хорошо, вот увидишь.
Зря она пытается меня поддержать. Потому что от слов поддержки к горлу снова подкатывается ком, и я боюсь, что не справлюсь.
Через пятнадцать минут мужчины появляются на кухне.
– Привет! – жизнерадостно улыбается Ира.
– Добрый вечер, – произносит Андрей.
В его глазах нет осуждения или упрека. В них плещется тревога и страх.
– Извини… – уткнувшись в кружку, бормочу я.
– Это ты меня извини…
– Садись рядом с Тасей, Андрюша, – поднимается со своего места мама. – Я пойду, прилягу. Слишком много впечатлений для моей нервной системы.
Мама уходит. Андрей садится рядом и берет меня за руку.
– Ребенок, он же не виноват, что у него родители погибли… – садится напротив нас Демид. – Он один остался, понимаете? Был отец, а теперь вокруг него чужие люди, чужой дом. И первые дни самые сложные. Не будет резких изменений, можете не надеяться. За десять, двадцать дней ничего не изменится. Но если вы будете выполнять рекомендации врачей и постоянно с ним заниматься, через полгода, возможно, увидите какой-то результат. И здесь романтики не будет никакой. Здесь только трудиться надо. Мне жаль, Тася, что ты оказалась в такой сложной ситуации. Правда, жаль. Но здесь – либо ты берешь на себя обязательства и идешь до конца, или отказываешься и живешь спокойно.
– У меня есть знакомый специалист. Детский невролог, – вступает в разговор Ира. – Раз уж на вас свалился ребенок, нельзя его бросать.
Я смотрю на расплывающиеся капли чая на дне кружки. Демид и моя сестра правы. Никто не виноват в том, что мы с Андреем бросились искать Эрика. Эрик нашелся, и теперь только мы можем помочь ему справиться с проблемами.
– Да, чувствую, романтики в наших отношениях уже действительно не будет, – вздыхаю я.
– Тась…Я не переживу, если ты от меня уйдешь, – сжимает мою руку Андрей.
– Я сама этого не переживу.
Сглатываю ком в горле и поднимаю на него глаза.
– Может, нам надо начинать строить семью? Раз у нас теперь есть ребенок?
– В каком смысле?
– Переехать от твоих родителей к тебе, расписаться наконец и воспитывать Эрика самостоятельно?
– Ты уверена, что у нас получится?
– Нам надо взрослеть, Андрей. Мы так испугались ребенка, что поселились у твоих родителей. Но лучше не становится. Какая разница, где Эрик будет не спать? У них, у тебя? Честно говоря, если бы мы переехали к тебе, я чувствовала бы себя спокойнее. Я люблю твою квартиру. Там есть свободная комната. Можно сделать детскую.
Андрей берет меня за руки и заглядывает мне в глаза.
– Ты уверена, Тася? Уверена, что нам надо усыновлять Эрика? Обратного пути уже не будет. Со всеми вытекающими последствиями.
– Я уже все равно не смогу жить по-прежнему.
Андрей прижимает меня к себе.
– Тогда подадим завтра заявление в ЗАГС?
– Подадим.
– Ура-а-а! Свадьбе быть! Горько! Горько! – хлопает в ладоши Ира.
Мы с Андреем переглядываемся. Он наклоняется ко мне и дарит нежный поцелуй.
Я выдыхаю. Касаюсь ладонями его щек. Заглядываю с такие любимые уставшие ореховые глаза с почти угасшими золотинками.
– Я люблю тебя, Тася, – целуя мои ладони, шепчет он.
– Я тоже тебя люблю.
Прижимаюсь к его груди и закрываю глаза. Знаю, наш путь не будет усыпан лаврами. Но он уже определен. Эрик так отчаянно цепляется за меня, что будет предательством отказаться от него сейчас. Похоже, я сделала свой выбор.
Эпилог. Год спустя
Конец мая. Я стою у кромки воды и пытаюсь разглядеть дельфинов, которые накануне подплывали к берегу, а сейчас плещутся у буйков и никак не хотят приближаться.
Легкий бриз ласкает мое лицо и руки, треплет волосы и свободное платье из шифона.
– Мама, вон они! Вон!
Эрик судорожно впивается в мою руку и указывает пальчиком в линию горизонта.
– Ты уверен?
– Да! Да!
Я вытягиваю шею, но яркое солнце слепит глаза так сильно, что ничего не разглядеть.
– Да вон же они, мама!
Один из дельфинов подпрыгивает и снова ныряет в воду, разбрасывая по сторонам тысячи брызг.
– Вижу! Вижу!
Я пытаюсь включить камеру в телефоне, чтобы записать удивительное событие на видео, но, как назло, не могу найти нужную кнопку. В моем положении это нормально – седьмой месяц беременности кого угодно сделает неповоротливым.
– Мама, папа приехал!
Эрик бросает мою руку и бежит к ступеням, ведущим на набережную.
Я поворачиваюсь. Да, из синего «кроссовера», припаркованного на стоянке, выбирается Андрей.
Я с досадой оставляю идею заснять на видео дельфинов и направляю камеру на Андрея и Эрика. Получается как раз в тот момент, когда Андрей подхватывает мальчика на руки и подбрасывает в воздух.
Он замечает, что я снимаю видео, и с улыбкой машет мне в камеру. С Эриком на руках спускается к воде и целует меня в щеку.
– Как себя чувствуют мои девочки?
– Довольно не плохо. Сегодня мы толкаем маму не так сильно, – умиротворенно опускаю взгляд на свой округлившийся живот я.
– Вот и отлично. Думаю, пешая прогулка до дома дедушки маме не повредит.
Сегодня суббота и по традиции мы идем обедать к его родителям. А утром моему мужу звонил следователь по делу похищения. Спустя год все частички пазла сошлись в одну картину. И я очень хочу знать, какими красками она написана.
– Что сказал следователь? – внимательно смотрю на мужа я.
– Много интересного. Я расскажу тебе, когда мы окажемся у меня дома. Терпеть не могу по нескольку раз пересказывать одно и то же.
– Я же умру от любопытства, пока мы будем идти к твоим родителям!
– От любопытства еще никто не умирал, – посмеиваясь, притягивает меня к себе Андрей. – Эрик, бери свой самокат, и вперед, к дедушке домой.
Мальчик деловито подхватывает самокат и тянет его по ступеням вверх. Сейчас, год спустя, это совсем другой Эрик. Он уже почти не помнит прежнего отца. Он спокойно спит, а занятия у психолога помогли нам понемногу преодолеть проблемы с речью и отставанием. Правда, мне пришлось оставить работу в компании «Южный вектор», и теперь у моего мужа новый секретарь. Не подумайте ничего плохого – ей пятьдесят шесть и она отлично справляется со своими обязанностями.
И да, я жду ребенка.
«Спи, пока можешь!» – назидательно советует в телефонную трубку Ира. Их с Демом малышу уже три месяца, и у него начали резаться зубки. Со всеми вытекающими последствиями.
Всей делегацией мы чинно подходим к дому свекров.
В беседке накрыт стол. Юрий Семенович у порога раскуривает трубку. Он в капитанской кепке – это очень нравится Эрику.
– Деда – капитан, привет! – Эрик влетает во двор и несется на самокате по дорожке к дому.
– Привет, мой хороший! Как поживаешь? – Юрий Семенович поднимается с порога нам навстречу. – Тася, как ты себя чувствуешь?
– Отлично, – улыбаюсь я.
– Андрюша, Тася! Как раз картошечка подошла! – выглядывает из окна кухни Ольга Николаевна. – Сейчас будем обедать!
– Пойду, принесу коньяк, – довольно потирает руки хозяин дома.
Стол уставлен вкусными блюдами, и вся семья приступает к обеду.
– Ну, будем здоровы, – приподнимает хрустальную стопку Юрий Семенович.
–Да, будем. Тася, твое здоровье, – приподнимает стопку Ольга Николаевна.
– Спасибо, – улыбаюсь я. С трудом дожидаюсь, когда же все выпьют и приступят к горячему.
– Андрей, я больше не могу, – легко пинаю под столом коленом мужа я. – Немедленно рассказывай новости.
– Какие новости? – переглядываются родители.
– Я был у следователя.
Андрей отодвигает тарелку.
– Кажется, история немного прояснилась.
– Неужели?
Юрий Семенович отставляет стопку в сторону.
– Мать Феликса спустя год захотела просветить следствие.
За столом воцаряется гробовая тишина. Только Эрик стучит вилкой в тарелке, пытаясь наколоть картофель.
– Нашу Дину она не приняла сразу. Дина не соответствовала ее требованиям. Феликс должен был привести в дом непорочную девушку, и только после обряда и благословения матери мог жить с ней, как с женой. Она пригрозила лишить его наследства, если он продолжит отношения с неподходящей под ее требования избранницей. Дина к тому времени уже носила ребенка. Зная страшные наклонности родной матери, Феликс решил спрятать от нее Дину. Не знаю, по доброй воле Дина исчезла, или нет, но Феликсу удалось провернуть свою аферу. Эрик родился в Миконосе, а потом по какой-то причине все трое вернулись в Россию, в дом, который был куплен на имя Дины еще до отъезда. Эрику было около трех месяцев, когда мать случайно узнала о доме на отшибе. По дороге в ночь, когда погибла моя сестра, на черной машине неслась Адина.
После смерти Дины Феликс прятал мальчика от людей. И в первую очередь от матери. Он выбрал Тасю себе в невесты, потому что она полностью подходила под требования матери. А еще она чем-то была похожа на нашу Дину. За две недели до похищения Таси Феликс тайком от матери продал всю сеть отелей. Он планировал усыпить бдительность матери и сбежать в Миконос вместе с сыном и Тасей. Таисия нарушила его планы, выпрыгнув из машины, и тогда он бежал вместе с ребенком.
Дом, в котором держали Дину, а потом Тасю, подожгли последователи Адины. Они же, по ее заказу в отместку за предательство отравили Феликса в его квартире в Маленькой Венеции. За работу местным цыганам Адина пообещала в подарок ребенка. Нашего Эрика. На счастье, мы с Тасей вовремя заметили странную женщину. Вот и вся история.
Я нервно поглаживаю свой большой живот. Мне до сих пор страшно представить, что бы было с Эриком, если бы ветер и солнце не всколыхнули сарафан цыганки.
– Интересно, Феликс планировал держать меня на привязи? – вырывается у меня вопрос. – Вряд ли я бы согласилась ехать с ним в Грецию по доброй воле.
– Судя по состоянию Эрика, на тот момент, когда мы его нашли, у Феликса уже были довольно серьезные расстройства психики. Он рьяно увлекался религиозными трактатами и всеми силами пытался противостоять материнскому увлечению оккультизмом.
– Как же хорошо, что все закончилось положительно, – выдыхает Ольга Николаевна.
– Да, – глажу по головке Эрика я. – Нам было безумно трудно первое время, но мы справились.
– Пусть душа нашей Диночки, наконец, успокоится, – наливая коньяк в стопки, произносит Юрий Семенович.
– Да. Теперь она может быть спокойна, – придвигая к себе свою порцию, грустно кивает Андрей.
Вся семья, кроме на с Эриком, молча выпивает коньяк.
В моей душе странное умиротворение. Тревога, которой было пропитано пространство все это время, внезапно рассеялась. Как будто Дина окончательно успокоилась и тоже растворилась в пространстве.
В тот же миг в моем животе просыпается маленькая девочка. Она больно пинает меня под ребра, и я вздрагиваю.
– Дерется? – улыбается муж.
– Похоже, у нас будет маленькая футболистка, – с упреком посматриваю на живот я.
– Если футболистка, то самая лучшая в мире, – многозначительно поднимает палец вверх Юрий Семенович.
– Деда, а на рыбалку поедем? – болтая ножками под столом, спрашивает Эрик.
– Не поедем, поплывем! – с придыханием обещает тот. – Прямо завтра с утра и поплывем! Андрей, ты с нами?
– А куда ж я денусь? – отзывается мой муж.
– Ой, вот и отлично. А мы с Тасей пока пирог испечем. Испечем же, Тася? – с надеждой посматривает на меня Ольга Николаевна.
– Конечно, испечем, – расплываюсь в улыбке я.
– Наслаждайся вкусностями, пока можешь, – с любовью поглаживает меня по спине Андрей. – Ира вон уже на диете второй месяц сидит. Но что-то никак не похудеет.
– Знаю я, как она сидит, – скептично ухмыляюсь я. – Демид только и успевает пирожные из кондитерской домой таскать.
Все вместе мы переглядываемся и начинаем весело смеяться. И я думаю, что, наверное, так и должно быть. Именно это и есть настоящая семья. Когда неважно, сколько пирожных ты съела. Важно другое – то, что рядом с тобой все счастливы.
