Юлия Бузакина
Неприкаянные
Глава 21. Афинский
Отец ждет меня в машине.
Я сажусь за руль и включаю зажигание.
– Пап, ты как? – смотрю в зеркало.
– Отвези меня домой, Андрюша. Мне надо принять лекарство. Сердце расшалилось.
– Уже едем, – разворачиваю машину я.
– Тася в порядке? – безжизненным голосом спрашивает он.
– Да. В полном порядке. Дома мама и сестра, так что, думаю, ей ничего не угрожает.
– Береги Тасю, Андрюша. Она… настоящая, понимаешь?
– Понимаю, – улыбаюсь я.
– Нет, я серьезно. Она проработала у нас девять месяцев, и я никогда не встречал более заботливого сотрудника.
– Да я тоже серьезно, па, – посматриваю на родителя в зеркало я. – Как только закончится страшная история с Феликсом, обязательно на ней женюсь.
– Шутишь все… – отмахивается он.
– Да какие тут шутки! Женюсь, говорю же. Домой к вам ведь ее привел. Как ты думаешь, привел бы я просто так на ужин девушку? Лидочку из твоей бухгалтерии, или еще кого-нибудь?
Мы вместе смеемся. На душе становится немного легче.
– Этот ребенок, Андрей… мальчик, которого прячет Феликс…
– Пап, мы его найдем. Клянусь, найдем, – тут же заверяю я.
– Держи меня в курсе событий, хорошо?
– Обязательно. Но, прошу, не говори пока ничего маме. Я не хочу, чтобы она чувствовала то же самое, что и мы с тобой, понимаешь? Из этого отчаяния, из него нет выхода. В нем задыхаешься. Я сойду с ума, если буду знать, что мама тоже задыхается.
– Да, знаю. Мне очень хорошо знакомы твои чувства, сынок. Надеюсь, мы найдем Эрика.
– Мы его найдем. – Хмуро утверждаю я.
Мама встречает нас у дома.
– Нашли дом? – с интересом заглядывает нам в глаза она.
– Нашли, – отмахиваюсь я. – Только дом сгорел.
– Как… сгорел?
– Вот так… Покорми нас обедом, а? Я жутко проголодался, – кладу руки ей на плечи я. Мне очень не хочется, чтобы она и дальше задавала свои вопросы. Если мама заподозрит неладное, начнет переживать.
– Обожаю, когда ты так говоришь, – она улыбается и сжимает мои щеки ладонями. Точно так же, как Тася полчаса назад. И я внезапно осознаю, по какой причине прикипел к Тасе. Против воли улыбаюсь – у них с мамой много общего.
– Кстати, Андрюша, – будто читая мои мысли, лукаво посматривает на меня она, – когда ты снова приведешь к нам Тасю? Посидели бы вместе, выпили вина. Вы с папой приготовили бы мясо и овощи на гриле.
Я сглатываю. Именно так мы проводили время, когда была жива Дина.
– А давай, на следующие выходные? – оживляется отец. – Мы с матерью с утра поедем на рынок, выберем мясо и овощи, а ты приведешь нам Тасю.
– Ладно, – сдаюсь я. – Если вы так хотите, я уговорю Тасю прийти к нам на обед. А теперь покормите меня.
–С удовольствием.
Мама похлопывает меня по спине и подталкивает ко входу в дом.
Я покидаю родителей, когда начинает вечереть. Оставляю машину на стоянке, она мне сегодня больше не понадобится – до моей многоэтажки рукой подать. Всего лишь перейти через набережную.
Но сейчас мне не хочется идти домой. Все, чего я хочу – это забыться. Хотя бы на время облегчить свое состояние порцией крепкого виски.
Захожу в бар. Субботний вечер, бар забит посетителями. Клубная музыка оглушает. Кто-то извивается в безумных танцах у танцпола, кто-то шумно пьет пиво. Некоторые курят кальян.
Я подхожу к барной стойке. Заказываю себе сразу двойную порцию виски и залпом опрокидываю ее в себя.
В кармане джинсов вибрирует сотовый телефон.
– Афинский, ты? Чего у тебя музыка орет? В баре, что ли? – слышится бас Шкуратова.
– В баре, да, – придвигая к себе вторую порцию спиртного, морщусь от его голоса я.
– Тогда не уходи, я сейчас буду.
– Отлично, – бормочу я и отключаю телефон.
Снова залпом пью виски. Именно сейчас я никого не хочу видеть. Кажется, это отчаяние никогда меня не отпустит. Дом сгорел, а вместе с ним сгорели доказательства того, что Дину держали на втором этаже.
– ЗдорОво, – слышу за спиной знакомый голос Миши, и его лапища тут же ложится на мое плечо.
– Какие новости? – рассматривая дно пустого стакана, мрачно интересуюсь я.
– Сейчас расскажу. Минеральной воды, пожалуйста, – подзывает бармена он.
Я хмурюсь.
– Так что там с домом?
– Дом по документам был оформлен на твою сестру, Андрей.
– Что? – бледнею я.
– Что слышал. Он принадлежал Дине. Был приобретен ею пять лет назад.
–… сгоревший дом был собственностью сестры?
– Да.
– И тем, что он сгорел, возмущаться никто не станет, потому что…
– Потому что с того света еще никто не возвращался, – басит за меня Шкуратов.
– Ничего не понимаю…
– Да что тут понимать? Все было очень ловко построено. Оформленный на Дину дом не бросал подозрения на Феликса. Мы проверяли принадлежащее ему имущество, но ни разу не догадались проверить имущество твоей сестры.
– У нее точно не было никакого имущества. Она закончила институт и нигде не работала. Дина жила с родителями, а я тогда только купил свою квартиру на проспекте. Вот и вся недвижимость. У нее просто не было средств, чтобы что-то покупать.
– Андрей! Вот ты вроде умный мужик! Это Феликс купил дом. А оформил его на Дину, чтобы никто не придрался. Нам же и в голову не пришло, что у Дины может появиться недвижимость. Мы искали пропавшую девушку.
Я с горечью сжимаю стакан. Сволочь Йоффе. Он провел нас, как маленьких детей.
– Это еще не все, – хмуро придвигает к себе стакан Шкуратов. – Вчера мы ездили в отель Феликса у бухты. Угадай, что мы там обнаружили?
– Что?
– У отеля две недели назад сменился хозяин.
– Как…сменился?
– Он продал всю сеть отелей. Сделка прошла две недели назад. Я думаю, он не просто так похитил Таисию. Скорее всего, планировался обряд, после которого он собирался увезти ее и ребенка. Исчезнуть навсегда. Не удивлюсь, если побег планировался по поддельным документам. Он не рассчитал, что Таисия может внезапно взбрыкнуть прямо на трассе. А сейчас он или затаится, или попытается бежать с ребенком.
– Но зачем?! Для чего все так усложнять?!
– Дина была похищена. Она погибла. Остался незарегистрированный ребенок. Думаешь, этого мало для побега?
– Твою мать… А ведь если он планировал побег, он мог сделать новые документы и на ребенка… Никто не придерется к приятному мужчине, путешествующему с мальчиком…
– Я думаю, надо прогуляться до дома его родной матери и понаблюдать. Сегодня суббота, кто знает, когда собираются на свои песнопения странные сектанты? Возможно, как раз самое время. Проследим за его матушкой и узнаем, где находится их дом, или как оно там называется.
Я смотрю на время в сотовом телефоне. Начало шестого.
– Едем.
Достаю бумажник и расплачиваюсь за напитки. Вдвоем со Шкуратовым мы выходим из бара. Ловим неприметную попутку и называем адрес.
Через десять минут мы уже у нужной нам улицы. Шкуратов протягивает водителю двести рублей, и мы выбираемся из машины.
– Его мать зовут Адиной. Она из очень богатой еврейской семьи. Почти все родственники в Израиле.
– И почему она не едет к родственникам?
– Не знаю. Ее муж отсюда родом. Говорят, она очень тяжело переживала его смерть. Думаю, поэтому и не уезжает.
Мы быстро шагаем по асфальтированным дорожкам. Останавливаемся у большого углового дома из красного кирпича. Невысокий забор из профнастила, калитка со странными иероглифами. Во дворе ухоженный садик. Цветут сливы и яблони, зеленеет газон. На задней стороне двора стеклянная теплица и еще одно небольшое строение. Собаки во дворе нет.
Шкуратов, засунув руки в карманы джинсов, обходит забор с правой стороны.
– Машина матери во дворе. Значит, еще никуда не уезжала, – задумчиво произносит он.
Нам навстречу по улице идут две женщины в странных черных платьях и черных платках. Подобное платье было на Таисии, когда она пришла ко мне на квартиру.
Мы со Шкуратовым переглядываемся. Чтобы не вызвать подозрений, присаживаемся на самодельную лавочку у соседнего дома.
Женщины проходят мимо нас. С другой стороны улицы тоже идут люди. Все в черном. Женщины в черных платьях и платках. Мужчин не видно.
– Черная месса? – морщится Шкуратов. Достает пачку сигарет.
– Прямо у нее дома? – беру у него сигарету я.
– Посидим еще немного.
– Посидим.
Мы прикуриваем и делаем вид, что беседуем.
Женщины все идут. Мне уже начинает казаться странным такое стечение дам почтенного возраста.
– Скоро начнется чтение… – слышится откуда-то справа. – На чтение нельзя опаздывать. Сегодня мы сольемся с душами усопших.
Я осторожно поворачиваюсь. Две пожилых женщины беседуют между собой.
– Они собираются прямо в доме у матери Феликса? – удивляюсь я.
– Может, сегодня какой-то особый день? – почесывает заросший щетиной подбородок Шкуратов. – Я насчитал тринадцать человек.
– У мамы Феликса вечеринка?
– Слишком мрачно для вечеринки.
– Давай зайдем во двор? – предлагаю я.
– Мы не женщины.
– И что? Приткнемся где-нибудь в углу и послушаем.
– Чуть позже.
Мы ждем еще десять минут. На улице пусто.
– Похоже, все приглашенные уже в доме, – подводит итог нашего странного ожидания Шкуратов. – Настала наша очередь.
Нам везет – калитка открыта. Как ни в чем не бывало, мы идем по дорожке к главному входу. Дверь, ведуща в дом, надеждно заперта.
– Надо заглянуть в тот странный домик, – указывает на строение рядом с теплицей Шкуратов.
Толкает плечом двойные двери с цветной мозаикой, и мы оказываемся в странном месте. Высокие сводчатые потолки, неяркое освещение. Холл ведет в просторную гостиную у камина. Везде горят свечи. Они повсюду – на полу, на лестнице, ведущей на второй этаж. В центре комнаты стоят два длинных угловых дивана из черной кожи. Диваны образуют квадрат, в центре которого небольшой столик из кованого стекла. Разглядеть, что на столике, нам не удается. А вот места на диванах почти все заняты.
Дамы почтенного возраста разливают чай из черного чайника в черные сервизные чашки с блюдцами. Откуда-то сверху льется органная музыка. Со стороны все выглядит, как чаепитие, только в черном цвете. Чай пьют с удовольствием. С каждым глотком на лицах присутствующих все меньше напряжения. Их окутывает какое-то лишь им одним понятное умиротворение.
На лестнице появляется женщина. Она в длинном алом платье, точь в точь, как у Таси. В руках она сжимает книгу в черном кожаном переплете. На обложке выбиты точно такие же странные иероглифы, как на калитке.
Волосы женщины, когда-то каштановые, а теперь подернутые сединой, собраны в гладкий пучок. Она надевает на голову красный шелковый капюшон и спускается к своим подопечным.
– Это Адина, мать Феликса, – шепчет мне на ухо Шкуратов. Я понятливо киваю.
Гостьи, все как одна, ставят чашки на длинный узкий столик. Поднимаются со своих мест и низко кланяются.
Короткий кивок головой – и женщина занимает место у камина. Без всяких предисловий начинает читать странные стихи на непонятном языке. Через некоторое время одна из гостий наклоняется к журнальному столику. У нее в руке некое подобие курительной трубки. Она что-то поджигает.
«Наверное, благовония», – мелькает догадка в моей голове. Вспоминаю, что в обычном храме на богослужениях священники тоже используют благовония.
Горящая трубка передается по кругу. Женщины берутся за руки.
– Усопшие души, придите к нам! – резко восклицает хозяйка дома.
– Придите! Придите! – повторяют за ней следом гостьи.
Они вдыхают благовония и начинают покачиваться в такт органной музыке. Нестройный хор голосов вторит странным молитвам хозяйки дома.
Эффект диффузии заставляет нас озадаченно переглянуться – это не благовония. Гостиная благоухает марихуаной.
– Так, хватит с меня концертов, – бормочет Шкуратов. – Идем, пора вызывать группу захвата.
Никем не замеченные, мы выбираемся из дома.
– Просто мечта, а не свекровь, – нажимая на кнопки в телефоне, фыркает Шкуратов. – Кружок «Умелые ручки» для пожилых дам, вашу мать! Щас всех повяжем! Пятнадцать суток ареста за употребление марихуаны у себя дома дамочке обеспечено. А если найдем у нее траву, там и до суда недолго. Посмотрим, что хозяйка этого странного бомонда будет рассказывать мне на допросах!
К дому подъезжает микроавтобус со спецназом.
Засунув руки в карманы джинсов, я с интересом наблюдаю, как со двора по очереди выводят обкуренных бабушек с испуганными глазами. Даже представлять не хочу, какому обряду бы подвергла Таисию мама Феликса. Достаточно уже и песнопений с марихуаной.
– Вы за все заплатите! За все! Ваши действия не останутся безнаказанными! – слышатся крики матери Феликса.
– Лучше волнуйтесь, чтобы ваши действия не расценили, как подходящие под уголовное наказание, – презрительно фыркает Шкуратов. – Если у вас дома найдут наркотики, вам не отвертеться. Пойдете под суд за хранение и сбыт. А вот вашим гостьям, как минимум придется заплатить штраф за курение марихуаны.
– Михаил Владимирович! – прерывает нас один из спецназовцев. – Там на заднем дворе в стеклянной теплице целая плантация конопли. И еще странное строение, похожее на часовню.
– Надо же. Такие милые старушки… – растерянно разводит руками водитель микроавтобуса. – Никогда бы не подумал, что они занимаются оккультизмом…
– Очень милое хобби у вас, Адина, – посматривая на мать Феликса, ухмыляется Шкуратов. – Садоводничать любите?
– Это не ваше дело!
– Как же, не наше? Вот ежели бы вы лук и морковку выращивали, не наше было бы. А у вас конопляная плантация.
– Это сорняки! В теплице давно ничего не растет! – в отчаянии выкрикивает хозяйка дома.
– Ну, а гостей своих, вы для чего опоили и обкурили?
– Вам не понять, для чего. Это ритуал! Приобщение!
Шкуратов листает книжку в черном переплете.
– С падшими душами, значит, общаетесь? Оккультными науками занимаетесь?
– Да! Я экстрасенс! Очень сильный, между прочим! Не советую вам…
– Ладно, поехали. В участке мне расскажете про свои способности.
– Миша, можно и мне с вами? – подхожу к Шкуратову я. – Пожалуйста. Я все равно не смогу больше ни о чем думать.
– Ладно, поехали. Свидетелем пойдешь. Только, чур, никаких вопросов не задавать.
– Договорились.
В полицейском участке из-за привезенных старушек настоящий балаган. Мало того, что они ведут себя странно – то плачут, то смеются, – так еще и мест в коридоре не так много.
– Слушай, Шкуратов, бабулям предлагаю штраф выписать и отпустить, – морщится следователь. – Они все равно не в себе. А вот Йоффе придется оставить для допроса.
– Для допроса? – щетинится Шкуратов. – Она у нас задержится надолго, мой дорогой друг Вениамин! У нее конопляная плантация на заднем дворе! И оккультное строение, очень похожее на часовню!
Допрос длится два часа. Выводы неутешительны – мать Феликса Йоффе ничего не знает о проданных отелях. И ей непонятно, отчего на ее родного сына наговаривают непонятно что. По правилам семьи он обязан жениться на непорочной девушке и привести ее в дом к матери.
– У моего сына не может быть ребенка! Не может, понятно вам?!
– А какому странному обряду должны были подвергнуть Таисию? Опоить странным чаем и принять в ваше женское сестринство?
– Вас не касаются тонкости оккультной науки!
– Очень даже касаются! Пять лет назад погибла девушка! С ней был тесно связан ваш сын! Настолько тесно, что до сих пор воспитывает ее сына! Ребенка, нигде не зарегистрированного! И мы очень хотим знать, почему Дину похитили!
– Мне нет дела до какой-то Дины! А про ребенка я впервые слышу!
– А про Дину, значит, не впервые? – скрестив руки на груди, щетинится Шкуратов.
– Не впервые, да! У моего сына были с ней отношения! Но я сразу сказала ему – нет! Союз с порочной девушкой невозможен!
Я сжимаю кулаки. Порочной моя сестра точно не была.
– Зачем же ее тогда похитили?! Заставили родить ребенка?! – рычит Шкуратов.
– Мне ничего неизвестно про похищение! Еще пять лет назад Феликсу было сказано твердое «нет» насчет вашей Дины! В случае женитьбы он терял все привилегии, включающие владение отелями! А ребенок вне брака – это вообще нонсенс! Такой ребенок не имеет права на существование!
– Мне кажется, Адина, это ваш притон со всеми вытекающими последствиями не имеет никакого права на существование. И вы сама вряд ли выйдете отсюда в ближайшее время, – приподнимает бровь следователь Вениамин. – Еще раз спрашиваю, где Феликс?
– Еще раз отвечаю – он в одном из отелей!
– Отели проданы две недели назад!
– Это бред! Феликс не мог продать отели без моего ведома!
– Получается, что мог, – с усмешкой посматривает на нее Шкуратов. – Вопрос в другом. Куда он отправился со всеми средствами?
– Хотите сказать, что он сбежал?! Мой сын никогда бы так не поступил.
– Видимо, вы его недооценили. Потому что был кто-то дороже вас. Подозреваю, что этот кто-то – маленький мальчик по имени Эрик. Феликс планировал усыпить вашу бдительность, приведя Таисию на странный оккультный обряд. А потом он собирался исчезнуть. Вместе с мальчиком и своей будущей женой. Его план сорвала сама Тася. Она выпрыгнула из машины по дороге к вам в гости. В любом случае, со вчерашнего дня Феликс Йоффе объявлен в федеральный розыск. На будущее – советую вам сотрудничать со следствием. Иначе никакие оккультные знания не помогут вам скосить срок за хранение наркотиков.
Адина смотрит на нас с ненавистью и отчаянием. Видимо, ей действительно нечего сказать. Ее сын сбежал с денежками, полученными от продажи отелей.
– Идем, Афинский, – кивает мне Шкуратов. – Она больше ничего не скажет.
Мы выходим из кабинета следователя. В коридоре уже не так много дам преклонного возраста. Видимо, кого-то уже успели забрать родственники. Судя по очереди в дамскую комнату, их понемногу начинает отпускать от чая и марихуаны.
У входа в участок Шкуратов достает сигареты.
– Мы просто обязаны найти Феликса, – отказываясь от предложенной порции никотина, устало произношу я.
– Найдем. Утром придет ответ по запросу насчет его банковских карт и счетов. Возможно, нам удастся отследить его передвижение, – выпуская колечки дыма изо рта, отвечает он.
Я чувствую себя жутко разбитым. У меня был тяжелый день. В голове сумбур, а сердце тоскует по Тасе. Кажется, надо взять небольшую паузу и позволить следствию заняться поисками Феликса.
Глава 22. Таисия
Я захожу в квартиру. Стягиваю с ног кеды. Снимаю кардиган. Размышляю о доме, который сгорел дотла. Когда Феликс появился в моей жизни, я думала, что в его лице приобретаю защитника. А, оказалось, получила монстра, который угрожает моему физическому и душевному благополучию.
Увы, мне некому жаловаться. Ира может в лучшем случае напиться со мной от безысходности, а мама… она итак слишком много из-за меня переживает.
Заглядываю на кухню и с удивлением обнаруживаю там Иру и Демида.
– О, приветик, – удивленно вытягиваю шею я. – Тебя каким ветром занесло? Не уж то весенним?
– Да так, чайку выпить зашел, – слегка смущенно ухмыляется гость. Судя по горящим глазам и взъерошенным волосам, перед моим приходом пили они далеко не чай. Вернее, они не пили чай вовсе.
– Ну, что ты пристала, – фыркает Ира. – Если мы в разводе, то это не означает, что мы не можем дружить.
– Ну, да, дружить, как же… – усмехаюсь я. – Что, старая любовь не ржавеет?
– Таська, кончай прикалываться, – смущенно притягивая к себе чай, басит Демид.
Я искоса посматриваю на него и улыбаюсь. Весело наблюдать за тем, как такой огромный мужик смущается, будто ребенок.
Но если честно, мне не за что осуждать Иру. Рядом с таким экземпляром, как Демид Кудрявцев, даже через год после развода вряд ли можно устоять. Глаза – зеленые, волосы – темно-русые, да и рост недюжинный. Представляю, как хирург Кудрявцев в белом халате уверенной походкой плывет по отделению на утренний осмотр пациентов, а молоденькие медсестрички растекаются горячим воском по больничному полу ему вслед.
И, да, он – единственный мужчина, которому идет трехдневная щетина не от того, что он ее специально отращивает, а потому что ему банально некогда следить за собой. У него в приемной люди умирают. Их спасать надо. Он и ночует в приемной, если случаи особо сложные.
Я вздыхаю и украдкой посматриваю на Иру. Видимо, весна берет свое. Теперь моя сестра решила приглашать Демида «на чай» между его дежурствами, а тот рад стараться. Что ж, все лучше, чем никакого мужчины в доме.
– Тася, ты бы отдыхала больше, – осуждающе посматривает на меня Демид. – А не гуляла без присмотра по улице.
– Я не гуляла. Мы с Андреем искали тот дом, – поясняю я. – А чай еще остался?
– Остался, – сверлит меня взглядом Ира. Видимо, ей хочется, чтобы я поскорее ушла. – И пирожные даже есть.
– Демид принес пирожные? – улыбаюсь я.
– Да. Мои любимые, заварные. Из простой кондитерской. И перестань все время глупо лыбиться!
– Обожаю заварные пирожные, – пожимаю плечами я.
– А что с домом? – спрашивает Демид.
– Дом сгорел.
– Как, сгорел?
– Вот так… его подожгли. Мы успели как раз на пепелище.
– А Феликса так и не нашли?
– Пока не нашли.
– Не вздумай ходить одна, пока его не найдут.
– Ни за что… особенно, если учесть, что у меня больше нет машины.
Ира наливает в кружку чай и ставит передо мной.
– Я буду возить тебя на работу, Тася. Не хватало еще, чтобы мою сестру снова похитили.
– Спасибо.
Я придвигаю к себе чай. Воцаряется недолгое молчание, а я все думаю – как же хорошо, что Демид снова сидит с нами за столом. Весь год после их с Ирой глупого развода мне его не хватало. Может, к лучшему, что я разбила машину. И вообще, за эту неделю, будто пролетела целая эпоха. В понедельник я шла на работу с одними мыслями, а сегодня, в разгар субботы – все совершенно иначе. Две разных Таси. И вторая мне нравится больше первой.
Ира и Демид идут в прихожую. Долго болтают у входной двери. Я допиваю свой чай с пирожным и чувствую, что силы меня окончательно покидают. «Наверное, надо больше спать, чтобы восстановиться после моих неудачных падений», – размышляю по дороге в свою комнату я.
Только и успеваю коснуться головой подушки, как сон поглощает мое сознание.
Я просыпаюсь, когда часы показывают почти десять вечера.
Протираю глаза, иду в душ. У меня теперь все наоборот. Днем я сплю, а ночью жутко хочу есть и совсем не могу заснуть.
Видеозвонок от Андрея раздается как раз в тот момент, когда я успеваю переодеться в мягкий халат и собираюсь сделать набег на холодильник.
– Привет… – я против воли улыбаюсь.
– Привет, – он тоже улыбается. Но выглядит уставшим.
– Как папа?
– Насколько может позволить ситуация, в порядке.
– Очень хорошо.
– А как ты? Я скучал по тебе.
– Я тоже. Даже не представляешь себе, как сильно я скучала.
Я томно вздыхаю и заглядываю в его ореховые глаза.
– Хочешь, заберу тебя завтра к себе домой? Проведем вместе воскресенье? – он вновь улыбается, и я чувствую, как по коже бегут мурашки.
– Хочу…
– Ладно. Тогда в полдень буду у тебя. Устроим романтический уик-энд?
– А свечи будут?
– Обязательно… Честно говоря, я очень давно не приглашал девушек на романтические свидания. Поможешь мне создать атмосферу?
– С удовольствием. Даже платье подберу соответствующее. У Иры есть такое. Голубое, с глубоким вырезом в области груди. Короткие платья мне все равно в ближайшие пару недель не носить.
–У нас еще есть билеты в кино, на вечерний сеанс.
– С местами для поцелуев?
– Конечно, а ты как думала? – тихонько посмеивается Андрей. – Предупреди маму, что завтра я тебя заберу на весь день.
– Хорошо… – мечтательно втягиваю грудью воздух я.
– Тогда до завтра.
– До завтра.
Андрей отключается. Позабыв про холодильник, я иду в комнату сестры.
Ира читает книгу в постели.
– Тася? Я думала, ты давно спишь.
– Я с обеда спала. Какой теперь сон?
Я пожимаю плечами и присаживаюсь на край кровати.
– Ир, одолжи мне свой голубой сарафан на завтра.
– Вот еще! А я в чем пойду?
– А ты куда-то идешь?
– Да, на выставку картин.
В моем взгляде сквозит недоумение.
– Что? В галерее открыли выставку «Необычный взгляд на искусство. Картины современных художников», – поясняет сестра.
– Возьми мое короткое черное платье, – прошу я. – Мне теперь никак нельзя надевать короткое, а у меня завтра свидание с Андреем.
– Твое короткое черное платье выглядит чересчур вызывающе.
– Разве ты идешь одна?
– Нет, я иду с Демидом. Его позвали друзья. Меня ждет вечер в компании врачей, Тася. Короткое черное платье будет ни к месту.
– А что носят врачи? Белые халаты? – ухмыляюсь я.
– Не мели чушь! Определенного дресс-кода нет, но после выставки нам придется пойти в ресторан с главврачом и его супругой. Голубое платье будет как раз в тему. Черное – нет. Оно слишком короткое, а у меня толстые ноги.
– С каких пор у тебя толстые ноги? – озадаченно посматриваю на Иру я.
– Слушай, это мое личное мнение, ясно? У меня толстые колени и я не хочу демонстрировать их в ресторане.
– Ладно… – огорченно вздыхаю я. – Поищу что-нибудь у себя в гардеробе.
Проблема в том, что я не ношу длинных платьев. Весь мой гардероб состоит из коротких нарядов. Ира же с подросткового возраста вбила себе в голову, что у нее толстые колени. Профессия психолога мало помогла избавиться от глупого убеждения, поэтому ее гардероб состоит из длинных вещей.
– Открой шкаф и посмотри что-нибудь еще. У меня полно длинных сарафанов. Не обязательно брать самый лучший, – подает голос сестра.
С коротким вздохом я подхожу к ее шкафу и распахиваю зеркальные дверцы. Перебираю вешалки с сарафанами. Нет, в самом деле, не могу же я идти в кино со стесанными коленками? Это будет очень не эстетично.
– Ладно, забирай голубой, – наблюдая за вешалками, сдается Ира. – Я надену вон то, строгое платье-футляр цвета розовой пенки.
– Спасибо, – расцветаю я.
– Только если собираешься совершить набег на холодильник, сначала отнеси сарафан к себе в комнату. И не вздумай завтра посадить на него пятно.
– Конечно, нет! – прижимая к сердцу голубой сарафан из льна, убеждаю Иру я.
Все следующее утро я с придыханием готовлюсь к свиданию с Андреем. Белоснежное ажурное белье, идеально выведенный макияж, уложенные с помощью утюжка волосы, голубой сарафан из льна и кремовые туфли на высоком каблуке с открытым носом – Афинский не сможет устоять, пусть даже платье и не мое.
– Тася, я возьму твои духи, – заглядывает в мою комнату Ира.
– Забирай навсегда. Их дарил Феликс. Не хочу, чтобы о нем что-то напоминало.
– Спасибо. Я не брезгливая. Главное, что они дорогие и очень хорошо пахнут. Кстати, будь осторожна с такими свиданиями, – забирая с полочки духи, вещает Ира. – Обязательно предохраняйся. Еще неизвестно, женится на тебе этот Афинский, или нет, в случае непредвиденных обстоятельств.
– Ты это о чем? – отрываюсь от зеркала я.
– О нежелательной беременности. Или ты думаешь, что у нас есть средства на воспитание незаконно появившегося на свет ребенка?
– Ира! Все настроение испортила… Лучше за собой следи! – злюсь я.
– Мы с Демом просто друзья. Ясно? – ухмыляется она.
– Видела я вчера ваше «просто друзья». От дружеского секса тоже появляются дети, между прочим.
Пронзительная трель дверного звонка заставляет нас обеих вздрогнуть.
– Это Андрей, – подскакиваю со своего места я и бегу открывать.
Смотрю в глазок. Да, у двери Афинский в красивом светлом пиджаке и джинсах. По сердцу растекается тепло – у него в руках красивый букет розовых пионов.
Я втягиваю грудью воздух и быстро отпираю дверь.
– Привет, – улыбается мне мой босс. – Готова к свиданию?
– Да.
Я становлюсь на цыпочки и целую его в губы.
– Цветы для моей красивой подружки, – с улыбкой вручает мне букет он.
– Спасибо… как же очаровательно они пахнут, – прижимая букетик к груди, вдыхаю аромат пионов я. – Поставлю в воду, и можем идти.
Проходя мимо своей комнаты, показываю Ире язык. Она презрительно фыркает.
– Мам, у меня свидание! Я уехала! – заглядываю в кухню я. – Поставишь мои пионы в воду?
Мама жарит у плиты сырники.
– Конечно, – улыбается она. – Спроси у Андрея, не хочет ли он выпить чая?
Я смотрю на Афинского. Его пронзительный взгляд в сторону моего декольте кричит только об одном – нам просто необходимо поскорее остаться наедине.
– Нет, не хочет, – игриво касаясь его гладковыбритой щеки, улыбаюсь я.
– Ну, ничего, скормлю Демиду, – вздыхает мама. – Он точно не откажется.
