Эмилия Марр
Доминика
Глава 16
Доминика, 2 года назад
Время пролетело незаметно. Мы сидели дома. Иногда гуляли. На меня нашла какая-то апатия. Разговаривать с кем-либо желания не было. С бабушкой и дедушкой Лаймы общалась из последних сил, не хотелось казаться невоспитанной.
Хоть подруга не доставала. Понимала: произошло что-то не очень хорошее и надо дать мне время отойти, потом все расскажу.
Мама звонила, я скидывала ее вызовы, а потом просто писала, что со мной все хорошо, отдыхаю с Лаймой. Она тоже все понимала и ждала, когда я ей откроюсь.
Лайме пора было возвращаться в Москву, на работу. Мне же спешить было некуда, но стеснять дедушку и бабушку подруги я не хотела, как и возвращаться в Россию. Решила на неделю снять номер в гостинице у моря и перебралась туда сразу, как только проводила подругу в аэропорт.
Было уже прохладно, и никто не купался. Зато какое удовольствие ходить по полупустынному пляжу! Ветер обдувает лицо, поднимает волосы. Солнышко греет, но не припекает. Солнце, море, песок – и вот на душе уже не так паршиво Природа творит чудеса.
Пока находилась с подругой и ее родными, старалась не углубляться в размышления о Максимилиане. Но когда осталась одна, меня затопило эмоциями, слезами и изтязанием себя сомой за то, что была такой дурой!
Я вспоминала каждое его слово. Что он говорил обо мне, как разговаривал со мной. Считал меня красивой, умной, нежной, веселой, общительной… Ага, как же! Сейчас все эти слова проходили ножом по сердцу, становились комом в горле, вырывались из меня слезами и всхлипами. В первую ночь даже пришел менеджер отеля. Постояльцы жаловались на непонятный шум из моего номера. А я выла на кровати от безысходности, от бессилия что-либо исправить. Сердце кровоточило, и ничто ему не могло помочь.
Я сломалась. Я не хотела больше жить. Как жить с такой дырой в сердце?! Что делать?! Куда идти?! Куда бежать?! Были моменты, когда хотела наплевать на гордость и позвонить ему, спросить за что? За что он так со мной? Почему? Что я сделала ему? Что я сделала не так?
Но потом вспоминала Аллу и ее слова, брошенные мне в лицо в том клубе. И я запрещала себе ему звонить. А от него я не ждала звонка. Кто будет звонить девушке, с которой встречался ради того, чтобы забыть другую? Девушке, которая служила небольшим утешением на ночь? Вру! Я ждала. Я очень ждала его звонка. Постоянно проверяла телефон на наличие пропущенных вызовов или сообщений.
В голове прокручивала все вариации нашего возможного разговора. Что он извинится и захочет по-человечески попрощаться, и что я на это скажу. Или что позвонит и скажет, что любит меня, а с ней расстался. Что очень просит простить его и начать все заново. Или позвонит и в своей манере начнет разговор ни о чем. Не извинится, а просто будет общаться. А в конце предложит быть вместе.
Да… глупую голову посещало много мыслей.
За эту неделю я чего только не надумала. А сколько ревела от выводов, к которым пришла! Ставила себе непосильные задачи: забыть и вычеркнуть Максимилиана из своей памяти. Из моей жизни он уже ушел. Фактически ушла я, но это ничего не меняло. В итоге мы будем строить свою жизнь по разным берегам реки. Он – с Аллой, а я – сама по себе. В том, что больше у меня не будет мужчины, я не сомневалась. Если раньше из-за предательства папы я никого не подпускала, то после Макса вообще не смогу никому доверять.
Прошла и эта неделя в отеле. Больше бегать и переживать не было смысла. Слезы закончились. Надо было отвлечься, а это помогла мне дать только работа. А значит, пора возвращаться. Только куда?..
Лайма встретила меня в аэропорту. Как же я ей благодарна, что за эти десять лет в Москве она не стала черствой и расчетливой. Что понимает, как это приятно, когда тебе оказывают поддержку. Наконец, за то, что вставала с утра пораньше ради моего приезда. А ведь сегодня суббота!
Из общаги она давно ушла и жила в своей однушке, которую ей купили родители на недалеко от метро девятьсот пятого года.
Однокомнатная. Зато с видом на Москва-Сити. Красивые высотки. Когда я уезжала домой, они еще не были до конца достроены. Сейчас же почти все уже работало. А ночью – вообще красота. Ночные огни на зданиях завораживают. Башня ДНК – моя самая любимая. Не знаю почему, но она мне нравится больше остальных.
К концу выходных вновь встал вопрос о том, что делать. Куда идти работать? Однокурсники разъехались. Связи с ними растеряла за три года. Мои размышления прервала Лайма:
– Все, Ника! Я сколько могла, столько ждала. Но и ты уже должна понимать, что это перебор. Твое молчание и мое любопытство несовместимы. Рассказывай, и обещаю, я его прокляну как только умею. Ведь это ОН, да? У тебя появился и отвалился – судя по твоим переживаниям – парень.
Мы сели за стол на кухне. И я ей все рассказала, прерываясь на слезы, дружеские объятия, нравоучения, чай с лимоном, заказанную пиццу с колой. К концу моего рассказа, я была уверена: у Макса отвалились уши от перегрева.
– Нет, это ж надо быть такой сволочью! Да я бы ему все причиндалы поотрезала! Утешение он себе нашел! Я бы его утешила… тесаком! Так, все! Хватит страдать из-за этого мудака! Ника, ты красивая и умная девушка. В твоей жизни еще будет достойный человек! А об этом утырке ты забудешь! Во-первых, будешь жить со мной. И не спорь! Сейчас ты нуждаешься во мне! А я в тебе! Устала быть одна. И кстати, у меня к тебе деловое предложение. Значит так, для начала я ухожу из бухучета. Не мое это! Решила стать дизайнером интерьера. На форумах много переписывалась с девчонками, которые уже работают. Предлагала свои идеи, им понравилось. Так что я ухожу в свободное плавание. Увольняюсь. И могу порекомендовать тебя на мое место. Правда, у нас строительная организация. Но так как ты работала в фирме, которая продает стройматериалы, то уже что-то знаешь. С остальным по ходу разберешься. Завтра поговорю с начальством, и устроим тебе собеседование.
Лайма всегда была быстрой на решения, но чтобы настолько! Я поддалась на её уговоры, и уже через неделю начала работать. Попросила у мамы забрать мою трудовую книжку с прошлой организации, справки о заработной плате и прислать в Москву логистической компанией на адрес Лаймы.
Из-за стресса и недоедания я похудела. Гардероб пришлось сменить, да его уже и пора было обновить. Фирма у Лаймы была солидная, в простых юбках и кофточках не походишь. Дресс-код – только деловой стиль, и мне это нравилось.
На работе был завал, конец сентября – начало октября – период квартальной отчетности. В рабочее время не удавалось думать о Максе, о своем разбитом сердце. Скорее переживала о том, как бы не допустить ошибку. Фирма огромная, объемы большие, суммы с шестью нулями. Две рабочих недели пролетели незаметно.
Возвращаясь в пятницу с работы увидела перед нашим подъездом незнакомый Volkswagen Tiguan.
«Эх… никак не пригоню свою малышку в Москву. Надоело ходить пешком, а скоро зима, холода…» —не успела я додумать свою мысль, как двери машины открылись и из нее вышел мужчина. Я уже почти вошла в подъезд, как любопытство заставило меня обернуться и застыть на месте. Владельцем машины оказался… Марк.
Сидим с Марком в кафе рядом с домом. Не знаю почему, но согласилась на чашечку кофе.
– Как ты меня нашел? – я на самом деле очень удивлена.
– Не поверишь! – смеется, – твоя мама воспользовалась услугами моей логистической компании, отправив тебе письмо с документами.
– Да, действительно трудно поверить, – стараюсь не выдать свое нервное напряжение. И как он выцепил именно мое письмо среди огромного множества? Что-то не так в его истории. – Мир тесен.
– Да… А как ты поживаешь? Освоилась уже?
– Да нет. Просто вспоминаю. Пять лет все-таки тут прожила во время обучения.
– Да, действительно. Я и забыл. Ммм… – наступает пауза. И довольно напряженная. Я не понимаю, зачем Марк здесь. А он все никак не может это сказать.
Проходит минуты две, думаю, достаточно. Поднимаюсь со стула, Марк хватает меня за руку.
– Ника, я приехал к тебе. Хочу, чтобы мы были вместе. Я думаю, нас влечет друг к другу. Меня точно, да и тебя тоже, ты это явно продемонстрировала в клубе. Будь моей девушкой! Вернемся домой, возьму в свою фирму.
Слышать подобные слова от Марка… Как-то не вяжется картинка со звуком. Взгляд – гордый, неприступный, холодный. А слова и интонация – как у школьника, который впервые признается в чувствах своей однокласснице. Скорее, такой, как Марк, заявит о своих правах на девушку и потребует немедленной капитуляции с ее стороны. А вовсе не так , как это сейчас происходит. А клуб даже вспоминать не хочу. Но перед Марком все же стыдно. Использовала его тогда, а он думает, что проявляла симпатию.
– Марк, мне, наверное, стоит перед тобой извиниться за свое поведение тогда.
– Нет, тебе не за что просить прощения. Тебе лишь нужно сейчас сказать «да».
– Марк, нет. Извини.
Его взгляд… на долю секунды я увидела в нем ненависть, но потом вернулся обычный Марк, серьезный, сдержанный, суровый.
– Доминика, – меня как током шибануло, – не отказывай сразу… давай ты подумаешь… может, сходим на нормальное свидание…
– Марк…
– Два свидания, давай. Потом решишь.
– Хорошо, – зачем?! Чтобы забыть другого.
Шла от кафе на автомате. Очнулась уже у дверей квартиры. Не могу отойти от своего собственного решения. Кому и что я докажу, если начну с ним встречаться?! Сама-то я понимаю, что мне Марк как парень, мужчина не нравится. Не уверена я в нем, от него исходит какая-то опасность, или агрессия… не пойму точно, но интуиция буквально кричит о том, что с ним лучше не связываться. Да и человека, у которого бы хотелось вызвать ревность, нет рядом.
– Что с тобой? – отрывает меня от размышлений Лайма. – На тебе лица нет. Что-то случилось?
– Повинуясь секундному порыву, совершила ошибку, как мне кажется. Вот теперь думаю, как поступить.
– Неужели на горизонте появился парень? – утвердительно киваю, ну даешь, Ника. Кого за две недели окучила?
– Лайма… ну и словечко!
– А что? Ты мне зубы не заговаривай. Словечко. Лучше скажи, как такая скромница-красавица Ника за две недели нашла себе нового паренька?
– Паренек-то как раз старенький. Вернее, молодой, но из прошлого.
– Этот Максимилиан объявился? А ну, устрой нам встречу, я ему хочу пару ласковых сказать.
– Успокойся. Это Марк, – а у самой аж сердце сжалось от того, что это не ОН объявился, а другой. – Слушай, а это идея! Ты пойдешь со мной! Он хочет встретиться, сказал дать ответ после двух свиданий. А я ему на первом скажу: «Не стоит нам начинать никаких отношений».
– Ну, мать, даешь! И как ты себе это представляешь?! За ручку со мной, что ли, как с маменькой пойдешь, или представимся, что мы с «другой лиги»? А что, я могу к тебе при нем поприставать. Ты только адекватно реагируй.
– Смейся, смейся. Настанет и на моей улице праздник. Тогда и я тебе покажу, какой умею быть юмористкой.
– Нет, ну а как? Просто это вообще нелепо будет смотреться: прийти с подругой на свидание.
– А может, мне это и надо, чтобы сразу стало понятно, тогда не придется объясняться.
– Да уж… ладно, давай еще подумаем об этом. А теперь дуй на кухню, я приготовила пирог. Оценишь.
– Сладкий?
– С вишней. А ты какой хотела?
– Не знаю, сегодня весь день хотела шашлыка. Почему не знаю, никогда не была фанаткой мяса.
– Кто ж от шашлыка откажется, я бы тоже поела.
– А может, пойдем в ресторан покушаем?
– Ника, ты чего? Реально так сильно хочешь? Аж глаза загорелись у тебя.
– Честно? Очень! Сладкого вообще не хочется, а вот мяса…
– Ты больная, честно.
– Давай одевайся, я подожду. В «Сим-Сим» поедем, там готовили вкусный шашлык.
– Жаль тебя разочаровывать, но эта сеть закрылась.
– Серьезно? Вот блин! Лайма, серьезно! Я хочу шашлыков! Вспоминай, где еще вкусно их готовят!
*****
На часах было уже десять вечера, и, естественно, никуда есть шашлык мы не пошли. Две такие примерные девочки в пятницу вечером остались дома. Заказали сет суши – вот и сходили в ресторан. Вот и покушали мяса. Пока заказ привезли, есть перехотелось. Ушла в комнату и просто вырубилась. Лайма меня не добудилась.
Суббота. Марк ждет меня на свидание. Как же не хочется идти, а что придумать – не знаю.
– Лайма, – делаю последнюю попытку, – ну давай со мной. Ну пожалуйста, – главное – не забыть «глазки котика из Шрека».
– Блин, Ника.
– Ну пожалуйста! Если будешь совсем некомфортно себя чувствовать, обещаю, не буду цепляться и отпущу без обид.
– Ты обещаешь?! И не обидишься, если свалю через пять минут?
– Нет, честно.
Через полчаса мы уже в пути на ВДНХ. Там есть аттракционы. Надеюсь, они отвлекут нас с Марком от серьезных разговоров. И плюс еще повеселимся. Люблю погонять адреналин по венам.
Марк, конечно, в шоке от выбора места свидания. По его мнению, лучше пафосный ресторан, где можно посорить деньгами. А я хочу свободы, полета в воздухе, скорости. Короче, сначала был картинг. Пять раз. Уже немного штормило, решила прерваться. Марк меня поддержал. Лайма тоже. Вообще, на появление Лаймы он отреагировал довольно любопытно: проявил к ней интерес как к девушке. Меня это и задело немного, и расслабило. Значит, можно будет без зазрения совести его отшить. Но, блин, как так, на первом свидании и глаза блестят на подругу?! Почти как Макс тогда в ресторане…
Нет! Нельзя! Нельзя! Я не буду сейчас о нем вспоминать. Итак каждую ночь вижу его во сне и плачу. Я должна вернуть себе свою жизнь! Забыть его и не вспоминать! По крайней мере, на яву я должна контролировать свои мысли и эмоции, даже если подсознание по ночам подкидывает мне испытание.
Решили перекусить, а выбрать между фастфудом и нормальной едой не можем.
В итоге победил фастфуд, а затем мы продолжили марафон развлечений. Роллерсёрф, сегвей, гироскутер, велосипе́д-танде́м – мы должны попробовать все!
Но моему настрою был поставлен такой большой и жирный СТОП. И это была я сама. Вернее, не совсем я.
Глава 17
Начали мы с наименее травмоопасного – великов-тандемов. Я никого не предупредила, что кататься не умею. Честно, было стыдно. И Марк, и Лайма вдохновенно рассказывали, как катались в детстве и как это вообще здорово. А у меня такого не было. В жизни каталась от силы пару раз, а так как тормозить не умела, я падала. Вот и весь опыт. Но как такое рассказывать друзьям. Просто отвечаешь, что умеешь и все. А демонстрировать не приходилось, ранее… а адреналин я люблю, и кататься хочу, и хочу научиться. А на таком велике, я думаю, можно покататься и без падений.
Так бы и вышло, если бы меня не посадили вперёд. Перед первым же препятствием в виде прохожего, который решил перебежать дорожку, я бросила педали и начала мотать рулём, боясь налететь на него. Конечно же, нас занесло , и если бы Лайма не выставила ногу, мы бы повалились набок полностью. А так только я немного . Еле-еле, но мы справились. Правда, подруга больше не согласилась садиться со мной в пару.
Сразу поставить меня на роллерсёрф или гироскутер и Марк, и Лайма категорически отказались. Решили начать с сегвея. Но мандраж от падения или страх снова свалиться сделали своё дело, и я опять упала и сильно ударилась головой и копчиком.
Марк попытался меня подстраховать и за это тоже получил… от меня, ногой. Неспециально, конечно. В общем, мы решили закончить наше свидание на этой «весёлой» ноте.
Вернулись с Лаймой домой, уставшие, но в хорошем настроении. Сил не осталось больше ни на что, кроме сна.
Проснулась от боли. От боли в голове. Она раскалывалась. Когда попыталась встать и пойти за водой, ко рту подкатила тошнота. Еле успела добежать до санузла. На шум прибежала и Лайма. Подавала мне воду мыла мне лицо, поддерживала голову. Тошнота не проходила, меня выворачивало. До последнего не хотела соглашаться на скорую, но Лайма настояла.
– Я уже не могу на тебя смотреть. Ты бледная, глаза красные. Круги под глазами. Ника, я больше не могу. Вызываю. Сказали, через полчаса будут. Продержаться бы. И черт нас дёрнул пойти кататься! И Марка с его свиданием!
Лайма все причитала, а я чувствовала себя хуже и хуже. Вскоре приехала скорая. Сделали какой-то укол. Стало немного лучше. Смогла выпить воды. Провели всю ночь в больнице. К утру проснулись разбитыми, невыспавшимися и голодными. Выбрали платную палату, чтобы с Лаймой вместе пробыть хотя бы до утра.
В шесть утра принесли какие–то баночки для сбора анализов.
В семь заглянула медсестра, сказала к восьми прийти в кабинет узи.
Пройдя все процедуры, вернулась в палату, где спокойно похрапывала Лайма. Думала, когда уже будет завтрак. Кушать хотелось очень.
– Доброе утро, эээ… Константинова Доминика, это…? – к нам в палату зашёл такой дядя-доктор – высокий, в очках и в белом халате, следом – еще две женщины.
– Я.
– Что ж вы так себя не бережёте, девушка… Такие опасные развлечения выбираете для молодой мамочки. Негоже так рисковать своим здоровьем, не говоря уже о здоровье ребёнка. Надо сделать еще узи плода. И вам прописан полнейший покой. Больше никаких экстремальных прогулок.
– Ээ… – мне было неудобно его поправлять, но что оставалось, если он так ошибался, – вы заблуждаетесь. Да, вчера перебрали немного с экстремальными видами спорта, но молодых мамочек тут нет, – и улыбнулась максимально дружелюбно, искренне надеясь, что он не обидится на то, что пациентка указала врачу на ошибочку.
– Что? – похоже, он не расслышал моих слов, уже хотела повторить, но он открыл карту и начал смотреть записи.
«Сам разберется», – решила я и на этот раз промолчала.
– Так… посмотрим по новой… хм… так-так… – думала ничего дельного уже не услышу, но он все же оторвался от записей и посмотрел на меня внимательным взглядом, – девушка, вы беременны. И это не ошибка. Это результат ваших анализов. У вас повышен уровень хгч. Иными словами, вы скоро станете мамой. Поздравляю вас, – и улыбается так гаденько, с вызовом во взгляде, говорящим: «И кто здесь ошибается?!»
Я осмысливаю его слова, смотрю поочередно то на Лайму, то на доктора, затем на двух женщин, стоящих позади него. И думаю, что за бред он несет? Какая еще беременность?!
– Но этого не может быть! Эээ… до вчерашнего вечера у меня не было ни тошноты, ни слабости… или что там еще бывает у беременных…
– У беременных, – перебивает меня врач, – не бывает месячных. Когда они у вас были последний раз.
– Ээ…
«А, ну это просто, сейчас я вас поставлю на место», – успокаиваюсь я про себя.
– Я вам сейчас скажу. Я всегда отмечаю такие дни в телефоне, – встаю, иду к своей сумочке, достаю телефон, смотрю календарь.
«Тааак… в этом месяце еще не были. Дальше, в прошлом месяце… тоже не отмечено, – со страхом проверяю предыдущий месяц, – и снова нет!»
– Ну что, посмотрели? Можете назвать число?
– Но этого не может быть, это какая-то ошибка. Наверное, я забыла отметить. Я уверена. Возможно, что-то не то в анализах? Спутали с кем-то, или просто ошибка… Что там обычно бывает с беременными… обмороки? Токсикоз? Эээ… что еще…
– Девушка, успокойтесь, – на этот раз ко мне обратилась одна из женщин, взяла меня за руку и потянула обратно на кровать, – пройдите, ложитесь обратно. А теперь послушайте. Вы беременны. Срок – одиннадцать-двенадцать недель. Точнее определим, когда вы скажете нам первый день последней менструации. А еще уже пора делать скрининг, узи плода, посмотреть, как развивается ваш малыш, – она все говорила и говорила. А я не понимала о чем. Это не могло быть правдой.
– Постойте. Я не могу быть беременна. Мы предохранялись, то есть он предохранялся, – я ухватилась за эту последнюю надежду, как тонущий человек – за соломинку, которая может его вытащить из водоворота, готового его поглотить.
– Ни один метод контрацепции не дает стопроцентной гарантии, – контрольным выстрелом убил меня мужчина-врач.
Мне больше нечего было сказать. Кроме…
– Аборт, я хочу сделать аборт, – выкрикнула я.
– Ника! – впервые после прихода врачей заговорила Лайма. – Постой. Подумай.
– О чем тут думать, Лайма. Мне не нужен сейчас ребенок.
– Так, гражданка Константинова, успокойтесь. Такие решения не принимаются на горячую голову. Мы сейчас уйдем, а вы сядете и подумаете. После пойдете к гинекологу и поговорите с ним обо всем. Медсестра предупредит, когда вас будут ждать. Вы меня услышали? – женщина внимательно всматривалась в мои глаза, ища в них ответ.
Что-либо говорить у меня не было сил, в горле пересохло. Я лишь молча кивнула. Она, удовлетворившись моим ответом, повернулась к своим коллегам и жестом показала на выход из палаты.
К моей кровати неслышно подошла Лайма и рывком обняла меня. А я разревелась. Еще до конца не осознавая, что все это значит, но чувствуя, что произошло что-то такое, что изменит мою жизнь. И не факт, что в лучшую сторону.
Лайма
Моя подруга Ника сидела на койке в больнице с таким потерянным лицом, что я не знала, что делать. Казалось, еще чуть-чуть и она просто свалится на пол безжизненным телом. Подойти, обнять, успокоить! Попытаться привести в чувство! Дать понять, что она не одна! Что ребенок – это радость и счастье! Что им она сможет заполнить ту пустоту в душе, которую там поселил этот козел Максимилиан. Не знаю, сколько мы сидели, обнявшись. Я гладила ее по спине, успокаивая, и понемногу она возвращалась в нормальное состояние.
Когда я поняла, что она уже способна осмыслить мои слова, взяла ее лицо обеими руками, пытаясь поймать ее взгляд. А она его опустила.
– Ника, посмотри на меня. Посмотри, пожалуйста. Все будет хорошо! Мы справимся! Давай послушаем, что скажет гинеколог, и только после этого будем принимать решение. Главное, запомни – ты не одна! Я с тобой! Всегда! Помогу в любом вопросе! Это же касается и ребенка. Мы с тобой уже не маленькие девочки. Обе взрослые, четверть века прожили, сами зарабатываем. Мы сможем с тобой поднять ребенка, Ника, понимаешь? Все будет хорошо! Если хочешь, позвоним твоей маме. Она приедет очень быстро, я уверена!
Ника активно замахала головой, давая понять, что матери ее звонить не нужно. У нее во взгляде такая паника, ужас и боль. Что же мне тебе сказать?! Как успокоить? Я сама еще не осознала всю действительность происходящего, но делать аборт – это последнее, на что может пойти беременная женщина.
– Я не о деньгах думаю, – еле сдерживая слезы, начала Ника, – Лайма… ну какой мне от него ребенок? Он меня использовал. Просто провел со мной время, пока его девушка была в отъезде. Я уже даже о любви не говорю, а об элементарном уважении. А я, глупая, поверила в симпатию или, чего хуже, в любовь! А теперь он вернулся к своей девушке, а я тут, в Москве за три девять земель от них. До сих пор хожу влюбленной дурой с разбитым сердцем, которая пытается жить дальше. Пытается сделать все возможное, чтобы его забыть. Мне так плохо! Я каждую ночь плачу, ненавижу себя за эту слабость, но ночью все равно плачу! И его ненавижу, за то, что превратил меня в пустую оболочку. Без чувств и эмоций. Все сжег, когда ушел. Я теперь жить нормально не могу. Среди прохожих ищу его глазами. На каждый входящий подрываюсь и лечу, надеясь, что это он. Ненавижу себя, ненавижу его. А если не буду ненавидеть – жить не смогу. Умереть хочу от того, как болит сердце. Так о каком ребенке может идти речь? Разве можно растить малыша в ненависти?!
Ника снова разревелась, а я не знала, что еще мне сделать. Что сказать, как поддержать ее?! Возможно, Бог послал ей ребеночка не просто так. Может, он выведет ее из депрессии, просто она еще этого не осознает.
Моя бедная девочка. Все время, пока мы учились, она отшивала всех парней, кто хоть как-то проявлял свою симпатию. Не вступала в отношения, боялась предательства. Уехала к себе домой, была под присмотром родных, а в итоге… в итоге вернулась туда, где у нее никого и ничего не было. Кроме учебы и, надеюсь, меня, ее подруги.
Как же я хочу прибить этого гада, что сломал мою девочку. Девочку, которая во времена учебы была мне как сестра. Которая не раз выручала меня в сложных ситуациях. Давала хорошие советы в отношении парней, подсказывая, кто, на ее взгляд, порядочнее. А сама не смогла разобраться, а теперь так страдает!
Я помогу ей всем, чем смогу!
*****
Доминика
Гинеколог, конечно же, отговаривала меня от оборта, мотивируя тем, что в будущем завести ребенка будет сложнее, что возможно даже стать бесплодной. Но я не хотела ничего и никого слушать. Для себя я все решила. Этот ребенок на этом свете никому не нужен. А родить и отдать в детдом… Нет, я никому такого не пожелаю. Даже ребенку Макса.
Врач дала на размышление пять дней, и если я не передумаю – ложусь на операцию по прерыванию беременности. Я обещала подумать, но на самом деле все уже было решено.
А пока мне прописан полный покой.
На второй день госпитализации Лайма отлучилась домой по делам. Так как она решила стать дизайнером, ей не приходилось сидеть с утра до вечера в офисе. Она могла находиться в любом месте, главное чтобы ноут был под рукой. Подруга как раз работала над одним заказом, а рабочим местом ей сейчас служила моя больничная палата.
Она, как и обещала, не оставляла меня одну. Постоянно отвлекала, заставляла с собой разговаривать и не уходить в себя. За что я ей очень благодарна. Кормила меня чуть ли не с ложечки, утешала, как могла.
Как же я рада, что у меня есть такая подруга. Вообще, с подругами мне везло. Что Аля с Наташкой и Анькой, что Лайма. Настоящие! Всегда поддержат и никогда не предадут.
В дверь палаты постучали:
– Милая, можно войти?
– Мама?! – сказать, что я удивлена?! Да я ошарашена!
– Да, я. Как ты, родная?
– Я… эм… да уже все хорошо. Мам, как ты тут оказалась?
– Это я ее привела, – в палату зашла Лайма, – чтобы поднять тебе настроение. Ну как, мне это удалось? – и улыбается так искренне, как будто это я ее просила позвонить маме , а не она проявила инициативу.
– Удалось, не то слово! Настроение поднялось до отметки «выше некуда».
– Не ругайся на Лайму. Она умничка. Я уже не знала, куда звонить, к кому обратиться. Хорошо, что ее номер не удалила, а то бы уже полиция тебя искала. Ну что ты на нее так смотришь?
– Да, мам, извини. Я рада, что ты приехала. Просто такое расстояние преодолела зазря. Я уже скоро выпишусь.
– Ну, я могу погостить у вас немного. Побуду рядом с дочкой.
– Конечно, тетя Настя. Вы можете гостить у нас, сколько захотите, – вставила свое слово моя чудо-подружка.
Через день меня выписали по заявлению об отказе прохождения лечения в больнице.
Мама постоянно находилась рядом. Лайма бегала по мелким поручениям и параллельно занималась своей работой. Поэтому поговорить с ней и спросить, все ли она рассказала маме, я не могла. А мама была очень заботливой и внимательной, но никак не выдавала, знает ли она о беременности или нет. Говорила только общие фразы, типа: «ты должна отдохнуть», «только покой», «надо набраться сил», «береги себя» и все в таком роде.
Как только выпал шанс выцепить Лайму, чтобы мама нас не услышала, я воспользовалась такой возможностью:
– Что ты сказала маме? – тихо шиплю ей в лицо, – насчет того, почему я попала в больницу.
– Сказала правду, зачем что-то выдумывать.
– И про беременность сказала? – в ужасе я схватилась за голову.
– Нет, нет. Успокойся. Только про то, как ты упала и что было ночью. А после – госпитализация. Все. Остальное сама решай, говорить или нет.
Значит, мама не знает и не будет меня отговаривать. Хорошо.
– Спасибо, что не рассказала. Это на самом деле надо сначала мне обдумать, говорить или нет.
– Как скажешь, я не могу на тебя давить. Это будет целиком и полностью твое решение.
Больше мы к этому вопросу не возвращались.
Завтра мама планирует уезжать. И на завтра же у меня назначена встреча с гинекологом. Очень нервничаю и не могу этого скрыть от мамы. Она интересуется, в чем проблема, а я не могу дать ей нормальный ответ. Мама понимает, что я что-то недоговариваю, но что именно – не понимает. Я вижу, что недосказанность с моей стороны ее обижает и расстраивает, но не могу ничего ей рассказать. Кроме меня и Лаймы об этом больше никто не узнает, я так решила.
– Ника, – серьезным тоном начинает мама. И я понимаю, что разговор предстоит непростой, – я хочу тебе кое-что сказать. И пожалуйста, помолчи и просто выслушай. Обещаю эту тему больше не поднимать…
Догадываюсь, о чем пойдет речь, но не хочу бередить ее старую рану. Мама же настойчиво продолжает:
– Когда твой папа бросил меня, я пребывала в таком состоянии, будто мир рухнул и я вместе с ним. Словно душа моя умерла вместе с его уходом. Больно, обидно. Больно от потери любимого человека, отца своего ребенка. Обидно, что, оказывается, он и не любил меня никогда. Я не хотела больше жить. И твои страдания видеть я не могла. Ведь знала, насколько вы близки.
Думала: если умру, то хотя бы тебе его верну. Ведь тогда тебя отдадут отцу на попечение и вы будете вместе.
– О боже! Мама! Нет! Я никогда… Бож, мама! Прости меня!!!! Прости меня!!!! Я такого тебе наговорила тогда. Мамочка…
– Нет, Ника. Некоторые вещи, сказанные тобой, были правильными. Да и моя мама, твоя бабушка, добавила пару «ласковых» слов. И так она смогла донести до меня истину, что из-за ухода из нашей жизни мужчины мы не должны причинять себе и своему телу боль, болезни в виде депрессий, стресса и так далее. Мы, наоборот, еще сильнее должны заботиться о себе и оберегать.
Мы, женщины, не должны позволять опускать нас на дно ада и быть одинокими после их ухода. Не должны позволять вытирать об себя ноги только из-за того, что какой-то мужчина не смог оценить нас по достоинству. Это он в этом виноват, а не ты. Встань, посмотри на себя в зеркало – ты прекрасна! И ты найдешь свое счастье. Не закрывайся в себе. Не съедай себя изнутри. Перестань заниматься самокопанием и обвинять во всех бедах себя. ТЫ НЕ ВИНОВАТА, ЧТО ОН УШЕЛ! ЭТО ЕГО ВИНА! А ТЫ ОТКРЫТА ДЛЯ ДРУГОГО МУЖЧИНЫ, КОТОРЫЙ ОЦЕНИТ ТЕБЯ И ТВОЮ ДУШУ ПО ДОСТОИНСТВУ! Поверь в себя и позволь ему увидеть огонь жизни в тебе, и он придет на этот свет.
Так же и Дима появился в моей жизни. И я нашла свое счастье с ним. Он пришел ко мне, взрослой женщине с ребенком, и дал понять, что я для него идеальна. Что лучше меня нет никого. Ника, мужчин на свете огромное множество. И не стоит ставить на себе крест только из-за одного единственного представителя этого пола. Ты встретишь другого парня, полюбишь его, как и он тебя. И вы сами построите свое будущее! Это твоя жизнь, и только ты должна решать, как ее прожить… Да, вот это речь я толкнула, да дочь? – попыталась пошутить мама
Но я ее услышала, и была очень благодарна.
Слова мамы возымели эффект. Она права. Чем закапывать себя в депрессии из-за мужчины, который никогда не будет тебе принадлежать, лучше открыться новому чувству и тем самым потеснить старое.
