Эмилия Марр
Доминика
Он сильнее вбивается в меня, резче, быстрее.
– Да! Да! – кричу я.
Еще несколько энергичных толчков – и меня накрывает волной оргазма, глаза застилает пелена и на мгновение я ничего не вижу и не слышу. Только чувствую. Эйфорию, приятную усталость, удовольствие. Следует еще несколько резких движений и Макс присоединяется ко мне. Дышим тяжело, прерывисто. Не хочу нарушать это единение.
Через пару минут окончательно прихожу в себя и слышу:
– Ты никуда не поедешь с моим отцом. Ты будешь со мной столько, сколько потребуется.
Мой чудо-мир рушится, разлетается на множество мелких осколков. Боль опять появляется в груди и рвет душу на части.
– Отвяжи меня, – холодно произношу я. Глаза предательски наполняются влагой.
– Нет, нам надо поговорить.
– Макс, я не могу в таком виде разговаривать, – еле сдерживаюсь, чтобы не зареветь.
– А я хочу, чтобы ты была именно в таком виде. Иначе будет труднее, ты попытаешься убежать.
– Что ты хочешь сказать, говори и проваливай.
Привстаёт и смотрит на меня.
– Ника, я серьёзно. Ты. Никуда. Не. Поедешь.,– чеканит каждое слово, словно объясняет маленькому ребенку,– Ты остаёшься! Сейчас приедет отец, и ты скажешь, что решила погостить у меня на пару дней. Отдохнуть, покататься на лошадях, погулять, подышать свежим воздухом. Не знаю, придумай еще что-нибудь, но от меня ты не уедешь.
– А если я захочу уехать с твоим отцом домой?
– Тогда я разыщу твоего мужа и скажу, что ты спишь со мной. Он тебе не даст общаться с ребёнком. Не дам возможности работать, друзья от тебя отвернуться. Никто тебе не протянет руку помощи, кроме меня.
– Ты забыл? Мы с ним разошлись. И ребёнка я ему оставила.
Меня трясет от негодования. Макс опустился до шантажа, подлец! Но я не позволю ему копаться в моей жизни и искать «мужа», иначе все может стать намного хуже.
– Ника, я превращу твою жизнь в ад, если ты сегодня уедешь, – приводит свой последний довод этот ненормальный.
– Боюсь, боюсь. Видишь, уже даже руки подняла в знак капитуляции, – издеваюсь, обдумывая что еще можно сделать.
– Доминика! Не ёрничай. Иначе я поеду к твоей маме и скажу, что ты увела меня из семьи, заставила бросить жену и ребенка, а добившись этого – сбежала.
Что?! Меня колотит от возмущения! Истерично дёргаю руками и кричу:
– Не вмешивай сюда мою семью! Отпусти, урод! Я сказала, развяжи меня! Ты слышишь! Козел! Придурок! Как таких земля носит! Развяжи руки, идиот!
– Тише ты, тише.
– Развяжи! – кричу я. Он фиксирует мое лицо схватив за подбородок руками, чтобы я посмотрела ему в глаза.
– Успокойся, успокойся, я сказал, – выжидающе смотрит. Пытаюсь прийти в себя. Вот же гад! Знает слабые места человека и умело на них давит.
– Все сказал?! Или еще найдутся аргументы?
– Достаточно, теперь я жду твоего ответа.
– Отвяжи меня!
– Нет, сначала ответ.
– Макс, я привязана и лежу голая перед тобой, какой ответ ты от меня ждёшь?
– Положительный. Кстати, мне все нравится в твоём положении: и поза, и обстоятельства, – подмигивает мне.
Отвела взгляд и молчу где-то минуту. Макс расслабил пальцы и погладил по щеке большим, очерчивая скулы.
– И что будет после?
– Ты останешься в моем доме и мы здорово будем проводить время. Примерно как сейчас.
– Нет, после. После того, как я проведу с тобой время. Когда тебе надоест, что будет после этого?
– Так далеко я не заглядывал, Ника. И тебе не советую. Так что, ты согласна? На здесь и сейчас. Ты и я. Пока ты со мной, ты забываешь своего мужика и его ребенка. Ты только моя.
– Не слишком ли много требований, а, Макс?
– Примерно на тридцать миллионов рублей, Ника. Ничего особенного.
– Сколько это займет времени?
– Я не знаю.
– Макс, мне надо работать и зарабатывать на жизнь, квартиру.
– Будем ездить на работу вместе и вместе возвращаться. Но учти, если ты убежишь, я поеду к твоей матери и озвучу ранее сказанные слова.
– Я бы сейчас убила тебя, с удовольствием!
– Вот именно поэтому у тебя и привязаны руки. Ну так что?
Делаю вид, что обдумываю его предложение, а сама понимаю, что проиграла и ответ в любом случае будет положительным.
– Хорошо, я согласна. Теперь, пожалуйста, развяжи меня. Руки затекли и болят.
Улыбка появляется на его лице, и он чмокает меня в губы.
– Отлично, ты приняла правильное решение, – освобождает меня из оков, а после нежно растирает мои руки.
– Конечно, конечно… – блин, они реально затекли, – я в душ, – бросаю на ходу. Направляюсь в ванную и замечаю, что он идет следом. Выставляю руки вперед и говорю:
– Стой! Сегодня мне тебя достаточно. Я просто смою с себя все это и вернусь, хорошо? Молча останавливается, принимаю это как согласие с его стороны.
Встаю под душ. В голове бардак. Зачем я согласилась? Что теперь делать? Как выкрутиться? Что делать с Юликом? Как объяснить все Лайме? Что маме сказать? Мои размышления прерывает звук открывающейся двери.
«Ну конечно, кого интересует моё желание побыть одной?!»
Из глаз только пули не летят, а так взглядом я его уже убила.
– Спокойно, спокойно. Я тоже хочу принять душ.
– У себя принимай!
– Ты знаешь, мне нравится, что ты уже считаешь эту комнату своей.
Молчу, не знаю, что сказать. А ведь и правда, мысленно и вслух я называю ее своей. В это время Макс становится рядом со мной, и теплые капли воды струятся по его лицу, плечам и голому торсу. Теперь я могу рассмотреть этого мужчину полностью, но стараюсь не останавливать взгляд на пришедшем в боевую готовность мужском достоинстве.
Да, он подкачал свое тело за два года, плечи стали шире, а кубики пресса – более чёткими. Узкие бедра, ровные ноги. Многие девчонки ему бы позавидовали.
– Нравится то, что видишь?
Пока я его рассматривала, он наблюдал за мной, блин!
– Бывают экземпляры и покруче!
Резко хватает меня и со злостью прижимает к стенке душевой.
– И сколько же этих экземпляров прошло через тебя?
– Отпусти, ты делаешь мне больно.
Немного ослабляет хватку, но не отпускает.
– Я задал вопрос.
– Не напомнишь, когда я обещала говорить правду, только правду и ничего кроме правды?
– Ника, не зли меня.
– Ты что ревнуешь, Макс?
Мой вопрос застал его врасплох. Хватка совсем ослабла, чем я сразу и воспользовалась, освободившись из его плена.
«То-то же, дорогой. А то не на шутку разошёлся. Собственник хренов! Права вздумал качать!»
– Не смеши меня, какая ревность? Просто интересно, много ли опыта набралась… Помнится, я у тебя первым был. Неопытная, невинная, неуверенная в своих действиях…
Толкаю его в грудь: неприятно слышать такие слова, особенно, когда они сказаны с пренебрежением и желанием оскорбить.
– Да, так и было. А мне помнится, ты сиял, как таз начищенный, от счастья, что был у меня первым, и горел желанием всему меня научить.
– Это желание еще горит во мне, детка, – играет бровями, провоцируя меня.
– А во мне горит желание смыть следы твоих прикосновений, и с каждым словом оно растёт в геометрической прогрессии.
Упс… по ходу, эти слова лишили Макса последней капли самообладания.
Одним движением он развернул меня к себе спиной, прижав грудью к стене душевой кабины.
– Ах, хочется смыть следы моих прикосновений?! – шипит мне на ухо, – тогда придется очень постараться, так как сейчас их станет ещё больше, – настойчиво разводит мои ноги. Я было хотела воспротивиться, но пол скользкий, и все мои усилия напрасны, они сами по себе разъехались.
Удерживая мои руки в захвате, Макс пробрался в самое сокровенное местечко и завладел моим клитором.
Я старалась держать оборону и не выказывала никаких признаков удовольствия, но постепенно вся моя защита рухнула, как только он нашёл заветную точку, тело больше не подчинялось разуму. Ноги подкашиваются, Макс это понял и еще яростнее начал движение пальцами.
– Ах… – вырвалось у меня. Вместе со стоном выгнулась спина, и голова запрокинулась на плечо Макса, открывая доступ к шее.
– Ах, неприятны тебе мои прикосновения, значит? – целует оголённую часть шеи и носом упирается мне в ухо. – Значит, смыть хочешь мои следы?! – и ещё интенсивнее ласкает меня между ног.
Меня потряхивает, я не в состоянии контролировать своё тело. С закрытыми глазами принимаю все грубые ласки Макса и извиваюсь как могу в его плену. Чувствую, что ещё немного и оргазм настигнет меня, но Макс вдруг отстраняется. Пока я прихожу в себя, его руки возвращаются, но сейчас они в пене и играют с моими сосками.
– Что ж, если тебе так неприятно, я помогу тебе все смыть.
Я не выдерживаю и, так как по-прежнему стою лицом к стене, наощупь нахожу его член и начинаю водить по нему рукой вверх-вниз. Я хочу, чтобы он продолжил свои ласки и все завершилось оргазмом. Но сказать этого не могу.
– Да, тебе не нравится? – издевается он, когда слышит мой очередной стон. Его правая рука возвращается и продолжает услаждать мое лоно, тогда как левая все так же терзает горошинки сосков.
– Макс, пожалуйста.
– Что?
– Я… я… пожалуйста…
– Что? Произнеси это… Тебе нравится?
Я закусываю нижнюю губу и молчу.
Он активнее работает правой рукой, на что мое тело мгновенно реагирует содроганием и стоном.
– Нравится?
– Да.
– Ещё хочешь? – губами захватывает мочку уха и дышит в него.
– Да, – с придыханием отвечаю я, совершенно обессилев и ожидая разрядки.
Как вдруг все прекращается. Я не понимаю, что происходит. Макс разворачивает меня к себе лицом и ждёт, пока мой взгляд прояснится. Через пару секунд я прихожу в себя и смотрю на него непонимающе, на что он с усмешкой произносит:
– Сейчас ты не кончишь, я не позволю. В следующий раз, прежде чем говорить такие слова, думай своей очаровательной головкой. Иначе мы будем это повторять раз за разом, пока ты не уяснишь, что хочешь меня и с удовольствием откликаешься на все мои прикосновения и ласки. Все, урок окончен, принимай душ, одевайся, жду тебя внизу.
И выходит из ванной комнаты. А я стою и смотрю ему вслед с глупым выражением лица, не до конца осознавая, что произошло. Униженная, опустошённая и неудовлетворённая.
«Блин, блин, черт!»
Делаю воду прохладней, надеясь, что она остудит меня. Эх, хотела бы я сама себя довести до оргазма, чтобы это ощущение неудовлетворённости исчезло. Но, к сожалению, сколько бы я ни пыталась – кончить сама не могу. Вот и сейчас опустила одну руку себе между ног и ласкаю. И вроде приятно, но эти ощущения и рядом не стояли с тем наслаждением, которое вызывали пальцы Макса.
«А пошло оно все!»
Быстро моюсь и злая выхожу из душа.
Да, определённо, у него есть власть надо мной и моим телом. И с этим надо что-то делать!
Сушу волосы, достаю из шкафа новое белье, шорты и футболку. Ну хорошо, Макс, продолжим твою игру.
Спускаюсь вниз. Слышу звуки в столовой и направляюсь в сторону шума. Захожу и вижу мужчину, сидящего спиной ко мне. Он ест, активно передвигая блюда по столу, выкладывая в свою тарелку по кусочку от каждого. У него широкая, накачанная спина. Темные волосы. Больше ничего рассмотреть не удаётся.
– Уже спустилась, – слышу голос Макса с лестницы.
В этот момент из-за стены в столовой выглядывает его отец, а сидящий за столом мужчина оборачивается, и мои глаза медленно округляются от изумления.
– Ника, – говорить Аристарх Витальевич, – позвольте представить вам моего второго сына.
– Сына?! – только и могу произнести.
Макс недовольно хмурит брови.
– Вы братья, Макс? – спрашиваю у хозяина дома и ищу опору, на которую можно было бы опереться, так как ноги подкосились и я их не чувствую. Нахожу её – это ближайшая стена.
– Да, эти двое – мои старшие сыновья, – за Макса отвечает отец. – А вы что, знакомы и с младшим?
Но я уже ничего не слышу… Что все это значит?.. Они братья?! Как такое возможно?!
Глава 5
Доминика, 12,5 лет назад.
Стою возле школы, жду папочку. Он меня всегда забирает после работы. У меня в руках сотовый – подарок родителей ко дню рождения. В классе только у пары человек он есть, и я одна из них. И это супер. Все завидуют мне, а я чувствую себя крутой красоткой и не выпускаю телефон из рук
У меня три подружки. Мы элита школы. По крайней мере, сами так считаем. Ходим по коридорам нашего учебного заведения с гордо поднятой головой. Благо коридоры широкие – все вчетвером помещаемся.
Но сейчас я стою одна. У забора школы. Сегодня ещё должна быть тренировка по волейболу, но у меня день рождения и я убегаю домой. Пригласила подружек в гости после школы, отмечать. Мама обещала накрыть праздничный стол.
К слову, волейболом из нашей четвёрки интересуюсь только я, подружки лишь приходят поболеть. Аля вообще неспортивная, постоянно что-то придумывает, чтобы не появляться на уроках физкультуры. Ее папа вечно находит возможности освободить дочь от спортивных занятий. Наташка тоже далека от спорта. Её максимум – это урок физкультуры. Только Анька посещает секцию легкой атлетики в спортшколе, кстати, единственной в нашем районном центре. Я тоже там занимаюсь. В общем, волейбол – в школе, легкая атлетика – в спортшколе. В остальное время – учеба в среднеобразовательной школе и библиотека в районном ДК.
Сегодня я в красивом платье, губы подкрашены: мама разрешила воспользоваться ее помадой. Впервые. Мне исполнилось четырнадцать лет, я стала взрослой. По крайней мере, мы с подружками так считаем.
Правда, парня у меня нет, хоть и дружу в классе со всеми мальчишками.
Ещё есть подозрение, что мальчики не подходят ко мне потому, что мой папа начальник собеса, большой человек в нашем районе. Но разве может это стать помехой настоящим чувствам?!
Я стою за территорией школы, такая красивая в ярком платье. В одной руке сотовый, во второй букетик цветов, а за спиной школьный рюкзак. Жду папу. Странно, обычно он не опаздывает. Но я не звоню, решаю все же подождать. С левой стороны по улице идут трое парней. Один – высокий, худой; второй – чуть ниже, но тоже тощий; а вот третий – возможно, чуть выше меня, но немного полноват. Тот, что выше всех, идёт по центру и что-то объясняет двум другим, а они слушают, низко опустив головы.
Почти все ученики уже разошлись либо находятся в здании школы. Мне скучно, и я разглядываю пацанов, приближающихся ко мне.
Поравнявшись со мной, высокий парень, задев меня взглядом, продолжил идти дальше. А затем резко остановился и снова посмотрел. Не моргая. Стоит, не двигается, глаз не отводит. Проходит около десяти секунд, но он все так же продолжает пялиться.
Я в шоке. Уже не знаю, куда отвезти свой взгляд.
«Нет, ну что за придурок, так разве можно смотреть?!»
Взглядом стараюсь показать свое возмущение, но он не шевелится и продолжает истуканом стоять и смотреть.
Уже хотела сказать «пару ласковых» и покрутить пальцем у виска, как его попутчики позвали отставшего друга.
Он не с первого раза, но услышал. Посмотрел на них, затем снова на меня. Потом словно пришёл в себя и побежал догонять приятелей. Нет, ну что за придурок! Я чуть не засмеялась в голос, хотя глубоко внутри была счастлива: значит, он меня посчитал красивой, раз так долго и неотрывно смотрел.
Сам парень симпатичный. Глаза то ли голубые, то ли светло-серые, но в любом случае не тёмные. Ровный и прямой нос. Это для меня такой пунктик – мне нравятся у парней только такие носы. Проанализировав всех мальчишек, которые мне нравились внешне, я поняла, что, это единственная одинаковая у всех черта – прямой и ровный нос. Девчонки смеялись, но я ничего не могла с этим поделать. Да, есть у меня такой бзик, но это на подсознательном уровне.
Наконец из-за угла показалась папина рабочая машина. Когда она притормозила рядом, я села на пассажирское сидение возле папы. Поздоровалась с ним и водителем.
– Ну что, сколько сегодня сердец ты разбила? – Другой бы на его месте спросил, сколько пятерок я получила, а мой папа интересуется моими сердечными делами.
Вообще, папа – мой лучший друг. Мой защитник перед мамой и остальным миром. Мой мужчина мечты. Надеюсь в будущем встретить такого же прекрасного человека и выйти за него замуж.
С мамой я тоже близка, но она старается меня воспитывать в строгости, так как роль «доброго полицейского» занял папа. Он меня балует как может, поддерживает все мои идеи и поступки. Вообще, не помню, чтобы он меня хоть один раз ругал. Это всегда делает мама. Но я на неё не в обиде. Ее я тоже люблю.
– Нисколько, – отвечаю ему с улыбкой. – Сегодня я была благосклонна ко всем.
Папа смеётся и целует меня в макушку.
– А что еще интересного? Одноклассники, учителя, события в школе? Как твои подружки? Все сегодня придут к нам? Кого-нибудь из мальчиков позвала?
Я говорила, что мой папа лучший? Так вот – это действительно так!
– Да, девочки обещали прийти. Нет, мальчиков не приглашала. Они нам ни к чему.
– Ясно, ну хорошо.
– А! Папа, знаешь, оказывается, имя, которое ты выбрал для меня, не такое уж и редкое! Вернее, теперь в нашей школе я не единственная Доминика.
– Ты о чем? У вас новенькая?
– Нет, то есть да. То есть не ученица новенькая, а учительница. Доминика Павловна —учитель английского. У нас сегодня был урок у нее. Наша Лариса Ивановна перешла во вторую школу преподавать, говорят, и сына своего перевела туда. И вот теперь нам поставили Доминику Павловну.
Папа меняется в лице. Улыбка исчезает, он хмурится.
– Что такое, пап? Ты ее знаешь? Она плохая? Говорят, она отсюда, но долгое время жила в Москве. Такая красивая и деловая. И одеждаявно не в наших магазинах куплена.
Он молчит. Я дёрнула его за руки, чтобы привлечь внимание.
– Пааап? Ты что? Что с тобой?
– Все хорошо. Все хорошо, милая.
– Приехали, – подаёт голос дядя Миша.
– Доминика, иди домой. Помоги маме с последними приготовлениями. Мне надо в одно место по работе съездить. Я скоро вернусь.
– Хорошо, – неуверенно отвечаю и выхожу из машины.
Поднимаюсь на третий этаж нашей пятиэтажки и захожу домой. Настроение, испортившееся после разговора с отцом, вмиг взлетело, когда я увидела, какой стол мама накрыла для празднования моего дня рождения.
– Мама, спасибо! Я так тебя люблю!
– И я тебя, Доминика! – в нашей семье не принято сокращать моё имя. И все друзья называют меня именно так. – А где папа? Он не поднялся?
– Нет, он сказал, что будет чуть позже. По работе куда-то надо ему съездить.
– Ну хорошо, иди мой руки и готовься принимать гостей.
Больше ничего не требовалось мне говорить, я сразу побежала выполнять поручения мамы. Через час пришли девчонки, и мы сели за стол. Мама посидела немного с нами, а потом ушла к себе в спальню. Ну а мы с девчонками играли, танцевали. Было весело и шумно. Но ближе к семи вечера гости засобирались домой. Их развез наш водитель. А мы с мамой принялись за уборку. Когда все уже блестело чистотой, разошлись по своим комнатам.
Папу в этот день я больше не видела.
На следующее утро я как всегда собираюсь в школу, а мама – на работу. Она – главный бухгалтер в Администрации района. Когда вырасту я, то стану юристом. Думаю, это интересней, чем бумажки перебирать в кабинете.
Раньше, как и все девочки, я мечтала стать певицей или актрисой. Но я уже взрослая, трезво смотрю на вещи и понимаю, что не пойду по этой дорожке, а выберу стабильный и правильный заработок. Актриса и певица – это несерьезно. А вот юрист —очень даже!
– Папа не будет завтракать?
– У него болит голова, он сегодня останется дома.
– Может, тогда я тоже останусь, за один день я не сильно отстану по учёбе? Вдруг ему что-нибудь понадобится? Мам, как думаешь? Или, может, ты останешься?
– Я не могу, у меня завал на работе, отчетов много. А на счёт тебя… папа знал, что ты захочешь остаться, поэтому сказал, что он просто полежит, отдохнёт. И нянька или ухаживающая ему не нужна. Так что ты тоже в школу. Правда, пойдёшь пешком, у дяди Миши сегодня выходной.
– Ладно, раз он так решил, зайду к нему перед выходом. Может, ему что понадобится.
Мама согласилась. Мы с ней вместе позавтракали, и я заглянула к отцу в комнату. Он лежал под одеялом и спал. И запах стоял какой-то нехороший в комнате. Странно. Подошла, поцеловала в лоб – температуры нет.
– Я тебя люблю, папа. Выздоравливай. Я скоро приду.
В школе все как всегда – уроки, перемены. После шестого урока позвонил папа, сказал, что меня заберёт дядя Миша.
И вот я снова стою у забора. Жду. Вижу: идёт вчерашний парень, один.
«И откуда этот он взялся тут снова?»
Поворачиваю голову, а он встал прямо передо мной, смотрит в упор и молчит. И я молчу, но взгляд не отвожу. А парень наглый, мне с ним не тягаться, понимаю это и опускаю глаза. Да где же дядя Миша?!
– Привет.
Я не отвечаю, с незнакомцами не разговариваю.
– Привет, Кареглазка! Что притихла?
– Я тебе не Кареглазка. У меня имя есть.
– И как тебя зовут?
– Тебя это не касается.
– Я хочу с тобой познакомиться.
«Ни фига себе заява! Ты смотри, какой шустрый, вдобавок к наглости».
– А я не хочу.
– Почему?
– Я с незнакомыми не разговариваю.
– Ну я тебе и предлагаю познакомиться.
Блин. Вот дура. Один – ноль в его пользу.
– Ну так как –красавицу Кареглазку зовут? – молчу, а он продолжает: – Меня зовут Максимилиан, а тебя? – и протягивает мне руку для знакомства.
Воспитание не позволяет проигнорировать его жест, и я подаю свою навстречу.
«Красавица», «Максимилиан»… блин, а этот парень умеет убеждать.
– Доминика.
– Чудесное имя, редкое.
Хочу сказать, что у него тоже, но сдерживаюсь. А какие у него глаза пронзительные, голубые. А нос? Нос – как я люблю! Ровный и прямой! А еще у него на руках часы! Часы! Обожаю парней с часами. Не знаю почему, но это так. В общем, подходит мне по всем пунктам
«Ууууииии!» – внутри меня все ликует!
Такой парень обратил на меня внимание! Но и это тоже не могу озвучить, поэтому выдаю дежурное «спасибо» и опять замолкаю.
– Сколько тебе лет?
– Такое, знаешь ли, не спрашивают у девушек.
– Ты тут учишься? – легко переключается он.
– Ты гений дедукции! – да, я люблю детективы и книги таких писателей, как Агата Кристи, Жорж Сименон, Джеймс Хейдли Чейз и Эрл Стэнли Гарднер. Все они стоят на полке в моей комнате. Возможно, мечта стать адвокатом как в книге – это как-то по-детски. Но мне только исполнилось четырнадцать лет, так что я имею право на такие мечты.
– Заканчиваешь?
– Почти. Десятый класс.
В этот момент подъезжает дядя Миша, и я, не прощаясь, иду в направлении машины. Внутри меня бушует буря, а снаружи я спокойная, как удав. По крайней мере, надеюсь, что так. Максимилиан явно провожает меня взглядом, я это чувствую всем телом. Сажусь в машину и оборачиваюсь – о да, это действительно так. Он смотрит. А мы отъезжаем. Жаль. Но возможно, он ещё придёт, раз сегодня явился.
– Доминика, ты не против, если мы по дороге заглянем на рынок, мне надо кое-что купить.
Вообще-то рынок находится в противоположной стороне, но если очень надо, то – пожалуйста.
В итоге мы проездили больше часа: то на рынок, то к другу заехать, то в магазин купить игрушку… Я устала сидеть в машине, хотелось домой.
– Дядь Миш, а мы скоро домой?
– Да, хорошо. Сейчас только ещё в одно место заедем.
Прошло полчаса.
Захожу в квартиру, слышу плач на кухне. Влетаю туда – мама сидит и ревет. Падаю на колени перед ней.
– Мама? Мама! Что случилось? Почему ты плачешь?! Мама?!
А она смотрит на меня заплаканными глазами и ничего не может сказать. Открывает рот и только выдаёт нечленораздельные звуки. Я тоже реву. Это невыносимо – видеть маму в слезах.
– Мама, пожалуйста, скажи, что случилось? Что у тебя болит? Папа? Что-то с папой? Папа! – зову его, но в ответ тишина. Бегу в их спальню – там никого. Только вещи разбросаны.
– Мама, ну пожалуйста, пожалуйста, скажи, что случилось.
– Он ушёл, – говорит мама, немного успокоившись.
Кто ушёл, куда ушёл? О чем она? В моих глазах недоумение – и она пояснять:
– Твой папа ушёл от нас, Доминика, – всхлип, – ушел к другой женщине, – опять всхлип, – к своей первой любви, – и снова слезы.
Что? Как?! Нет!
– К какой первой любви, мама?! Разве он не тебя любит?
Мама начинает ещё сильнее плакать. Ничего не понимаю. Ведь это мама первая папина любовь., и они поженились сразу после института! Я все так же сижу на корточках у маминых ног, не до конца осознавая, что происходит в нашей семье.
Проходит около часа. Мама немного успокоилась. Встаю с колен еле-еле: ноги затекли. Хочу налить маме и себе чай. Присаживаюсь рядом с ней за стол.
– Она вернулась недавно, – начинает рассказывать мама, – из Москвы, куда уезжала с мужем. Теперь она в разводе. Все такая же красивая… Он не смог уже без нее, зная, что она тут, рядом и свободна, и все еще любит его, оказывается. И папа ушёл к ней. К своей Доминике.
И тут меня словно бьёт током. Доминике? Доминике?!
– Меня назвали в ее честь? – как же противно становится на душе.
– Теперь, думаю, да. Тебе дал имя папа. Не просто же так. Доминика, – с какой-то долей ненависти, брезгливости и отвращения сказала мама, при этом глядя на меня.
Это больно. Это очень больно. Меня будто ударили в грудь. Не могу вдохнуть. Просто не могу. Воздух закончился. Слезы застилают глаза. Образ мамы становится нечетким. Все размыто. Я падаю со стула. Но мне больно не от падения, а от маминого взгляда, от ее голоса. Ощущение – словно огонь сжигает меня изнутри. Живот скручивает в узел. Руки и ноги немеют.
Я виновата в их разводе.
Слышу, как падает уже мамин стул. Ее руки на моих плечах. Она меня трясет:
– Доминика! Доминика! – хлёсткие пощёчины по моему лицу. – Доминика! Дочка! Доминика! Скажи что-нибудь!
– Больше никогда не называй меня этим именем, – слышу чужой, отрешённый, тихий, словно сквозь туман, голос. И обрывком сознания понимаю, что это сказала я.
На следующий день я забиваю на учебу. Никуда не хочу идти, никого не хочу видеть. У мамы так же – она не идет на работу. Сидит дома, а вернее, лежит на кровати в спальне.
К нам приехала бабушка. Долго причитала, сердилась на отца, нас, что мы вдвоём не смогли удержать мужика. Да, моя бабушка может утешить так, что после повеситься хочется.
Каждая из нас сидела в своей комнате и жалела себя, а бабушка ходила туда-сюда, таскала нам еду, которую никто не хотел есть.
Не знаю, о чем думала мама. По крайней мере, она перестала плакать. А вот меня посещали не очень хорошие мысли. Я не понимала: почему? Почему папа со мной не поговорил? Почему он оставил маму – это его дело и ее. Но почему он оставил меня, свою дочь?! Свою любимую дочь! Или уже нелюбимую…
Не объяснил. Просто бросил. Мой папа, мой лучший друг, мой герой и защитник… Столько эпитетов – и что в итоге?! Просто ушёл, просто оставил.
Какую роль играла? Что значила? Кем тогда я была для него? Всего лишь заменой? Пока не вернется та другая Доминика?! А теперь что? Избавился словно от ненужной вещи, ничего не объяснив….. А правда, зачем? Для чего мне что-то объяснять! Кто я? Что я значу? НИЧЕГО! Я ничего не значу для самого дорого человека в моей жизни.
И что теперь? Как жить? Что делать? Мысль о суициде не приходила мне в голову, но витала где-то рядом нашептывая, что если я захочу, то все в моей власти.
Я ничего не ела пару дней, толком не спала. В основном тихо плакала в подушку. От непонимания. От безысходности. От бессилия.
Итогом моих раздумий стало решение лучше учиться в школе, может, тогда папа вернётся ко мне, хоть я и так отличница. Но все же я надеюсь, что скоро он вспомнит о дочери и захочет встретиться и поговорить. Да, он поменял женщину, но дочь-то осталась. Поэтому с понедельника вернусь в школу и буду учиться ещё лучше. Буду не просто отличницей – буду лучшей в школе, в районе. И где только смогу. Он обо мне услышит и вернётся! Да, так и будет!
Взбодрившись от этих мыслей, вышла из комнаты и пошла на кухню перекусить. Застала там плачущую мать и бабушку, сидевшую рядом с ней. И что-то меня задело в этой картине.
– Мама! Перестань реветь и делай что-нибудь! Слезами ты не вернёшь мужа! Займись собой! Приведи себя в порядок! Знаешь, какая она красивая и стройная?! Вот поэтому он и ушёл от тебя! Стань такой же! Похудей, начни краситься и ухаживать за собой! Перестань быть серой мышкой в кабинете! Сделай причёску! Избавься уже от этой «дульки» на затылке. Купи нормальную одежду! Стань красивой, и тогда ни один мужчина от тебя не уйдет!
Выпалив эти слова, я развернулась и ушла к себе в комнату, не забыв хлопнуть дверью.
Больше мы с мамой не говорили. Я вообще из комнаты больше не выходила.
На выходных ничего не подозревавшая Аля пришла к нам в гости. Хотела узнать, что случилось, почему я пропустила школу. Хорошо, что этой ночью я уже не плакала и выглядела более или менее нормально. Сказала, что заболела. Она посидела у нас немного, и я пошла её провожать. Дорога лежала через парк вот и решили совместить провожание с прогулкой. Проходя мимо памятника неизвестному солдату, услышала громкий смех, а повернувшись в его направлении, замерла на месте. Ноги перестали слушаться. На фоне памятника фотографировалась девушка – примерно моего возраста, среднего роста, симпатичная блондиночка. А фотографом был… мой папа. Его первая любовь стояла рядом и улыбалась. Такая семейная идиллия. И в этом празднике счастья я явно была лишней.
Аля, спохватившись, что меня нет рядом, обернулась и направилась обратно ко мне. Проследив за моим взглядом, произнесла:
– А, это новенькая из 11 "В" класса. Алена, кажется, ее зовут. Пацаны уже в очередь становятся, чтобы с ней познакомиться. Ее мама – новая училка по английскому. Кстати, она ведет в нашем классе в твоей группе. А этот мужчина… эээ… а это твой папа?! – округлив от удивления глаза, спросила она.
– Все, Аля, пока. Мне пора! – и я что есть сил побежала в сторону дома. Услышала, как меня окликнул папа, но не остановилась. Не могла. Слезы застилали глаза, но я бежала. Хотела бы я так убежать от всего того, что происходило сейчас… но, увы, это невозможно.
Я с шумом залетела в квартиру, хлопнув дверью. То же проделала с дверью в своей комнате и, рухнув на кровать, разрыдалась в голос.
Все, что я решила, все планы, которые построила, – все полетело к чертям!!! Никому я не нужна, будь я хоть трижды круглой отличницей! У него появилась не только новая возлюбленная, но и новая дочь, с которой он, конечно же, подружился и которую полюбил! А меня забыл, выкинул за ненадобностью.
Мама постучалась и хотела войти. А я не хотела никого ни видеть, ни слышать, ни говорить. НИЧЕГО. Я хотела умереть. Зачем мне жить? Никто меня не любит, никому я не нужна. Может, если умру, папа вспомнит обо мне и пожалеет, что бросил, что посчитал меня лишней в своей жизни. И когда меня не станет, он очень огорчится, надеюсь. Жаль, что я этого не увижу…
Вся заплаканная я пошла в ванную комнату. Посмотрела на своё зарёванное лицо, представила, как папа увидит моё бездыханное тело, как заплачет по мне… Мне саму себя стало жалко и горько от такой жалости.
