Эми Хармон
Первая дочь
5
АЛАННА СПАЛА, КОГДА Банрууд с девочкой на руках проскользнул в темную комнату. День выдался теплый, но в камине горел огонь. Печальная служанка медленно собирала испачканное белье, разбросанное по комнате, и Банрууд понял, какая судьба постигла его очередного сына.
Девушка оглянулась, побледнела и уронила окровавленные тряпки, словно ее застали на месте преступления.
– Мой лорд! Агнес пошла искать вас. Дитя… ваш сын… миледи… – лепетала она, не в силах сообщить новость, которую он уже знал.
– Иди, – ровным голосом распорядился ярл.
Ее взгляд упал на сверток в руках Банрууда, но она сделала, как ей велели, – подобрала грязные простыни, стараясь не смотреть на ярла и ребенка у него на груди, и выбежала из комнаты. Ярл уже знал, что с ней нужно сделать.
Девочку Банрууд уложил в колыбель возле кровати, изготовленной в надежде, что когда-нибудь дитя ярла украсит собой это ложе. Потом вышел из комнаты вслед за служанкой. Она задержалась у двери, словно не зная, что делать. Заслышав шаги ярла, девушка поспешила к крутой каменной лестнице в задней части замка. Слуги пользовались ею, чтобы подниматься на разные этажи, не встречаясь с лордом, леди или их гостями.
– Беги, служанка, – прошептал Банрууд.
Она так и сделала – заторопилась с охапкой белья, стремясь оказаться подальше от ярла. Тремя быстрыми шагами он одолел разделявшее их расстояние и жестким толчком в хрупкую спину придал ей ускорение. Девушка кубарем покатилась по безжалостным каменным ступеням. Она даже не вскрикнула.
Размеренной поступью Банрууд спустился к несчастной. Девушка бесформенной грудой лежала на площадке; грязные простыни обернулись вокруг тела, будто саван, но она еще была жива. Широко раскрытыми глазами смотрела служанка на ярла и стонала от боли и ужаса. У нее были сломаны шея и левая нога. Собираясь облегчить ей страдания, Банрууд поставил обутую в сапог ногу на горло девушки и всем своим немалым весом давил, пока не убедился, что жертва благополучно отправилась в мир иной.
Когда с этим было покончено, он той же твердой, исполненной решимости поступью поднялся по каменным ступеням. Если повитуха Агнес выкажет хоть малейшие сомнения или признаки неверности своему ярлу, он и ее заставит замолчать навеки. Однако Банрууд рассчитывал на ее преданность госпоже и веру в богов, которые затворят старухе уста.
Банрууд снова вошел в комнату жены, приблизился к кровати и посмотрел на дремлющую Аланну. Живот у нее больше не выпирал; мертвый ребенок, плотно завернутый в одеяльце, лежал на сгибе руки. Каждый раз Аланна твердила, что хочет их подержать, и каждый раз Банрууду приходилось силой вырывать у нее трупики, пока они не начали разлагаться.
На мгновение он позволил себе ощутить гнев и горечь утраты, которые пережил уже столько раз. Четверо сыновей, теперь пятеро, и все похоронены в ряд. Четыре плоских камня над четырьмя крохотными головками. А его жена живет. Надо было давно бросить или заменить ее. Но она королевская дочь, и он не мог так просто избавиться от жены.
Наконец-то Один взглянул на него благосклонно. Развернув одеяло, в которое Аланна заботливо запеленала мертвого сына, Банрууд убрал трупик младенца, а на его место опустил живое дитя, подсунув новорожденную к неподвижному телу жены. Он взял кусок простой грубой ткани, в котором принесли девочку, положил в него расшатавшийся камень из стенки камина, своего покойного сына и прочно завязал концы узлом. Подошел к окну, выглянул в сгущающуюся тьму. Если кто-то и увидит, как он выбросит узел, не имеет значения. Никто не успеет вынуть его из воды, даже если захочет, – он сразу пойдет ко дну. Банрууд разжал кулак и смотрел, как узел упал, с едва различимым всплеском ударился о воду и тут же исчез. Тяжелый камень потянул его сына в водяную могилу.
Довольный тем, что худшее позади, Банрууд вернулся к спящей жене и уселся в кресло возле кровати. Ярл ждал, пока она проснется и обнаружит его подарок у себя под боком. После двух дней трудных родов и рождения еще одного мертвого сына Аланна впала в тяжелое забытье, как бывает после сильного потрясения. Должно быть, Агнес напоила ее сонным зельем, чтобы помочь забыться и заснуть, чтобы боль и страдания ушли хотя бы на время. Банрууд понял, что жену придется будить.
– Аланна, – шепнул он и встряхнул супругу, – просыпайся.
Она даже не пошевелилась. Ярл не сдавался, пощипывал ее, пока Аланна не замычала и не подняла трясущиеся руки, чтобы оттолкнуть его.
– Аланна!
Она застонала.
– Аланна.
У жены затрепетали и открылись веки, во взгляде загорелся бледный огонек сознания. Снова закрыв глаза, она отвернулась. Аланна не хотела его видеть, думая, что муж пришел укорять ее, горевать и гневаться. Ярл заговорил ласково.
– Аланна, мы должны радоваться. У нас праздник.
У нее задрожал подбородок, уголки губ поползли вниз. Из-под опущенных век хлынули и побежали по бледным щекам слезы.
– Взгляни, кого ты мне подарила, жена. Взгляни на нашу прекрасную дочку.
Веки женщины снова поднялись, и ее голубые глаза встретились с его черными. Она смотрела устало. Растерянно. Непонимающе.
Отлично. Банрууду и нужно было сбить ее с толку. Ребенок испустил слабый крик. Аланна глянула вниз, на младенца, подсунутого ей под бок. Ее изможденное лицо покрылось румянцем изумления.
– Посмотри на свою замечательную дочь, – приговаривал Банрууд, укладывая девочку ей на руку, чтобы Аланна почувствовала тепло живой кожи и сладостное дыхание розовых губок.
– Мой ребенок? – всхлипнула она. – Нет. Я… мой ребенок… он умер.
Лицо Аланны исказилось, она вскинула руки к глазам. Не обращая внимания на извивавшегося на ней младенца, Аланна утирала слезы.
– На этот раз нет. Твой ребенок жив. Твоя дочь жива. Ты была потрясена, и Агнес дала тебе сонное зелье. Оно снимает боль. Но от него теряешь память. – Банрууд отнял ладони жены от лица, стиснул ее запястья и уложил руки Аланны по обе стороны от ребенка. – Посмотри на нее, Аланна. Возьми свою дочь. Она голодна. Ты нужна ей.
Ярл оголил налитые груди жены. Молоко всегда появлялось рано, опережая рождение неспособных выжить детей. Остекленевший тусклый взгляд Аланны задержался на ребенке.
– Я ее не помню, – всхлипнула она.
– Знаю. Ты вспомнишь. И будешь такой же счастливой, как я.
Оторвав взгляд от лица девочки, Аланна взглянула мужу в глаза.
– Ты счастлив? – прошептала она.
– Я никогда не был счастливее.
– Она моя? Наша? – умоляющим голосом спросила она, не в силах поверить.
– Да.
– Дочь?
– Дочь.
Аланна коснулась щеки ребенка. Недоумение на ее осунувшемся лице смешивалось с надеждой.
– Я сплю. Не может быть, что это правда. Мой ребенок умер.
– И все-таки она жива.
Девочка заплакала по-настоящему, и Аланна зарыдала вместе с ней.
– Помоги мне, Банрууд, – всхлипнула она, обеими руками взяв кричащего ребенка.
Ярл подтянул женщину вместе с младенцем, чтобы она оперлась о дубовое изголовье огромного ложа. Робко и неуверенно, повинуясь инстинкту, который не могли заглушить даже длительные страдания, Аланна поднесла изголодавшуюся девочку к груди. Ребенок принялся жадно сосать. Аланна поморщилась, потом облегченно всхлипнула, и Банрууд возликовал в глубине души.
– Мы назовем ее Альба, – объявил он.
– Альба, – повторила Аланна. Говорила она как во сне, не отводя глаз от сосущего грудь младенца.
Банрууд услышал крики и топот за дверью комнаты, где-то в коридоре, но к ним никто не постучался и не вошел, а его жена в тумане эйфории и упадка сил вообще шума не услышала. Должно быть, кто-то ищет ярла, чтобы сообщить новости. А может, и нет. У него есть управляющий и экономка. Они разберутся с несчастным случаем, в результате которого погибла служанка. Внутри шевельнулось сожаление. Ярл был вынужден убить женщину, а ведь их так не хватает в Берне. И сегодня одним убийством ему не обойтись.
Внезапно дверь бесшумно распахнулась, и в комнату вошла Агнес – единственный человек в замке, входивший в покои леди Аланны без стука. Сначала она увидела Банрууда, сидевшего возле кровати жены, и оцепенела, теряя самообладание и готовясь встретить гнев ярла. Потом ее взгляд скользнул на Аланну.
Повитуха вскрикнула и отшатнулась. Не отрываясь, она смотрела на ребенка, сосущего грудь госпожи.
– Клянусь глазом Одина! – простонала она, чертя на груди знак звезды.
– Она так прелестна, Агнес. Иди, взгляни на нее, – пролепетала Аланна еще невнятным сонным голосом.
– Чт-что это? – прохрипела Агнес, хватаясь руками то за горло, то за сердце.
Банрууду подумалось, что сейчас она упадет в обморок. Шатаясь, повитуха оперлась о стену.
– Агнес, богиня Фрейя подарила мне дочь, – проговорила Аланна, все так же глядя на малышку. – У меня есть ребенок, как ты и обещала.
Ярл наблюдал за повитухой и размышлял. Она знала Аланну с самого рождения, любила и заботилась о ней, как мать, а когда Аланна стала его женой, переехала в Берн. На протяжении каждой беременности Агнес безотлучно находилась возле госпожи.
– Агнес, ты провидица, – произнес он ласковым тоном. – И я навечно у тебя в долгу.
– Но ребенок… Я ходила искать тебя, лорд. Я думала, ребенок… – Она замолчала, не в силах подобрать нужные слова, ведь Аланна сидела с ребенком на руках, и младенец был очень даже живой.
– Вообрази мою радость, когда я вошел в покои и увидел свою дочь, – обратился к повитухе ярл. – Ты говорила, что в этот раз все будет иначе. И была права.
– Дочь?! – пискнула Агнес и спохватилась. – Ну конечно. Дочь. Хвала богам, – забормотала она, все еще хватаясь за сердце. Банрууд чуть не расхохотался над ее попытками увязать то, что она видит, с тем, что знает. Но доказательство находилось перед ней. Должно быть, она решила, что сошла с ума или их всех околдовали.
– Сегодня боги были щедры, – громким голосом искренне сказал Банрууд.
Он забьет в их честь откормленного бычка. Но не раньше, чем объявит о рождении дочери всем ярлам, собравшимся сейчас на ужин в его зале. И не раньше, чем удостоверится, что ни фермер с женой, ни их девушка-привидение никогда не смогут дать показания против него.
* * *
Весьма довольный своим положением доверенного лица ярла, Балфор сидел в глубине зала в окружении воинов Берна. Подойдя к столу, Банрууд подумал, что надсмотрщик малость зажрался. Воины тут же вскочили, завидев ярла, хором поприветствовали главу клана. Последним степенно встал Балфор.
– Мне надо поговорить с тобой, Балфор, – спокойно сказал Банрууд. – Наедине.
Его люди засуетились, собираясь удалиться, но Банрууд остановил их и кивнул надсмотрщику, указывая в сторону выхода из пиршественного зала.
Гремел гром, ветер гнал по булыжникам листья, но Банрууд шагнул в темноту и укрылся под свесом крыши. Устремив взгляд на ворчащие небеса, он дожидался Балфора. Когда тот пришел, ярл тут же заговорил низким твердым голосом.
– Ты отдал фермеру и его жене белую женщину, ту, что зовут Тенью.
Балфор замялся, отвел глаза в сторону.
– Отдал, мой ярл. Я задолжал ему деньги.
Неспешно кивнув, Банрууд продолжил:
– Теперь ты должен мне. Она не была твоей собственностью, ты не мог ее отдать. Она принадлежала клану, а не тебе.
– Ее боялись.
– Она тебе не принадлежала.
Наклонив голову в знак согласия с ярлом, Балфор ждал, какое ему назначат наказание. Банрууд хранил молчание, нагнетая напряжение, пока надсмотрщик не начал беспокойно перетаптываться с ноги на ногу.
– Этот фермер… как его зовут? – спросил Банрууд.
– Бертог, – подсказал Балфор.
– Сегодня Бертог приходил ко мне, в мой зал. Он дождался, когда я останусь один. Боялся, что его кто-нибудь увидит. Судя по всему, женщина, которую ты ему отдал, девушка-привидение, больна. Она заразила всю семью.
Балфор в сердцах выругался, а Банрууд продолжал.
– Он хочет возмещения и требует лекаря. Я ничего не могу ему предложить. Могу только защитить остальных людей клана от заразы, проникшей под крышу его дома.
Выпучив глаза, Балфор быстро и часто задышал.
– Что я могу сделать, ярл?
– Ты должен сжечь их дом. Убедись, что они внутри. Фермер, его жена, все слуги, какие у них есть, дети, рабы. И молись, чтобы никто больше не заболел. Зараза уже могла проникнуть в мой замок.
– У Бертога два взрослых сына. Они воины, участвуют в набегах и сейчас в Истландии.
– Хорошо. Тогда им не нужно знать, что случилось с их семьей на самом деле.
– Слуг нет, – поспешил добавить Балфор. – Только девушка-рабыня из Истландии.
Банрууд кивнул.
– Ладно. Тогда иди. Скорей. Приближается гроза, а дом должен сгореть дотла.
Балфор послушно опустил голову. Он не был щепетильным человеком. Напротив, Банрууд знал, что он скорее наслаждается, наблюдая за чужими страданиями. Сделает, что ему велено, без угрызений совести.
– Никому не говори, Балфор. Нам не нужно, чтобы люди паниковали из-за чумы, – предупредил ярл. – Будем ждать и смотреть. А твой долг будет погашен.
– Да, ярл Банрууд.
– Найдешь меня, когда все сделаешь.
Глядя вслед Балфору, Банрууд задумчиво щурился. Затем вернулся к свету и теплу пиршественного зала. Ему не терпелось объявить о своем триумфе. Банрууд не заметил бледную как привидение молодую женщину с волосами цвета полной луны, сжавшуюся в тени в шаге от него. Она пришла в надежде вернуть себе ребенка. Плача от страха, женщина спиной прижималась к стене. Груди у нее болели – молоко просилось наружу; в голове мутилось от услышанного.
* * *
– Леди Аланна родила здорового ребенка, и я теперь отец, – проревел Банрууд, поднимая кубок и обращаясь к воинам и ярлам, которые собрались в зале на вечернюю трапезу.
На несколько биений сердца зал затаил дыхание. А потом началось светопреставление. Кубки взлетали вверх, ударялись друг о друга; люди вскакивали с мест с дикими от радости и изумления глазами. Все они знали о трудностях, с которыми сталкивалась леди Аланна. И все они знали о бедствии, постигшем Сейлок.
– Но я не просто отец, – возгласил Банрууд и вскочил на стол, за которым сидели четверо ярлов.
Прошлой ночью он покинул их компанию в уверенности, что его честолюбивые планы в опасности. Это промысел богов, что все они собраны здесь, в его крепости, и он может огласить потрясающую новость. Вскоре она дойдет до хранителей Сейлока, в каждый уголок страны; имя ярла Берна будет у всех на устах.
Все возгласы смолкли, все глаза в ожидании устремились на него. Банрууд улыбнулся, показав крепкие белые зубы тем людям, которые вскоре будут называть его королем.
– Леди Аланна подарила мне… дочь.
Зал изумленно замер, а Банрууд взревел и ударил себя в грудь, потом еще раз, и еще. Кто-то упал на колени, кто-то зарыдал; поднялся радостный крик, и началось веселье. Воины хотели стащить ярла со стола, чтобы водрузить его себе на плечи, но Банрууд со смехом отказался, посматривая на остальных вождей, ошеломленно застывших за столом.
Айдан из Адьяра резко вскочил, стул его громко ударился о камни пола. Уставившись на шурина, он заявил:
– Я хочу видеть свою сестру. Хочу видеть девочку.
– И ты их увидишь, брат. Вы все увидите, – пообещал Банрууд, спрыгивая со стола. Один за другим ярлы поднялись. Своими сомнениями и демонстрацией неоспоримых прав они бросали ему вызов. – Пойдемте со мной. Все вы, – радушно пригласил Банрууд.
По широкой лестнице и длинному коридору они прошли в комнату, где на руках Аланны спала Альба. Жена Банрууда встретила их улыбкой на губах и взглядом полным слез. Ярлы приветствовали ее низкими поклонами и поздравлениями. Потом они неуклюже выстроились полукругом у изножия кровати и уставились на ребенка. Аланна заголила дитя, чтобы ярлы увидели пол младенца; ее усталое лицо покрылось румянцем гордости. Потом быстро закутала девочку и прижала к груди.
Первым на колени опустился Лотгар из Лиока. Он словно присягал на верность ребенку. Дюжий и золотоволосый, своей бородой и широким носом он походил на льва, изображенного на его гербе. Банрууд знал, что ярл Лиока намеренно поддерживает эту схожесть, как и все остальные вожди. Это сходство со зверями – детьми Сейлока – давало ярлам особое положение среди людей их кланов. Эрскин был единственным, кто старался свести к минимуму свою схожесть с Вепрем, имя которого носил его клан. Однако невысокое мощное тело и выступающая челюсть не оставляли сомнений насчет его предка. Айдан из Адьяра обладал высоким ростом, крючковатым носом и был остроглаз, как его праотец Орел, даже излишне остроглаз, по мнению Банрууда. Но подозрения и сомнения Айдана развеялись при виде чудесного ребенка и счастливой сестры, и он тоже почтительно преклонил колени. Ярлы Эббы и Долфиса тут же опустились на пол рядом с ним.
– Напасти конец, – шепнул Дирт из Долфиса. – У нас в Сейлоке снова будут дочери. Хвала Одину, хвала нашему отцу Сейлоку.
Ярлы Эббы, Адьяра и Лиока рассыпались в благодарениях и хвалах всему сонму богов и богинь, снова и снова повторяя имена всех известных божеств. Потом они завыли, зарычали, захрюкали и заклекотали, и кличи кланов эхом отразились от стен. Ребенок испуганно заплакал, и поздравительная церемония закончилась внезапно и смешно. Захлопнув рты и проглотив приветственные крики, ярлы поднялись на ноги, посмеиваясь над тем, как младенец заставил молчать взрослых мужчин.
Затем, развернувшись, они по очереди покинули комнату, склоняя головы перед Банруудом. Ярлы не преклоняли колен ни перед кем, кроме короля, но теперь все были уверены, что Банрууда из Берна коронуют как нового государя Сейлока.
6
– БОГИ БЛАГОСЛОВИЛИ Банрууда из Берна дочерью.
Гонец доставил весть к воротам храма, и послушник Эдмунд, не имевший права до рукоположения участвовать в заседаниях, поспешил с этой новостью к дверям святилища. Хранители были поглощены дискуссией об избрании нового короля. Молчаливый, раздираемый сомнениями Дагмар забился в угол, желая оказаться как можно дальше от обсуждения. Именно он услышал настойчивый стук в дверь.
– В Сейлоке родилась дочь! – радостно закричал Эдмунд, как только Дагмар приоткрыл дверь.
Восторженный вопль послушника проник в святилище. Хранители, обернувшиеся к двери с намерением отругать нарушителя спокойствия, разом охнули. Вздохи сменились ропотом, а ропот – гомоном, и мастер Айво встал со своего трона и поднял руки, чтобы унять гул вопросов, догадок и опасений, заполнивший святилище, как завывание хора демонов. Старшие хранители встали вокруг него, младшие перед ним, и все разговоры прекратились.
– Что там, брат Дагмар?
– Юный Эдмунд принес вести, мастер.
– Впусти его, – велел Айво, и Дагмар распахнул перед послушником дверь.
Эдмунд поклонился уставившимся на него хранителям. Стараясь сдержать улыбку, вызванную их пристальным вниманием, он прошел к возвышению. Дагмар неохотно проследовал за послушником.
– Говори, Эдмунд, – разрешил Айво.
Эдмунд кивнул и, набрав в грудь воздуха, начал снова:
– Боги благословили Банрууда из Берна и Аланну из Адьяра дочерью. Девочкой.
По залу снова пошел шепот, послышались хвалы.
– Тихо! – скомандовал Айво, и ропот затих. – Это все, что тебе сообщили? – спросил Айво, поворачиваясь к послушнику.
– Ярл Банрууд и его жена едут сюда, в храм… со своей дочерью. Ярлы ее видели, эту девочку, и выразили Банрууду поддержку. Они тоже едут, – добавил Эдмунд.
– Но… их еще не приглашали, – возразил Айво.
Эдмунд судорожно сглотнул, но ничего не ответил. Хранители, собравшиеся в святилище, продолжали молчать.
– Нам нужно дождаться Йорана, – задумчиво произнес Айво. – У клана нет ярла. Чтобы избрать короля, нам нужна поддержка всех шести кланов.
– Мастер, у меня есть новости и про Йоран, – торопливо сказал Эдмунд, сияя от осознания собственной важности.
Мастер Айво недовольно взглянул на него, и Эдмунд выложил подробности:
– Йоран избрал нового вождя. Йозефа, старшего сына Йоргена. Он был избран два дня назад, мастер. Приехав в Берн, он повидал ребенка и сейчас направляется к Храмовой горе с ярлами остальных кланов.
Мастер Айво опустился в свое кресло. В темных одеждах он напоминал дряхлого черного ворона. Хранители, как дети, повторили его движение, тоже усевшись на свои места.
– Предупредить дворцовую прислугу, мастер? – спросил Эдмунд.
– Помещения готовы. Мы их ждали, – устало ответил Айво. – Только мы не ожидали… такого.
Ошеломленные хранители, сидевшие вокруг, согласно закивали, но никто не нарушил тишины.
– Теперь можешь идти, Эдмунд, – проворчал Айво. – Уверен, найдутся и другие, кто жаждет услышать твои вести.
Эдмунд поклонился, и Дагмар взял его за руку, чтобы вывести из святилища. Взгляд Айво впился в Дагмара, и верховный хранитель укоризненно наставил на него скрюченный палец.
– А ты останься, брат. Ты достаточно долго уклонялся от исполнения своих обязанностей.
Когда дверь за послушником захлопнулась, настроение в зале совершенно переменилось.
– Девочка! – восторженно воскликнул Амос, хранитель из Адьяра. – И именно от дочери Адьяра. Хвала Одину. Хвала Отцу Сейлоку.
Его слова вызвали хор благочестивых «воистину». Хранители заговорили – одни изумленно, другие недоверчиво.
– Наверняка это… меняет дело, – спокойно высказался Дагмар.
– Банрууд должен стать королем. Это знак, – добавил Амос.
– Боги сказали свое слово, мастер, – заключил следующий хранитель.
– Несколько минут назад мы пришли к согласию, – возразил мастер Айво.
– Несколько минут назад мы не знали, что у Банрууда из Берна родилась дочь – дочь, только подумайте об этом! – вскричал Амос, чем привлек осуждающие взгляды некоторых братьев.
Считалось, что хранители должны быть беспристрастны ко всем кланам, но Амоса явно переполняла радость от того, что королевой станет дочь Адьяра, что дочь Адьяра родила первую за семь лет девочку.
– Я видел леди Аланну с ребенком, – проворчал мастер Айво. – Видел ее радость, но этого я не видел.
– Никто из нас о таком и не мечтал, – сказал хранитель Бьорн. – У нас есть повод для великой радости.
– У нас есть повод для великой осторожности, – предостерег Айво. – Мы должны просить совета у богов.
– Но… боги же ясно сказали, мастер, – дерзнул возразить Амос.
– Не мне, брат, – рявкнул Айво. – И не тебе, готов поспорить. И никому из вас. Ни один из вас не медитировал по этому вопросу. Вы реагируете на волю богов, не посоветовавшись с ее источником. Я остаюсь при своем мнении. Королем должен стать мальчик.
В зале повисло молчание. Никто не подал голоса, не поднял головы. Каждый хранитель погрузился в размышления, но в воздухе чувствовались принужденность и отсутствие согласия, нараставшие подобно глухим ударам сердца, которое колотится все быстрее и громче. Наконец, после часа безмолвной молитвы поднялся хранитель Амос. Решительно втянув воздух и тряся лысой головой, он сказал:
– Я хочу внести поправку в свое голосование. Как вам известно, у меня имелись многочисленные опасения по поводу избрания мальчика Байра королем. – Мастер Айво презрительно выгнул брови. Еще недавно Амос не имел ничего против. Но хранитель из Адьяра продолжал не останавливаясь: – Я присоединился к общему мнению, потому что был свидетелем проявлений силы мальчика. Казалось, что Тор действительно избрал его. Но теперь… Теперь боги заговорили снова. Высказалась богиня Фрейя. Она наконец дала Сейлоку дитя по своему подобию. Я не могу пренебречь ее предпочтениями.
Кто-то из присутствующих кивнул, кто-то откашлялся. Мастер Айво вздохнул, смежил обведенные сажей веки, сложил на груди руки с когтистыми пальцами:
– Тогда давайте вставать по очереди и выкладывать свои соображения. Коротко. Амос высказался. – Он сердито взглянул на Амоса из Адьяра, собравшегося снова заговорить. – Бьорн?
Поднялся Бьорн, который спокойно присоединился к мнению Амоса. Хранители – и старшие, и младшие – по очереди подали свои голоса. Не все высказались в пользу Банрууда из Берна, но таких оказалось большинство.
Дагмар сжался на скамье, обхватив себя руками и свесив голову, и оказался последним из тех, кто еще не выступил. Заседание растянулось на неделю, и за все это время он и слова в зале не вымолвил. Вместо этого Дагмар молил небеса заступиться, просветить и помиловать. Теперь ему казалось, что его молитвы услышаны. Но Айво его ответ не понравится.
– Дагмар! Ты опекун мальчика. Что скажешь? – подогнал его мастер Айво.
– Мастер… решение принимать вам. Я не могу, – пробормотал Дагмар.
– Так нельзя, Дагмар, – крикнул Амос. Он начал терять терпение, выслушивая мнения братьев, особенно тех, кто с ним не соглашался, ведь выбор был очевиден.
Дагмар коснулся самого свежего шрама на своей ладони. Ему так не хватало своего клинка, своих рун. С тяжелым сердцем и неспокойной душой Дагмар встал и поднял глаза на Айво. Зал снова погрузился в молчание, будто предстояло услышать заключительное слово.
– Байру всего семь лет, мастер. И он не хочет быть королем, – произнес Дагмар.
Голос его прозвучал как погребальный колокол. Все затаили дыхание.
– Мой отец пытался превратить меня в нечто, чем я не являлся. И за это я его возненавидел. Я не стану принуждать мальчика идти путем, которым он не хочет идти. Если Тору угодно, чтобы Байр стал королем, ему придется найти другой способ.
По залу пробежал взволнованный ропот, но его подавило восклицание верховного хранителя.
– Способ уже есть! Он здесь и сейчас, перед нами, хранитель Дагмар. Ты встал на пути Тора! – крикнул мастер Айво.
Амос вскочил, собираясь протестовать, но Айво осадил его взглядом и воспрещающим жестом, заставляя молчать всех, кроме Дагмара.
Дагмар покивал, принимая к сведению мнение Айво, но не соглашаясь с ним.
– Тор достаточно могуч, чтобы убрать меня с пути, если посчитает нужным. Но я не думаю, что время Байра пришло. Быть может, он и спасет Сейлок, но не сейчас. Не сейчас, мастер.
Взмахнув рукавами, как крыльями, мастер Айво скрестил руки на груди, упал в свое кресло и нахохлился. На этот раз хранители не сели на свои места вслед за ним. Все поняли, что мастер уступил, и теперь ждали, когда он их распустит.
– Я выслушал вас всех. И вы выслушали меня. Теперь идите. Мы послушаем ярлов и снова подадим голоса после того, как они сделают свое дело.
Но когда на следующий день прибыли ярлы, находившиеся под впечатлением чуда, воссиявшего в Берне, полные восторга по случаю появления прелестной девочки, они все как один назвали богам и хранителям Сейлока имя Банрууда из Берна. Большая часть хранителей согласно кивала, радуясь, что странное и необъяснимое бедствие закончилось и путь в будущее, лежащий перед страной, совершенно ясен. Старшие хранители, ранее поддержавшие стремления мастера Айво, вдруг обнаружили, что склоняются на сторону могучего ярла, его блистательной жены и девочки, которую она так нежно держит на руках.
Только мастер Айво голосовал против, но его одинокий голос заглушили славословия. Дагмар не чувствовал ничего, кроме облегчения из-за того, что Байр не стал правителем в свои годы. Под облегчением таился страх, вездесущий и многоликий, но со временем с этим страхом можно будет встать лицом к лицу и одолеть его. Байр вырастет. В период правления своего отца станет мужчиной. И это лучше, чем надеть корону, которую он не готов носить.
Прошло совсем немного дней, и девочка, маленькая Альба, смягчила сердце верховного хранителя и вернула улыбку на его уста. У нее была золотистая, будто расцелованная солнцем кожа. Словно мать грела ее у горячего очага и от жара кожа подрумянилась, как хлеб. Ее глаза насыщенного карего цвета казались почти черными, темные ресницы доставали до золотистых щечек, но волосики были светлы, как кукурузные рыльца. В мерцающем свете переполненного святилища они выглядели бесцветными. Хранители и королевская семья собрались здесь, чтобы дать девочке имя и благословение. Она сучила ручками и ножками и протестующе вопила, когда холодные руки касались ее тельца.
Алтарь уже заменили, и хранители Сейлока окружили каменный стол с лежащей на нем девочкой. Кончики их пальцев касались груди ребенка. Перед этим хранители укололи себе пальцы и теперь смешивали свою кровь, чертя звезду Сейлока на лбу девочки. Из дочери кланов она возносилась до дочери богов. Аланна, ее мать, стоявшая рядом, была единственной женщиной в святилище и наблюдала за церемонией вместе с королем, Банруудом. Хранители уже короновали его; вскоре ему предстояла коронация перед народом.
– Альба, дочь Банрууда из Берна, короля Сейлока, и дочь Аланны из Адьяра, леди-королевы Сейлока, мы чтим и признаем тебя как дар богини Фрейи, дар кланам. Да возвестишь ты начало новой эры, принцесса, и да поведешь ты всех наших дочерей из тьмы утробной к свету новой жизни, – нараспев произнес Айво, благословляя младенца, и голос его звучал сдержанно и почтительно.
Чтобы навернувшиеся на глаза слезы не покатились по щекам и не выдали, насколько у него чувствительное сердце, Дагмар поднял лицо. Ему показалось, что балки, скрещивающиеся в сумраке пространства под куполом, пришли в движение. Когда глаза привыкли к темноте и Дагмар понял, в чем дело, его сердце дрогнуло. Двигались не балки, а мальчишка, ползущий по ним.
Байр замер прямо над алтарем – маленький темный ангел, глядящий сверху на ребенка. Дагмар должен был догадаться, что Байр сумеет проникнуть внутрь. Он лазал, карабкался по всем храмовым сооружениям с тех пор, как научился ходить. Хорошо, что говорил он неохотно; заикание делало из мальчика замечательного хранителя секретов. Позже Дагмар отчитает его, а сейчас он просто опустил голову, чтобы окружающие не проследили за его взглядом. Но малышка, лежавшая на алтаре, видела мальчика, парившего над ней, и не сводила глаз с его лица.
* * *
Во дворце полным ходом шли гулянья. Свет и веселье лились из открытых дверей и, выплеснувшись на лужайки, достигали каменных стен, отделявших территорию храма от дворцового сада. Ярлы прибыли в сопровождении воинов и жен, сыновей, родственников и свойственников. Таинство избрания нового короля перешло в разгульную встречу шести кланов. Через два дня король Банрууд сядет на коня и явит себя народу. Его королева, ярлы и хранители последуют за ним в торжественном шествии в честь нового помазанника богов.
Хранители не принимали участия в дворцовых торжествах. Айво уединился в святилище, остальные чинно отмечали событие в обеденном зале, а Байра, несмотря на его протесты, отправили спать. Дагмар не сомневался, что мальчишка сбежит, чтобы подглядывать за происходящим во дворце, как только дядя покинет комнату племянника. Эта комнатка пряталась под восточным карнизом заднего крыла храма. Дагмар все так же спал в келье, где когда-то долгими трудными ночами держал мальчика на руках. Но теперь Байр вырос и не мог обойтись руками дяди и кучей соломы на полу, поэтому Дагмар нашел для него этот уголок, который мальчик мог называть своим.
