Элла Савицкая
Давай останемся никем
Глава 2
Оливия
Взбегаю наверх и запыхавшись влетаю в свою комнату. Опираюсь спиной на дверь. Грудная клетка сдавлена так сильно, что вдох сделать тяжело.
Комната Скайлера находится в другой части этажа, но легче от этого мне не становится.
Понимаю, что рассказывать родителям нельзя, чтобы не вызвать гнев уличного парня, но и молчать не выход.
Что, если он решит нас обокрасть или чего хуже привести сюда своих друзей отморозков?
Одно только воспоминание о них приводит меня в панический ужас.
Так. Резко отхожу от двери и начинаю выхаживать по комнате.
Нужно мыслить рационально. В тот вечер Скайлер по сути помог мне. Да, оправдывать его глупо так как телефон мой и серёжки он даже не попытался мне вернуть, но ведь не тронул. Если бы он был такой ужасный, он бы тогда как минимум поиздевался надо мной. А он спас. Не дал им поступить со мной грязно. Правильно? Правильно.
А сейчас и вовсе не узнал. Что это значит? Что возможно ничего плохого и не случится. Я буду молчать и ничего не скажу маме с папой. Нужно только приглядывать за ним на всякий случай. Быть на чеку, так сказать.
Возможно, он оценил поступок моих родителей и его совесть не позволит ему обокрасть дом, в котором он теперь живёт.
Уже в более спокойном состоянии я вечером спускаюсь к ужину. За пару часов морально подготовилась к встрече. Все же нам теперь часто пересекаться, и если я всякий раз буду дёргаться, он воспримет это как страх с моей стороны.
Для себя я решила, что буду дружелюбной. Раз уж он меня не узнал, то и мне проще будет. Сделаю вид, что рада ему и постараюсь наладить отношения. Такому человеку, как Скайлер всяко лучше быть другом, чем врагом, а сама тем временем вотрусь к нему в доверие и буду пристально наблюдать за каждым его шагом.
Вся моя уверенность тает, едва я сталкиваюсь с ним на входе в кухню. Инстинктивно торможу и с неестественной улыбкой пропускаю парня вперед.
– Присаживайся, – мама указывает Скайлеру на стул, рядом с моим.
Вероятно, здесь менее безопасно, по ее мнению, потому что с другой стороны стола сидит Зак, а уж он представляет собой бомбу замедленного действия, готовую взорваться в любой момент.
Мы одновременно садимся, чиркаясь друг о друга плечами.
Парень переоделся. Сейчас на нем потертые свободные джинсы и простая черная майка без рукавов.
– Ну что, за нас? – громогласно произносит папа, беря в руку стакан с соком. – Добро пожаловать в семью, Скайлер!
Мы стукаемся стаканами, а мама в сердцах прикладывает руку к груди, обведя взглядом всех присутствующих за столом.
– Спасибо, что исполнил мою мечту, Патрик, – кладет ладонь папе на руку и крепко сжимает.
Зак показательно фыркает, а Скайлер кивает, не одарив нас даже крошечной улыбкой. На маме правда чуть дольше взглядом останавливается, будто транслируя ей какой-то свой ответ.
Интересно, он вообще счастлив, что у него появился дом и семья? Так и не скажешь, что слишком нам благодарен, или испытывает какие-то теплые чувства.
Мама так старалась сегодня. Готовила весь ужин сама. И мясо и гарнир, салаты. В обычные дни на кухне заведует миссис Грант, потому что у мамы довольно много работы, но когда она хочет произвести впечатление на гостей, или просто доставить удовольствие тому, кого пригласила на ужин, то становится за плиту самостоятельно.
– Ммм, курочка, – довольно тянет Эйдан, откусывая кусочек запеченной в специях ножки, – моя любимая.
Я исподтишка поглядываю на Скайлера, молчаливо поедающего свою порцию курицы с картошкой.
Наверное, это стереотипы так сработали, потому что я почему-то ожидала, что он может быть голоден до разного рода еды и набросится на нее, как голодный зверь. Парень же ест довольно неторопливо, не набивая рот, как показывают обычно в фильмах про голодных детей.
Надо меньше смотреть и читать.
– Хлеба? – потянувшись за кусочком, я предлагаю один и ему.
Он согласно кивает.
– Спасибо.
– Ты уже освоился? – решаю привести свой план в исполнение и наладить контакт, так сказать.
– Да.
Отвечает коротко, даже не прекращая жевать.
Только вблизи я замечаю какие у него на самом деле крупные плечи. В футболке этого заметно не было, а вот открытая майка не оставляет простора воображению. Руки сильные, перетянутые тугими венами. На правом запястье потертый кожаный браслет, а на шее металлическая подвеска, каждый раз звякающая, стоит парню склониться к тарелке.
Любопытно, она что-то значит или это просто украшение?
Скайлер поднимает на меня взгляд, и я понимаю, что всё это время не скрывая рассматривала его. Улыбаюсь, пряча за улыбкой долю смущения и принимаюсь за салат.
– Ты, наверное, нормальную еду впервые ешь? – доносится пренебрежительно со стороны Зака.
У меня чуть вилка не выпадает.
– Зак, – одергивает отец грубо.
– Скайлер, не обращай внимания, – вступается мама, глазами показывая брату, чтобы тот угомонился.
– Если понятие «нормальная» в твоем понимании включает курицу, то нет, – спокойно отвечает парень, откидываясь на спинку стула.
Я думала, он как минимум разозлится, но парень выглядит скорее скучающим, чем рассерженным. Подносит большой палец к губам и без стеснения собирает ими с кончика жир перед тем как протереть руки салфеткой.
– А ну расскажи что за меню было у вас в интернате? Интересно прямо, как пируют тамошние жители, – хамит брат.
– Разнообразное, – утоляет его любопытство Скайлер, открыто принимая конфронтацию.
– Ну, например? Фуагра, красная рыба, икра? – видно, что Зак специально издевается, даже руки на груди сложил в ожидании.
– Если ты думаешь, что дети в интернате едят отходы, оставленные такими как ты, то сильно ошибаешься.
– Какими это такими как я?
– Зак! – цедит сквозь зубы папа, исподлобья наблюдая за набирающим обороты спором.
Скайлер прищуривается, а у меня этот прищур откликается в теле ледяной дрожью. Я слишком хорошо его помню. Недобрый, холодный. Сглатываю, осознавая на что способен этот человек. Наверное, если он захочет, ему ничего не стоит подстеречь где-то Зака и популярно объяснить ему кто какую пищу ест.
Он собирается что-то ответить, когда вдруг вступается мама, явно понимая, что если сейчас Скайлер скажет что-то нелицеприятное, ужин на этом закончится.
– Мальчики, я прошу вас давайте спокойно поедим, – искренне просит, – Я так старалась. Зак, Скайлер, пусть этот вечер для всех нас останется в памяти как первый проведенный вечер вместе. И пусть он будет полным взаимопонимания и уважения. Пожалуйста.
Мне даже жаль ее становится. Мама всегда принимает происходящее близко к сердцу. И засранец Зак это знает. Мог быть хоть в присутствии нее вести себя по-человечески.
Скайлер отталкивается спиной от стула и молчаливо возвращается к ужину.
Облегчённо выдыхаю, стараясь как можно быстрее выдумать новую тему для разговора, чтобы хоть как-то сгладить неприятность, когда Зак добивает:
– Ок, за такими, как я вы не доедали, а за кем доедали? За своим директором и учителями?
Стол вздрагивает и приборы на нем подскакивают на пару сантиметров вверх, с громким звоном опускаясь обратно. Это папа не выдержал и хлопнул по столу. Эйдан ойкет от неожиданности, я дергаюсь, отмечая как при этом напрягается Скайлер.
Скулы на его лице заостряются, плечи словно деревенеют. Парень медленно переводит взгляд на моего глупого брата, и мне нехорошо становится от того, что в нем читается. Будто даже энергия вокруг тяжелеет, а воздух нагревается.
Холод под кожей пробегает.
Я как никто знаю на что способны воспитанники интерната. Прочувствовала это на себе. Поэтому за брата страшно становится.
– Встал и пошёл за мной, – гремит папа, со скрипом отодвигая стул по полу.
– Да что я такого сказал?
Зак фыркает, проделывая то же самое и первым вылетает из гостиной.
– Извините, – бросает папа перед тем, как отправиться следом.
– Вы кушайте, – лепечет мама, вставая, – Скайлер, пожалуйста извини. Этого больше не повторится.
И спешит вслед за ушедшими папой и братом.
Как только мы остаемся втроем, повисает тягостная тишина. Звук стрелок, висящих на стене часов оглушает. Тик-так. Тик-так.
Я исподлобья наблюдаю за тем, как Скайлер медленно и тяжело выдыхает, но сказать ничего не могу. Слова будто в горле застряли непроходимым комом.
Привыкший к выходкам Зака, Эйдан вдруг начинает звенеть вилкой по тарелке, наминая ужин. Мой хороший, хоть кто-то не обращает внимания на ссоры. Скайлер тоже спустя несколько секунд берется за лежащий на тарелке хлеб. Отрывает кусок и кладет в рот.
– Прости его, – протолкнув ком, решаюсь на то, чтобы хотя бы попытаться оправдать брата и спасти его от возможного наказания, – ему тяжело дается мысль, что он теперь не единственный старший среди нас.
Скайлер хмыкает, не удостаивая меня более развернутого ответа.
– А у тебя есть брат или сестра? – как лучик ясного солнца комнату озаряет голос Эйдана.
С благодарностью смотрю на него, потому что попросту не знаю как сама бы справилась с этой напряженностью в воздухе.
– Нет.
– А если бы были, их бы усыновили мои родители?
– Да.
– Эээх, жаль, что у тебя их нет. Представляешь, Лив, если бы нас стало еще больше? Мы могли бы заменить целую команду по баскетболу, – вскинув вилку вверх, парирует мечтатель.
Я улыбаюсь.
– Ты прав. И это была бы самая лучшая команда.
Уверяю его с широкой улыбкой, которая уже через секунду замирает на губах. Скайлер смотрит на меня слегка вскинув бровь. Обычно таким взглядом смотрят на детей, которые сказали какую-то глупость.
Хмыкает и покачав головой, возвращается к еде.
– Что? – вопросительно веду плечами.
– Ничего.
– Нет уж говори. Я что-то не так сказала?
Парень поворачивает на меня голову.
– Прозвучало так пафосно, как – будто я в диснеевском фильме оказался, где в конце обязательно будет счастливый конец, а птицы перед финальными титрами запоют о том, как прекрасна жизнь.
– А разве нет? По-моему, она и так прекрасна.
Говорю прежде, чем успеваю обдумать сказанное.
Скайлер прищуривается.
– Не всегда.
Из взгляда серо-голубых глаз исчезает даже та мимолетная легкость, что успела мелькнуть за последние несколько секунд.
Черт. Я ведь имела в виду совсем не то, о чем он мог подумать. Такая себе девочка, живущая в особняке рассказывает как прекрасна жизнь парню, что всю жизнь провел в интернате и зарабатывает тем, что обворовывает прохожих. Дааа, Лив, браво. Сложно придумать нечто более идиотское.
– Ну… да, – запинаюсь, пытаясь оправдаться. – Но ведь ты сейчас здесь. Это хорошо.
– Смотря для кого.
Тоже факт. Черт. Мой язык без костей меня вечно подводит.
Пока я придумываю себе достойное оправдание, Скайлер молчат доедает свой ужин, встает и уходит.
– Он обиделся на нас? – перегнувшись через стол, шепотом спрашивает Эйдан.
Я неопределенно оглядываюсь как раз в тот момент, когда парень накинув ветровку, выходит из дома.
– Надеюсь, нет.
Глава 3
Оливия
На следующий день, как я и предполагала, ещё до обеденного времени Тара оббивает порог моего дома.
Приходится её впустить, а то с нее станется поднять на уши весь район, и теперь мы, наконец выложив друг другу последние новости, валяемся у меня в спальне, забросив ноги на стену.
– Слушай, ну это прямо… большой шаг, – подбирает слова подруга, все еще пораженная новостью о появлении в нашей семье человека из интерната, – я как в новостях сегодня прочитала, аж присела.
Вчера на подписании бумаг присутствовали несколько репортеров. Мой отец – персона публичная, поэтому каждый его шаг сопровождается вспышками фотокамер.
– Хоть не мимо стула?
– Неа. Повезло. Но вот, я прямо и не знаю, хорошо это или плохо, – изрекает Тара немного задумчиво.
– А почему плохо? Мы взяли в семью человека, у которого никогда не было своей собственной семьи. Папа хочет помочь Скайлеру с окончанием школы и дальнейшим обучением в университете. Разве помощь может быть плохой?
– Мммм, помощь – это прекрасно. Просто, – запнувшись, Тара поворачивает на меня голову, – давай начнём с того, что место в любом государственном универе ему и так было бы обеспечено по квоте, – гнет свою линию будущий адвокат. – Просто странно со стороны твоего отца брать в дом взрослого парня. Ну то есть, ты тоже не маленькая. Его это не остановило?
Когда я все же понимаю, к чему она клонит, то начинаю искренне смеяться. Боже, если бы она знала только, что у меня к этому парню лишь самые отрицательные эмоции, никогда бы такого не сказала. Но я ей не рассказывала о случившемся. Тогда бы она винила себя и устроила бы Заку такую взбучку, что ему мало не показалось бы. Еще бы и родителям моим доложила на него.
– Я даже и не думала смотреть на него с этой стороны. Вообще-то мне Рой нравится, если ты помнишь.
– Ну сегодня нравится Рой, завтра – Скайлер. Нашла проблему. Тем более судя по фотографии, он очень даже ничего. – Тара скашивает на меня взгляд и по-партизански щурится. – Не врет фотография?
– Не врёт, – признаю как факт. Собственно, если бы он меня так сильно не пугал, я бы могла сказать, что он и правда довольно привлекательный, – но ты прекращай смотреть на ситуацию с этой стороны. Я прекрасно понимаю границы, как и то, что он официально по документам мой брат.
– Боже, какая ты зануда, – бросив в меня моей же подушкой, Тара садится на кровати, смотря теперь на меня сверху – вниз, – я чисто теоретически рассуждаю. Думаю, такой вариант твой отец должен был рассмотреть.
– Ничего не должен, – тема начинает меня понемногу раздражать, так как даже подобные мысли допускать может только ненормальный. Я следом за ней переворачиваюсь и встаю с кровати. – Отец прекрасно знает, что это невозможно. Я никогда не позволю себе чувств в отношении того, кого смело можно братом называть.
– Ладно – ладно, железная женщина, – подняв руки в примирительном жесте, Тара встает следом за мной, – брейк. Лучше идём, я поплаваю, а ты мне расскажешь, какие там парни были в твоей Швейцарии.
Ох, эта неугомонная. У нее одно на уме после расставания с Кевином.
Мы выходим в коридор как раз, когда мимо проходит Зак. Завидев Тару, он тут же широко улыбается и разводит руки в стороны, чтобы обнять ее.
– Привет, моя красота. Давно ты у нас, и почему я не в курсе?
– Привееет, – Тара прижимается к Заку и несколько раз хлопает его по спине, – уже полдня как. А ты должен был меня почувствовать, друг мой. Должен был! А раз не почувствовал, значит, и не скучал совсем.
Показательно надутая губа Тары заставляет нас с Заком рассмеяться. Эти двое всегда общаются так, словно они самые близкие друзья. То дерутся и кричат друг на друга, но часами могут валяться рядом за просмотром какого-нибудь фильма. Но при этом остаются в области френд-зоны, никогда даже не пытаясь ее пересечь.
– Я чувствовал, поэтому и вышел как раз, когда выходили вы, – заверяет ее братец, когда мы начинаем втроём спускаться вниз. – Как лето провела?
– Отлично.
– И без меня?
– Естественно. Ты небось со швейцарками зажигал во всю?
– Было дело. Но ты же не ревнуешь?
– Ни капли! – качает головой Тара. Палящее солнце мгновенно цепляется за кожу и проникает в поры, стоит нам выйти к бассейну. – Так, я не поняла, когда я познакомлюсь с новым членом семьи?
– Кстати, я не знаю, – вспоминаю, что не видела сегодня Скайлера. Они самого утра собирались с отцом куда-то ехать, но очевидно еще не вернулись. – Зак, ты не знаешь, куда папа повез Скайлера?
Выражение лица брата моментально меняется. Глаза приобретают холодный оттенок, а губы растягивает циничная усмешка.
– Переписывать на него завещание?
Закатываю глаза, внутренне взывая к Дзену.
– Иди куда шёл, слушай. Не порть мне настроение.
– Ну-ну. Увидишь ещё, этот подкидыш нам еще проблем подкинет.
Хватаюсь за край полотенца и бью гаденыша по ногам.
– Зак, ты меня бесишь, правда. Успокойся уже.
Не знаю от чего так злюсь. От того, что он снова за свое, или от того, что где-то на подкорке сознания опасаюсь именно этого – проблем с его стороны.
– Обалдела?
В отместку этот ненормальный подхватывает меня на руки и бежит к бассейну. Я в ужасе визжу, крепко цепляясь за его плечи и чувствуя, как в жилах стынет кровь.
– Нееет, – ору, понимая, что, если он меня бросит в воду, я сойду с ума.
– Поставь ее, придурок, – кричит Тара.
Он просто не может этого сделать! Знает же, что я до дрожи в конечностях боюсь воды. Царапаю плечи своего брата идиота, не прекращая истерически визжать, а он смеясь внезапно останавливается у самого края бассейна. Закидывает голову назад и ржет.
Я готова его убить просто. Сердце бьётся так, словно его завели на максимум и оно сейчас разорвет грудную клетку. Руки дрожат, желудок вот-вот и вывернет наружу выпитый молочный коктейль.
– Ты идиот! – кричу я, вырываясь и ударяя ладонями его в грудь.
Зак ставит меня на землю.
– Да ладно, я бы этого не сделал, Лив! – со смехом уворачивается от моих ударов, которыми я готова изрешетить его всего. – Всё! Все, угомонись! Так, я сваливаю.
И пригнувшись от летящей ему в лицо ладони, Зак уматывает в дом.
– Кретин, ну!
– Ты как? – подскочив ближе, Тара с тревогой всматривается в мое лицо и сжимает заледеневшие ладони. – Нормально?
– Да. Убью его когда-нибудь.
– Если я не сделаю это первой.
После того, как я чуть не утонула в семь лет, у меня панический ужас воды. Я даже в бассейне не плаваю, а только лишь захожу с краю, чтобы увлажнить кожу.
Отдышавшись, я плюхаюсь на шезлонг и наконец выдыхаю.
Тара плавает в свое удовольствие, время от времени поднимаясь ко мне. Обожаю такие дни, когда мы можем вот так вдвоем проводить время. У нас есть и другие подруги, с которыми мы ходим на вечеринки, проводим время в кино или сидим у кого-то дома, но самой близкой я могу назвать только ее.
У бассейна мы проводим все оставшееся время до вечера, пока не приходят родители. Мама по традиции предлагает Таре остаться на ужин, и та с радостью принимает предложение. Правда, на этот раз причиной ее задержки является не голод, а желание познакомиться со Скайлером.
Могу уже представить, как на него завтра будут смотреть в школе. Если даже Тара, моя близкая подруга, не скрывает любопытства, то что говорить о нашем зверинце, готовом растерзать каждого новенького.
Но Скайлер, к огромному сожалению Тары, к ужину не появляется.
Родители начинают ужин как ни в чем не бывало.
– А где Скайлер? – интересуюсь я, придвигая свой стул к столу.
– Понятия не имею, – отпивает воду папа.
– В смысле? Ты не звонил ему? Не предлагал прийти на ужин?
Это удивительно для родителей. В выходные они требуют, чтобы мы все были за одним столом. Можно сказать – семейная традиция.
– Мы с ним договорились, что не будем ограничивать его свободу. Главное, чтобы приходил домой на ночь, не употреблял запрещённые препараты и в целом не совершал поступков, которые бы могли очернить нашу с вами фамилию.
Вот значит как…
Хмурюсь, пытаясь переварить услышанное.
Перевожу взгляд на Тару, в ответ пожавшую плечами.
– А как же семейная традиция?
– Мы будем вводить ее для Скайлера постепенно, – поясняет мама, – Не хотим сразу вгонять его в рамки. Он привык жить более свободно, и чтобы миновать возможные ссоры, мы не хотим резко его ограничивать.
– То есть, я тоже могу ходить куда угодно, главное придерживаться этих же правил? – Зак, очевидно тоже выхватил основной контекст, потому что тут же хватается за предоставленную возможность выторговать для себя больше свободного времени вне стен дома.
– Как будто у тебя и так свободы недостаточно? – заламывает бровь папа, с аппетитом расправляясь с запеченной уткой.
– Ну, знаешь, когда я целый день дома не появляюсь, вы с мамой весь телефон обрываете. А я может самостоятельности хочу?
– Это потому что мы тебя любим, – отвечает мама, в шутку бросая в него помидор черри.
Зак ловит его и закидывает в рот.
Пытаюсь поставить себя на место Скайлера, но не получается. Мне тяжело представить как это всю жизнь жить с другими чужими детьми и не отвечать на десять пропущенных от мамы, если я вовремя не подниму трубку.
Наверное, родители всё же лучше знают что делают. Да и признаться, без его присутствия за столом гораздо спокойнее. Не надо бояться новых перепалок и переживать о том, чем каждая из них грозит моей семье.
Тряхнув головой, я накладываю в тарелку кусочек лосося и салат.
Без Скайлера Заку некого цеплять, поэтому ужин проходит в прекрасной обстановке. Прямо как раньше.
Глава 4
Оливия
Уснуть никак не получается. Я взбиваю подушку, ворочаюсь, то зажимаю простыню между ног, то накрываюсь полностью. Совсем раскрытой почему-то спать дискомфортно. Боюсь. Вроде и не верю уже в сказки о бабае, а все равно стараюсь, чтобы хотя бы какая-то часть тела была укрыта. Но даже это не помогает.
Прокрутившись добрых полчаса, психую и спускаюсь на кухню. Зак уже спит, наверное, родители тоже. Всем комфортно, одна я как лунатик. А всё потому что боюсь засыпать, зная, что под одной крышей со мной живет человек, ограбивший меня в прошлом. Вчера я тоже глаз почти не сомкнула.
Вот только, я не уверена вернулся он уже или нет. Дверь вроде бы не хлопала. Она у нас массивная, если кто-то выходит или заходит слышно до самой моей спальни. А она, на минуточку, в конце коридора второго этажа.
Нахожу в холодильнике ведерко с любимым фисташковым мороженым и усаживаюсь за стол. Может, это успокоит мои расшатавшиеся нервы! Фисташки я готова есть тоннами, а мороженное и того больше.
Открываю соцсеть, бесцельно летая пальцем по экрану, и рассматривая фотографии знаменитостей и своих знакомых.
Завтра начинается школа.
Надо признать, я не самая популярная девчонка в школе. К таковым у нас относится Сибилла Аллен и ее свита. У них довольно большая компания: парни футболисты, среди которых Рой, баскетболисты и просто те, кому посчастливилось оказаться в числе лучших. Я к ним не отношусь, но особо и не стремлюсь. Мне комфортно в моем статусе обычной старшеклассницы. Всей этой популярности я бы не потянула. Слишком много ответственности и внимания.
Отправляю очередную ложку в рот, когда входная дверь хлопает. От неожиданно вздрагиваю и оборачиваюсь. Не знаю зачем, ведь вряд ли вошедший по приходу отправится на кухню, но он именно это и делает. Спустя несколько секунд в арке показывается Скайлер. На мгновение притормаживает увидев меня, но абсолютно никак не реагирует.
В отличие от меня. Я настолько поражена его внешним видом, что до неприличия открываю рот, рассматривая пыль и мазуту на его штанах и майке, пока он проходит мимо и открывает холодильник.
– Тебе говорили, что настолько пристальное внимание заметно? – задаёт вопрос из-за спины, пока одну за другой исследует полки.
– Ты где был? Что с твоей одеждой? – пораженно спрашиваю, наблюдая как он берет тарелку из сушилки, кладет на нее кусок мяса и отправляет ее в микроволновку.
– Тебе это не интересно. – Моет руки в раковине, и достав ужин, усаживается за барную стойку.
– Я же спросила, значит интересно, – настаиваю, обводя взглядом очертания мышц на довольно широкой спине.
Скайлер начинает звенеть вилкой, не посчитав нужным удостоить меня ответом.
Медленно выдыхаю.
Так, ладно… Я обещала себе с ним подружиться, а сейчас самый подходящий момент. Зака рядом нет, настроение ему никто не испортит. Если оно у него конечно, есть. По поведению сложно понять, оно у него не меняется практически.
Пока не передумала встаю со стула, и захватив с собой ведерко, пересаживаюсь за барную стойку. Прямо напротив парня.
Почти сразу же жалею, потому что расстояние между нами оказывается в критических двадцать сантиметров. Мне даже удаётся рассмотреть длинные ресницы на немного уставшем лице. На скуле у него пыль, но сказать я об этом не решаюсь.
– Так что случилось? Тебя побили?
Вилка с кусочком мяса зависает, так и не дойдя до его рта. Скайлер отрывает от тарелки взгляд и устремляет его в меня. Хмыкает.
– Я похож на того, кого побили? – отвечает и наконец прячет вилку во рту.
Вроде настроен не воинственно. Можно немного расслабиться.
Набираю мороженое и продолжаю свою трапезу.
– Если нет, то где?
– На работе.
Теперь очередь зависнуть моей ложке.
На работе?
Моментально напрягаюсь, немного подаваясь назад. С опаской осматриваю парня, как будто у него из кармана может торчать сворованный телефон или что-то в этом роде. Я слишком хорошо помню, как он добывает себе на пропитание и что на самом деле подразумевается под словом «работа».
Внутри зарождается гнев и желание разбудить родителей прямо сейчас, но я быстро его давлю. Нельзя показывать, что я догадалась, иначе это может дорого нам стоить.
Пока пытаюсь переварить информацию, Скайлер спокойно отрывает кусок хлеба, и мокнув его в соус на тарелке, быстро съедает.
– На какой работе? – выдавливаю из себя со всей беззаботность, на которую способна. – Ты работаешь?
– Да.
– Зачем?
– Тебе не понять.
– Это ещё почему?
Но ответа снова не следует. Вероятно, он отвечает только когда сам считает нужным. Это раздражает. Чувствую себя как на допросе, словно я дотошный надоедливый полицейский, а он преступник, выдавливающий слова через «не хочу». Хотя, он и есть преступник.
– А в чем заключается твоя работа?
Мне необходимо выжать из него правду, или хотя бы какую-нибудь реакцию. Сомнительно, конечно, чтобы он вот так прямо мне выложил, что грабит людей, но эмоции на лице могут быть многоговорящими.
– В ремонте машин.
Огорошивает меня ответом.
Прищуриваюсь, пытаясь понять врет или нет, но мазута на майке все же красноречиво намекает на правду.
Чувствую, как мышцы на спине расслабляются. Оказывается, я все это время была натянута как струна, опасаясь возможного ответа, который мне не понравится.
– Зачем? Отец ведь даст тебе денег. Поверь, этого хватит на все нужды.
– Полагаться на кого-то не в моих правилах, – отвечает сухо и быстро доев мясо встаёт, чтобы отнести посуду в раковину.
Я хмуро наблюдаю за тем, как он наливает прямо из крана воду в стакан и выпивает ее несколькими большими глотками. Кадык на крепкой шее дергается на каждом глотке, а я зачем за этим наблюдаю ответить не могу даже самой себе. Наверное, все еще перевариваю информацию.
Я знаю, что многие подрабатывают в университете, но не думала, что и школьники занимаются подобным. Разве их вообще куда-то берут?
Вытерев губы тыльной стороной ладони, парень проходит мимо меня, но не дойдя до выхода, внезапно останавливается. Обводит взглядом ведерко с мороженым, а после поднимает взгляд на меня.
– Не возражаешь? – кивком головы указывает на мою ложку, пока подходит ближе.
– Конечно, нет. Угощайся. Ложки та…
Последнюю букву проглатываю, потому что Скайлер не удосужившись взять чистый прибор, забирает у меня ложку, набирает мороженое и съедает его.
Нагло и бесцеремонно.
Мгновенно теряюсь.
– Это вообще-то была моя ложка, – бурчу, попадая в прицел его серо-голубых глаз.
Меткий прицел, надо сказать. Чувствую себя так, будто он наводит на меня оружие и прикидывает куда выстрелить. В лицо или плечи. Именно по этим местам неторопливо гуляет его взгляд.
– Ты сказала ты не против.
– Я думала, ты спрашиваешь о мороженом.
Скайлер будто намеренно безотрывно наблюдает за мной. Его большие губы собирают всю сладость с ложки, а потом он протягивает мне ее обратно.
Выжидающе смотрит. Провоцирует.
Серо-голубые глаза пронзают, как иголкой. Один стежок, второй.
Нерешительно оборачиваюсь на ящик с чистыми столовыми приборами и обратно на него.
– Брезгуешь? – стреляет прямо в цель.
Но.. Я не то, чтобы брезгую. Просто не привыкла делить с кем-то ложку или вилку. Это же личные предметы. У каждого должна быть своя.
А вот он привык, вдруг доходит до меня. Скорее всего, дети в интернате и из тарелки одной ели и из чашек пили. Поэтому он и не церемонится. Ест, как привык.
Вскидываю подбородок и, забрав у него в ложу, набираю мороженое и демонстративно съедаю его под его пристальным взглядом, всем своим видом показывая, что не дождётся. Пусть не думает, что меня так легко можно загнать в тупик.
Протягиваю ему обратно прибор. Скайлер еле заметно усмехается. И мне кажется, я замечаю легкую тень одобрения на его лице.
Хмыкнув, он съедает вторую порцию. Потом я свою. Опять он. И всё это молча. Мы просто смотрим как каждый из нас ест мороженое. Скайлер большими порциями, я маленькими, так как оно холодное, а я привыкла есть медленно, чтобы получить удовольствие от процесса.
Не знаю сколько мы так сидим, но по ощущениям всего несколько минут. Я как ни стараюсь, но до конца расслабиться не могу. Всё жду от него чего-то. Какого-то подвоха что ли, не знаю. Прошлый сильный страх отпускает, но при этом я все же помню, что за ним нужен глаз да глаз. А вот парень в отличии от меня выглядит довольно расслабленным.
Передав мне в очередной раз ложку, Скайлер спрыгивает с барного стула.
– Спасибо.
– Уже наелся?
– Много сладкого на ночь вредно, – кидает через плечо, направляясь к выходу.
Я хмыкаю.
– Спокойной ночи, Скайлер.
Парень оборачивается и кивает прежде, чем выйти из кухни.
Надо и мне сворачиваться. Надеюсь, теперь получится уснуть.
