Элина Бриз
Ненавижу таких, как ты
Сердце стремительно набирает обороты и дыхание перехватывает. Я определенно точно никогда раньше так не реагировал на девушку. Только на нее, на Веронику. В кровь резко впрыскивается адреналин, который разгоняет по моим венам горячую лаву, тело начинает потряхивать. Я впиваюсь в нее взглядом и никак не могу отвести его. Даже если сейчас потолок рухнет на землю, я не перестану на нее смотреть.
Черноглазая, темноволосая, белокожая и в красном платье. Такая красивая и недоступная. Не моя.
Пиздец. Мне пиздец.
Даже если я запихаю руки в карманы и сожму их в кулаки, даже если меня сейчас скрутят охранники и наденут наручники, я не смогу удержаться, я все равно заберу ее отсюда. Любой ценой.
Ника
Я какое-то время брожу среди гостей с бокалом шампанского, Юлька постоянно таскается со мной, это даже странно.
Влада нигде не видно, но он и не должен появиться раньше десяти, он говорил, что будет в другом городе и у него важная сделка, приедет сюда сразу из аэропорта.
Через час бесцельных блужданий Юлька зовет меня в туалет и почему-то идет в самый дальний из всех. Я удивляюсь ее выбору, но послушно иду за ней. А дальше начинается какой-то дурдом.
Еще не доходя до места, нам по пути встречаются Макс и Игорь, хотя я не помню, чтобы их приглашала. Они подходят ко мне и, аккуратно подхватив за руки, ведут в другом направлении, туда, где находится запасной выход.
– Эй, ребята, что происходит? – в панике обращаюсь к ним.
– Ника, не пугайся, пожалуйста, все в порядке. Мы просто хотим сделать тебе подарок, но не при всех. Пойдем, – отвечает Макс со спокойной улыбкой.
Я послушно иду с ними, Юлька между делом накидывает мне на плечи шубу и идет вслед за мной. На дорожке возле запасного выхода припаркован какой-то незнакомый автомобиль с тонированными стеклами. Игорь открывает мне переднюю дверь и предлагает сесть.
– Послушайте, ребята, я не могу сейчас никуда ехать. Давайте, вы мне сделайте подарок завтра, – прошу, по очереди разглядывая их лица.
– Ехать никуда не надо, Ника, просто сядь в машину, – предлагает Игорь.
Вот его присутствие меня напрягает больше всего, он же друг Гордеева. Но с другой стороны здесь рядом мои друзья. Они в обиду не дадут.
Поэтому я со спокойной душой сажусь в машину, но в этот момент замки на дверях блокируются. Вот черт, похоже меня заперли.
Спустя минуту двери со стороны водителя открываются, и за руль, к моему огромному изумлению, садится Гордеев. Это что еще за подстава? И почему в этом участвуют мои друзья?
– Что происходит? – выкрикиваю в сторону Гордеева, а он в это время пристегивается и заводит машину. Охренеть, подарочек.
– Ника, пристегнись, – спокойно просит, и в этот момент машина трогается с места.
– Выпусти меня, я никуда не хочу с тобой ехать, – продолжаю орать и дергать двери.
– Выпущу после того, как мы спокойно поговорим.
– Давай поговорим здесь, куда ты меня увозишь? – требую от него ответ и в этот момент вспоминаю, что у меня с собой даже телефона нет.
– Нет, нам нужно поговорить в уединенной обстановке подальше от всех, чтобы никто не помешал. Пристегнись и наберись терпения, все равно пока я не скажу все, что хотел, не отпущу. И имей в виду, на дорогах гололед, если не хочешь разбиться, сиди спокойно, – выдает на одном дыхании.
– Как далеко нам ехать, хотя бы можешь сказать? – выдыхаю и стараюсь успокоиться, но получается совсем наоборот.
– Недалеко, – вот и весь ответ.
Дело не в том, что я его боюсь, сейчас он спокоен и трезв, что в последнее время редкость. Но именно в таком своем состоянии он представляет для меня наибольшую опасность. Я боюсь своих чувств рядом с ним, знаю заранее, что проиграю. А с тем напором, с которым он всегда действует, я даже сопротивляться не смогу.
Уже по знакомым пейзажам за окном, я понимаю, что едем мы в его квартиру. Вот черт. Интересно, если я закричу, «спасите, помогите», когда мы пойдем к подъезду, много народу придет ко мне на помощь? Сдается мне, что нет, еще неотложку вызовут, чтобы в психушку забрали. Раз выбора у меня нет, решаю, что буду молчать. Помнится раньше его мое равнодушие бесило больше всего.
Когда приезжаем на место, Гордеев выходит из машины, обходит ее и открывает мне дверь. Джентльмен недоделанный, блин. Мое молчание и показное равнодушие никак на него не действует.
Заходим в квартиру, и я с порога пытаюсь сразу взять себя в руки, хочу заранее покрыться толстым защитным слоем, чтобы не смотреть, не вспоминать, не чувствовать. Здесь все слишком родное и близкое сердцу, поэтому я наклоняю голову вниз и смотрю в пол. Не уверена, что поможет, хочу еще зажмуриться, но боковым зрением замечаю, что Кирилл подходит ко мне, напрягаюсь и поднимаю на него взгляд. И в этот момент вся моя хрупкая защита разбивается вдребезги, потому что мой взгляд фиксируется на фотографии за его спиной. Нашей с ним фотографии. А еще, есть такие, где я одна, такая красивая и счастливая. Как же я изменилась с тех пор. И не помню уже, когда улыбалась или смеялась искренне. Я обвожу взглядом комнату и не могу поверить глазам, фотографии везде, их так много, что в голове не укладывается, зачем это все ему. Опять игра какая-то, заманить меня к себе, а потом подставить перед Владом?
В горле застревает ком, потому что мне сейчас больно, мне так больно, черт возьми. Он не дает мне ни одного шанса забыть, не исчезает из моей жизни, не оставляет меня в покое. Кирилл все это время стоит и молча смотрит на меня, потом отходит в сторону, вскользь замечаю, как у него там что-то щелкает и через несколько секунд вокруг меня загораются гирлянды. Они везде, на окнах, на потолке, на стенах. Я, широко распахнув глаза, смотрю на это все и больше не могу себя сдерживать, по щекам начинают струиться слезы, а из горла вырывается всхлип, я зажимаю рот ладонью, но это совсем не помогает мне остановиться, наоборот, у меня начинается самая настоящая истерика.
Я медленно сползаю на пол, Кирилл подскакивает ко мне, берет на руки и сажает к себе на колени, начинает укачивать и успокаивать, как маленькую. Я толком не могу разобрать, что он говорит, но несколько раз точно слышу, как он признается мне в любви, целует волосы и гладит их. Мое тело начинает наполняться такой знакомой сладкой истомой, что я не могу ей сопротивляться. И когда Кирилл медленно, как зачарованный, наклоняется к моим губам, я безропотно открываю свои ему навстречу, обнимаю и тянусь к нему так жадно, как путник, блуждающий несколько дней в пустыне, к глотку воды. Как летела наша одежда в разные стороны, никто из нас не заметил, так же как и то, что мы даже до спальни не сразу добрались. Слишком долгой была разлука, и слишком сильной оказалась жажда друг друга. Я ни разу за ночь не вспомнила про помолвку, про жениха, про то, что настанет утро и придется отвечать за свои поступки и про то, что мы даже не поговорили.
Сейчас все было за гранью нашего с ним мира, который сузился до размеров этой квартиры. И даже если потом все опять будет очень плохо и мне придется пожалеть об этом порыве, я ни за что не смогу отказаться от этой ночи. Прежде, чем я уйду от него навсегда и выйду замуж за другого мужчину, я хочу в последний раз почувствовать на себе силу его рук, нежность губ и всю ту любовь и страсть, которую умеет дарить мне только он. Могу же я в эту волшебную, предновогоднюю ночь получить такой подарок и позволить сбыться всем своим желаниям.
***
Утром с трудом выплываю из тягучего, но такого сладкого сна, понимаю, что совсем не выспалась. А спала ли я вообще, может час-два, не больше. Оглядываюсь вокруг и замираю от накатившего осознания случившегося. Рядом со мной на кровати крепко спит Кирилл, и на нас обоих совсем нет одежды. Это доказывает, что все случившееся сегодня ночью, вовсе не сон. А так же то, что все мое тело покрыто маленькими отметинами от нашей ночной любви, ну и конечно, такая характерная боль во всем теле, особенно между бедер обмануться по поводу случившегося, мне не дает.
Я прикрываю рот ладонью, чтобы не заорать от избытка эмоций. Что же мне теперь делать со всем этим? Пока паника не накатила на меня в полную силу, осторожно вылезаю из кровати, подхватываю свои вещи и несусь в ванную. Быстро привожу себя в порядок, хватаю с полки бутылку с водой, там же беру немного денег, только, чтобы на такси хватило, и выбегаю на улицу, тихонько прикрыв за собой дверь.
Куда мне ехать после того, как я всех так сильно подвела? Я же исчезла вчера в самом начале вечера и никого не поставила в известность. После недолгих размышлений, решаю поехать в студию танцев. Утром там никого не должно быть, зато в шкафчике есть запасная одежда.
Приезжаю на такси к своему временному пристанищу и иду переодеваться.
Мне нужно побыть одной, подумать и решить, что делать дальше. Я очень плохо поступила с Владом, когда просто сбежала. Взрослые люди так не поступают. Взрослые люди разговаривают друг с другом и несут ответственность за свои поступки. Но на разговор нужны силы, а у меня их совсем не осталось. Поэтому просто захожу в зал, запираю двери и включаю музыку. В любой сложной ситуации в моей жизни я занимаюсь своим любимым делом, я танцую. И пусть в этот раз грусть и чувство вины точно не смогу развеять, но хотя бы отключиться на некоторое время от случившегося я могу.
Сколько времени я танцевала, точно сказать не могу, остановилась, лишь когда почувствовала явный запах гари. Огляделась по сторонам, так и есть, помещение зала прямо на глазах заполняется дымом, в небольшой подсветке помещения это очень хорошо заметно. Неужели что-то горит? Я в панике бегу к дверям, открываю замок изнутри, но дверь не поддается. Я несколько раз дергаю, потом с силой наваливаюсь на нее, но у меня ничего не получается. Значит, здесь либо заклинило замок, либо… дверь специально кто-то запер с той стороны.
Кирилл
Прежде чем открыть глаза, провожу рукой по простыни рядом с собой. Пусто. Соскакиваю с кровати, сон сразу, как рукой снимает, начинаю метаться по квартире в чем мать родила и звать Нику. Сбежала все-таки. Я всю ночь не позволял себе уснуть, чтобы не допустить этого, но под утро усталость взяла свое и я вырубился.
Быстро умываюсь, одеваюсь, беру ключи от машины, телефон и выхожу из квартиры. Я должен ее найти еще до того, как она накрутит себя и внушит, что все, что было между нами ночью, ошибка. Не знаю почему я решил сначала поехать в студию танцев.
Возможно потому, что догадывался, что сейчас Ника съедает себя угрызениями совести и никого не хочет видеть, или, потому, что сердце было не на месте и все тело ломало из-за нехорошего предчувствия. И оно меня не подвело.
Когда я только подъезжал к зданию, еще издалека заметил клубы дыма, которые были видны как раз со стороны зала, где проходят основные занятия. Внутри все сразу холодеет и сжимается от страха. Я бросаю машину прямо на дороге и бегу в сторону здания. Когда бегу мимо толпы собравшихся, кричу, чтобы вызвали пожарных и скорую.
Входная дверь поддается без проблем, а та, что ведет в сам зал, никак не открывается. Не знаю как, но я чувствую, что Вероника там и время идет на секунды. В это время ко мне сзади подбегает Макс и протягивает железный лом. Я цепляю им замок и дергаю, что есть сил. Распахиваю дверь и быстро осматриваю весь зал.
Здесь очень дымно и кое-где уже разгорелись языки пламени. Наконец, я вижу на полу у стены маленькую фигурку Ники, понимаю, что она без сознания. Подбегаю к ней и замечаю, что ее ноги придавила большая балка. Даю знак Максу, чтобы приготовился быстро поднять и вынести Нику на воздух, пока я приподниму балку.
Там снаружи уже вовсю слышны звуки сирены. Значит, врачи уже близко и они смогут откачать мою девочку. Я поднимаю тяжелую перекладину, Макс в этот момент вытаскивает Нику и сразу с ней на руках бежит к дверям. Я отбрасываю балку в сторону и тоже спешу к выходу, но вижу, что над дверной аркой уже все объято огнем.
Разворачиваюсь к окну и решаю выбраться через него, но не успеваю добежать, сверху над моей головой с потолка сплошным потоком летят искры. Слышу треск. Громкий хлопок. Удар. Даже боли толком почувствовать не успеваю. Только горячие капли стекающие на лоб и глаза, и вязкую плотную черноту, которая уносит с собой мое сознание.
Глава 27
Ника
Я прихожу в себя практически сразу, как только Макс выносит меня на улицу, начинаю судорожно хватать ртом воздух и кашлять. Чувствую, как адски дерет горло. Ко мне тут же подскакивают врачи, Макс укладывает меня на каталку и на меня сразу надевают маску. Вскользь замечаю, как тревожно мой друг оглядывается по сторонам.
Неужели в здании еще кто-то был и не успел спастись? Спросить я ничего не успеваю, потому что меня закатывают в машину скорой помощи. Перед тем, как двери закрываются, замечаю, как Макс снова убегает в сторону студии и к зданию подъезжает еще одна машина скорой помощи.
Просыпаюсь в больничной палате, чувствую, как болит все тело, раскалывается голова, и все еще сильно дерет горло. Пытаюсь подняться с кровати, но меня останавливает Макс. Я его даже не заметила сначала.
– Ника, лежи, тебе нельзя вставать, тебе вкололи успокоительное, поэтому такая слабость.
– Макс, скажи, – пытаюсь выдавить из себя вместе с хрипами, – там кто-то еще был? В зале?
Друг сразу отводит глаза, немного отходит от моей кровати, весь подбирается, но продолжает молчать. Я знаю его с самого детства, возможно, поэтому сейчас внутри меня начинает разрастаться паника и сердце колотится, как сумасшедшее. Понимаю, что что-то случилось.
– Макс, – пытаюсь кричать, но из горла вылетают только сиплые звуки, – говори! Или я сама встаю с кровати и иду искать врача.
– Ника, – прерывает меня надрывным голосом, – тебя спас Кирилл, он нашел тебя раньше, чем я. Мы забежали в зал и увидели, что тебя придавило балкой. Пока Кир держал балку, я вытащил и вынес тебя на улицу.
– Где он? – вырывается из меня крик вместе с всхлипами.
– Его вынесли пожарные, но, кажется, на него там, в горящем помещении что-то упало и пробило голову. Сейчас он здесь в больнице, его увезли на мрт, он … он не приходит в себя.
Я закрываю лицо руками и сжимаюсь на кровати в позе эмбриона, хочу кричать, что есть сил, чтобы выпустить из себя все свое отчаяние. Хочу, но не могу. Даже плакать в голос не могу, только молча. Плечи дергаются от рыданий и периодически из меня вырываются хриплые всхлипы и подвывания. Макс обнимает меня и крепко прижимает к себе. В палату забегает медсестра и я вижу, как друг виновато отводит глаза. Вызвал, чтобы меня снова усыпили? Но я не хочу так. Не могу. Я должна знать, что с ним.
Начинаю сопротивляться и отбиваться, но Макс без труда скручивает меня и подставляет медсестре руку. Затем снова прижимает и ждет, когда мое сознание окончательно отключится.
В следующий раз я открываю глаза, когда вокруг меня темно. Может, уже ночь, зимой сразу и не поймешь. Тут же вспоминаю последний разговор с Максом и вскакиваю с кровати. Чувствую себя немного лучше, небольшая слабость осталась, но мне некогда обращать на это внимание. В моей палате никого нет, значит, можно беспрепятственно уйти. Я аккуратно, держась за стенку выхожу в коридор и бреду в поисках поста или медсестры. Мне везет, потому что из какой-то каморки, навстречу мне выскакивает молоденькая девушка, резко останавливается и смотрит на меня во все глаза.
– Здравствуйте. Мне нужно срочно узнать, как там мой парень, мы вместе поступили сегодня. Помогите мне, пожалуйста.
– Вы уверены, что вам можно вставать? – осторожно спрашивает.
– Да. Со мной все хорошо. Помогите мне узнать, я же с ума схожу от неизвестности, – прошу ее со слезами в голосе и чувствую, как по моим щекам хлынули новые потоки.
– Я не знаю толком, я только заступила на ночное дежурство. Знаю только, что он в другом крыле, – растерянно объясняет.
– Проводите меня, пожалуйста. Может, получится поговорить с врачом.
– Хорошо, пойдемте.
Мы идем с ней через длинный коридор, я даже толком не понимаю, как мне удается передвигать ногами, почти не чувствую их, от тревоги все сжимается и холодеет внутри.
Мы доходим до отдельной секции, и она показывает мне на стеклянное окно. Я подхожу ближе и замираю в ужасе.
Он что…он в реанимации получается?
Кирилл лежит на кровати, без сознания, с капельницей, очень бледный, с замотанной головой. Слезы снова застилают мои глаза, а из горла вырываются новые рыдания и крики, я зажимаю рот руками, но все равно получается очень громко.
Медсестра, напуганная моей истерикой, быстро куда-то исчезает. Я сползаю вниз по стене и, сидя на корточках, сжимаюсь и роняю голову на колени. Пожалуйста, пусть он выживет, придет в себя и поправится. Как мне жить, зная, что он пострадал из-за меня. Реву в голос, не сдерживаясь, потому что не могу остановиться, не могу встать, найти врача и выяснить, насколько все серьезно.
Слышу шаги по коридору и поднимаю голову. Ко мне подходят молодой мужчина врач и та самая медсестра. Мужчина садится возле меня на корточки и успокаивающе гладит мою руку.
– Ну что вы тут развели сырость? – вроде строго, но с легкой улыбкой говорит мне, – Еще даже не выяснив главного. Все хорошо с ним. Небольшое сотрясение, конечно есть, ну и наглотался дыма он больше, чем вы. Он просто спит, под действием лекарств, организму нужно дать отдохнуть и восстановиться. Вы же оба такие шустрые, без уколов со снотворным, хоть к кровати привязывай. Мы его на мрт везем, а он очухался и чуть за вами не побежал. Еле скрутили. Вот молодежь неугомонная пошла. Идите в свою палату, отдыхайте. Завтра сможете увидеться. Только без фокусов.
– Почему тогда он в реанимации? – с нотками истерики спрашиваю у врача.
– Да с чего вы взяли-то? – начинается смеяться, – Это просто вип-палата.
Из моей груди вылетает облегченный вздох вместе с рыданием, видимо не так просто сразу успокоиться после такой нервотрепки.
– Еще пару минут, пожалуйста, дайте мне посмотреть на него, и я уйду к себе. Честно, – прошу врача между всхлипами.
– Пару минут, не больше, – строго произносит и они вместе с медсестрой выходят в коридор.
С трудом поднимаюсь на трясущихся ногах и прижимаюсь лбом и ладонями к стеклу. Чувствую новый поток слез, но это уже слезы облегчения. После них мне точно станет легче. Не сдерживаюсь, выталкиваю вместе со слезами все отчаяние и боль, пока боковым зрением не замечаю какое-то движение.
Поворачиваю голову в сторону дверного проема и застываю в растерянности. Передо мной, оперевшись на косяк плечом, с хмурым выражением лица стоит мой жених Влад. Я с трудом сглатываю очередную порцию слез, потому что сейчас находиться здесь в таком виде перед ним мне кажется очень неудобным.
Получается, что я вчера не явилась на свою помолвку, сбежала с приема, никому ничего не сказав, а теперь валяюсь по полу и убиваюсь в истерике по своему бывшему парню, с которым в целом ничего страшного не случилось. Но ведь могло же… сама себе объясняю причину.
Влад сканирует меня взглядом несколько долгих секунд, потом разворачивается и выходит в коридор. Я быстро стираю рукавами слезы и иду следом. Представляю, как я выгляжу сейчас со стороны.
Глаза опухшие, красные и зареванные, волосы спутаны в одно большое гнездо, на щеках черные разводы от сажи и туши. Вся одежда мятая и сильно пропахла дымом и гарью. Но я не могла уехать домой даже для того, чтобы переодеться и помыться. Вообще не могу отойти от него ни на шаг.
Как я могла подумать, что смогу забыть его, перечеркнуть все свои чувства, перешагнуть через нашу любовь и выйти замуж за другого? Сейчас я понимаю, что не могу. Пусть только в себя придет и поправится. Не важно, что нас ждёт впереди, мы разберемся с этим, только бы жил. Не имеет значения даже со мной или с другой, просто, чтобы я знала, что у него все хорошо.
Влад стоит у окна, руки в карманах брюк, смотрит куда-то вдаль. Я тихо подхожу и встаю рядом. Тоже молчу, потому что не знаю с чего начать разговор.
– Прости меня, – шепчу ему дрожащим голосом. Это все, что я смогла сформулировать и выдавить из себя. Я поступила с ним очень плохо, что тут скажешь. Что вообще можно сказать в такой ситуации? Мне очень жаль? Так мне нисколько не жаль. Я не жалею, что сбежала и провела эту ночь с Кириллом. И никогда не пожалею об этом. Вот такая я дрянь. Будучи невестой одного изменила с другим.
– Я уезжаю завтра, – ровным голосом отвечает Влад, но я замечаю, как напряжены его плечи и на лице выделяются скулы, – один, естественно, – внутри он вовсе не спокоен сейчас, но держит себя в руках. И я очень благодарна ему за это. Потому что того, что я пережила сегодня, мне с лихвой хватило, если бы меня ждали ещё и жёсткие разборки с бывшим женихом, я бы уже снова скатилась в истерику.
– Спасибо, – шепчу ему снова, потому что горло ещё очень сильно саднит и эмоции бьют через край.
– Я бы никогда не отдал ему тебя, Ника, и не отпустил…, если бы ни его сегодняшний поступок. Он же тебе жизнь спас чуть ли ни ценой собственной, – делает небольшую паузу, затем продолжает. – И если бы тогда на приеме я не видел, как он смотрит на тебя.
От этих слов слезы, которые сегодня льются из меня с такой силой, будто все долги выдают за прошлые годы, начинают бежать снова.
Я знаю, что ему очень больно. Это читается между строк его немногочисленных слов, слышится во всех интонациях и видно по эмоциям, которые он не в силах скрыть.
Я не могу ничем ему помочь и изменить ситуацию. После сегодняшнего дня я поняла, что, как никогда, хочу жить, хочу любить и быть любимой. И если у меня есть крохотная надежда, хотя бы небольшой шанс, что все это сбудется, больше не буду допускать ошибок.
Жизнь так коротка, надо ценить каждый прожитый миг и каждый шанс, который щедро предоставлен судьбой. Не буду больше никого обманывать и самое главное обманываться сама. Сегодня я выжила, значит, получила ещё один шанс стать любимой и счастливой. И в этот раз я его не упущу.
– Дверь зала, когда ты была там внутри, заперла Арина Матвеева, бывшая подружка твоего Гордеева, – прерывает гнетущую тишину, – она уже арестована, и я позабочусь о том, чтобы это дело не спустили на тормозах, и чтобы она села надолго.
Я стою в полном ступоре и не могу ничего сказать. За все это время, я даже не вспомнила про двери, хотя тогда в зале у меня была мысль, что их кто-то запер. А Влад сразу в этой ситуации выхватил самую суть. Пока я мечтала о своей любви и думала о том, как снова стать счастливой, Влад позаботился о том, чтобы поймали преступника, и я снова была в полной безопасности.
– Прощай, Ника, – бросает напоследок и сразу уходит, не давая мне возможности ответить. Так лучше, хоть немного легче для меня. Надеюсь и для него тоже.
Глава 28
Ника
Я лежу на узкой больничной кровати, укутанная в одеяло и крепко прижатая к мужской груди. И мне сейчас так хорошо, что я, несмотря на навязчивое чувство голода, не собираюсь никуда уходить. Ни за что. Когда Кирилл утром проснулся, я уже сидела с ним рядом. Меня ненадолго выставили за дверь пока шел обход, и делали все необходимые процедуры, но потом я вернулась снова к нему в палату, и даже завтрак принесла с собой.
Лежать он категорически отказывался, поэтому мне пришлось пообещать, что я всегда буду рядом. Но он в принципе особо и не спрашивал, просто сгреб меня в охапку и прижал к себе.
Мы ни о чем важном пока не говорили, ничего из произошедшего не обсуждали, просто наслаждались друг другом насколько это было возможно в условиях больницы. Кирилл старался вообще не выпускать меня из рук, хотя, по-моему, уже всем вокруг было понятно, что меня оттуда силой не выгонишь.
Кирилл когда-то успел подружиться с Максом, они очень часто созванивались и обсуждали какие-то дела. Кир каждый раз во время таких звонков придумывал разные способы выпроводить меня из палаты. Это, пожалуй, был единственный случай, когда я уходила от него. Мне было любопытно, что они там затеяли, но пока шансов что-то выяснить мне никто не давал.
Меня выписали из больницы через три дня, когда все анализы были готовы. Кирилл из-за сотрясения провалялся две недели, потом каким-то чудом уговорил врачей на выписку, пообещал, что дома у него тоже будет постельный режим. Тем более, если к этому постельному режиму буду прилагаться еще и я. После этого заявления, я густо покраснела, врач довольно хмыкнул и неожиданно согласился на выписку. Видимо, я весомый аргумент.
Наши мамы как-то сами поняли, что мы вместе, но на удивление ничего у нас не спрашивали и не вмешивались, просто ходили счастливые и довольные. Хотя мы сами еще ничего не обсуждали. Сначала я очень боялась этого разговора, потом, когда увидела, как он на меня смотрит, страхи все улетучились, осталась неопределенность, недосказанность и недоговоренность, но в стенах больницы не хотелось разговаривать о таком важном.
Реакция деда тоже очень удивила. Похоже, мое примирение с Гордеевым ему было на руку, он мне даже цветы прислал в больницу с пожеланием скорейшего выздоровления. Сначала у меня была мысль, что он ждет меня дома здоровую, чтобы голову оторвать за мои выходки. Но потом он мне позвонил и спокойным голосом искренне пожелал здоровья. Сказал между делом, что с отцом Влада они все-таки заключили несколько выгодных для обеих сторон сделок, на этом я выдохнула с облегчением и успокоилась окончательно.
Когда Кирилла выписали, он заявил моим родителям, что забирает меня к себе в квартиру насовсем. Хотела было возмутиться, что меня никто не спросил, но потом вспомнила, что врач отпустил его из больницы только с условием постельного режима, к которому прилагаюсь я.
Родители с одобряющей улыбкой на все согласились, и мне показалось, что даже пожали друг другу руки.
Уже дома Кирилл утянул меня с собой на диван, обнял очень нежно и бережно и прошелся легкими поцелуями от виска по щеке, рождая в моем теле искорки желания.
– Ника, нам очень нужно поговорить, – шепчет мне на ухо, – но я бы хотел сделать это по-особенному. Потерпи, пожалуйста, еще пару недель, когда мне можно будет вернуться к полноценной жизни. Скажу только одно, я люблю тебя больше жизни и никогда не отпущу, привыкай к этой мысли.
Упоминание о том, что он любит меня больше жизни отзывается в груди острой болью, потому что, я понимаю, что это сравнение чуть не обрело буквальный смысл.
В целом мне было достаточно этих слов, чтобы снова стать самой счастливой, но, если он хочет особенный разговор, значит, так и быть. Пусть будет.
***
Спустя три недели.
Зал, который частично пострадал при пожаре, удалось восстановить полностью, но тренировки мы все равно перенесли в соседнее помещение, потому что в том, я находиться больше не могла.
Сегодня во время репетиции я получила от Кирилла сообщение с адресом, к которому шла приписка, что он меня там очень ждет. Любопытство сдержать не получается, поэтому я, закончив тренировку раньше, бегу в душ, переодеваюсь в спортивный костюм и завязываю не досохшие волосы в корявый пучок.
Выскакиваю на улицу, и в этот момент к зданию подъезжает Юлькина машина. Она-то что тут делает интересно?
– Так, – останавливает меня, выходя из машины, – куда это ты собралась в таком виде?
– Кирилл прислал мне адрес, – демонстрирую ей сообщение, – и написал, что очень ждет, так что я побежала.
– Никуда ты не побежала, – хватает меня за руку и тащит обратно, – пока в порядок себя не приведешь.
По ее категоричному взгляду понимаю, что даже грустная моська кота из Шрека меня сейчас не спасет. Затаскивает меня в раздевалку, усаживает на стул и начинает колдовать над моим образом. Делает макияж, хорошо хоть недолго, затем красиво укладывает волосы феном. Достает из пакета, который притащила с собой, шифоновое платье и шубку красивого серо-голубого цвета.
– Ты уверена, что мне нужно так наряжаться? – с сомнением смотрю на наряд, – ты что знаешь куда я еду?
– Я уверена, – категорично заявляет, – и больше я ничего тебе не скажу, – загадочно улыбается и пожимает плечами.
Когда весь мой образ готов полностью, мы выходим на улицу и садимся в Юлькину машину. Она даже адрес у меня не спрашивает. Нормальный расклад. Все в курсе, похоже, кроме меня.
Мы проезжаем какими-то дворами и останавливаемся. Смотрю вокруг и пока ничего не понимаю. Юлька звонит куда-то и сообщает, что мы на месте.
Спустя пять минут к машине подбегает Кирилл, открывает дверь с моей стороны, ловит меня в свои объятия и коротко целует в губы. Затем достает из кармана широкую атласную ленту и завязывает мне глаза. Я смеюсь и ежусь от мурашек, потому что вся эта загадочность и таинственность очень романтична.
Кирилл какое-то время осторожно ведет меня за руку, затем останавливается и ставит перед собой. Обнимает сзади за талию, прижимает крепче к себе и стягивает ленту.
Я открываю глаза, смотрю прямо и пораженно застываю на месте. Дыхание перехватывает, и я не могу сдержать слез. Главное сейчас во всю силу не разрыдаться от эмоций.
Прямо передо мной новое красивое здание с большой вывеской «Студия танцев Вероника». Ну, вот как тут сдержаться? Надеюсь, Юлька, когда меня красила, учитывала такие риски как слезы. Не хотелось бы в такой момент быть похожей на панду.
– Еще не все до конца доделано, но мы старались, – прерывает поток слез мой любимый мужчина, – пошли, посмотрим, что внутри.
Берет меня за руку и ведет за собой. Боковым зрением отмечаю, что Юлька не уехала, а стоит рядом и снимает все на телефон. А рядом еще и фотограф маячит. Зачем интересно?
Мы заходим в большой холл и я внимательно смотрю по сторонам. Здесь все новенькое и красивое, оформлено в светлых тонах, даже диванчики уже есть. Кирилл не дает рассмотреть мне все это подробно, тащит в какой-то зал, затем снова завязывает глаза и подхватывает на руки.
Не вижу, но чувствую, как заносит в помещение и ставит примерно посредине. Снимает ленту, разворачивает к себе и целует. Я отвечаю ему до тех пор, пока мой мозг не фиксирует то, что я успела выхватить взглядом до поцелую. Пораженно замираю и оглядываюсь вокруг. Весь зал заставлен моими любимыми пионами. На потолке и на окнах горят гирлянды.
Боже, я сегодня умру от счастья, наверно. Мне столько сюрпризов никогда не делали, а тут все в один день.
Кирилл в это время берет мои руки в свои и опускается передо мной на одно колено, я ошарашенно смотрю на все это и, кажется, забываю, как дышать.
– Ника, я говорил тебе уже много раз о своей любви, но я хочу, чтобы ты знала еще кое-что. Я искренне прошу у тебя прощения за все свои недостойные поступки, которые совершил, пока был в неадекватном состоянии. Обещаю, что этого больше никогда не повторится. Я тебя никогда больше не обижу и не причиню боли. Ты теперь для меня единственная женщина, впрочем, ты единственная с тех пор, как я тебя увидел и это чувство на всю оставшуюся жизнь. Я люблю тебя больше жизни, выходи за меня замуж.
