Якунин Антон Иванович
Евангелие от Протона
Часть 1 – Глава 11
Уже прошло два месяца, как я прибыл на эту луну. Денно и нощно, не замечая часов, я копошился в лаборатории, совмещая технологии двух независимо ра́звитых культур и цивилизаций.
Моя машина перехода была повреждена настолько, что напоминала мне корабль Тесея. Деталь за деталью (из первоначальной конструкции) приходилось заменять на местный компоненты. И не было никакой уверенности, что всё будет работать должным образом.
Но больше всего мне не хватало привычных мне инструментов для расчётов. Даже глизианский калькулятор, был для меня абракадаброй. И многие вычисления приходилось делать по старинке, карандашом на бумаге.
В остальное время я был как в санатории. Утром завтрак, потом совместная зарядка, очень напоминающая ушу, потом я работаю в лаборатории, часов примерно пять и далее обед. Потом послеобеденный сон, снова работа, и ужин, который длится часа два, так как все активно беседуют.
Помимо Тат У Пэс, на аванпосте также проживают Сит Си Ун, это тот самый парень, что был с Тат У Пэс в день моего прибытия сюда. Высокий и имеющий крепкое телосложение. Он был старшим научным сотрудником по-нашему. Он совсем не понимал мой язык, но за то время, что я провёл здесь, успел нахвататься разных выражений. Коммуникация была налажена также и с моей стороны. И каждый день за ужином, я активно старался говорить на глизианском языке. И как жаль, что на земле я не учил, в своё время, китайский. Меня всё время не покидало чувство, что глизианский очень сильно на него похож. Нисколько фонетикой, сколько структурой языка. Здесь нет понятий спряжений и времён глаголов, родов, склонений, падежей существительных, нет даже множественного числа.
Помимо Тат У Пэс и Сит Си Ун, вахту нёс старого вида глизианин по имени Фар Ар. Его было практически не видно и не слышно. Занимался он в основном обслуживанием станции. Чтобы всё работало, а также было тепло и сухо. Встречались мы с ним только за ужином, но иногда я видел его блуждающим по коридорам. За все два месяца, мы так и не обмолвились с ним ни словом. То ли он меня боится, то ли я ему безразличен. И даже когда по моей просьбе к Тат У Пэс, предоставить инвертор, Фар Ар принёс мне его лично. Он, оставаясь отстранённым и невозмутимым, положил его на стол рядом со мной и удалился.
Тат У Пэс не смог мне объяснить, почему Фар Ар нелюдим и неразговорчив. Видимо, и сам знал его не лучше моего.
А тем временем моя машина уже начинала подавать первые признаки жизни. От местного узла питания через инвертор получилось запитать главный компьютер, на котором и происходили все расчёты. К моему счастью, он запустился. И даже больше, вся информация была на нём в целостности и сохранности. Я пригласил Тат У Пэс разделить мой триумф. В этой маленькой победе ощущалась надежда.
Когда он пришёл в лабораторию, за толстыми стенами сквозь вой ветра послышался громкий гул, стены содрогнулись и раздался громкий взрыв. Тат У Пэс посмотрел на меня и удалился, не сказав ни слова.
Я прошёл по коридору в общую комнату. Тат У Пэс и Сит Си Ун уже были почти полностью экипированы для выхода наружу.
– У нас гости, – сказал Тат У Пэс, посмотрев на меня,
– Незваные? – спросил я,
– Может быть, – ответил Тат У Пэс, – до пересменки две недели,
В комнату вошёл Фар Ар, и приглашающим жестом позвал меня.
– Следуй за Фар Ар, – посоветовал Тат У Пэс.
Я шёл за стариком до двери в конце зала, которую при мне ещё никто ни разу не открывал. Фар Ар неуверенно вставил ключ и отпер дверь. Со скрипом дверь поддалась. Проход открывал путь по лестнице вниз. Фар Ар вошёл первым, нажал на кнопку в углубление стены, и спуск стал освещён.
Пройдя четыре пролёта по узкой лестнице, мы попали в коридор с тремя дверями. Мы вошли в ближайшую дверь и очутились в комнате, что была ещё меньше той, где я спал. Фар Ар принялся толкать шкаф, со всяким хламом, в сторону. Я подошёл поближе и помог ему. Шкаф, скрипя, стал сдвигаться в сторону. В самом низу стены, за местом где стоял только что шкаф, была небольшая, с виду непримечательная пластина, окрашена в цвет стены и закрывающая лаз. Старик Фар Ар поднял её. И махнул рукой, недвусмысленно намекая, что мне нужно туда залезть.
С небольшим трудом я протиснулся в этот лаз и прополз несколько метров по грязному, усыпанному мелкими камнями, полу. Нащупав преграду в виде такой же пластины, я толкнул её рукой и толкнул вверх. Выбравшись из узкого тоннеля, я осмотрелся. В кромешной тьме на стене я обнаружил маленький огонёк и нажал на него. В комнате стало светло. Маленькая комнатушка с двумя стеллажами, полки которого были забиты чем-то, что напоминало оружие и патроны к нему, имела очень низкий потолок и скверный запах. В углу лежали какие-то бумаги стопкой. И не было ни окон, ни дверей. Только зашпаклёванный след, в месте, где когда-то был проход или дверь.
Я подошёл к стеллажу и принялся рассматривать то, что я принял за оружие. Взяв в руки одно из устройств, я осмотрел его внимательно, сомнения растворились. В любом уголке вселенной, орудия для убийств, просто обязаны выглядеть сходным образом. Это всегда, некоторая, так сказать, палка. Созданная вселять ужас на того – на кого смотрит её чёрный глаз смерти.
Больше в комнате, кроме стопки бумаг в углу, смотреть было нечего. Я аккуратно водрузил орудие на место и сел в углу. Рассматривая листок за листком, я обнаружил, что текст отличался от глизианского. Символы и буквы, даже близко не были похожи на те, что доводилось мне видеть ранее.
Вдоволь начитавшись абракадабры, я опёрся о стену и, поджав колени, закрыл глаза. Перед тем как погрузиться в пучину подсознания, я увидел свет. В свете я увидел её вновь. Она, как и прежде во сне, шла мне навстречу. Тёплое чувство наполняло меня изнутри, прогоняя прочь холод, наполняющий комнату. Я попытался пойти ей навстречу, протянуть руку, вымолвить слово. Но провалился в глубокий сон.
Часть 1 – Глава 12
Я очнулся от шороха. Кто-то карабкался по лазу прямиком ко мне. Створка прохода отодвинулась, и я увидел удивлённое лицо Фар Ар. Он поманил меня за собой.
Я выбрался из заточения, и вдохнул спёртый запах подвала, что ощущался здесь намного сильнее. Это был запах хоть и маленькой, но свободы. Пробежав по лестнице, ведущей наверх, в комнате я встретил молодого человека невысокого роста, с гладко выбритой головой. За ним скромно стояла Фат Ил Ти, она робко подняла глаза и посмотрела на меня. В этот момент, в комнату вошёл Тат У Пэс в компании с глизианином в форме. Они оба подошли ко мне.
– Вот и пришло время расставаться, – громко сказал Тат У Пэс и протянул мне руку,
– Думаю, мы ещё увидимся, – ответив на рукопожатие, сказал я,
– Может быть и увидимся, – заметил Тат У Пэс и опустил глаза, – но надеюсь, что к моему следующему возвращению сюда, вас уже здесь не будет,
– Я сделаю всё возможное, – пробурчал я,
– И это не значит, что я не буду вам рад, – оговорился Тат У Пэс, – просто настало время вам вернуться в ваш мир.
Я обнял Тат У Пэс. И то была наша с ним последняя встреча. Лысый, вновь прибывший, глизианин проводил Тат У Пэс к шлюзу. А я в сопровождении Фат Ил Ти и глизианина в форме побрёл в лабораторию.
В лаборатории, глизианин в форме, открыл большой сундук, который приволок следом, и достал оттуда множество электронных компонентов. Очевидно, что это был мой заказ. Но что из компонентов было чем, ещё только предстояло узнать.
Когда я изучал и сортировал комплектующие, ко мне подошла Фат Ил Ти и протянула некоторое подобие конверта, внутри которого не было письма, но сам конверт раскрылся, и я увидел рукописный текст. Написано было не очень аккуратно, но разборчиво.
«Антон, обстановка после вашего исчезновения резко накалилась. Солдаты Зондбри переходят все грани разумного. Досу Та У был арестован. Допрашивают всех, кто был с вами в контакте. Меня допрашивали дважды. Знаю, что Досу Та У арестовали для интенсивного допроса. Рано или поздно он расколется. Но, скорее всего, первой буду я. Позаботьтесь о Фат Ил Ти. Вы теперь у неё единственный родственник. Возможно, когда вы это читаете, меня уже нет в живых. Ваша гиеони таст Ман Ти Фат».
У меня ком в горле встал, когда я дочитал до конца. Дрожащими руками я положил письмо на стол, сел в кресло и посмотрел на Фат Ил Ти. Она всё время, что я читал письмо, рассматривала меня. И моя реакция на послание, частично, но выдала ей её содержимое. Очевидно, она не знала, о чём писала её мать. Её глаза, намокли. Судорожно она схватила письмо со стола и убежала.
Я попытался догнать её, но безуспешно. Она растворилась сразу за поворотом. Я поискал в общей комнате и на кухне, но там её не было. Побродив по коридорам, я услышал плач. Тихий стон и плач доносились из шлюзовой. Сидя на коленях и держа в руках письмо, она слегка покачивалась, стуча в дверь шлюза.
Возможно, она надеялась, что Тат У Пэс мог прочитать ей это письмо. А возможно, она хотела попросту вернуться домой.
Я медленно подошёл к ней и положил руки на плечи. Мгновение спустя, что-то ёкнуло в голове. Руки и ноги онемели. Я уже не мог продолжать стоять и упал. Ударившись головой об бетонный пол, я увидел яркий свет. Он выжигал мне глаза тем сильнее, чем пытался я ему воспрепятствовать. Закрыв глаза руками, я усугубил ситуацию, свет стал жечь ещё больнее.
На секунду, когда я понял, что всё без толку и почувствовал обречённость, я попытался расслабиться, и боль начала уходить. Свет – всё, что я видел на тот момент. Он был вокруг и внутри меня. А сразу позади меня, я почувствовал чьё-то присутствие. Обернувшись, я увидел её. Она была огромная, раз в пять больше чем я. Страх окутал мой разум. Она была больши́м силуэтом. Но в её чертах я узнал Фат Ил Ти. Дымка начала рассеиваться. Свет тускнеть. Перед глазами мелькали мушки и огоньки. А с головы капала горячая кровь. Я дотронулся рукой. Волосы были пропитаны кровью. Я привстал и подполз к стене. Опираясь о стенку плечом, я встал на ноги. Голова кружилась. Ноги были ватными. Руки не слушались.
Выйдя в коридор, я увидел бегущих ко мне Фат Ил Ти и Фар Ар. Фар Ар подхватил меня и помог дойти до каюты. Фат Ил Ти куда-то убежала, когда мы вошли в каюту. Фар Ар усадил меня на кровать и отошёл к двери. Когда он выглянул в коридор, на него налетела Фат Ил Ти. Она от столкновения уронила всё, что у неё было в руках. Какие-то палочки и баночки, бинты и тряпочки. Тут же бросилась их собирать. Взволнованно она проговорила: «Помоги». Взяла меня за руку и отвела к умывальнику. Она показала, как нужно наклониться, чтобы она смогла помыть рану. Я наклонился. Она включила воду и осторожными движениями рук принялась мыть рану. Высушив и намазав какой-то мазью, она забинтовала мою голову. Деликатно проводила до кровати и помогла лечь. Она помогла мне раздеться и укрыла меня одеялом.
– А у нас не принято спать при возможном сотрясении, – игриво сказал я,
– Отдых, – сказала она,
– Спасибо, – сорвалось у меня,
– Спасибо, – безэмоционально повторила она.
Она подошла к двери и развернулась. Достала из кармана письмо и потрясла им.
– Что говори, – произнесла она,
– Боюсь, ты не поймёшь меня, – опрокинул я,
– Что говори, – снова повторила она.
– Хорошо, я попробую. – собравшись с мыслями, сказал я, – Это письмо для меня. Твоя мама Ман Ти Фат просит меня позаботиться… таксс… помочь тебе. И я буду помогать.
– Помогать. – повторила она, уставившись на меня.
– Да, помогать тебе, – я указал на неё пальцем,
– Сатис А плохо, – проговорила она,
– Сатис А? – спросила я,
– Ман Ти Фат – Сатис А, – сказала она, – мама Ман Ти Фат
– Понял, нет. Неплохо, – возразил я и отрицательно повертел головой.
– Ты плохо. – сказала она,
– Я тоже неплохо. – ответил я.
– Ты плохо письмо. – снова сказала она.
– Ааа. Нет, я расстроился из-за другого. – с чувством вины за обман произнёс я.
– Вы хотите кушать? – практически идеально произнесла она,
– Да, с удовольствием. – сказал я и у меня заурчало в животе.
Фат Ил Ти вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Я немного полежал на кровати и встал. Руки и ноги снова были мои. Я почувствовал запах варёной говядины. Слюнки потекли. Голодное предвкушение, зачастую, приятнее самого́ приёма пищи. Я знал, что так пахнет тёплое и жирное заливное из местной рыбы. И на вкус оно было не очень. Но я был так голоден, что готов был есть даже их аналог яичницы, в желтке кровавого цвета которого, всегда был эмбрион рептилии. Гадость на вид, а на вкус обычная курица.
На кухне были все. Даже Фар Ар усаживался поодаль. Хотя время было ещё не вечернее. Я сел на своё излюбленное место у маленького окна. Здесь немного сквозило, но зато было уютно. Так как из отверстия в полу шёл горячий воздух системы отопления. Это сводило на нет все попытки, холода снаружи, меня заморозить. Присутствующие смотрели на меня внимательно. Я поднял руку в знак приветствия и слегка помахал ей из стороны в сторону. Улыбнулся.
На столе было больше еды, чем обычно, вновь прибывшие привезли провизию, и этот обед был особенно роскошен, по меркам всех тех обедов, что были прошлые месяцы.
Фат Ил Ти передала, через сидевшего рядом со мной глизианина в форме, столовые приборы и тарелку. И сама села напротив меня. Все продолжали внимательно смотреть на меня. И я произнёс: «Приятного аппетита!». Фат Ил Ти улыбнулась по земному. Остальные присутствующие, включая Фар Ар, опустили глаза и принялись потчевать.
Мысль, что Досу Та У и Ман Ти Фат арестованы, не давала мне покоя. Всё сводилось к тому, что моё местоположение раскроется уже вот-вот. Одно то, что она отправила свою дочь сюда, указывало на то, что это сейчас самое безопасное место. И это вопрос времени, когда Зондбри поймут, что я здесь.
Стены давили со всех сторон. С момента моего прибытия на эту луну, в этот аванпост, я не чувствовал себя так неуютно и так небезопасно. Враг, если можно так выразиться, шёл, наступая на пятки. А моя машина ещё не была готова. И руки опускались, видя, сколько ещё предстоит сделать. А мотиватор был таким сильным, что только стращал и демотивировал. Всегда страшно, когда цель так далеко. Но именно в этот момент, ты начинаешь чувствовать настоящую свободу, именно тогда, когда ты якобы обречён. И в переломный момент, ты с опущенными руками, обесценивая всё, кроме своей цели, получаешь заряд невиданной мощи. И эта про́пасть между тобой и целью, становится не чем иным, как трамплином, и ты уже на гребне волны. Ты можешь плыть, направляя себя по наилучшей траектории, можешь упасть, но тем больнее тебе будет, чем сильнее ты отчаялся. Главное – не утонуть.
Часть 1 – Глава 13
Заряда бодрости должно хватить, чтобы управиться с ремонтом в ближайшие недели. На удивление, мысль, что в любой момент сюда нагрянут солдаты Зондбри, пугала меньше, чем то, что Фат Ил Ти сейчас снова придёт сюда, будет сидеть вот на этом кресле и смотреть… смотреть… смотреть. Нет, в этом нет ничего плохого. Но в последнее время меня это немного пугает. Со слов Ман Ти Фат, я ей стал как отец. И согласно местным обычаям, всё это понимают. Все, кроме неё само́й. Хотя, может, я глубоко заблуждаюсь, и в её поведение нет ничего удивительного или необычного для глизианки. Может быть так у них и положено, что девочки так обходительны со своими отцами. Но меня не покидало и не покинет чувство, что я ей нравлюсь. И не то чтобы мне это не нравилось, но ей сколько лет-то? Семнадцать? А мне, в свою очередь, уже перевалило за пятьдесят. Господи, чем я занял свои мысли. Сосредоточься на работе. Так-с эти провода сюда. Подрегулируем вольтаж. Должно получиться. Включаем.
Бип. Бип-бип. Тс-тс-тс-тс-тс. Чик. Бип-бип. Это мой триумф. Корабль Тесея снова работает. Осталось совсем немного, собрать дифференциальную камеру.
– Вы помогать знать язык, – раздался голос за спиной.
От удивления я выронил клещи, которыми только что гнул лист металла. Встав с пола и вытирая руки от грязи, я обернулся. Передо мной, опустив глаза, стояла Фат Ил Ти. Она нервно теребила кармана, ужасного комбинезона, который превратил образ юного студента-академика, в юного оборванца из работного дома.
– Если ты хочешь, чтобы я научил тебя своему языку, – проговорил я, оттирая жирное пятно с ладони, – то тебе придётся немного подождать, пока я не закончу ремонт.
Не знаю, что из того, что я только что ей сказал она поняла, но вид у неё стал угасающим. Она развернулась и пошла к выходу. И первое, что почувствовал в этот момент – это укор. Совесть ошпарила меня. А в моём омуте памяти оживились образы Сони. Сколько раз я откладывал наши с ней игры, занимаясь, то одним, то другим. Я променял драгоценные минуты как своей, так и её жизни, на то, что создавало впоследствии только проблемы.
– Постой, – окликнул я Фат Ил Ти, – я не сказал "нет", но в данный момент я просто обязан починить эту штуковину. И я думаю, что могу немного позаниматься с тобой вечером.
– Вечером, – повторила она, – позаниматься.
– Да, всё верно, помогать знать язык, – я указал жестом на неё,
– Спасибо.
В этот момент она бросилась на меня и заключила в объятия. И мне ничего другого не оставалось, как ответить ей тем же.
Продолжая работу по сборке дифференциальной камеры, я думал о том, а как именно я буду её учить. Язык не физика и не математика, здесь нужны образы, а не понятия. Порой сложно понять человека, с которым прожил десяток лет. Даже в мелочах. А иногда и сам не понимаешь, что значит то или иное. Коммуникация – такая ко́мплексная работа мозга, сотни операций ежесекундно, и стоит только сделать что-то иначе, просто опустить глаза, и смысл сказанного меняется. Руки убираешь в карманы или теребишь ими шов у штанов. И вот уже новое значение у простой просьбы о помощи. Мы никогда не понимаем друг друга, так как понимаем сами себя, но себя мы не понимаем тоже. Даже когда ждём этого от других.
Увлёкшись мыслями о предстоящем учебном процессе, я не заметил, как комнату наполнило дымом от сварки. И едва не потеряв сознание, открыв маленькое окошечко, я выбежал в коридор. Откашливаясь, я побрёл на кухню. Попутно осматривая стены, я снова почувствовал себя как дома. Уют – это то, чего мне так не хватало с тех пор, как я покинул свою планету.
Выпив воды, я сполоснул стакан и пошёл в каюту Фат Ил Ти. Не успел я постучать в дверь, как она отворилась. Она робко отпрянула в сторону, позволяя войти.
Её каюта не отличалась от моей, а во многом была более аскетична. Мебель была расставлена немного иначе, кровать стояла у стены, где должно́ было быть окно. И лампочек было на одну меньше.
Она поставила стул напротив кровати, куда благополучно запрыгнула сама, и села как ребёнок, сложив ноги в позе лотоса. Я сел на стул, немного отодвинув его. Предчувствие того, что это не только уроки для неё, становилось всё сильнее. Но в то же время мне это льстило. Не питая особых иллюзий насчёт неё, я воспринимал её скорее как влюблённого подростка. И если цель у нас выучить язык, то хороши будут любые мотиваторы. Тем более что опыт у меня в этом какой-никакой имеется. Однажды, когда я ещё преподавал в институте, была у меня студентка Марина. Влюблена была в меня по уши. Ходила на все лекции, даже на те, что были у других групп. А на четвёртом курсе, даже со старшекурсниками. Девочка была любознательная – это бесспорно, но к другим преподавателям такого внимания, как ко мне, не проявляла. Всё прошло более-менее гладко, пару раз, конечно, чуть было не перешли границ. Но благо её подруга, которая изредка появлялась, даже на тех лекциях, которые были в расписании, сыграла в нужный момент в роли ингибитора. Не исключено, что это была стратегия со стороны подруги. Ведь по окончании учёбы, именно с ней мы начали встречаться. И впоследствии она стала матерью Сони и моей супругой.
Фат Ил Ти сверлила меня взглядом, а я поймал себя на мысли, что попросту завис, сидя на стуле. Неловкая пауза была прервана.
– Так, – неуверенно начал я, – с чего мы начнём?
– Приивъет, – сказала она, протянув гласные,
– Привет. – ответил я и начал искать карандаш с бумагой, – Я думаю, что лучше начать с алфавита, и мне нужен лист бумаги.
– Помогать, – сказала она,
– Помоги, – сказал я,
– Нужно быть спокойно, – сказала она и обняла сама себя,
Хлопо́к и всё как в тумане. Снова вокруг всё залито светом. Пропали звуки и запахи. А напротив меня стоит она.
– Не бойся и не переживай. – сказал она отчётливо и без акцента.
– Что происходит? – спросил я,
– Я установила связь напрямую с тобой.
– Значит, это не игры моего разума? – Удивлённо уточнил я,
– Может, и игры, разума точно, – сказала она и села на кровать, которая каким-то образом очутилась позади неё,
– Это всё в моей голове? Это реально?
– Реально, да, в голове, не совсем. – продолжила она, – Правильнее будет сказать, что не в твоей, а в наших. В данный момент оба наших мозга работают вместе как один.
– Почему раньше так никто не делал?
– Пытались делать. Отец пытался. Мать пыталась. В итоге это сделали установкой, проникающей в сознание. Тогда-то он с Досу Та У и моей матерью и узнали многое, в том числе и ваш язык.
– Но я этого почти не помню, и всё это выглядело совсем иначе. Было много образов и чувств.
– Конечно, так как работала установка проникающая в сознание. А это довольно грубый способ. А чтобы соединить разум, как сейчас мы, нужно соблюсти ряд условий.
– Почему ты так хорошо говоришь, ты знаешь язык? – удивившись, перебил я, – Прости,
– Я не совсем говорю, я транслирую информацию. А твой мозг её понимает, минуя вербальные и невербальные интерпретаторы.
– Понятно. – понимающе кивнул я и осмотрелся. – Но почему я боюсь, почему мне панически страшно, и чем сильнее я боюсь, тем хуже тебя слышу, всё расплывается?
– Связь нарушается, расслабься. – успокаивающе сказала она,
– Я постараюсь. – я сел на стул, которого только что не было, и вдохнул широкой грудью.
– Вот так лучше. – улыбнувшись сказала она. – Тут-то мы и подошли к теме условий нашего с вами контакта. Видите ли, есть ряд условий, при которых этот контакт возможен. Первое и немаловажное условие – это то, что контакт должен быть обоюден, стоит вам начать воспрепятствовать, и связь будет потеряна. Второе, схожесть биологических видов. Не стопроцентная, но хотя бы немного приближенная. Третье условие – отсутствие бифуркации квантового мышления, простыми словами – понятия и смыслы не должны быть подвержены изменениям, ни во время осмысления ни после.
– Третье не совсем понятно. – оговорился я,
– Скорее всего, ваш мозг нашёл не совсем верные определения для понятий, что я транслирую. Я попробую сказать иначе. – немного помедлив продолжила она. – Предположим, что я говорю о звезде, о конкретной, что сейчас прямо над нами. В этот момент мой мозг транслирует в ваш мозг некий смысл, что в вашем и в моём мозгу сопоставим с понятием Звезда. Мы понимаем друг друга. Если представление о каких-либо понятиях отсутствуют у вас, ваш мозг использует максимально приближённые. Образуется интуитивное определение. Которое может быть впоследствии трансформировано в философское при наличии необходимых знаний. А философское знание, при наличии желания, воспринимается на веру и загружается в виде сырого мысленного образа и понятия.
– Если я правильно понимаю, то ты говоришь о едином языке? Сырой язык мозга универсален?
– Не совсем универсален. Всё дело в схожести биологических видов. Если алгоритмы синапсов имеют схожую структуру, то понимание возможно. Если разную, то невозможно даже установить контакт.
– Говорить о бифуркации квантового мышления я не могу много, – она застенчиво опустила глаза, – так как это совсем новая область знаний в нашей науке и всё, что я знаю весьма поверхностно. Но могу сказать, что наш народ не так давно установил контакт с разумом, который кардинально отличается от нашего. И самое главное отличие было не в логике и алгоритмах. Проблема в изучении крылась в понятийном аппарате. Понятия, смыслы, значения, менялись буквально на ходу. Стоило нашим учёным начать вникать в значение того или иного понятия, как смысл тут же менялся.
– Как квантовый мир. – перебил я,
– Именно! Логика квантового мира ясна, наблюдаешь – меняешь! – сказала она, – но чтобы подобное происходило со смыслом и понятиями, мы увидели впервые,
– Но как именно это происходит с понятиями? – спросил я, – Может есть примеры?
– Я попробую. – она поёрзала на кровати, поменяла ноги местами и продолжила, – Вот я говорила тебе о Звезде, о нашей звезде, и ты меня понял. А теперь представь на секунду… сосредоточься и представь… Я говорила не о звезде, а о траве, что растёт у дома.
– И…? – смутился я,
– Но ведь ты уверен, что я говорила о Звезде? – спросила она меня,
– Безусловно!
– Вот именно поэтому я и просила тебя, представь, что в тот момент я говорила о птицах, что летают над головой,
– Получается, что понятие поменялось сейчас. Но в прошлом, вместе с ним поменялся смысл?
– Если, грубо говоря, то да, и он будет меняться каждый раз, когда ты к нему обращаешься.
– Но ведь в таком случае, как узнать что-либо? Ведь идея будет утеряна.
– Вот тут и я, и некоторые наши учёные не согласны. Я разделяю ту точку зрения, что в этот момент передаются такого рода знания, что означают все, но, к сожалению, не объясняя этого.
– Суперпозиция смысла.
– Именно. – чётко подытожила Фат Ил Ти.
– Знаешь, я полагал, что это я буду тебя учить чему-то новому, – ухмыльнулся я, – а оказалось ровно наоборот.
– Я просто ответила на твои вопросы. – ответила она и широко улыбнулась.
Мы плавно перешли к изучению моего языка, попутно я получал новые све́дения о языке глизиан. И незаметно для себя я потерял счёт времени. И ощущение реальности. Всё напоминало сон. И сном и являлось. Утром я проснулся в кровати Фат Ил Ти. Её не было рядом. Дверь была закрыта. Медленно шагая, я пришёл на кухню, где не было ни души. Испытывая страшный голод, я первым делом приготовил себе завтрак и, прежде чем отправиться умываться, плотно перекусил.
Приняв душ и почистив зубы, я направился в свою каюту, чтобы переодеться в свежее бельё. Дверь в каюту была распахнута, но вещи казались нетронутыми. Зайдя внутрь и осмотревшись, я переоделся и направился в лабораторию. Попутно размышляя об удивительном мире суперпозиции смысла.