Якунин Антон Иванович
Евангелие от Протона
Часть 2 – Глава 3
Мы остановились у старого двухэтажного дома. Местами на стенах краска отвалилась вместе со штукатуркой, а где-то даже с кусками стен. Мы вышли из машины и сразу же почувствовала сладкий запах цветов вперемешку с запахом выпечки. В соседнем помещении готовили что-то пряное. Мне сразу очень захотелось покушать. За последнюю неделю, только сухой паёк и был в рационе, от запаха которого уже просто воротило. И ноги мои, уже сами, побрели в сторону той лавки с чудесным запахом, но ребята, загрузившись сумками, пошли в дом. И мысль, что я ни слова не знаю по-грузински, хоть и заглушилась воем голода, всё же приводила меня в рассудок, и нехотя, я взяла свою сумку, закинула её себе на плечи и вошла внутрь дома.
Старое здание внутри напоминало таверну семнадцатого века. Полумрак и обилие потемневшего от времени дерева. Старая мебель и грязные занавески. Протоптанный за годы паркет и паутина в углах трёхметровых стен.
Бесспорно, вид был потрясающий, уверена, что эти стены много повидали, но руки чесались навести здесь порядок. Я обошла стойку, напоминающую барную, когда меня окликнул Григорий, спускающийся по лестнице со второго этажа:
– Соня, сейчас здесь никто не проходил? – спросил он и подошёл вплотную, протягивая листок бумаги.
– Нет, – я взяла листок и посмотрела на надпись.
На оторванной четвертинке тетрадного листа, неаккуратным почерком и явно дрожащей рукой, было написано:
«Я видел его. Он пришёл и позвал меня за собой. Я был не прочь присоединиться к этому великому празднику. Хвала Аллаху, что он нашёл меня. Будь проклят тот день, когда я нажал на эту кнопку. Аминь.»
– Григорий, ушёл, – сказал Григорий и замолк.
– Я говорил тебе, оставлять его было дурной идеей, – в комнату вошёл Иван, – я только что разговаривал с соседкой, она говорит, что видела его утром. Он был совершенно нагой, ходил вокруг дома и ругался.
– Я уже объяснял, брать его с собой было бы чрезвычайно глупо, – повысив тон, сказал Григорий, – я не прохлаждаться ездил в Москву. Там было опасно.
– Что-то мне дурно, как-то, – сказала я и уселась на стул, – голова закружилась и… и… я слышу колокол.
Внезапно резко стемнело. За окном разыгрался ливень. Гром и молния, устраивали своё шоу. Стемнело так сильно, что я едва могла различить лицо Григорий, стоявшего в полуметре от меня. Он медленно повернулся ко мне и сказал: «Спи». Дождь резко прекратился. За окнами всё стало фиолетовым. Нежный лиловый оттенок сменялся глубоким синим. Начиналась какая-то фантасмагория. Григорий и Иван начали танцевать, прямо посреди зала, из которого вдруг исчезли все столы и стулья. Они были как два павлина, смотрели пристально друг другу в глаза, медленно вышагивая друг против друга. Руки их имитировали крылья. В какой-то момент они начали действительно отрываться от земли. Колокол ударил прямо над ухом. Свет сменился красным. Весь зал залило багрянцем. Я вспомнила наш старый дом. Это было так давно. У нас гостиная окнами выходи́ла на запад. И иногда перед грядущими заморозками, солнце на закате было чарующе, а порой и пугающе красным. Я помню, как тогда, будучи ещё совсем маленькой, я играла на полу и увидела это солнце. Лучи его ложились на разбросанные по полу игрушки. Тени были настолько длинные, что прятались под диван. Я играла этими силуэтами, пока солнце окончательно не спряталось за горизонт. И только сейчас я вспомнила, что посмотрела на диван и увидела оцепеневший взгляд матери. Её стеклянные глаза смотрели сквозь меня. И я заплакала. Настолько жутко мне тогда было от того, как она на меня смотрела. Возможно, именно поэтому это воспоминание было мной забыто.
Колокол снова ударил. Задрожали стены и окна. Свет стал меркнуть. Григорий и Иван исчезли. На месте, где они только что пари́ли в танце, было серое облако плотного газа, которое вращалось по спирали, уходя под самый потолок.
Очередной удар колокола и всё погрузилось во мрак. Пальцы на руках и ногах слегка покалывали. Общее самочувствие было не очень хорошим. Лёгкая тошнота и головокружение. Я понимаю, что лежу. Мягкая кровать, прохладные и сухие простыни. Свежий ветерок пробежал по лицу и пальцам ноги, которая выглядывала из-под покрывала. Глаза мои были закрыты, но я чувствовала чьё-то присутствие рядом. Этот кто-то снял мокрое и горячее полотенце с моей головы, прополоскал его в воде у изголовья и снова положил, но уже холодное мне на голову. Я понимала, что не сплю. И могла открыть глаза в любой момент. Но то ли не хотелось, то ли мне только казалось, что я контролирую себя.
Этот кто-то был явно не Григорием и не Иваном. Дыхание было тяжелее. Он был явно старше, чем кто-либо из них. И это, безусловно, был мужчина. Как я это поняла, не знаю, но я в этом не сомневалась.
Незнакомец положил руку поверх моей и начал тихо напевать мелодию себе под нос. С минуту-другую он напевал, то ли Битлз, то ли Роллинг Стоунз. Потом точно были Энималс с домом восходящего солнца. А следующую мелодию я слышала только в детстве. Отец часто её напевал, но что это была за песня я не знала. После того как мамы не стало, он больше никогда её не пел. К моменту, как он начал петь припев, я всей душой надеялась, что сейчас сорву мокрое полотенце со своей головы, открою глаза и увижу отца, сидящего возле кровати. Каких трудов мне это стоило. Руки не слушались, а веки были, словно к ним привязали по мешку картошки. Превозмогая, я всё же смогла стянуть с головы салфетку. Слегка приподнявшись и опершись на локоть, пред собой я увидела старика лет семидесяти, с длинными до плеч волосами и бородой сантиметров двадцать. Он смотрел на меня, и я узнала его глаза. Нет, то был не отец, по всей видимости, это был Григорий, но другой.
– Тише, тише, деточка, – осипшим голосом проговорил он, пытаясь уложить меня снова, – ты ещё слишком слаба, дорогая моя.
– Кто вы? – улёгшись на подушку снова, спросила я.
– Меня зовут Гриша, – сказал он и похлопал меня по тыльной стороне ладони. – А ты я так понимаю, не Гриша.
– Несомненно, я не он, – удивившись, ответила я.
– Я знал, что рано или поздно мы встретим тебя, – он закашлялся, – но был уверен, что вы будете вместе с отцом.
– Я как раз ищу его, – сказала я.
– Мы все его ищем, дорогая моя, – он снова похлопал меня по руке, – А где он?
– Этого я не знаю, – удивилась я, – я надеялась, что вы поможете найти его.
– Вот незадача, но я тоже так думал, – пробурчал Гриша.
В комнату вошёл Григорий.
– Гриша, – шёпотом рявкнул он, – ну-ка марш отсюда, ей нужен отдых.
– Я просто поменял полотенце на её голове, – проворчал Гриша.
– Господи боже мой, – Григорий подошёл к кровати и помог встать со стула Грише, – что это за вода, чем она воняет?
– Это дождевая вода, – сказал Гриша.
– Какая дождевая вода? Дождя три недели не было. Это какие-то помои. Фу-у.
– Это дождевая вода, – обиженно проговорил Гриша.
Григорий повернулся и посмотрел на меня.
– Как ты? – наклонившись ко мне, спросил он, – Тебе нужно хорошо отдохнуть.
– Я, неплохо, но немного тошнит, – пожаловалась я.
– Тебе чего-нибудь принести? – спросил Григорий меня.
– Воды.
– Я принесу воды, – внезапно подрядился Гриша.
– Ни в коем случае, – перебил его Григорий, – Иди спать, я сам принесу.
Я немного полежала уставившись в потолок и незаметно для себя провалилась в сон, где два рыцаря сражались на мечах. Они так неистово сражались в непосредственной близости от меня, что я осознавала, что от волнения я начинаю просыпаться, всячески пытаясь себя успокоить, чтобы продолжать лицезреть рыцарский поединок.
Проснувшись от жжения в районе ступней, я спрятала их под одеяло. Утреннее солнце фокусировалось через какую-то посуду прямо в районе моих ног. «Так и пожар может случиться», – подумала я. И собравшись с мыслями, попыталась встать.
Сев на кровать, я пыталась держать равновесие. Комната с кроватью норовили упасть прямо на меня. Поймав баланс, подобно эквилибристу, я слабыми и вялыми, как спагетти руками взяла стакан воды на столике у изголовья кровати. Жадно выпивая его до дна, я краем глаза рассматривала грязную бутылку с мутной, полупрозрачной жидкостью, что стояла на том же столике.
Собравшись с силами, я подошла к окошку и открыла створку. Со скрипом и скрежетом, едва держась на петлях, распахнулось окно настежь, слегка ударившись о шкаф, стоявший близ окна. Комнату наполнил свежий воздух и аромат цветов и дождя. Время, судя по положению солнца, было не меньше двенадцати часов дня. Сделав глубокий вдох, я обернулась в поисках своей обуви. Не найдя своих ботинок, я примерила пару тапочек. Мягкие и страшненькие с виду обувки сели по ноге как родные. Выйдя из комнаты, я очутилась в мрачном, лишённом уличного света коридоре. Того света, что доходил из комнаты, хватало едва, чтобы различать куда идти. Дойдя до лестницы, я едва не провалилась на первый этаж, доски на полу были сломаны и прогибались, стоило лишь слегка на них наступить. В самом конце лестницы из трёх небольших маршей было уже довольно светло, и резво спустившись я очутилась в том самом зале, на котором оборвались мои воспоминания о вчерашнем дне.
Я осмотрелась в зале. Место явно было заброшенным, всюду была грязь и мусор. Побродив по залу, я обнаружила уборную. Света не было, но из крана текла, какая-никакая, вода. Умывшись и сходив в туалет, я вернулась в зал и плюхнулась на большое старое кресло. От моего приземления кресло скрипнуло и слегка завалилось набок. Из-под него вылетела деревянная, круглая ножка, а из обивки вырвались многовековые пылинки. Меня накрыло облако пыли, и я подскочила. В страшном приступе чиха, от которого уже слезились глаза, я, хохоча от происходящего, вернулась в уборную и умылась во второй раз. Вооружившись веником и совком, что смотрели на меня ещё тогда, когда я в первый раз умывалась, я вышла в зал преисполненная желанием навести тут чистоту.
Через полтора часа золушкиных стараний, и игр в пятнашки с мебелью, комнату было уже не узнать. Чистота была везде, даже под потолком. Волоком, прилагая немалую силу, я вытащила большое грязное кресло на улицу, когда меня окликнул Григорий.
– Погоди, Соня, я сейчас тебе помогу, – он шёл по улице с двумя большими пакетами в руках.
– Я… уже… почти… всё, – поставив кресло и слегка отдышавшись, проговорила я.
– Как твоё самочувствие? – подойдя ближе спросил Григорий.
– Уже намного лучше, – чихнув ответила я, – я надеюсь у тебя в сумках еда, я сейчас съела бы целого слона.
– Еда-еда, – улыбаясь ответил он.
– Что?! – удивилась я, – чего ты так лыбишься?
– У тебя паутина на голове, – убирая паутину с волос, сказал он, – ты где лазила?
– Я нигде не лазила, – смущённо сказала я, – я есть хочу, пойдём уже.
Каково было удивления Григория, когда он вошёл внутрь дома. Не знаю, бывал ли он здесь раньше, но такую чистоту здесь он видел впервые.
– Всё как у людей, – сказал он и поставил сумки на стол.
– А мы кто? – риторически спросила я.
– Ты молодец! – хвалебно сказал он, – Этому дому не хватало женской руки.
– Ты смеёшься да? – язвительно прокомментировала я, – Этот дом на ладан дышит. Это чистота – его лебединая песнь.
– Ну что ты сразу ставишь крест-то на нём, – пробурчал Григорий, – это, между прочим, дом твоего отца.
– В каком это смысле?! – удивилась я.
– В самом что ни на есть, прямом, – сказал Григорий, – по нашим данным, он купил этот дом в прошлом году.
– Но ведь это рухлядь и хлам, тем более в Грузии, – обдумывая услышанное, сказала я, – и дело даже не в этом, а в том, что он ничего мне об этом не сказал.
– Я думаю, у него не было возможности, – прокомментировал Григорий, – он покупал это здание второпях, и чувствую некую угрозу, планировал сбежать сюда при первой же возможности.
– И где он? – спросила я.
– Вот и мы задаёмся тем же вопросом, – сказал Григорий и доставая из пакетов еду на стол.
– А как вы вообще узнали об этом месте?
– Через Никиту, – что-то ища в пакете на дне, сказал Григорий, – мы довольно скоро вышли на него, он нам и рассказал, что купил это здание по просьбе твоего отца.
– И как давно вы здесь? – спросила я, жуя пирожок с сыром всухомятку.
– Мы пришли сюда месяц назад, – Григорий вспоминая задумался, – и да, за всё это время он здесь ни разу не объявился, но что самое интересное, в России его тоже нет, во всяком случае в живых.
– Ты хочешь сказать, – подавившись сказала я, – кхе… кхе… кхе…
– Я ничего не хочу сказать, – Григорий похлопал меня по спине, – я имею в виду то, что его никто не видел: ни соседи, ни полиция, ни спецслужбы. Последние, явно, его ищут.
– И с чего начать? Как нам его найти? – растерянно спросила я, понимая, что ответов на эти вопросы может и не быть.
– Первым делом, мы должны найти маршруты, которыми он передвигался, благо их можно отследить, – Григорий задумался на мгновение, – а там уже дело за малым, просто пойдём тем же путём.
– Звучит просто, – проговорила я с набитым едою ртом, – но сейчас, как понимаю, ты скажешь «но»?
– Но, – нервно улыбнувшись, взял паузу Григорий, – есть некоторые сложности.
– Я могу чем-то помочь? – вытирая рот салфеткой, спросила я,
– Безусловно, можешь, – Григорий посмотрел на меня, и в его глазах заискрилась тревога, – но только не сейчас.
– То есть, – с удивлением произнесла я, – план всё-таки есть?
– Какой-никакой есть, – отпив горячего чаю, сказал Григорий,
– И ты им поделишься со мной, ведь так? – спросила я и начала прибирать остатки еды в пакет.
– Всему своё время, – шутливо пригрозил Григорий, – а сейчас тебе нужно успокоиться и прийти в себя, собраться с мыслями и силами, так сказать-с.
– Я в полном порядке! – заверила я.
– Я заметил, – иронично подметил Григорий.
– Кстати, а кто этот старик? – поинтересовалась я, – Бьюсь об заклад, он твой брат или родственник.
– Это Гриша, он почти что мой брат. – Григорий задумался, – собственно, как и твой брат тоже. А ещё он почти что я. Я…
Григорий о чём-то задумался так сильно, что его взгляд стал стеклянным. Он так пристально смотрел в пустоту, что на секунду мне показалось, будто он отключился.
– Гришута? – позвала я,
– А, да, прости, – Григорий суетливо ответил, – Я сам ещё как следует всё не обмозговал.
– А мне, – истерично хихикнула я, – так вообще это уже не кажется странным. Столько всего произошло, что либо я ставлю под сомнение вообще всё, либо не сомневаюсь ни в чём.
– Мне нравится твой настрой. – утвердительно сказал Григорий и встал.
Он поприветствовал Гришу, который незаметно для всех нас оказался за барной стойкой.
Гриша тихонько подошёл к нам. И обнял меня. От неожиданности кружка выскользнула из моих рук и, не успев удариться о пол, остановилась. Не сразу я поняла, что остановилась не только кружка. Всё в комнате затихло. Не слышно было ни Григория, который оцепенел, смотря на Гришу, ни собственного голоса внутри. Мысли будто бы перестали звучать. И где-то в глубине, в самом дальнем уголке разума послышалось:
– Соня, не ищи меня, со мной всё в полном порядке.
В этот момент кружка с треском разбилась о каменный пол. Остатки чая разбрызгались в разные стороны.
– Извините, – непроизвольно произнесла я.
– Всё в порядке? – сочувственно вопросил Григорий.
– Всё хорошо, – отвечала я, опустившись, чтобы собрать осколки, – просто я испугалась.
Гриша отпрянул в сторону и произнёс, – А у меня всё готово.
После этого он, пританцовывая, направился к двери, ведущей в подвал.
– А что с энергией? – спросил Григорий.
– Я не знаю, но Иван сказал, что уже всё наладил и подключил, – пробурчал Гриша.
– Тогда не будем терять время, – сказал Григорий и протянул мне руку, – брось ты эти осколки, приключение начинается.
Часть 2 – Глава 4
В подвал вела лестница в три марша. Спускаясь всё ниже, воздух становился всё холоднее и сырее. Спустившись, я и все остальные оказались в небольшой комнате с невысокими потолками. Стены были из кирпича и постепенно переходили в потолок, образуя арочный свод. Здесь было тихо, пахло плесенью и немного вином. По всей комнате были разбросаны какие-то компьютерные детали: платы и корпуса. Из угла в угол паутиной тянулись провода, соединяя какие-то, похожие на лабораторные, устройства. Периодически какое-то из устройств издавало тихий писк, а что-то шуршало.
Гриша включил какой-то прибор и в этот момент у меня запульсировало в висках. Судя по выражению лица Григория и Ивана, они почувствовали то же самое.
– Гриша, ты уверен, что всё работает как положено? – поинтересовался Иван.
– А то! – сказал Гриша и включил следующий прибор.
Писк стал громче. Пульсация в висках усилилась. Состояние всё больше походило на предобморочное. Иван передал большую чёрную сумку Григорию и пожал ему руку. Гриша открыл дверцу в большой чёрной капсуле, напоминающей яйцо. Из капсулы доносились странные, ни на что не похожие звуки, как будто звенит колокол, только звучавший задом наперёд.
– Прошу, – сказал Гриша и пригласил Григория войти в капсулу.
Я последовала за Григорием, но Гриша жестом остановил меня, – Лучше, всё-таки, по одному, – хихикнул он.
– Не переживай, мы скоро увидимся. «Верь мне», – сказал Григорий и вошёл в капсулу, закрыв за собой люк.
Гриша нажал кнопку. Звук затих и пульсации прекратились. Свист в ушах от полной тишины привёл к ещё более сильному головокружению. Но писк от машины снова начала с нарастанием появляться. А следом вернулись и пульсации в голове. Я подошла к капсуле. Гриша любезно открыл мне люк.
– Проходите, – улыбнувшись сказал он, – только не ударьтесь головой.
Я ступила наполовину внутрь. Почувствовала сильный мороз. Григория внутри не было. Кроме пары тускло горящих лампочек, внутри был только запах горелой плоти. На мгновение мне стало жутко. Я попыталась выбраться наружу, но Гриша со словами «Да куда же ты» затолкал меня внутрь. Я упала. Люк захлопнулся. Не успела я встать, чтобы попытаться открыть люк, как всё померкло вокруг.
Тело пронзал холод, какой прежде мне не приходилось чувствовать никогда. В голове закружился весь мир: звуки, память, чувства, голос – всё это начало танцевать друг с другом. У цвета появился запах, а у голоса цвет. В какой-то момент всё затихло. Настал абсолютный покой, затих даже внутренний голос. Всё погрузилось в черноту. И с нарастающим ударом обратного колокола. Всё вокруг озарилось светом. Стало тепло. Я увидела стоя́щего предо мной Григория.
– Привет, – сказал он мне и улыбнулся.
– Что это было? – с ужасом и благоговением произнесла я.
– То, что мы называем переход, – ответил он и, опустившись на колено, открыл сумку.
– Это как телепортация? – наивно спросила я, осматривая свои руки и ноги.
– Можно и так сказать, но это будет неточно, – копошась в сумке, проговорил он, – Телепортация – очень сложный и опасный способ. По сути, нужно разобрать, перенести и снова собрать предмет. В случае даже малейшей ошибки или просчёта, да даже элементарный сбой в работе, последствия будут фатальными для живых организмов. Многим проще оказалось ничего не разбирать и не собирать, а просто дать возможно физически совершить переход. Что, собственно, ты и сделала.
– И где мы? – задумавшись спросила я.
– Очень и очень далеко от дома, мы уже даже не на земле, – сказал Григорий, доставая автомат и сумки, – Планета Науропиэз, как говорят местные жители.
– Господи боже мой, зачем столько оружия? – испугавшись, спросила я.
– На всякий случай, – ответил Григорий, в наш последний визит нам не удалось даже начать переговоров.
Только сейчас я начала осознавать, что стою посреди небольшого холла. Несколько дверей было позади меня. Кроме нас не было никого. Эхом отражались наши голоса и шорох. Григорий протянул мне пистолет.
– Это ещё зачем? – удивлённо спросила я и попыталась отказаться.
– Возьми! – Настойчиво проговорил он, – Надеюсь, что до этого не дойдёт.
– Спасибо, – сказала я и взяла пистолет в руки, – но что мы… точнее, для чего мы сюда пришли, у нас есть план?
– Минутку…
Григорий был полностью увешан оружием. Буквально с ног до головы: патронташи, пистолеты, гранаты, ножи, и снова пистолеты. Он застегнул последнюю застёжку, и приведя себя в боевую готовность, прицелившись на дверь, сказал:
– Думаю у нас есть ещё немного времени. И если коротко, то дела у нас и обстояли, и обстоят не лучшим образом. Но не действовать, в данной ситуации, равносильно тому, чтобы просто принять забвения. Без ответов и какого-либо смысла. Если мне позволят те, у кого мы сейчас в гостях и, разумеется, позволишь ты, я расскажу тебе одну историю.
«Всё началось не миллион и даже не миллиард лет тому назад. Тогда не было нашего с тобой мира, его не существовало буквально. Но был мир существ другого порядка. Из ныне существующих цивилизаций в контакт с ними вступала только одна. Это была могущественная цивилизация. Одна из немногих цивилизаций, что попыталась дать отпор установленному в нашем мире порядку. И единственная, у которой это почти получилось. Успехом их сопротивление назвать можно едва ли, так как свободу они получить не смогли бы ни при каком исходе. Всё дело в том, что существа высшего порядка, как их называют здесь, Живолассоны, фактически создали наш с тобой мир. Всё, что нас с тобой окружает и всё, что у нас с тобою внутри – результат их работы.
Мы заперты внутри пузыря, симуляции, программы, большого квантового компьютера. Любое из этих слов может описать наш с тобой мир. Но ни одно из них и близко не соответствует действительности. Никто из ныне существующих не в силах понять и осознать, что есть наш мир. И не стоит даже и пытаться. Ты не объяснишь никому, что находиться за дверью, пока сам не войдёшь в неё и не посмотришь, не почувствуешь и не услышишь. И дело здесь как раз в том, что двери у нашего мира в мир Живолассонов нет. Мы как программы на компьютере, нам не обрести форму того мира. Мы для них в каком-то смысле виртуальны.
И те, кого мы сегодня решили почтить своим присутствием, в полной мере поняли это. И чтобы не предаться забвению, как и множество других цивилизаций, они согласились на сотрудничество с Живолассонами. Доподлинно не известно, ни с какой целью мы существуем, ни для чего вообще нужен наш мир. Но есть ощущение очень большой игры. В нашем мире есть порядок: все должны развиваться, чтобы комбинировать из имеющихся данных, что-то новое. Всё новое и новое поощряется. Но есть несколько технологий, которые порицаются. Любые попытки контактировать с другими цивилизациями, приводят к тому, что цивилизации стирают в буквальном смысле этого слова. Уничтожаются все планеты и следы существования технологий, позволивших межцивилизационный обмен информацией. Вначале это точечно – убирают приборы или существ. Если это не помогает, то мир погружается в хаос.
Так было и с моей планетой. Они убили отца. Но это не помогло. Они начали манипулировать сознанием населения. Но и здесь мы дали отпор. Потом они просто разрушили все в буквальном смысле.
И Науро, с кем мы попытаемся сегодня договориться, следят за порядком на первых двух этапах сопротивления.
Но во вселенной есть много цивилизации, где прогресс был ограничен и подавлено всяческое сопротивление, эти цивилизации пошли на уступки Науро.
Одной из таких цивилизаций была, есть и остаётся – цивилизация расположившаяся, на сравнительно небольшой планете, у звезды под названием Глизе. Один из тамошних народов отражал натиски Науро. Но и они были в своё время повержены. Хотя им и позволили использовать некоторые из технологий, но исключительно для благ цивилизации, без права выходи́ть на контакт с другими цивилизациями. И последние лет двести у них всё было мирно и спокойно, пока не появился некий путешественник из других миров. С момента его появления мир и покой оказался под угрозой. И власть имущие приняли очевидное для них решение – спрятать все улики и самого́ путешественника. Они разместили его самого и устройство в недрах лаборатории. И пока путешественник приходил в себя, среди учёных начал назревать бунт. Страх возвращения гнёта Науро затмил голос разума, и руководством было принято решение уничтожить как путешественника, так и его установку. В ответ на это, один из высокопоставленных учёных по имени Тафу Ил, воспользовавшись древним обрядом, пожертвовал собой ради путешественника. Этот обряд позволял поменяться судьбами двум субъектам. И поскольку участь путешественника разделил Тафу Ил, путешественник стал полноправным лицом, заменяющим его, получая при этом все почести и позор, права и обязанности Тафу Ил. Под началом Ман Ти Фат, вдовы Тафу Ил, была организована попытка передислокации путешественника в другое место. Все понимали, что закон старый и обряд не давал гарантий, что с путешественником совершенной «случайно» может что-то произойти. Группой единомышленников путешественник был тайно вывезен на далёкую луну-аванпост, где занимался восстановлением своей установки перехода. Но отряды Зондбри – штурмовики Науро, нагрянули и туда. В тот день были убиты почти все, кто был, так или иначе, причастен к содействию путешественнику. Всё кроме одного. Фат Ил Ти – дочь Ман Ти Фат и Тафу Ил (а в каком-то смысле и дочь путешественника), была приставлена к путешественнику, как одно из немногих лиц с наивысшим уровнем доверия. В момент штурма она находилась на аванпосте вместе с путешественником. Она единственная, кто был не убит, а взят в плен. И это единственное, что позволяет нам продолжать верить в то, что путешественник, он же твой отец, всё ещё жив, и только ей известно где он. В противном случае она была бы им не нужна, и её уничтожили бы со всеми остальными».
– Так ты всё это время знал где мой отец? – прокричала я.
– Тише ты! Я не знал где он, – спокойно сказал Григорий, – всё, что я знал, так это то, где он был и где его уже нет.
– А ты уверен, что всё, что тебе известно это правда? – тихо спросила я.
– Нельзя верить ничему и никому, – проговорил он, – и мне ты можешь не верить, но когда меня нашёл Гриша, он прибыл на мою планету не один, а в компании Ман Ти Фат. Она и рассказала мне.
– То есть, ты считаешь, что ей можно верить? – Вновь спросила я.
– Нет и ещё раз нет, – Григорий внимательно посмотрел на меня, – Но если ей не верить, то надежды не останется совсем.
За дверью послышались голоса. Григорий вскочил, обронив командное «Держись за мной!», и на полусогнутых устремился к двери. Открыв дверь ногой, он нацелился на двух необычных людей, стоявших в коридоре, и произнёс, – Не двигаться! – из прибора на груди послышались какие-то звуки, напоминающие речь. Двое встали как вкопанные, – Ты, – Григорий обратился к одному из них, а устройство продолжало издавать звуки, – подойди сюда. Судорожно один, на которого указал Григорий, подошёл к нему. Григорий захватил его со спины, – Если не будете сопротивляться, вы не пострадаете, – обратился он к заложникам, а прибор продолжал тарабанить что-то на своём, – Соня, возьми пистолет и направь тому в спину, – Григорий указал на второго, – и, если будет дурковать, смело стреляй. Я послушала, что сказал Григорий, и медленно подошла к человеку. Он не был похож на людей, которых мне доводилось видеть ранее. Цвет кожи был скорее фиолетовым, чем чёрным. Но, в общем и целом, они походили на афроамериканцев. Я встала со спины заложника и ткнула пистолетом в спину. Он вздрогнул и что-то сказал. – Закрой свой рот, – Прокричал Григорий, обращаясь к моему заложнику.
– Ведите нас к заключённой из системы Аутопасэ, – сказал Григорий,
Заложник, которого держал Григорий, показал рукой прямо по коридору. Мы, не спеша, прошли к двери и вошли через неё в небольшой зал, в нём были столы и несколько человек. Я ловила на себе испуганные взгляды окружающих. Один из присутствующих потянул некий прибор к своей голове. – Опусти это на пол! – скомандовал Григорий. Прибор на груди снова что-то пробурчал и человек положил устройство на пол. Мы вышли из этого помещения в ещё более просторное. Но в нём был всего один человек. Присутствующий выхватил предмет, напоминающий оружие, и Григорий выстрелил в него три раза. Заложник, которого держал Григорий, закричал и стал дёргаться в истерике. Григорий локтем сжал его горло сильнее, но тот не угомонился, – Замолкни! – рявкнул он и сжал горло ещё сильнее. – Вместо сопротивления он начал плакать. Мы подошли к двери, за которой была лестница, ведущая наверх. Мы поднялись на три этажа, внезапно потух свет, а через пару секунд загудела сирена.
– Соня, – протягивая мне что-то, сказал Григорий, – надень это и поскорее!
Увидев пару небольших светящихся мониторов, я поняла, что это были очки ночного ви́дения. Надев их, я снова смогла ориентироваться. И мы побрели по лестнице дальше. Через ещё один пролёт, Григорий скомандовал своему заложнику лечь лицом на пол, а сам достал из своей боковой сумки какое-то устройство и закрепил его под ступенями железной лестницы. Подняв заложника, мы снова двинулись наверх. Дойдя до седьмого этажа, заложник показал на дверь, пройдя которую мы очутились в длинном и довольно узком коридоре, где через каждые пять метров, справа и слева, были двери. На каждой двери были какие-то надписи. Мы прошли метров тридцать, и коридор резко повернул направо. Пройдя ещё немного, заложник показал на дверь. Послышался топот множества ног, – Жара, – прошептал Григорий, – Будь осторожна, Сонь.
Из дверей впереди начали выходи́ть, один за другим, вооружённые люди. Через несколько секунд в коридоре было уже порядка тридцати человек, с виду похожих на военных. На секунду установилась тишина, которую прервал голос Григория, – Мы заберём Фат Ил Ти и уйдём, хотите вы этого или нет. И вам решать, сколько трупов останется здесь после нашего ухода. Прижавшись к стене, Григорий прошёл к двери, на которую указывал заложник, – Открывай, – скомандовал он.
Двери открылись.
– Фат Ил Ти, выходи скорее, прокричал Григорий.
Медленно, опираясь на костыли, в коридор вышла юная девушка.
– Фат Ил Ти, я здесь по просьбе твоей мамы, будь добра, подойди к той девушке позади и идите вместе с ней к выходу, – сказал Григорий, осматривая толпу вояк, целившихся в нас.
– Я тебя здесь не оставлю, – выругалась я.
– Оно и не потребуется, – тихо проговорил Григорий, – Ты видишь, она еле плетётся, я просто удержу их здесь, а вы, как дойдёте до лестницы, крикните меня.
Мы с Фат Ил Ти заторопились, на столько, насколько это было возможно, к выходу из коридора. Повернули налево. До двери оставалось каких-то метров пять, может быть шесть. В этот момент началась перестрелка. Первые выстрелы не были похожи на те, что я слышала когда-либо, они напоминали скорее лязг медной посуды. Но после очередной очереди, лязгающей звук сменился хлопками. Раздалось несколько взрывов и из-за угла повалил дым. Мне становилось всё страшнее. Перестрелка прекратилась. Из клубов дыма кто-то выбежал в нашу сторону. Не сразу я поняла, что это был Григорий. Слегка прихрамывая, он добежал до нас. Снова прогремел взрыв и из-за угла вылетело два тела. Григорий развернулся к нам спиной и, заняв стойку на колено, прицелился в ожидании противника. Прождав с полуминуты, он встал и сказал, что пора двигаться к выходу.