Вольф Белов
Обреченные
В самом деле, с чего старик взял, что именно в этом подвале, она вдруг узнает для себя что-то такое, что придаст хоть какой-то смысл ее собственному существованию?
– Либо продолжишь искать, либо поймешь, что тебе это не нужно, – ответил Дед. – Будь осторожна, смотри под ноги. Здесь, вроде бы, больших разрушений нет, но все равно, будь внимательна.
Сам он, подняв свечу повыше, вошел в ближайший проход между стеллажами.
Анна прошлась вдоль стеллажей, заглянула в один из проходов. Длинные металлические полки, уходившие в темноту, были заставлены книгами. Металл хоть и вздулся местами от ржавчины, но сами полки выглядели целыми, тем не менее, на полу между стеллажами валялись десятки книг, видимо, упавшие сверху. Анна подняла одну из книг – в пальцах осталась лишь часть переплета, влажные от плесени обрывки страниц ворохом упали под ноги с глухим шлепком.
Разгадка, почему не все содержимое полок осталось на месте, пришла неожиданно, когда чуть ли не перед самым лицом в свете свечи блеснули маленькие глазки. Анна отшатнулась прочь, сидевшая на полке между книг крыса проворно соскочила вниз и скрылась под стеллажом. Похоже, единственными обитателями книгохранилища были крысы, они тут и хозяйничали вовсю, сбрасывая все с полок.
Анна наугад взяла с полки первый попавшийся том. Заплесневелые края листов рассыпались под пальцами, лишь в центре страниц можно было различить наполовину выцветшие печатные строки. Следующая книга оказалась не в лучшем состоянии. Лишь с пятой попытки попался текст, который еще можно было прочесть.
Как и при прочтении книг из каморки Деда, Анна вновь не очень-то поняла прочитанное. Особого интереса текст не вызвал. Перебрав еще несколько книг, Анна перешла к следующему стеллажу.
Бездумно перебирая страницы мало-мальски уцелевших томов, Анна размышляла над странной, на ее взгляд, тягой Деда к этим предметам минувшей эпохи. Для него это источник знаний, в чем-то полезных, но по большей части совершенно непригодных для практического использования. Ну вот, что проку от того, что кто-то когда-то кого-то любил, к чему-то стремился, что-то строил? Просто описание чьей-то жизни, совершенно не похожей на тот мир, в котором приходится выживать его нынешним обитателям. Интерес Анны вызывало совсем другое: почему мир изменился настолько?
Одна из книг изобиловала иллюстрациями. Кажется, подобные картинки Дед назвал фотографиями. Улицы, парки, мосты, красивые здания, люди с открытыми лицами, какие-то животные, которым Анна не знает названия… Почему все это превратилось в руины под черной завесой, где вместо воды с неба льется кислота, а в мусорных кучах копошатся вечно голодные люди и крысы?
Анна все пыталась представить, как это место выглядело раньше, когда здесь были люди. Не последние выжившие, а обычные люди, те, кого она видела на фото, о ком повествуют книги, хранящиеся здесь. Воображение было способно нарисовать лишь монолитные бетонные стены, подобно тем, к которым она привыкла в жилом и рабочем кварталах родного мегаполиса, но душа подсказывала, что такое представление об архитектуре прошлого ошибочно. Анна ведь видела здания на картинках, они совсем не были похожи на высотки, где жили и работали жители мегаполисов. Анну и всех остальных с самого детства приучили к мысли, что не должно быть ничего лишнего, ничего, что может отвлечь от мыслей о работе, а любое пространство должно быть максимально заполнено с пользой не только для себя лично, но и для общества в целом, ни одного свободного квадратного метра. Поэтому помещения всех зданий мегаполиса были тесными внутри, а снаружи сами они выглядели унылыми серыми коробками.
Хотя, дома тех жителей города, кого Леха называл хозяевами, значительно отличались от жилищ рабочих, там явно не экономили ни на пространстве, ни на роскоши, в этом Анна убедилась лично. Да и развлечения для этой части населения предоставлялись совершенно иные, это Анна тоже видела лично, своими собственными глазами. Не постоянные трансляции новостных выпусков и шоу, где центральной идеей были патриотизм, безоговорочная вера в непогрешимость руководства корпорации и проводимую ею экономическую стратегию, самоотверженный труд на благо общества и прочее, что круглосуточно внушали обитателям рабочего квартала. Нет, те люди жили совсем иначе. Из того, что успела увидеть Анна, она могла заключить, что Генрих и люди его круга просто жили, не обременяя себя правилами, неукоснительное соблюдение которых требовалось от самой Анны и ей подобных.
Анна вдруг пришла к мысли, что, оказавшись за стенами мегаполиса, лишившись обязанности думать о рабочих процессах, соблюдении правил, и прочем, что в ту пору казалось очень важным, она стала слишком уж много размышлять. Конечно, попав в совершенно иную обстановку, Анна пытается приспособиться, проанализировать новую для себя информацию, она учится выживанию в непривычных условиях. Но лезло в голову много и такого, что никак не было связано с вопросами выживания. По большому счету, ей все так же без разницы, умрет ли она прямо сейчас, не сходя с этого места, или протянет еще день. Наверняка, как и в предыдущих случаях, когда оказывалась прямо перед угрозой смерти, инстинкт самосохранения снова не позволит ей просто сдаться, но вот именно сейчас Анне было абсолютно все равно.
Вновь вспомнилась книжная полка в кабинете Генриха, затем платья его жены, комната их сына с телевизором во всю стену, тот шоколадный батончик, которым угостил ее Мик. Воспоминания зацепили другую мысль: как так получилось, что в одном мегаполисе люди живут так по-разному? Кто и когда решил, что одни должны жить в свое удовольствие, а другие их обслуживать, и почему первые вольны решать судьбу вторых? И здесь, во внешнем мире та же иерархия, одни помыкают другими. Но здесь нет фальши, обычная грубая сила. Халиф никого не убеждал, что обслуживание его бандитов населением азиатских поселков служит на благо этого самого населения, просто убивал всех непокорных. Собственно, с покорными он тоже не церемонился, причины такой необоснованной жестокости Анна до сих пор не могла понять.
В мегаполисе внешне все обстояло иначе. Это сейчас Анна способна оценить, насколько бесправна она была, свято уверенная в том, что жизнь абсолютно справедлива, и все зависит только от ее личного вклада в общее дело. Но, как оказалось, и там судьбами одних жителей распоряжаются другие, ничуть не лучше Халифа, для которых отнять чужую жизнь ничего не стоит, всего лишь поставить галочку в списке на экране компьютера.
В очередной раз Анна отметила для себя, что не может думать о собственной семье, даже если пыталась заставить себя вспомнить всю свою прошлую жизнь в мегаполисе. И это вовсе не удивляло, хотя и казалось странным. Словно ничего не было. Не было мужа, не было сына, ради спасения которого она перечеркнула все былое и так кардинально изменила собственное будущее. Будто полжизни провела с абсолютно чужими людьми. Может, так и было на самом деле? Чем была для нее семья? Муж, которого подобрала корпорация, сын, которого она почти не видела… Почему Анне не дано было самой решить, какой должна быть ее собственная семья? Почему это решили за нее другие люди, а она просто приняла это как должное, как и все, кого она знала?
Почему человек не вправе решать самостоятельно, как ему прожить свою жизнь? Почему у всех, кто остался за стенами мегаполисов даже нет места, где они могли бы жить, а не влачить жалкое существование, каждый миг борясь со смертью? Почему мир устроен именно так, и почему люди принимают это как должное? Посещают ли подобные мысли еще хоть кого-нибудь, или Анна одна такая?
Чем больше Анна размышляла, тем больше накапливалось вопросов. Вопросов, ответы на которые она не могла получить.
За время блужданий среди стеллажей, свечка совсем оплыла, измазав воском варежку и превратившись в огарок. Наверное, Анна провела бы еще больше времени в раздумьях, если бы не услышала голос Деда:
– Идем! За нами уже пришли. Пора возвращаться в убежище.
Анна последовала на зов спутника. Свечка Деда также оплыла, сам он держал небольшую стопку книг, перевязанную проволокой, видимо, в отличие от Анны, нашел что-то интересное и полезное для себя. Может быть, если было больше времени, Анна тоже смогла бы отыскать полезную для себя информацию, может, даже и получила бы для себя какие-нибудь ответы, но, чтобы изучить все сохранившиеся тома в книгохранилище, не хватит и всей жизни. Быстрее будет расспросить Деда, он посвятил изучению прошлого всего себя, наверняка знает гораздо больше, чем уже рассказал.
Вслед за Дедом Анна выбралась на верхний этаж разрушенной библиотеки. Наскоро обменявшись новостями о своих находках, вся группа отправилась в обратный путь. Ветер к этому времени уже стих, но снег продолжал сыпать мелкой колючей крошкой, все так же скрывая все следы. На свои изыскания группа потратила практически весь день – отправившись в город рано утром, к убежищу экспедиция вернулась уже ночью. Фонарики почти не включали, двигались гуськом чуть ли не наощупь. Товарищи Деда, проведя в таких условиях всю жизнь, видимо были привычны к передвижениям в почти кромешной мгле, кто знает, может, даже научились видеть в темноте, Анна же вообще не представляла, как тут можно отыскать верную дорогу. Но, вопреки всем ее сомнениям, члены экспедиции наконец вернулись в свое полуподземное убежище.
Прибывших встретили все оставшиеся обитатели общежития, добытые трофеи сложили в одну из комнат, чтобы разобрать как следует на следующий день. Лишь книги Дед забрал с собой в свою каморку.
Айка встретила Анну без лишних эмоций, но по взгляду девочки было ясно видно, как она рада возвращению своей спасительницы. Анна погладила девочку по щеке. Она и сама себе не смогла бы объяснить, почему поступила именно так, просто возникло такое желание, показалось, что и Айка ждет именно этого. Девочка схватила ее ладонь и еще крепче прижала к своей щеке и от этого Анну вдруг захлестнуло странное чувство, что-то такое, чего она давно уже не испытывала, что давно забыла. Кажется, нечто подобное она чувствовала когда-то в прошлой жизни, которая уже кажется странным сном, когда держала на руках своего маленького сына.
То, что Анна никак не могла заставить себя вспомнить, вдруг накрыло с головой так, что защемило сердце. Нет, в памяти не проявился образ сына подростка, которого она навсегда потеряла, но вдруг отчетливо вспомнилось его младенчество, тот недолгий период, когда он был именно ее ребенком, а она сама чувствовала себя матерью.
Анна непроизвольно отдернула руку, на мгновение испугавшись собственных чувств. Пугали даже не сами эмоции, а невозможность логично объяснить самой себе, почему именно сейчас вдруг вспомнились забытые чувства.
Айка ухватила женщину за пальцы и потянула за собой. Анна бездумно повиновалась. Девочка привела Анну в столовую, где уже начали собираться остальные обитатели убежища, усадила ее за стол, сама поднесла ей ужин. Принимая чашку из рук Айки, Анна почувствовала тепло. Не от нагретого металла, а в самой душе. Простая забота девочки о ней вновь всколыхнула чувства, то ли давно забытые, то ли вообще до этого дня неведомые. Что-то такое, что невозможно было объяснить рационально. Все люди, нашедшие приют в убежище, были для Анны если и не чужие, то, по крайней мере, просто люди, которые живут своей жизнью, никак не соприкасаясь лично с ней. Даже Дед, выходивший ее. Но Айка почему-то воспринимается иначе. Осознала это Анна только сейчас, но девчонка уже давно ей не чужая. Необъяснимое родство душ объединило их при первой встрече, там, где бандиты Халифа напали на поселенцев, в тот миг, когда Айка бросила в ее сторону полный отчаяния взгляд и взгляд этот вывел Анну из ступора.
Видимо, Айка чувствовала то же самое. Усевшись на скамейку рядом, она прижалась к Анне, заглянула ей в лицо своими большими черными глазами.
Сегодня расставаться с девочкой уже не хотелось. Анна не сказала ни слова, Айка сама последовала за женщиной в ее каморку. Свернувшись клубком на постели, она склонила голову Анне на колени. Женщина сидела, поглаживая волосы девочки. В этот момент в голове Анны не было абсолютно никаких мыслей, лишь одно удивление, как так получилось, что именно этот человечек стал вдруг так ей дорог.
Довольно быстро Айка заснула. Осторожно, чтобы не разбудить, Анна сняла ее голову со своих коленей и укрыла девочку тяжелым одеялом, сшитым из лоскутов плотной ткани.
Несмотря на усталость, самой Анне спать не хотелось. Снова нахлынули мысли, появившиеся во время блужданий среди стеллажей книгохранилища.
Анна выглянула в коридор. Насколько она слышала, местный инженер-самоучка Матвеич, принимавший участие в сегодняшней экспедиции, обещал завтра повесить хотя бы пару лампочек, сейчас же здесь было темно.
Из приоткрытой двери каморки Деда пробивался свет. Анна выскользнула из комнаты, стараясь двигаться бесшумно, чтобы не потревожить девочку. Лампочку выключать не стала, так и оставила – Айка хоть и не боится темноты, но все же, если проснется в одиночестве, при свете будет спокойнее.
Дед тоже не спал. В ответ на легкий стук послышался его голос:
– Заходи.
То ли каким-то чутьем узнал Анну за дверью, то ли готов был впустить любого обитателя убежища.
Войдя в каморку, Анна увидела Деда сидящим за самодельным столом. На столе стоял светильник, перед стариком лежали большие листы бумаги, где он что-то царапал какой-то палочкой.
– Что ты делаешь? – спросила Анна, не в силах скрыть удивления.
Для нее занятие Деда было абсолютно непонятным. Старик усмехнулся.
– Никогда не видела, как пишут карандашом? – понял он удивление Анны. – В больших городах, как я слышал, люди давно разучились писать от руки, только печатают с клавиатуры.
Анна взглянула на написанные им строки. Совсем не то, что она видела всю жизнь на мониторе служебного компьютера, буквы необычные, хотя и понятные, слова прочитать можно.
– Не видела, – призналась Анна. – Даже не знала, что так тоже можно.
– Многое уже забыто людьми, – вздохнул Дед. – Ты выглядишь уставшей, – заметил он. – Почему не спишь?
Анна неопределенно пожала плечами:
– Не спится. Что ты пишешь?
– Летопись, – коротко ответил Дед.
– Что это значит? – не поняла Анна.
– Записываю то, что было до нас, то, что есть сейчас. Быть может, эти сведения помогут тем, кто будет жить после нас.
Его слова снова удивили.
– Ты знаешь, что было до нас? – спросила Анна. – Расскажи.
– Что именно ты хочешь узнать?
– Расскажи, почему мир стал таким? – потребовала Анна. – Почему мы живем именно так? Ты должен знать. Как все это случилось? Почему в мегаполисах мы живем в долг, а здесь все города мертвы? Куда исчезло все то, что описано в твоих книгах?..
Дед потер бороду и хмыкнул.
– Слишком много вопросов. Боюсь, не на все я смогу дать ответы.
– Расскажи хотя бы то, что знаешь, – продолжала настаивать Анна.
Старик полуобернулся к своей кровати, похлопал ладонью по застеленной постели.
– Присядь, – пригласил он. – Похоже, в два слова не уложимся.
Анна опустилась на край кровати. Дед вновь потер свой заросший подбородок и произнес:
– Если коротко, люди сами уничтожили мир, в котором жили. Но кажется мне, что короткий ответ вряд ли тебя удовлетворит.
Анна кивнула:
– Я хочу знать больше. Хочу знать все.
– Всего тебе никто не скажет. Я тоже знаю не так уж много, больше могу догадываться, как все случилось.
Дед выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями. Анна не сводила с него пытливого взгляда. Наконец Дед снова заговорил:
– Ты видела то, что осталось от старого мира. Все это когда-то построили люди, те, кто жил на этой земле до нас. Более того, они построили и те мегаполисы, в одном из которых родилась ты. Да-да, не удивляйся, все, чем пользуются корпорации сейчас, было создано очень давно. Не знаю, сколько лет назад. Этого уже никто не знает.
Сейчас вся территория разделена между корпорациями, а раньше это были страны, с разными народами, со своими правительствами. В разные периоды истории люди жили по-разному, но неравенство было всегда. Правителей называли по-разному, и всегда они держались за власть любой ценой, подчиняли себе людей, заставляли работать на свое благо, истребляли несогласных. Незадолго до краха старой цивилизации власть над людьми захватили высшие чиновники. Изначально их избирали всем народом на определенный срок, вот только расставаться с властью они не желали и всевозможными способами пытались продлить свои полномочия. Перед тем, как мир стал вот таким, чиновники решили, что стало слишком много лишних и начали уничтожать население своих стран.
– Людей убивали? – спросила Анна.
– По сути, да, – кивнул Дед. – Только обставлено это было иначе. Чиновники становились богаче, а народ нищал, людей лишали жилья, средств к существованию, образования, медицинской помощи… Лишали всего, даже чистого воздуха, воды, земли, отравляя все вокруг. И при этом заставляли платить буквально за все. Это называлось налогами. Создавались условия, при которых люди покидали малые города и концентрировались в больших, где их легче было держать под контролем и уничтожать.
– Но что же делали люди?! – недоуменно спросила Анна. – Как могли позволить убивать себя?
– Вспомни, как живут рабочие в мегаполисах, – посоветовал Дед. – Сейчас ты уверена, что порядок, установленный там, мягко говоря, несправедлив, но разве жители рабочих кварталов недовольны? Они убеждены, что все происходит именно так, как и должно. Вот и людей прошлого убедили, что все действия чиновников предпринимаются в их интересах, все законы, все налоги, буквально все творится ради общего блага. Конечно, были и те, кто не хотел мириться и протестовал, но, как и сейчас, у чиновников была собственная гвардия, которая усмиряла недовольных, сажала их в тюрьмы, физически уничтожала. Со временем люди утратили веру в собственные силы, в то, что могут что-то изменить, наступило разочарование, равнодушие. А потом и бунтовать стало некому, население слишком быстро вымирало.
Затем настала эра роботов. Программируемые механизмы заменили живых людей практически во всех видах работ. И вот тогда люди действительно стали не нужны чиновникам. К тому времени с них уже нечего было взять, все превратились в нищих, почти каждый жил в долг. Тебе ведь знакома такая система. Только в мегаполисах средством расчета служат баллы, дающие право на жизнь, а в те времена в ходу были деньги, на которые можно было что-то приобрести: еду, одежду, заплатить за услуги. Но буквально всем уже завладели чиновники. Средством расчета для них стали ресурсы, из которых производились роботы и из которых уже роботы производили все необходимое для их жизни. Страны, как таковые, исчезли, их заменили корпорации, чиновники выстроили для себя мегаполисы и укрылись за их стенами, внешний же мир стал использоваться лишь для добычи ресурсов и свалки отходов.
Но оказалось, что искусственный интеллект не способен к полноценному развитию, не способен полностью заменить человека. К тому же, собственная политика чиновников обернулась против них самих. Лишив образования свой народ, они лишились и специалистов во всех областях науки и техники. Люди не имели возможности получать знания, а собственные дети чиновников, привыкнув к праздной жизни, не желали заниматься науками. Наступила полная деградация. Пожалуй, только медицина еще оставалась на сносном уровне, ведь сами чиновники не желали вымирать, как народ, обреченный ими на смерть. Развитие робототехники остановилось, роботы были неспособны мыслить творчески, совершенствовать собственные программы, осваивать новые умения, для этого понадобились люди. Вот так в мегаполисах и появились рабочие. Так же пришлось взять с собой и гвардейцев, на тот случай, если вдруг рабочим покажется, что хозяева к ним несправедливы.
Тем не менее, интеллектуальный упадок в мегаполисах не смогли остановить. Молодые поколения чиновников, имея все с рождения, не видели для себя смысла в получении образования, а рабочих обучают каждого исключительно одной профессии, дают им минимум знаний, необходимых для обслуживания своих хозяев. Образованный человек способен понять, что его угнетают, и этим опасен для угнетателей, поэтому и была создана специальная система обучения и внушения, когда с самого рождения в головы обслуги вкладывается идея, что они могут быть свободными личностями, только служа обществу. Ну, ты и сама знаешь, как это делается.
Анна кивнула и сказала:
– Я слышала, что некоторых детей после тестирования забирают, чтобы сделать из них ученых.
– Я тоже такое слышал, – подтвердил Дед. – Это тщетные попытки корпораций выбраться из интеллектуальной ямы. Но видишь, в чем дело, чтобы развить в человеке стремление к новым знаниям, тягу к исследованиям, открытиям, кто-то должен донести до него то, что уже узнали предыдущие поколения. Но таких людей уже просто не осталось. Многие науки забыты настолько, что редким талантам приходится начинать все с нуля, в итоге они просто топчутся на месте. Когда-то в далеком прошлом научно-технический прогресс был на таком уровне, что люди летали в космос, запускали спутники, при помощи которых можно было связаться из одной точки планеты с другой за доли секунды. Да много чего было, что теперь и представить трудно, даже в мегаполисах сейчас мало что осталось от тех достижений. Когда же здесь, во внешнем мире, остановились последние электростанции, все технические приспособления превратились просто в бесполезный хлам, еще больше ускорив общую деградацию.
– Что случилось с теми, кто остался здесь, снаружи? – спросила Анна.
– Началась резня. Лишившись управления, не имея абсолютно ничего, и предоставленные сами себе люди пытались выжить любыми способами. Они вооружались, собирались в группы, грабили и убивали друг друга. Были и такие, что ушли из больших городов в маленькие селения и попытались там наладить жизнь. Но, как я уже сказал, к тому времени людям в бывших странах уже не принадлежало абсолютно ничего. Вся территория была поделена между владельцами корпораций их родственниками и ближайшими помощниками. Люди на этих землях оказались лишними и даже опасными. Ведь организованная большая группа людей могла в любой момент прийти к новым мегаполисам и потребовать справедливости. Корпорации стали платить одним бандам за уничтожение других, сами отправляли боевые дроны на зачистку территорий от людей, началось открытое истребление всех, кто еще оставался во внешнем мире. Такой порядок сохраняется до сих пор, так корпорации решают проблему лишних людей, а лишние для них все, кто не встроен в их систему существования. Имеющие власть физически не в состоянии мириться с чьей-либо независимостью. И самое нелепое во всей ситуации то, что во власть их когда-то привели именно те люди, которых потом и уничтожили бывшие чиновники, ставшие полноправными хозяевами всего, даже человеческих жизней. По сути, люди сами себя уничтожили: сначала избрав чиновников главными над собой, затем позволив остаться у власти, а после безропотно позволив истреблять себя всеми способами.
Дед вздохнул.
– Халиф получил приказ от корпорации уничтожить местных жителей? – спросила Анна, уже догадываясь, какой услышит ответ.
– Да, – подтвердил Дед. – Это называется заказ на чистку. Время от времени головорезы вроде банды Халифа получают такие заказы, когда, по мнению корпораций, людей становится слишком много или они мешают интересам правителей мегаполисов. За это бандам предоставляют ресурсы и позволяют жить на территориях. Обычно торговцы головами стараются разбивать свои лагеря поближе к мегаполисам, в радиусе передающих антенн, чтобы вовремя получать хорошие заказы. Поскольку спутники давно уже вышли из строя, мощные антенны мегаполисов – единственный способ связи. Иногда в качестве ретрансляторов используются дроны, но торговцы не особо на них рассчитывают.
Анне подумалось: вот и ответ, почему Халиф избрал для стоянки не самое надежное место. Очевидно, просто ждал заказа.
– Халиф очень злился, – заметила Анна, вспомнив главаря банды.
– Это понятно, ведь у него здесь свои интересы – люди, которых ему приказали уничтожить, работали на него. Основная цель корпораций, это такие, как мы, но и мусорщики попадают под удар, так как они тоже вымирают гораздо медленней, чем хочется корпорациям. Торговцы головами только нас истребляют с удовольствием, в качестве рабов мы им не нужны, а корпорации щедро платят за нашу смерть.
– Почему?
– Потому, что когда-то это была наша земля, наша страна. Главы корпораций не хотят, чтобы осталось хоть какое-то напоминание о тех временах. Как и раньше, они цепко держатся за власть.
– Я видела, как бандиты Халифа укладывают убитых рядами, – вспомнила Анна непонятный для нее ритуал. – Для чего это?
– Для оплаты, – пояснил Дед. – Торговцам головами платят за каждую жертву, убитых выкладывают так, чтобы можно было их пересчитать при помощи дронов.
Анна скользнула взглядом по книжной полке. Она уже успела перелистать большинство, одна из книг содержала множество карт, из которых следовало, что мир очень велик. Особенно Анну удивило, что мир представляет собой круглую планету. Дед говорил, что такими элементарными знаниями в прошлом владел каждый ребенок, но в школе мегаполиса ничего подобного не преподавали. Только то, что понадобится в работе, все остальное считалось лишним и вредоносным. Теперь становится понятным, почему. Насколько же ущербно было представление Анны о жизни, а те, кто и сейчас обслуживает истинных жителей мегаполисов, так и остаются в плену своих представлений, навязанных пропагандой.
– Весь мир такой? – спросила Анна. – Весь мир умер?
Дед развел руками:
– Я не знаю. И не встречал никого, кто бы знал. За свою жизнь я прошел тысячи километров, встречал бродяг, которые заходили еще дальше, но все они видели в пути то же самое, что и здесь: мертвые города, черное небо, отравленную землю, безлюдье. Если где-то и сохранились остатки былой цивилизации, никто о том не знает. Если только владельцы корпораций, но нам они этого не расскажут.
– Небо, – произнесла Анна. – Там, далеко, оно светлее.
Дед кивнул:
– Понимаю, о чем ты думаешь. Поверь, небо везде черное. Я не знаю, почему над горизонтом оно светлее, наверное, какая-то оптическая иллюзия. И земля там так же отравлена. От прежнего мира не осталось ничего. Погибли леса, вымерли все животные, птицы, остались только крысы и мелкие паразиты. Ты ведь чувствуешь, как отличается воздух от того, чем дышат люди в мегаполисе. Под куполами городов кислород вырабатывают искусственным способом, а здесь мы дышим тем, что еще осталось. Больше нет растений, которые поглощали углекислый газ и насыщали атмосферу кислородом. Возможно, водоросли океанов еще участвуют в фотосинтезе, но этого недостаточно, тем более, когда заводы корпораций выжигают кислород и делают небо вот таким. Знаешь, когда-то ученые прогнозировали, что под такой завесой вся планета должна покрыться льдом. Но корпорации превратили все в одну сплошную свалку мусора, который разлагается и поддерживает температуру. Только благодаря этому мы еще не окоченели насмерть. Но при этом земля отравлена, наверное, на километры вглубь. Когда-то люди копали глубокие колодцы, где скапливалась чистая вода – земля служила естественным фильтром. Но сейчас вода с глубины – смертельный яд, поэтому мы используем только дождевую.
– Так как же нам жить дальше? – снова спросила Анна. – В смысле, всем нам, людям.
В голосе ее прозвучала надежда. Не то, чтобы она действительно надеялась, что Дед сможет дать ответ, но все же… Старик пожал плечами и произнес:
– Этого я тебе тоже не смогу сказать. Возможно, если бы людей просто оставили в покое, они смогли бы восстановить цивилизацию, но корпорации продолжают отравлять природу и не желают, чтобы мы существовали физически. Нас истребляют. Много раз общины, подобные нашей, пытались все начать сначала на новом месте, подальше от мегаполисов, но всякий раз появлялись чистильщики, получившие заказ, или прилетали дроны и всех убивали. Корпорации не хотят, чтобы во внешнем мире оставалась хоть какая-то жизнь. Противостоять им не в наших силах. Нам остается только бежать и прятаться.
Анна потерла виски ладонями. Она узнала много, очень много, но все же чего-то не хватало для полного понимания. Может быть, не хватало будущего? Непонятно, для чего вообще жить, если не знаешь, что тебя ждет даже не завтра, а буквально через минуту – в какое мгновение и от чего придет смерть, что именно тебя прикончит: голод, холод, болезнь или нож охотника. Все, кого она встречала во внешнем мире, жили и живут лишь сегодняшним днем, никто не знает, доживет ли до вечера и переживет ли ночь. У рабочих мегаполиса хоть какая-то ясность впереди: принести пользу обществу, заработать на право жить. Хоть и сомнительная, но все же какая-то цель. Здесь нет ничего. Только одна обреченность.
Анна вновь подняла взгляд на книжную полку и спросила:
– Зачем все это? Кому нужны твои знания?
– Может быть, тому, кто сможет ими воспользоваться и изменить мир, – ответил Дед. – Нас убивают уже много лет, но все же мы еще живы.
– Думаешь, мир еще можно изменить? – встрепенулась Анна.
– Надеюсь на это. Восстановить его в прежнем виде уже невозможно, но изменить… Думаю, да. Все зависит от нас. Я делаю то, что мне по силам, кто-то сможет больше. Может быть, это будешь ты.
Анна покачала головой:
– Вряд ли.
– Выглядишь усталой, – заметил Дед. – Сегодня у тебя было слишком много впечатлений, следует отдохнуть.
Анна согласно кивнула. Если поначалу одолевшие мысли не позволяли расслабиться и забыться сном, то сейчас их переизбыток просто лишал сил. Добраться бы до кровати.
Анна поднялась. Покачнувшись, она ухватилась за дверной косяк.
– Ты здорова? – поинтересовался Дед.
– Все в порядке, – отмахнулась Анна. – Раньше мутило немного, но сейчас уже получше.
– Мутило? – переспросил Дед. – По утрам?
– Ну да, – кивнула Анна, не понимая, с чего это вдруг насторожился старик.
Тот же, внимательно глядя на женщину снизу вверх, еще более осторожно спросил:
– Ты, случайно не беременна?
– С чего ты взял? – удивилась Анна.
Такое предположение и в самом деле показалось немыслимым. Да, в отличие от женщин, рожденных здесь, во внешнем мире, она вполне здорова и наверняка еще способна зачать, только одного здоровья для этого недостаточно? То, что сделал с ней Халиф накануне своей гибели, может привести к чему угодно, но точно не к беременности. А кроме него… Хотя… Анна закусила губу. Как она могла забыть про Леху? Впрочем, среди всей той грязи и жестокости, что свалились на нее в последнее время, немудрено и позабыть редкие светлые моменты. Тем более, что и сам Леха оказался не настолько светлым, как показалось сначала.
