Влас Дорошевич
Оперетка

Комик орал на авансцене, схватившись за голову:

– Она мне жить не дает! Я артист! Она мой талант губит! Куда я денусь без таланта?!

И, очевидно, заметив меня, добавил «для литературности»: – Я не имею никакого нравственного права! Мой талант принадлежит публике!

– Ну, посудите вы! – подскочил он ко мне. – Ну что за тварь? Из-за чего она жизнь мне отравляет? Маруся – девочка, девчурка, ребенок. Я к ней как к ребенку отношусь. Ну, неужели можно про меня подумать? Вы меня знаете, – я честный человек. И она меня вдруг при всех позорит! Чего ей нужно? Ведь гоню ее. Не идет!

– Но она ведь в таком положении…

Комик был взбешен и, что называется, «закусил удила».

– А черт ее знает, кто ее в такое положение привел!

– Подлец! – раздался отчаянный вопль из-за кулис.

Пришедшая было в себя беременная женщина опять завопила в истерике.

Ее унесли.

– Да поди же к ней! – посоветовала одна из примадонн. – Пусть успокоится.

– А черт ее дери! Пусть дохнет! Господа! Репетиция! Репетиция! По местам!

Но репетиции не суждено было продолжаться. На авансцену вылетела третья примадонна:

– Это уж черт знает что! Я молчала! Я все терпела! Но этого не потерплю! Здесь не театр, здесь…

И она начала «выражаться», как говорят в оперетке.

– Гараська! Гараська! Что ж ты стоишь как пень? – заорала она на мужа.

Третья примадонна была раньше горничной. Ее муж служил где-то в лакеях. Они сошлись и пошли на сцену. Она не знала грамоты, и муж «начитывал» ей вслух роли. Он состоял при жене и, служа на маленьких ролях, носил необыкновенные пиджаки и проигрывал на скачках тысячу рублей жалованья, которые получала его жена.